Твоя кровь в моих венах

Глава 1

Игорь Леонардович Зарецкий, преподаватель космоистории, как раз протирал очки, когда дверь в аудиторию открылась.

Он поспешил нацепить их на нос, чтобы разглядеть нахалов, вторгшихся во время его занятия в святая святых. Головы всех студентов, все двадцать девять стриженных по уставу затылков, одновременно, как по команде, повернулись в сторону двери.

Игорь Леонардович открыл рот для возмущения и сразу же быстренько его закрыл. По аудитории прокатился едва слышный вздох.

Нахалами оказались ректор университета и… девушка. Девушка! Новенькая форма КосмоСтара и аккуратная головка со стрижкой по уставу объявляли, что ошибиться невозможно — ректор привел нового студента. Но — девушка?

Энджел Джойс по прозвищу Аттила даже чуть привстал со своей скамьи в последнем ряду, будучи уверенным, что ошибся, но тут же спохватился и уселся на место, всем своим видом изображая безразличие. Слава богу, все смотрели на дверь, и его промашку никто не заметил.

Видеть девушку в числе студентов факультета дальней космонавтики было так же странно, как, например, увидеть в родовой палате мужчину, производящего на свет ребенка. Конечно, запрещать никто не стал бы, но… Это же просто невероятно!

— Знакомьтесь, — пробасил ректор. — Наш новый студент Есения Полонская.

Ответом ему была тишина. Всех удивило, что ректор не пояснил, откуда прибыл этот странный новый студент в середине учебного года. Она же где-то училась? Где? Что это за такое крутое высшее учебное заведение, из которого могут перевести в КосмоСтар, к тому же обучающее девушек?

— Занимайте место, студент Полонская, — отмер Игорь Леонардович.

Джойс снова чуть не привстал, потому что у него появилось глупейшее желание махнуть девушке рукой, дескать, иди сюда. Он огромным усилием воли удержал себя на месте.

Есения пробежала глазами по аудитории. Все первые ряды были свободны, на средних рядах студенты сидели довольно плотно, лишь кое-где были пустые места. А вот последний ряд снова был свободным, и лишь единственное место было занято парнем, выглядящим немного старше других студентов. Он вполне мог бы сойти за второгодника, если бы только в КосмоСтаре оставляли на второй год. Возможно, ширина плеч и тяжелая челюсть придавали ему впечатление взрослости.

«Сейчас она однозначно сглупит», — неожиданно для себя заволновался Джойс. Нынешний выбор девушки навсегда установит ее место в строгой иерархии студенческого общества.

Есения еще раз обежала глазами зал, на секунду задержалась на пристальном чуть прищуренном взгляде парня, сидящего в одиночестве на самом последнем ряду. Ей показалось, что этот парень с темно-русыми волосами хочет, чтобы она подошла и села к нему, и почему-то почувствовала мгновенное сожаление: «Видимо, никто с ним не дружит, вот и сидит один. Наверняка, и учится плохо». Она поколебалась, а затем все же заняла место на первом ряду прямо перед преподавательской кафедрой.

«Сглупила», — вздохнул про себя Джойс, староста курса и некоронованный король факультета.

Игорь Леонардович продолжил лекцию с того предложения, на котором был прерван.

Есения поймала себя на мысли, что ей сложно сосредоточиться. Во-первых, ей казалось совершенно неразумным вот так врываться посреди занятия. Как будто ректор не мог привести ее на курс и представить во время перерыва. Но он, видите ли, был занят, поэтому повел ее в тот момент, когда улучил минутку. Мысль о том, чтобы вообще отказаться от представления и зайти в группу самой, ее, конечно, посещала, но была ею же и отвергнута. Все-таки страшновато самой пытаться искать курс, самой представляться преподавателю, объяснять остальным студентам, кто она и откуда. Хватало и того, что она была девушкой, и одним своим фактом существования вносила сумятицу в ряды преподавателей и студентов факультета дальней космонавтики.

Преподаватель космоистории, на удивление, выглядел невозмутимым, и Есения даже заподозрила на секунду, что он ее не разглядел и решил, что она парень, но тут же отвергла эту мысль. Ректор же достаточно громко произнес ее имя и фамилию, и сложно было заподозрить преподавателя не только в плохом зрении, но и слухе.

Впрочем, преподаватель через некоторое время продемонстрировал, что заметил ее пол, потому что поднял тему, которой наверняка ранее не касался.

— На заре человечества, когда люди только начинали покорять космос, мужчины в космонавтике преобладали. Сразу оговорюсь, дискриминация по половому признаку тут ни причем. С чем это было связано?

Преподаватель посмотрел на аудиторию поверх очков, которые, как полагала Есения, были декоративным аксессуаром.

— Что, только двое хотят ответить?

Есения, поднявшая руку, подавила желание обернуться и посмотреть, кто же был вторым. Сейчас ей пришло в голову, что она выбрала не такое уж хорошее место, и что сидеть на самой последней парте выгоднее: можно держать всю аудиторию в своем поле зрения.

— Давай, послушаем сначала тебя, Джойс. Итак?

— Было признано, что женский организм хуже справляется с физическими нагрузками. К тому же женщинам нельзя отправляться в космос в середине месяца, в это время их организм наиболее уязвим. Сейчас это нивелировано различными климатическими, гравитационными и прочими устройствами кораблей, но на раннем этапе развития космонавтики это создавало серьезные препятствия.

Мужской голос, раздавшийся откуда сзади, был мягким и в то же время уверенным. Его обладатель определенно знал, чего хочет. Есения всегда была честной с собой, и сейчас призналась себе, что хотела бы послушать, как обладатель этого голоса стал бы говорить что-нибудь ей на ухо.

— Хорошо. А вы, студент Полонская? Хотите что-то добавить?

— Да, хочу, — сказала Есения и решила встать.

— Можете отвечать с места, — тут же остановил ее преподаватель, а сзади послышались смешки. Теперь она была уверена: она выбрала неудачное место.

— Проблема, на самом деле, была не столько в физической слабости женского организма. Конечно, женщина слабее, но выносливее, и если сильные нагрузки женский организм переносит тяжелее, то длительные нагрузки он выдерживает лучше, чем мужской. Но дело не столько в этом, так как наверняка всегда можно было найти женщин, которые физически могут превосходить мужчин. Дело было в экономической составляющей. Женщину запускать в космос было дороже.

По аудитории прокатился гул несогласия.

— Поясните, — кратко бросил преподаватель.

— Женщину дороже было посылать в космос из-за строения ее организма, в частности из-за строения половых органов. Сложнее было делать насадки для туалета, конструкцию скафандра, учитывающую анатомию женского организма, не говоря уже про менструальный цикл, который из-за отсутствия гравитации нарушался, что приводило к воспалительным явлениям, а это требовало создания специальной программы для женщин, отдельно оплачиваемой.

Джойс закатил глаза, благо его никто не видел. Ох, уж эта новенькая! Конечно, он знал все то, что она сейчас говорила. Знал, но не стал озвучивать. В приличном обществе, да еще и сугубо мужском, о таком не говорят. Неужели сложно заменить все это эвфемизмом «слабость женского организма»? Но новенькая не хотела смириться со словом «слабость», и сейчас вываливала на неокрепшие мужские умы подробности интимной женской физиологии, что гарантировало падение ее социального статуса на курсе на уровень, в прошлых веках называемый «ниже плинтуса». Что такое плинтус, Джойс не знал и никогда не интересовался, но и так было понятно, что это величина, ниже которой падать некуда.

— Вы правы, — неожиданно воодушевился Игорь Леонардович. У Джойса возникло ощущение, что преподаватель давно хотел поговорить на эту тему, но не мог себе позволить перед мужской аудиторией. — Студент Полонская, ценю вашу смелость. Многие считают неприличным говорить об этом, дескать, это слишком интимно и недостойно того, чтобы было озвучено. Но в науке не может быть понятия «прилично», равно как и на корабле должны быть учтены все нюансы физиологии человека, в том числе и то, насколько ему удобно совершать различные физиологические отправления. Грубо говоря, качество нужника может сильно повлиять на научные результаты экспедиции, если человек, вместо того, чтобы заниматься исследованиями, будет думать о том, как бы ему облегчиться.

Джойс был удивлен. Еще никогда ему не приходило в голову оценивать неумение быть корректным в своей речи, как смелость. Несмотря на то, что он уважал Игоря Леонардовича, с его высказыванием он мысленно не согласился. Сам Джойс отлично умел приложить крепким словцом, но считал, что это нужно делать в соответствующий, строго выбранный момент. Любое слово, любая фраза, даже стиль высказывания — все это должно служить какой-то определенной задаче. По его мнению, новенькая просто бездумно лепила все, что придет в голову, а это было признаком глупости, а не смелости.

— Вы не согласны, Джойс? — прервал его размышления преподаватель, видимо, заметив скептическое выражение его лица.

— С тем, что разработчики кораблей должны учитывать все нюансы, я абсолютно согласен, — дипломатично уклонился от вызова Джойс.

Прозвучал сигнал, возвещающий об окончании занятия.

— Продолжим в следующий раз, потому что это очень интересная и важная тема. Всего хорошего, — кивнул студентам Игорь Леонардович и степенно промаршировал к выходу.

Есения сделала вид, что собирается, и как бы невзначай повернулась назад, пытаясь понять, кто же был тем Джойсом, который знал так много об особенностях отказа от женской программы на заре космонавтики и обладал магнетическим тембром голоса. Понять это ей так и не удалось. Зато она заметила, как несколько десятков пар глаз с каким-то брезгливым любопытством смотрят на нее.

«Да нет, мне кажется», — попыталась она успокоить себя, но нет — брезгливость и даже, кажется, насмешка отчетливо читались на лицах.

Она опустила голову и стала засовывать свой планшет в сумку. Новеньких чаще всего недолюбливают, особенно тех, кто не похож на них. А она была непохожа уже хотя бы тем, что имела другое строение организма. Что ж, придется терпеть.

Парень, сидевший на заднем ряду, встал и медленно стал спускаться по проходу, остальные покорно и быстро расступались перед ним, и он двигался так, словно в аудитории вообще никого не было и ничто не загораживало ему дорогу.

Есения начала понимать, что сильно ошиблась в своих первоначальных впечатлениях и выводах. Это плохо. Это очень-очень плохо.

Она попыталась быстро выскользнуть из аудитории, но, как назло, на ее пути попадались другие студенты, которые перед ней расступаться не только не собирались, но наоборот, перегораживали ей дорогу, при этом даже не глядя на нее, как будто она была пустым местом. Есения решила обойти одного из студентов, застывшего столбом у нее на пути, но в последний момент столб неожиданно развернулся и якобы нечаянно ее задел, да так, что она отлетела на добрых полтора метра и впечаталась во что-то твердое, но теплое.

— Тебя не учили смотреть под ноги? — раздался над ухом магнетический голос с легкой насмешкой.

Есения подняла на него глаза. Так и есть: «второгодник» оказался тем самым Джойсом.

— Под чьи? — удивилась девушка. — Я, конечно, изо всех сил стремлюсь проскользнуть к выходу между ног прочих студентов, но увы, недостаточно мала ростом, чтобы не задеть ничью мужскую гордость.

— Аттила, — угрожающе сказал тот самый парень, чей удачный, как теперь понимала Есения, разворот отфутболил ее в Джойса, — она имеет ввиду то, о чем я подумал?

«Отлично! Этот второгодник еще и Аттила!» — подумала Есения.

— Наш новый студент любит показывать зубки! — коротко хохотнул Аттила. — Это будет интересно, ребята! Она думает, что если она женщина, то это позволит ей делать то, что мужчине не спустили бы с рук.

Есения почувствовала, что вокруг нее уплотняется кольцо из мужских тел.

— Если бы то, что сказала я, сказал бы парень маленького роста, твоя реакция была бы такой же? — поинтересовалась она, изо всех сил стремясь сохранить невозмутимый вид.

— Парень не сказал бы про мужскую гордость.

— Да, он сразу бы упомянул яйца.

Аттила-Джойс захохотал, свободно, широко, не смущаясь и не пряча от потенциального противника свою загорелую шею. Стало понятно, что он не воспринимает ее всерьез.

— Это будет интересно! — повторил он, все еще посмеиваясь. — Итак, студент Полонская, позвольте представиться: Энджел Джойс по прозвищу Аттила, староста курса и командир отряда. Отряд курса подчиняется мне, а соответственно, вы как новый член нашего отряда, будете выполнять мои приказы, касающиеся организации учебы в нашей группе. И, конечно, вам тоже нужно прозвище. Ваши имя и фамилия слишком длинны и неудобны для коротких команд.

Есения отметила для себя, что он никак не отреагировал на ее выпад и переход на «ты», сам продолжая ей «выкать», тем самым удерживая социальную дистанцию.

Уверен в себе, не боится за свой статус лидера, выдержан, умен, интеллигентен — лучшей кандидатуры на пост командира найти было бы невозможно.

Так жаль, что это именно он.

Джойс сделал паузу, ожидая, что девушка что-то ответит, может быть, возразит — с нее станется, но она молчала, уставившись на него своими зелеными как у кошки глазами. Он решил паузу не затягивать.

— Предлагаю вам самостоятельно выбрать свое прозвище и подойти к этому вопросу с умом. Если прозвище не приживется, следующее уже дадим вам мы. Итак?

— Я могу подумать? — отмерла она.

— Нет. Космонавт должен уметь быстро принимать решения.

— Хорошо. Пусть будет … Соль.

— Соль? — Джойс почувствовал, что девчонке удалось-таки его удивить. — В каком смысле: нота или пищевой продукт?

— Как угодно, — пожала плечами Есения, не собираясь открывать настоящий смысл выбранного прозвища.

— Значит, Соль, — Джойс кивнул. — Хорошо, Соль, и вот тебе первое задание: сегодня ты дежурная по столовой. Перерыв небольшой, народа много, пока вводишь свои данные с жетона, время обеда может подойти к концу, а глотать впохыхах не всем нравится. И мы выработали систему: кто-то один с курса собирает жетоны всех и отмечает, пока другие наслаждаются едой. Дежурному, может, и не удастся самому поесть, но ради товарищей можно и потерпеть. Как считаешь?

«Перешел на ты. Я принята в команду», — подумала Есения, а вслух произнесла:

— Конечно. Но ведь можно было подать прошение ректору о том, что время обеда неадекватно пропускной способности столовой, чтобы никому не приходилось страдать.

— Ты считаешь, мы такие дураки, что до этого не додумались без тебя? — огрызнулся все тот же парень, который задел ее.

— Вы подавали прошение, а его не удовлетворили? — удивилась Есения, продолжая смотреть на старосту и свой вопрос обращая к нему.

— Да, нам ответили, что время обеда четко рассчитано в соответствии с нормами. Другими словами: «Жрать быстрее нужно!», — Джойс оскалился и действительно стал похож на Аттилу.

Есения решила оставить свои мысли при себе и разобраться с этой ситуацией позже, хотя она была весьма интересна.

— Хорошо, — кивнула она. — Каковы инструкции? Я ведь еще не знакома с особенностями отпуска еды в вашей столовой.

— Расслабься, — чуть прищурил глаза Джойс. — Обед после следующего занятия, и я тебе лично покажу, как отмечать жетоны. Но собрать их ты можешь сейчас, чтобы не тратить время обеденного перерыва.

Словно повинуясь невидимому приказу, руки стоявших вокруг нее парней повернулись ладонью вверх, и на каждой ладони лежал жетон.

— И смотри, не потеряй ни одного, — добавил Джойс.

— Э… Можно, я их соберу в следующий аудитории? И мне нужен список всех студентов нашего курса, чтобы я…

— Умник, — перебил ее Джойс, и не успела Есения осознать, что это значит, как откуда-то из-за спин просочился парень, худой, нескладный, но с красивыми голубыми глазами чуть ли не в пол-лица.

— Продиктуй свой код, я скину тебе на планшет список, — сказал он хрипловатым голосом, тыкая невидимые кнопки в своем гаджете.

— Пойдем, ребята, они разберутся сами, — позвал всех Джойс и подал какой-то знак Умнику над головой Есении, который она не заметила. Умник кивнул.

— Как тебя зовут? — спросила Есения парня, пока он отправлял ей список курса.

— Мэттью, — ответил он, не поднимая головы. — Но не называй никогда меня по имени… при других.

— Имена под запретом? — удивилась Есения.

— Нет, но… — Мэттью замялся.

— Продолжай.

— Ты выбрала неверное место, — он наконец-то поднял на нее глаза, и Есения увидела в них сожаление.

— Место? Какое место? — Но уже сама догадалась и продолжила: — Нельзя было выбирать место на первом ряду?

Мэттью кивнул.

— Почему? На что это влияет?

— На все. У тебя сейчас самый низкий статус на курсе.

— Но ведь это глупо! — возмутилась Есения. — Я новенькая, пришла к вам впервые, естественно, не знала ваших правил. Как можно оценивать статус человека по ошибке, допущенной из-за неполных данных?

— Пойдем, — вместо ответа махнул головой Мэттью. — Нам надо успеть дойти до следующей аудитории.

— Что, и перемены тоже в обрез по времени?

— Конечно, — согласился Мэттью, замедляя ход возле двери и пропуская Есению вперед.

Ей все равно пришлось затормозить в коридоре и подождать его.

— Иди первым и показывай дорогу, — попросила она. — Быстрее получится.

Он снова кивнул и, выдвинувшись вперед, вдруг решил ответить на ее предыдущий вопрос:

— Космонавту, особенно дальнему, нельзя допускать ошибки. В дальнем космосе, скорей всего, не будет второго шанса, а данных может не хватать для верного вывода. И здесь важна интуиция. Важно уметь принимать правильные решения в ситуации нехватки информации. Ты не справилась.

Звучало так, будто Мэттью повторял заученную фразу за кем-то, кто когда-то вбил ее ему в голову.

— Иногда решения, кажущиеся другим неправильными, могут, на самом деле, быть лучшими, — возразила Есения.

Мэттью с интересом посмотрел на нее:

— Согласен. Но до тех пор, пока человек не докажет верность своего решения, ему приходится быть изгоем.

— Я — изгой?

— Тебе будет нелегко, — ушел от ответа парень.

— И что же меня ждет?

— Проверки. Много проверок. Аттила всегда дает шанс, хотя… как по мне, его проверки жестче, чем условия дальнего космоса.

— Звучит многообещающе, — хмыкнула Есения.

— Почему Соль? — вдруг спросил Мэттью.

— Ты же Умник, вот и догадайся.

— Это ты зря, — парень покачал головой. — Теперь я думаю, что ты, действительно, недальновидна. Пытаешься обидеть единственного человека, который мог бы поделиться с тобой информацией.

— Ты думаешь, я не догадалась, что Джойс специально выбрал тебя? Сутулишься, неловко отводишь глаза… Я должна была подумать, что твой статус тоже невысок, прониклась, почувствовала бы в тебе родственную душу и выболтала информацию. Так?

Мэттью усмехнулся и, выпрямившись, развернул плечи:

— И где же я прокололся? — его голос зазвучал уверенно и сильно.

— Ты — нигде. Прокололся Джойс, — подмигнула Есения.

— Да ну?

— Конечно. Он ведь назвал тебя Умником. У Умника не может быть низкого статуса.

— Может быть, прозвище мне дано в насмешку?

— Нет, — покачала головой Есения. — Я вижу, что Джойс ценит интеллект. Он никогда не будет насмехаться над этим.

— Возможно, из тебя и получится что-то стоящее, — улыбнулся Мэттью.

— Ну, спасибо! — фыркнула Есения.

— Не говори Аттиле, что раскусила меня.

— Как скажешь.

— И сегодня вечером я посоветовал бы тебе быть осторожной.

— В чем?

— Не знаю. Правда, — последние слова он проговорил тихой скороговоркой, снова начиная сутулиться, и добавил громче:

— Мы пришли!

Есения следом за Мэттью зашла в следующую аудиторию, сразу осознав, что здесь будет проходить занятие космической навигации.

Но ей некогда было отвлекаться на разглядывание экранов, учебных приборных досок возле каждого стола, пультов, капитанских мостиков и прочего оборудования. Отметила только для себя, что техническое оснащение КосмоСтара находится на самом высочайшем уровне по сравнению с тем местом, откуда она прибыла.

Сначала Есения решила выбрать другое место, не на первом ряду, но немного поколебавшись, отказалась от этой идеи. Во-первых, не факт, что ей разрешат это сделать: раз уж заняла, значит, заняла, и Джойс может просто-напросто решить, что она должна каким-то образом заслужить свой переход на другой ряд, а нарываться на публичный запрет и новое унижение ей не хотелось. Ну а во-вторых, в ней взыграла ее гордость, являющаяся семейной чертой. Правда, мама всегда называла это качество в папе и его родственниках твердолобым упрямством.

Есения решила, что докажет всем этим мужланам, что не место красит человека.

С победным видом усевшись за первый стол, она открыла свой планшет и громко сказала:

— Сдаем жетоны в порядке живой очереди. Командир отряда идет последним.

Есения не сказала ничего особенного. Тем не менее, она понимала, что сейчас вызвала недовольство всего курса. Она ведь произнесла это в приказном тоне! И каждый студент сейчас почувствовал себя зависящим от этой… Есения поусмехалась, представляя, какими эпитетами сейчас мысленно награждают ее сокурсники. А уж выпад в сторону Джойса тем более не прошел незамеченным. Командир всегда покидает корабль последним. Командир всего заботится, чтобы все остальные получили все, что нужно, и лишь потом получает свою долю. Но сейчас, произнеся вслух всем известную истину, Есения создала впечатление, что приказывает Джойсу. Интересно, как он на ней теперь отыграется? Или его хваленая выдержка и здесь ему не изменит?

Парни нехотя подходили к ее столу, выкладывали жетоны и сквозь зубы произносили свою фамилию. Есения тщательно отмечала в списке. Джойса не было в поле зрения Есении, наверное, сидел где-то сзади и не торопился подходить к ней. Это понятно. Раз уж он последний, зачем толпиться и ждать своей очереди. Мимо него уж точно не пройдет.

— Ну что? — тем временем вполголоса спросил Джойс у Умника, стараясь, чтобы никто из других студентов его не услышал. — Все ей сказал?

Умник кивнул и добавил:

— Она догадалась, что ты меня подослал к ней специально.

— Да? — Джойс чуть приподнял брови. — Она умная, этого у нее не отнять, но мне казалось, что социальный интеллект ее невысок. А тут, гляди-ка, сообразила. Как догадалась?

— По моему прозвищу. Посчитала, что ты ценишь интеллект, соответственно, у меня высокий статус, и совершенно случайно ты выбрать меня не мог.

Джойс слегка улыбнулся:

— Будет интересно. Девчонка не так проста, как показалась на первый взгляд. Игра будет захватывающей.

В это время Есения закончила принимать жетоны от остальных и обернулась, выискивая глазами Джойса. Только его идентификационный номер еще не был ей сдан.

В это время прозвучал сигнал начала занятия. Все стали поспешно занимать места, а Джойс лишь кивнул Есении и указал на часы на табло, что, видимо, должно было означать, что он свой жетон отдаст на следующей перемене.

«Хитер! — хмыкнула про себя Есения. — Будет не последним, а первым».

Почему-то умение Джойса выкрутиться доставило ей удовольствие, но ей некогда было анализировать свои эмоции, так как в аудиторию вошел преподаватель космонавигации, и занятие началось.

Есения быстро справилась с задачами своего варианта, сделала другой, а теперь скучала, так как лицезреть преподавателя за учительским пультом было не интересно. В который раз она пожалела, что не выбрала место где-нибудь на галерке. Например, рядом с Джойсом.

Она поулыбалась про себя, представляя, как мог бы повести себя староста курса, если бы она вдруг плюхнулась на сиденье рядом с ним. Наверное, в его понимании, это был бы прямой вызов его статусу, что-то наподобие бунта на корабле.

— Студент Полонская, вы допустили ошибку в третьем задании второго варианта. Перепроверьте, — раздался голос мистера Мэллона.

В аудитории раздались смешки.

— Вам, Вандималунгу, на мой взгляд, совершенно некогда смеяться, так как из двадцати задач своего варианта, вы правильно сделали только четырнадцать. Это позор. Исправляйте! — тут же осадил преподаватель какого-то активно веселящегося.

Есения покраснела и уткнулась в мелькающую на экране перед ней третью задачу второго варианта. Как она могла ошибиться? Просмотрев несколько раз задание и свое решение, девушка в недоумении подняла глаза на преподавателя. Она не ошиблась. Задача была решена правильно самым оптимальным способом. Есения открыла было рот, чтобы спросить преподавателя, в чем ее ошибка, как ее планшет мигнул зеленым светом. Пришло сообщение.

Соль, не выпендривайся. Решай задачу обычным способом. Высчитывай положение объекта относительно планеты вручную.

Это был явно кто-то из студентов, но кто? Умник? Он знал ее код, и, наверное, у него хватило бы ума взломать систему и подключиться к каналу преподавателя, чтобы посмотреть ее решение. Но зачем ему это было нужно?

Ты кто? — написала Есения в ответ. — И зачем делать бессмысленное действие, когда можно обойтись самым простым и дешевым способом: разнонаправленными приемо-передатчиками сигнала? Любой допотопный компьютер высчитает алгоритм посадки на раз-два безо всякой ориентационной системы.

Ответное сообщение не заставило себя ждать.

Ты задалась целью вылететь в первый же день твоего пребывания в КосмоСтаре? Старина Мэллон тебе не простит, если ты сейчас публично его осрамишь, доказывая, что твое решение задачи наиболее оптимальное и экономит время. Он хочет увидеть твои навыки математического решения с помощью твоего собственного мозга, а не компьютера. И если уж на то пошло, бывают ситуации, когда под рукой нет ни одного даже допотопного компьютера.)

Есения лихорадочно пыталась сообразить: неизвестный собеседник хочет ей помочь или хочет ее унизить, показав, что она не умеет выстраивать социальные связи? И главное, кто этот собеседник? Как бы его вывести на чистую воду?

В условии задачи был упомянут только отказ системы ориентации, а не всей бортовой системы корабля. Я максимально использовала наличествующие параметры. Но в крайнем случае я посчитала бы это и на счетах. Получилось бы все равно быстрее, чем вручную!

Сообщение пришло практически мгновенно. Казалось, собеседник пишет силой мысли, а не пальцами.

Не знал, что современные корабли оборудуют счетами. Я дал тебе совет, а ты уж сама решай, воспользоваться ли им.

Есения тут же набрала текст, боясь, что невидимый оппонент отключится:

Почему ты хочешь мне помочь? Не все ли равно тебе, вылечу я из КосмоСтара или нет? Мне казалось, что я тут всем не нравлюсь. А если узнает Джойс, что ты мне помогаешь — тебе не попадет?

Пауза затянулась, и Есения могла бы подумать, что собеседник отключился, но зеленый огонек продолжал мигать. Наконец, планшет разродился сообщением:

Ты о себе слишком высокого мнения, если думаешь, что Джойсу есть до тебя дело.

А потом зеленый огонек погас — анонимный абонент вышел из сети.

«Джойсу есть до меня дело!» — усмехнулась про себя Есения и взялась высчитывать координаты объекта вручную.

Как только дали сигнал окончания занятия, все студенты сорвались с мест, и аудитория мгновенно опустела. Мистер Мэллон кратко попрощался с оставшимися, коими были Есения и Джойс, и медленным величественным шагом вышел за дверь. Джойс спустился со своего «царского места» на задних рядах и приблизился к девушке. Она долго укладывала планшет в сумку, не обращая на парня никакого внимания. То ли не видела его, то ли делала вид.

Джойс понимал, что обрел в ее лице недовольного бунтующего противника. Его с одной стороны это забавляло, с другой — раздражало. Поиграть с ней было бы интересно, но быть все время начеку и каждым своим словом и действием доказывать, что достоин своего статуса, не хотелось.

«Да уж, отвык ты, парень, — усмехнулся про себя Джойс. — Расслабился. Привык, что твое место незыблемо. Придется вновь тряхнуть стариной и ввязаться в бой».

— Мой жетон, — произнес он и протянул руку над ее плечом.

Она не обернулась, просто выцепила из его пальцев жетон и сказала:

— Во всех продвинутых учебных заведениях используют отпечатки пальцев. Не подделаешь, не потеряешь и не забудешь.

— Отпечатки нельзя собрать и отметить в базе.

Девушка повернулась и с любопытством взглянула на Джойса:

— Ты хочешь сказать, что руководство специально вынудило студентов использовать этот прием?

— Уверен, что да. Воспитание чувства локтя, коллективизма, умения подчинять свои интересы интересам большинства. Все в этом духе.

— Сам догадался или подсказал кто?

Джойс нахмурился.

Как только он пытался начать с ней нормально общаться, она сразу выпускала иглы. Как будто сознательно старалась его спровоцировать, разозлить, настроить против себя. Это было не логично, и Джойс в который раз подумал, что девушка плохо налаживает общественные связи. Очень неудобный член отряда, и даже ее интеллект не поможет ей занять высокое место в социуме.

— Мы опоздаем, — сухо ответил он. — Идем, я покажу, где ты можешь отметить жетоны.

Он быстро пошел вперед, не оглядываясь и не проверяя, успевает ли она за ним. Она успевала.

Ему хотелось поговорить с ней, расспросить, но после ее поведения сделать вид, что ничего не было, и начать с ней как ни в чем ни бывало общаться, он не мог. Поэтому шел молча, а она почему-то тоже больше не задавала вопросов.

Они зашли в столовую. Обычную столовую, с террасами и столиками в несколько ярусов — такие часто используют на космических кораблях для экономии места. Но девушке видимо такая столовая была в новинку, и она, округлив и без того круглые глаза, начала крутить головой по сторонам. Джойс в который раз спросил себя, откуда же ее перевели в КосмоСтар.

— Вот автоматы, — оторвал он ее от созерцания. — Мы пришли поздно, видишь, сколько народа. Занимай очередь к любому из автоматов. Когда подойдешь к нему, просто прикасайся каждым жетоном к сенсору, и все. Нашему курсу выдадут определенное количество порций.

— То есть пока я не прикоснусь жетоном, человек не получит свою еду?

— Получит. Здесь все на доверии. Но в конце обеденного перерыва количество выданных порций и количество отмеченных жетонов должно совпасть. Надеюсь, никого не подведешь. Все, я пошел. Времени в обрез, а я не люблю есть в спешке. Если быстро справишься, конечно же, тоже поешь. Но если не успеешь… — Джойс пожал плечами, напуская на себя пренебрежительный вид.

— Спасибо за заботу, — фыркнула девушка и скорчила рожицу. Джойсу захотелось усмехнуться, но он все же умудрился сохранить суровое выражение лица, с коим и удалился.

Время в очереди Есения потратила на то, чтобы подготовиться.

Настроила планшет со списком так, чтобы при отметке жетона фамилия из списка пропадала. Попутно она выяснила, что оказалась практически последней, так как за ней занял очередь только один щупленький сутулящийся парнишка.

«Наверняка, Джойс тянул время, чтобы я точно не успела поесть», — про себя усмехнулась Есения. Ей казалось, что только мужчины могут придумывать такие проверки, правила и законы. В каждом мужчине жило какое-то неистребимое мальчишеское желание установить иерархию и определить в ней свое место. Из курса начальной психологии она помнила, что женский коллектив, в отличие от мужского, выстраивает горизонтальные общественные связи, а не вертикальные. С другой стороны, мужские коллективы всегда лучше справляются с дальними и изолированными экспедициями. Может быть, в устройстве мужского коллектива и есть логика, нужная и правильная, но, увы, не применимая к женскому.

Пока она размышляла, подошла ее очередь. Она со скоростью отстрела катапульт начала отмечать жетоны, пока они не закончились. Жетоны закончились, но в списке мигала еще одна фамилия.

Иван Версавин

Это кто же такой? И где его жетон? Неужели она его потеряла? Но как она могла?

Она обернулась и поискала глазами студентов своего курса. Ага, вон Джойс. Смотрит на нее. Перевел взгляд на того парня, который так бесцеремонно ее отфутболил, а парень тоже взглянул на нее и, кажется, усмехнулся. Может быть, это и есть Иван Версавин?

Картинка вдруг полностью, четко и ясно нарисовалась перед ее мысленным взором. Они договорились. Они заранее все спланировали. И этот Версавин сначала дал ей свой жетон, а потом, когда она отвернулась, снова его забрал. И чего они хотят этим добиться? Подставить ее?

Сжав губы, она поднесла к сенсору свой собственный жетон. Теперь количество порций будет совпадать.

«Подавись!» — буркнула она себе под нос и, гордо задрав голову, вышла из столовой.

Следующим занятием была физподготовка. Есения подозревала, что ее будут ждать проблемы, так оно и оказалось. Раздевалка, разумеется, была только одна.

Пришлось отправиться в туалет и там переодеваться. А теперь Есения ломала голову, где же ей оставить униформу и сумку. По всему выходило, что придется пойти в раздевалку к остальным студентам.

Некоторое время она мялась под дверью, невольно прислушиваясь к разговорам и смеху, доносящимся из раздевалки, потом набралась смелости и постучала. Внутри воцарилась недоуменная тишина — видимо, в эту дверь постучали впервые. Потом раздался голос Джойса, который первым оценил ситуацию:

— Это, наверное, наш новый студент.

Остальные тут же засмеялись и начали обсуждать нерешительность новенькой. Створка двери отъехала в сторону. Обнаженный по пояс Джойс высунулся в коридор и насмешливо сказал:

— Зачем ты стучишься? Заходи.

Конечно, Есения и раньше видела полуголых мужчин, причем гораздо более раздетых, чем староста курса в данный момент, и ее никогда это не смущало. Но сейчас она почему-то почувствовала, как начинают пылать щеки. Не может же это быть из-за того, что его гладкая грудь с темными кружочками сосков и плоский живот с маленькой родинкой над самым краем спортивных брюк произвели на нее впечатление? Нет, конечно, нет. Наверняка, это его кривая ухмылка так смутила ее.

— Я подумала, что вам будет неприятно, если я… буду видеть, как вы переодеваетесь, — наконец, вымолвила Есения, собравшись с духом.

— Почему? — удивился Джойс, приподняв брови.

Есения не могла понять, до него действительно не доходит причина ее нерешительности, или он просто разыгрывает ее.

Больше ничего не объясняя, она шагнула внутрь, нечаянно коснувшись плечом его груди. В животе что-то сжалось в тугой комок.

Большинство парней были одеты, но некоторые сверкали своими обнаженными торсами, а пара человек стояли вообще в одних трусах.

— Какой шкафчик я могу занять? — деловито спросила Есения, старательно делая вид, что не замечает полуголые мужские тела.

Джойс, все так же ухмыляясь одним уголком губ, небрежно ткнул пальцем в один из шкафчиков.

— Спасибо, — Есения повесила туда свою одежду и сумку, а потом выложила на небольшой столик возле стены все жетоны.

Студенты потянулись их разбирать.

Версавин не сделал даже попытки подойти к столику.

— А ты почему свой не забираешь? — спросила у него Есения.

Он обернулся к ней, слегка ухмыльнулся, бросил взгляд на Джойса, потом подошел и взял какой-то жетон со стола.

— Это не твой, — холодно сказала Есения.

— А чей же? — Версавин продолжал ухмыляться. Видимо, ситуация его забавляла.

— Судя по всему, нашего командира отряда.

— Почему ты так уверена?

— Потому что твоего жетона не было на столе.

— Куда же ты его дела?

— Его не было изначально. Ты ведь забрал его сразу, еще тогда, в аудитории, верно? И знаешь, что я тебе скажу… — Есения наставила на него палец. — Вы можете называть это как угодно: проверками, инициацией, любым другим дурацким словом, которое вам взбредет в голову, но я назвала бы это подлостью.

В раздевалке воцарилась тишина.

«Какая же она дура!» — подумал Джойс.

— Я тебя сейчас по стенке размажу и не посмотрю, что ты баба! — зарычал Версавин и надвинулся на нее.

— Хорошо, а как бы ты назвал это, когда член твоего отряда хотел бы подставить тебя? — Есения не отступила ни на шаг, хотя поджилки у нее затряслись.

— Ты не член отряда, — слегка стушевавшись, бросил Версавин.

Чувствовалось, что логические умозаключения — не самая сильная его сторона.

— Ну как же? Староста курса назвал меня членом отряда, и именно как члену отряда мне было поручено дежурство по столовой.

Растерявшийся парень бросил беспомощный взгляд на командира.

— Ты член отряда, — спокойно сказал Джойс, выступая вперед. — Но пока ты член отряда номинально. Ты только им числишься, но еще не можешь называться им по праву. Раньше говорили, нужно съесть вместе пуд соли, чтобы узнать человека. Мы должны узнать тебя настолько, чтобы начать доверять. Ты не можешь просто прийти и сказать: «Вот она я. Доверяйте мне!»

— Почему нет? У нас что, отменили презумпцию невиновности? — с вызовом бросила Есения.

— Потому что таким способом в отряд легко может проникнуть враг. Шпион. Кто-то, кто хочет узнать то, что ему знать не положено. Кто угодно, кому нельзя доверять.

Есения почувствовала, как противно затряслись руки, и засунула их в карманы, чтобы никто не заметил.

— То есть ты считаешь меня врагом? — она снова задрала подбородок, в который раз сетуя на свой маленький рост.

Как выглядеть достойно, когда приходится смотреть снизу вверх на противника? Который к тому же так и не удосужился одеться.

— Нет. Я считаю тебя «темной лошадкой», человеком, которого нам нужно узнать. И пуд соли есть долго — у нас нет на это времени. Вполне возможно, в будущем ты и так продемонстрировала бы свои лучшие качества и добилась бы нашего доверия, но я думаю, в твоих же интересах, чтобы это произошло побыстрее, чтобы ты влилась в наш отряд и начала чувствовать себя комфортно. Так что я просто моделирую ситуации: такие ситуации, в которых ты могла бы себя проявить. Как, допустим, сегодня — ты не нашла жетон Гонщика и отметила свой вместо его, пожертвовала ради товарища своим обедом. Теперь мы можем быть уверены, что и в другой сложной ситуации ты, не задумываясь, пожертвуешь чем-то ради другого. Можно сказать, что ты прошла этот этап, поднялась на одну ступеньку. А в реальной жизни такая ситуация могла бы представиться нескоро.

«Он что, действительно не понимает, что несмотря на всю логичность его рассуждений, от них веет абсолютной бесчеловечностью? — подумала Есения. — Как жаль: такой умный парень, и настолько не способен оценить нравственность своих поступков».

— Может быть, я и поднялась в ваших глазах. Но зато вы в моих — опустились.

С этими словами она вышла из раздевалки.

— Это твои проблемы, — донеслось ей вслед, когда она уже задвигала створку двери.

«Она что, реально не понимает, что я изо всех сил стремлюсь ей помочь? — раздраженно думал Джойс, натягивая футболку. — Стал бы я так суетиться из-за кого-то другого!»

Не будь она такой… маленькой и такой… зеленоглазой, не будь она…

О, да ладно! Ясно, что любого другого нового студента он бы уже заставил бегать на задних лапках, причем не прилагая к этому особенных усилий. А ей позволяет и спорить с собой, и вообще дает ей столько поблажек и подсказок, а она… Ну и черт с ней, ей же хуже! Джойс почувствовал, что его первоначальная симпатия к ней практически улетучилась.

Занятие по физподготовке обернулось полным кошмаром.

Есения всегда считала себя физически развитой девушкой, но задания, которые ей пришлось выполнять, были рассчитаны на сильных крепких парней, и никто не собирался снижать планку из-за того, что у нее иная половая принадлежность.

Она не могла бегать с той же скоростью, хотя бы потому что ее ноги были чуть ли не в два раза короче, она не могла прыгать на такую же длину, она не могла столько же раз отжаться или подтянуться, и все ее «промахи», конечно же, обсуждались в уничижительном и насмешливом тоне ее однокурсниками.

Ей было до жути обидно и казалось несправедливым. Ведь для женщины ее показатели были даже выше нормы, но это никем не принималось во внимание. Она была хуже других студентов на курсе, и точка.

Преподаватель хоть никак и не комментировал ее «неудачи», но и не запрещал парням зубоскалить на ее счет. Впрочем, Есения отметила, что, если какой-то другой студент был в чем-то слабоват, на его счет прохаживались точно так же, поэтому она не могла вменить им в вину, что они «мстят» именно ей.

Зато Джойс блистал. Казалось, нет ни одного упражнения, ни одного физического действия, которое было бы ему неподвластно. Причем выполнял он их не просто хорошо, а, черт возьми, виртуозно. Его движения были похожи на художественные произведения, настолько они были отточены и грациозны. Стоя в сторонке и дожидаясь своей очереди, Есения отчаянно завидовала тому, как великолепно он владеет своим телом. Он не был самым мускулистым или самым высоким, не казался самым сильным, но все задания выполнялись им играючи, и девушке казалось, что дело тут совсем не в физической подготовке, а в его уме. Он умел так использовать свои не самые выдающиеся характеристики организма, что оставлял других далеко позади.

Даже когда, после выполнения сложнейшего акробатического трюка на перемещающихся брусьях, он шел по спортзалу к своему месту, перебрасываясь шутками с другими ребятами, то производил неизгладимое впечатление. Его, кажущаяся ленивой и небрежной, грация хищника демонстрировала минимализм и лаконичность движений. Ничего лишнего, но все — великолепно: уверенно, точно, изысканно.

«Наверное, если бы я освоила эту науку…» — подумала было Есения, но вдруг разозлилась на саму себя. Неужели она восхищается им? Неужели она находит в нем что-то положительное? Конечно, у него есть определенные достоинства, но по большому счету это человек, совершенно лишенный человеческой теплоты. Он машина, которая умеет хорошо рассчитывать, робот, компьютер. Она бы не удивилась, если бы узнала, что и свои движения он тоже рассчитал и математически выверил. Может быть, из него и получился хороший командир, но неужели лидеру группы не нужно быть чутким и понимающим? Не нужно уметь быть снисходительным к недостаткам других? Неужели командиру не обязательно видеть в подчиненных живых людей?

И в этот момент, то ли по воле случая, то ли по сознательному действию, но Джойс оказался недалеко от нее и, усмехнувшись, сказал что-то проходившему парню, который перед тем выполнял упражнения на брусьях, но в последний момент потерял сосредоточенность и получил ощутимый удар сдвинувшейся балкой по голове:

— Лев, ты уж осторожней! Отобьешь себе мозги, кто будет сочинять нам прошения в ректорат?

Парень скорчил гримасу и ответил с сарказмом:

— Придется менять прозвище, коли не смогу более быть великим писателем прошений.

Тут-то Есения не выдержала и тихо, стараясь не быть услышанной никем, кроме Джойса, едко прошептала:

— Почему ты позволяешь членам твоего отряда издеваться друг над другом? Почему сам это делаешь? Разве это способствует духу коллективизма и прочим вещам, которые ты декларировал?

Он взглянул на нее так, что она почувствовала себя брезгливо раздавленной букашкой.

— У нас никто ни над кем не издевается, — спокойно, но холодно произнес он. — Это обычные шутки и дружеское подтрунивание друг над другом. Ты разве видела, чтобы кто-то обижался? Я думаю, тебе стоит поработать над собственной завышенной самооценкой и привести ее в соответствие с реальным положением вещей. И больше, пожалуйста, не обращайся ко мне с идиотскими вопросами.

Есении показалось, что ее окатили ледяной водой, а потом еще и дали пощечину. Она не поверила словам Умника, когда тот сказал, что проверки Аттилы тяжелее условий дальнего космоса. Джойс ей казался хоть и холодным расчетливым человеком, но не монстром, который сознательно захочет втоптать в грязь другого — хотя бы потому что это нецелесообразно. Но сейчас она чувствовала, что он хотел унизить ее, причинить боль. И приходилось признать, что ему это удалось.