Ты предал нашу любовь

18

На предложение свекрови я, разумеется, согласилась и уже на следующий день после моего прилёта мы отправились к нотариусу для составления дарственной. Анна Сергеевна вела себя довольно странно. Постоянно искала мой взгляд, а когда я смотрела на неё, виновато улыбалась и что-то сбивчиво говорила.

Причина выяснилась в тот момент, когда мы ждали готовый документ в небольшом зальчике, отведённом для посетителей.

– Варюша, Максим сказал, что ты беременна… Я так рада! Правда, очень рада! Эта квартира потом внуку перейдёт, или внучке… Я теперь ещё больше уверена в том, что всё делаю правильно.

Я могла начать испытывать угрызения совести, но почему-то именно это чувство на данный момент у меня атрофировалось.

– А Макс… Он ведь совсем не счастлив от этих новостей, – покачала я головой и притворно вздохнула.

– Ой! Я бы таких выводов не делала! С Динарой они так и не съехались… Мне кажется, он вообще уже очень сомневается в том, что принял правильное решение, когда от тебя уходил…

Очень интересные новости. То есть, Гуляев усомнился в своём выборе, но в то же время позволял водить себя на всякие помолвки, словно козлик на верёвочке?

– Анна Сергеевна, в любом случае, теперь выбор о разводе с вашим сыном – только мой. Сам он разойтись со мной не может, а я пока не решила, избавляться ли от источника дохода, или нет.

Глаза свекрови округлились. Видимо, она не ожидала, что я буду лупить правду – вернее, неправду, но ей знать об этом было необязательно, – прямо в лоб.

– Гуляевы! Пройдите в десятый кабинет! – позвали нас и я, поставив для себя точку в этом разговоре, поднялась и направилась за своей дарственной.

Определённо, этот город мне не подходил. Как только вернулась домой, мне снова стало нехорошо. Наверное, так бывает, когда психика не выдерживает и следом за ней начинает «сыпаться» и организм.

– Варюх, ты вообще у меня бомба! – заявила мне Маринка, которая пришла в гости, когда мне стало немного легче.

Проснувшись с утра, я обнаружила у себя противную температуру, которую не удалось сбить даже лекарством. Выпила любимый кофейный напиток, надеясь, что он меня взбодрит, но в итоге ко всему добавилась какая-то странная лихорадка. Хотелось закутаться в плед и сидеть, тупо пялясь в телевизор, уминая какие-нибудь вкусняшки. Причём весьма определённые – поострее и посолёнее.

И, в целом, если бы врач однозначно не сказала мне, что я точно не беременна, а я бы ей безоговорочно не поверила, точно бы заподозрила у себя именно этот диагноз.

Подруга деловито выставляла на стол готовую еду, которую она прикупила по дороге ко мне. От запаха, поплывшего по кухне, снова стало подташнивать.

– Видео посмотрели все мои знакомые. Как ты их уделала! Просто красотка! – восхитилась она. – А вообще, поглядела я на Гуляева… Да уж, такое чувство, что он в клан вампиров попал. Бррр!

Маринку аж передёрнуло. Пока я, усевшись за стол, распаковывала одну из коробочек с японской едой, подруга развила бурную деятельность. Стала копаться в шкафчиках, видимо, в поисках бокалов и штопора. За этим я наблюдала одним глазом, пока в один момент не поняла: что-то не так.

– Глеб тоже говорит, что… – продолжила Марина, но я её прервала:

– Стоп!

Она так и застыла – руки подняты к верхней полке, на которой и отыскалась часть бокалов. Повернув голову ко мне, подруга удивлённо спросила:

– Что не так?

Я вскочила из-за стола и подошла к шкафчикам. Стала открывать их один за другим, пока не поняла простую вещь: в них была переставлена посуда. Моё сердце стало тут же отвечать на оторопь таким стуком, от которого заложило уши.

– Часть бокалов стояли не так и не там! – заявила я в ответ, когда Марина, наконец, добыла нам посуду для распития вина.

– И что? – не поняла подруга.

Пока я, пытаясь понять, не схожу ли с ума, раз мне так важна сейчас эта история, рассматривала остальные вещи на кухне, Маринка открыла бутылку и разлила нам по паре глотков белого сухого.

– Да то, что в моё отсутствие сюда наверняка ходил Макс! – чуть ли не простонала я, закрыв шкафчики.

Вернувшись к столу, буквально упала на своё место и взяла из рук подруги бокал.

– Ну ты же замки не поменяла, – философски изрекла она, – вот он и ходит. Может, забыл чего.

Я вздохнула и выпила вино.

– Да смысл их менять? Чтобы я вернулась однажды домой и сама не смогла в квартиру попасть, потому что Гуляев тоже их сменил, на что имеет полное право?

Меня аж перетряхнуло от вероятности подобного. Нет уж, настолько активные военные действия я предпринимать не стану. Да и вообще, раз Гуляев ходит сюда, как к себе домой, что вполне закономерно, может, вообще съехать подальше? Например, в ту квартиру, которую мне подарила свекровь.

А что? Новая жизнь, новая работа, новое жильё…

– Ладно, ерунда это всё. Завтра встречаюсь с адвокатом и подаю на развод, – сообщила я Марине, когда она налила нам ещё по глоточку и сама принялась за еду с аппетитом.

Я же вяло ковырялась в азиатских деликатесах, заставив съесть себя лишь пару салатных креветок.

– Ну и правильно, Варюх… ты уже нервы этой сучке крашеной потрепала. Теперь разбегайся с этим козлом, да и пусть он живёт так, как сам себе и выбрал. И хорошо, что ты не беременна. Вот бы где тебе Хасановы попортили жизнь…

Всё же заставив себя съесть горстку салата с заправкой, я посмотрела на Марину, которая с аппетитом уминала лапшу.

– Так что там Глеб говорит? – спросила у подруги.

Хотела понять, что можно выяснить нового из того, что происходило вокруг персоны Макса.

– А, да ничего такого, – пожала она плечами. – Вроде на жизнь ему жаловался. Что не так себе представлял… кхм… свободу.

Я приподняла бровь. На память пришёл тот день, когда Гуляев собирал вещи и сваливал в закат. Кажется, о свободе тогда речи и не шло, ведь он, как говорится, был в тот момент своего рода переходящим призом.

– Ну да, ну да. Он же вроде как с Динарой, а вроде как себе пути отступления ищет, – фыркнула я, немного приходя в себя.

Еда и хорошее вино сделали своё дело и мне стало окончательно легчать.

– Ну, я пока вроде копаюсь, а вроде ничего нового не нарыла, – вздохнула Марина и, налив нам ещё понемногу, добавила: – Всё, давай заканчивать эти беседы ни о чём. И собирайся, пойдём хоть немного проветримся. Погода конечно, так себе, но это ерунда.

Я скептически посмотрела за окно. Ветер на улице завывал с такой силой, что даже дверца на балконе издавала противный попискивающий звук.

– Ладно, сходим. Но ненадолго, – согласилась я, допив вино. – Сейчас соберусь.

Отправившись в ванную, где стала готовиться к выходу из дома, я посмотрела на себя в зеркало и отражение мне вновь не понравилось. От цветущего вида, который вернулся ко мне в отпуске, не осталось и следа. Но размышлять об этом стало некогда в тот момент, когда моё внимание привлёк крохотный предмет золотистого цвета. Он выглядывал из-под швабры, что стояла в углу ванной.

Я наклонилась и выудила украшение, которое оказалось… золотой серёжкой. У меня таких быть не могло по весьма простой причине – уши я к почти тридцати годам так и не проколола.

Значит, вывод был один: в моё отсутствие Макс водил сюда женщину.

И я, естественно, прекрасно понимала, что эта самая женщина носит весьма определённое имя.

Динара.

– Что это? – спросила заглянувшая ко мне Маринка, когда я просидела несколько минут на бортике ванны, бездумно вертя в руках серёжку.

– Это наследие Хасановой, – хмыкнула я, отдав подруге украшение, когда она протянула за ним руку, глядя на меня вопросительно.

– Откуда здесь её серёжка? – удивилась Марина, рассматривая золотую «капельку» с изящной жемчужинкой.

– Откуда бы ни была – я завтра же… нет, сегодня же съезжаю из этой квартиры! – заявила решительно.

Окружающая обстановка стала давить, в лицо бросился жар. Меня даже повело, потому что голова закружилась от ощущения нехватки кислорода. Мне точно нужно на улицу и как можно скорее.

– Хорошо, – кивнула подруга. – Идём, проветримся немного.

Я забрала у неё серёжку и сунула в карман кофты. А через пять минут мы, наконец, покинули квартиру, которая казалась душной клеткой, и я вдохнула воздух полной грудью.

Пока бесцельно бродили в сквере, я созвонилась с врачом и сообщила, что вернулась и готова к новому визиту. Сданные анализы ничего не выявили и если бы не повышенные лейкоциты, по словам врача, ей бы и в голову не пришло, что я нездорова.

«Буду ждать тебя завтра на вечернем приёме. Станем копать дальше», – ответила она, вводя меня в состояние ступора.

– Варюш, слушай, может, нам стоит попробовать с кем-то связаться, кто мог знать мужа Динары? Вообще там история вроде как без зацепок, но мне кажется мутной. Инфаркт в шестьдесят – это, конечно, не то, что в тридцать. Но как-то всё внезапно случилось, ты не находишь?

Я уселась на скамейку и стала смотреть прямо перед собой. Серёжка, лежащая в кармане, казалось, жжёт кожу через ткань. Зачем Динара приходила в нашу квартиру? Была ли она одна в этот момент, или же её сопровождал Макс? А может, у Хасановой вообще сдвиг по фазе и она считает, что таким образом «метит территорию»?

Я так глубоко задумалась об этих отвратительных вещах, что Маринку слушала вполуха.

– Да, наверное, ты права, – ответила невпопад. – Только не знаю, что мы с этим можем сделать?

– С тем, что никакого дела открыто не было и даже если Динара приложила к смерти мужа руку, мы ничего не докажем? – уточнила подруга, возвращая меня с небес на землю. – Да хотя бы просто попытаемся что-то разнюхать. У Лени есть знакомый, он работает в полиции. Порасспрашиваю, вдруг что выяснится.

Я кивнула и вскочила со скамейки. Меня охватила странная потребность немедленно вернуться в квартиру и, собрав вещи, сбежать из собственного жилья. И даже если бы у меня не имелось теперь в наличии квартиры от свекрови, я бы даже под мостом готова была ночевать, лишь бы не у себя дома.

– Идём, – велела я Марине и направилась прочь из сквера.