Тайны камня и воды

Эпилог Райна: Пять лет спустя

Она спустилась по трапу, осмотрелась, приняла шкатулку из рук сопровождающего. Нечего было и думать о том, чтобы избавиться от охраны — глава клана Базальта не могла позволить себе войти в Предел в гордом одиночестве.

Райна пошла прочь от дирижабля, все сильнее мучаясь дурными предчувствиями. На середине моста ей захотелось сбежать, улететь домой и вернуться только после приглашения, которое когда-нибудь пришлет соскучившийся Даллак. Бусины их встреч были отшлифованы временем, нанизывались в тяжелеющее ожерелье — все уже привыкли к тому, что Райна является в Предел в первую и третью неделю месяца. Привыкли и к Граду, встречающему Райну на середине моста. И к тому, что они с Даллаком занимают двойной номер на втором этаже «Зеленого стервятника» и запираются там на три-четыре дня, время от времени впуская слуг, приносящих еду и горячую воду в ушат.

Сегодня, в четвертую неделю месяца, Райна прибыла в Предел незваной гостьей. Мост закончился. Дорожка вывела к лугу. Райна кинула короткий взгляд и убедилась — тот, кого она хочет увидеть, уже прилетел. Отцовский дракон дремал. Рядом, у изгороди, стоял базальтовый голем. Вспомнились слова: «Всегда, сразу, не выясняя, надо это или не надо, поднимаю голема. Многие считают это лишней тратой кристалла. Но я не помню случая, чтобы вызванный голем помешал или не пригодился». Пальцы сжали шкатулку — до судороги. Райна задрожала, чувствуя, что на нее накатывает обессиливающая волна паники. Такого не было давным-давно: она и смерть деда приняла как неизбежный итог, расстроилась, поплакала, но на похоронах соблюдала приличествующую наследнице невозмутимость; и в Лабиринт вошла, не вызывая голема для подмоги, и утвердила свое право быть главой клана. И на клановом Совете, когда мрамор и гранит попытались оспорить ее волю и разорвать соглашение с идущими-по-следу, нагнула весь камень Рока сразу, заставив противников отвесить базальту низкий поклон. А сейчас было плохо, как когда-то в детстве. Потому что это отец?

Осесть на дорогу и расплакаться ей не позволил Град. Почуял за десять стен, примчался, завертелся вокруг ног. Утешил — сбегал на поле и притащил Райне молодой гриб-дождевик, раз уж другой добычи не нашлось. Это и принесло облегчение — белый лис всегда забирал часть груза, давящего на плечи — и, одновременно, расстроило. Даллак на отцовский день рождения был приглашен, иначе бы Град в Пределе не отирался. А Райна, конечно же, нет.

Следом за Градом явился Закат. Проверить, доложить хозяину. Райна присела, погладила кремовую шерсть. Закат отнесся к этому со знакомой снисходительностью: он всегда позволял себя гладить в редкие встречи, не огрызался, но и не допускал лишних вольностей. Как-то раз Райна взяла его за переднюю лапу, чтобы шутливо поздороваться, и тут же получила ворчание и оскал клыков.

Она дошла до огромного пня возле ограды, села, уложив на колени шкатулку, и решила не входить в Предел. Дождаться Даллака — должен же он выйти? — передать то, что нельзя назвать подарком, и вернуться в дирижабль. Даллак не подвел, появился быстро. Наклонился, поцеловал в щеку, обдавая винными парами. Спросил:

— Чего это ты вдруг? Случилось что-то?

Взмах руки отослал охранников — двое воинов в масках послушно ушли на стоянку дирижаблей, убедившись, что Райна находится под защитой. Вдох. Выдох. Трудно выговаривать слова немеющими губами.

— Меня, как всегда, не пригласили. И я не буду портить имениннику праздник, поняла уже, что он не хочет меня видеть. Передай. Только обязательно скажи — это не подарок. Я возвращаю то, что получила давным-давно. Скажи — только не перепутай! — что они перестали со мной разговаривать. Они скучают и хотят к нему вернуться.

— Подожди! — поднял ладонь Даллак. — Передать-то я могу. И не перепутаю. Давай сделаем так. Пойдем в дом. Я дом купил. Виноторговец Эльвиг сворачивает дела, возвращается в Акваллу. У меня не хватало денег — цену он заломил будь здоров, даже срочная продажа жемчуга не помогла. Я пошел к отцу, договорился… взял у него в долг. Мне надоело, что в «Стервятнике» уши под дверями греют. Пойдем. Подождешь в доме, а я твоему отцу скажу, чтоб он зашел. В таверне уже все пьяные, только что лавки и кружки летали… тебе оно не надо.

Райна выдернула локоть. Ответила:

— Не хочу где-то прятаться. Да он и не придет. Я не понимаю, почему он меня избегает. Что я ему сделала?

Даллак замялся. Райна почти выкрикнула:

— Я знаю, что ты знаешь, почему! Ваши лисы вечно шепчутся, бегают друг к другу, вынюхивают новости, пересказывают сплетни!

Град заскулил, поставил лапы на колени рядом со шкатулкой, притерся головой к груди, бодая и ластясь одновременно.

— Ладно, — решился Даллак. — Скажу. Я так понял, что он злится из-за голема. Потому что ты его голема остановить можешь. И клыки. Как-то так.

— Но я не могу! — удивилась Райна. — Я пробовала. Когда мы тут столкнулись. Помнишь, зимой дирижабль отменили и мы с тобой неделю в «Стервятнике» сидели? Я тогда шла на площадку, а он явился. Его голем меня не слушается и не замечает. Хоть наизнанку вывернись.

— Ага, — Даллак почесал затылок и свистнул. — Закат! Эй, не отворачивайся! Иди! Иди уже к отцу, доносчик. Я в эти дела влезать не хочу.

Райна пыталась уложить в голове слова Даллака. Недоумение и отчаяние медленно сменяла злость. Получается, отцу было проще пять лет на Пустоши прятаться, чем один раз поговорить? А если бы и была власть над его големом? Больше никогда не встречаться, будто чужие?

Даллак попросил:

— Пойдем в дом. Твои телохранители волнуются, топчутся возле моста. Пойдем.

— А мне нельзя было сказать, что ты дом покупаешь? — нашла крайнего Райна. — К отцу побежал занимать, а мне ни слова!

— Хотел подарок сделать, — спокойно ответил Даллак. — Да и не до писем в ваши подземелья было. Промедлишь — цену перебьют.

Град укоризненно тявкнул. Райна умерила пыл, встала, перехватывая шкатулку, пошла к главным воротам. Камень Предела, пропитанный разномастной магией, был немножечко тугодумом, и отреагировал на ее растерянность и злость, когда они уже вступили в поселение. Каменный забор перекорежило, мостовая взбугрилась, словно сквозь булыжник пробились сотни кротов. И только голем отца, стоявший возле драконьего луга, ни на что не обратил внимания. Райна вздохнула — опять придется платить Совету Старейшин за причиненный ущерб — и решительно взяла себя в руки.

Дом Эльвига она знала. Внутри не была, но кое-что и снаружи оценить можно. Крепкий двухэтажный особняк из дикого камня, огороженный внутренний двор с источником. Наверняка просторные погреба. А, может, и нет — складское здание рядом.

Войдя внутрь, Райна осмотрелась, признала — Даллаку повезло. Сама она не единожды вела переговоры со домовладельцами, и каждый раз получала отказ в ответ на предложение о покупке. Совет Старейшин Предела запретил постройку новых домов, решив, что поселение и так слишком сильно разрослось. Недвижимость тут же взлетела в цене и начала передаваться по наследству. Идущий-по-следу никогда бы не продал дом скальнице. Хорошо, что с Эльвигом говорил именно Даллак.

— Вот! — Даллак гордо обвел рукой гостиную. — Камин! Кресла! Кресла нам оставили, я выторговал. Наверху три комнаты, спальня с большим балконом, весь Предел и Пустошь видно. Как тебе?

— Прекрасно! — Райна поставила шкатулку на столик, обняла Даллака, утыкаясь носом в плечо, пробормотала. — Извини, что я на тебя сорвалась. Это так здорово… дом.

— Я продал нашим скупщикам отлично сохранившийся жемчужный венец водяников. Обещал приносить все редкости тебе, но деньги были нужны срочно. Но мы с Градом там еще не всю топь прочесали. Я для тебя другой найду.

— Гебл с ним, с венцом. Не надо ничего. И так хорошо.

В дверь постучали., тут же открыли и Райна встретилась взглядом с отцом. Даллак погладил ее по щеке, отодвинулся, проговорил.

— Пойду, доем свой кусок оленины. Не ссорьтесь.

— Осторожнее там, Людвар уже перебрал, ко всем подряд цепляется.

— Выкинем, когда совсем надоест, — пообещал Даллак и ушел, оставив в комнате Града.

Райна не знала, как начать разговор, даже поздороваться не могла — слова застряли. Отец заговорил без малейшей заминки, как будто не пять лет назад на поляне то ли попрощались, то ли не попрощались:

— Если хочешь, прикажу, чтобы сюда принесли вина. В таверну не зову. Две драки уже было, еще три назревают. Скорее всего, выйдет масштабное побоище.

— Нет, — отказалась Райна. — Вино я не буду.

— Как знаешь. Насчет еды Даллак потом распорядится, лучше знает, что вам нравится.

Райна решилась, подтолкнула шкатулку.

— Это не подарок. Возьми. Они по тебе скучают.

Отец открыл украшенную резьбой крышку. Мраморные медведи завертели головами, увидели хозяина и дружно полезли через деревянный бортик. Ладонь приняла сначала флейтиста, потом певца и рассказчика, а последним — замешкавшегося медведя с арфой. Троица расселась на столике. Музыканты заиграли, солист встал на задние лапы и затянул поздравительную песню.

Они дослушали концерт в молчании. Отец погладил всех медведей по очереди и с заметным удивлением сказал:

— Я думал, ты их упрятала в какой-нибудь дальний угол.

— Почему? — изумилась Райна. — Они всегда жили в моей спальне. Но они не нравились деду, и я их прятала и доставала по вечерам. В последние годы они перебрались на мой письменный стол, но быстро затосковали. Им не по душе разговоры о делах. Недавно певец сказал, что хочет тебя увидеть. Что они мне больше не нужны, им не место в базальтовых подземельях. Я поняла — пора вернуть их тебе.

Медведи дружно свесились с края стола, позволяя Граду себя понюхать. Лис выглядел озадаченным, нервно шевелил настороженными ушами и явно не мог решить, как относиться к такой диковине — рычать или смириться и слушать песни?

Райна опасалась, что на этом разговор и закончится, но отец, как ни в чем не бывало, спросил о здоровье двоюродной бабушки. Родни было много, Райна охотно доложила подробности, которые не могли просочиться из подземелий в Предел, и постепенно растеряла скованность. От родни перекинулись на клановые дела. Райна неожиданно получила совет — мелочь, но сама бы никогда не додумалась. А потом, словно в обмен на совет — вопрос:

— Ты ведешь переговоры о дополнительных соглашениях. Камень неукоснительно выполняет мирный договор. Прошло пять лет. Я не видел ни одной горящей чаши, не слышал ни об одном нападении саламандр на следопытов или скальников. Почему ты настаиваешь на сохранении договора? Что-то знаешь? Уверена, что саламандры соберутся с силами и вернутся?

— Нет, — покачала головой Райна. — Прошу тебя ни с кем это не обсуждать — если выплывет правда, мне не справиться с кланами. Саламандры не вернутся. Никогда. Это сказал камень Замка-на-Оси-Миров и подтвердила Пустошь. Я им верю. Но знаю, что без призрачной угрозы мы снова начнем воевать. Боюсь, что мы или перебьем друг друга, или разгневаем Пустошь, которая закроет нам двери, ведущие к кристаллам. Ну и… эгоизм. Пока выполняется договор, я могу открыто встречаться с Даллаком.

Отец кивнул и погрозил пальцем Граду. Тот надулся, словно его безосновательно обвинили в каком-то непотребном деянии.

— Я записала, — призналась Райна. — Записала все, что с нами случилось. Камень будет хранить конверт, пока я жива. Захочет отдать следующему главе клана после моей смерти — отдаст. Нет — похоронит в толще базальта.

— Разумно. От первого до последнего слова. Я рад, что ты можешь видеться с Даллаком. Возможность жить, не прогибаясь под чьи-то прихоти — бесценна.

— Дед умер. Тебе никто не мешает вернуться домой и уходить, когда захочется, — осторожно, словно ступая на тонкий лед, проговорила Райна. — Я не собираюсь объявлять тебя сумасшедшим или удерживать.

— Я знаю. Но не хочу. Незачем. Ты справляешься. Мне хватает базальта Пустоши. У нас есть необследованные пещеры Песчаного Лабиринта. И два сундука неразгаданных артефактов у Коробейника.

— Ты счастлив?

— Да. Я сделал правильный выбор.

Медведи оживились и заиграли походный марш.

— Между прочим, Эльвиг предлагал Даллаку сбросить четверть цены дома, если он отдаст твой браслет. Что было! — отец развеселился. — Обида! Оскорбление! Единственная ценность-драгоценность, подарок на наречение Града. Да как он посмел!..

Слова согрели душу. Райна отдала Даллаку браслет с янтарной руной, когда Ултан, трое идущих-по-следу и трое скальников конвоировали их в Предел. Отдала без надежды на встречи в будущем. С упованием, что оставит о себе добрую память. Что пустынный янтарь подарит Даллаку везение. Помогал ли подарок, Пустошь ли Даллака баловала — не угадаешь. Но удача его не оставляла, выкуп и залог за вольный выход каждый год платил, не охая, дракона пока брал гильдейского, со временем собирался купить своего.

«Теперь, наверное, отодвинется мечта. Зато домовладелец».

Скрипнула, приоткрылась дверь. Изнывающий от любопытства Закат просочился в гостиную, подкрался к медведям. Те обрадовались, позволили потрогать себя носом. Оказалось, что певец знает похабные частушки — это было открытием и для Райна, и для отца.

— Пойду. Уверен, что сейчас Даллак явится. Не захочет в таверне сидеть, когда ты здесь. Обустраивайтесь. Дом отличный.

— Еще увидимся?

Райна тоже поднялась на ноги. Медведи, пихая друг друга, полезли в шкатулку.

— Конечно. Предел тесен. Столкнемся.

— Людвара уже выкинули, — сообщил Даллак, открывший дверь ногой — руки были заняты нагруженным подносом. — А к вашему голему два мраморных лезут. Белый и черный. Чуть дракону на хвост не наступили.

— Разомнусь, — обрадовался отец и ушел, прихватив шкатулку.

Райна поддержала поднос, сняла чуть не упавшую на пол тарелку с жареными куриными крыльями, поставила на стол.

— Жаль, что ты не посмотрел на медведей.

— Краем глаза посмотрел. И чуть-чуть послушал. Интересные у вас там в подземельях развлечения.

— Как будто ты о таком никогда не знал!

— Акон миловал! А если и знал, то забыл. После удара по голове. Напомнишь?

Они перешучивались, перебрасывались фразами — намеки были понятны только им и веселили Града. Закатанные рукава рубашки позволяли видеть, что браслет с руной из пустынного янтаря занимает свое законное место — окольцовывает запястье Даллака. Полированную гладь портила некрасивая царапина. Райна так и не смогла вызнать, что тогда случилось. И гадала, в тот раз Даллак израсходовал зелье полного исцеления или тонкий шрам, тянувшийся от соска к лопатке, был получен в каком-то другом бою.

Она привычно отогнала тревогу — да, хотелось бы привязать, запереть, никуда не выпускать… только зачахнет Даллак, если перекрыть ему выход на Пустошь. Райна знала, кого выбрала. Она же все прекрасно поняла — в тот день, когда они под присмотром отцов впервые вышли за Арку. Увидела шалый блеск в глазах, подумала — этого не удержать. Спасибо, что судьба — или Пустошь — смилостивилась и надоумила Даллака возвращаться именно к ней, а не к кому-то другому.

— Задумалась? Вы же, вроде бы, примирились?

— А? Да.

Райна не сразу догадалась, что Даллак спрашивает про отца. Да, эта заноза выдернулась. Душа еще ноет, но это ненадолго. Пройдет время — заживет. Сейчас, в полутемной комнате, под защитой крепких стен, отгораживающих от суетливого мира, почему-то вспоминались обрывки прошлого. Райна смотрела на Даллака, увлеченно грызущего куриные крылья, на Града, растянувшегося на пыльном коврике у холодного камина, и перебирала в памяти день, когда она вошла в Предел, уже будучи главой клана. Она металась по всем лавкам и гостиницам, расспрашивала торговцев и скупщиков, даже пьянчугами в харчевне не побрезговала. Даллака знали — «А-а-а! Хват? Который с Градом?» — но не могли точно сказать: ушел, не ушел, вернется ли. Непонятно было: то ли Райне неправильно донесли, перепутали Даллака с кем-то, то ли они разминулись. Тогда она гнала прочь еще одну вероятность. Что Даллак, прознавший о ее приезде, ушел из Предела, чтобы не встречаться лицом к лицу. Потому что давным-давно нашел себе жену или сговорчивую девицу.

Страхи и сомнения развеял Град. Ухитрился проскользнуть мимо охраны, так что его не заметили, обнюхал Райну, вильнул хвостом. Не зарычал, когда его нахально сгребли в объятия, затряс головой после шипения в ухо: «Где он?». Увидев Даллака, Райна тогда чуть Града не уронила. Лис заматерел, поднять трудно, но Даллак заматерел еще сильнее, здоровый мужик стал, такой сверху ляжет — раздавит.

Райна до сих пор не помнила, о чем они тогда на улице говорили, потому что старалась не краснеть и не думать о Даллаке сверху. И кто из них предложил пойти в «Стервятник», чтобы не стоять посреди улицы, тоже вспомнить не могла. Въелось, врезалось — не вытравишь из памяти — что она сама, первая, накинулась на Даллака в номере. Дождалась щелчка замка, стерла улыбку поцелуем. Отстранилась и замерла, боясь не отказа — скорее, обвинения в распутстве, которое Даллак не облечет в слова, но отметит в мыслях.

— А что тогда? Почему ты расстроилась? Из-за дома, потому что я тебя не спросил?

— Не расстроилась. Дом — это прекрасно. Воспоминания навалились.

Райна перебралась из одного кресла в другое, оседлывая колени Даллака. Мебель им досталась крепкая, даже не скрипнула под двойным весом. Даллак ее подхватил, придержал, помогая найти удобную позу. Райна наклонилась вперед, почти касаясь лбом лба, потянулась к щеке, погладила, чувствуя мягкое покалывание щетины. Даллак откинулся на спинку кресла, молчаливо предлагая: «Делай, что хочешь. Я твой». Они касались носами, как обнюхивающиеся на Пустоши лисы, дразнили друг друга обжигающим кожу дыханием. Райна не выдержала первой — лизнула Даллака, тут же превратила звериную ласку в поцелуй. Целовались долго и нежно. Тело расслаблялось, нервное напряжение утекало, как вода из прорезанного бурдюка. Райне хотелось долгого и томного совокупления — как на границе утреннего сна и яви — с потерей себя и оглушительным пробуждением.

— Здесь есть купальня, — шепнул Даллак. — Бассейн ого какой здоровый. Вода теплая. Пойдем, проверим? Я с себя кабацкую пыль смою.

Шевелиться? Куда-то идти? Райне было хорошо и на кресле, в коконе винно-съестного запаха — сильнее всего от Даллака пахло жареной курицей, а это не самый скверный аромат.

— Не пойду, — капризно заявила она. — Неси.

Носить Даллак умел и любил. Райна взмыла в воздух, провожаемая взглядом Града — лис тоже не желал двигаться: дом надежный, коврик уютный, в купальне и на кровати хозяин и без него отлично побарахтается. Коридор, три ступеньки, разбухшая от сырости дубовая дверь — Райна наблюдала за маршрутом, цепляясь за шею Даллака. Пахнуло теплой сыростью. Мокрый воздух переполнял шепот мрамора — купальня была облицована плитами.

— Смотри-ка! Рыжий кого-то поймал!

— Нет, это рыжего поймали! И сделали вьючным животным. Хорошо несет, старается.

— Ой, сейчас уронит!

Райна цыкнула, заставляя мрамор замолчать. Позволила сгрузить себя на лавку, освободить от одежды. Руки сталкивались, пуговицы и завязки застревали и спутывались, Даллак целовал обнажающуюся шею и плечи Райны, сам себе мешал и тихо ругался. От этой возни Райна растеряла ленцу. Желание вскипело, взбаламутило — как горячий гейзер, пробившийся сквозь безмятежную гладь стоялой воды. Она вывернулась, облокотилась на лавку, попирая заткнувшийся мрамор коленями. Даллак не заставил себя долго ждать — навалился сзади, уткнулся в шею. Райна застонала, когда зубы прикусили кожу на кошачьем местечке, между лопатками. Расслабилась и поплыла по волнам удовольствия.

После соития она пробормотала:

— В спальню тоже понесешь. Идти не смогу.

Когда Даллак штурмовал лестницу, Град на них даже не посмотрел. То ли спал, то ли оцепенел — кто их разберет, этих вызванных созданий воды? Райна решила его не подманивать. Все равно не выдержит, придет. За порогом не останется — Граду ни приличия, ни законы не писаны — влезет в кровать, устроится в ногах, а если заработает пинок, будет потом полдня обижаться.

До того, как Даллак опустил ее на кровать, Райна успела посмотреть в окно. Драконий луг был завален осколками камня. Черного и белого мрамора. Рядом, скучая, стоял базальтовый голем. Солнце клонилось к горизонту, окрашивало деревья и траву в розовый цвет. Отцовский дракон что-то ел — Райна понадеялся, что не грызет камень.

Дневная усталость быстро переплавилась в вечерний сон. Ровное дыхание Даллака умиротворяло лучше любых травяных чаев и настоек. Райна прижалась к теплому боку, положила ладонь на запястье, словно опасалась, что кто-то украдет браслет, и заснула, не дождавшись Града.

Разбудил ее раскат грома, проникший в сон. Безмятежность скомкалась, Райне на миг показалось, что она вернулась в прошлое — на локоть голема, стоящего на выжженной равнине чужого мира. Страх отозвался болью в висках. Сноп молний ударил в мостовую прямо перед домом, треск и грохот оглушили. Даллак всхрапнул, прикрыл ухо локтем и поглубже зарылся в подушку. Райна села, обняла Града — пришел, хорошо! — выглянула в окно, осторожно отодвигая портьеру. Низкие плотные тучи мчались так стремительно, что казалось — сейчас врежутся в балкон, снесут. Очередная разветвленная молния осветила небо и крыши соседних домов. Райна заметила движение против ветра, встала с кровати, таща к окну недовольного Града.

«Неужели? Столько раз слышала, так хотела посмотреть!..»

Да, судьба смилостивилась и позволила ей увидеть полет хранителя собственными глазами. Зрелище было завораживающим и величественным. Огромный ледяной дракон, сопровождаемый стаей горбоносых волков, нес всадника, размерено взмахивая крыльями. Тот, кого раньше звали Ултаном, развернул молниевый хлыст, подстегнул тучи, заставляя разразиться очередным раскатом грома. Райну пробрала дрожь. Град фыркнул и лизнул ее в щеку, ободряя: «Нам-то что? Мы под крышей, не на Пустоши».

— Да, мы дома, — согласилась Райна и понесла лиса в кровать — прятаться от чужой магии под двойной защитой.