Священный любовник

Глава 6

Джон наблюдал за Кормией, которая, кружась, бегала по траве. Белое одеяние развевалось за ее спиной, отчасти напоминая флаг, отчасти — крылья. Джон не знал, позволено ли Избранным бегать босиком где угодно, но у него возникло ощущение, что она нарушает правила.

Что ж, она молодец. И на ее красоту было приятно смотреть. Радостная, она танцевала в ночи, но не была частью окружающей ее темноты. Светлячок, сверкающая вспышка на мрачном фоне густого леса.

Если бы Фьюри это видел, подумал Джон.

В телефоне сработал звуковой сигнал, и он достал его из кармана. Сообщение от Куина было следующим: «Фритц мжт доствть тебя к Блэю прм сейчс? Мы гтвы»[21]. Он сразу же ответил: «Да».

Джон убрал БлэкБерри и крепко пожалел, что не умел дематериализовываться. Как правило, впервые это удавалось уже через пару недель после изменения, и у Блэя с Куином в этом плане не возникло никаких проблем. А у него? Здесь было то же самое, что и на тренировках — он был самым медленным, самым слабым, хуже всех. Требовалось лишь сосредоточиться на том месте, куда ты хотел попасть, и перенестись туда. По крайней мере, в теории. А он? Провел уйму времени с закрытыми глазами, с лицом, сморщенным от усилий, как у шарпея, пытаясь заставить свои молекулы перенестись через комнату, но все равно оставался ровно там, где был. Он слышал, что иногда может пройти год после изменения, прежде чем ты сможешь дематериализовываться, но, возможно, он был именно тем, кто не сможет этого сделать никогда.

В таком случае, ему необходимо получить чертовы права. Он чувствовал себя двенадцатилетним сопляком со всеми этими а-не-мог-бы-ты-меня-подбросить-туда-то. Фритц был замечательным шофером, и все же. Джон хотел быть мужчиной, а не грузом, который постоянно развозит доджен.

Кормия все кружилась и кружилась, а затем побежала по направлению к дому. Когда она остановилась перед Джоном, складки ее одеяния какое-то мгновенье трепыхались, прежде чем спокойно замереть вдоль тела, как будто мантия не хотела, чтобы этот праздник заканчивался. Она учащенно дышала, ее щеки были вишнево-красного цвета, а улыбка ярче, чем полная луна.

Боже, с ее распущенными светлыми волосами и милым румянцем, она выглядела как прекрасная летняя девочка. Он так и представлял ее в поле, сидящую на ситцевом одеяле, она ела яблочный пирог, а возле нее стоял запотевший кувшин холодного лимонада… и одета она была в красно-белое бикини.

Окей, мысли пошли не в ту сторону.

— Мне нравится здесь, на открытом воздухе, — сказала она.

«А ты нравишься открытому воздуху», написал он и показал ей.

— Жаль, что я не вышла сюда раньше. — Она посмотрела на кусты роз, растущие вокруг террасы. Ее рука потянулась к шее, Джон чувствовала, что ей очень хочется прикоснуться к цветам, но узда ограничений снова натянулась вокруг нее.

Он откашлялся, чтобы привлечь ее внимание. «Можешь сорвать одну, если хочешь», написал он.

— Я….я думаю, я бы хотела.

Кормия приблизилась к розам так осторожно, будто они были ланью, которую она боялась спугнуть, руки спокойно лежали вдоль тела, босые ноги медленно двигались по земле. Минуя ярко-красные и желтые бутоны, она сразу направилась к тем, что были бледно-лавандового цвета.

Он написал, «будь осторожна с шипами», когда она потянулась вперед, и, вскрикнув, отдернула руку назад. На кончике пальца показалась капля крови, в тусклом ночном свете она черной точкой выделялась на ее белой коже.

Прежде, чем понял, что делает, Джон наклонился и прижался ртом к ранке. Он посасывал, облизывал, ошеломленный своими действиями и прекрасным вкусом крови Избранной.

В глубине его сознания мелькнула мысль, что пора питаться.

Дерьмо.

Когда Джон выпрямился, Кормия, застыв, смотрела на него широко раскрытыми глазами. Дерьмо в квадрате.

«Прости», накорябал он. «Я не хотел, чтобы ты испачкала свою мантию».

Лжец. Он хотел узнать, какова она на вкус.

— Я…

«Сорви свою розу, и будь аккуратнее с шипами».

Она кивнула и наклонилась за розой еще раз, отчасти, как он подозревал, потому, что хотела заполучить свой цветок, и частично потому, что стремилась заполнить созданное им неловкое молчание.

Роза, которую она выбрала, была идеальной — серебристо-фиолетовый бутон как раз на грани цветения, распустившись, стал бы размером с грейпфрут.

— Спасибо, — сказала она. Джон собирался ответить что-то вроде «да-пожалуйста», когда понял, что она разговаривала с кустом, а не с ним.

Кормия повернулся к нему.

— Другие цветы стоят в стеклянных домиках с водой.

«Пошли найдем тебе вазу», написал он. «Именно так называются здесь эти домики».

Она кивнула и направилась к прозрачным дверям, ведущим в бильярдную. Войдя в комнату, Кормия обернулась, чтобы посмотреть на улицу. Ее взгляд задержался на саде, с выражением, словно она прощалась с любовником, с которым больше никогда не увидится.

«Мы можем опять как-нибудь погулять здесь», написал он в своем блокноте. «Если ты захочешь?»

Ее быстрый кивок стал для Джона облегчением, учитывая то, что он только что сделал.

— Мне хотелось бы.

«Может быть, мы также посмотрим фильм. Наверху, в кинозале».

— Кинозале?

Он закрыл за ними дверь. «Это комната, оборудованная специально для просмотра фильмов».

— А мы можем посмотреть фильм сейчас?

Ее сильный голос заставил Джона слегка пересмотреть свое мнение о ней. Тихая, спокойная сдержанность, скорее всего, была результатом обучения, а не чертой характера.

«Мне надо идти. Может быть, завтра ночью?»

— Хорошо. Мы сделаем это после Первой трапезы.

Окей, смирение определенно не было ей присуще. Что заставило Джона задуматься о том, как она выносила все эту Избранную рутину. «У меня занятия, но мы могли бы сделать это после них?»

— Да. И я хотела бы узнать обо всем побольше. — Ее улыбка осветила бильярдную, словно вспыхнувшее пламя, и когда Кормия закружилась на одной ноге, он подумал об игрушечной балерине из шкатулки.

«Ну, я могу тебя всему научить», написал он.

Она остановилась, а ее распущенные локоны все еще покачивались в воздухе.

— Спасибо, Джон Мэтью. Ты будешь прекрасным учителем.

Когда Кормия посмотрела на него, Джон обратил внимание на ее цвета даже больше, чем на ее лицо или тело: на красный цвет ее щек и губ, лавандовый оттенок розы в ее руке, мерцающий бледно-зеленый цвет ее глаз, светло-желтый — ее волос.

Вдруг без какой-либо на то причины, он думал о Хекс. Она была грозой, состоящей из всех оттенков черного и металлически серого. Сила, сдерживаемая, но не менее смертельная даже под контролем. Кормия же была, словно солнечный день, радужно-яркая, теплая.

Он положил руку на сердце и поклонился ей, а затем ушел. Направляясь в свою комнату, Джон размышлял, что же ему нравиться больше — буря или сияние солнца?

Затем он понял, что не имел права выбирать ни то, ни другое, так какое тогда это имело значение?

Стоя в переулке, прижав свой девятимиллиметровый к печени Брата, Мистер Д насторожился как дворовый кот. Он бы гораздо скорее покончил с вампиром, приставив оружие к его виску, но для этого потребовалась бы стремянка. Честное слово, эти сволочи были огромны.

По сравнению с ними, старый добрый кузен Томми казался слабаком, ростом не выше пивной банки.

— У тебя волосы, как у бабы, — сказал Мистер Д

— А ты воняешь пеной для ванны. Меня, на крайняк, можно постричь.

— Я пользуюсь Олд Спайс.

— В следующий раз попробуй что-нибудь помощнее. Например, конский навоз.

Мистер Д сильнее вдавил дуло в тело вампира.

— Я хочу, чтоб ты встал на колени. Руки за спину, голову вниз.

Все то время, пока Брат выполнял его требования, Мистер Д оставался на месте и даже не пытался достать наручники. Да, он вел себя, как распоследний педик, хотя, у него не возникало желания убежать от этого вампира сломя голову, и не только потому, что захват Брата в плен был подвигом достойным занесения в учебник по истории. Мистер Д поймал гремучую змею за хвост и прекрасно это понимал.

Потянувшись к ремню, чтобы все-таки достать металлические манжеты, он…

Здесь ситуация резко поменялась.

Брат развернулся на одном колене и ударил ладонью вверх прямо по дулу пистолета. Мистер Д рефлекторно нажал на курок, пуля вылетела в небо, бесполезно устремившись куда-то в высь.

Еще до того, как стихло эхо выстрела, Мистер Д лежал спиной на земле в полном замешательстве, а его ковбойская шляпа опять слетела с головы.

Брат смотрел на него сверху своими мертвыми, настолько безжизненными глазами, что их ярко-желтый цвет казался застывшим. Но это все объясняло. Никто в здравом уме не стал бы выписывать такие пируэты, стоя на коленях. Ну, только если он уже не был при смерти.

Брат занес кулак над головой.

Эх, по-любому будет больно.

Мистер Д двигался быстро. Он выскользнул из-под захвата, повернулся на плечо и перекатился в сторону. Резким движением, он ударил Брата обеими ногами в правое бедро.

Послышался щелкающий звук и… Срань Господня, часть ноги отлетела. Брат закачался, кожа его штанов свободно повисла от колена вниз, но времени на вопрос "что-это-за-дерьмо-черт-побери" не было. Здоровый ублюдок повалился, словно обрушившееся здание.

Мистер Д отскочил в сторону, затем запрыгнул на эту развалину, будучи чертовски уверенным, что если он сейчас же не возьмет под контроль этого зверя, ему самому придется давиться собственными кишками. Он закинул ногу на Брата, схватил в кулак его бабские волосы и с силой дернул назад, доставая при этом нож.

Не получилось. Брат сбросил его с себя, как необъезженная лошадь, вскочил с тротуара, словно вставая на дыбы. Мистер Д прицепился к его ноге, обернув руку вокруг огромного бедра…

В мгновение ока земля накренилась и — твою же мать — Брат упал навзничь, превращая Мистера Д в матрас.

Возникло ощущение, что на грудную клетку упала гранитная плита.

На долю секунды Мистера Д выбило из седла, и Брат воспользовался этим преимуществом. Он перекатился на бок и использовал локоть в качестве домкрата. Пока Мистер Д хрипел, пытаясь подняться на ноги, вспышкой мелькнуло обнаженное лезвие черного кинжала, и Брат встал на колени.

Мистер Д приготовился к тому, что прямо сейчас его пронзят насквозь, и размышлял, что не прошло и трех часов с момента его повышения до Старшего Лессера, как бы печально это ни было.

Но вместо удара в сердце, Мистер Д почувствовал, как полы его рубашки выдернули из-под пояса штанов. Белая кожа живота сверкнула в ночи, и он поднял на вампира полные ужаса глаза.

Это был тот Брат, который любил резать на кусочки, прежде чем убить. И значит, просто умереть не получится. Процесс будет долгим и кровавым. Конечно, это был не Разрушитель, но сволочь определенно собиралась крепко погонять Мистера Д, прежде чем тот попадет к Райским Вратам.

Лессеры были мертвыми, но могли чувствовать боль, как и любое другое существо.

Конечно, Фьюри следовало бы для начала восстановить дыхание и найти свой протез, прежде чем начинать разыгрывать из себя Суинни Тодда[22] перед этим маломерком. Боже, кто-то думает, что этот промах заставит его по-быстрому закончить дельце и исчезнуть из переулка, пока не появились остальные враги?

Нет. Когда он обнажил живот лессера, его одновременно накрыли холодная, пронзающая до самых костей, дрожь и жаркое тепло. в ушах стоял шум. Он как будто пришел в свою комнату с мешком красного дымка, зная, что в ближайшие десять часов будет абсолютно свободен.

Он был, как тот сбежавший наркоман, счастлив, будто выиграл лотерею.

Голос колдуна выжидательно замер, словно возбуждение приманивало призрака, как протухшее мясо. Эта резня для тебя единственный чертов способ отличиться, а то ведь быть неудачником немного скучновато, не так ли? И ты — выходец из благородной семьи, правда, она была таковой, пока ты ее не обесчестил. Так что, веселись по полной, напарник.

Сосредоточившись на дрожащей оголенной коже, Фьюри впитывал ощущение кинжала в своей руке и паралитический ужас лессера. Когда его разум успокоился, Фьюри улыбнулся. Это было его время. Он полностью владел им. Скоро он отдохнет от хаоса, что творил в его голове голос колдуна, и не важно, сколько времени отнимет то, что он собирался проделать с этим злом.

Разрушая, он исцелял себя. Хотя лишь на короткое время.

Он поднес черный кинжал к коже лессера и…

— Даже не думай, черт тебя подери.

Фьюри посмотрел через плечо. Его близнец стоял в начале переулка, большая черная тень с бритым черепом. Лица Зейдиста было не видно, но, чтобы понять, что он чувствует, не нужны были глаза. Бешеная злость исходила от него жаркими волнами.

Фьюри закрыл глаза и поборол дикий гнев. Черт побери, его как будто ограбили. Полностью обчистили.

Быстрой вспышкой мелькнула мысль о том, сколько раз Зейдист просил избивать его, избивать, пока кровь не зальет лицо. И теперь брат думал, что это дерьмо с лессером было неправильным? Какого хрена? Убийца, без сомнения, прикончил добрую дюжину невинных вампиров. Как и то, что он собирался с ним сделать, могло быть хуже, чем заставлять своего кровного брата превращать тебя в отбивную, зная, что его тошнит от этого, и потом, еще много-много дней спустя, он будет сходить с ума от содеянного?

— Убирайся отсюда, — сказал Фьюри, сжимая извивающегося лессера еще сильнее. — Это мое дело. Не твое.

— Да хрен это не мое дело. И ты обещал мне, что прекратишь.

— Отвернись и уйди, Зи.

— Чтобы пришли остальные лессеры и прикончили тебя?

Убийца в руке Фьюри старательно пытался высвободиться, он был такой маленький и гибкий, что у него это практически получилось. О нет, черт возьми, подумал Фьюри, он не упустит свой трофей. Прежде, чем осознал, что делает, он вспахал кинжалом живот лессера и протащил лезвие через все желудочно-кишечное игровое поле.

Крик лессера заглушил проклятья Зейдиста, но ни тот, ни другой звук Фьюри не раздражали. Он чертовски, до смерти, от всего устал, включая себя самого.

Ай да хороший мальчик, зашептал колдун. Вот за это я тебя и люблю.

Через мгновенье длиной в один вдох Зейдист оказался на нем, выдергивая кинжал из рук и бросая его куда-то в переулок. Когда лессер вырубился, Фьюри вскочил на ноги, чтобы столкнуться со своим близнецом.

Но проблема заключалась в том, что он был без ноги.

Фьюри тяжело упал на мостовую и подумал, что, должно быть, выглядит как пьяный, и это вывело его из себя еще больше.

Зи поднял протез и швырнул его через аллею.

— Одень эту хрень обратно.

Фьюри поймал его одной рукой, и позволил телу скользнуть на прохладный, неровный порог химчистки.

Дерьмо. Запалили. Засекли, мать твою, подумал он. И теперь братья точно вынесут ему весь мозг.

Ну почему Зи оказался именно в этом переулке? Или почему именно сейчас, а не в другое время?

Черт возьми, он нуждался в этом, подумал Фьюри. Потому что, если он не будет выпускать пар, то просто сойдет с ума. И если Зи после всей своей мазохистской хрени, не может его понять. То. Пошел. Он. На. Хрен.

Зейдист обнажил свой кинжал, одним ударом отправил первого лессера обратно к Омеге, а затем просто застыл над обгоревшим пятном.

— Дерьмо из-под десяти кобыл, — произнес близнец на Древнем Языке.

— У лессеров новый бальзам после бритья, — пробормотал Фьюри, протирая глаза.

— А теперь, полагаю, вам надо задуматься, — послышался сдавленный и гнусавый Техасский говор.

Зи развернулся, Фьюри поднял голову. Мелкий лессер снова держал в руках пистолет и направлял его прямо на Фьюри, не спуская глаз с Зи.

Зейдист, в ответ, направил на него свой Зиг.

— Мы все здесь повязаны, — произнесло существо, со стоном наклоняясь за ковбойской шляпой. Он водрузил стетсон[23] на голову, затем опять вернул руку на живот, удерживая внутренности. — Смотри, если пристрелишь меня, моя рука автоматически нажмет на курок, и я проделаю дыру в твоем дружке. Если я пристрелю его, ты порешишь меня. — Лессер глубоко вздохнул и снова застонал. — Я понимаю, это своего рода ничья, и мы не можем торчать здесь всю ночь. Один выстрел уже был, и мы не знаем, кто слышал его.

Техасский ублюдок был прав. Центр Колдвелла после полуночи — это вам не Долина Смерти в жаркий полдень. Кругом люди, и далеко не все наркоманы. Еще могли появиться полицейские. И гражданские вампиры. И другие лессеры. Конечно, переулок был отдаленный, но уединение здесь было относительным.

Так держать, напарник, сказал колдун.

— Дерьмо, — выругался Фьюри.

— Да, сэр, — пробормотал лессер, — я думаю, мы все по уши в нем.

Как по команде, раздался звук полицейских сирен, и он становился все ближе.

Никто не двигался, даже когда патрульная машина завернула за угол и проехала по переулку. Да, кто-то слышал выстрел, когда Фьюри и этот маленький Джон Уэйн[24] разбирались друг с другом, и кто бы это ни был, он дал волю пальчикам.

Замерзшее табло между зданиями осветили мигалки полицейской машины, послышался визг тормозов.

Двери распахнулись.

— Бросьте оружие!

Тягучая речь лессера была мягкой, как воздух летней ночью.

— Вы типа позаботитесь обо всем, так что ли?

— Я бы лучше надрал тебе задницу, — парировал Зи.

— Бросьте оружие или мы будем стрелять!

Фьюри взял ситуацию под контроль, погрузив людей в состояние полусна, затем заставил одного из них сесть обратно в автомобиль и выключить фары.

— Премного благодарен, — сказал лессер, и зашаркал вниз по переулку. Он держался спиной к зданию, не спуская глаз с Зи, и все еще держа Фьюри на мушке. Проходя мимо полицейских, существо прихватило пистолет у офицера, стоящего ближе всего к нему. Очевидно, это был девятимиллиметровый, и лессер спокойно вытянул оружие из податливой руки женщины.

И направил его на Зи. Теперь, когда обе его руки были заняты, черная кровь свободно вытекала из его живота.

— Я бы вас обоих пристрелил, но тогда эти маленькие игры по контролю над разумом достойнейших представителей правопорядка Колдвелла перестанут работать. Так что, предполагаю, что теперь я в полном порядке.

— Господь тебя сохрани, — Зи переносил вес с носков на пятки, как будто хотел немедленно сорваться с места.

— Попрошу не упоминать имя Господа всуе, — сказал убийца, добравшись до угла, откуда появилась полиция. — Хорошего вечера вам, джентльмены.

Мелкий ублюдок ушел быстро и бесшумно, не было слышно даже звука его шагов.

Фьюри велел полицейским вернуться обратно в их патрульную машину и заставил женщину вызвать базу и сообщить, что их проверка не выявила в переулке никаких столкновений или нарушений общественного порядка. Но вот отсутствие оружия… это была проблема. Чертов убийца. Даже стертые воспоминания не могли решить вопрос с пропажей девятимиллиметрового.

— Дай ей твой пистолет, — сказал он Зейдисту.

Его близнец вытащил пули из обоймы и подошел к полицейским. Он не стал вытирать рукоятку, перед тем как бросить его на колени женщины. Не было надобности. Вампиры не оставляли отпечатков пальцев.

— Ей повезет, если она не сойдет с ума из-за этого, — сказал Зи.

Нда. Это было не ее оружие, и в нем не было патронов. Фьюри сделал все возможное, дав ей ложные воспоминания о покупке нового оружия, о том, как она опробовала его, как опустошила обойму, потому что пули были бракованные. Не фонтан, конечно. Особенно учитывая, что на всем оружии, которым пользовалось Братство, были удалены серийные номера.

Фьюри внушил офицеру, сидевшему за рулем, включить заднюю передачу и ехать прочь из переулка. Пункт назначения? В полицейский участок для кофе-брэйка.

Когда они остались одни, Зи повернул голову и встретился взглядом в Фьюри.

— Ты хочешь сдохнуть?

Фьюри проверил свой протез. Он был в порядке, по крайней мере, для повседневного использования, правда, расшатан в том месте, в котором крепился к ноге. А для сражения это было небезопасно.

Закатав штанину своих кожаных штанов, он присоединил его, затем встал.

— Я иду домой.

— Ты слышал меня?

— Да. Слышал. — Он встретился глазами со своим близнецом и подумал, что чертовски прикольно было слышать от него этот вопрос. Желание смерти преследовало Зи вплоть до того момента, когда он встретил Бэллу. Что было, сравнительно недавно, словно десять минут назад.

Брови Зи сошлись на переносице, взгляд стал черным.

— Иди прямо домой.

— Да. Прямо домой. Угадал.

Когда Фьюри отвернулся, Зи грубо спросил:

— Ты ничего не забыл?

Фьюри подумал, сколько же раз он гонялся за Зейдистом, отчаянно пытаясь оградить брата от самоубийства или убийства другого человека. Он думал о тех днях, когда не мог заснуть, беспокоясь о будущем Зи, потому что тот отказывался питаться от женщин-вампиров и пил только человеческую кровь. Он думал о боли и печали, что испытывал каждый раз, когда смотрел на обезображенное лицо близнеца.

Также он вспоминал ту ночь, когда встал перед зеркалом, обрезал волосы и распахал ножом лоб и щеку, чтобы быть похожим на Зи… чтобы занять место своего близнеца и сдаться на милость садистской мести лессера.

Он размышлял о своей ноге, которую отстрелил, чтобы спасти жизнь им обоим.

Фьюри посмотрел через плечо.

— Нет. Я все помню. Все.

И не испытывая ни капли раскаяния, он дематериализовался и принял форму на Торговой улице.

Фьюри стоял у ЗироСама, его сердце и мозг вопили, маня пересечь дорогу, как будто он был избран для этой миссии самоуничтожения. Наркотическая зависимость постучала по плечу и поманила его за собой своим костлявым пальцем.

Он не мог бороться с этим приглашением. И что еще хуже — не хотел.

Он приблизился к входным дверям клуба, его ноги — живая и та, что была из титанического сплава — выполняли сейчас веления колдуна. Они пронесли его прямо через переднюю дверь, мимо охранника VIP-зоны, вдоль столиков с VIP-гостями, в заднюю часть, где располагался офис Ривенджа.

Мавры кивнули ему, и один из них что-то проговорил в свои часы. Ожидая, Фьюри думал о том, что он, черт возьми, застрял в каком-то бесконечном цикле. Что он крутится и крутится, как головка буровой установки, закапывая себя все глубже и глубже под землю. С каждым новым уровнем, в который он погружался, он погрязал в еще более глубокой и насыщенно-ядовитой руде, той, что окутывала основу всей его жизни и заманивала его все дальше вниз. Он направлялся к источнику своего слияния с адом, который и был конечным пунктом его назначения, и каждое последующее плато несло губительную поддержку.

Стоящий справа мавр, Трэз, кивнул ему и открыл дверь в черную комнату. Вот где маленькие частички Аида[25] паковались в целлофановые мешочки, и Фьюри вошел внутрь, охваченный нервным нетерпением.

Из потайной двери показался Ривендж, его проницательный аметистовый взгляд был немного разочарованным.

— Твоя обычная доза уже закончилась? — спокойно спросил он.

Этот пожиратель грехов знал его слишком хорошо, подумал Фьюри.

— Правильно «симпат», припоминаешь? — Опираясь на трость, Рив медленно подошел к письменному столу. — Пожиратель грехов — такая уродливая деградация. И моей плохой стороне не обязательно знать, что с тобой творится. Так сколько же тебе нужно сегодня ночью?

Мужчина расстегнул свой безупречный двубортный черный пиджак и опустился в черное кожаное кресло. Его короткий ирокез блестел, будто он только что вышел из душа, и от него хорошо пахло сочетанием мужского Картье и какого-то пряного шампуня.

Фьюри подумал о другом дилере, том, что умер в переулке, истекая кровью, умоляя о помощи, которую так и не получил. То, что Рив был одет в шмотки с Пятой авеню, не меняло его сущности.

Фьюри посмотрел на себя. И понял, что и его одежда не изменит то, кем был он.

Вот дерьмо… один из его кинжалов отсутствовал.

Он оставил его в переулке.

— Как обычно, — сказал он, доставая тысячу долларов из кармана. — Столько же, сколько обычно.