Свобода

Джесс

Болтовня за столом, звон бокалов и смех наполняют комнату. Меня никогда не окружал такой уровень шума и любви одновременно, и я думаю, что мне, возможно, захочется плакать.

Хотя, возможно, это говорит вино. Но я протягиваю свой бокал Луне, чтобы она наполнила его, не заботясь ни о чем на свете. В конце концов, сегодня канун Рождества.

— Как насчет того, чтобы мы, девочки, оставили мужчин убираться, а сами посмотрели какой-нибудь сериал? — Говорит Джулиана, комично размахивая бокалом с вином. Кажется, по крайней мере, я не единственная пьяненькая за столом.

— Когда, черт возьми, я на это подписался? Оскар стонет, получая подзатыльник от Романа, в то время как Раф отвечает.

— Когда ты женился на моей дочери, и за это тебе придется мыть кастрюли.

Раф бросает кухонное полотенце, но Оскар ловит его, преувеличенно подмигивая Луне, которая просто закатывает глаза в ответ.

— Разве у нас нет посудомоечной машины для этого? — Оскар ворчит, целуя Луну в висок, прежде чем встать.

— У нас есть, — вмешивается Брайс. — Но сегодня она называется "Оскар".

Все хихикают, когда Оскар перекидывает кухонное полотенце через плечо и дуется, уходя.

— На самом деле я надеялась, что кто-нибудь расскажет мне о ситуации с моим отцом, — говорю я громче, чем ожидала, заставляя зал замолчать, и наконец отвечает Раф, опершись руками о стул перед собой.

— Мы работаем над этим, я обещаю, но мы решили, что обсудим с тобой больше после Рождества. Ты через многое прошла, и мы хотим, чтобы ты расслабилась и ни о чем не беспокоилась, даже если это всего лишь на мгновение. Впрочем, это твой выбор, мы можем поговорить об этом прямо сейчас, если ты так предпочитаешь. Я не отниму у тебя это решение.

Ну что ж.

Обмахивая лицо, я пытаюсь сдержать слезы, но чувствую, что вот-вот превращусь в рыдающее месиво из-за заботы, которую они всегда так щедро предлагают мне.

Я верю, что они помогут разобраться с моим отцом. Если бы все было так как они хотят, они бы напали на мою мать, заставив ее добраться до него, но я прошу их сделать это незаметно. По крайней мере, на данный момент.

Раф лихорадочно переводит взгляд с Луны на меня, вероятно, опасаясь того, что он мог сказать лишнего. Но прямо сейчас мои эмоции переполняют меня, и их доброты, смешанной с вином, слишком много.

— Не волнуйся, папа. Мы просто подавляем ее, но в хорошем смысле, — бормочет Луна, обнимая меня за плечи. — Давай возьмем бутылочку-другую в логово, посмотрим на вампиров и оборотней, заодно поболтаем между нами девочками, хорошо?

Я киваю головой в знак согласия, на ходу подхватывая свой бокал с вином. Обходя стол, я останавливаюсь рядом с Рафом и обнимаю его за талию. Он мгновенно сжимает меня в ответ, и это напоминает мне о нашем телефонном разговоре, когда Луна только что убила свою мать.

Он был растерян, опустошен и немного сломлен, но он услышал, что я сказала по телефону. С тех пор я ценю его еще больше.

Гладя меня по голове, он шепчет мне на ухо. — У тебя есть мы, дорогая. После Рождества я введу тебя в курс дела. А пока постарайся быть собой. Я вижу тебя в этой комнате, впитывающим все эмоции, но твоя мать посеяла в твоем сознании плохие семена. Ты постоянно беспокоишься, что кто-то собирается тебя исправить.

Как, черт возьми, ему удается так хорошо меня понимать? Моя рука сжимает бокал с вином, когда его слова захлестывают меня.

— Будь собой. Никого не должны волновать твои поступки и ты не должна всем нравиться, кроме тебя, Джесс. Моя дочь видит твою силу. Боже, обычно она думает, что у всех девушек вши, но не у тебя. Верь в себя.

Он ослабляет хватку, забирая с собой еще один обломок в моей броне. Я не знаю, как признать, что люди хотят вот так поддержать меня.

Я вижу Луну, стоящую у двери и кивающую мне следовать за ней, и сжимаю руку Рафа, прежде чем последовать за ней, отказываясь встречаться с кем-либо еще взглядом.

Джулиана уже откинулась на спинку огромного серого матерчатого дивана. Большая секция могла бы легко вместить шестнадцать человек, но мы втроем сидим прямо посередине, и Луна натягивает одеяло с конца, пока мы устраиваемся поудобнее. Шторы задернуты, на журнальном столике из темного дуба стоит вино и шоколад.

Меня поражает, как в таком большом пространстве все еще удается чувствовать себя так комфортно.

В ту же секунду Луна нажимает кнопку воспроизведения на телевизоре, и я точно знаю, где мы находимся с эпизодами. Опускаясь на зефирные подушки, я бездумно потягиваю вино, пока не обнаруживаю, что бокал пуст.

Наверное, мне следует притормозить, но мое тело наклоняется вперед, чтобы взять бутылку, когда эта мысль покидает мой разум.

— Итак, Луна сказала мне, что ты говорила с Уэстом, Мавериком и Эйденом, — бормочет Джулиана, и я краснею.

— Так и есть, — отвечаю я, опускаясь обратно на диван с снова наполненным стаканом. Мне это определенно понадобится, если мы собираемся вести этот разговор.

— И…

— И я сказала, что хочу провести Рождество с вами, ребята. Потом, когда вернусь, я займусь всем остальным. — Я не отрываю взгляда от телевизора, но чувствую, что они обе смотрят на меня.

— Я упоминала, что после ее приватного разговора с Мавериком она выглядела хорошо и по-настоящему трахнутой?

— Луна! — Я визжу, разбрызгивая вино повсюду, когда мое лицо становится красным, как свекла, но они обе только хихикают. — Прекрати.

— О, пожалуйста, расскажи нам еще, Джесс, — подталкивает Джулиана, и я свирепо смотрю на них обеих.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Луна. — Я подношу руку к лицу, рассматривая свои ногти вместо того, чтобы смотреть на них обеих, но это не помогает отвлечь их от разговора.

— Я слышала, у него маленький член.

— Это не так, — огрызаюсь я в ответ, свирепо глядя на нее, и в этом моя ошибка. Маленькая сучка-подстрекательница. Хорошо, что я люблю ее. Она чуть не падает с дивана, так сильно смеется, и Джулиана не лучше.

Расплата будет суровой, и она это заслужили.

— Так что… так что, тогда он не маленький, да? — Спрашивает Луна, изо всех сил пытаясь выдавить из себя слова сквозь хихиканье, и я качаю головой.

— Я все еще чувствую растяжение, а прошло уже несколько дней, — отвечаю я с усмешкой, и они оба удивленно смотрят на меня, вероятно, ошеломленные моим ответом.

— Не хотела бы ты обсудить размер Тузов? — Может быть, я могла бы привести их сюда, и ты могла бы выстроить по порядку… — Эй! — Я смеюсь, когда Луна швыряет в меня подушкой, обрывая то, что я собиралась сказать.

— Хватит об этом, — смеется она, и следующие несколько минут мы все пытаемся взять смех под контроль.

Мой бокал с вином снова пуст, я откидываюсь на спинку дивана, смотрю в потолок, и мне кажется, что моя грудь вот-вот взорвется.

— Я никогда раньше не испытывала такого чувства семьи. Я не знаю, улыбаться мне или плакать из-за этого. У меня болит грудь, больше от радости, чем от боли, — признаюсь я, чувствуя легкое головокружение из-за алкоголя, разлившегося по моему организму.

— О, Джесс, — успокаивает Джулиана, переваливаясь с другой стороны, чтобы сесть у моей головы, ее руки неуклюже запускаются в мои волосы, пока Луна переплетает свои пальцы с моими.

— Ты наша навсегда, Джесс, — шепчет Луна, и я улыбаюсь ей.

— Даже если я откажусь выйти замуж за Уэста? — спрашиваю я, чувствуя, как мое тело немеет.

— Джесс, — бормочет Джулиана, приподнимаясь, чтобы встретиться со мной взглядом. — Когда мы предложили Уэсту соглашение в качестве варианта, единственная причина, по которой мы продвинулись вперед с этим, заключается в том, что он был честен в том, что у него была связь с тобой. Он хотел выяснить, что могло бы быть между вами обоими, и я помню ваш телефонный разговор, пока мы обедали.

— А если она откажется выйти за него замуж? — Спрашивает Луна, настаивая на ответе, и глаза Джулианы мечутся между нами двумя.

— Тогда она не выйдет за него замуж. Я люблю тебя больше, чем родословные соглашения, Джесс.

Я чувствую, что сегодня вечером они обнажают все мои уязвимые места, и вино побуждает меня озвучить их тоже.

— Хотя, я знаю, что в этом определенно что-то есть, Рыжая. Не позволяй этому омрачить твои чувства, — говорит Луна с улыбкой. — Кроме того, его татуировка с родословной потрясающая.

— Что?

— Да, это красная роза. Однажды он специально назвал мне ее. Э-э… роза свободы. Это до смешного красиво.

Роза. Красная роза свободы — его родословная татуировка. Мое сердце бешено колотится в груди, когда я вспоминаю цветы, которые он любит дарить мне, и то, что он знает, что за ними стоит.

— Я не помню, чтобы видела это, — размышляю я, не помня ту татуировку на его коже.

— Я сделала это несколько недель назад, — признается Луна, и я понимающе киваю.

— Я бы чувствовала себя счастливой, если бы мой сэндвич был здесь, — бормочу я, меняя тему, поскольку мои веки немного тяжелеют, поскольку я позволяю алкоголю убаюкать меня. — Они позаботились бы о том, чтобы кошмары остались в стороне.

Мне кажется, что я плыву по воде, дрейфую в открытом море часами напролет.

Руки скользят под мою голову и обхватывают колени, когда меня поднимают, разбудив ото сна. — Маверик?

— Жаль разочаровывать, — бормочет в ответ Кай, и я расслабляюсь в его объятиях, слыша, как Луна ворчит, чтобы он был осторожен со мной.

Мои глаза остаются закрытыми, пока я нахожусь в состоянии бреда, не уверенная, сплю я или бодрствую. Я осознаю, что меня укладывают в кровать и набрасывают на меня одеяло, и я прижимаюсь к нему.

— Это когда-нибудь проходит? — Спрашиваю я едва слышным шепотом, пока сон пытается поглотить меня.

— Что когда-нибудь проходит, Джесс?

— Хм, мертвый взгляд в глазах этого человека?

Но прежде чем я получаю ответ, меня затягивает в темноту, я молюсь, чтобы кошмар той ночи больше не повторился в моих снах.

Эйден

Эта гребаная вечеринка раздражает меня до чертиков. Я готов покончить с этим, чтобы выбраться отсюда. Это первый раз, когда я злюсь из-за того, что моя родословная требует от меня устраивать вечеринки.

Я бы чувствовал себя намного лучше, если бы Джесс была здесь, но вместо этого я имею дело с идиотами. Я немного разочарован, что Рис, по-видимому, вернулся домой на рождественские каникулы. Я подобрал для него идеальную девушку. Герпес и все такое, а ему пришлось пойти и все испортить.

У меня сжимается в груди, когда я понимаю, что Джесс в нескольких часах езды отсюда.

— Приободрись, братишка, — говорит Труди с усмешкой, толкая меня бедром, когда опирается на стойку рядом со мной.

Один взгляд на нее с приподнятой бровью, и она прекращает притворяться. Я не единственный, кто не чувствует этого сегодня вечером. — Ты в порядке?

— Я в порядке, Эйден. Было бы еще лучше, если бы ты перестал спрашивать.

— Никогда, — отвечаю я с усмешкой, и она улыбается в ответ.

В старших классах все было легко. Но в ту секунду, когда мы переступили порог академии, все стало реальностью. Сейчас я учусь строить отношения с женщиной и двумя другими мужчинами, которые тоже хотят ее.

Пока моя сестра разбирается с клеймом мертвого ублюдка Рико Манетти. Пусть он гниет в аду. Она по-прежнему не хочет мне показывать, и сколько бы я ни пытался понять, что это значит, я продолжаю заходить в тупик.

Я знаю, она хочет, чтобы я держал это в секрете, но я знаю, что Джесс знает. Я думаю, если я спрошу Уэста или Маверика, у них может быть для меня больше информации.

Вздыхая, я останавливаю себя, мой гнев и стресс будут только брать надо мной верх, и мы не продвинемся дальше, чем сейчас. Она позволит мне связаться с ней, когда будет готова. Я просто должен быть терпеливым.

— Ты уверена, что слишком занята, чтобы провести со мной завтра рождественское утро? — Я спрашиваю снова в сотый раз, и она похлопывает меня по спине, как ребенка.

— Я не слишком занята, Эйден. Я просто собираюсь пойти домой, а ты останешься здесь.

— Хммм. — Мои родители достаточно милые, но лишены каких-либо настоящих эмоций. Моя сестра, кажется, думает, что все чудесным образом изменится за одну ночь, в то время как я предпочитаю не тратить на них свое время.

Ни один из родителей не должен учить своих детей принимать все доступные виды лекарств до того, как им исполнится четырнадцать лет, независимо от происхождения. Моя позиция по этому поводу никогда не изменится. Технически они никогда не заставляли нас принимать наркотики, но мы были хорошо осведомлены о том, как приготовить каждый наркотик.

— Если ты передумаешь, я ухожу в десять.

Никто из нас не произносит ни слова, пока мы стоим бок о бок у бара, наблюдая, как все танцуют в беседке рядом с нами.

Когда-то я бы провел всю ночь в секс-палатке, переходя от одной оргии к другой, но теперь это мне ничего не дает. Я хочу Джесс, и если ей нравится, чтобы мы играли в нашем собственном маленьком кругу, отлично, но для меня это все. Она — то, что нужно мне.

Мой телефон горит в кармане, умоляя меня сказать ей эти три простых слова, но я не хочу, чтобы она чувствовала себя вынужденной произносить их в ответ. Все должно происходить в ее темпе.

— Привет, Эйден, детка.

Нахмурившись, я смотрю направо. Я узнаю девушку передо мной, но понятия не имею, как ее зовут.

— Хочешь потанцевать, детка? Я скучала по тебе.

— Отвали, — ворчу я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на танцующую толпу, но она не останавливается.

— Не будь таким, Эйден. Я знаю, что Джесс здесь нет. То, чего она не знает, не будет…

— Или ты сейчас отвалишь, или я позволю моей сестре уложить тебя на пол. Потому что, может, я и хочу выпотрошить тебя, но я не причиняю вреда женщинам, — рычу я, ударяя кулаком по стойке. — Тогда я передам сообщение, чтобы, когда Джесс вернется, рядом с ней будет Луна Стил, и они вдвоем буквально уничтожат тебя. Ты. Понимаешь?

Я вижу, как дрожат ее руки, когда она смотрит на меня, разинув рот. Когда она двигается недостаточно быстро, я снова бью кулаком по дереву, заставляя ее подпрыгнуть, и она убегает отсюда.

— Я начну называть тебя Альфа Эйден, если ты будешь продолжать в том же духе, — хихикает Труди, но я не отвечаю.

Доставая телефон из кармана, я замечаю, что на экране мигает групповой чат "Сосунки". Часть меня не хочет смотреть, особенно после того, как я попросил их обоих прийти и развлечь меня, но они оба отказались.

Щелкая "Открыть приложение для обмена сообщениями", я дважды просматриваю слова, чтобы убедиться, что правильно их читаю. Переворачивая экран, я показываю его Труди, которая тоже широко улыбается, читая его.

— Иди, все в порядке. Я разберусь. Коннор тоже здесь.

— Спасибо, Труди. Люблю тебя.