Ты в моей власти

16

Май выдался по-летнему теплый, даже душный. Жара обрушилось неожиданно, заставляя людей уезжать за город или к морю – океан еще дышал холодом, не изжив память о зиме.

Бен, поехав однажды в Хэкни, вернулся на стареньком «метро», на сиденье которого лежал чемодан с одеждой. Розмари не задавала вопросов. Он поставил свой автомобиль рядом с гаражом, на подъездной дорожке. Кот тут же устроился под машиной, довольный, что появилось еще одно укрытие от солнца. В доме началась своеобразная обычная жизнь.

Пат и Дженни было сообщено, что у Розмари живет гость. «Прямо в ее спальне», – фыркнула однажды утром Пат, когда Дженни пришла за своим кофе. Дженни не произнесла по этому поводу ни слова. Ее работодательница стала заметно более рассеянной в моменты их совместных занятий, не всегда была готова к приходу Дженни, предоставляя той принимать решения, тогда как прежде они делали это вместе. Несколько раз Розмари рано уезжала в город, чтобы встретиться с Беном, у которого с утра были пробы или озвучивание, а потом звонила, извинялась и приглашала секретаршу на ленч.

Весь май Розмари было почти нечего делать, и она целиком сосредоточилась на Бене. Шли переговоры о постоянной работе на радио, на одном из коммерческих каналов, телевизионное шоу было отложено, а точная дата записи еще неизвестна.

Бен пробовался для фильмов, съемки которых должны были проходить за границей, в Европе или Америке, и в самый последний момент множество телевизионных постановок отменялось.

Но Розмари это не огорчало. Жизнь с Беном казалась ей воплощением прекрасной грезы. Он возвращался каждую ночь. Они часто обедали в ресторанах («По твоей золотой карточке, могу поручиться», – мрачно откомментировала Фрэнсис) либо, когда оставались дома, светлыми, теплыми вечерами сидели на террасе рядом с оранжереей, попивая белое вино. Несколько раз, когда Бен был свободен и хотел, чтобы Розмари осталась дома, она отменяла назначенные встречи. Майкл ничего не говорил по этому поводу никому, кроме Фрэнсис, которая, встретившись с подругой, пыталась доказать ей, что она губит свою жизнь и карьеру.

– Какая карьера? – возразила Розмари. – Быть известной еще не означает сделать карьеру. Это просто работа.

Они сидели как-то вечером в саду и ели ленч, впервые за долгое время вдвоем. Бен уехал повидаться с сыном. Майкл проводил время с семьей, потому что было воскресенье.

– Это слова Бена, – хмуро заметила Фрэнсис. Она взглянула на подругу. Они сидели посреди сада под португальским лавром. Кот улегся под белым чугунным ажурным столиком, притворяясь спящим, но его выдавали усы, шевелившиеся каждый раз, как он слышал писк недавно вылупившихся птенцов. К его негодованию, Розмари повесила ему на ошейник колокольчик, позвякивание которого предупреждало ласточек, на которых он охотился в густой траве в запущенной части сада.

– Ты стала говорить как Бен, – повторила Фрэнсис.

Розмари улыбнулась.

– Знаешь, Фрэнсис, я счастлива. И не старайся это испортить.

– Радость моя, я и не собиралась. Если ты счастлива, то все прекрасно. А он говорил что-нибудь об этой своей… Джил? А о сыне?

Розмари покачала головой.

– Он скучает по Джеймсу. Вот все, что он сказал.

Фрэнсис закурила сигарету.

– Ты опять бросила? – спросила она.

– Бен терпеть не может, когда я курю. И когда я на диете. Это, наверное, заметно по моей талии. – Она засмеялась и похлопала себя по бедрам.

– Тебе не трудно жить с мужчиной после такого перерыва?

– Иногда. Есть вещи, от которых пришлось отказаться. Но… с Беном не трудно. Я начинаю скучать по нему, как только захлопывается входная дверь. И целый день дожидаюсь, пока повернется ключ в замке.

– Боже мой…

– С ума сошла, правда? Элла так и считает, я знаю.

– А она – все еще влюблена?

– Да.

– Кажется, без такой идиллии мне этот дом нравился больше. – Фрэнсис передернула плечами. – Сейчас меня тут что-то раздражает.

– Ох, Фрэнни, ты немыслима.

– Ты познакомила его со своей матерью?

Розмари стало не по себе.

– Нет. Но вот-вот должна. Я собираюсь познакомить их на этой неделе.

– Ура! – Фрэнсис захлопала в ладоши. – Можно я приду? Позволь, ну позволь мне!

– Ни за что, – ответила Розмари. – Я позвоню тебе на следующий день и расскажу. Я хочу привезти ее сюда выпить чаю, а потом вместе пойти куда-нибудь ужинать.

– Давно я не слышала такой роскошной идеи, сокровище мое. Кто-то из них определенно не выдержит, вот увидишь.

В воскресенье вечером, поговорив с Беном, Розмари на следующий день собралась звонить матери.

– Я должен быть в три часа на повторной пробе для американского фильма, – сказал Бен. Он сварил кофе для них обоих, он был, как всегда, для Розмари – слишком крепкий, но она ничего не сказала. Ему нравился именно такой.

– Давай я позвоню ей. Может быть, она сегодня не занята, – предложила Розмари. Она встала, подошла к телефону на стене кухни и набрала номер. – Ма, это я.

– Я как раз смотрю «Соседей», – ответила ее мать.

– Прости. Мне перезвонить?

– Не стоит, вполне могу оторваться.

Розмари улыбнулась.

– Мама, не хочешь ли прийти на чай?

– Сегодня?

– Да. А потом мы могли бы поехать куда-нибудь поужинать. В какой-нибудь уютный ресторанчик.

Мать колебалась.

– Ну хорошо. Какая неожиданность.

– Никогда не скажет приветливого слова, – пожаловалась Розмари, положив трубку и поворачиваясь к Бену.

– Увидимся попозже, Рози. Куда мы поведем ее? – Он встал.

– Ты не волнуешься? – спросила Розмари, когда он привлек ее к себе и обнял.

– Нет. А что, должен? – Он поцеловал ее в шею, заставив поежиться.

– Перестань, дурачок, мне щекотно. – Розмари высвободилась и теперь удерживала его на расстоянии вытянутой руки. – Конечно, должен. Она может устроить скандал.

– Тогда не говори ей, что я живу здесь.

Розмари посмотрела на него.

– Ты бы предпочел, чтобы она не знала этого?

Бен пожал плечами.

– Так тебе было бы легче. – Он выловил и отправил в рот темную, сочную маслину из вазочки на столе. – Пойду в душ, а потом просмотрю сценарий для сегодняшней пробы. Увидимся в ресторане за углом. Около восьми?

– Лучше в половине восьмого, – попросила Розмари. – Мать захочет вернуться домой к девяти.

Бен тяжело вздохнул и исчез наверху. Розмари принялась убирать со стола. Она прикидывала, что сказать матери. Бен, возможно, был прав – не стоит упоминать, что он живет здесь, но его слова обескуражили Розмари. Ее внезапно пронзила мысль, что их отношения для Бена не так важны и, возможно, продлятся недолго. Первый раз за весь месяц она впала в панику. Выдержать это было трудно, единственное, что она сумела сделать, – это не кинуться наверх, к Бену. Она вдруг осознала, что ему звонил сюда только его агент. Всем остальным он звонил сам, и никогда не давал уимблдонского номера. Последние несколько недель она могла чувствовать себя на седьмом небе, но для Бена, очевидно, Уимблдон был просто очередной гаванью.

«Я сделаю так, что он никогда не захочет уйти», – подумала она мрачно. И, включив посудомоечную машину, пошла наверх, чтобы привести себя в порядок.

– А ты поправилась, – заметила Бетти, когда Розмари помогала ей сесть в машину.

Розмари удобно устроила ее на переднем сиденье и обошла машину, чтобы сесть за руль. «Спасибо, мамочка», – пробормотала она; потом, открыв дверь, заставила себя улыбнуться. Было тепло, и они решили пить чай в саду. Розмари поставила для матери шезлонг и ушла в дом, чтобы приготовить чай и нарезать кекс.

– Ведь это не лимонный бисквит? – спросила Бетти, подозрительно оглядывая прекрасный фруктовый кекс от «Маркса и Спенсера».

– Прости, я совсем забыла. Что же теперь, ты не станешь есть?

Мать взяла протянутую чашку.

– Только тоненький ломтик. Для меня слишком калорийно. В особенности, если мы потом пойдем ужинать.

– Отправимся в итальянский ресторанчик за углом, согласна? – Розмари положила кусочек на тарелку и поставила на столик перед матерью. – Салфетка рядом.

– Итальянский? – поморщилась Бетти. – Я не ем макарон.

– Ты можешь заказать рыбу.

Какое-то время они ели молча. Стояла тишина, издалека доносился стрекот газонокосилки. В воздухе был разлит запах ранних роз. Последние тюльпаны, похожие в своем красно-золотом великолепии на цыганок, изогнулись, показывая черные серединки. Неизвестно откуда появившийся кот разлегся среди них.

– Этот твой садовник не выстригает полоски на газоне. Тебе надо посмотреть, как делают Брауны, мои соседи. Твой отец никогда ничего этого не умел.

– У меня живет… – начала Розмари, – то есть жил человек, который не любит выстриженных газонов. Ну, и мне кажется, я тоже предпочитаю, когда все зелено. – Она едва вышла из положения, пытаясь оправдать нелюбовь Бена к пригородным выстриженным садам и в то же время не испортить настроение матери в этот важный для себя день.

Бетти пожала плечами.

Розмари проследила взглядом за самолетом, с рокотом пролетевшим низко над домом. Кот проснулся, потягиваясь, затем подошел к дереву поблизости и снова улегся. Краем глаза Розмари увидела, как дождь розовых лепестков осыпался на клумбу отцветающих тюльпанов. Ей стало грустно. Наконец она решилась:

– Ма, с нами будет ужинать сегодня один человек, с которым я хочу тебя познакомить.

Бетти бросила на дочь острый взгляд. Она протянула Розмари пустую чашку, которую та в молчании наполнила.

– Спасибо. – Мать помешивала чай. – Что за человек?

– Мой приятель. Мы много бываем вместе в последнее время, и я решила, что вас надо познакомить.

– Ну-ну. Ты наконец завела себе дружка? – Мать смотрела на Розмари поверх края чашки, глаза ее увлажнились от поднимавшегося над чаем пара.

– Я бы не сказала «дружка». В мои-то годы. Скорее друга, это звучит вернее. Я отношусь к нему всерьез.

– Он мне понравится?

Розмари помолчала. Понравится ли Бен матери? Это будет целиком зависеть от того, в каком он настроении и как он отнесется к этой встрече. Розмари от души надеялась, что сегодня Бен будет обворожителен.

– Надеюсь, что да, – ответила она.

Больше они не говорили о Бене.

Когда Розмари с матерью в половине восьмого вошли в ресторан, он уже был там. С первого взгляда можно было понять, что все пройдет чудесно. Розмари улыбнулась. При их приближении Бен встал из-за стола. Мать смотрела на него снизу вверх, внезапно став меньше рядом с этим огромным и широкоплечим мужчиной.

– Ма, это Бен Моррисон. Бен, это моя мать, Бетти Дальтон.

Он, улыбаясь, протянул руку. Рука Бетти утонула в его широкой ладони.

– Миссис Дальтон, приятно с вами познакомиться. Где вы предпочтете сесть? Я думаю: вот это место, в углу, будет удобнее всего для вас.

– Благодарю. Да, действительно удобно. Спасибо.

Розмари поняла, что ее мать испытала потрясение. Бен, каким он предстал перед ней, явно не был похож на того, каким его себе она вообразила. Бетти смотрела на него с непроницаемым видом. Розмари подставила Бену щеку для поцелуя и улыбнулась ему, а он отодвинул ее стул и помог ей сесть.

– Я заказал вина, – сообщил Бен. – Надеюсь, вам понравится.

– Чудесно. Ма, я думаю, наверное, будет пить шерри. Да, ма?

Бетти перевела взгляд с сидевшего напротив нее за столом мужчины на дочь.

– Что ты спросила?

– Шерри будешь?

Вдруг Бен накрыл руку Розмари своей.

– Погоди. Ручаюсь, я знаю, что вам понравится, миссис Дальтон. Вы, наверное, пили джин с тоником в юности?

Бетти снова посмотрела на него. На руки Бена и своей дочери, лежавшие на столе. Бен играл кольцом на пальце Розмари. Вдруг она сказала:

– Вы можете называть меня Бетти, молодой человек. Тем более что собираетесь заказать мне джин с тоником.

Бен рассмеялся, а вслед за ним и Бетти. Розмари посмотрела на мать. Она не помнила, чтобы та пила джин, разве что добавляла капельку в сладкий вермут.

К тому времени, как им принесли напитки, Бен совершенно очаровал Бетти, и она кокетливо поглядывала на него.

«Боже мой, – мелькнуло у Розмари, – она же флиртует с ним. И выглядит совсем молоденькой».

Когда бокалы были наполнены, причем Бетти уверенно держала свой джин с тоником, Бен сказал, подняв бокал:

– По-моему, превосходный вечер – это тот, что проводишь с двумя прекрасными дамами.

Отпив глоток, Бетти вздохнула.

– Этот вкус возвращает меня в прошлое.

«Она хорошенькая, – думала Розмари, – ей просто нужно внимание».

Вечер принадлежал Бену. Он был очарователен, просто бесподобен, и к тому времени, как они повезли Бетти домой в машине (сама Розмари на заднем сиденье, а Бетти, укутанная и перетянутая ремнем безопасности, – на переднем, рядом с Беном), Розмари было ясно, что мать почти так же без ума от Бена, как и она сама.

– Ну что, как я тебе? – спросил Бен, когда, отвезя Бетти домой и проверив, нет ли в темном доме непрошеных гостей, снова сел за руль. («Я рада буду снова повидаться с вами, Бен, – сказала ее мать, подставляя для поцелуя порозовевшую щеку, с которой давно облетела вся пудра. – Мы чудесно провели время».)

– Ты был совершенно замечательным, – ответила Розмари. Они отъезжали от дома матери, а она в сумерках махала им на прощание рукой. – Ты просто гений, Бен. Она обожает тебя. Я никогда не видела ее такой.

– И мать, и дочь, здорово, да? Ну не ловкач ли я?

– Ловкач, ловкач. – Она поцеловала его руку, спокойно лежавшую на руле, пока они дожидались у светофора.

Он улыбнулся, довольный собой, и, когда они тронулись с места, протянул руку и коснулся Розмари.

– Потрогай меня, – сказал он. – Потрогай меня, Рози. Я уже готов для тебя.

Отяжелевшие от еды и вина, они быстро и жадно отдались друг другу, едва войдя в дом в Уимблдоне. Прислонившись к кухонной двери, притянув Розмари к себе, он был настойчив и требователен. Ее шелковые трусики полетели в сторону, голова откинулась назад, губы раскрылись навстречу его жаждущему языку.

– Я хочу тебя, хочу тебя, о Бен, я хочу тебя.

Он не произнес ни слова, все, как обычно, свершилось беззвучно, он не стал ждать ее и оставил разгоряченной и все еще жаждущей. Она тяжело дышала у него на груди, смеясь и плача, не открывая глаз.

– Я люблю, люблю тебя, – шептала Розмари, слезы текли по ее щекам.

Он подтянул ремень джинсов и взял ее за подбородок. Ее била дрожь, она едва держалась на ногах.

– Пойдем в постель, Рози, – сказал он. – День был долгий. Кажется, я мог бы проспать целую неделю.

К тому времени, как Розмари вышла из ванной, он спал и слегка посапывал. Когда она забралась в постель, Бен подвинулся.

– Погаси свет, – пробормотал он, не открывая глаз.

Розмари протянула руку и выключила ночник, стоявший с ее стороны кровати. Всю жизнь она любила читать перед сном. Но Бен терпеть не мог спать при свете, поэтому ей пришлось лежать, уставившись в потолок, следя, как лунный свет время от времени пробивается сквозь облака. Приподнятое настроение улетучилось. Она чувствовала себя одинокой. «Но это же глупо, – уговаривала она себя. – Так всегда бывает, когда с кем-то связан». Тем не менее ей не удалось уснуть до трех часов. Потом вдруг сразу настало утро, и, проснувшись, она услышала, как Бен, принимая душ, поет в ванной.