Тайна детской скрипки

Глава 20

— На третьем этаже, — еле слышно вымолвил Никитин, когда поднимался по ступеням подъезда вместе с Петром.

Тот взглянул наверх, где темнота будто затягивала в свои опасные сети. Нёсший фонарь друг рядом, казалось, чувствовал то же самое:

— Если огонь потухнет, нам будет не подать знак полицейским снаружи, — прошептал он, но Пётр улыбнулся:

— Поднимем стрельбу. Они предупреждены.

— Ярко, — кивнул Никитин и засмеялся. — Бедные жильцы.

Они поднялись на третий этаж и остановились перед дверью с нужным номером квартиры. Прислушавшись к голосам за нею, друзья улыбнулись друг другу.

— Почему люди не могут привыкнуть запирать двери? — прошептал довольный Никитин, коснувшись ручки двери и почувствовав, что дверь может приоткрыться.

— Нам это пока на руку, — кивнул не менее довольный Пётр.

Друг осторожно приоткрыл щель и понял, что показавшаяся гостиная пуста, а голоса доносятся из дальней комнаты. Пропустив Петра вперёд, Никитин поставил фонарь на пол в коридоре и прокрался следом. Оба обнажили шпаги на случай нападения и неслышно встали у двери спальни.

— Они, — улыбнулся Пётр, подглядев, и замолчал…

— Я не могу так быстро, так сразу… Дайте мне время забыть своё замужество, — договорила Иона, чуть отступив, но англичанин, говоря с ужасным акцентом по-русски, нежно притянул к себе:

— Любовь моя…. мы сможем. Моей любви хватит, чтобы одержать победу. Достанем вторую часть рецепта, сделаю Павлуше операцию и уедем в Англию.

— Коннор, Вы милы, но… я не одна, — улыбнулась Иона. — Родителей не оставлю.

— Ох уж, эти русские, — засмеялся нежно тот. — Разумеется мы возьмём их с собой.

Он хотел прильнуть поцелуем к её губам, но Иона подставила шейку, прижавшись осторожно к его груди. Коннор стал покрывать её шейку поцелуями и пылко молвить:

— Как же я горю… Как хочу тебя… Неужто стоит так долго ждать?

— Стоит, — шептала Иона. — Иначе нельзя. Я так воспитана.

— Забери же тогда быстрее ту часть рецепта от своего мужа, — чтобы сдержаться и не позволить раздевать уже поглаживающим её тело рукам, Коннор поспешил встать в стороне.

Он налил себе рюмку какого-то крепкого напитка и тут же выпил. Понаблюдав за ним, Иона вздохнула:

— Если произойдёт встреча с ним, я боюсь, он не отпустит меня. Да и нет уже наверное у него того рецепта.

— У врача? Как его там? — щёлкнул он пальцами. — Блом? Валентин Блом? Надо будет послать друга спросить.

— Может обойдёмся без рецепта? Можно поехать в Россию и найти иной способ, — волновалась Иона.

Улыбнувшись снова ей, оглядев любующимся взглядом, Коннор снова заключил в объятия и жарко поцеловал в губы:

— Тебе лучше уйти спать и запереть дверь… Я не умею сдерживаться долго. Ты слишком желанна.

Толкнув его за порог спальни, Иона одарила игривой улыбкой и скорее заперла дверь. В тот же момент Пётр с Никитиным спрятались за шторы, продолжая украдкой следить за англичанином. Коннор прикусил губу, уставившись на дверь, за которой скрылась Иона. Он улыбался, о чём-то думая, после чего схватил висевший на крюке у выхода плащ и ушёл.

Вышедшие из-за штор друзья переглянулись. Никитин кивнул на дверь спальни, но Пётр покачал головой, ответив кратким печальным взглядом. Друг понял его отчаяние, и оба поспешили следом за Гилбертом. Они так же незаметно следили за ним до самого выхода из дома.

Остановившись за дверью, друзья увидели, как тот что-то приказал ожидавшему на улице мужику, одетому в старую и слегка изодранную одежду. Сам же отправился в трактир напротив, а мужик поспешил бежать вдоль улицы, словно торопился выполнить полученное указание.

— За ним, — прошептал другу Пётр.

Он сделал знак показавшимся из-за углов улиц трём полицейским следовать за ними, и вскоре нагнали того мужика. Схватив его, полицейские прижали к стене тёмного закоулка…

— Кто таков? — вопросил Пётр на шведском, но мужик покачал головой и плотно зажал рот.

— Ничего не скажет. Допрос нужен и с пристрастием, — добавил Никитин, с чем друг согласился.

— Увезти под арест. Утром допросим, — приказал он полицейским.

Когда те увели арестованного, Пётр снова обратился к другу:

— Он наверняка послал его к Валентину, да?

— Возможно, — последовал ответ.

— А я забыл спросить, ты куда Валентина спрятал? — стал он напрягать память. — Я в последнее время, как в тумане.

— Заметил, — засмеялся Никитин. — Что с нами женщины делают…

— Да, без Ионы я не в себе… Забываю о многом… Но я её потерял, — не скрывал переживания он, говоря отрывисто, и убрал шпагу в ножны.

— Я бы не был так уверен, — последовал примеру друг, но Пётр вздохнул:

— Ты их слышал? Она будто согласна уехать с ним.

— Будто, — улыбнулся в ответ Никитин. — Тебе всё одно надо с ней поговорить. Она ещё твоя жена, а Павел — ваш сын. И потом, — замечал он, что друг не совсем согласен. — Неужто её столь бурная любовь могла закончится вот так вот вдруг? Посмотри же ясным взглядом, подумай… Здесь что-то не так. Она бы отдалась любимому сразу, не так ли?

Пётр задумался. Он слушал, понимая, что слепнет от того, что видит и слышит, но не может в деле с любимой думать хладнокровно и видеть истину. Запутавшись в чувствах, Пётр взглянул на окна квартиры, где, как рассчитал, находилась спальня Ионы.

Сердце загремело в груди, видя, как она смотрела в ответ, даже не скрывая тоски во взгляде, даже не уходя от окна. Словно звала вернуться… Словно ждала его…

Никитин слегка толкнул Петра в спину в сторону входа в дом, что заставило того сорваться с места. Он ворвался в дом… Пробежал по его этажам снова к квартире Гилберта, и… без остановки… вбежал в спальню к Ионе, дверь которой была открыта…