Священный любовник

Глава 8

Одна из проблем позора заключалась в том, что он, на самом деле, не делал тебя ниже, тише или менее заметным. Ты все равно ощущал себя таким, какой ты есть.

Фьюри стоял во дворе особняка и смотрел на угрожающий фасад дома Братства. Сурового серого цвета, с множеством темных, сердитых окон, место напоминало великана, которого закопали по шею в землю, и которого раздражала грязь, в которую он был погружен.

Он был готов войти в особняк не больше, чем, казалось, особняк был готов его принять.

Поднялся ветер, и он посмотрел на север. Стояла типичная августовская ночь северной части штата Нью-Йорк. Вокруг все еще было лето, деревья одеты в сочную листву, работали фонтаны, по обе стороны от входа в здание стояли урны в виде горшков. Но воздух уже был другим. Более сухим. Более прохладным.

Времена года, как и само время, были неумолимы, не так ли?

Нет, неправильно. Времена года были лишь мерой времени, так же, как часы и календари.

Старею, подумал он.

Как только его мысли приняли направление, еще более скверное, чем ожидание крепкого пинка под задницу, что, скорее всего, подкарауливал его дома, он прошел через вестибюль в фойе.

Из бильярдной раздавался голос королевы, ему аккомпанировали звуки толчков и аккуратно ударяющихся друг о друга шаров. Затем послышался смех вперемешку с проклятьями, и все это с бостонским акцентом. Это значило, что Бутч, который мог побить в бильярд любого в доме, только что проиграл Бэт. И видимо, уже который раз.

Слушая их, Фьюри никак не мог вспомнить, когда в последний раз играл в бильярд или просто тусовался с братьями — хотя, даже если так и было, он вряд ли смог бы вести себя непринужденно. Никогда не мог. Для него жизнь была монетой, одна сторона которой была катастрофой, а другая — ожиданием ее.

Тебе нужен еще один косячок, напарник, протянул колдун. А еще лучше, целый пакет травы. Это, конечно не изменит того, что ты тупой ублюдок, но зато шансы умереть в загоревшейся постели увеличатся.

На этой печальной ноте Фьюри решил храбро встретиться лицом к лицу с неприятностями и стал подниматься наверх. Если ему повезет, дверь в кабинет Рофа будет закрыта.

Но нет, она была открыта, и король сидел за столом.

Роф поднял взгляд от увеличительного стекла, что держал над документом. Даже сквозь очки было очевидно, что парень в бешенстве.

— Я ждал тебя.

В голове Фьюри колдун подхватил свою черную мантию и удобно расположился в кресле, зачехленном человеческой кожей. Полцарства за попкорн и «Джуниор Минц». Шоу обещает быть захвааатывающим.

Фьюри прошел в кабинет, его взгляд поверхностно скользнул по французским голубым стенам, диванам из кремового шелка и белому мраморному камину. Едва заметный запах лессера в воздухе сказал ему, что Зейдист только что стоял на том же самом месте, что и он.

— Подозреваю, Зи уже поболтал с тобой, — сказал он, поскольку не было никакой причины не называть вещи своими именами.

Роф опустил лупу и склонился над столом эпохи Людовика XIV.

— Закрой дверь.

Фьюри сделал, как он велел.

— Ты хочешь, чтобы сначала высказался я?

— Нет, ты уже достаточно наговорил. — Король положил их на изящный стол. Массивные ботинки приземлились на поверхность, как пушечные ядра. — Уже много всего сказал.

Фьюри ждал оглашения списка своих проступков больше из вежливости, чем из любопытства. Он прекрасно знал, что он сделал: он подверг свою жизнь опасности на поле боя, принял мантию Праймэйла Избранных, но не завершил церемонию, вмешивался в жизнь Зи и Бэллы, не уделял достаточно внимания Кормии, все время курил красный дымок.

Фьюри с трудом сосредоточил внимание на жестком лице своего короля и ждал когда кто-то еще, кроме колдуна, расскажет ему о том, сколько раз и каким образом он лохонулся.

Но ничего не происходило. Роф не сказал абсолютно ничего.

Что позволяло предположить, что проблемы были настолько очевидными, что обозначить их было равносильно тому, чтобы ткнуть пальцем во взорвавшуюся бомбу и сказать, эй, чувак, во-первых, это реально шумно, а во-вторых, теперь на тротуаре будет дыра.

— Хотя, — произнес Роф, — скажи мне, что я должен делать с тобой? Скажи мне, что, черт тебя подери, мне с тобой делать? — Когда Фьюри не ответил, Роф пробормотал: — Без комментариев? Ты хочешь сказать, что тоже не имеешь понятия, что делать дальше?

— Я думаю, мы оба знаем ответ.

— Я в этом не уверен. Что ты думаешь, мне надо сделать?

— Снять меня с дежурств на какое-то время.

— А.

Молчание.

— Ну, так что мы решим? — спросил Фьюри. Господи, ему срочно нужен косяк.

Огромные ботинки стукнулись носами.

— Я не знаю.

— Это означает, что ты хочешь, чтобы я продолжал сражаться? Это было больше, чем он мог надеяться. — Я даю тебе слово…

— Пошел. На хрен. — Роф быстрым и резким движением встал и вышел из-за стола. — Ты сказал своему близнецу, что возвращаешься домой, но ставлю на что угодно, ты отправился прямиком к Ривенджу. Ты обещал Зи прекратить эту хрень с лессерами, но так и не сделал этого. Ты сказал, что будешь Праймэйлом, но до сих пор им не являешься. Черт, ты продолжаешь засирать всем мозги, утверждая, что идешь обратно в свою комнату, чтобы немного поспать, но вне зависимости от твоих слов каждый из нас все же знает, чем ты там занимаешься. И ты реально полагаешь, что твое слово что-то значит для меня?

— Ну, тогда скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал?

За очками, бледный, нефокусируемый взгляд короля стал испытывающим.

— Не думаю, что отпуск или трудовая терапия тут поможет, потому что, я не уверен, что ты воспользуешься тем или иным.

Холодный ужас ядовитой змеей обернулся вокруг сердца Фьюри.

— Ты собираешься выгнать меня?

Такое уже случалось в истории Братства. Не часто. Но случалось. Сразу вспомнился Мердер… дерьмо, да, он, вероятно, был последним, кому дали пинка по зад.

— Все не так просто, — сказал Роф. — Если тебя ограничить, то, что тогда будет с Избранными? Праймэйл всегда являлся членом Братства, и не только из-за кровной линии. Кроме того, Зи вряд ли смирится с этим, хоть он и крепко зол на тебя в данный момент.

Отлично. Защитные сети спасали близнеца от полного отвала башки и участи человека-шлюхи всея Избранных.

Король подошел к окну. На улице ветер качал кроны деревьев.

— Вот что я думаю. — Роф приподнял очки и потер глаза, как будто у него болела голова. — Ты должен…

— Я сожалею, — сказал Фьюри, потому как это было единственное, что он мог сейчас произнести.

— Я тоже. — Роф возвратил очки на место и покачал головой. Он вернулся к своему столу и сел, голова опущена, челюсть на одном уровне с плечами, открыл ящик и достал черный кинжал.

Он принадлежал Фьюри. Тот самый, что он оставил в переулке.

Должно быть, его нашел Зи и принес сюда.

Король повертел оружие в руке и откашлялся.

— Дай мне второй клинок. Ты отстранен от дежурств на постоянной основе. Собираешься ты решать, вопрос с Избранными ли нет, это не мое дело. Здесь я тебе не советчик, потому что ты все равно сделаешь то, что сделаешь. Ничего из того, что я могу потребовать или попросить не изменит ситуацию к лучшему.

Сердце Фьюри на мгновенье остановилось. Он предполагал множество вариантов развития событий, но то, что Роф умоет руки, не приходило ему в голову.

— Но я все еще Брат?

Король молча смотрел на кинжал — что было ответом, состоящим из двух простых слов: лишь формально.

Некоторые вещи не обязательно произносить в слух.

— Я поговорю с Зи, — пробормотал король. — Мы скажем ему, что у тебя административный отпуск. Ты больше не участвуешь в боях и не появляешься на совещаниях.

Фьюри почувствовал себя так, как будто упал с крыши небоскреба и впечатался лицом в тротуар, на котором было написано его имя.

Нет больше связей. Нет обещаний, которые можно нарушить. По велению короля Фьюри отныне был предоставлен сам себе.

Тысяча девятьсот тридцать второй год, подумал он. Он пробыл в Братстве всего семьдесят шесть лет.

Поднеся руку к груди, он стиснул в кулаке оставшийся кинжал, одним движением вытащил его из ножен и положил на гребаный бледно-голубой стол.

Он поклонился королю и молча покинул комнату. Браво, закричал колдун, как жаль, что твои предки уже умерли, напарник. Они бы так радовались и гордились тобой — погоди, а давай-ка вернем их обратно, а?

На него обрушились два образа: его отец, умирающий в комнате, полной пустых бутылок из под эля, и мать, лежащая в постели, лицом к стене.

Фьюри вернулся в свою комнату, достал заначку, свернул косяк и закурил.

Из-за всего, что случилось сегодня вечером, из-за колдуна, который корчил из себя анти-Опру у него в голове, ему хотелось либо заорать, либо накуриться. И он накуривался.

На другом конце города, Хекс чувствовала себя ужасно, сопровождая Ривенджа от заднего входа ЗироСама в его пуленепробиваемый Бентли. Рив явно чувствовал то же самое. Ее босс, в своей соболиной шубе длиной до пола, был похож на мрачную тень, медленно скользившую по переулку.

Она открыла дверь со стороны водителя и ждала, пока он, помогая себе тростью, опустится на сиденье. Несмотря на теплую, двадцатиградусную ночь, он включил обогреватель и глубже закутался в воротник своего пальто — признак того, что действие его последней дозы дофамина еще не пошло на убыль. Но скоро это случится. Он всегда ходил туда почти обезвоженный. Что было небезопасно.

Небезопасно и точка.

В течение этих двадцати пяти лет Хекс испытывала желание пойти туда с Ривом, чтобы прикрыть его задницу во время встреч с шантажистом, но каждый раз он отшивал ее, и ей приходилось затыкаться и молчать. Ее покладистость всегда оборачивалось чертовски поганым настроением.

— Ты остановишься в своем убежище? — спросила она.

— Да.

Она закрыла дверь и проводила его взглядом. Он не говорил ей, где проходят встречи, но она и так знала, хоть и приблизительно. Система GPS в автомобиле указывала, что он направлялся куда-то в северную часть штата.

Господи, она ненавидела то, что ему приходилось делать.

Из-за промаха, совершенного ею два с половиной десятилетия назад, Рив превращал себя в шлюху, первый вторник каждого месяца. Он хотел защитить их.

Принцесса-симпат, которую он обслуживал, была опасна. И она жаждала его.

Сначала Хекс ждала, что эта сука анонимно заложит их, и их депортируют в колонию. Но та была далеко не дура. Там они продержались бы полгода максимум, даже при той силе, которой обладали. Полукровки не могли в этом плане соперничать с чистокровными Симпатами, и, кроме того, Принцесса была замужем за своим родным дядей.

Который был самым сильным и властным деспотом за всю историю колонии.

Хекс выругалась. Она понятия не имела, почему он не испытывал к ней ненависти, и также не могла понять, как он выдерживал этот секс. Она чувствовала, что именно из-за подобных ночей он так заботился о своих девочках. В отличие от обычного сутенера он точно знал, что чувствует проститутка, знал, каково это, спать с кем-то нежеланным, потому что у него было то, что тебе нужно, не важно, будь то наличные или молчание.

Хекс все еще пыталась найти выход, но что еще больше усугубляло положение, так это то, что Рив оставил идею освободиться от этого гнета. Когда-то кризисная ситуация стала для них новой реальностью. Два десятилетия спустя, он по-прежнему изо всех сил старался защитить их, и Хекс была виновата, что каждый первый вторник месяца он шел и делал немыслимые вещи с тем, кого ненавидел… такова была жизнь.

— Черт, — выругалась она в пустоту переулка. — Когда-нибудь это закончится?

Единственным ответом ей был порыв ветра, который гонял по мостовой обрывки газет и пластиковых пакетов.

Она вернулась в клуб, ее глаза постепенно привыкли к сверканию лазерных лучей, а уши — к выносящей мозг музыке. Кожа зафиксировала легкий перепад температуры.

В VIP-зоне, казалось, все было относительно спокойно, толпа обычных завсегдатаев, но она в любом случае установила зрительный контакт с охраной. После того, как они кивками подтвердили, что все чисто, она посмотрела на девушек, работающих возле столиков. Проследила, как официантки приносят полные подносы коктейлей и уносят их уже пустыми. Визуально измерила количество бутылок с алкоголем за стойкой VIP-бара.

Добравшись до бархатного каната VIP-зоны, она посмотрела на толпу в основной части клуба. Народ на танцполе двигался, словно бушующий океан, людская волна то распадалась, то снова сходилась. По краям, плотно прилипнув друг к другу, кружились пары и трио, лазерные лучи скользили по их темным лицам и телам, когда они сливались воедино.

Эта ночь была относительно спокойной, неделя медленно набирала обороты — посещаемость росла по мере приближения выходных. Для нее, как руководителя службы безопасности, наиболее напряженными были пятницы, с ее идиотами, которые топили последствия неудачной рабочей недели в наркотическом угаре, а кто-то даже в передозе, и постоянно устраивали драки.

С другой стороны, эти тупые наркоманы были насущным хлебом клуба, поэтому в любую ночь от них можно было ожидать какого-нибудь дерьма.

Хорошо, что ей нравилась ее работа. Рив контролировал продажу наркотиков, выпивки и женщин, управлял армией спортивных букмекеров, сидящих в Вегасе, и заключал контракт на так называемые специальные проекты, связанные с «принудительными взысканиями». Хекс же была ответственна за поддержание порядка в клубе, для того, чтобы свести к минимуму вмешательство в бизнес со стороны человеческой полиции и клиентов-идиотов.

Она уже собиралась идти проверять нижний этаж, когда увидела, как те, кого называла Мальчиками, вошли в заведение.

Отступив в тень, Хекс наблюдала, как трое молодых мужчин прошли через бархатный канат VIP-зоны и направились в ее заднюю часть. Они всегда шли к столику Братства, если за ним никто не сидел. Это означало, что либо они были стратегами, так как столик располагался в углу, рядом с пожарным выходом, либо же сильные мира сего велели им сидеть там и вести себя хорошо.

Такие «Сильные мира сего» как король Роф.

Да, эти парни не были обычной мальчишеской компанией, подумала она, когда они присели за столик. По целому ряду причин.

Тот, что с глазами разного цвета, был настоящей ходячей проблемой, ищущей куда бы приземлить свою бедовую задницу, и как очередное доказательство этому, заказав бутылку Короны, он встал и направился в главную часть клуба, чтобы найти себе развлечение. Рыжий остался за столом, что не было сюрпризом. В этом трио он был Главным скаутом с выправкой руководителя. Он заставлял ее гадать, что скрывалось за этим добродетельным образом.

Хотя, из всей троицы реальной проблемой был немой. Его звали Террор, также известный как Джон Мэтью, и король был его Хранителем. А, следовательно, малыш был фарфоровой тарелкой в мужском общежитии, и это крайне беспокоило Хекс. Что, если с ним что-нибудь случится? Тогда клуб сравняют с землей.

Боже, парнишка очень изменился за последние несколько месяцев. Она видела его в предпереходном состоянии, тощего, слабого — очень хрупкого, но сейчас смотрела на чертовски огромного мужчину… а большой мужчина — большая проблема, особенно если он начинает махать руками. Хотя, до сих пор, Джон придерживался стиля просто-сижу-по-сторонам-гляжу, его взгляд был слишком старым в сравнении с его молодым лицом, что свидетельстововало о том, что в его жизни произошло много разного дерьма. А всякое жизненное дерьмо, как правило, подливает масло в огонь, когда слетаешь с катушек.

Разноцветные глаза, а.к. а Куин, сын Лостронга, вернулся с парочкой жаждущих-и-готовых-на-все блондинок, одетых, как ансамбль, в одной цветовой гамме: шмотья на них было мало, а то что имелась, было розового цвета.

Рыжий, который Блэйлок, сидел в стороне, но для девочек это не проблема — им явно хватало Куина. Черт, парень мог притащить кого-нибудь и для Джона Мэтью, но тот тоже не участвовал в веселье. По крайней мере, Хекс этого ни разу не видела.

Когда приятели Джона в обнимку с блондинистым комитетом по обеспечению развлечений и отдыха исчезли в задней части клуба, Хекс без причины подошла к парню. Увидев ее, он застыл, как, впрочем, и всегда, когда смотрел на нее. Если ты являешься начальником службы безопасности, как правило, люди предпочитали знать, в каком ты настроении.

— Как дела? — спросила она.

Он пожал плечами и повертел в руках бутылку Короны. Она готов была биться об заклад, он пожалел, что на ней была этикетка.

— Не против, если я задам тебе вопрос?

Его глаза расширились, но он лишь снова пожал плечами.

— Почему ты никогда не присоединяешься к своим парням? — Конечно, это ее совершенно не касалось, более того, она сама не знала, почему это так ее волновало. Но, черт побери… может, это было влияние чертового первого-вторника-каждого-месяца. У нее ехала крыша.

— Ты нравишься девочкам, — продолжила она. — Я видела, как они пытаются тебя клеить. И ты смотришь на них, но всегда остаешься здесь.

Джон Мэтью покраснел так сильно, что это было видно даже в тусклом свете клуба.

— Ты уже занят? — тихо спросила она с еще большим любопытством. — Король уже выбрал тебе женщину?

Он покачал головой.

Окей, ей надо оставить его в покое. Бедный ребенок был немым, так как же он мог ей ответить?

— Я хочу, чтобы мне принесли выпить прямо сейчас! — прогремел мужской голос сквозь музыку, и Хекс повернула голову на звук. Через два столика от них, какой-то здоровый понтовоз, наезжал на официантку, экспресс в страну Я-мерзкая-задница-вилль явно набирал обороты.

— Прошу меня извинить, — сказала она Джону.

Когда крикун протянул свою медвежью лапу и схватил официантку за юбку, бедная девушка не смогла удержать поднос, и коктейли попадали на пол.

— Я сказал, подай мне мой напиток прямо сейчас!

Хекс появилась из-за спины официантки, успокаивая и придавая ей уверенности.

— Не беспокойся об этом. Он уже уходит.

Человек неуклюже поднялся с места в полную высоту своего огромного роста.

— Да ладно?

Подойдя к нему вплотную, Хекс впилась в него глазами, ее симпатические импульсы кричали и рвались на свободу, но она сосредоточилась на металлических шипах, которые впивались в ее бедра. Набирая силу от боли, причиняемую самой себе, она боролась со своей природой.

— Ты уйдешь прямо сейчас, — мягко произнесла она. — Или я вытащу тебя из клуба за волосы.

Изо рта мужчины воняло тухлой рыбой.

— Ненавижу лесбиянок. Вы думаете, что охрененно круты, а на самом деле…

Хекс схватила человека за запястье, развернула и заломила руку за спину. Потом обернула ногу вокруг его лодыжки и вывела парня из равновесия. Он выдохнул проклятье, и его тяжелая туша рухнула на ковер.

Она наклонилась и быстрым движением запустила руку в его набриолиненные волосы, второй удерживая парня за воротник пиджака. Пока она тащила его головой вперед на выход, ей пришлось выполнить еще несколько упражнений: создать картину угрозы физического насилия и возможного риска нападения со стороны его чертовых приятелей. Да, время от времени приходилось устраивать подобные шоу. Все придурки, толкавшиеся в VIP-зоне, вытаращились на происходящее, как и ее вышибалы, которые славились своим очень вспыльчивым нравом, ну и работающие здесь девочки, большинство которых были прекрасно знакомы с подобными процедурами по «управлению гневом».

Чтобы сохранить мир, время от времени приходилось пачкать руки.

И, учитывая количество средства для укладки на башке этого крикуна, потом ей придется очень долго их отмывать.

Добравшись до выхода возле столика Братства, она остановилась, чтобы открыть дверь, но Джон ее опередил. Как настоящий джентльмен, он широко распахнул дверь и придержал ее своей длинной рукой.

— Спасибо, — сказала она.

На улице, Хекс перевернула ублюдка на спину и обыскала. Пока он лежал и моргал, как пойманная рыба на дне лодки, она нарушала закон, роясь у него по карманам. Подобные почти полицейские полномочия она имела на территории своего клуба, а переулок, технически, являлся территорией, принадлежащий городу Колдвелл. Но если уж на то пошло, адрес этой процедуры не имел значения. Поиск был бы незаконным, если бы не ее подозрения, что у него имеются наркотики или скрытое оружие.

Ведь по закону, ты не имел права обыскивать кого-либо, лишь потому, что он был редкостным мудаком.

Ага… вот где инстинкты ее не подвели. Вместе с бумажником, она нашла у него нехилое количество кокса, а также три таблетки «экстази». Хекс потрясла пакетиками перед лицом мужчины.

— Я бы могла тебя арестовать. — Когда он начал заикаться, она улыбнулась. — Да, да, это не твое. Ты не знаешь, как это к тебе попало. Невинен, как младенец. Но посмотри на эту дверь.

Когда парень не среагировать достаточно быстро, она зажала его лицо ладонью и развернула голову.

— Видишь этот маленький красный огонек? Это камера. Так что вот это дерьмо… Она протянула пакеты в сторону камеры и открыла его бумажник. — Два грамма кокаина и три таблетки «экстази», которые нашлись в нагрудном кармане твоего пиджака, мистер… Роберт Финли… теперь зафиксированы в цифровом режиме. Ха… смотри-ка, у тебя оказывается двое красивых детишек. Уверена, будет лучше, если завтра утром они будут завтракать с тобой, а не с няней, пока твоя жена будет вытаскивать тебя из тюрьмы.

Она положила бумажник обратно в карман его пиджака, оставив наркотики у себя.

— Предлагаю разрешить проблему следующим образом — мы расходимся. Ты больше никогда не появляешься в моем клубе, а я не отправляю твои яйца в тюрьму. Что скажешь? Договорились или нет?

Пока он размышлял, следует ли принять предложение хозяйки ситуации или придумать что-нибудь другое, Хекс поднялась на ноги и слегка отступила назад, чтобы, в случае необходимости, нанести удар. Хотя, она не думала, что это понадобиться. Люди, которые собираются бороться имеют собранное тело и острый глаз. Этот же крикун растекся по асфальту, как помои, его запал и эго канули в никуда.

— Иди домой, — сказала она ему.

Так он и сделал.

Когда он неуклюже испарился, Хекс положила наркотики в задний карман брюк.

— Понравилось шоу, Джон Мэтью? — спросила она, не оборачиваясь.

Когда она взглянула через плечо, у нее перехватило дыхание. Глаза Джона светились в темноте… парнишка уставился на нее так, как смотрит взрослый целеустремленный мужчина, когда хочет секса. Жесткого секса.

Срань… Господня. Перед ней стоял не ребенок.

Сама не понимая, что делает, она приникла в его сознание своими симпатическими щупальцами. Он думал о… себе, лежащем на кровати, среди спутанных простыней, его рука на огромном члене у него между ног, он удовлетворяет себя, представляя ее.

И он делал это часто.

Хекс развернулась и пошла к зданию. Когда она подошла к нему, он не отступил, и ее это не удивило. В это самое мгновенье, он не был неуклюжим птенцом, готовым к бегству. Он был мужчиной, самцом, встречающим ее лицом к лицу.

Что было… о, черт, это не привлекало ее. Не. Привлекало.

Дерьмо.

Когда она взглянула на него, ей захотелось сказать, чтобы он направил свой сияющий синий взор на человеческих женщин из клуба и забыл о ней. Она хотела сказать, что запрещает ему мечтать об этом. Она хотела предупредить его, что поимела много мужчин, в том числе и пьяного до полусмерти Бутча О'Нила, еще до того, как он стал Братом.

Вместо этого она тихим голосом произнесла:

— В следующий раз, когда будешь кончать, представляя меня, произнеси мое имя. Тебе станет еще лучше.

Наклонившись в сторону, чтобы открыть дверь в клуб, она скользнула плечом по его широкой груди.

Он резко вдохнул, и это звук еще долго звенел у нее в ушах.

Вернувшись к работе, она объяснила жар в своем теле перенесенной только что физической нагрузкой, когда выкидывала пьяного ублюдка за дверь.

Этот жар не имел никакого отношения к Джону Мэтью.

Хекс вернулась в клуб, а Джон остался стоять на улице, как идиот. Не удивительно. Большая часть крови покинула мозг и перешла в возбуждение, запакованное в новенькие драные джинсы «Эй-энд-Эф». Остальная прилила к лицу.

И значит, его голова была абсолютно пустой.

Как, черт возьми, она узнала, что он делает, когда думает о ней?

Один из мавров, охраняющих офис Ривенджа, вышел на улицу.

— Ты остаешься здесь или заходишь?

Джон поплелся обратно за столик, парой глотков прикончил бутылку Короны, и был рад, когда одна из официанток, не спрашивая, принесла ему еще одну.

Хекс исчезла в основной части клуба. Он искал ее, пытаясь разглядеть сквозь водопад, который отделял VIP-зону от остального клуба.

Хотя, ему не нужны были глаза, чтобы знать, где она. Он чувствовал ее. Среди всех этих тел в клубе, он точно знал, которое принадлежало ей. Она была возле бара.

Боже, мысль о том, что она смогла, не моргнув глазом, обездвижить парня в два раза больше ее самой, обжигала его как адово пекло.

И то, что ее, казалось, совсем не задевал тот факт, что Джон фантазировал о ней, было огромным облегчением.

А от мысли о том, что она хотела, чтобы он произносил ее имя, когда кончает… ему захотелось кончить прямо сейчас.

Предполагалось, что это и был ответ на вопрос, что ему нравиться больше, солнечный свет или гроза, не так ли. И он точно знал, чем именно займется, когда вернется домой.