Тайны камня и воды

Глава 10 Хатол: Выбор

От взлетов и посадок кружилась голова: звезды, рассыпанные по темно-бархатному небу Пустоши, продолжали движение, когда Хатол усаживался на камень или корягу и пытался определить, не слишком ли далеко от Арки унес их дракон.

— Пусто, — коротко, лишая надежды, сообщил Кряж.

Закат — бесшумный, серебрившийся в свете звезд — возник возле Хатола, словно вынырнул из-под земли, тронул ладонь холодным носом. Магия Кряжа извинялась за то, что не может взять след, пыталась отогнать тревогу и утешить. Хатол в очередной раз подивился своеволию вызванных зверей воды, делающему их схожими с живыми созданиями — ни один из големов не реагировал на эмоции хозяина. Камень защищал, стоял насмерть, но не волновался. Никогда.

— Мы слишком далеко забрались, — проговорил Кряж. — Или пропустили нужное место, или перепутали притоки. До Абанна уже крылом махнуть. Что делать будем? По темноте домой полетим или дождемся рассвета, и тогда уже начнем искать со свежими силами?

— Давай немного отдохнем. Если они вернутся — нас известят. Если нет — по свету двинемся обратно, осматривая каждый куст и дерево. Поищи место, где до зари подремать можно, я ничего не соображаю.

— До Старого Дуба недалеко, — подумав, сообщил Кряж. — От реки туда пешком порядочно, но проверить, не появлялись ли они там, не помешает. Даллак карту на уроках видел. Мог к приметному месту Райну повести.

Перелет был коротким. Гильдейский дракон приземлился у клена, шелестящего резными листьями. Поляну выстилала шелковистая трава, в чаще приветливо и уютно мигали светлячки — слишком умиротворяющий пейзаж, вызывающий опасения: а ну как приляжешь, проснешься в «дьявольских силках»? Или не проснешься.

— Пусто.

Горечь в голосе напомнила — у Кряжа пропал сын. Вместо слов ободрения и поддержки на него вывалили два мешка гильдейских шишек, а Хатол это пропустил мимо ушей, принял как должное. Отмалчиваться и дальше было нельзя.

— Прости. За то, что втянул в неприятности. За то, что не уследил.

— За ними уследишь, как же… — хмыкнул Кряж, отвязывая от седла увесистую сумку. — Не извиняйся. Они своим умом хотят жить, и шишки сами набивать должны. Столько соломы не наберется, чтоб весь мир устелить. Найдутся они… сердцем чую, что найдутся.

— Если бы я не потакал Райне в ее желании иметь под рукой белого лиса и Даллака… Надо было запретить им встречаться.

Кряж хохотнул:

— Так бы она тебя и послушала. Тут потакай, не потакай… Не грызи себя. Ты раскис. Сейчас подремлешь пару часов и полегчает. Заря все скрасит.

Хатол пробормотал себе под нос: «Хочется верить…» и, повысив голос, спросил:

— Кто место для ночевки огораживать будет, ты или я?

— Я огорожу. А ты голема вызови. Мало ли кто из чащи выйдет. Закату помощь не помешает.

Руны — или не руны? — начерченные веткой на траве, были Хатолу незнакомы. Он понадеялся, что Франг ничего не перепутал. А если и перепутал, троица: лис, дракон и голем — грозная охрана. Можно не дергаться от каждого лесного шороха.

Утро, вопреки всем пословицам, не принесло ни облегчения, ни добрых вестей. Кряж разбудил Хатола пересказом письма: «Никаких перемен. Они не вернулись. Гильдия высылает три звена крылатых всадников, которые будут прочесывать Пустошь, направляясь к Пределу. Твоему дракону зашили крыло, он сможет подняться в воздух через пару часов».

Ящерка, доставившая не раз выскобленный и вновь заполненный письменами пергамент, смерила Хатола взглядом, догадалась, что ответа никто писать не будет, и улетела прочь.

— Двинемся им навстречу?

— Нет, — отгоняя дрему, помотал головой Хатол. — Сколько лёту до Предела?

— Часа полтора, не больше.

— Сначала туда. Я должен известить отца о случившейся беде. Если поторопимся, я успею отправить письмо с утренним дирижаблем.

— Там ключ бьет. Освежись, — указал в сторону недавно появившегося оврага Кряж. — Я пока вещи соберу. Завтракать не будем, сухарями в седле похрустим. Устроит?

— Вполне, — согласился Хатол и отправился умываться, по пути раздавая пинки оцепеневшим мышам-вампирам, сдуру пытавшимся пересечь ночную границу, очерченную Кряжем.

После умывания Хатолу примерещилось странное. Показалось, что клен, к утру превратившийся в цветущую вишню, опоясывает винтовая лестница с выкрошенными деревянными ступенями. Пока окликнул Кряжа, чтобы такое диво показать, лестница исчезла, как и не было. Пришлось перевести разговор на бытовые заботы — не хотелось себя дураком выставлять.

Полет в прохладном небе разбудил окончательно. Встречный ветер вымел, выдул остатки сна, и Хатол с некоторым любопытством осмотрел приближающийся Предел — с этой стороны ему еще подлетать не доводилось.

Поселение раскинулось на берегу Абанна, рядом с неведомо кем построенным каменным мостом. Бревенчатые дома окружал каменный забор. У распахнутых ворот не дежурили стражники, не взимали плату за вход, даже указа со сводом правил прибито не было. Однако подходившие к Пределу скальники оставляли големов возле ограды, а идущие-по-следу отправляли драконов на вытоптанный луг. Гости поселка прекрасно знали, что на мощеные улочки Предела нельзя приводить крупных или злых защитников — Заката там всегда терпели, а волка священника Ултана или какого-нибудь медведя отправили бы к драконам на луг. Первый раз — по-хорошему. Второй — уже по-плохому. На применение оружия тоже был наложен негласный запрет. Нет, никто не заставлял выбрасывать луки и арбалеты, не оплетал ножны «ремнями добрых намерений». Но гостя, применившего магию, не жалея кристалла, или, к примеру, воткнувшего кинжал в прохожего — неважно, знакомца или незнакомца — ждало суровое наказание.

Всегда находились добровольцы, выполнявшие приказ хозяина таверны или скупщика артефактов. Нарушителя связывали, отбирали пояс и сумки, а к ночи выставляли за изгородь, позволяя Пустоши самой выбрать способ расправы. Обычно к утру на берегу и скелета не находилось — в изрытом норами песке жила колония острозубых шнырьков, растаскивающих кости жертвы, чтобы на досуге обглодать мослы.

Кем и когда была построена первая бревенчатая хижина, ставшая основой столь миролюбивого поселения, никто не знал. Немногочисленные жители Предела не вели летописей и не ставили памятников выдающимся гражданам. Просто жили, достраивали новые дома, по мере необходимости удлиняли забор. И строго следили за порядком на улицах и в тавернах. Кулачные драки допускались. Как же без драк?

Кряж приземлил дракона прямо на выжженном лугу, на Заката заранее прикрикнул. Хатол, отпустивший голема еще возле Старого Дуба, тронул кинжал, убеждаясь — не выскользнет из ножен — и вгляделся в туман на другой стороне Абанна, за каменным мостом. Там, в десятке минут ходьбы от реки, приземлялись дирижабли, доставлявшие на Пустошь сборщиков и вольных искателей приключений.

«Сначала в „Зеленый стервятник“, у хозяина наверняка и пергамент, и перо с чернилами найдутся. Написать письмо, спросить, прибыл ли утренний рейс…»

Размышления прервал окрик от ворот:

— Мастер Хатол! Мастер Тимол извещен о несчастье. Мы пришли на помощь. Располагайте первым отрядом для поиска.

Кто-то, пожелавший выслужиться — может быть, давно прикормленный шпион-следопыт, отрабатывавший золото — уже известил отца о пропаже Райны. Это было и хорошо и плохо. Хорошо, что не придется вымучивать обтекаемые фразы, сообщая печальную весть. Не нужно будет поспешно искать союзников, готовых прочесывать Пустошь. Скальники из других кланов могут услышать шепот базальта, но только изрядная плата кристаллами заставит их войти на территорию, где царствуют идущие-по-следу — и при этом нельзя забывать о саламандрах.

Плохо то, что лица присланных воинов скрыты ритуальными полумасками. Черными, с небрежным алым мазком, предупреждением: «Мы готовы к войне». Хатол заметил, как подобрался, тронул пояс с кристаллами Кряж, и пошел к командиру отряда, заранее зная, какие слова разберет в быстром, свистящем шепоте.

«Если поиск будет неудачным, клан Базальта отречется от всех обязательств по договору. Вы вернетесь в Цитадель, а мы отомстим за потерю наследницы».

— Я не хочу слышать о неудаче!

Маска качнулась, наклон головы изъявил покорность:

— Вы возглавите отряд?

— Позже, — сухо ответил Хатол. — Мне надо уладить кое-какие дела. Отправляйтесь к Старому Дубу. Мы догоним вас на драконе.

— Мастер, нам не нужны чужаки.

— Глупо терять крылья.

— Ваше право.

Покорность была наигранной. Хатол подождал вопроса о своем собственном драконе, но он не прозвучал.

— Не тратьте время, — приказал он. — Выступайте. И будьте осторожны. Саламандры как с цепи сорвались в последние дни.

Кряж проводил взглядом вереницу големов и убрал руку с пояса.

— Пойдем, — Хатол понимал, что писать отцу все равно придется. Донесли, не донесли — неважно. Нужно напомнить, что Райна уже получила ледяную розу, и отказ от обязательств может обернуться проклятьем от Дочерей Мариты: — Пойдем, я быстро напишу письмо, отправлю и мы продолжим поиски.

— Ладно. Что он тебе сказал? Тот командир.

— Ничего достойного внимания. Идем.

Хозяин «Зеленого стервятника» Хатола узнал, рассыпался в любезностях, сразу предложил пройти в удобную комнату. Надо было призадуматься — с чего такая предупредительность, если они с Кряжем ничего не заказывают? Надо было прислушаться к рычанию Заката. Но Хатол мысленно формулировал письмо, и перестал витать в облаках, только переступив порог комнаты — когда встретился взглядом с отцом.

После обмена любезностями выяснилось, что пропажа Райны отца огорчила, но не до такой степени, чтобы он перестал лезть в чужую жизнь и плести интриги. На Хатола вылился поток оскорблений и проклятий, который можно было уместить в несколько фраза: «За дочерью не следил! Кто на нее польстится, если она в подоле принесет? Чужаку в нашу Арку позволял спокойно ходить! Драконью упряжь хотел сменить. На волю потянуло, сбежать задумал?». Папенька не проговорился, кто ему доносил эти ценные сведения — может, и базальт подслушивал и поделился тайнами — и строил планы. Хатола он собирался отправить домой и препоручить лекарям — оказывается, в прошлый раз какое-то зелье помогло, жаль, что его постоянно в еду и питье подливать нельзя. А что делать с Райной, если найдут, он, мол, хорошенько подумает.

Уже к середине речи Хатол почувствовал, что его долг перед кланом давным-давно выплачен с грабительскими процентами, а терпение истрепалось до состояния ветхой тряпки и расползлось на лоскуты. Он решил, что запрет на применение заклинаний не распространяется на семейные раздоры, и заключил отца и двух его телохранителей в аккуратную ловушку из скальных клыков. Два небольших, но увесистых походных мешка, которые Клыки осторожно отодвинули к его ноге, Хатол забрал в возмещение расшатанных нервов. Как он и рассчитывал, в темно-зеленом мешке, с вышитым клановым гербом, был запас отборных кристаллов для отряда, а в темно-синем — запасной отцовский пояс и кошель с золотом.

— Займи у кого-нибудь на обратную дорогу, — посоветовал Хатол, обращаясь к копошению в ловушке. — Тебе даже без процентов дадут.

Из «Зеленого стервятника» они с Кряжем удалились быстрым шагом, с умеренно-озабоченными выражениями лиц. Заговорили уже в воздухе, на спине гильдейского дракона. Хатол старался не уронить два мешка и Заката, а Кряж держал его за плечи, не позволяя вывалиться из двойного седла.

— Ты решил громко хлопнуть дверью? Не пожалеешь через неделю?

— Он меня вынудил, — осторожно обернувшись, ответил Хатол. — Я хотел подписать договор, без спешки доставить Райну домой, собрать дорогие моему сердцу вещички и отправиться выгуливать дракона, оставив вежливое письмо. Однако упоминание зелий подтолкнуло меня к быстрому прощанию в устной форме.

— Не думал, что ты собираешься уйти из клана.

— А как ты себе это представлял? — удивился Хатол. — Что я буду отпрашиваться у папы на недельку погулять по Пустоши?

— Думал, что ты выцарапаешь себе чуточку больше свободы.

— Не получилось чуточку. Или все, или ничего.

Они дважды спускались к сборщикам-следопытам, расспрашивали, убеждались, что те не натыкались на следы пропажи, и летели дальше. Когда солнце начало припекать, а от океана зелени зарябило в глазах, на плечо Кряжа спикировала очередная ящерка.

— Твой дракон поднялся в воздух, летит нам навстречу. Будем пересаживаться? Или гильдейскому больше доверия?

— Дело не в доверии. Выдержит ли нагрузки разорванное крыло?

— Я возле Арки на него внимательно не смотрел, не до того было, но не думаю, что он очень пострадал. Беды начинаются при сломанных костях. А кожу надо в ленты исполосовать, чтобы сильно аукалось, стервятникам это не под силу.

— Переложу выбор на тебя. Осмотри дракона, когда встретимся, реши, надо ли срочно перевязывать ошейник.

— Лучше бы пересесть. Если случится стычка между отрядами или твой отец пошлет в гильдию особо проникновенное письмо, Совет Следопытов может забрать подарок обратно. Хорошо бы сразу от следящего камня избавиться.

— Все нужное в сумке.

— Отлично. Перевяжу.

Поклажу перегружали на огромной отмели. Кряж заменил часть ошейника, шепча заклинания, проверил седло и подпруги, закрепил мешки. Сказал: «Пока сойдет, потом еще раз перевяжу». Дракон выглядел бодрым, пытался боднуть Хатола лбом — вот спасибо, не надо! — и на пару с гильдейским собратом хрустел раковинами, щедро разбросанными по песку. Прожорливость подарка временами настораживала — ни дай Гебл придется сено какое-нибудь на зиму заготавливать, чтоб не голодал. Тут себя бы прокормить, а еще такая туша в довесок.

Смена крыла принесла удачу. Кряж заметил островок альб, велел дракону приземлиться. Хатол не возражал: холмы, укрепленные корнями серебристых тополей, издавна считались отличным местом для походных лагерей и укрытием от нежити. И Райна, и Даллак об этом знали, должны были двинуться к холму на ночевку, если где-то рядом оказались. Закат заволновался, как только лапы дракона коснулись земли. Спрыгнул на траву, больно толкнув Хатола, заметался.

Видимых следов не нашлось, но Закат явно что-то учуял. Побегал вокруг холма, нашел едва заметную тропинку, залаял.

— Придется пешком, — сказал Кряж. — С воздуха можно что угодно пропустить, особенно если Пустошь пару раз переоделась.

Хатол кивнул, не тратя время на разговоры, вызвал голема — без него он себя неуютно чувствовал — и протянул Кряжу горсть клановых кристаллов. Они быстро заговорили приличный запас — каждый под себя — проверили пояса, заполнили запасные кармашки курток. Кряж отвязал от седла легкий арбалет, подарок гильдии. Это было хорошим подспорьем, и в очередной раз напомнило, что они с Кряжем идеально подходят друг другу как напарники: сам Хатол бы оружие брать не стал, хотя умом понимал — нелюбовь и упрямство ограничивает возможности. Поговорить бы с Кряжем, обсудить дальнейшие планы… но не сейчас, когда нужно сосредоточиться на поисках — они впервые взяли теплый след.

Шли быстро, вслед за бегущим по Пустоши Закатом, оглядываясь по сторонам, но не замечая ничего подозрительного. Нагруженный дракон кружил над ними, пару раз спускался на поляны, показывая им свою готовность к работе, и снова поднимался в небо после приказа Кряжа. Когда ветер принес запах гари, Хатол придержал Кряжа за плечо и отправил голема вперед. Закат бежал без колебаний, не сворачивая в стороны — никаких крюков и растерянности. Голем следовал за ним. Сердце подсказывало, что они добрались до чего-то важного. В вони пожарища не было примеси свежего дыма. Это и успокаивало — прямо сейчас никто не горит живьем, и пугало — а ну как Закат выведет их к двум обугленным трупам?

Гебл миловал. Самые плохие предположения не оправдались. Закат привел их к расселине, разорвавшей выжженную траву. Хатол осторожно подошел к краю — земля норовила осыпаться и утянуть в глубину — посмотрел на воду, заполнявшую трещину в тверди. Солнце рассыпало щедрую горсть ярких зайчиков, в глазах потемнело. Где-то в недрах водяной толщи мелькнул и исчез знакомый браслет с руной из пустынного янтаря — оберег, который, не снимая, носила Райна. Мелькнул? Или это расшалилось воображение?

Кряж выслушал его без тени сомнения. Лег на живот, долго всматривался вниз. Сказал:

— Ничего не вижу. Вода молчит. Там не может быть воздушного пузыря, который сохраняет чью-то жизнь. Попробовать заморозить? Поднять лед наверх? Если там тела, мы хотя бы их похороним.

— Да, — согласился Хатол.

Он видел, как Кряж работает с водой, попадал под вызванный град на Пустоши, переходил реку по ледяному мосту: это было похвальбой, не необходимостью — и, да, впечатлило. И даже сейчас острая тревога не могла перебить любопытство. Хатол проследил, как тускнеет прозрачный камень в гильдейском медальоне, как растекаются лужицей и превращаются в кусочки льда два кристалла на ладони Кряжа. Перевел взгляд на мутнеющую воду — жидкость заполнилась ледяными чешуйками — и восхищенно выдохнул, когда толща льда стала абсолютно прозрачной. От сердца отлегло — трупов не было. А браслет Райны нашелся, не померещилось. Он лежал на огромном обсидиановом кубе, и Хатол немедленно потянулся к камню с вопросом, рассчитывая на помощь вулканита вулканиту. Обсидиан промолчал. Хатол обиделся, отпустил голема и взял два самых крупных заговоренных кристалла. Клыки окружили молчаливый куб, оторвали от внезапно появившегося мраморного пола и попытались поднять на поверхность. Лед растрескался, их с Кряжем осыпало осколками, браслет поднялся на уровень глаз и снова опустился в глубину — вместе с кубом. От повторного вызова клыков Хатола удержало то, что оберег не соскользнул с обсидиана — так и лежал, словно приклеенный, а этого быть не могло.

— Интересно, — сказал Кряж.

Он пощупал кусок льда, обнюхал, протянул Закату — тот тоже обнюхал, топорща шерсть.

— Что? — спросил Хатол.

— Это другая вода. Не наша и не Пустоши. Твои клыки сделали колодец. Я хочу спуститься. Можешь поставить голема? Надо закрепить веревку.

После короткого спора они полезли в колодец вдвоем. Хатол был уверен, что голем их вытащит в случае опасности, и не желал маяться на краю провала в ожидании известий. Поначалу они спускались медленно, держась за веревки и нащупывая ногами выступы в ледяных стенах. Потом дело пошло поживее: во льду обнаружились ступени, подобие вырубленной винтовой лестницы, уводящей в неизвестно кем подсвеченную глубину. Хатол по-прежнему прекрасно видел браслет и обсидиановый куб. Временами просматривался мраморный пол, расчерченный перешептывающимся орнаментом. Иногда в шепот вплеталось бурчание гранита.

Когда они свалились в ярко освещенный зал, у Хатола зуб на зуб не попадал — куртка в путешествии по леднику не спасла. Камень смолк, словно его кто-то заткнул кляпом. Орнамент расплылся, пол и стены укрылись плитами хмурого гранита. Хатол шагнул к обсидиановому кубу — забрать браслет. Кряж, недовольно морщившийся и оглядывавшийся по сторонам, вызвал Заката.

— Еще один! — взвизгнула промелькнувшая в граните белая мраморная лента. — Не ошиблись ли мы? Этот подходит больше, чем девица!

Хатол на всякий случай подхватил Заката под брюхо, прижал к себе, одновременно позволяя понюхать браслет. Больше вопля мрамора его насторожило ворчание гранита. Следующая лента, свернувшаяся плафоном на потолке, была черной. Хатол выслушал речь о пользе умерщвления плоти, отозвался коротким ругательством и мотнул головой, указывая Кряжу на выход из зала. Браслет жег ладонь, требуя немедленного движения, в ушах грохотом крови стучало: «Поздно-еще-не-поздно-поздно-поздно-еще-не-поздно…» Они пошли к проему плечом к плечу — Хатол прижал Заката к себе еще теснее, чувствуя нарастающую злость и недоумение здешнего камня. Гранит заговорил, когда они выходили за порог.

— Понимаешь, что упустил свой шанс?

Голос раздавался отовсюду — со стен, с потолка, гулял эхом, стекая с гладких плит.

Хатол обернулся. Зал переменился как по мановению руки. По полу и стенам поползла пестрая лента Первого Лабиринта, окаймленная черными письменами Камрая. В трех нишах, воплощая преемственность, появились бюсты трех владетелей камня. Гранитный Варрейз легко удержал взгляд Хатола, вывернул душу наизнанку и удивленно хмыкнул.

— От тебя никакого толку! — с чувством сказал черно-мраморный Камрай. — Лишь бы землю клыками рвать и по Пустоши бегать. Да, для этого базальта хватит. Иди прочь!

— А я, пожалуй, ему даже доброе слово скажу, — неожиданно смягчился Миккелон. — Он никогда не притеснял мрамор, пару раз делал одолжение родне по матери. Почитал искусство по мере сил. Иди. Да пребудет с тобой мое благословение на Пустоши.

— Сюда редко добираются те, кто не жаждет абсолютной власти над камнем, — проговорил Варрейз, не позволяя Хатолу переступить порог. — А тут в один день сразу двое. Я сначала пожалел, что мы одарили силой первую путницу — твоя дочь хрупкая, переполнена книжными идеалами, миролюбива. Ты — другой. Прирожденный боец, искатель приключений. Казалось бы — вот кому нужна власть над любым камнем. А сейчас я понял, что мы поступили правильно. Сила Райны послужит укреплению союза кланов, остудит горячие головы, заставит пойти по пути мирного благоденствия. Тебе же хватит власти над базальтом. Недаром ты не мечтал войти в этот зал ни в детстве, ни в отрочестве. Базальт есть везде. Он всегда ответит на твой призыв, подстроится под нужды. Иди с миром. Помоги своей дочери. Мы отправили ее на землю огнепросцев, чтобы она прошла испытание и расплатилась за право приказывать любому камню. Мы ошиблись. Она не справится. Иди и верни ее домой.

Хатола толкнули в спину, заставляя выйти в узкий коридор. Закат брыкнулся, спрыгнул на пол.

— Что это было? — спросил Кряж, оглядываясь на скальный массив, отгородивший комнату.

— Зал Гебла. Я даже не увидел Лабиринт, дарующий абсолютную власть над камнем. В конце что-то мелькнуло, и не разглядел толком. Я никогда этого не хотел. Выбрал базальт, хотя мог бы вытянуть белую ленту из орнамента главного зала. Я на четверть мрамор — по матери. Мог бы, но… мы с базальтом созданы друг для друга. Он меня никогда не подводил, и, надеюсь, не подведет — хватало бы кристаллов. Пойдем, нам надо поторопиться. Варрейз сказал, что Райна в опасности.

Закат повел их по лабиринту темных коридоров, не задерживаясь, уверенно выбирая дорогу на развилках. Они миновали десяток ветхих дверей, изъеденных древоточцами, и вошли в огромную светлую комнату, встретившую их волной гнилостного запаха. Под ногами зачавкал ковер из мокрой травы. То тут, то там валялись опрокинутые деревца в кадках, разбросавшие по траве испорченные плоды, жадно пожираемые червяками. Возле дальней стены, рядом со сквозной дверью, сочились водой обломки питьевого фонтана.

— Воняет гадко, — отметил Хатол, быстро продвигаясь ко второй двери.

Кряж усмехнулся, наклонился, тронул апельсиновый листок, непонятно ответил:

— Не желает еще кого-то лишнего напоить и накормить. Поговаривают у нас, что Лль-Ильм скуповат, но чтобы такая обида из-за пары плодов… Соврал Пустоши или поможет? Ну-ка, проверим…

Пальцы выгребли комок мха из треснувшей львиной маски, валявшейся в груде фонтанных осколков. Уточнить: «Кто скуповат?» и зачем бы этому прижимистому типу врать Пустоши, Хатол не успел. Теплый гейзер разметал мертвый мрамор, проломил потолок, осел, окатил их с Кряжем волной, сбившей с ног, и снова поднялся. Вода прибывала, бурлила, смывала гниль и затхлость. Несла куда-то — Хатол чувствовал себя песчинкой, попавшей в водопад. Короткое путешествие закончилось мягким приземлением. Вода схлынула. Они с Кряжем, мокрые до нитки, сидели на вымощенной булыжником площадке. Рядом, выражая негодование громким шипением, отряхивался невесть откуда взявшийся дракон. Закат стоял рядом с хозяином, тряс головой и громко чихал — магия недоумевала и обижалась.

— Где мы? — Кряж осматривался, прищуриваясь и принюхиваясь.

— На земле каких-то огнепросцев. Подозреваю, что Варрейз так назвал саламандр.

Браслет, который Хатол стискивал в кулаке, снова нагрелся.

— Быстрее! Заставь его лететь! — потребовал он от Кряжа, указывая на дракона.

Каменную площадку окружала выжженная равнина. Куда ни глянь: вперед, назад, влево, вправо — пыль и горячая зола. Низкие хмурые тучи льнули к равнине, терлись о пепел, впитывая цвет, но, похоже, и не думали орошать землю влагой.

Хатол хотел спросить у Кряжа, нет ли в этом чьей-то волшбы, клацнул зубами, когда его за шиворот потащили к седлу — дракон приник брюхом к булыжнику и нервно дергал крыльями — после чего отложил вопрос на потом. Жизнь в последние дни стала слишком насыщенная. Не до разговоров.

Дракон окунулся в тучи, чуточку снизился и уверенно понес их к точке, делившей линию горизонта на две ровные половины. Рядом с точкой засветились, заплясали злые огоньки. Дракон полетел быстрее — то ли после понукания Кряжа, то ли возвращая долг потерянным седокам. Глаза слезились от ветра. Хатол, подхвативший в седло Заката, вытащил из пояса два крупных кристалла.

Ему еще ни разу не доводилось призывать каменные клыки с высоты полета. И голема ставить тоже. Услышит ли его базальт чужой земли? Выполнит ли приказ, повинуясь древнему, темному заклинанию из другого мира? Можно ли верить обещанию Варрейза и напутствию Миккелона? Или их перевесит недовольство Камрая?

«Не проверишь — не узнаешь. Все когда-нибудь бывает в первый раз».