Ты в моей власти

22

Она не знала, сколько времени пролежала на полу, касаясь головой твердого подножия ванны, глядя на засохшие брызги зубной пасты на коврике. Когда рыдания утихли, она машинально соскребла пятнышко пальцем – под сломанным ногтем остался засохший белый порошок.

Вдруг снизу раздался голос Эллы, со стуком распахнулась входная дверь.

– Мама! Мама! – отчаянно звала Элла. В голосе звучали слезы.

Потом Розмари услышала, как Джоанна сказала:

– Успокойся. Ну, успокойся же, я сейчас позвоню.

В холле сняли телефонную трубку, послышались шаги Эллы в кухне и низкий голос Джоанны, говорившей по телефону. Розмари попыталась встать, но эмоциональное опустошение, казалось, обездвижило все тело.

Элла поднялась наверх и, продолжая рыдать, открыла дверь спальни.

– Ма! Ма, ты здесь?

Розмари с трудом поднялась на колени, потом встала.

– Что случилось, дорогая? Я здесь. – Говорить было больно – в горле пересохло, глаза опухли от слез.

Элла бросилась к ванной.

– Бен! Ма, его переехало машиной! Мы принесли его сюда. У него судороги.

У Розмари остановилось сердце, потом часто заколотилось, руки взметнулись к лицу, зажав готовый завопить рот. Скорчившись, опираясь о ванну, в которую все еще текла из крана вода, она прохрипела:

– Бен? Бен?

За спиной Эллы появилась Джоанна.

– Розмари, успокойтесь. Она имеет в виду кота. Я вызвала ветеринара.

Комната закачалась. Кто-то довел Розмари до постели. Потом она услышала вопль и поняла, что кричит она сама.

– Извини, ма, я не подумала. – Слезы Эллы мешались со слезами матери. Они сидели на краю все еще не заправленной, в пятнах кофе, кровати и рыдали.

Джоанна присела перед ними на корточки.

– Розмари, что с вами? Что-нибудь еще случилось?

Розмари в первый раз за это время нормально вздохнула, убрала с лица растрепанные волосы.

– Все в порядке. Все в порядке. Где кот?

– В корзинке. Ветеринар уже выехал.

– Я пойду к нему.

Они втроем спустились в кухню. Бен лежал на боку в своей обитой тканью корзинке, ободранной за долгие годы кошачьими лапами. Он не двигался. Изо рта стекала струйка крови, он почти не дышал. Розмари наклонилась, потрогала его, девушки стояли рядом и смотрели. Потом Джоанна поставила чайник.

Элла присела на край кухонного стола. Лицо у нее было несчастное.

– Он же никогда не ходит на дорогу, – сказала она. – И почему он оказался не дома? Он терпеть не может дождя.

Розмари не убирала руки с неподвижного тельца. Кровь все еще текла изо рта, глаза были открыты, но он ничего не видел. Она понимала, что он умирает. Все, что она могла сделать, – это только нежно почесывать его за ухом. Он всегда любил, чтобы ему чесали уши, и в ответ мурлыкал и извивался, а потом кусал руку. «Так он говорит спасибо», – объясняла Розмари детям, которых это поражало.

– Как это случилось? – спросила она.

– Машина не остановилась. – Джоанна поставила чайник на стол. Три чашки, три пакетика с заваркой.

– Все произошло прямо у нас на глазах. Мы как раз заворачивали к дому. Ма, почему он оказался на дороге?

Розмари перевела взгляд на лицо дочери.

– Он всю ночь провел на улице, – тихо сказала она, переполненная чувством вины. – Лаз был забит.

Обе девушки обернулись и посмотрели на дверь, а Элла возмущенно воскликнула:

– Какого хрена?

– Он везде пачкал. Бен забил лаз прошлой ночью. Чтобы его наказать. – Она беззвучно заплакала, слезы катились по еще мокрым от недавних рыданий щекам.

– Я убью этого гада! – Элла стукнула кулаком по столу. – Убью! Этот сволочной, поганый…

Джоанна положила ей руку на плечо, в наступившем молчании поставила перед ней чай и положила в кружку две ложки сахара.

Кот Бен умер за несколько минут до приезда ветеринара.

– Я ничем не смог бы ему помочь, мисс Дауни. Внутренние кровоизлияния.

Розмари кивнула.

– Мне забрать его? – спросил врач.

Розмари покачала головой.

– Нет, мы похороним его в саду. Он так долго жил с нами.

Элла с Джоанной бережно положили кота в обувную коробку, завернули ее в полиэтилен. Тело уже закоченело.

– Теперь он переловит всех кроликов на свете, – пробормотала Розмари. Она в спешке натянула на себя джинсы и старую рубашку Бена, которая попалась ей в гардеробе. Они стояли втроем под деревом, где Джоанна вырыла могилу.

– Да, ты всегда говорила, что он мечтает поймать кролика, когда мы были маленькие, – вспомнила Элла.

Мать и дочь улыбнулись друг другу. От осеннего дождя стало еще холоднее. Розмари поежилась. Вот почти и прошел день.

Девушки ушли к себе в комнату, а Розмари – в кабинет. Рядом с телефоном лежал номер двоюродной сестры Бена, у которой, по его словам, он часто останавливается в Лондоне.

Ей ответил женский голос.

– Бен у вас? – спросила Розмари, боясь, что он там окажется.

– Нет. – В голосе прозвучало удивление. – Мы с ним давно не виделись. А кто его спрашивает?

– Приятельница. – Она немного помолчала. – Это насчет работы. А нет ли у вас номера Джил?

– Подождите минутку.

Через некоторое время женщина ответила:

– Извините, ради Бога, но я никак не могу его найти. У меня есть какой-то другой телефон. Кажется, это где-то в Южном Лондоне. – Она продиктовала номер. Розмари поблагодарила ее и попрощалась.

Она тупо смотрела на нацарапанные цифры и не могла заставить себя позвонить. Пока она так стояла, раздался звонок. Это была Фрэнсис.

– Радость моя, я подумала, что могла бы приехать и переночевать у тебя. Идет?

– Да, приезжай, пожалуйста. У нас был кошмарный день, Фрэнни. Кот попал под машину. Он умер.

– Розмари, какой ужас. Я тебе очень сочувствую.

Потом Розмари долго простояла под душем. От рубашки Бена все тело пропиталось его запахом, от которого невозможно было избавиться. Казалось, и вся спальня пропахла его яростью.

Она нашла в шкафу «дипломат» Бена, открыла его и вытряхнула содержимое на кровать. Какие-то бумаги, старые билеты метро, счета за стоянку рассыпались по белоснежному покрывалу. Записная книжка – черная, как она и ожидала, несколько фотографий. Розмари разглядывала их, держа на расстоянии вытянутой руки, потому что у нее не было сил подняться и найти очки. С одной из фотографий улыбались женщина и маленький мальчик. Потом – Бен, высоко поднявший мальчика, который от восторга закинул голову. Казалось, Бен играет роль счастливого отца в каком-то фильме. Потом снимки Бена в разных костюмах, Бен с девушкой-китаянкой, которая с улыбкой смотрит на него, в то время как он сам глядит прямо в объектив. Лицо Бетси, потом Бетси с Беном, обнявшиеся и улыбающиеся в камеру. Еще одна фотография: Бетси – лицо и плечи. Внизу на фотографии Розмари увидела надпись: «Дорогому Бену от его Бетси».

Она долго смотрела на кровать, на пустой «дипломат», потом перевела застывший взгляд на записную книжку. С чего начать? Как фамилия Бетси?

Зазвонил телефон. Это был Джонатан. Все еще сжимая книжку дрожащей рукой, она изо всех сил старалась, чтобы голос звучал как обычно.

– Как вы там все, дорогой?

Она тут же услышала ответ сына, который говорил совсем как его отец – слишком быстро, не разделяя слов. Потом он сказал:

– Мама, я на следующей неделе буду в Лондоне. Мы увидимся?

– Прекрасно, дорогой. Вы приезжаете все вместе?

– Нет, только я. – Он ненадолго замолчал. – Ничего не случилось? Ты как-то странно говоришь.

– Кот погиб, Джонатан. Как раз сегодня. Мы все немного не в себе.

– Что ж, он свое отжил.

Розмари стиснула зубы.

– Так когда мы увидимся? – спросила она.

– Как насчет среды?

Она случайно поймала взглядом свое отражение в зеркале. Странное существо смотрело на нее покрасневшими, усталыми глазами. Можно ли встречаться с сыном в такое неподходящее время? Разве мало того, что во всем этом участвует Элла? Она сказала:

– Давай я позвоню тебе завтра. Я не уверена, что среда у меня не занята.

– О'кей. А здесь у меня одна маленькая девочка, которая очень хочет поговорить со своей бабушкой.

Положив трубку десять минут спустя, Розмари снова начала перебирать содержимое «дипломата» и была даже рада, что может вернуться к своей боли и к своим жизненным трудностям, что в ее ушах больше не звучит невинный детский лепет о Барби и маленьких пони.

Бен и Бетси. Бен и Джил. Бен и китаянка, которая смотрит на него точно с таким же выражением, с каким смотрят на него все прочие женщины, включая, вероятно, и ее саму. Она сложила бумаги и фотографии обратно в «дипломат». Его ложь заполонила все ее мысли, она не могла бороться с желанием узнать правду. Розмари посмотрела на часы – уже пять. Фрэнсис должна приехать в шесть. Как бы там ни было, нужно приготовить обед, позаботиться об Элле и Джоанне, прибрать на кухне и жить дальше.

– Выкинь все это из головы, – сказала Фрэнсис, когда Розмари поведала ей об утренних событиях. – Смени замок на двери. Забудь о нем. – Они пили бренди и закусывали его мятным шоколадом, сидя в гостиной перед телевизором и выключив звук, чтобы не мешал разговаривать.

– Не могу, – ответила Розмари.

Фрэнсис подняла брови и без улыбки проговорила:

– И давно в тебе эта страсть к саморазрушению?

Розмари пожала плечами.

– Я так устала, Фрэнни. Я сама в полной растерянности от того, что со мной происходит.

Подруга не стала ее утешать.

– Думай о том, что очень скоро о нем забудешь.

Розмари покачала головой.

Над ними в комнате Эллы гремела музыка и раздавались взрывы смеха.

Фрэнсис улыбнулась.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты так же легко отбрасывала в сторону несчастья, как твоя дочь, вместо того чтобы наслаждаться ими.

Розмари нахмурилась.

– У нее есть Джоанна, – возразила она.

– А у тебя есть ты, – во весь голос твердо заявила Фрэнсис. – И, если уж на то пошло, у тебя есть я, дорогая. – Она налила себе бренди и протянула бутылку Розмари. – Давай я его выпровожу.

Розмари подняла глаза.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась она.

– Позволь мне его выпроводить, – возбужденно повторила Фрэнсис. – Мне это доставит огромное удовольствие. Я уже несколько недель готовлю речь.

– Я не знаю, где он, – тихо проговорила Розмари, больше всего на свете желая, чтобы и вправду кто-нибудь все решил за нее.

Фрэнсис с минуту раздумывала, потом попросила:

– Дай мне номер, который тебе сообщили у так называемой двоюродной сестры. Я хочу немного развлечься.

– Мы же не знаем, кто там живет, – запротестовала Розмари.

В конце концов обе они уселись у телефона. Фрэнсис набрала номер. На другом конце провода кто-то снял трубку. Фрэнсис прошипела:

– Тихо…

Розмари затаила дыхание и прикрыла ладонью рот. Молодой женский голос произнес:

– Алло?

– О, – заговорила Фрэнсис в трубку, сдерживая смех и не обращая внимания на отчаянные знаки Розмари, чтобы она положила трубку. – Я знаю, что это звучит довольно глупо, – продолжала она излишне громко и заносчивым тоном. – Понятия не имею, кто вы такая, но я нашла в кармане моего мужа клочок бумаги с этим телефоном. Я решила не обращаться к частному сыщику и хочу проделать эту грязную работу сама. С кем я говорю?

Ответ последовал незамедлительно.

– Мое имя Техеро. Бетси Техеро. А кто, черт побери, ваш муж?

Услышав это, Розмари с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться, и отодвинулась от трубки подальше.

– Его зовут Дрю. Эндрю Кэнон-Смит.

– Извините, мадам, но под моей кроватью его башмаков не стояло. Надеюсь, вы найдете своего ублюдка. – Прежде чем Фрэнсис успела произнести что-нибудь еще, трубку повесили.

Тут Розмари дала себе волю и начала хохотать. Фрэнсис улыбнулась.

– Я полагаю, это та самая Бетси?

Розмари кивнула.

– Ну как, теперь ты сменишь замок? – спросила она у подруги. Розмари продолжала хохотать, и Фрэнсис спросила: – У тебя что, истерика?

– Кажется, да, – успокаиваясь, призналась Розмари. – Боже, Фрэнсис, чем мы занимаемся? По-моему, мы ведем себя не лучшим образом.

– Ничего страшного. Давай прикончим эту шоколадку и, чтобы достойно завершить вечер, закроем дверь на цепочку.

– Он сегодня не вернется, – сказала Розмари. Смех оставил ее. Ей нестерпимо хотелось узнать, был ли Бен у Бетси, когда они ей звонили.

В тот день она действительно закрыла дверь на цепочку, но Бен не приезжал. В глубине души Розмари отчаянно надеялась. Она так и не позвонила слесарю.

Элла неожиданно получила работу. Ей надо было ехать в Глазго – в октябре начинали репетировать, и до Рождества она не собиралась возвращаться.

– Можно, Джоанна пока останется у тебя? – спросила она мать.

– Да, конечно, – ответила Розмари. Она была рада обществу искренней и улыбчивой молодой женщины.

Бетти нанесла ей визит. Она не стала говорить о Джоанне и ни разу не упомянула имени Бена. Но после двух недель работы Розмари и сама была почти рада, что он не появляется. Она увиделась с Джонатаном и вернулась домой раздраженная, хотя встреча с сыном ее позабавила. Он видел газеты.

– Я говорил с бабушкой, – сообщил он за обедом в ресторане, куда его повела Розмари.

– Она тебе звонила? – в ярости спросила Розмари.

– Это я ей позвонил, – ответил Джонатан. – Я знал, что нигде больше не получу прямого ответа.

Розмари сжала губы.

– Джонатан, я не стану обсуждать с тобой свою личную жизнь и тем более не хочу, чтобы ты обсуждал ее у меня за спиной. Бабушка почти ничего не знает.

– Она рассказала мне, что здесь происходит.

– Она рассказала тебе, что она думает, что здесь происходит. И не говори со мной таким тоном. Ты становишься похож на отца.

– Удивительно, что он тебе не позвонил. Или звонил?

– У него хватило ума этого не делать.

Она заказала еще вина, хотя знала, что потом ей будет плохо. Джонатан прикрыл рукой свой бокал и замотал головой.

– Не могу же я выпить всю бутылку, – огрызнулась она.

– Тогда верни ее обратно, – ответил он в том же тоне.

И Розмари стало смешно: перед ней снова, как в былые времена, сидел десятилетний мальчишка с обиженно выпяченной нижней губой.

– Все пройдет, – улыбнулась Розмари и коснулась пальцем его нижней губы. Он возмущенно отпрянул. Розмари вздохнула. – Ах, Джонатан, извини, что я ставлю тебя в неловкое положение. Как бы там ни было, между мной и этим человеком все кончено. Ты доволен?

– Это не мое дело, – буркнул он.

Она снова засмеялась и потрепала его по голове, от чего он разозлился еще больше.

Он уехал в Бирмингем в таком же раздраженном состоянии, как и она.

Розмари рассказала Элле о встрече.

– Ханжа поганый, – сказала та, достав полупустую бутылку, которую Розмари взяла с собой из ресторана, чем повергла сына почти в состояние шока. Он был счастлив, что наконец может поцеловать ее на прощание и уйти.

– Ты всегда можешь сменить фамилию, – пошутила Розмари напоследок.

Он тяжело вздохнул.

– Ох, мама, иногда мне кажется, что я знаю, откуда это в Элле.

Когда прошло две недели, а от Бена не было никаких известий, Розмари подумала, что надо бы позвонить Бетси, узнать ее адрес и послать туда вещи Бена, которые остались в Уимблдоне. Она постоянно думала о нем, но из-за смерти кота какая-то часть ее существа восставала против него. Она разыгрывала мысленные сцены, готовясь к его следующему вторжению в ее жизнь. Слишком многое оставалось недосказанным. Дома никто не упоминал его имени. И Розмари ждала. В следующий раз она будет во всеоружии. Она не собирается устраивать сцену, просто скажет ему все, что должна была сказать, и попросит уйти. На этот раз навсегда.

Но каждую ночь Розмари прислушивалась, не подъезжает ли к дому его машина, не поворачивается ли ключ во входной двери, и сердце ее колотилось, как и раньше. Но теперь она не плакала. Улыбалась и шутила с друзьями, и только Фрэнсис пристально наблюдала за ней, гадая, долго ли продлится ее напускное спокойствие.

– Я действительно хочу положить этому конец, – объясняла Розмари подруге. – Просто мечтаю, чтобы он появился здесь как-нибудь ночью. Только для того, чтобы я могла отправить его обратно.

Фрэнсис сомневалась в ее твердости, но ничего не возражала. Она говорила:

– Надеюсь, этот ублюдок больше не появится.

Розмари только улыбалась. Она лучше знала Бена.

Однажды она легла спать раньше обычного. Около полуночи раздался телефонный звонок. Розмари так быстро вскочила с постели, что комната поплыла у нее перед глазами. Она сняла трубку, чувствуя, зная, что это Бен, и сразу же ее охватило возбуждение, которое вызвало в ней ненависть к самой себе.

– Да? – проговорила она в трубку.

– Это ты, Розмари? – До нее долетел голос с американским акцентом, и она тут же почувствовала глубокое разочарование.

– Том? – ответила она. – Том Вудз?

– Привет! Я только что сообразил, что уже поздно. Ты спала?

– Нет, я читала, – не задумываясь, солгала она. Теперь ее сердце билось ровно и спокойно.

– Завтра я буду в Лондоне, – продолжал Том. – Ужасно хочется тебя повидать. Это удобно?

Розмари на мгновение заколебалась, потом ответила:

– Да, конечно, это было бы чудесно.

Он явно обрадовался.

– У меня есть для тебя посылка от Марлен. Ты говорила, что в Англии этого не бывает.

– Те самые крекеры? – воскликнула она и засмеялась.

– Правильно. – По голосу Тома было ясно, что он улыбается, и она сразу вспомнила, как с ним легко.

– Буду очень рада тебя увидеть, – сказала она.

– Я тоже. Можно кое-что тебе подарить?

– Ни в коем случае. Спасибо, – твердо проговорила она.

– Встретимся у меня в отеле, хорошо?

– А где ты остановишься?

– В «Савое».

У нее сжалось сердце.

– В баре? – Она надеялась, что голос ее не выдал.

– Розмари, я буду ждать тебя в вестибюле. Ищи человека с пакетом.

Она снова рассмеялась:

– Около восьми?

– Отлично.

– Счастливого пути, Том.

Она не смогла сразу заснуть, включила телевизор, подложила под спину подушки. Подумала о том, что она скажет, если Бен вернется до субботы, и даже представила себе, что он ответит. Фрэнсис будет в восторге. Наконец она стала засыпать, прикидывая, стоит ли купить голубую шелковую блузку, и чувствуя себя немного глупо.

– Дура, – сказала она самой себе и закрыла глаза.