Тропинка к счастью

1

Мелкий занудный дождик целую ночь стучал по крышам, покрывая изморосью окна домов. Низкое, набухшее дождем небо как будто прорвало, и оно потоками воды изливалось на землю, медленно превращая ее в месиво, распуская точно сахар. Дома, словно губки, впитывали сырость, которая проникала внутрь и проступала на стенах, от погреба до чердака.

Линда Форд, зябко поежившись, закрыла зонтик и вошла в маленький магазинчик как бы для того, чтобы укрыться от дождя. На самом деле ей очень захотелось купить необычную статуэтку из оникса. Она проходила мимо этого магазина каждый день по пути к автобусной остановке, и ни разу ничто не привлекло ее внимание. Но сегодня стоящая на витрине маленькая скульптурка так приглянулась ей, что она не смогла не поддаться искушению: хрупкая женщина-эльф держала на руках малыша с двумя прозрачными крылышками. Судя по надписи на подставке, их звали Элли и Мик. Немного печальная женщина нежно улыбалась спящему малышу. Это была необыкновенная скульптурка. На витрине стояли обычные сувенирные фарфоровые животные, клоуны, пастушки и принцы. А эти двое — словно из другого мира. Линда еще раз внимательно прочла:

«Элли и Мик» и рядом: «Единственный экземпляр»

Линда открыла дверь магазина «Волшебный сундучок», в котором продавались различные диковины. Она приготовилась услышать мелодичный звон колокольчика и очень удивилась, уловив только слабый скрип двери. Линда оказалась в полутемном помещении. Здесь не было верхнего света, зато то тут то там как в сказке горели какие-то огоньки. И пахло как-то особенно, волшебно: свечами, розовым маслом, шоколадом, сандаловым деревом… Во всем этом было некое очарование и притягательность, словно Линда попала в детство — так знакомы были ей эти ощущения.

Она оглядела полки. Чего здесь только не было! Сразу и не угадаешь, чем тут торгуют. Тут тебе и кружевные воротнички, и серебряные ложки, и шелковые шарфы, и вышитые бисером сумочки, фарфоровые чашечки, скатерти, шкатулки из слоновой кости, какие-то стеклянные шары, кисти, камни… Но больше всего здесь было различных ламп и торшеров. Кстати, самые маленькие из них и освещали магазин.

До чего же интересно все это рассматривать! Но Линда вспомнила, зачем пришла сюда, и снова удивилась самой себе. Она никогда раньше не увлекалась всякими безделушками, тем более диковинками. А тут вдруг ей взбрело в голову купить эту вещицу. Она огляделась по сторонам, но вокруг не было никого, кто мог бы обслужить ее.

— Есть тут кто-нибудь? — спросила Линда громко.

Откуда-то вдруг появилась пожилая женщина в очках. Вид у нее был весьма опрятный: красиво уложенные седые волосы, темное платье с кружевами и большой янтарной брошью. Дама больше напоминала учительницу, чем продавца.

— Вот и вы наконец! — объявила она, словно ожидала Линду. — Я наблюдала за вами в окно витрины и гадала, что же вам приглянулось. Так что вам показать?

— Статуэтку из оникса, ту, что на витрине…

Когда Линда произнесла вслух эти слова, ее охватили сомнения в реальности происходящего. Это так непохоже на нее — прийти покупать эльфов…

Она подождала, пока женщина принесла с витрины фигурку. Посмотреть ведь можно. Она же теперь свободна и вольна поступать, как хочет. А какие у нее мотивы — никого не касается. Вот если бы она была все еще замужем за Максом, ей пришлось бы скрыть от него подобный порыв. Муж наверняка объяснил бы ее тягу к подобным вещам с психологической точки зрения: мол, таким примитивным образом она восполняет свою неспособность зачать ребенка. Но теперь Макса это не касается. Он ушел. Навсегда.

Линда взяла в руки фигурку и тяжело вздохнула.

— Вы коллекционируете такие вещи? — поинтересовалась хозяйка магазина.

— Нет. Просто я впервые вижу такую.

— Цена может показаться вам довольно высокой. Такие фигурки больше не выпускаются. Но они очень хороши, правда? Я должна предупредить вас, что, купив одну, вы уже не остановитесь. Их невозможно не начать коллекционировать.

Линда только улыбнулась и принялась внимательно разглядывать эльфов. Повернув статуэтку, она увидела ценник: действительно очень дорого. Но эльфы были так симпатичны, выполнены с большим вкусом и любовью, и Линда не захотела отказаться от своей идеи. Тут она обратила внимание, что внизу, у ног Элли, среди травинок и цветов была прикреплена настоящая монетка.

— Эта монета — британские три пенса 1945 года, — сообщила владелица магазина. — Очевидно, это и есть год выпуска вещи. Более поздние фигурки эльфов снабжались голландской монеткой.

— А монета что, на счастье?

— Не уверена. Но, может, и так. С этими существами не разберешься, в них какое-то волшебство. Помню, у меня тоже был эльф с монеткой, но она потом таинственно исчезла. Я решила, что он ее потратил. — Женщина хитро улыбнулась и подмигнула.

Линда тоже попыталась улыбнуться в ответ. Правда, ей было совсем невесело. Она до сих пор не могла понять, что же ее привлекло в этой дорогой безделушке? Неужели изображение матери с ребенком на руках так впечатлило ее? Но ведь она давно смирилась с мыслью о своем бесплодии и уже не мечтала о ребенке. Почему же так притягивает эта парочка?

— Их копируют с настоящих людей, — сказала женщина. — Во всяком случае, почти вся коллекция была создана таким образом. У меня было много разных, совершенно непохожих друг на друга эльфов. А эта фигурка принадлежит моему знакомому.

— Значит, цена окончательная?

— Боюсь, дешевле не выйдет. Это по-настоящему редкая вещь. Такие уже давно не выпускают. Но вы не думайте, что зря потратитесь. Очень скоро подобная фигурка будет стоить гораздо дороже.

Линда снова взглянула на эльфов. Женщина была права. В них действительно была какая-то притягательная сила, а Линда так давно не испытывала желания приобрести что-то просто так, для собственного удовольствия.

— Может, вам нужно время, чтобы подумать? Я могу придержать их на сутки.

— Нет, не надо. Я беру, — поспешила сказать Линда.

Она всегда была очень нерешительной. Но теперь, когда они разошлись с Максом, ей приходилось полагаться только на себя. Поэтому она предпочитала принимать решения сразу. А сейчас ей в самом деле была по душе эта трогательная пара.

— Хорошо, — просияла женщина. — Но если вы позволите, я хотела бы записать ваш адрес и имя. Это на тот случай, если владелец захочет выкупить ее у вас обратно. Думаю, он расстался с фигуркой лишь потому, что ему очень срочно нужны были деньги. Вы не возражаете?

Линда не ответила. Она просто пошла за хозяйкой к кассе, представляя себе бедного пожилого человека, которому приходится переживать разлуку с любимой вещью.

— Он, конечно, не просил меня об этом, — добавила женщина, — но мне кажется, что будет лучше на всякий случай это сделать. Кто знает, что может прийти в голову этим мужчинам. Вообще-то я могла и сама приобрести эту штуку, но боялась задеть его этим. Он такой гордый. Так вы запишете свое имя и адрес, вот тут?

— Да, хорошо.

— Ну и прекрасно. Это такой милый человек, если бы вы только знали! Он — вдовец. Как-то помог мне починить все плафоны в магазине. Я с ним познакомилась в мастерской витражей и цветного стекла, он там работал. Видели бы вы, какие замечательные вещи он делает! Такая кропотливая работа, и очень тонкая. Для меня все это просто непостижимо. У меня в руках все ломается, очень уж я неуклюжая. И он все надо мной подшучивал… А кстати, вас не интересуют антикварные настольные лампы?

— Пока нет, — ответила Линда.

— Ну, тогда приходите еще, просто так. Здесь ведь рядом автобусная остановка, и люди часто заглядывают в магазин ради любопытства. Написали?

Линда быстро вписала свои данные в книгу. Ей уже не терпелось уйти.

Хозяйка магазина быстро завернула статуэтку в бумагу и положила ее в ярко-красную коробку — фирменную упаковку магазина. Пока она это делала, Линда еще раз огляделась вокруг и вдруг вспомнила нечто подобное из своего детства: маленький магазинчик для детей с точно таким же прилавком. Только там продавались голубые бархатные платья, черные лакированные туфельки, очаровательные кроличьи шубки и другие детские нарядные вещи. Ее мама не могла ничего там купить для дочери, но они часто заходили просто посмотреть. Линда не осмеливалась ничего просить, но с тех пор усвоила одно — заходить в магазин только за покупкой.

Линде пришлось бежать на автобус. Запыхавшись, она уселась у окна, прижимая к груди яркую коробку, и стала смотреть на залитые дождем улицы и редких прохожих под мокрыми зонтиками. Ей всегда нравился вид центра города. Старый город очень быстро обновлялся, обветшавшие здания заменялись новыми, более красивыми и стильными. С тех пор, как она живет здесь, многое изменилось. Иногда Линда с трудом узнавала некоторые места, если, конечно, долго там не бывала. Кстати, раньше она жила в центре, а теперь, после развода, пришлось перебраться в другой, более отдаленный район.

Воспоминания о разводе, а главное о причине их разрыва с Максом, опять охватили ее. И снова всплыло это противное слово — «бесплодие». Ужасно, что это понятие относилось к ее телу, оно сразу казалось ей каким-то усохшим, бесполезным и чужим. Ей тридцать два года, она рассталась с человеком, которого любила. А он… Конечно, станет легче, если вообразить, что и он любил ее. Возможно, и любил, но хотел иметь детей — своих детей, а не усыновленных. И в конце концов развелся с ней.

Сначала Линда думала, что просто умрет от такого предательства. Да, она считала развод предательством со стороны Макса. В чем она могла обвинить себя? Врач, специалист по бесплодию, сказал, что никто из них не виноват. Никто не страдал никакими заболеваниями, ни у одного из них не было никаких дефектов. Просто они не могли иметь детей. И все-таки это относилось к Линде. Макс очень долго старался не принимать сей прискорбный факт близко к сердцу, и поначалу ему это почти удавалось. Но он все понимал разумом, а сердцем — нет. И в конце концов высказал ей все, что у него накипело. Из его горьких слов Линда поняла главное: он считал, будто она обманула его ожидания. И более того — сделала это нарочно, ему назло. Получалось, что она непостижимым образом была способна регулировать свою способность к зачатию. Это было просто глупо, а все остальное — оскорбительно. Тогда у них все разладилось, и стало невозможно жить вместе. А ведь Линда так пыталась понять Макса!..

Им советовали усыновить ребенка. Но Макс хотел иметь только своего собственного. Линда вспомнила, что с ней вместе в палате больницы лежала одна женщина, некая Элизабет Уард. У нее находили какое-то заболевание, но она была матерью троих детей, и еще они с мужем взяли ребенка на воспитание. Сиротка была вывезена из какой-то страны в Центральной Америке. Элизабет с теплотой показывала фотографии смуглой глазастой девочки. Как-то ночью они с Линдой обе не спали, и Лиз призналась, что любит это дитя даже больше, чем своих, потому что вывезла его, спасая от ужасов нищеты и голода.

Макс вежливо выслушал всю историю про Лиз и ее приемную дочь, но это никоим образом не повлияло на его мнение по поводу усыновления детей. Он продолжал мечтать о собственном ребенке и очень сокрушался, что это никак не удавалось осуществить. Он считал, что три года супружества прошли впустую. Плевать ему было на какое-то призрачное ожидание. Линда чувствовала, что он становится чужим, отдаляется от нее. Жизнь для нее превратилась в сплошное мучение. Она не знала, как помочь мужу и себе, ведь она тоже хотела бы иметь ребенка, но не относилась так болезненно к этой проблеме, как он. Они мучили друг друга, и в конце концов Макс решил разойтись с Линдой.

После развода они изредка виделись. Макс чувствовал некую ответственность по отношению к бывшей жене. Когда-то они ведь были и друзьями, и любовниками, затем стали супругами… Линде казалось, что Макс пытается создать новый тип их отношений — нечто слегка похожее на опекунство. Казалось, он все время говорит: «Видишь, я не отказался от тебя, не бросил на произвол судьбы».

Но на самом деле все было кончено, и ничего нельзя изменить. Линда чувствовала себя полной неудачницей — получалось, что она не состоялась как женщина, а поведение Макса только усугубляло это чувство. Но она не собиралась сдаваться и ставить на себе крест, несмотря на все удары судьбы. Линда хотела не только выстоять, но и доказать себе, что может жить полноценной жизнью. Она только не очень хорошо представляла себе, какой может быть жизнь без любви, семьи и детей.

Долгое время Линда пребывала в депрессии, ее ничто не интересовало и не радовало, жила в каком-то замкнутом мире, не обращая внимания на то, что происходило вокруг. Вернее, она не придавала этому значения и действовала скорее как автомат. И вдруг, через полтора года после развода, она увидела свой город совсем другим: обновленным, красивым, удивительным. Оказалось, что за это время в нем появились великолепные современные здания, были разбиты уютные зеленые скверы и сады. Фешенебельные магазины почти полностью вытеснили маленькие лавки типа «Волшебного сундучка». Но самое поразительное было то, что это обновление удивляло и радовало Линду.

Это был хороший признак — значит, она приходит в себя. К ней возвращались чувства и желание нравиться, стало приятно бывать в обществе друзей. И не только друзей. Люди стали вызывать у нее симпатию и живой интерес, она нередко первая заговаривала с незнакомыми, ей всегда было любопытно, что они думают по тому или иному поводу.

Вообще, Линда и раньше была общительной и ужасно любознательной, а теперь словно выздоравливала после долгой болезни. И ей становилось лучше с каждым днем.

Когда Линда вышла на своей остановке, дождик почти перестал. Она медленно направилась к дому, четырехэтажному зданию из желтого кирпича, потемневшего от дождя. В этом доме нет кондиционера и некоторых других удобств, вроде лифта и балконов, но зато здесь есть небольшой тенистый двор с раскидистыми дубами, да и плата невысока. Дом назывался «Мэйфэйр» и, несмотря на свои недостатки, оказался довольно популярен среди желающих снять квартиру. Входные и боковые двери были стеклянными, что создавало проблемы в смысле безопасности, но за этим следила прыткая консьержка, весьма бдительная и не в меру любопытная особа. Большинство квартирантов жили здесь много лет, и все друг друга хорошо знали. Дом этот давно стал для них родным, и они присматривали за ним, как за своим собственным. Конечно, здесь трудно было рассчитывать на уединение, слишком все находились друг у друга на виду, но Линде нечего скрывать — у нее нет ни любовников, ни тайн…

Войдя в холл, Линда ожидала получить от миссис Спейси почту и отчет о каких-нибудь визитерах и звонках. Шустрая миссис неусыпно следила за дверями и получала все почтовые отправления. Она была сестрой владелицы дома и жила тут же внизу, выполняя обязанности консьержки. В ее квартиру вела деревянная дверь со шторой. Дверь редко закрывалась, из-за шторы были слышны все звуки в холле, поэтому миссис Спейси, даже находясь в своей комнате, была прекрасно осведомлена о том, что происходит снаружи. Летом, открыв штору и входную дверь в дом, она наблюдала за воротами «Мэйфэйра». При этом получался страшный сквозняк, но никто не жаловался. Иногда из квартиры миссис Спейси тянуло табачным дымом сигарет «Лаки Страйк». Сама-то она не курила, но зажигала сигареты в память о своем покойном муже. Он умер лет эдак тридцать назад, но, испытывая тоску, она вызывала его дух при помощи любимых им сигарет.

Линда бросила взгляд на дверь консьержки — закрыта. Тогда она сама заглянула в почтовый ящик и, ничего там не обнаружив, направилась к деревянной лестнице. Это была местная достопримечательность — покрашенные коричневой краской ступени невыносимо громко скрипели на весь дом. Кстати, замечательная мера безопасности — ни один грабитель не смог бы прокрасться в дом незамеченным, вернее неуслышанным. Линда быстро поднялась наверх. Прекрасная физическая нагрузка. Когда она только сюда переехала, приходилось переводить дух на каждой площадке.

Но, как говорится, во всем есть и хорошие, а не только плохие стороны: она укрепляла здоровье без особых на то усилий. Но что особенно нравилось ей — это вид из окна прямо на верхушки деревьев. Так что, при всех своих недостатках, это дешевое жилье обладало и некоторыми несомненными достоинствами.

— Линда! — окликнул ее кто-то, когда она уже собиралась открыть дверь своей квартиры.

Она резко обернулась. У стены стоял Макс. Он был мокрый от дождя, так как никогда не носил плаща и упорно забывал зонт.

— Ты что-то поздно, — сказал он запросто. — Я думал, ты приходишь домой к пяти.

— Я не живу по расписанию, Макс, — холодно бросила Линда.

Переложив красную коробку в другую руку, она неловко попыталась отпереть дверь. Макс помог ей.

— Я ничего такого не имел в виду, — пробормотал он. — А что в коробке?

— Не имеет значения! — Только резкий ответ мог удержать бывшего мужа от желания заглянуть в коробку. — Он улыбнулся и ничего ей не сказал. — Что тебе нужно? — спросила Линда.

— Зашел посмотреть, как ты живешь.

— Я живу прекрасно.

— Правда? — удивился Макс.

Линде не понравилась эта игра пустыми фразами. Она подозревала, что Макс Форд обязательно заявится именно тогда, когда ей станет легче после их развода. И, как нарочно, он пришел, чтобы предлагать ей помощь и утешение тогда, когда ей это уже совсем не нужно.

Линда забрала у него из рук коробку, поставила ее на столик и стала медленно расстегивать сырой плащ. Ей вовсе не хотелось с ним разговаривать.

Макс пристально следил за ней.

— У меня действительно все хорошо, — усталым голосом сказала она.

— Рад за тебя, — произнес Макс с явным облегчением, поверив ей. Наверное, боялся услышать жалобы и попреки. — Линда… — начал решительно он и осекся.

Линде начало все это надоедать. Пусть выкладывает, с чем пожаловал, а не разыгрывает из себя робкого парнишку.

— Слушай, дорогой, хватит мямлить. В чем дело?

Он сунул руки в карманы.

— Да ты что? Думаешь, я что-то скрываю? Бог с тобой! Просто заглянул посмотреть на тебя, узнать как ты тут… Слушай, скажи мне, ты встречаешься с кем-нибудь? Ну, у тебя есть приятель?

Что ему на это ответить? Линда разозлилась не на шутку. Каждый раз он спрашивает об этом, словно хочет, чтобы она каким-то образом побыстрее устроила свою личную жизнь. Не отвечая, Линда обошла его и, прихватив с собой коробку, прошла в комнату. Нужно было чем-то заняться, чтобы отвлечь себя от мрачных мыслей. Макс поплелся за ней.

— Извини, не следовало тебя об этом спрашивать. Тогда скажи мне, как твоя новая работа?

— Откуда ты узнал об этом?

— Кое-кто поведал.

— Да? И кто же именно?

— Миссис Спейси.

— Ага, значит, ты в курсе! Ну, тогда ты должен знать и о том, по вкусу ли мне моя работа.

— Этого уважаемая миссис не знает. Она не поняла, чем конкретно ты занимаешься, но, несмотря на это, считает, что это не совсем подходящее для тебя дело.

— Потрясающе! Интересно услышать мнение других о том, что тебе следует делать в жизни.

— Ладно, не злись! Давай лучше выпьем кофе, побеседуем. Мне и в самом деле хочется узнать о твоих делах.

Макс сказал это так по-свойски, что Линда почти поверила в его искренность. Пусть они теперь чужие, но ведь могут же просто потолковать о том о сем за чашечкой кофе. Почему бы не пригласить Макса согреться немного — пиджак у него промок до нитки. На улице снова идет нудный дождь и завывает ветер…

— Ну так как, Линда? — спросил Макс с надеждой в голосе.

Она жестом пригласила его в кухню. Он радостно улыбнулся своей замечательной, обаятельной улыбкой.

В кухне Макс внимательно огляделся вокруг и даже выглянул в окно.

— Тебе нравится здесь? — с сомнением поинтересовался он.

Линда усмехнулась. Ее квартирке было далеко до того богатого и роскошного дома, в котором они жили вместе: два этажа, просторные комнаты, изысканная обстановка, гараж на две машины… А теперь ни машины, ни дома… Зато уютная отдельная квартира в «Мэйфэйре». Уж здесь-то она сама себе хозяйка.

— Мне здесь хорошо. Тихо, спокойно, красивый вид из окна. В этом доме свой шарм — стеклянные двери, цветы на окнах.

— Мне кажется, тебе не очень-то сладко приходится. Как ты уживаешься с кучей стариков?

— В этом доме живут очень милые люди. И не забывай, это то, что мне по карману.

Линда поставила кофейник на плиту и взглянула на Макса. Тот отвел взгляд. Ему явно не хотелось обсуждать ее материальное положение.

— Расскажи мне о своей работе, — сказал он.

— Это специальная городская школа. Моя должность называется инструктор, но фактически я учитель. Мне приходится оказывать медико-психологическую помощь.

— Детям-инвалидам?

— Нет. Беременным девочкам. — Линда помолчала и расставила чашки. — У меня их много. Одной, например, едва исполнилось тринадцать. Конечно, им нельзя находиться в обычной школе, а домашнее обучение себя не оправдало.

— И кто же оплачивает их обучение? Они что, занимаются по полной программе?

— Нет, конечно. Сама я им ничего не преподаю, они изучают несколько предметов с Эмилией Никсон. А я объясняю им то, что действительно необходимо знать: как себя вести сейчас и как ухаживать потом за ребенком.

Линда замолчала и налила себе кофе. Потом передала кофейник Максу. Когда-то она делала так каждое утро.

— Полдня с ними занимается Эмили. А все остальное время я рассказываю им о внутриутробном развитии ребенка, родах, младенцах, учу их пеленать детей, мерить им температуру, объясняю, как и чем кормить. В общем, многое из того, что им потом пригодится на практике. — Макс не сводил с нее изумленного взгляда. — Мне нравится это, — с вызовом заявила Линда. — И я очень хорошо справляюсь с работой, которая мне по душе.

Она не стала говорить ему, что закончила платные курсы по подготовке подобных специалистов, а потом работала больше месяца бесплатно, пока программу утверждали для их школы.

— Понимаю, — наконец вымолвил Макс. — Я знаю, как ты увлекаешься, и мне это всегда в тебе нравилось. Налей-ка мне еще кофейку, пожалуйста. Осторожно, не обожгись.

Но Линда успела-таки обжечь руку о горячую ручку кофейника. Раньше, когда с ней такое случалось, муж дул ей на руку и старался развеселить ее. Теперь он тоже было потянулся к ней, но Линда отпрянула.

— Ты знаешь, я думал, что Эмили слишком больна, чтобы трудиться.

— Она вполне способна работать по полдня.

— А ты уверена, что тебе подходит подобное занятие?

Линда села напротив Макса и посмотрела тому в глаза.

— Подходит? Почему ты сомневаешься? Не потому ли, что я сама не могу иметь детей?

— Но тебе все об этом напоминает.

— Макс, я и так всегда об этом помню.

Особенно когда ты находишься рядом, подумала Линда, но ничего не сказала. Ей не хотелось усугублять ситуацию, не хотелось снова почувствовать свою вину, вернее, дать ему повод напомнить о ней. Ведь в подобных вещах трудно разобраться, кто прав, да и ей это уже не надо. Не в этом дело, да и ни к чему ворошить прошлое.

Линда встала из-за стола. Как она смертельно устала! И больше всего от этого явно затянувшегося визита. Хоть бы он ушел…

— Линда, ты ведь знаешь, что меня искренне волнуют твои проблемы и твоя жизнь. Ты должна помнить, что вольна просить меня о чем угодно — я всегда помогу, — произнес Макс.

Он даже встал и подошел к ней, но она отступила. Линда смотрела на него и думала о смертельно больной Эмили, вынужденной мириться с проделками блудливого мужа. Тот, не скрывая, живет с другой женщиной, а Эми делает вид, что ей все равно. Линда не хотела испытать подобное.

— Что тебе надо? — спросила она резко.

— Да я просто хотел еще раз напомнить, что ты можешь на меня рассчитывать.

— Почему это пришло тебе в голову? Зачем мне это нужно?

— Дорогая, ты всегда умела ставить все с ног на голову. Я же пришел к тебе с самыми лучшими намерениями, а ты принимаешь меня в штыки. Просто хочу все решить между нами. А ты… Линда, я, пожалуй, пойду.

Макс встал, даже не притронувшись ко второй чашке кофе.

— Ты хочешь сказать, что только за этим и приходил? — воскликнула Линда.

— А что такого? Что, я не могу просто тебя проведать?

— Чушь собачья! Я тебя очень хорошо знаю, мой дорогой! Черта с два ты стал бы тащиться под дождем только ради того, чтобы уверить меня в своей преданности. Выкладывай, что тебе надо.

— Линда, поверь, ничего такого…

— Не верю. Если бы ничего, то ты сидел бы дома у камина с газеткой в руках.

— Перестань издеваться…

— Не перестану. Сейчас угадаю. Но не деньги же ты пришел занимать?

— Не надо мне денег.

— Но ведь что-то тебе нужно?

— В некотором смысле, да.

Ну наконец-то ей удалось вытащить из него признание. Только бы подробности не заняли слишком много времени.

— Так что же? Не томи…

— Ну, может, это не так уж и важно…

Макс явно тянул время. Он прошел в гостиную и неловко споткнулся о торшер. Попытался удержаться, схватившись за стол, и толкнул красную коробку. Эльфы упали на пол. Линда кинулась поднимать фигурку.

— Что это такое, Линда? — поинтересовался Макс. — Я не рассмотрел. Что-нибудь эротическое?

Линда вспыхнула — шутка была просто мерзкой. Она поставила статуэтку на стол, и теперь он увидел забавную пару: мать и дитя.

— Извини меня.

— Хорошо. Но если тебе нечего больше мне сказать, можешь идти.

То, что он увидел ее покупку, было особенно неприятно. Словно раскрыл ее секрет. Да ведь и не было никакой особенной тайны в том, что она страдает из-за своей неспособности иметь детей. И эта трогательная фигурка словно напоминание об этом. Но вот уж чего-чего, а жалости ей не надо!

— Линда, — тихо начал Макс, — я бы все-таки хотел сказать тебе кое о чем.

— Говори.

— Ну, просто не знаю, как начать…

— Не тяни резину, Макс, тошно слушать, честное слово.

— Ну, я не знаю, вдруг тебя моя новость заденет… Хотя нет. Для меня это очень важно, и я хотел бы, чтобы ты была в курсе. Короче, я собираюсь жениться.

— Да? Она что, беременна? — Это было первое, что пришло ей в голову, но ведь для Макса способность женщины к воспроизводству была самым важным качеством.

— Зачем ты так? Я не заслужил подобных колкостей. У нас с тобой были такие хорошие отношения до того, как… — Он осекся.

— До чего, Макс? Договаривай. До того, как ты объявил рождение ребенка обязательным условием нашего брака? И ты и я прекрасно все понимаем и помним. Я-то ничего не забыла. Да, между нами все было просто прекрасно до тех пор, пока я оказалась не в состоянии выполнить твое условие. — У Линды вдруг ком встал в горле. Она думала, что удастся избежать подобных сцен, и считала, что все в душе улеглось, но ошиблась. — Я полагала, что ты — мой друг, — добавила она тихо.

— Так и есть. Мы можем сохранить нашу дружбу.

— Нет, не можем.

— Линда, но я сейчас люблю и очень счастлив. Я бы не женился просто так, не испытывая никаких чувств.

— Поздравляю. А она в курсе, как это трудно — быть любимой тобой?

Макс сделал вид, что не заметил сарказма в ее голосе.

— Ее зовут Пат. Патриция Редфорд. Она вдова. Думаю, Пат тебе понравится. Мы с ней обо всем потолковали и решили пригласить тебя на нашу свадьбу. Нам обоим будет приятно, если…

— А я так не считаю. И не рассчитывай на меня.

Бывшие жены на свадьбе? Это уж слишком. И черта с два этой вдовушке, нашедшей свое счастье, будет приятно видеть перед собой Линду.

— Нет, правда. Приходи. Пятнадцатого числа. Свадьба состоится в ее доме в Хэйтсе.

Линда криво усмехнулась.

— Ты бываешь таким дураком, дорогой, — сказала она.

Пока они пререкались, она и не заметила, как оба оказались в передней и Макс даже приоткрыл дверь, собираясь уходить. Теперь Линда вытолкнула его на лестницу.

— Послушай…

— Да не приду я на твою свадьбу!

— Линни…

— И не смей называть меня Линни!

Тут она неожиданно заметила на площадке какого-то мужчину и девочку в желтом дождевике. Они, конечно, слышали все. Это окончательно разозлило Линду, и она с грохотом захлопнула дверь.