Тайны камня и воды

Глава 11 Франг: Вода и камень

Пока лезли вниз, за браслетом, Франг упрямо отгонял дурные мысли. Такие пакости в голову лезли, хоть отрывай ее, чтоб от картинок перед глазами избавиться. Мерещилось то злое пламя на алтарях саламандр, то умирающий Валун с залитым кровью лицом, то ухмылка Ултана — с какой стати священник в думы проник, вообще неведомо.

В комнате, возле черного камня, картинки померкли. Зато тяжесть навалилась такая, будто плитой придавили, а сверху мешками с песком забросали. Франг чувствовал каменную ненависть — стены ярились, не желали, чтобы он осквернял пол, хотели похоронить под обвалом. Видно было, что место непростое, Валуна тоже придавило будь здоров. Побледнел, подхватил Заката на руки, и явно не из-за того, что лишний кристалл на вызов жалел. Франг чувствовал, что скальник заступает дорогу чьей-то злой воле, не позволяя здешнему камню учинить расправу.

Когда вышли — подталкиваемые в спины, напутствуемые невнятными проклятьями — Франг все-таки спросил: «Что это было?». Услышав про зал Гебла, хотел нервно съязвить: бедно, но чистенько — где, мол, роскошные инкрустации, россыпи драгоценных камней и величественные статуи? Спасибо, промолчал. Не иначе как Акон-Следопыт надоумил прикусить язык. Пока петляли по темным коридорам, Франг сообразил, что их каким-то образом занесло в Замок-на-Оси-Миров, и подумал — выведет ли дорога к залу Лль-Ильма?

Вывела.

Такого позорища никому не пожелаешь.

Жалобы воды Франг услышал через три стены. Капли, сочившиеся из первоисточника, захлебывались плачем о фруктах, съеденных скальницей. «Плоды доброты моей! Осквернитель оборвал священные деревца, напитал чужую магию, позволил воде отогнать усталость скальницы и прибавить ей здоровья! Проходимец! Лжец! За ним не тянулся обоз потерь, следы не наполняла горечь одиночества. Он выбрал Пустошь — ради того, чтобы одарять сокровищами чужачку. Стыд! Позор! Расточительство!»

К приему Валуна зал подготовился основательно: сгноил все священные деревца и завалил источник. Стены нашептали, что Лль-Ильм обещал Пустоши переправить в здешний мир дракона — возможно, не только ей, еще и Геблу. Но при этом не желал, чтобы скальник пригубил воду или попробовал хоть какой-нибудь плод. К счастью, вместе с деревцами в силос превратилась и хватай-трава, каравшая нарушителей. Пока они шли через зал, вода беспрестанно причитала, посматривала на Валуна, как будто опасалась, что тот начнет жевать подгнившие ветки или попьет из вонючей лужи. Франг, сгорая от стыда, подобрал осколок мрамора с растительным орнаментом — захотелось, как будто под руку толкнули — и выдернул комок магического мха, заткнувший источник. Поток смыл обиды и выполнил обязательство: где-то там, на Пустоши, водопад подхватил дракона, втолкнул его в радужную арку и доставил им под бок.

Они мчались над землей саламандр — не землей, пожарищем — прямо к разгорающемуся на горизонте пламени. Франг подгонял дракона, заставляя лететь быстрее ветра, и, осторожно, с содроганием, прощупывал набухшие тучи. Вода была своенравной, закаленной в вечной борьбе с огнем. Сейчас, в ворчании грома, отчетливо слышалось: «Не трогай! Не лезь! Сами разберемся!». Вода мстила за выпаренные реки, не желала кормить огнепросцев, таила ключи под горными хребтами, удерживала рвущийся к земле дождь. Франг видел тонкую сеть, похожую на паутину, и вопреки предостережению, искал свободную нить, чтобы потянуть, вызывая ливень. Пока ничего не получалось — магия скользила по сетке, не находя ни обрывка, ни узелка, за которые можно зацепиться.

Тем временем дракон добрался до цели. Посреди выжженной равнины полыхала низкая чаша, похожая на диковинный алый цветок со смертельно опасной сердцевиной. Франг чувствовал злобу и отчаяние живого факела, видел голема, державшего на руках Даллака и Райну, и пляшущих вокруг добычи саламандр. Валун вмешался, не дожидаясь приземления — да и некуда было садиться, пепел рдел углями, к которым дракон не желал приближаться. Клыки вынырнули из земли, изогнулись, заключили скелет и чашу в каменную клетку. Пламя взревело, площадка раскалилась, базальт начал плавиться и впитываться в почву. У Франга екнуло сердце — сейчас голема Райна зальет — но клыки знали свое дело: растеклись аккуратной круговой канавой, и, клокоча, потянули алтарь в недра земли. Райна что-то закричала. Франг не разобрал, а Валун, видимо, понял — повторил двойные клыки, подбавившие лавы в огненное варево, а потом поднял двух големов. Один подхватил Даллака и Райну, не позволяя им упасть на землю — тот голем, который их держал, все-таки развалился — а второй взял какую-то золотую побрякушку и пошел в огонь, к Чаше.

— Я могу упасть, держи меня крепче, — сказал Валун.

Франг, заставлявший дракона кружить над алтарем — так и рвался сбежать, ни на минуту ослабить контроль нельзя — взял скальника за плечи. Кристаллы на ладони Валуна таяли один за другим. В точности как плавились големы, подхватывающие друг у друга побрякушку и пытающиеся подойти к горящему скелету. Какой из них достиг цели? Седьмой? Восьмой? Девятый? Франг увидел, как у Валуна потекла кровь из носа — сначала редкими каплями, потом все сильнее и сильнее. Одна каменная ручища дернула цепь, вторая припечатала золотую цацку к шкатулке.

Саламандры, прежде метавшиеся вокруг тонущего в лаве алтаря, дружно завизжали. Франг мимолетно порадовался тому, что они не трогали ни Даллака, ни Райну, и даже позволили голему отойти от чаши, спохватился, сцепляя руки — Валун обмяк и завалился на бок — и ахнул, увидев последствия встречи золота и шкатулки. Крышка распахнулась. Камень — огромный, темно-алый — занял свое место в оправе. Цепи лопнули. Шагнувший от столба ящер подхватил ожерелье на лету, опустился на колено перед огненной девой. Красавица трескуче рассмеялась, потянула его за локоть, закружила в танце. Они порхали среди языков пламени, небрежно наступая на лужицы жидкого камня, прижимались друг к другу все теснее и теснее. Саламандры пали ниц, зарылись мордами в угли. Ожерелье коснулось шеи, неожиданно громко щелкнула застежка. Ящер и красавица слились в единое целое. Чудовище с ожерельем на груди огляделось и медленно ушло под землю, растворяясь в озерке лавы.

Наверное, это была победа. Камень усмирил огонь, отправил его к сердцу земли. Только Франгу это никак не помогало. Дракон рвался прочь от лавы, не хотел приземляться даже на минуту, чтобы подхватить Даллака и Райну, цеплявшихся за голема. Валун был еле жив. Саламандры перестали прятать морды в угли и встали на ноги.

Дракон шарахнулся, окунулся в тучи. Закат, чудом державшийся в седле, неожиданно прыгнул в пустоту, щелкнул зубами и тут же развеялся. Франг увидел обрывок нити-паутины, понял, что вода, засмотревшаяся на битву огня с камнем, утратила бдительность, и начал читать заклинание, сжимая в кулаке заранее заговоренные кристаллы. «Капля к капле, от капли — к морю, от лоскута к одеялу, укрывая поле…»

Первые же слова нехитрого наговора изменили мир. Словно Франг толкнул маленький камушек, которому суждено вызвать лавину. Не снежную, не каменную — водяную. Тучи разорвали снопы молний. Грянул оглушительный гром. Дракон ринулся к земле, завис, хлопая крыльями — словно пытался разогнать окружившую их темноту.

Кап-кап-кап… Первые тяжелые капли испарились при встрече с раскаленным пеплом. Их сестры, явившиеся на подмогу, пригвоздили рассерженную пыль, изменили облик, перевоплощаясь в облака пара. Молнии били в землю, будто наказывая ее за упрямство. Равнина шипела, капели вторил стук копий — саламандры не злились, они приветствовали дождь.

Стычка стихий превратила мир в огромную, жарко натопленную баню. Пар ослеплял, драл горло, лишая глотка воздуха. Дракон, не слышавший приказов, снова взвился в небо и тут же метнулся вниз, спасаясь от молний. Франг не мог его заставить найти Даллака и Райну, и боялся, что они задохнутся или сварятся заживо. Отчаявшись, он повторил наговор и едва уклонился от карающего снопа. Волосы на затылке встали дыбом, но риск оправдался — на равнину наконец-таки обрушился потоп. Дождь мгновенно заледенел, разбавился градом, больно рассекая кожу. Франг так и не понял, как ему удалось докричаться до дракона и заставить его спуститься к Даллаку и Райне.

Парочка, державшаяся друг за друга и за голема, попыталась препираться: «Ты первый!», «Нет, ты первая!». Франг без церемоний ухватил Райну за шиворот, подпихнул под бок Валуна. Дождался, пока Даллак влезет на драконью спину и вцепится в седло, и приказал: «Лети прочь от лавы!». Дракон не заставил себя упрашивать — понес двойной груз сквозь дождь и град к едва виднеющемуся просвету в тучах. Мокрая земля содрогалась. Лопалась, слизывая лужи жадными трещинами, бугрилась скалистыми холмами, распахивавшими двери в подземелья.

Проливной дождь закончился — как будто фонтан мхом заткнули. Его сменила серая стылая морось, просвет в тучах, к которому стремился дракон, стал чуточку больше. По уцелевшим клочкам равнины шныряли дымящиеся ящеры, не удостаивающие крылатого гостя даже беглым взглядом. Они сбивались в очереди возле холмов, ныряли в пещерные входы и исчезали с глаз долой.

Франг заметил, что из-за туч проглянул краюшек солнца и горячо помолился скуповатому Лль-Ильму, прося не оставить их в этом скверном месте. Молитва ли дошла, договор ли был с Пустошью — неважно. Вода смилостивилась, преломила свет в сотню сотен бриллиантовых бусин, полыхнула всеми цветами и сотворила радугу. Дракон без понуканий полетел к сияющей арке. Дверь на Пустошь пропустила едва живых спасителей мира. Померцала и захлопнулась, отрезая саламандрам право на вход и выход.

Норов дракон показал, добравшись до безопасного места — сделал еще несколько взмахов крыльями, опустился на траву и лег, отказавшись выполнять любые команды. Франг не разозлился. Он и не собирался настаивать — не сбросил седоков, не сбежал от огня и молний… заслужил отдых.

Да и не время было перебирать, на каком клочке Пустоши лучше задержаться. Франг вытащил зелья, кинул по флакону Райне и Даллаку, уложил на траву Валуна, выглядевшего как покойник из кошмара. Знакомая процедура — разжать зубы, влить зелье, щелкнуть по горлу, чтобы проглотил. Еще одно зелье себе, потому что силы на исходе, невозможно пошевелить руками — а ну-ка, удержи в полете два тела сразу. Отдышавшись и убедившись, что Валун не собирается умирать — даже глаза приоткрыл, осматривается — Франг вызвал Заката и велел ему искать воду.

— А я… — встрепенулся Даллак, крепко обнимавший Райну. — Я лиса нарек!

Франг молча перебросил ему кристалл. Подумав, кинул еще один Райне, но та, поймав, замотала головой — «нет, мол, не могу и не буду, не заставляйте» — и отдала кристалл Даллаку.

— Град!

Магия выдала хозяина с головой: белый лис, вместо того чтобы проверить, нет ли вокруг каких-то опасностей, подбежал к скальнице и ткнулся носом в лицо.

Франг услышал лай Заката, отвязал от седла флягу и пошел за свежей водой. Ручей был чистым, прозрачным — напиться и умыться одно удовольствие. Закат зарычал, когда фляга уже наполнилась. Франг услышал треск ветвей, пожалел о потерянном в замке арбалете, но тут же и перестал — из кустов выскользнул волк Ултана. Не заставило себя ждать воплощение видений.

— Живы? — коротко спросил священник-следопыт, проломившийся сквозь заросли вслед за волком.

— Живы. Все.

Ултан окинул Франга цепким взглядом, не упустив ни исчезающих ожогов, ни затягивающихся ссадин от града. Ничего не спросил, зато одарил ценной информацией:

— Тимол прислал ноту протеста. Хатол объявлен сумасшедшим. Райна признана наследницей.

— Мы с Хатолом уходим, — подхватывая флягу, ответил Франг. — Даллак нарек лиса. Ему обещан свободный выход на Пустошь. Я не могу от тебя ничего требовать, но прошу проследить, чтобы Гильдия выполнила оплаченное обязательство.

— Я уже сообщил об этом Дочери Мариты. Гильдия не захочет ее расстраивать или вызывать недовольство переменой планов.

— Присмотришь за Райной? Доставишь ее в Предел?

— Не хочешь рассказать, где вы были?

— Нет.

Горбоносый волк зарычал. Франг полез в карман куртки, достал кусочек мрамора с растительным орнаментом и протянул Ултану.

— Я думаю, что зал Лль-Ильма ищет хранителя. Присмотришь за Райной?

— Да, — ощупав осколок, согласился Ултан. — Присмотрю, прослежу, чтобы ее не донимали лишними расспросами. Пусть отдохнет, подумает, и только после этого расскажет, где путешествовала. Твоему сыну лучше молчать. Ударился головой и ничего не помнит.

— Да. Так будет лучше всего.

Они дружно пошли к поляне — плечом к плечу. Волк бежал рядом с лисом, растеряв недовольство.

— Вы прошли по лестнице на Дубе? — тихо спросил Ултан.

— Нет, спустились в ледяной колодец. Думаю, что этот путь уже закрыт. Тебе придется искать свой.

— Найду, — кивнул Ултан. — Лль-Ильм выведет, Акон поможет.

Уйти с достоинством, одарив Даллака и Райну отцовским благословением, им не удалось. Не один Ултан прочесывал Пустошь. По поляне скользнула тень дракона, из дальнего перелеска появились два бурых волка, но первым, растаптывая траву и кусты, к Райне и Даллаку подбежал огромный мраморный голем. Валун приподнялся, вытащил из пояса кристалл. Град оскалился, приготовился к прыжку. Мрамор сделал шаг, протянул руку к Даллаку и превратился в мертвую глыбу. Райне не понадобился кристалл — даже никакого заклинания не прочитала, просто сказала: «Нет». Еще два голема, выбежавшие из леса, медленно опустились на колени.

Валун нахмурился, вытащил из-за пазухи браслет с пустынным янтарем, бросил дочери, буркнув: «Не теряй больше» и пошел к дракону. Волки и двое следопытов, подоспевших на поляну, заступили ему дорогу и отпрянули после рыка Заката и горбоносого волка.

— Нет, — осек следопытов Ултан.

— Но Базальт назначил награду…

— Не наше дело. Пусть сами разбираются. Мы проводим наследницу в Предел и удостоверимся, что она воссоединилась с любящими родственниками.

Франг понял, что промедление будет стоить свободы — не столько ему, сколько Валуну — и мысленно толкнул дракона: «Поднимайся! Спасай хозяина!» На долгое прощание времени не осталось. Он понадеялся, что Ултан доступно объяснит Даллаку преимущества потери памяти, и ограничился обещанием:

— Если вернусь и узнаю, что ты дом продал, холку намылю, не посмотрю, что вырос и с защитником ходишь.

Даллак растерянно спросил:

— А когда ты вернешься?

— Самому неведомо, — честно ответил Франг, подхватил оседающего Валуна и впихнул в седло.

Закат шустро забрался следом — так и не обнюхавшись с Градом. И только когда дракон неохотно взмахнул крыльями, до Райны дошел смысл происходящего — воистину чистая душа. Тяжеловато будет Даллаку. А, может, и нет.

— Папа! Куда ты⁈

— Проветриться, — пробормотал Валун.

— Как это? Почему?

Ответ: «Подумай сама. Пора взрослеть» заглушило хлопанье крыльев. Дракон поднялся в воздух, заваливаясь, как продырявленный дирижабль. На поляну выбежали трое скальников в масках. Через перелесок, укрепляя перевес Ултана, мчались два лиса и два медведя, опережавшие хозяев-следопытов. Франг кое-как втолковал дракону, что надо лететь к Коробейнику — ладно, до него не долетим, но надо в ту сторону — и заметил очередную каплю крови, стекавшую по лицу Валуна.

— Еще зелье? Что с тобой такое?

— Три кристалла взял. Там, когда ожерелье на шкатулку пристраивал.

— Совсем с ума сошел?

Франга перетряхнуло от ужаса — кристаллов-то набирай хоть горсть, но применять больше двух сразу… магию можно вычерпать до донышка и на всю оставшуюся жизнь остаться без сил.

— Держал голема для Райны с Даллаком, — пробормотал Валун. — А второй подойти не мог. Сразу плавился. Вот я и рискнул. Там базальт отзывчивый. Я тебе уже говорил, что базальт отзывчивый?

— Говорил, — подтвердил Франг.

Он боролся с усталостью, отгонял дрему — то тряс головой, то больно щипал себя за уши. Падение с высоты оборвало бы все планы на свои собственные приключения — не те, которые выполняешь по приказу для спасения чужих миров. Долго мучиться не пришлось. Дракон, все сильнее заваливающийся на бок, пошел на снижение — углядел речной берег, усеянный ракушками, решил перекусить.

Место было удачным: ни змеиных ив, ни хватай-травы, ни нор шнырьков. Франг быстро соорудил подобие лагеря — на самом деле сил хватило только на то, чтобы расстелить плащи и начертить три руны. Он позволил себе заснуть — Закат разбудит, если почует опасность, да и дракон шум устроит такой, что мертвого поднимет. Вопросы мытья и добычи провианта Франг отложил на потом — река рядом, и какие-то сухари в сумке должны были остаться.

Проснулся он, когда солнце начало опускаться в реку. Закат сидел рядом с Валуном, оба созерцали Пустошь. Где-то неподалеку громко чавкал дракон, добравшийся до зарослей осоки и выкапывавший сочные корни.

— Дракону еду на зиму заготавливать надо будет? — неожиданно спросил Валун.

— Зачем? — удивился Франг. — Так прокормится.

— Хвала Геблу. И без этого забот выше головы.

— Выдохни. Не такие уж у нас и заботы. Когда доберемся до Коробейника, попросим его, чтобы он нам хлеба и пива в Пределе купил. Уж на хлеб с пивом кристаллов насобираем.

— Непонятно, что будет с саламандрами, — вздохнул Валун. — Огонь ушел под землю, главная Чаша исчезла. Значит ли это, что их двери закрылись если не навсегда, то хотя бы надолго?

— А кто его знает? Поживем-увидим. Что еще тебя грызет? Выкладывай. Я же вижу — что-то неладно.

— Этого не исправить, — покачал головой Валун. — Райна. Зал дал ей силу. Все-таки дал, хотя сомневался, что она достойна. Я никогда не мечтал о власти над всем камнем. Мне достаточно базальта. Но очень неприятно знать, что дочь может поставить на колени моего голема.

— Да уж…

Чем утешить в такой ситуации, Франг не знал. Представил, что Даллак мог бы призывать медведя, преследующего Заката, и рвущего на куски при каждом удобном и неудобном случае, и не нашел слов. Сел на берег, почесал за ухом Заката, проследил за камушком, который Валун кинул в воду

— Ты говорил, что на четверть мрамор, по матери, — вспомнил он. — Это что-то дает?

— Не власть. Я понимаю разговоры инкрустаций. Могу попросить стены или мозаичный пол что-нибудь подслушать и пересказать мне по секрету. С мрамором интересно разговаривать. Базальт послушен и молчалив. С ним не поболтаешь, только вопрос-ответ по делу. Когда я был маленьким, мать поставила мне в спальню три фигурки. Белые медведи из белого мрамора, с черными глазами и носами. У одного в зубах была флейта, у другого — крохотная арфа. Днем — особенно, при отце — они стояли, не двигаясь и помалкивая. А вечером, когда меня укладывали спать, троица оживала и устраивала концерт. Два медведя играли и пели, третий танцевал. Кружился, вставал на задние лапы… когда уставал, садился и рассказывал сказки. Они продолжали меня развлекать, даже когда я выбрал базальт. Бабушка говорила, что это работа одного из учеников Миккелона, заслужившая похвалы и прикосновения великого скульптора. Не знаю, что с ними сейчас. Я отнес их в спальню Райны, но, кажется, они ей не понравились. Никогда не замечал их на видном месте, а спросить язык не поворачивался.

— Редкая диковина, — признал Франг.

— Надеюсь, Райна их не выкинет, — проговорил Валун. — А, да. Хотел спросить. Я одного не понял. Почему Ултан не попытался нас задержать? Ты с ним разговаривал? Что-то пообещал? Мы теперь должны?

— Ничего. Получит свою награду, если найдет дорогу. Зал Лль-Ильма тоскует без хранителя. Ни я, ни Даллак ему не подошли — слишком привязаны к Пустоши. Думаю, Ултан сможет его утешить: и выслушает жалобы, и сохранит традиции, и приумножит сокровищницу. Я отдал ему осколок фонтана. Это должно помочь в поисках легкого пути.

— Там был зал Лль-Ильма? — без особого интереса спросил Валун. — Я не заметил.

— По краюшку прошли, — соврал Франг. — Давай-ка поищем, чем перекусить…

— Давай. Дела сделали, выспались, можно и поужинать с чистой совестью.