Свобода

Джесс

— С тобой все в порядке, Рыжая?

Я моргаю, выходя из оцепенения, поднимая взгляд на Луну. Я замечаю легкую морщинку в уголках ее глаз, когда опускаю вилку на тарелку. Я все равно ничего не ела.

Луна сидит напротив меня, в конце стола, Роман рядом с ней, а Оскар дальше по скамейке. В то время как Паркер сидит рядом со мной, а Кай рядом с ним. Прямо как в первый день, когда они сели с нами за стол. Мы никогда не садимся по-другому.

— Я в порядке. Просто… не настолько голодна, — бормочу я, пытаясь улыбнуться в ответ, но мои мысли все еще сосредоточены на Эйдене.

На веки веков.

Боже, мое сердце горит от желания, чтобы эти слова оказались правдой. Мое тело кричало от желания отдаться его прикосновениям и притвориться, что мой мир не рушится вокруг меня. Но я должна быть реалистом. Как бы ни было удивительно верить, что все будет хорошо, я знаю свою мать лучше, чем эти ребята. Они не знают, на что она способна.

— Если это касается науки, я бы сказал, что сожалею, но на самом деле… Это не так. — Оскар смотрит на меня, набивая рот пиццей, и я даже не могу заставить себя разозлиться на него.

Я потрясена больше всего. Он буквально начал драться с Мавериком, когда увидел нас. Теперь он заставляет меня сидеть с Эйденом. Когда я смогу заставить себя спросить его, что внезапно изменилось, я спрошу, но сейчас мне нужно попытаться построить клетку вокруг своего сердца, прежде чем я увижу Маверика на Боевой подготовке.

— Я думал, мы договорились, что пока не будем давить? — Тихо спрашивает Паркер, и я поднимаю бровь. Он с трудом сглатывает, в его глазах мелькает чувство вины, и он смотрит на остальных в поисках помощи.

— Нет, нет. Пожалуйста, Паркер, продолжай. Расскажи мне все о том, когда ты планировал подтолкнуть меня? — Мой голос спокоен, потому что я не сержусь, но меня очень раздражает, что они обсуждают что-то за моей спиной.

— Ты помогла Луне увидеть, что то, что мы были вместе, не было концом света. Мы возвращаем долг. — Переводя взгляд на Романа, я барабаню пальцами по столу, определенно готовая убраться к черту из столовой.

— Я ценю твою мысль, но это совершенно другое дело. — Отодвигая тарелку, я встаю, хватаю сумку, стоящую у моих ног, готовая уйти, когда Кай заговаривает.

— Каким образом?

Закусив губу, я пытаюсь сосчитать до десяти, но обнаруживаю, что мое терпение лопнуло окончательно, поскольку каждый ублюдок за столом, похоже, хочет высказаться.

— Я не обязана обсуждать это ни с кем из вас. На самом деле я бы предпочла, чтобы вы отступили. — Я чувствую себя капризным ребенком, которому отчаянно хочется топнуть ногой, пытаясь твердо стоять рядом с ними.

— Что случилось, Джесс? Похоже, мы раздражаем тебя, потому что тебе не нравится то, что мы говорим. И я думаю, это потому, что ты знаешь, что мы правы. — Оскар откидывается на спинку стула с дерьмово самодовольной ухмылкой на лице, и мне хочется стереть ее с его лица.

— Слишком далеко зашел, Оскар, — шепчет Луна, поднимаясь на ноги и кивая в сторону двери.

Счастливая последовать ее примеру, я не могу удержаться от того, чтобы отсалютовать Тузам одним пальцем, прежде чем сделать это. Беря меня под руку, она тут же бормочет извинения, и я сжимаю ее руку в ответ.

Я не хочу, чтобы она извинялась. Я знаю, что веду себя как капризная стерва, но я не хочу, чтобы мне помогали. Я знаю, что делаю.

Выходя из столовой, я, как всегда, чувствую на себе взгляды. Куда бы Луна ни пошла, люди всегда пялятся. Мне нужна часть ее крутой ауры, которая от нее исходит.

Йен стоит у "Rolls-Royceа" с открытой дверцей наготове, а я прижимаю блейзер ближе к груди, прохладный воздух обжигает обнаженную кожу, которую эта дурацкая форма оставляет распахнутой.

Как только за Луной закрывается дверь, я знаю, что она собирается продолжить разговор. Вздох слетает с моих губ прежде, чем я успеваю сдержаться.

— Знаешь, в их словах есть смысл.

— Правда? — Спрашиваю я, не встречаясь с ней взглядом и потирая руки, чтобы согреться.

— Ты знаешь, что это так, вот почему ты не хочешь этого слышать. Я могу это понять. Мы можем предоставить тебе некоторое пространство, но я думаю, мы все поняли, как наши действия повлияли на твою открытость по отношению к нам, и я не хочу, чтобы были какие-то секреты. Я видела эмоции на твоем лице прошлой ночью, Рыжая.

Черт. — Я не отрицаю своих чувств, и у нас больше нет секретов, Луна, но вы, ребята, не понимаете, как моя мама всегда получает именно то, что хочет.

— Твоя сучья мать никогда раньше не выступала против меня. — Многозначительный взгляд, которым она одаривает меня, заставляет меня замолчать, не желая с ней спорить. Хотя она не ошибается, Люсьенде Луна ни капельки не понравилась бы. Вся ее сила воли заставила бы ее чувствовать себя неловко.

— Ты разговаривала с Мавериком после вчерашнего вечера? — Спрашивает она, к счастью, меняя тему, и я качаю головой. — Тебе было тяжело с Эйденом?

— У меня нет слов, — шепчу я, позволяя ей увидеть боль в моих глазах, которую я скрывала, и она грустно улыбается, сжимая мою руку.

— И я предполагаю, что Эйден немного лучше осведомлен о твоих чувствах и границах.

Ее оценка заставляет меня усмехнуться. Тут она не ошибается. — Маверик раздавит меня бульдозером, пока я не увижу его сторону вещей, но Эйден дает мне возможность найти свой собственный путь, а Уэст направляет меня.

Слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю осознать, что к чему, но она улыбается шире от моего признания.

Машина останавливается у Боевой, и я делаю глубокий вдох, выпрямляя позвоночник, готовясь к напряжению, которое, я знаю, возникнет, когда я увижу Маверика.

Выскользнув из машины, Луна снова берет меня под руку, как будто она уверена, что я здесь, только если прикасается ко мне. Мы не ждем Тузов, вместо этого направляемся прямо в раздевалку.

Занимая свое место в противоположном углу от других девушек, я делаю все возможное, чтобы скрыть свои синяки, пока переодеваюсь. Мои черные леггинсы и персиковая футболка оверсайз облегают меня как можно лучше, и я натягиваю на ноги толстые носки, наслаждаясь комфортом для моих больных ступней по сравнению с каблуками.

— Ты же знаешь, что он согласится со мной и не позволит тебе тренироваться, верно? — Говорит Луна, закатывая на меня глаза.

— Конечно, сейчас, как никогда, мне нужно тренироваться как можно больше. Я никогда больше не хочу оказаться в подобной ситуации.

Луна не отвечает. Сегодня утром у нас был тот же спор, и после вчерашнего я поняла, что должна вернуться к этим занятиям. Я отказываюсь позволять всем обращаться со мной, как с фарфором. Если я хочу встать на ноги, мне нужно быть сильнее. Я выжила. Я не могу заставить себя думать о том, что мне пришлось сделать, но я выжила.

Шагая бок о бок, мы направляемся в зал вместе со всеми остальными. Мой взгляд мгновенно падает на Риса, стоящего у двери, когда мы приближаемся, его свирепый взгляд прожигает мое лицо, не обращая внимания на ответный лазерный взгляд Луны.

— Ты хочешь, чтобы я вмешалась, если Маверик будет вести себя чересчур? — Спрашивает Луна, отказываясь признавать Риса. Она явно знакома с Мавериком, но я качаю головой.

— Я справлюсь с ним.

Она поднимает бровь, глядя на меня, и в ту секунду, когда мы ступаем на маты, по комнате разносится рычание.

— Нет! Черт возьми, нет. Забудь об этом. Вали отсюда нахуй. В твоем состоянии ты не будешь тренироваться, Джессика.

Луна похлопывает меня по спине, направляясь к трибунам, где находятся Тузы. — Удачи с этим, — бросает она через плечо с улыбкой на лице, и я сжимаю кулаки.

Единственная причина, по которой она не кричит на него в ответ прямо сейчас, заключается в том, что она согласна с тем, что он говорит.

Поворачиваясь лицом к Маверику, я с удивлением обнаруживаю его всего в нескольких шагах от меня.

— Ты не тренируешься, Джессика. Ты все еще травмирована. — По крайней мере, сейчас он не кричит. На него уже смотрит достаточно людей. Мне не нужно добавлять ничего к сплетням.

— Будет ли злоумышленник беспокоиться о том, в каком состоянии я нахожусь? — Я возражаю, стоя на своем, и он потирает затылок.

При более пристальном взгляде на него мой пульс учащается. Он выглядит так, словно не спал несколько дней. У него темные круги под глазами и морщины от напряжения на лбу.

— Мне насрать на это прямо сейчас. Ты не тренируешься. — На этот раз его слова звучат гораздо резче, но я отказываюсь отступать.

— Это чушь собачья, Маверик. — Мой гнев, кажется, не усиливает его. Если уж на то пошло, его плечи немного расслабляются. — Если ты не позволишь мне тренироваться здесь, я найду…

— Да пошла ты нахуй, — выплевывает он, его руки опускаются по бокам.

— Нам не нужно устраивать сцену, Маверик. Просто дай мне потренироваться.

Хмурое выражение на его лице, когда он смотрит на меня, заставляет меня остановиться. — Устроить сцену? Устроить сцену? Прошлой ночью я увидел тебя впервые с тех пор, как смыл кровь, грязь, боль. — Он шепчет, его слова уносятся прочь, когда он делает глубокий вдох. Он кладет руки на талию и смотрит себе под ноги. Его глаза медленно возвращаются к моим. — Чтобы ты снова повернулась спиной и ушла.

Его слова разрывают мою душу на части. Я ненавижу быть причиной его боли. Если честно, я удивлена, что он проявляет столько эмоций прямо сейчас.

— Маверик… Я…

— Не утомляй меня своими гребаными фальшивыми извинениями. В мой офис. Немедленно.

Его уязвимость скрыта, как будто он никогда не показывал мне ее даже мельком, и это перевешивает мою решимость тренироваться сегодня. Я замечаю удивление в его глазах, когда киваю и поворачиваюсь, чтобы без возражений уйти в сторону, откуда пришла.

Я совершенно не люблю собственное наказание, но слова и прикосновения Эйдена только ослабили мою защиту.