Ты больше меня не люби

Глава двадцать первая

Все было тихо в Маленьком Дворце в знойные послеполуденные часы, когда все живое попряталось в тень от палящих лучей солнца. Разве что ящерица скользнет по сухим горячим камням. Вдалеке посреди реки безжизненно стояла одинокая фелука с торчащей на фоне блеклого выцветшего от жары неба высокой мачтой, словно зоркий часовой, стороживший высушенную солнцем пустыню.

Мисс Морган дремала в своей комнате, Стивен тоже спал на затемненной веранде, примыкающей к кабинету покойного паши.

Но Айрис не могла обрести ни сна, ни покоя. Чувствуя себя самой несчастной женщиной на свете, устав от борьбы с самой собой, она собиралась с силами для того, чтобы выдержать предстоящие ей пытки.

Беда уже раскрыла над ними свои черные крылья. Сразу после завтрака в их отношениях появились первые признаки отчуждения, обеспокоившие и озадачившие ничего не подозревающего Стивена. Теперь, в одиночестве, пока весь дом спал, Айрис с болью вспоминала, как своими руками она начала разрушать их счастье.

Она отказывалась от всего, что ей предлагал Стивен, сначала робко и нерешительно, потом уже с непритворным раздражением. Он хотел, чтобы она всерьез занялась подготовкой к путешествию в Англию, еще раз просмотрела все бумаги отца. Она сказала, что сейчас слишком жарко, чтобы заниматься чем-то серьезным. Он пытался говорить с ней о будущем. Они не должны здесь задерживаться, как бы ему этого ни хотелось, говорил он. Ему дали отпуск, но он должен провести его с пользой. На следующей неделе они обязательно должны лететь в Англию. Она ничего не хотела об этом слышать.

– Я теперь уже не уверена, что хочу ехать в Англию, – сказала она. – Кроме того, может быть, тетя не хочет меня видеть.

– Дорогая моя, она должна, по крайней мере, уладить юридическую сторону дела, – терпеливо уговаривал ее Стивен. – Тебе придется совершить это путешествие. Вместе со мной, разумеется, если ты не возражаешь.

Вспоминая их сегодняшний разговор, Айрис снова удивилась мягкости и терпению Стивена. Она, наверное, казалась ему капризным, непостоянным созданием. В Каире она была согласна со всеми его планами. Она любила его так сильно, что не раздумывая была готова ехать с ним в Лондон, и решить вопрос об их браке. Теперь же ничего не понимающий Стивен видел совершенно другую Айрис.

Затем, когда Айрис чужим холодным голосом заговорила про гостей, которых она собирается пригласить на ужин, Стивен наконец начал выходить из себя.

– Послушай, дорогая моя, это уже слишком! – возмутился он. – Мне казалось, ты хотела остаться со мной наедине.

Она пожала плечами и ответила, что передумала. Стивен изменился в лице.

– Я надеюсь, мы не будем звать принца и этого персидского поэта, его приятеля, – взорвался Стивен. – Я их терпеть не могу.

Закусив губу, она ответила, что Михайло и Омар ее друзья. Тут она заметила, как лицо Стивена окаменело, губы сжались в узкую полоску, глаза стали колючими – перед ней снова был тот Стивен, который несколько недель назад появился в ее дворце и объявил ей, что она должна ехать в Англию, Стивен, которого она немного боялась и даже недолюбливала из-за того, что он нарушил ее покой.

Но теперь, о Господи, как невыносимо было видеть его таким, быть вынужденной причинять ему боль! Не в силах бороться с собой, она бросилась ему на грудь.

– Я не буду никого приглашать, – прошептала она. – Я хочу быть только с тобой.

Он обнял ее и нежно поцеловал: она вновь была его Айрис. Она позволила себе расслабиться до такой степени, что пошла вместе с ним в отцовский кабинет и просмотрела какие-то документы.

Но теперь она больше не должна допускать таких минут слабости. Сегодня вечером Стивен должен поверить, что вся их любовь, все их планы на будущее были только иллюзией. Завтра утром он должен покинуть Маленький Дворец и никогда больше сюда не возвращаться.

Она снова постаралась взять себя в руки, надеть панцирь отчаянной решимости, не позволяющий прорываться ее настоящим чувствам. Она спустилась вниз. Стивен уже был на террасе, отдохнувший после сна и пребывающий в прекрасном настроении. Он уже забыл про странное поведение Айрис сегодня утром. Он устремился навстречу, взял ее за руки и нежно поцеловал гладкую прохладную кожу покрытого ровным загаром плеча.

– Ты самая прекрасная из всех женщин на свете, – ласково произнес он. – Ты еще любишь меня? – Его серые глаза весело улыбались, глядя на нее с уверенностью в ответе.

Она молча смотрела на него со странным выражением лица. Он слегка потряс ее за плечи, все еще улыбаясь.

– Ты еще любишь меня? – снова спросил он.

Она высвободилась из его объятий и отвернулась, чтобы он не видел ее глаз.

– Я не люблю когда меня допрашивают, – холодно сказала она.

Он остолбенел. Его глаза потускнели, улыбка сползла с его лица. Он вдруг ясно вспомнил, что она так же холодно разговаривала с ним утром. Что происходит? Ему вдруг стало страшно, он почувствовал, будто какой-то невидимый барьер стремительно вырастает между ними.

– Может быть, ты хочешь позвать гостей на сегодняшний вечер? – сухо осведомился Стивен. – Мне кажется, тебе со мной скучно. Может быть, попросить Махдулиса отправить приглашение Ниле Фахмуд?

– Нет, спасибо, – деревянным голосом ответила Айрис. – Я не хочу гостей.

– А чего ты хочешь, Айрис? – Он стоял перед ней, нахмурившись, засунув руки в карманы, теперь уже с твердой уверенностью, что в их отношениях наметилась какая-то непонятная трещина. Может быть, он слишком явно показывает, что очень любит ее, подумал он грустно. Вредно слишком часто демонстрировать свои чувства. Но ему казалось, что она не такая, как обычные избалованные девушки. И потом он был уверен в ее любви к нему. Боже, разве она не прилетела в Каир, чтобы быть с ним рядом? Что же означает эта странная метаморфоза?

Айрис, направившись в сторону сада, обернулась и бросила через плечо:

– Я пойду займусь делами. А ты развлекайся, Стивен. Пошли за Нилой, если хочешь.

В глазах Стивена сверкнула ярость. Он догнал Айрис и, схватив ее за руку, развернул ее лицом к себе.

– Послушай, что за вздор? Ты прекрасно знаешь, что мне нет никакого дела до Нилы Фахмуд. Я, конечно, многое могу вытерпеть, но и моему терпению может прийти конец. Между любящими людьми не должно быть разногласий и недомолвок. Мне казалось, у нас все решено. Но, по-видимому, я ошибался. Если мы едем в Лондон, чтобы уладить вопрос о нашей свадьбе, мы должны быть уверены друг в друге. Разве не так?

Айрис вырвала руку и отвернулась, чтобы Стивен не видел ее лица. Ей было мучительно больно, что она заставила его разговаривать с ней таким тоном, словно она была чужой для него. Сердце бешено стучало у нее в груди.

– Оставь меня, – через силу проговорила она. – Не трогай меня, Стивен. Я хочу побыть одна.

Стивен растерялся, он ничего не мог понять. Чувство обиды и горечи захлестнуло его, обиды на Айрис, на себя, на то, что события неожиданно приняли такой неприятный оборот. Ведь ничто, казалось, этого не предвещало.

– Пожалуйста, – сказал он. – Если ты действительно этого хочешь, Айрис. Но по-моему, тебе не мешало бы хоть что-нибудь объяснить. Почему ты вдруг так изменилась, как только мы приехали во дворец? Я что-нибудь не так сделал или что-то сказал, что тебя обидело?

Айрис закрыла глаза. Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы не повернуться и не сказать ему: «Стивен, ты для меня значишь больше жизни, и я отдам свою жизнь, чтобы спасти твою».

Вместо этого она выдавила из себя:

– Да… Я… Мне не нравится, как ты говоришь о моих друзьях.

Его загорелое лицо залилось румянцем. Он какое-то время непонимающе смотрел на нее, затем резко рассмеялся.

– Ты имеешь в виду этого сербского принца?

– Да, – еле слышно пробормотала она.

Стивен не мог поверить своим ушам.

– Ты позволишь этому… Юзреву встать между нами?

Она больше не могла этого вынести.

– Оставь меня! – закричала она. – Оставь меня в покое!

И прежде чем он успел сказать еще что-нибудь, она повернулась и быстро пошла по тропинке через сад к реке. Он стоял и мрачно смотрел ей вслед. Ему казалось, что мир вокруг рушится и земля уходит из-под ног. Она, которая стала для него дороже всего на свете, теперь отшатывается от его прикосновений, убегает от него, переживает из-за того, что он не слишком лестно отозвался о Юзреве. В это было трудно поверить. Но тем не менее все было именно так. Словно какая-то злая сила пробралась в замок и околдовала Айрис. Она была совершенно неузнаваемой, непохожей на ту Айрис, которая прилетела к нему в Каир и боялась с ним расстаться даже на час. Может быть, тут замешан Михайло Юзрев? Слишком часто он появлялся поблизости в последнее время.

«Я этого так не оставлю. Она любит меня, я в этом уверен. Тут что-то не так. Я должен это выяснить, черт возьми».

Он пошел вслед за Айрис и, выйдя на берег, увидел, что Айрис переправилась на ту сторону. Без сомнения она отправилась в свой любимый храм. Она сама ему говорила, что храм всегда служил ей убежищем в минуты душевного волнения. Старая Морга подтвердила это. Он вспомнил, как нашел Айрис в храме в первую свою ночь во дворце, как в полумраке святилища он впервые увидел ее в ореоле распущенных волос и понял, что полюбил ее. Он и сейчас любил ее всем сердцем.

И теперь, как в ту первую, незабываемую ночь, он последовал за Айрис на тот берег.

На одном из больших камней перед входом в Аллею Львов сидел старый араб в пурпурном тюрбане, что выдавало в нем одного из слуг дворца. Это был старый Сиру, один из хранителей храма, бывший здесь, когда Ромни Лоуэлл только начинал свою грандиозную работу по реставрации. Старик почтительно приветствовал Стивена.

– Саиида, эфенди.

– Саиида, – хмуро отозвался Стивен. – Вы не видели ее высочество?

Араб кивнул.

– Она внутри, эфенди.

Стивен быстро прошел по двору.

– Айрис! – позвал он. – Айрис, где ты?

Его голос эхом отозвался под высокими сводами, но никто не ответил. Она не выбегает ему навстречу, уныло подумал Стивен, и сердце его защемило. Он снова позвал ее. Снаружи безжалостно пекло солнце, но в Храме Изиды было темно и холодно. Он прошел мимо внутренних помещений храма, хорошо известных ему. Они часто бывали здесь с Айрис. Это были счастливые часы его жизни. А сейчас Стивен, чувствуя себя глубоко несчастным, бродил по древнему храму в поисках Айрис с мрачными мыслями о том, что он, возможно, ошибся в Айрис и ее чувствах к нему.

– Айрис! Дорогая, где ты? Не прячься от меня, умоляю… Айрис, прошу тебя!

Он переходил от одной усыпальницы к другой. Со всех сторон на него смотрели мрачные изображения Изиды и Осириса, бога солнца Ра, снова Изиды, высеченные на черном жертвенном камне…

Стивен почти физически ощущал холод, веявший от этих языческих богов. Он не слишком любил этот храм; ему было не по себе от его жутковатой истории, от всех этих языческих ритуалов с кровавыми жертвоприношениями. Он не любил, когда Айрис приходила сюда одна. Он и сейчас хотел побыстрее найти ее и выйти на свежий воздух и солнечный свет. Раньше, стоя с ней рука об руку перед величественными колоннами или украшенными тонкой резьбой нишами с полуразрушенными изображениями богов, он чувствовал их красоту и романтическое очарование. Теперь же без нее, разделенной с ней стеной непонимания, весь храм казался ему каким-то зловещим.

Наконец Стивен нашел ее. Так далеко, кажется, она никогда его не водила. Единственный путь в ее убежище вел вниз по каменным ступенькам. Стивен споткнулся у порога перед спуском, и ему пришлось зажечь спичку, чтобы понять, куда он идет. Он спустился по ступеням, затем он увидел, что путь освещается масляным светильником, и стены кругом покрыты красно-голубыми фресками. Он решил, что это, скорее всего, вход в гробницу какого-то фараона.

– Айрис! – позвал Стивен.

На этот раз он услышал ее далекий голос:

– Ты не имеешь права входить сюда.

Но он уже спустился по каменным ступенькам и оказался в маленькой комнатке с мозаичным полом. Казалось, ничто не изменилось в этой комнате со времен фараонов. Рядом с низкой кроватью, украшенной затейливой резьбой, стояли два стула с высокими спинками. В углу стоял большой сундук, а с потолка на трех цепочках свисала единственная лампа, освещавшая помещение тусклым светом. Комната показалась Стивену холодной и неуютной, хотя и не лишенной строгой аскетичной красоты, всегда ассоциирующейся у Стивена с Айрис.

Она была здесь. Она полулежала на кровати, ее волосы были распущены и наполовину скрывали лицо, которое было влажным от слез. Увидев его, она резко вскочила с кровати и, откинув назад волосы, посмотрела на него с укоризной.

– Я же просила тебя уйти. Ты не имеешь права… – Неожиданно ее голос сорвался, и она снова разрыдалась.

Стивен бросился к ней, обнял ее и покрыл поцелуями залитое слезами лицо.

– Айрис, любимая моя, что все это значит? Айрис, ради всего святого, давай покончим с этим кошмаром. Пойдем домой. Скажи мне, что это было наваждение и что ты по-прежнему меня любишь.

Но она не отвечала на его поцелуи, слезы продолжали катиться из ее глаз. Ей казалось, что она умирает в его объятиях.

– Дорогая моя, единственная, – продолжал Стивен. – Взгляни же на меня… Между нами никогда не должно быть размолвок и обид.

Она действительно хотела умереть, прежде чем он навсегда выпустит ее из своих объятий. Она прибежала сюда в эту маленькую комнатку у входа в гробницу, чтобы прийти в себя и собраться с силами, которые покидали ее всякий раз, как только она видела Стивена. Вот и сейчас она уже была готова сказать ему правду. Ей отчаянно хотелось, чтобы он поверил, что опасность реальна, и постарался защитить себя. Да, она ему все объяснит! Может быть, он даже увезет ее под покровом ночи куда-нибудь, где Юзрев не сможет их достать. Она уже собиралась ему рассказать…

И вдруг как будто черная тень неслышно опустилась на них. В комнате наступила мертвая тишина, нарушаемая только их частым прерывистым дыханием. Они сидели на кровати, обняв друг друга, не двигаясь, не произнося ни слова.

Снаружи донесся звук, заставивший Айрис онеметь от ужаса, словно чья-то властная рука зажала ей рот. Она услышала голос Михайло Юзрева. Он был здесь, в храме. Он разговаривал со старым Сиру. Он здесь, ее злейший враг, он не выпускает ее из виду. Ни ее, ни Стивена!

Похолодев от охватившего ее отчаянья, Айрис медленно высвободилась из объятий Стивена.