Умиротворение

Дыхание участилось, стыд превратился в кислоту, которая пустила корни в моих мыслях.

Прошлой ночью я была не настолько пьяна, чтобы не осознавать того, что делаю. Я была не настолько пьяна, поэтому сегодня с утра не страдала похмельем. Я была, в конце концов, не настолько пьяна, чтобы не пытаться его остановить.

Но я этого не сделала. Я не только не остановила, а очень даже участвовала и умоляла его продолжить.

Не раздумывая (я не могла рационально мыслить, когда злилась), я схватила его визитку, направившись к своим джинсам, которые все еще валялись на полу. Я вытащила пятьдесят долларов из переднего кармана, бросила джинсы на кровать и вышла из комнаты. Затем маршируя прошла через весь дом, выйдя в боковую дверь.

Пикап Джо стоял на подъездной дорожке.

У меня не было ни малейшего желания встречаться с ним лицом к лицу, но я твердо решила показать ему свое мнение.

Поэтому направилась к его почтовому ящику, но услышала музыку, доносившуюся из гаража, резко изменила направление, пройдя по его двору к его подъездной дорожке, тут же изменив свое решение по поводу встречи с ним. Я увидела, как открылась дверь гаража, откуда доносилась музыка. «Блэк Сабэф» играла громко, не гремела и не орала, как у Кензи Элиз, но эту группу точно было слышно.

В гараже находилась машина с поднятым капотом. Я не видела марку машины, видела только, как Джо склонился над ней, копошась с двигателем.

Я подошла к нему вплотную, он повернул голову в мою сторону, хотя его туловище оставалось согнутым над двигателем. И прежде, чем он успел произнести хотя бы слово, я бросила ему визитку и пятьдесят долларов. Они пролетели в воздухе, но я не стала дожидаться его реакции, также не сказав ни слова, даже не взглянув, куда они упали, развернулась и направилась прочь.

Далеко мне не удалось уйти. Железная рука схватила меня за плечо, и меня отдернуло назад.

— Что ты…? — Я не успела договорить свое возмущение, потому что он развернул меня к себе и потащил внутрь гаража. — Отпусти меня! — Воскликнула я, как только он потянулся и с яростью дернул за трос, отчего хорошо смазанная дверь гаража с грохотом упала вниз.

Мы были одни в темном гараже с его машиной и поющей группой «Блэк Сабэф».

Я и мой дурацкий характер.

— Убери от меня свои руку! — Выплюнула я ему, выкручиваясь из его хватки, он отпустил.

Он молча убрал руку с моей талии, только за тем, чтобы, как и вчера накрутить мои волосы на кулак, обхватив другой рукой меня за бедра, прижав к своему железному телу.

— Что ты…? — Я вздрогнула, как только его губы накрыли мои, наказывая, и этот поцелуй удивил меня, напугал и возбудил, потому что этот поцелуй был намного, намного сильнее тех, первых двух.

Я не хотела его, более того, я больше не ждала ничего подобного, не ожидала, что такое может произойти даже через миллион лет. На самом деле, потом уже анализируя эту ситуацию, я поняла, что слишком много сделала такого, что так все и произошло, слишком много и слишком часто я совершала нечто такое, что…, но в данный момент, я не знала, как такое возможно. Буквально секунду назад он целовал меня, а в следующую уже тащил к своей машине, дернув за стержень, на котором стоял вверх задранный капот, который тут же с грохотом рухнул вниз. Звук рухнувшего металла потряс меня настолько, что я одновременно испугалась и была шокирована, испытывая в то же время возбуждение, как только Джо задрал мою джинсовую юбку к талии, стянул трусики, и они упали на бетонный пол, обхватил меня за задницу и приподнял. Я машинально обвила ноги вокруг его бедер, он усадил меня на капот своей машины, задвигав рукой, расстегивая ширинку, мои руки почему-то моментально оказались под его футболкой, блуждая, как у маньячки, по его телу.

Потом он оказался внутри меня, начал трахать меня на капоте своей машины, трахал так, как и прошлой ночью, жестко, глубоко, грубо, и мне это нравилось. Я приподнимала бедра ему навстречу, обхватив его за задницу руками, поощряя и притягивая к себе, мой язык переплелся с его языком у меня во рту, усиливая нашу концовку.

Затем я кончила, не так сильно, как прошлой ночью, совсем по-другому — резче, быстрее, не лучше, но чертовски хорошо.

Его бедра еще долго после этого прижимались к моим, как я кончила. Он продолжал целовать меня, я же с силой прижимала его к себе, чувствуя его толчки, пока он не вошел до конца, не зарычал мне в рот, и вкус его рычания почти заставил меня снова кончить.

Он оставался внутри меня, когда меня вдруг осенило, что я снова дала себя трахнуть, но теперь уже на капоте его машины, у него в гараже. Я отвернулась от него. И он воспользовался этой возможностью, чтобы лизнуть мою шею, что, признаться, убило меня наповал, было так чертовски приятно, что по всему телу прошла дрожь.

Затем он вышел и рывком поставил меня на ноги.

Я демонстративно смотрела в сторону на пол, покачнулась, колени подогнулись от оргазма, он обхватил своими огромными руками меня за бедра, поддерживая. В его жесте появилось что-то… что-то непонятное — нежность, настолько не соответствующая Джо, настолько не-Джо, что я не могла этого вынести. Поэтому вырвалась из его рук, отступая, убрав волосы с лица, вне себя от унижения. Так далеко я никогда не заходила, я никогда не испытывала ничего подобного. Хотя одновременно чувствовала себя чертовски здорово, чувствовала себя, словно наэлектризованной, живой, хотя и ненавидела себя за это, но его я ненавидела за это больше.

Я наклонилась, подобрав трусики с пола, пытаясь привести мысли в порядок, думая только об одном, как бы побыстрее убраться отсюда. Я натянула трусики, одернула юбку и, не глядя в его сторону, быстро направилась к боковой двери.

У меня не получилось быстро выбраться из гаража. Рука обвилась вокруг моего живота, другая легла на грудь, меня опять притянуло к накаченному твердому торсу.

И его губы у моего уха прошептали:

— Я хочу, чтобы ты сегодня ночью была в моей постели, соседка.

Я отрицательно качнула головой, еле заметно и сердито, несмотря на то, что его слова прошли сквозь мое тело, обжигая, отчего соски набухли, между ног заныло, возвращая меня к тем ощущениям, которые были вчера ночью и к тому чувству пустоты, голода, хотя я только что менее пяти минут назад была с ним.

Я вырвалась из его объятий, распахнула дверь и выбежала, несясь прямиком к своему дому.

* * *

Я лежала на боку, свернувшись калачиком в семьсот пятьдесят пятой позе за ночь.

В комнате было темно, давно за полночь, и, хотя я почти не спала прошлой ночью, сейчас я тоже не могла заснуть.

Не находя себе места, я повернулась и взглянула на часы.

Час сорок семь утра.

Я закрыла глаза и прошептала:

— Черт побери.

Джо скорее всего находился в своей кровати в доме по соседству, может поджидал меня.

Начиная с десяти часов вечера, единственное, о чем я была в состоянии думать, скользнув в свою постель с книгой, в которой до сих пор не прочитала ни страницы, потому что была не в силах сосредоточиться, это именно об этом — пойти к нему или нет?

Мне не следовало к нему идти, я не должна этого делать, и я даже не хочу к нему направляться.

И соглашаясь со своими рациональными мыслями, я откинула одеяло и подошла к шкафу. Вытащила длинный шерстяной кардиган, пока мои мозги боролись сами с собой, а я накидывала его на плечи, выходя из комнаты.

Сначала я направилась в комнату Киры. Она спала крепко, как и я. Разбудить ее было невозможно, как и меня, по крайней мере, когда Тим был вместе с нами.

Я толкнула ее дверь и прошептала:

— Кира?

Посмотрела на ее кровать, ни движения.

Вошла в комнату. У нее была комната в передней части дома, комната Кейт располагалась между моей и холлом. Комната Киры была полностью девчачьей, не вычурной, заполненная розовыми, пурпурными тонами и ромашками, постерами с бойз-бэндами и вампирами-подростками из сериалов. Ее одежда была разбросана по полу, на столе был полный беспорядок. Занавески задернуты, но я разглядела темные волосы дочери на подушке. Волосы такие же, как у Тима. У наших двоих дочерей были темные волосы, как у Тима, а также глаза Тима, и такое же худощавое телосложение, как у Тима. Им повезло.

Я подавила желание погладить ее по волосам, поцеловать в щеку, поэтому тихо вышла из комнаты, пересекла холл, направляясь в комнату Кейт.

Кейт, как и Тим, спала очень чутко. Также беспокойно, как и Тим, а теперь и я.

Когда Тим был жив, я никогда не волновалась, даже во сне. У меня было такое чувство, что, если мы будем все вместе, ничто не способно причинить нам вреда. Мы выдержим все, переживем все удары судьбы и выстоим. И это было скорее связано с тем, что Тим заботился обо мне и дочерях. Это чувство испарилось, как только его не стало, потому что теперь не кому было заботиться обо всем, и еще потому что, мы больше никогда не будем вместе.

Я толкнула дверь. Комната Кейт ничем не отличалась от комнаты ее сестры. Стены были цвета шампанского с черными всплесками, исключение составляли плакаты на стенах. Я никогда не слышала этих групп, кем бы они ни были, на самом деле, они сами писали свою музыку и исполняли ее. На полу было чисто, все вещи были разложены по местам.

Я только успела прошептать ее имя, стоя рядом с кроватью.

— Кейт.

Я различала ее темные волосы на подушке, но она не пошевелилась.

А мне так хотелось, чтобы она проснулась, перевернулась на спину и сказала: «Мама, перестань вести себя как шлюха».

Но она спала, поэтому я тихонько вышла за дверь.

Я подошла к боковой кухонной двери и скользнула ногами в кроксы. Затем выключила сигнализацию. Взялась за ручку двери, и тут здравомыслящая, часть меня, ответственная мать победила. Я отпустила ручку двери и собиралась уже направиться к себе в спальню, но ноги сами собой понесли меня от двери спальни к раздвижной стеклянной двери кабинета. Я отперла ее, отодвинула в сторону и вышла на холодный ночной воздух. Прикрыв дверь, подошла к ступенькам, спустилась по ним на траву.

И повернула к дому Джо.

В темноте я спешила к его дому, зная, хотя понимала, что это неправильно, глупо, он, вероятно, уже спит.

Но ноги продолжали двигаться вперед.

Его терраса была шире, чем моя, выступала дальше, но не по всей длине дома, как у меня. Моя терраса заднего дворика была прямоугольной, его — квадратной. Ступеньки у меня были посередине, у него — сбоку, я взбежала по ним, считая их на ходу, всего было четыре, и оказалась у его раздвижной стеклянной двери.

В доме не горел свет. Если бы он поджидал меня, разве он бы не включил свет?

Конечно, бы включил, любой бы включил на его месте. Не может мужчина, сгребающий и убирающий снег на подъездной дорожке соседки, тайком встречающейся с ней, не включить при этом свет в своем доме. Сейчас, весь его дом был погружен в темноту.

В этом было что-то таинственное, но, скорее всего, он не захотел бы, чтобы я подвернула ногу в таких потемках, не так ли?

Конечно же он спит. Значит, мне стоит уйти.

Я развернулась и направилась к лестнице, к четырем ступенькам, сердце екнуло, как только я услышала, как открылась позади раздвижные двери, но мои ноги продолжали двигаться к лестнице. И я почти была уже у нее, когда меня обхватили за талию и притянули к теплому, высокому, твердому телу.

Его рокочущий голос прозвучал мне на ухо:

— Куда это ты собралась, соседка?

— Джо, — прошептала я дрожащим голосом, потому что другого сказать не могла.

Он убрал руку с моей талии, но ухватил меня за руку и потащил в дом. Отодвинув дверь, он повернулся, наклонился, подхватил меня за талию и колени, неся через гостиную, по коридору, затем повернул направо. Он донес меня до своей кровати и бросил на нее. Я один раз подпрыгнула, потому что не успела подпрыгнуть второй раз, он просто не дал такой возможности, потому что опустился всем телом на меня.

Он стал стаскивать мой кардиган с плеч.

— Я... — начала я.

— Заткнись, — оборвал он меня.

— Хорошо, — прошептала я.

И его губы оказались на моих.

* * *

Я на коленях стояла над Джо, его руки покоились на моих бедрах, прижимая меня к своему лицу.

Я изогнулась над ним, используя свой рот и руку на его прекрасном члене, пока его рот был на мне, но то, что он вытворял своим ртом между моих ног, лишало меня всяческой полной концентрации, поэтому я сдалась, Джо развернул меня основательно к себе и усадил меня обратно к себе на лицо.

И сейчас я выгнулась, потому что оргазм захлестнул меня. Джо притянул меня за бедра, продолжая работать своим ртом между моих ног, будто он никак не мог насытиться, тем самым, продлевая мой изысканный оргазм.

И Джо на этом не закончил, а продолжал облизывать меня, было так приятно, что мне пришлось наклониться к нему вперед и ухватиться за спинку кровати, иначе я бы рухнула прямиком на него.

Затем он меня переместил, не отпуская, просто я заскользила вниз по его телу, поэтому оказалась сверху, уткнувшись лбом ему в шею, пока его руки двигались по моей спине.

Но на этом он тоже не закончил, и это было для меня настолько шокирующим, словно он устанавливал новый рекорд. Я чувствовала, как он прижимается ко мне, и это тоже было невозможно. Как только я вошла (а, точнее, меня втянули в дом, отнесли и бросили на кровать), мы, как подростки, набросились друг на друга. Я уже испытала четыре оргазма, Джо — три. Я потеряла счет позам и своим ощущениям. Каждый раз, когда мы кончали, его руки и рот не отпускали меня, чувство пустоты возвращалось ко мне, и мне необходимо было его чем-то заполнить. Мне необходимо было утолить свой голод, который переполнял каждую мою клеточку, голод по нему. Я готова была сделать все, чтобы удовлетворить его, что и делала.

И при этом не ощущала смущения, как только мы оказались в его постели. Не чувствовала себя шлюхой, некудышной матерью, ужасным человеком. Меня мало беспокоила моя нагота или нравится ли ему то, что я делаю. Все было настолько естественно, будто я родилась в постели с Джо Кэллаханом, и для него это было также естественно, словно Джо Кэллахан родился в постели со мной.

Как только его рука скользнула по моим ребрам и обвилась вокруг груди, я подняла голову, чтобы поцеловать его, но мой взгляд упал на будильник.

— Черт, — прошептала я, скорее всего, это было первое слово, которое я произнесла с тех пор, как он схватил меня снаружи, кроме: «Джо», «быстрее», «сильнее», «дааааа» и «еще».

Джо почти ничего не говорил, но, с другой стороны, он использовал свой рот для совсем других целей, гораздо лучших целей.

Он тоже повернул голову и посмотрел на часы, потом на меня.

— Что?

— Мне нужно домой.

— Зачем?

— У меня две дочери.

— Разве они не проснуться к шести часам утра?

Я улыбнулась, и, как ни странно, его огромное разгоряченное тело замерло подо мной, а глаза тут же скользнули к моим губам.

— Хорошо, конечно, они не проснуться раньше, — ответила я. — Но у нас имеются слишком любопытные соседи.

Он перевел взгляд на мои глаза, рука передвинулась с груди на бока, потом прошлись по спите к волосам, он спросил:

— И?

— И, Тина Блэкстоун — стерва. Если она заметит, как я выхожу из твоего дома утром в ночной рубашке и кардигане, она начнет распускать слухи.

Он не ответил, но в этом не было необходимости, все отразилось на его лице.

Поэтому я сказала на его очередное:

— И?

— Я знаю, тебе все равно, но, как я уже сказала, у меня две дочки. И было бы совсем нехорошо, если бы Тина Блэкстоун начала распускать слухи. — Я подтянулась к его лицу и коснулась губами его губ, затем мягко произнесла:

— Поэтому я должна удти.

Его рука вцепилась мне в волосы, а подушечки пальцев впились мне в бедро всего на секунду, затем он ослабил хватку.

Но эта секунда имела значение.

Она чертовски много значила.

Я соскользнула с него и проползла по кровати, внезапно ощущая свою наготу. Повернувшись к нему спиной, натянула трусики, через голову натянула ночную рубашку. Накинула кардиган на плечи и одновременно скользнула в кроксы.

— Соседка, — позвал Джо, и я повернулась к нему. Он лежал на боку, положив голову на согнутую в локте руку, понятное дело, совсем не стесняясь своей наготы.

И я не могла винить его за это.

Его тело было гораздо красивее без одежды, чем в одежде. Его совершенное тело, как его лицо, не было омрачено шрамами, а наоборот, делало его еще более привлекательным. Его длинное, поджарое, мускулистое тело совсем не портил длинный, неровный белый шрам, который пересекал по диагонали его накаченный пресс и бугрящуюся с правой стороны грудь и плечо.

— Иди сюда, — тихо прорычал он.

Ноги сами понесли меня к нему, я уперлась коленом в кровать и наклонилась, а Джо сделал все остальное. Рука, лежащая на кровати, ухватила меня за голову и притянула меня к нему, так близко, что мои губы оказались на его губах.

— Я хочу, чтобы сегодня ночью ты вернулась, — приказал он.

Он хотел, чтобы я вернулась.

Я улыбнулась ему в губы.

И когда я это сделала, его глаза стали напряженными, а голова отклонилась назад. Я потеряла из виду его глаза, потому что закрыла свои, а он поцеловал меня так сильно, с открытым ртом и так долго, что приподнялся с кровати, обнял меня другой рукой и притянул к себе. Я приземлилась на него сверху, он перевернул меня спиной на кровать, продолжая целовать.

Его поцелуи были настолько хороши, что я совсем забыла, что собиралась уходить, пока его губы не оторвались от моих, и его голова не исчезла в моей шеи.

— Разве у нас нет любопытных соседей? — пробубнил он мне в шею.

— Черт! — Вскрикнула я, перевернула его на спину и вырвалась из его рук.

Я почти уже выбралась с кровати, но остановилась, положила руку на матрас, вторую на его щеку с шрамами, наклонилась и быстро поцеловала его.

Потом вскочила на ноги и, не оглядываясь, выбежала из комнаты по коридору через гостиную, через раздвижную стеклянную дверь прямиком к своему дому.

Я чувствовала себя так чертовски здорово, что вместо того, чтобы бежать, готова была медленно парить над землей.

* * *

День прошел медленно и слишком сладко, как патока.

Я хотела поспать, но, вернувшись домой от Джо, несмотря на то, что практически не спала две ночи подряд, была невероятно возбуждена, поэтому скорее всего заснуть не смогла бы.

Я сменила постельное белье, отправив его в стиральную машину. Составила список покупок продуктов. Оплатила счета. Приняла душ и привела себя в порядок, как делала всегда, даже после смерти Тима.

Тиму нравилось, когда я укладывала волосы феном. Ему нравилось, когда я красилась, особенно, когда я наносила еле заметный макияж. Тиму нравилось, когда я старательно выбирала одежду. Он говорил, что я самая сексуальная жена полицейского в истории, и он говорил это так, что я понимала, что он точно верит в то, что говорит и гордится этим фактом. Ему нравилось, когда я приходила в участок, он буквально становился ненормальным, когда его сослуживцы, другие полицейские говорили ему, что я привлекательная (или, по крайней мере, находили меня привлекательной). А поскольку я была его, так он мне сказал, у него было что-то прекрасное в жизни, благодаря мне, это он мне тоже сообщил. Никогда, ни разу, даже, когда мне было тяжело заниматься Кейт и Кирой, он ни разу не заставил меня почувствовать себя не красивой.

И после его смерти, я просто заставляла себя следить за собой — продолжать одеваться в наряды и делать макияж. Я это делала скорее для него, но также и для себя. Это был мой способ не сдаваться, потому что я хотела только одного, вернее, ничего — сдаться, сложить руки и признать себя побежденной.

Но именно в это утро я применила для всего немного больше усилий, чем обычно.

Во-первых, когда проснулись мои дочери, я приготовила им блинчики. Они занялись уборкой комнат, а я отправилась в продуктовый магазин. Я хотела приготовить свиные отбивные в панировке с рисом и приправами — любимые блюда Тима и Киры. Хотя приготовление заняло бы целую вечность, но это блюдо было бы в удовольствие, потому что Кейт его тоже любила. Хотя моим любимым блюдом и Кейт было ризотто с морепродуктами. Два этих блюда начались, как рецепты из журнала, но после многих лет экспериментов я сделала их еще лучше, поэтому считала своими. Они были моей фишкой, тем, чем еще мог похвастаться Тим перед своими коллегами. И еще — нашим садом, который был самый красивый в квартале (даже я могла это признать), а Тим также предполагал, что моя стряпня двух этих блюд была настоящей бомбой, поэтому свободно хвастался ими обоими. Ему нравилось приглашать гостей, своих сослуживцев и не только, у нас все время бывали гости, постоянно, но он всегда говорил, что приглашает он гостей, исключительно, чтобы похвастаться мной.

К сожалению, морепродукты были слишком дорогими, поэтому пришлось довольствоваться свиными отбивными.

И когда я отправилась в продуктовый магазин, то пикап Джо стоял на подъездной дорожке. А когда я вернулась, его уже там не было. И у меня почему-то желудок сжался от страха, отчего я почувствовала себя полной идиоткой. Разбирая сумки и выкладывая продукты в холодильник, пылесося, складывая одежду, загружая и выгружая стиральную и сушильную машины, гладя, я все время подходила к кухонному окну и выглядывала на подъездную дорожку, надеясь, что он вернулся.

Я хотела, чтобы он вернулся домой, ради меня. Несмотря на то, что у меня был секс только с Тимом за всю мою жизнь, в этом отношении я не была глупой дурочкой. Прекрасно понимая, что такой мужчина, как Джо Кэллахан, не будет просто так ждать женщину до двух часов ночи, не будет бросать ее на кровать и заниматься с ней сексом четыре часа подряд, не будет особенным образом, чисто интуитивно, реагировать на то, когда она заявляет ему, что ей следует пойти домой, потому что он хочет, чтобы она вернулась к нему ночью. Он не будет всего этого делать, если он не захочет всего этого, если он не хочет ее.

И я успокаивала себя тем, что он хочет меня. Не просто для траха, поскольку я была его соседкой, а что-то было большее во всем этом, такой я сделала вывод.

Мои горечь и унижение куда-то пропали, и им на смену пришло что-то другое. Что-то, чего я совсем не ожидала, по крайней мере не от Джо, черт возьми, ни от кого-то другого, но это что-то мне нравилось.

У нас с Тимом за все время нашего супружества был отличный секс. Я была для него не первой, у него была девушка до меня, но я стала его последней. Мы научили друг друга всему, что знали. Мы были открыты, честны, предприимчивы, секс был регулярным и частым, не по часам, а спонтанным, веселым, возбуждающим. У нас двоих был здоровый аппетит на этот счет, особенно у Тима, и ему нравилось, что я подходила под его аппетит не только в сексе (хотя этим он не хвастался перед своими сослуживцами, по крайней мере, он мне не говорил об этом).

Но мы никогда не занимались сексом на капоте машины, пока он секунду назад копался в двигателе, а затем переключался на меня, словно от этого зависело его существование. Он никогда не трахал меня в течение четырех часов подряд, как будто так изголодался, как и я, будто хотел насытиться, боясь, что все закончится, и он больше никогда этого не получит.

Теперь я все понимала. Боже, неужели?

Но после смерти Тима, я ничего не стала воспринимать как должное.

И в данной ситуации я хотела утолить свой голод.

Поэтому, когда отправилась на кухню, чтобы приготовить свиные отбивные, я, наконец, увидела пикап Джо на подъездной дорожке, внутри меня появилось электричество, словно подключили к розетке. Я ощущала его губы, руки, его член, входящий в меня, такие сильные были ощущения, что мне пришлось на несколько минут прислониться к стойке, чтобы остаться в вертикальном положении, потому что мои колени подогнулись.

Черт, он был как наркотик, я весь день мечтала о нем, только о нем и думала.

Я также поняла, высыпая сухари и специи в специальный пакет для готовки, что Джо мне нравится.

В конце концов, он убрал снег с моей подъездной дорожке. Он заметил, что я стала убирать снег, понял, что я бросила это занятие, отправившись присматривать за Кейт и Дэйном, поэтому решил убрать его за меня, обеспечив мне и моим девочкам безопасный выезд.

И он вспомнил разговор о презервативах. И хотя я решила, что это было ему не свойственно, но он все же попытался объяснить свое поведение с Кензи, что у него имелась веская причина злиться на нее, несмотря на то, что он зашел с ней слишком далеко, на мой взгляд. Он был вспыльчивым, настоящим мужчиной, она должна была это понять еще тогда, и не играть с ним в разные игры, но видно она не поняла. Она должна была догадаться и предвидеть такой поворот событий.

Сегодня он ждал меня, несмотря на позднее время, и не хотел, чтобы я не уходила от него.

Мне нравилось, что он был не разговорчив, нравилось, что все, что он хотел бы сказать, отражалось на его лице. Мне нравилось, что он такой огромный, может спокойно носить меня на руках, что он и делал, подхватил и усадил меня на сиденье в своем пикапе, это он тоже проделал. Мне нравилось, что мы занимались жестким и агрессивным, в какой-то мере, сексом, нравилось. И хотя я не была матерью его детей, а была женщиной, которую он хотел, и ясно дал мне это понять, это тоже мне нравилось.

И мне понравилось, что иногда он смотрел на меня и что-то странное отражалось в его глазах, что-то, что я не совсем понимала, но что бы это ни было, это непосредственно касалось меня.

И это было что-то хорошее.

Я чувствовала это.

Джо Кэллахан был полной противоположностью Тима Уинтерса, и, к моему шокирующему заключению, мне это нравилось. Я была не настолько глупа, чтобы решить, что после двух дней сумасшедшего секса, Джо может стать моей следующей любовью на всю оставшуюся жизнь. Нет, настолько глупой я не была. Но я хотела его, хотела погрузиться в наши отношения, понять, что происходит, и хотела этого я очень сильно.

И, если честно, готовя свиные отбивные, я не могла дождаться, когда снова окажусь в его постели, в его доме, когда снова вернусь к нему.

Дэйн пришел к нам на ужин на свиные отбивные, а потом помог Кейт вымыть посуду (еще одна галочка в графе «плюс» Дэйна), а затем они с Кейт устроились в креслах в кабинете, делая домашние задания. Я сидела с Кирой на диване в гостиной и читала книгу, а Кира смотрела телевизор, а я посматривала на Дэйна и Кейт.

Они были такие милые вместе. Дэйн был красивым парнем, и он хвалил мою прекрасную дочь. Он с нежностью обращался с Кейт. Мне нравилось, как он смотрел на нее, когда она что-то рассказывала ему, как будто ему хотелось слушать только ее. Но особенно мне нравилось, когда она не видела, а он смотрел на нее так, будто считал ее самой красивой среди всех, не в состоянии поверить своему счастью.

Ладно, ладно, мне нравился парень моей дочери. Я улыбнулась про себя, склонила голову над книгой, хотя за все время так и не прочитала ни слова, почувствовав, как у меня внутри все сжалось.

Мне оставалось подождать еще несколько часов.

* * *

Я надела нижнее белье пурпурного цвета, щедро украшенное черными кружевами. На самом деле, сзади трусики были полностью кружевными, спереди был треугольник с кружевной каймой. У чашечек бра был такой глубокий вырез, они тоже были украшены кружевом, что сквозь них можно было разглядеть соски. Однако дно чашечек и сами лямки бра были из пурпурного шелка.

Сверху я натянула черную атласную ночнушку без кружев и каких-либо украшений. У нее был низкий вырез, через который можно было увидеть лифчик, а также разрезы на бедрах по бокам, через которые можно было увидеть трусики, если я сделаю хотя бы движение.

Я купила этот комплект за две неделе до убийства Тима, и не надевала его ни разу. Я купила его для особого случая, например, для ночи, когда мы останемся с Тимом вдвоем, когда наши дочери останутся на ночь у его родителей. Тиму очень нравились все мои сексуальные трусики и ночные рубашки, и я взяла за правило покупать красивое белье, чтобы порадовать его.

После его смерти я собиралась выбросить все свое красивое нижнее белье.

Сейчас я была рад, что не сделала этого.

Поэтому натянула черный атласный халат, который подходил к ночной рубашке, не желая надевать халат Тима, когда отправлюсь к Джо. Халат Тима должен был оставаться дома, на двери ванной, когда я буду у Джо. Может, на улице и было прохладно, но Джо жил близко.

Прежде чем выйти из темной комнаты, я прикусила губу и повертела пальцами обручальные кольца. Я ни разу не задумалась, нужно ли их снять, но сейчас почему-то подумала, может стоит?

Мой взгляд упал на фотографию на прикроватной тумбочке, и я почувствовала, как что-то шевельнулось внутри, а затем утихомирилось. Боли не было. Почти полтора года я только и делал, что испытывала постоянную боль.

Такова была жизнь.

— Ты знаешь, что я всегда буду любить тебя, — прошептала я фотографии.

Фотография не ответила, но я знала, что Тим понял меня. Я бы тоже хотела, если бы ушла первой, а он остался жить, хотя это было бы полным отстоем, но… Я бы не хотела, чтобы он был один. Я бы хотела, чтобы он продолжил жить, ощущал бы себя полным сил, жил бы наполненной жизнью и нашел бы свое счастье.

Поэтому я не стала снимать обручальные кольца, я была не готова к таким переменам.

Я прошла через дом, погруженный в темноту. Время двигалось к полночи, но мои дочери еще не вернулись, я проверяла. Я отключила сигнализацию и посмотрела на гору обуви у двери. Некому было похвалить мой наряд, поэтому я решила не надевать обувь.

Я поспешила к раздвижной стеклянной двери, выходящей на внутренний дворик, открыла ее, проскользнула наружу, закрыла, а затем спрыгнув вниз по ступенькам, медленно пересекла двор, чувствуя, как весенняя роса холодит босые ноги.

Его дом был погружен в темноту, по периметру тоже не горел свет, но я не остановилась. Я взбежала по ступенькам на террасу Джо с внутренней стороны дома, и прежде чем добралась до последней ступеньки, раздвижная стеклянная дверь открылась.

Он стоял на пороге, голый по пояс, в джинсах, верхняя пуговица которых была расстегнута. У меня перехватило дыхание, и я замедлила шаг, подходя к нему.

Он не двинулся с места, когда я остановилась перед ним, и, затаив дыхание, наблюдала за его глазами, путешествующими по моему телу.

Затем его рука метнулась вперед, обхватив меня за талию, он втащил меня внутрь и закрыл дверь.

Его пальцы пробрались в мои волосы, он нагнулся так, что его лицо оказалось близко к моему.

— Детка, — прошептал он, — ты не надела туфли.

Он назвал меня «деткой»!

И он беспокоился, что у меня могли замерзнуть ноги.

Да, с ним определенно что-то происходило.

Я прислонилась к нему, опустив руки ему на шею.

— Я не нашла туфель, которые бы подошли к моему наряду, — тихо пояснила я.

Его рука сжала мой затылок, и я зачарованно смотрела во все глаза, как он улыбается. Я никогда не видела, не издалека, не близко, чтобы он улыбался, но это было чертовски потрясающе.

От его улыбки мой желудок ухнул вниз, но я была не в состоянии наслаждаться его улыбкой слишком долго, потому что он нажал рукой на мой затылок, потянув мою голову вверх, мне пришлось привстать на носочки, и он начал меня целовать.

* * *

Время на выбор нижнего белья было потрачено впустую. Джо оно понравилось, я поняла, потому что он зарычал, как только увидел его, но он не стал наслаждать моим видом в этом сексуальном белье, а очень быстро его снял.

Он был таким же ненасытным, как и прошлой ночью, энергичным, отчего я пришла к выводу, что скорее всего он поспал, чтобы набраться столько сил.

Я же не спала, поэтому после второго раунда, хотя я хотела еще заняться с ним сексом, но физически просто выдохлась. Поэтому соскользнув с его тела, прижалась к его боку, обхватив рукой его за живот и положив голову ему на плечо.

Он сжал пальцами мне бедро.

— Соседка? — позвал он.

— Хочу спать, — пробормотала я.

Он крепче сжал мое бедро, затем повернулся ко мне, моя голова соскользнула с его плеча на подушку, другой рукой он обнял меня за талию.

— Вайолет.

— Что? — Сонно прошептала я.

Он молчал, но я чувствовала, как напряглось все его тело.

Тогда запрокинула голову назад, посмотрев ему в глаза.

— Что, Джо?

— Никто не называет меня Джо.

— Разве тебя не так зовут?

— Ага, так.

— Тебе не нравится твое имя?

Он не ответил.

— Мне нравится твое имя Джо, — произнесла я, придвигаясь ближе.

Его руки сжались на мне.

Я поцеловала его у основания горла, положила голову на подушку и заснула.

3.

Закончил

Джо Кэллахан проснулся, прижимая к себе Вайолет обеими руками.

Такого никогда не было. Даже, если он приводил к себе домой женщину, что случалось крайне редко, женщина не оставалась на ночь. Чаще, когда он находился не в своей постели, он уходил после того, как все кончалось, независимо от того, насколько женщины предлагали и просили его остаться.

Он трахался, но на ночь с женщинами не оставался, без исключений.

Открыв глаза, он наклонил голову и увидел, как она зашевелилась на подушке. Он смотрел на ее лицо, она же смотрела ему в глаза.

Отлично, бл*дь, Боже, она была так прекрасна.

— Привет, — прошептала она таким же сонным голосом, как и ее чертовски сонное красивое лицо, и он почувствовал, как ее тихое приветствие отдалось у него в животе и в члене.

Он не ответил, она, казалось, не возражала, прижавшись к нему, уткнувшись лицом в его горло, скользнув рукой вверх по его груди, пальцами нежно пробежавшись по его подбородку.

Он почувствовал ее прикосновения своим животом и членом.

Это было ошибкой. Огромной, гребаной, гигантской ошибкой. Такой же, как Кензи, но гораздо хуже. Он понял это с той минуты, как вышвырнул Кензи из своего дома, повернулся к Вайолет, которая стояла перед ним в этих гребаных смешных резиновых сапогах, чертовски сексуальной ночной рубашке и поношенном халате, и понял, кто она такая, что на самом деле из себя представляет, но главное он понял, что хочет ее. Он понял это, когда шел через свой двор, пока она разгребала снег, пытаясь уговорить самого себя, чего никогда раньше не делал. Он понял это, когда сказал Колту, что отвезет ее домой, понял, что подведет ее к двери будет трахать, поэтому и стоял рядом с ней в баре, ожидая знаков с ее стороны, которые она бесконечно ему подкидывала, так чертовски мило выглядя, пока посасывала соломинку, а затем, Господи, завязывая стебель вишни своим чертовым языком. Он понял в ту же минуту, как только она откликнулась на его поцелуй, а затем просила более жестко и более грубо. Он понял, когда без контрольно трахал ее на капоте своего «мустанга» (Станге), все его мозги ушли в член. Он понял это, когда той первой ночью она шла по его двору, и он уложил ее в свою постель. Он понял это с первого раза, когда она взяла его член в рот, не в грязный, чертовый Господи, рот, а только настоящая женщина могла использовать так свой рот. Он понял, когда она кончала ему на лицо, без всяких запретов, и всякого дерьма, тогда она была неповторимой, она была его. Его. Вся его.

Но больше всего он понял это, когда в первый раз она улыбнулась ему.

Он понял, что это ошибка.

— Мне нужно идти, — пробормотала она ему в горло и откинула голову назад, немного приподнявшись, чтобы взглянуть ему в лицо, проведя пальцами по его подбородку.

Ей действительно нужно было уйти, скорее ему нужно было, чтобы она убралась отсюда, но он все еще не мог убрать с нее своих рук.

Затем она произнесла:

— Не хочешь прийти сегодня к нам на ужин?

Вот оно.

— Конец, — сказал он, наблюдая, как она моргнула.

— Что?

— Все конец, — повторил он, и она в замешательстве откинула голову на подушку.

— Извини, не понимаю…

— Было хорошо, соседка, но мы закончили.

Он почувствовал, как ее тело сжалось в его руках, и заторможенность, тягучесть сна и секса исчезли с ее лица, сменившись шоком и болью.

Его руки напряглись на ней.

— Закончили? — прошептала она, и в ее вопросе послышались шок и боль.

— Соседка... — начал он, но она вдруг резко задвигалась.

Вырвавшись из его рук, с такой скоростью переползла через него, что даже если бы он попытался, то не успел бы ее схватить.

Она натянула халат, не стала заморачиваться с нижним бельем и ночной рубашкой, даже не подняла их с пола.

— Вайолет, — позвал он, но она завязала пояс халата, а он наблюдал, как она выбегала из комнаты, а халат развевался у нее за спиной.

Он перекатился на спину и закрыл лицо руками, сильно прижав ладони к лицу, слушая, как открылась, а потом захлопнулась раздвижная стеклянная дверь.

Ему необходимо оставаться в постели и не преследовать ее. Острая боль резанула в животе. Единственный способ избавиться от этой боли — это, черт возьми, начать двигаться, последовать за ней, забрать ее и притащить к себе обратно.

Но он решил пережить эту боль, оставшись на месте.

Потом он перекатился на бок и почувствовал на подушке запах от ее, черт побери, волос.

4.

Торговый центр

Кэл едва успел захлопнуть дверцу своего пикапа, как услышал, что его кто-то зовет.

Он прошелся взглядом по дороге и увидел потного Колта, возвращающегося с пробежки и переходящего на шаг.

Колт дышал прерывисто, но не тяжело, он явно был в хорошей форме, несмотря на то, что был старше тридцати девятилетнего Кэла на шесть лет. Колт был крепкого телосложения, таким и оставался.

— Йо, — поздоровался Кэл.

— Мы можем поговорить?

Кэл внимательно посмотрел на Колта, потом кивнул и направился к своему дому, не глядя в сторону дома Вайолет. С того утра прошло две недели. Он уехал на следующий день и вернулся только что.

Они вошли в дом, Кэл подошел к холодильнику на кухне. Достал бутылку воды и бросил ее Колту, который точно ее поймал. Потом достал себе пива, открутил крышку, швырнул ее в открытое мусорное ведро.

— У нас проблема, — объявил Колт, отхлебнув воды.

— Вот как? — спросил Кэл, потягивая свое пиво.

— По соседству, — продолжал Колт, Кэл не удивился.

Тина Блэкстоун связалась с Кори Джонсом, этот союз был заключен в аду. Они были вместе какое-то время, но Кори время от времени возвращался к своей жене. Это было некрасиво, и могло перерасти в громкий скандал, хотя Кэла почти здесь не бывало, чтобы он услышал этот скандал. Кэл не удивился, что их отношения переросли в нечто, что Колт назвал проблемой. Тина была сукой, Кори — ублюдком.

— В чем дело? — Спросил Кэл.

— Вайолет, — ответил Колт, и Кэл почувствовал резкую боль в животе.

— Вайолет?!

Колт прислонился бедром к стойке, кивнул и сделал еще один глоток воды, на его лице было написано, что он не рад сообщать об этом.

— Мне позвонил детектив Барри Прайор из чикагской полиции.

Черт.

Он не хотел знать в чем дело, но все же спросил:

— Это касается Вайолет?

— Да, — кивнул Колт. — Прайор был напарником ее мужа.

Вот черт!

«Был» — прошедшее время, все оказывается чертовски плохо.

— Был?! — Вслух переспросил Кэл.

— Ее мужа замочили. Он расследовал дело местной большой шишки, подобрался слишком близко, они убрали его полтора года назад.

Кэл стиснул зубы и выглянул в окно. Он не видел ее дом с этого места, но все равно смотрел в окно, словно собирался разглядеть.

Ее муж был полицейским. Его убили. Теперь она была одна, разгребала свой чертовый снег и растила двух девочек-подростков.

Господи, мать твою, бл*дь.

— И это еще не конец, — сказал ему Колт, и Кэл перевел взгляд на друга.

— Что еще?

— Прайор говорит, что этот парень положил глаз на Вайолет.

Все тело Кэла напряглось. На нее можно, на Вайолет точно можно положить глаз. На нее мог положить глаз кто угодно. Он знал это, потому что он тоже положил на нее глаз.

— Положил на нее глаз?! — Тихо переспросил Кэл.

— Да, это плохие новости, парень. Этот ублюдок считает себя неприкасаемым. По-видимому, пока муж Вай расследовал делишки это мудака, он тем временем наводил справки о ее муже. И через него узнал о ней, она ему приглянулась, и он, если можно так выразиться, прикипел к ней. Прайор думает, что, скорее всего, именно поэтому этот парень решил замочить ее мужа.

— Ты, бл*дь, издеваешься надо мной!

Колт отрицательно покачал головой.

— Нет, — ответил он. — Он стал проявлять интерес к ее делам после убийства, ты можешь поверить в это дерьмо, отчетливо давая ей понять, что заинтересован в ней после того, как сам заказал убийство ее гребаного мужа. Он настолько ясно и отчетливо дал ей это понять, что его предложение попахивало ненормальностью, тогда она собрала вещи и забрала своих девочек, и уехала.

Кэл, не отрывая глаз от Колта, сделал еще глоток пива и заподозрил, что теперь он тоже выглядел таким же несчастным, как и Колт, но только гораздо более несчастнее.

Когда он опустил руку, то спросил:

— Он приезжал к нам в город?

— Нет, но Прайор хороший друг Вай и ее семьи. Она сказала своему брату, что через дорогу от нее живет коп, ее брат поговорил с Прайором, посоветовав позвонить мне и дать наводку за кем нам стоит следить, а кого оберегать. Вай уверена, что он сюда не сунется, но брат и Прайор думают, что он с ней еще не закончил.

Кэл провел языком по нижней губе и снова стиснул зубы.

Колт продолжал говорить:

— Нам нужно быть начеку, Кэл. Ты должен пойти и поговорить с ней. Я знаю, что у нее в доме установлена сигнализация, но эта сигнализация стояла там еще до ее переезда. Ты должен взглянуть на нее и посмотреть что, да как.

— Это невозможно, — ответил Кэл, и Колт уставился на него.

— Почему?

— Она не позволит мне взглянуть на свою систему сигнализации.

— Кэл, она классная женщина, и, наверное, будет благодарна тебе за это.

— Она не самая большая моя фанатка.

Глаза Кольта удивленно прищурились.

— Почему она не самая большая твоя фанатка, а?

Кэл не ответил, но глаз от Колта не отвел.

А потом увидел, как Колт весь подобрался, будто встал в стойку, готовясь к бою.

— Господи, ты ее трахнул?

Кэл по-прежнему молчал.

— Ты трахнул вдову копа? — Кольт с недоверием смотрел на него и начинал злиться, его можно было понять, он сам был копом, поэтому чувствовал такие потери, как никто другой.

— Я не знал, что она вдова полицейского.

— Черт, Кэл, у нее на лбу написано, что она пережила потерю, — отрезал Колт, явно разозлившись.

— Не твое дело, Колт, не суди об этом так.

— Это полный отстой.

Да, это был полный отстой. Потому что еще тогда, он все понял относительно нее. Он видел тоже дерьмо в глазах Вайолет, в выражении ее лица, в том, как она держалась, в ее безжизненном голосе, когда говорила, и, как и в чертовой Бонни, он хотел все это в ней изменить. Но у Бонни все было по-другому, ее жизнь начиналась не лучшим образом, но, в конце концов, все это оказалось ее собственным делом, а не навязанной трагедией, которую она сама же и создала. Он не смог изменить Бонни. Он пытался, но не смог. И он не хотел пробовать то же самое во второй раз, просто не хотел.

— Вытащи ее из дома как-нибудь, — сказал Кэл Колту. — Пригласи ее с Феб вместе с дочерями, дайте мне знать, когда она покинет свой дом, я осмотрю его и доложу все тебе. Ты можешь что-нибудь для них придумать с Чипом.

На этот раз Колт не ответил, просто пялился во все глаза на него.

— Я буду приглядывать за ней, — закончил Кэл.

Колт же решил вернуться к предыдущей теме.

— Ты закончил с ней?

— Что?

— Ты закончил с ней?! Вы, мать твою, закончили? — выплюнул Колт.

— Да.

Колт снова посмотрел на него, отрицательно качнув головой и сделав глоток воды.

Потом более внимательнее посмотрел на Кэла.

— Не мое дело, конечно, но, чувак, ты что, рехнулся?

Тело Кэла снова напряглось.

— Да, это не твое дело, Колт.

— Я уже знаю тебя какое-то время, Кэл, ты забыл?

— И опять хочу тебе напомнить, что это не твое дело.

— Она настолько милая и может быть забавной, когда забывает о грусти. Она хорошо относится к своим девочкам, отличная мама и чертовски великолепна. Ее задница почти так же хороша, как у Феб.

В этом Колт явно ошибался. Задница Вайолет была намного лучше задницы Феб. У Феб была отличная задница, но тело Вайолет было создано для того, чтобы мужчина хотел ее трахнуть, причем хотел с такой силой, что трудно было думать о чем-то другом.

Нет, дело было не только в этом, она была создана для того, чтобы мужчина хотел ее, и она была создана, все ее тело было создано, чтобы трахаться. Ее сиськи, ее задница, ее киска — это был настоящий рай.

— Я это заметил, — отметил Кэл.

— И все же ты трахнул ее и поставил точку?

Кэл начал злиться.

— Как я уже тебе сказал, это не твое дело.

И тут Колт допустил ошибку.

— Она не Бонни.

Кэл выпрямился, все его тело напряглось еще сильнее.

— Мы не будем говорить об этом.

Колт был не согласен с ним.

— Бонни уже в прошлом… и довольно давно.

— Колт, хватит, это не твое собачье дело, мать твою, — предупредил его Кэл, теряя терпение.

Колт уставился на него, плотно сжав губы и сердито глядя ему в глаза. Затем он покачал головой, давая тем самым понять, что считает Кэла придурком и идиотом. Это разозлило Кэла еще больше, но пытался держать себя в руках. Ему нравился Колт, он уважал его, долгое время жил напротив него, знал его еще до того, как тот поселился напротив него, по ту сторону улицы. Колт принимал участие со всем этим кошмаром Кэла. Кэл всегда любил и уважал его.

— Я дам тебе знать, когда ты сможешь проскользнуть к ней в дом, и буду признателен, если ты будешь все время начеку, — Колт тоже решил оставить эту тему.

Кэл кивнул.

Колт кивнул в ответ, поднял бутылку с водой в знак благодарности, сказав:

— Увидимся.

А потом он ушел.

Кэл поставил бутылку пива на стойку кухни и пошел во вторую спальню, которая была практически пустой. В ней стояла только давнишняя специальная кровать с тех пор, как его отец был болен и жил в этой комнате

Он раздвинул шторы и посмотрел в окно на дом Вайолет.

Ее мустанга не было, но «Фиеста» ее дочери стояла перед домом. Было четыре тридцать дня, Вайолет, скорее всего была на работе, ее дочери вернулись из школы, одни, и он понадеялся, что они включили сигнализацию, соединенную с дверьми и окнами, как только вернулись домой.

Наблюдая за ее домом, разные мысли теснились в его голове.

Итак, у Вайолет имеется придурок, одержимый ею, который убил ее мужа, а также сосед, трахнувший ее, а теперь поставивший точку.

Боже, но он чувствовал себя полным мудаком. Ему не следовало даже прикасаться к ней.

Он прошел через дом, открыл боковую дверь на кухне, на ходу сняв с крючка ключ. Потом открыл дверь гаража, где стоял его «Станг», стал рыться в ящиках с различным оборудованием. Все содержимое было полным дерьмом, вот почему оно лежала в ящиках, а не работало в системе сигнализации.

Он вернулся в дом, запер кухонную дверь и вышел через парадную.

Подошел к своему пикапу, сел за руль и отправился в Индианаполис.

* * *

На следующий день Кэл стоял во дворе Колта возле его GMC.

— Ты купился на это дерьмо? — Спросил Колт, подняв брови.

— Это самая новая система, Чип сможет с ней разобраться и ее установить, — ответил Кэл. — Не хватает нескольких деталей, но их скоро подвезут.

— Ты еще даже не осмотрел ее дом.

— Я бывал в ее доме, Колт, миллион раз, когда там жили еще Уильямсы. Я знаю, что нужно устанавливать и где.

Колт смотрел на него секунду, потом кивнул, спросив:

— Чип точно сможет установить твою систему?

Это был хороший вопрос. Кэл знал Чипа, единственного парня в городе, который устанавливал охранные системы и делал это хорошо. Но Кэл купил нечто более серьезное для Вайолет, обычные жители пригорода не могли себе позволить подобные охранные системы, мало того, они даже не знали об их существовании, но те, кто обычно платил ему за услуги, в качестве секьюрити, не только знали о существовании подобных систем, но и требовали именно их, поскольку нуждались в подобных сигнализациях при наличии больных ублюдков, которые вторгались в их жизнь. Чип похоже не сможет установить ее самостоятельно.

— Я буду устанавливать вместе с ним, ты уведешь Вайолет, а я ее установлю вместе с ним.

— Она не Кензи Элиз, Кэл, не звезда, она не сможет оплатить твою лучшую из лучших охранных систем, — заметил Колт.

— Я разберусь с Чипом.

Другими словами, он не собирался говорить об этом Колту, что Вайолет не заплатит ни хрена.

Колт еще раз внимательно посмотрел на него, а Кэл не отвел взгляда.

— Я поговорю с Вай, а потом с Чипом, — произнес Колт.

— Дай мне знать, — ответил Кэл. — У меня есть работа, от которой я не смогу отказаться, а это значит, что через несколько дней я снова уеду из города. Чип должен поставить ее на первое место в своем списке и установить ей все оборудование. И если мне нужно проникнуть будет в ее дом, то это должно произойти, как можно скорее.

— Понял, — Колт открыл дверцу своего GMC, добавив: — Пора в участок.

— Ага.

— Увидимся.

Кэл вздернул подбородок и отвернулся, пока Колт забирался в свой пикап. Он пересек его двор, не сводя глаз с дома Вайолет. Ее дочь стояла на подъездной дорожке, прислонившись задницей к дверце «Мустанга», припаркованного позади «Фиесты», не сводя с него глаз.

Черт побери, здорово.

Он пересек проезжую часть, прошел мимо дома Тины и был уже на полпути к дому Вайолет, когда ее дочь оказалась в конце подъездной дорожки, окликнув его:

— Привет, мистер Кэллахан.

Господи. Она называла его мистер Кэллахан.

Он вздернул подбородок.

— Мы собираемся поехать в торговый центр, — сообщила она ему, поскольку она обращалась к нему и была дочерью Вайолет, вместо того, чтобы пройти мимо нее, как он обычно делал, Кэл остановился.

Хотя он промолчал, но она восприняла его остановку, как знак, чтобы продолжить:

— Потом мы собираемся поужинать и пойти в кино. Мама решила потратить деньги дяди Сэма, которые он ей дал, когда гостил у нас.

Кэл никак не отреагировал на ее слова, ему хотелось убраться от их дома еще до того, как Вайолет выйдет на порог.

Он посмотрел на ее входную дверь, оценивая, сколько времени у него осталось, увидел вышедшую на улицу старшую дочь Вай, что, по его мнению, было хорошим сигналом двигаться дальше, но он почему-то этого не сделал. С любопытством он стал рассматривать девочек Вайолет.

Ни одна из них не была похожа на Вайолет. Они были хорошенькими, но не унаследовали ее густые золотисто-каштановые темные волосы, а также не унаследовали ее фигуры и ее зеленые глаза. Волосы у них были красивыми, густыми и длинные. Также были красивые глаза и вполне нормальная фигуры, но они были слишком худыми, и, хотя были молоды еще, он понял, что не будут такими фигуристыми, как их мать. Должно быть, они пошли в своего отца.

Для них это отстой. Да, они были хорошенькими, превращаясь в настоящих красавиц, но они не будут такими сногсшибательными, умопомрачительными, как их мать.

— Мы уже потратили подарочные карты дяди Сэма, — продолжала тараторить младшая, Кэл снова перевел на нее взгляд. — Кейт и я. Я накупила на дядины подарочные карты эти шорты и кучу других вещей. — Она показала на свои шорты, но Кэл смотрел не на ее шорты, а на дорогу, идущую к дому.

Там появилась Вайолет, одетая в ту самую милую, небольшую джинсовую юбку, плотно облегающую ее задницу и бедра, которая была на пару дюймов выше колен. Ту самую, в которой он трахал ее.

Господи.

Вайолет застыла, как вкопанная, с ключами в руке, с сумочкой, не донеся ее до плеча, рука замерла на полпути, перекидывая ремешок через плечо. Она смотрела на него, ее губы приоткрылись, лицо побледнело, глаза расширились, он полностью ощущал ее взгляд на себе и ее застывшее, напряженное тело, которое болью отзывалось в его груди, и ничего хорошего в этом не было, он ненавидел это чувство.

Она была в пурпурном цвете, она всегда была в пурпурном цвете. На этот раз на ней была светло-пурпурная блузка с короткими пышными рукавами, которая плотно облегала ее ребра с намеком на декольте, поскольку эта блузка плотно облегала ее сиськи. Волосы были распущены, длинные, не такие длинные, как у ее дочерей — каре, не доходящее до плеч. Они были блестящими и гладкими, но подстрижены каскадом. Он помнил на ощупь насколько они густые, мягкие, и у него зачесались руки, желая накрутить их на кулак.

Отвлекшись от этих мыслей, он окинул ее взглядом и уставился на туфли, тоже пурпурные, но на тон темнее верха, с двумя тонкими ремешками — один спереди, другой вокруг щиколотки, а также соединяющей перепонкой. Эта перепонка поднималась до середины щиколотки, и на ней красовался букетик цветов. Низкие туфли, без каблуков, но выглядела чертовски здорово на ней. Ему нравились женщины, с которыми он привык встречаться, которые носили шпильки, но эти туфли на Вайолет ему нравились больше, чем любые шпильки, которые ему довелось видеть за всю свою гребаную жизнь.

— Эй! — закричала ее младшая дочь, и его глаза впились в нее, он заметил, что она внимательно наблюдала за ним. Он также понял, что ее разговор с ним девочки-подростка был всего лишь игрой. Она заметила, как он смотрит на ее мать, и то, что ее младшая дочь сказала затем, подтвердило, что она была маленькой интриганкой. — Не хотите поехать с нами?

— Кира! — воскликнули в один голос старшая сестра, а Вайолет, буквально на взводе.

— Что? — спросила младшая, выглядя при этом, как невинный ангел, обернувшись к матери и сестре. — С нами весело. — Она посмотрела опять на Кэла и усмехнулась. — Мы девочки Уинтерс, и с нами куча веселья.

— Я уверена, что у мистера Кэллахана есть дела поважнее, чем поехать с нами в торговый центр, — заявила Вайолет, подходя к «мустангу», наконец, закинув сумочку на плечо.

— У вас, правда, есть дела поважнее, мистер Кэллахан? — спросила младшая.

Кэл молча перевел на нее взгляд. Младшая, явно, была занозой в заднице.

— Торговые центры — это крутяк, — заявила она ему.

Он промолчал главным образом потому, что был совсем другого мнения о торговых центрах.

— И мы собираемся поехать поужинать в «Чизкейк фэктори», там здорово.

— Кира, на полном серьезе, оставь мистера Кэллахана в покое, — приказала Вайолет. — Садись в машину.

Вайолет стояла в дверях с ключами в руке и смотрела на дочь. Старшая ее дочка стояла у другой двери без ключей, но ее поза и взгляд были точной копией матери.

— И мы собираемся посмотреть новый фильм с Николь Болтон. Он должен быть потрясающим, — продолжила младшая, полностью игнорируя свою мать.

— Кира! — Резко крикнула Вайолет, и ее голос заставил Кэла прийти в движение.

И он пришел в движение, приближаясь к Вайолет. Он не мог сказать почему это сделал, но когда он приблизился к ней, то заметил, как она напряглась, отчего его челюсть сжалась.

Он стоял перед ней, она запрокинула голову, смотря ему в лицо, в ее взгляде отражалась паника, чем он и воспользовался, выдернув ключи из ее руки.

— Я за рулем.

— Ура! — взвизгнула младшая.

— Что?! — Прошептала одними губами Вайолет.

— Отойди от двери, соседка. — Она моргнула, паника исчезла, на ее лице отразилось замешательство, но она осталась на месте. — Не смогу везти машину, если ты будешь сидеть у меня на коленях.

Она вздрогнула, ее замешательство испарилось, на лице явно читался гнев. Он уже видел раньше это выражение на ее лице, когда она швырнула ему визитную карточку и пятьдесят долларов. Ей не понравилось, если бы он сказал, что ее действия тогда и сейчас, оказывали на него возбуждающее воздействие.

— Почему мистер Кэллахан за рулем? — спросила старшая, и Кэл перевел взгляд на нее, отчего она тут же сделала несколько шагов назад, заметив, как младшая садилась в машину на заднее сиденье.

— Мистер Кэллахан... — начала было Вайолет, но Кэл перебил ее:

— Кэл, — поправил он, повернувшись к старшей, повторив: — Кэл.

— Мои дочери не называют взрослых прозвищами, — ледяным тоном ответила Вайолет, Кэл повернулся к ней, ее лицо выражало ледяной холод также, как и голос.

— Мы могли бы называть его дядя Кэл, — предложила младшая, подавшись вперед к водительскому сиденью, чтобы лучше видеть его и мать.

Господи. Дядя Кэл было намного хуже, чем мистер Кэллахан.

— Может мы уже поедем? Если мы сию минуту не тронемся, то не успеем к началу фильма и нам придется сократить время на покупки, — заявила старшая, выражая всем своим видом одновременно смирение и нетерпение, усевшись на заднее сиденье, вернув пассажирское сиденье на место.

— Да, или упустим шанс попробовать чизкейк в «Чизкейк фэктори», — произнесла младшая, не сводя с него глаз, — мне кажется, что это лучшая часть вечера.

Кэл посмотрел на Вайолет.

— Садись, соседка.

— Но…

Он наклонился к ней, она попятилась к двери машины, но он сделал вид, что не заметил, хотя почувствовал боль в груди, повторив:

— Садись, соседка.

Она пристально посмотрела ему в глаза, затем обошла его, стараясь не задеть. Он следил, как она обходила капот «мустанга», садясь в машину, хлопнув дверцей.

Кэл забрался на водительское сиденье, отрегулировав кресло под свой рост, потому что руль находился практически напротив его промежности. Вайолет была высокой, как и ее девочки, и была не похожа ни на одну из женщин, с которыми он привык встречаться, но она и близко не подходила под его рост.

Он закрыл дверцу, устроившись поудобнее в салоне. Новые «мустанги» были хорошими, но не такими уж хорошими, как его 68 GT, но все же хорошими. Он понял, что Вайолет разбирается в машинах не хуже, чем в одежде, обуви, нижнем белье и ночных рубашках.

Он вставил ключ в замок зажигания и повернул, машина взревела, он дал задний ход и выехал с ее подъездной дорожки.

— Эй, Кэл, ты знаешь кого-нибудь из Бакли Бойз? — спросила у него из-за спины младшая, Кира.

— То, чем он занимается, Кира, не означает, что он должен знать всех звезд, — сообщила старшая, Кейт, своей сестре.

— Знаю, — ответил Кэл и услышал, как девушки на заднем сиденье затаили дыхание.

Он знал Бакли Бойз. Они были настоящими маленькими засранцами, бандой мальчишек, пять братьев, которые думали, что солнце всходит у них из задниц. Они заплатили огромные деньги, и он взялся за особую работу, снова возглавив отряд телохранителей, охраняя их на различных мероприятиях. Каждый из них и все вместе, они были такой гребаной занозой в заднице, что он отказался от следующего раза, когда их менеджер позвонил ему.

— Правда? — Выдохнула Кира.

— Да, — ответил Кэл.

— И какие они? — Спросила Кира.

— Ты не захочешь узнать, — ответил Кэл.

— Нет, правда, хочу. Я, действительно, хочу узнать, — сказала она ему, и ее голос звучал так, будто она, действительно, хотела.

Он попытался подобрать слова, чтобы объяснить ей, не используя «мудаки», «ублюдки» или «придурки», и другие хлесткие выражения.

— Если бы ты их встретила, ты бы столько о них не думала. — Его слова были встречены молчанием, поэтому остановившись на светофоре, Кэл спросил:

— Мне нужен адрес, куда мы едем.

— Кейстоун на перекрестке, — ответила Кейт, и Кэл посмотрел направо, в ту сторону, где сидела Вайолет, крепко сжав сумочку на коленях, у нее даже побелели костяшки пальцев, отвернувшись от него, она смотрела в боковое окно.

Ей не нравилось, что он сидел за рулем ее машины, с ее девочками и с ней. Он знал это так же хорошо, как знал то, что не должен находиться здесь, вместе с ней.

Но он почему-то сидел на водительском сиденье ее гребанной машины, хотя при этом понятия не имел, почему. За исключением того, что в ее жизни присутствовал какой-то мудак, который убил ее мужа, а теперь хотел заполучить ее, и Кэлу совсем не нравилась эта идея, что Вайолет со своими дочерьми отправиться в торговый центр, потом на ужин и в кино без охраны.

Итак, поэтому он сидел рядом с ней, на водительском сиденье.

— Точно, — пробормотал он, включая передачу и, повернув в сторону Кейстоун на перекрестке.

— Меуди, ты собираешься зайти в «Лаки»? — Спросила Кейт у матери.

— Нет, детка, — тихо ответила Вайолет, и у Кэла отразились ее слова в груди и в животе. Не болезненно, а как ностальгия, настолько сильная ностальгия, что его рука невольно сжала сильнее руль.

Он вспомнил, как давным-давно таким же голосом обращалась к нему мать. Ее дочерям несказанно повезло, подумал он, что у Вайолет был такой мягкий голос, когда она называла их «детками»

Черт возьми, и как бы отец их не называл, по сравнению с ее голосом, это было ничто.

— Почему нет? — Спросила Кира.

— Не мое, — ответила Вайолет.

— Ты будешь выглядеть сексуально в одежде от «Лаки», — объявила Кира, а затем спросила: — Тебе не кажется, Кэл? — Он понятия не имел, о чем она говорит.

Но он не успел ничего ответить, вместо него ответила Вайолет.

— Мистер Кэллахан.

— Они могут называть меня Кэл, — заявил Кэл.

— Они не должны называть тебя Кэлом, — возразила Вайолет.

Он посмотрел на нее, она повернула к нему голову, затем снова посмотрел на дорогу.

— Почему не должны?

— Они обязаны обращаться к старшим с уважением.

— Мне не нравится мистер Кэллахан, — заявил Кэл.

— Тогда мы будем называть вас дядя Кэл, — вставила Кира.

— Кира... — начала Вайолет.

— Кэл подойдет лучше, — отрезал Кэл, совсем не желая, чтобы его называли дядей Кэлом.

— Джо, они не должны называть тебя Кэлом, — повторила Вайолет.

Вот оно. Джо.

Он не ощутил, как ее «Джо» отразилось болью в груди и в животе, потому что ее «Джо» тут же отразилось в его члене, который дернулся.

Его отца тоже звали Джо, поэтому буквально с самого рождения все называли его Кэлом. По словам отца, это прозвище ему придумала мама.

Но Бонни тоже называла его Джо. Она была единственной, кто знал его имя. И первый раз, когда Вайолет назвала его так, его это раздражало, но потом ему начало нравиться, главным образом потому, что она стонала его имя, когда его член находился внутри нее, а ее сосок у него во рту или его язык ласкал ее клитор. И ему до сих пор нравилось это, потому что напоминало об этом.

— Ты зовешь его Джо? — Спросила Кейт, вступая в разговор. — Я думала, что все называют его Кэл.

Кейт, скорее всего, слышала кое-что о нем в школе, что именно Кэлу было наплевать, если честно, для него это было не ново.

Вайолет не ответила. Снова выглянув в боковое окно.

— Мы можем называть вас Джо? — Спросила Кира.

— Нет, — тут же ответила Вайолет.

— Конечно, — вставил Кэл, и, хоть убейте, он опять не понял, почему согласился.

— Круто! Тогда вы будите Джо, — решила Кира.

— Мне нравится Джо, Джо — классное имя, — пробормотала Кейт.

Вайолет вздохнула. И это означало, что она сдалась, и это также означало, что она давала слабину со своими девочками. Он задумался, всегда ли она сдавалась со своими дочерьми, или это стало происходить после убийства мужа. Он решил, что в результате последнего.

Всю оставшуюся дорогу Кира болтала с Кейт, которая время от времени что-то отвечала, Кэл и Вайолет молчали. С другой стороны, Кейт могла ничего не отвечать Кире, потому что та была болтушкой.

Они добрались до торгового центра, Кэл припарковал машину и вышел, сдвинув сиденье для Киры, которая выбралась с потрясающей грацией, присущей только девочкам-подросткам. Захлопнув за ней дверцу, он посмотрел поверх крыши, Вайолет и Кейт тоже вышли из машины. Как только Вайолет захлопнула дверь, Кира подбежала к сестре, обняла ее за плечи, и они поспешили в торговый центр. Очевидно, что шопинг был любимым их занятием. Словно они были сделаны из металла, а торговый центр был мощным магнитом, притягивающим их.

Вайолет, даже не взглянув в его сторону, медленно направившись к зданию.

Кэл последовал за ней.

— Соседка…

Внезапно она остановилась и подняла на него голову.

— Я видела, как ты разговаривал с Колтом.

Ее голос звучал тихо, не мягко, а обвиняя.

Прежде чем он успел ответить, она продолжила:

— Я знаю, что ты знаешь.

— Знаю, — подтвердил он.

Она подавила дрожь и продолжила:

— Тебя это не касается, ты не должен присматривать за нами.

— Вайолет…

— Это не твоя забота.

Она была права, это была не его забота и работа, но это не означало, что он не собирался этого делать. Он промолчал, просто продолжая смотреть на нее.

— Ты поехал с нами, потому что Кира очень общительная, она считает своим долгом подружиться со всеми в радиусе двадцати миль. Она скучает по дому, у нее осталось там много друзей. Она пытается восстановить свои потери, — сообщила Вайолет, хотя по ему мнению она ошибалась. Его позвала Кира, потому что ее дочь очень ее любила и понимала, что Вайолет тоскует по мужу, Кира стала искать для нее его замену, чтобы мама постоянно не чувствовала боли и тоски. То же самое он делал для своего отца, когда умерла мама. Но это не помогло, хотя он и пытался.

Этого Кэл ей тоже не сказал.

— Мы посетим торговый центр... — она указала на торговый центр, — а потом отправимся домой, и ты исчезнешь, как только мы приедем. Ты будешь водить свой блестящий «Форд» пикап, и на этом все. Да?

— Нет.

Он увидел, как дернулось ее тело, и она уставилась на него.

Потом повторила:

— Нет?!

— Колт дал мне понять, что твоя ситуация дошла до крайности.

— Это не твое дело.

— Ты моя соседка.

— Это все равно не твое дело.

— У тебя есть две дочери.

Он заметил, как она сглотнула, и что-то отразилось на ее лице, потом она тут же скрыла свои чувства.

Страх.

Кэл тоже почувствовал, как сковало его грудь от ее страха.

— Это мое дело, соседка, люди платят мне кучу денег, чтобы я их охранял, — сказал он ей.

— Может, это и твоя работа, Джо, но это не твое дело.

Он наклонился к ней, но она не сдвинулась с места, глядя на него снизу-вверх.

— Мой член был в тебе, — тихо напомнил он и увидел, как краска залила ее щеки, она открыла было рот, чтобы заговорить, но он продолжил: — Значит, это мое дело.

— Это смешно, — прошипела она в ответ.

— Нет, черт возьми, это точно не смешно.

— Мне не нужна твоя помощь.

— Наоборот, очень нужна.

— Джо…

— Очень сильно нужна.

— Черт возьми, Джо!...

Она замолчала, он схватил ее за руку и потащил за собой.

Девочки стояли в дверях торгового центра и пялились на них, как только они оказались перед входом, Вайолет вырвала свою руку из его ладони.

Кэл не сопротивлялся. В конце концов, он решил присматривать за ней и ее дочерьми, а не начинать новые отношения с их матерью.

Они вошли в торговый центр, и, хотя Вайолет сказала, что не собирается идти в «Лаки», но направилась именно туда.

Она остановилась перед магазином, взглянула на дочерей и заявила:

— У вас на двоих есть триста долларов, вы можете потратить их здесь.

Кэл подумал, что девочки встретят новость радостными криками, но почему-то они молчали. Они смотрели на мать, не двигаясь и не говоря ни слова. Кира даже вывернула под странным углом ногу, испытывая дискомфорт.

— Эй? — позвала Вайолет. — Вы меня слышали?

— Эти деньги на тебя, — сказала Кейт матери.

— Да, и я отдаю их вам, — ответила Вайолет.

— Дедушка дал эти деньги дяде Сэму, чтобы ты потратила их на себя, — вставила Кира.

— Он дал мне их, чтобы я сделала с ними то, что захочу, я и делаю, — ответила Вайолет дочери.

— Мы уже потратили свои деньги, — твердо заявила Кейт.

— Так потратьте и эти, — еще тверже ответила Вайолет.

Девочки молчали, но не двинулись с места.

Они переглянулись, сцепившись в молчаливой схватке с матерью. Кэлу было интересно, кто победит, но если бы он решил поспорить на деньги, то поставил бы на Кейт и Киру.

Наблюдая за молчаливым противостоянием, он решил, что дочери Вайолет ему нравятся.

— Знаю! — Внезапно воскликнула Кира, нарушая напряженное молчание. — Я буду твоим личным стилистом! — Она прыгнула вперед, схватила мать за руку, развернувшись к Кэлу и Кейт. — Ребята, идите за кофе. Я подберу Мамалишез убийственные вещи!

— Кира... — начала Вайолет, но Кэл тут же повернулся к Кейт.

— Пошли, — сказал он, кивнув в другую сторону, не дождался, когда Кейт утвердительно согласно кивнула в ответ, направившись в сторону кофе-шопа.

Кэл последовал за ней, затем догнал и пошел рядом, пока она двигалась в сторону кофейни. Она знала этот торговый центр как свои пять пальцев и явно частенько пила здесь кофе.

Она ничего не говорила и не вела себя так, будто ей было неудобно за сцену, но похоже ей и не было неловко. Кэл ошибался, что дочери Вайолет ничего не получили от нее в наследство. Они обладали такими же взглядами на жизнь, как и она, а также получили от нее — ее природную грацию.

Они остановились перед прилавком, Кейт заказала кофе с наполнителями и всякой чушью, и нерешительно посмотрела на него.

— Кофе, — ответил он.

— Американо? — спросил клерк.

— Неважно, просто кофе.

Парень смутился, затем все же собрался с духом и спросил:

— Оставить место для сливок?

Кэл уставился на него так, что он заволновался, наклонил голову к кассе и начал нажимать разные кнопки. Потом схватил бумажный стаканчик, что-то написал на нем и поставил рядом с большой кофемашиной.

Он услышал тихий смешок Кейт и посмотрел на нее, понимая, что снова ошибся. Дочери Вайолет были не просто хорошенькими. Улыбающаяся Кейт была более, чем хорошенькая. Она не выбивала воздух из груди своей красотой, но в ней присутствовало что-то, что-то прекрасное, и это было просто отлично.

Кейт потянулась за сумочкой, но Кэл пробормотал:

— Я плачу.

Она посмотрела на него и сжала губы, пока он расплачивался.

Они подошли к другому концу стойки, ожидая, когда перед ними поставят стаканчики с кофе.

Вежливо Кейт произнесла, забирая стаканчики:

— Сливки и сахар вон там.

— Я пью черный.

— О, — прошептала она, кивнув, повернулась и направилась на выход.

На полпути, она робко сказала:

— Я дружу с Дэйном Гордоном.

Он знал об этом. Паренька Гордона он тоже знал. Симпатичный парень, крепкий орешек. Ходили слухи, что его уже готовы пригласить к себе многие колледжи, хотя он еще учился в старших классах. Кейт повысила свою успеваемость с ним, но Гордон, скорее всего, чувствовал кое-что к Кейт и в этом он не был не прав.

— И? — Подсказал Кэл, когда она замолчала.

— Он, ну... он думает, что ты бомба.

Кэл не ответил. Он знал, что многие подростки в городе думают именно так, потому что он знал много известных людей — звезд, но его работа была далеко не гламурной.

Она продолжила:

— Он говорит, что хотел бы заниматься тем, как и ты, после школы.

— Перед ним открыты все двери, но ему нужно сначала пойти в колледж.

Она утвердительно кивнула.

— Он думает, что пойдет в колледж, но... может начнет заниматься тем, чем и ты… потом.

— Умно.

Она резко повернула голову, улыбнулась ему, и он понял, что опять ошибался на ее счет. У нее была улыбка ее матери, которая отдавалась болью в его груди, и теперь опять.

— Мне платят хорошие деньги, девочка, я не жалуюсь, но люди, за которыми я присматриваю, настоящие занозы в заднице, — честно сказал он ей.

— Ты поговоришь с ним? — спросила она немного застенчиво, но она все же набралась смелости, чтобы задать ему этот вопрос, потому что ей явно нравился этот парень.

Вот, по его мнению, куда все могло зайти, ему явно не стоило этого делать, явно не стоило ехать вместе с ними, не стоило и разговаривать с ее парнем, но он собирался. Вайолет разозлится, он не хотел влезать в их жизнь, но все равно влез.

— Когда увидишь мой пикап на подъездной дорожке, и Гордон будет рядом, дай знать.

Это подарило ему еще одну ее улыбку, и она прошептала:

— Спасибо.

Как только они вошли в магазин, Кира набросилась на них, с кучей одежды в руках.

— Я тоже готова быть твоим личным стилистом! — заявила она ему, ее глаза сияли счастьем. — Я нашла кучу одежды, которая смотрелась бы на тебе просто убийственно. — Она посмотрела на кучу в своих руках и пробормотала: — Надеюсь, я не ошиблась с размером, — она снова задрала на него голову. — Мне помогли парни-клерки, они видели тебя и подсказали мне.

Господи. Он не собирался себе что-то покупать. Все, что было на нем и дома, он купил в магазине «Левис», кроме кожаной куртки, которую купила ему Бонни. Тогда он вошел в магазин, взял куртку, не примеряя, и вышел к чертовой матери. Он ходил по магазинам не чаще раз в три года.

— Кира, я не уверена, что Джо любит ходить по магазинам, — мудро поделилась Кейт с сестрой.

— Но эта одежда потрясающая. Некоторые рубашки подойдут к цвету его глаз, — ответила Кира.

Кэл посмотрел на кучу одежды у нее в руках, потом ей в глаза.

— Девочка, я ношу только черное и джинсы.

В отличие от любого другого человека на земле, услышав его тон, все давно бы молча удалились и перестали его доставить, но не Кира.

— Но джинсы «Лаки» — самые лучшие.

— Я ношу ливайсы.

— Но ты даже не попытался их примерить.

— Кира, он сказал, что носит джинсы другой марки, — вставила Кейт.

— Что происходит? — Спросила Вайолет, и все повернули головы к ней.

Он снова ошибся, на этот раз насчет одежды. На Вайолет была обтягивающая пурпурная танк-майка с глубоким вырезом и джинсы, которые так чертовски возбуждающе сидели на ней, обтягивая все нужные места, что у него зачесались руки, желая прикоснуться, чтобы снять эти джинсы.

— Боже мой, Мамалишез! — Завизжала Кира. — Я должна купить тебе такие танки разных цветов.

В этом она тоже не ошиблась.

— Эти джинсы выглядят очень сексуально на тебе, мам, — заметила Кейт со счастливой улыбкой.

Она тоже в этом не ошиблась.

Вайолет повернулась и посмотрела на бирку, потом перевела взгляд на дочерей.

— За такую цену я могла бы купить машину.

— Они вечные, — сообщила Кира матери.

— Может, и так, милая, но... — начала Вайолет.

— Ты не будешь за нее платить, соседка, я куплю эту одежду для тебя, — вступил в разговор Кэл.

Все трое повернули к нему голову и уставились на него, Вайолет с румянцем на щеках, Кира с широченной улыбкой (такой же как у ее матери, хотя Кэл никогда не видел, чтобы Вайолет так широко и мило улыбалась), а Кейт с удивлением на лице.

Вайолет первой стряхнула оцепенение.

— Джо…

Он прервал ее:

— Выглядит все неплохо.

— Но…

— Покупаю.

— Не думаю…

Он наклонился и понизил голос.

— Серьезно, соседка, бл*дь, покупаю. Выглядит неплохо.

Он видел, как она прикрыла глаза, и, глядя на выражение ее лица, пожалел, что не сдержался, не сдержал свой гребаный рот на замке.

Когда она снова открыла глаза, в них не отражалось ничего.

Голос звучал мягко, когда она попросила:

— Ты не мог бы не произносить слово на букву «б» перед моими дочерьми?

Прежде чем он успел ответить, в разговор вступила Кейт:

— Все в порядке, Джо, в школе часто сбрасывают Ф-бомбу, — заверила его Кейт и, прежде чем Вайолет успела что-либо сказать, повернулась к матери. — Мам, Джо прав, ты должна все это купить. Выглядит, действительно, классно на тебе.

Вайолет глубоко вздохнула и кивнула.

— Хорошо, детка, я возьму.

— Пойду принесу еще майки-танки, — сказала Кира, бросая одежду, которую она выбрала для Кэла, на руки сестры, которая держала два стаканчика кофе. — Примерочные там. Джинсы идеальные, их можно носить все время — летом, зимой с топами и кардиганами... — ее голос удалялся, она отправилась в глубь магазина, за майками.

— Хочешь, я верну вещи назад, Джо? — Тихо спросила Кейт, и он кивнул.

Потом, подумав, пробормотал:

— Спасибо, девочка.

— Без проблем, — прошептала Кейт и ушла.

Вайолет подняла на него глаза.

— Твой, — он протянул ей стаканчик кофе.

Она посмотрела на него в замешательстве, взяла у него стаканчик, пробормотав спасибо.

И тоже пошла к примерочной.

Кэл смотрел ей вслед.

А потом задумался, ходил ли вместе с ней и детьми ее муж по магазинам. Интересно, размышлял он, стоял ли ее муж так же, как и он, в каком-нибудь магазине со стаканчиком кофе, ожидая, пока его девушки примерят все, что выбрали? И раздражало его это ожидание, потому что, черт побери, веселого здесь было мало, за исключением момента, когда Вайолет вышла из примерочной такой чертовски сексуальной и красивой, что все это чертовое ожидание стоило того.

Потом Кэл задумался, если бы кто-нибудь сказал бы ее мужу, что в конце концов, его замочат, он бы стал ждать своих девочек, проявляя нетерпение, пока они примеряли все то, что выбрали. И Кэл решил, что нет, что похоже ее муж не был засранцем, поэтому и он не будет. Похоже ее муж ходил со своими девочками по магазинам, водил их ужинать и в кино каждый гребаный выходной.

Кэл подошел к стойке с кассой и облокотился на нее, поджидая Вайолет с дочерьми. Клерков как ветром сдуло, что частенько случалось, потому что Кэл был огромным и навевал страх, такой уж он был. Его это не беспокоило. Это было своеобразным бонусом к его профессии.

Он сделал глоток кофе и отметил, где находились в магазине дочери Вайолет, а также под дверью примерочной заметил выглядывавшие ноги Вайолет. Он держал их в поле своего зрения, хотя в основном прислушивался к их голосам, точно слыша их слова и возгласы, осматривая магазин и торговый центр через стеклянные двери.

Никакой угрозы он не чувствовал, сказывался многолетний опыт.

Потом он снова нашел их глазами и нетерпеливо стал ждать, потому что то, чем они занимались, роясь среди вещей, для него было совсем не весело.

* * *

Кэл остановил мустанг Вайолет на ее подъездной дорожке.

После того, как она купила джинсы, еще одну короткую юбку, которую Кира заставила ее примерить (она тоже было милой, хотя и не такой, как джинсы) и четыре одинаковых майки разных цветов.

После того, как ее дочери затащили ее вместе с ним в обувной магазин, который стал настоящей пыткой по сравнению с магазином джинсов, учитывая, что Вайолет примерила по крайней мере двенадцать пар обуви. В конце концов, она купила пару босоножек на высоких каблуках, которые поклялась не надевать, но обе ее дочери заявили, что она должна иметь такие туфли. И снова ее дочери не ошиблись. Босоножки были чертовски сексуальными.

Он припарковал ее мустанг перед ее домом, после ужина, который закончился ссорой, второй, после его разговора с Вайолет на стоянке, учитывая, что он решил заплатить за ужин, а она ясно дала ему понять, что не хочет. Она четко высказала свою точку зрения, устроив не громкую истерику прямо перед дочерьми и официантом. Кира, которой следовало податься в дипломаты, предложила маме заплатить за билет Кэла в кино и попкорн, чтобы сравнять счет. Вайолет сдалась, Кэл согласился, но только потому, что не собирался есть попкорн.

И после чертовски скучной романтической комедии, которую обе девушки-подростка объявили лучшим фильмом года, главным образом потому, что им понравилась одежда Николь Болтон, и они решили, что актер, игравший ее любовника, был великолепен. Кэл и Вайолет хранили молчание по поводу этого, но, опять же, потому, что просто не могли вставить слово, даже Кейт не умолкала по поводу фильма.

Кэл припарковался, выключил зажигание, открыл дверцу, вылез из «Мустанга», подвинул сиденье, чтобы вышла Кира.

— Спасибо, Джо! — выскочив из машины, она запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — И спасибо за ужин.

Кэл молча, кивнул, отчего его подбородок опустился вниз.

Она пододвинулась поближе к нему и заговорщически прошептала:

— Признайся, что было весело.

Кэл не мог сказать, что это было весело, но он мог сказать, что это было далеко не скучно, за исключением фильма.

Не дожидаясь ответа, Кира развернулась и помчалась к боковой двери на кухню.

Кейт последовала за ней, неся сумки с покупками матери и свои, крикнув:

— Спасибо за ужин, Джо.

Кэл приподнял подбородок, она помахала ему рукой, потом тоже побежала к боковой двери и исчезла в доме.

Вайолет подошла к нему.

Она подняла руку, ладонью вверх.

— Мои ключи от машины.

Кэл не отдал ей ключи.

Вместо этого, он посмотрел ей в глаза и сказал:

— То, что я скажу сейчас, будет тебя бесить.

Он увидел, как она поджала губы и напряглась, потом спросила:

— Что?

Он не стал медлить.

— Колт собирается поговорить с тобой по поводу твоей сигнализации. Есть парень по имени Чип, хороший парень, он поставит новую систему сигнализации. Чип не совсем разбирается в ней, в той системе, которую я выбрал для тебя, поэтому я ему помогу.

Ее губы приоткрылись, и она уставилась на него.

Затем она запрокинула голову еще выше и прошипела:

— Ты не будешь.

— Да, соседка, буду.

— Нет.

— Ты можешь стоять здесь и огрызаться сколько угодно. Но будет именно так.

— Я не могу позволить себе приобрести новую сигнализацию.

— Никто не говорил, что ты будешь за нее платить.

Ее рот закрылся, и она отступила на шаг назад, как будто он ее оттолкнул.

Потом она пришла в себя, опять задрав голову на него, и прищурилась. Как он и подозревал, она сильно разозлилась.

— Ты не будешь платить за мою новую систему.

— Уже сделано.

— Этого не будет.

— Уже есть. — Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но Кэл наклонил к ней голову, его лицо оказалось напротив ее. — Ты можешь злиться на меня за то, что я трахал тебя, отлично, ты имеешь на это, черт побери, полное право, что потом я вылил на тебя свое дерьмо, но… Но у тебя есть две дочери, за которыми стоит присматривать, а также соседи, которые готовы тебе помочь. Ты же не глупая женщина, поэтому должна принять нашу помощь. Ты бы оказалась дерьмовой матерью, если бы не сделала все возможное, чтобы обезопасить каким-то образом себя и своих дочерей. То, что произошло с нами, то произошло. Все кончено. Теперь я веду себя с тобой чисто по-соседски, мы с Колтом хотим тебе помочь, чтобы вы были в безопасности, и, соседка, у тебя нет выбора, кроме как принять нашу помощь, и ты это прекрасно знаешь.

Она стояла, не двигаясь, не моргая, долго смотрела ему в глаза.

Потом прошептала:

— Что произошло с нами произошло?

— Вайолет…

— Ты прав, — быстро и мягко произнесла она. — Ты — секьюрити звезд, и если ты хочешь помочь, то мне следует принять твою помощь. Но я все же скажу тебе, хотя думаю, что ты и так уже знаешь, что ты мудак. Ты мне не только не нравишься, я тебя ненавижу. Я ненавижу тебя за то, что ты играл со мной. Ненавижу, что оказалась такой идиоткой, что позволила себя так разыграть. Я ненавижу, что ты понял, что меня можно так просто разыграть, поэтому ненавижу, что ты знаешь многое обо мне. И я ненавижу то, что я вынуждена принимать от тебя помощь. — И после ее смертельной серии ударов-слов, она закончила: — Но я приму твою помощь... только ради своих девочек.

И прежде, чем он успел ответить, она протянула руку, выдернув ключи от машины из его руки, и быстро пошла прочь.

Кэл смотрел ей в спину, потом увидел, как хлопнула боковая дверь, опустил голову, разглядывая какое-то время носки своих ботинок.

Потом он пошел к себе домой и сразу направился к холодильнику за пивом. Он открутил крышку на бутылке, швырнул ее в мусорное ведро, поднес бутылку к губам и сделал большой, длинный глоток.

Затем он уставился на этикетку, не видя ее, но как бы долго изучая.

Затем он швырнул бутылку через кухонную дверь. Она влетела в гостиную и разбилась о стену.

5.

Дэниел Харт

Я опаздывала, и это было отстойно.

Чип не смог установить всю систему сигнализации, спроектированную Джо, а Джо не смог помочь ему установить до своего отъезда, сейчас прошла уже неделя, Джо вернулся, он должен был зайти, чтобы все доделать.

Феб и Колт устраивали сегодня барбекю, и я пообещала Феб, что приду помочь с готовкой, пока все не появятся. Я должна была быть у нее пятнадцать минут назад, то есть за пятнадцать минут до того, как должен был появиться Джо на моем пороге.

Девочек не было дома, как всегда. Кира пообещала заглянуть на барбекю со своей подругой Хизер. Кейт работала в палатке Фулшемс Фрозен Кастерд, изготавливающей замороженный заварной крем. Дэйн, несмотря на то, что у Кейт имелась своя машина, отвез ее на работу и обещал потом забрать, они оба собирались тоже прийти на барбекю. Я попросила Колта передать Джо, что оставлю для него боковую дверь открытой, и Колт видно передал ему мои слова, потому что сейчас я услышала, как открылась боковая дверь.

Я проигнорировала открывание двери, продолжая смазывать волосы гелем, отчего они были такими красивыми, затем сполоснула руки. Потом я вышла из ванной комнаты в спальню, надела украшения – несколько серебряных браслетов, надела серебряные серьги-кольца, застегнула на запястье серебряные часы. Брызнула духами и повернулась к двери.

Джо стоял, прислонившись к косяку, и наблюдал за мной.

При виде его мой желудок мгновенно скрутило в узел.

Я понятия не имела, почему он стоит там и смотрит на меня. Я считала, что все, что нужно было сказать, было уже сказано, поэтому мельком взглянула ему в лицо и направилась к нему, предполагая, поскольку я раньше сказала ему все, что следовало сказать, причем довольно честно со своей стороны, так я предполагала, что он отойдет в сторону и даст мне выйти.

Он не отошел.

Тогда я остановилась перед ним и подняла на него глаза.

— Нам надо поговорить, соседка, — низким рокочущим голосом произнес он.

Мне не хотелось говорить, поэтому я ответила:

— Пожалуйста, отойди.

— Вайолет…

— Отойди.

— Мы же соседи, женщина, — заметил он.

— Да, и ты сделаешь свою работу, и на этом все, — ответила я.

Он выпрямился, но не сдвинулся, его голос смягчился, когда он произнес:

— Было же хорошо.

Я почувствовала, как мой рот наполнился слюной, а в носу защипало от слез, поэтому быстро сглотнула.

— Уйди с дороги, Джо.

— Мы оба знаем, что не сможем этого вынести.

Я этого не знала. Я ничего не знала о нем. Это знал только он, чего мы можем, а чего не сможем.

Но я не сказала ему об этом, вместо этого, я сказала:

— Убирайся с дороги.

— Черт возьми, Вайолет, так не должно быть.

Я почувствовала, как моя голова судорожно дернулась, но глаза остались прикованы к нему.

— Не должно быть? Ты так думаешь? Вот тут ты ошибаешься. — Я немного наклонилась к нему и продолжила: — Мужчины думают, что могут трахать все, что движется, а потом спокойно пойти дальше. Позволь мне просветить тебя, Джо, несмотря на то, что я была свидетельницей сцены с Кензи, а через несколько недель ты уже был с Надей, и Бог знает, кто еще был до меня, так что тебе следует знать, на тот случай, если ты не понял, женщины устроены не так.

— Это ты так думаешь, соседка, многие женщины именно так и устроены. Надя, например.

Я не поверила его словам ни на секунду.

Поэтому саркастически заметила:

— Да, что ты говоришь?

— Точно, — ответил он.

— Ты так думаешь, но поверь мне, когда ты с ней покончил, она поехала домой, плача и поедая «Орео». («Орео» — печенье с ванильной начинкой. – прим. пер.)

Он покачал головой.

— Ты ее не знаешь.

— Ладно, ну… я знаю Кензи хотела большего.

— Кензи хотела то, чего хотела Кензи, и она думала, что получит это, независимо от того, что она хотела, и она предпринимает ряд действий, когда не получает того, что хочет. Господи, этой сучке тридцать два года, она была замужем четыре раза.

Это правда, я читала об этом в журналах.

— Послушай, — сказала я ему, решив, что пора заканчивать этот разговор и двигаться дальше, — я должна была быть у Феб двадцать минут назад.

Но Джо еще не закончил наш разговор.

— Это был секс. Это всегда секс, просто секс. С тобой все было не так. Я не знал, что ты потеряла мужа. Я не знал, что с тобой происходит.

Сейчас он делал только все еще хуже, говоря, что это был просто секс. Я знала, о чем он подумал, но я не видела необходимости на это мне указывать.

— Теперь ты знаешь, так что убирайся с моего пути.

Его пальцы обвились вокруг моей шеи, и он наклонил ко мне лицо.

— Женщина, в этой жизни ты должна научиться тому, что тебе нужны все друзья, которых сможешь заполучить. И я предлагаю тебе свою дружбу, ясно?

Боже, теперь он хотел стать моим другом. Как будто он начитался этого дерьма в книгах, как кидаться самыми оскорбительными предложениями, даже не пытаясь их сгладить.

Я выдернула шею из его хватки.

— Отвали, Джо.

Он покачал головой, все еще стоя на моем пути, и я заметила, что он немного сердился.

— Джо…

— Ты знаешь, где я живу. Мое предложение в силе, когда ты повзрослеешь и оставишь ребячество в прошлом.

Эти слова несколько секунд вертелись у меня в голове.

Но вместо того, чтобы позволить его словам взорвать мой мозг, я решила их отпустить.

Хотя, я решила так просто не отпускать его.

— Не надейся, что такое, когда-нибудь произойдет. Теперь не мог бы ты освободить мне дорогу?

Он внимательно разглядывал меня, что-то такое было в его взгляде (но я сказала себе, что мне все равно, что бы это не было). Затем он отошел в сторону.

Наш разговор отнял у меня много сил, и я изо всех сил старалась держать себя в руках, мне удалось гордо пройти мимо него через кабинет на кухню, схватить ключи и тарелку с кексами, которые я приготовила для барбекю, и выйти за дверь, не сбежав от него со всех ног.

Я очень гордилась собой, что не побежала.

* * *

— Ладно, ну…, вау… ну появился мужчина, который вывел меня из спячки, — объявила Шерил.

Я посмотрела на Шерил и проследила за ее взглядом, Джо присоединился к компании барбекю.

Вот дерьмо.

Мы с Шерил сидели на траве на солнышке на заднем дворике Фебрари и Колта. На мне была маленькая армейская зеленая юбка и пурпурная майка, которую я купила в магазине «Лаки» вместе с Джо и девочками. Я помогала Феб в течение нескольких часов, пока не появились первые гости: готовила салат с макаронами, взбивала яйца, резала помидоры и лук, делала котлеты для гамбургеров, наполняла чипсами миски, а затем выносила их во двор на стол под тентом, который установил Колт. Все это мы готовили, отвлекаясь на красивого малыша Феб — Джека, ее кошку Уилсон, пока они попеременно бегали по дому или мяукали, выпрашивая угощения, которые Феб отказывалась ему давать, а также пытаясь не наступить на очаровательного щенка немецкой овчарки, которого Феб купила Колту на его день рождения.

Раз в год они устраивали барбекю, отмечая приход лета, закрывая бар, проводя день с семьей и друзьями. Были приглашены все сотрудники, включая Дэррила, бармена с женой Филендой и детьми; Рути, официантка; Фрици, убирщицу по утрам и Шерил, иногда работающую за стойкой бара, а также официанткой. Шерил привела своего семилетнего сына Итана. Также пришел брат Феб — Морри с женой Ди и детьми — Палмер и Тьюздей, и родители Феба — Джек и Джеки. Также наши соседи Джереми и Мелинда, Миртл и Перл тоже были приглашены (Тина и Кори не были приглашены, но, по словам Фебрари, Кори поссорился с Тиной и отправился к своей жене Бетани, а Тина упивалась своим негодованием, не говоря уже о том, что Феб ненавидел Тину, потому что та была сукой). Лучшие друзья Феб — Джесси (и ее муж Джимбо) и Мими (и ее муж Эл, и дети) и партнер Колта Салли (и его жена Лоррейн) также пришли.

А теперь пришел и Джо.

Я видела, как он подошел к Колту, который готовил гамбургеры, хотдоги и сосиски на барбекю, прижимая малыша Джека к своему бедру. Они кивнули друг другу, а потом Джо наклонился к холодильнику у гриля и достал холодное пиво.

Я догадалась, что он закончил с моей суперсложной системой сигнализации. По-видимому, она должна была быть очень хорошей. Он устанавливал ее несколько часов.

Я отхлебнула маргариту, посмотрела на него и сказала Шерил:

— Не ходи туда.

— А? — Спросила Шерил.

Я ее не знала, пару раз видела в «Джи-энд-Джи», она делала мне один-два коктейля. Тем не менее, мы сидели на солнышке и пили вместе маргариту, по крайней мере, вот уже тридцать минут. Среди некоторых кругов американских женщин, такое время означало, что вы автоматически становились подругами.

Поэтому я повторила:

— Не ходи туда. Игрок.

— Откуда ты знаешь...? — Шерил оставила бы мое замечание без внимания, но я повернула к ней голову и посмотрела на нее.

Ее глаза расширились, потом она заметила:

— Я не думала, что ты из таких.

— Каких таких?

— Таких, с которыми играют.

Я отрицательно покачала головой.

— Видишь ли, в моей постели было двое мужчин — мой муж, который лишил меня девственности, когда мне было семнадцать, и он, — я кивнула в сторону Джо, — поэтому я не из таких.

При этих словах глаза Шерил расширились еще больше.

— Без шуток?

Я снова покачала головой.

— Это не шутка.

— Ух ты, — прошептала она.

— Насчет «ух ты!», ты права, — ответила я.

— Что случилось с твоим мужем? Развод?

— Гангстер прострелил ему голову.

Ее рот открылся, лицо побледнело, и я почувствовала себя дерьмово, сообщив ей об этом. Я никогда никому не рассказывала, черт возьми, и не думала, что когда-нибудь расскажу. Барри, напарник Тима, и Пэм его жена обзвонили всех, приглашая знакомых на поминальную службу.

— Это было давно, — объяснила я тихо. — Он был копом.

Удивление исчезло с ее лица, она протянула руку и быстро сжала мое колено, потом отпустила.

— Ужасно, — пробормотала она, и я кивнула в ответ на слишком уменьшенный вариант того, что ощущала тогда. — Давно?

— Полтора года.

— Значит, не так давно.

Я опустила глаза и посмотрела на свои ноги.

— Неа, не очень давно.

— Хочешь поговорить об этом?

Я подняла взгляд и тихо повторила:

— Неа.

— Если ты…

Удивительно, но люди в этом городке были такими милыми.

Настала моя очередь сжать ее колено, что я и сделала, пробормотав:

— Спасибо.

Она повернула голову и посмотрела на Джо. Я старалась смотреть куда угодно, только не на Джо.

— Он был хорош? — с любопытством спросила она.

Хорош не то слово, да и слов не было.

Я решила не говорить ей об этом, вместо этого ответила:

— Ага.

Она повернулась ко мне и негромко сказала:

— Иногда забавно поиграть, дорогая, я давно не играла, и давай просто признаемся, что у меня в постели побывало больше парней, чем у тебя. Но... — она сделала паузу, — ты закончила с ним?

Я не заканчивала с ним, это он закончил со мной, отчего я окончательно с ним завязала.

— О да, с меня хватит.

— Тогда ты не против? — спросила она.

— Валяй, — ответила я, хотя вынуждена была признать, что мне больно было думать о том, что Джо вот так легко может двигаться дальше, хотя я понимала, что не должна испытывать боль, потому что даже сама себе не могла объяснить отчего мне больно.

У нас был секс, просто секс, так он сам мне сказал. Я вполне взрослая женщина и знала, как все, как правило, происходит. Мои подруги, которые не нашли своего мужчину, которого они обожали бы с пятнадцати лет, рассказывали мне подобные истории целую вечность. Но, поскольку Тима со мной уже не было, пришла моя очередь заняться сексом с мудаком.

Однако, поскольку мне нравилась Шерил, я добавила:

— Но оставь свое сердце за дверью.

Ее брови поползли вверх.

— А ты не оставила?

— Что?!

— Не оставила свое сердце за дверью.

Я снова отрицательно покачала головой.

— Я не влюбилась в него, нет, но мне показалось, что между нами что-то было. Я оказалась идиоткой. — Я облизала губы, а Шерил молча ждала, пока я соберусь, чтобы продолжить, поэтому глубоко вздохнула и закончила. — Скажем так, он заставил меня почувствовать себя идиоткой, потому что ничего не было. Ничего. Просто секс. Он быстро со мной порвал, у нас продлилось всего пару дней, он мой сосед.

Шерил уставилась на меня, а потом произнесла:

— Господи.

— Ага.

Она оглянулась на Джо и пробормотала:

— Возможно, я буду держаться подальше от него.

— Это был мой совет.

— Все равно он очень сексуальный, — пробормотала Шерил, и я забыла о Джо и о себе, взглянула на нее.

Она была очень хорошенькой с копной светлых волос до плеч, фальшивыми сиськами, длинными ногами, привлекательными округлыми бедрами. Правда, она одевалась немного вызывающе, но работала над этим, и на ней такая одежда смотрелась хорошо. Черная юбка была супер короткой, белая майка была супер обтягивающей, сквозь нее просвечивал черный лифчик, на ней были серебряные босоножки на высоких каблуках, хотя мы собрались на барбекю на заднем дворе.

Но взгляд, который она бросила на Джо после того, что я ей рассказала, заставил меня прийти к выводу, что она не очень хороша в выборе мужчин.

Мое заключение подтвердилось, когда она с любопытством спросила, все еще разглядывая Джо:

— Ты знаешь, как он получил свои шрамы на лице?

— Нет. Я мало, что знаю о нем. Мы не разговаривали на эту тему.

Она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Экшен-мен?

Больше похож на Супермена, но я не сказала ей этого, а просто ответила:

— Ага.

Она наклонилась ко мне.

— Мой совет, хоть ты его и не просила, но я все равно его скажу — наслаждайся им таким, каков он есть. Очевидно же, что он хорош, и девушка должна заниматься сексом. В этом нет ничего плохого. — Она снова посмотрела на Джо, а потом на меня. — Он вновь откроет эту дверь, Вай, войдет и возьмет все, что ты захочешь. Найдешь другого мужчину, который будет добр к тебе и захочет большего, тогда сможешь уйти от него. Но это же был зов плоти к соседу, так ведь? — Она замолчала, посмотрела на Джо и снова улыбнулась. — Я бы не стала упускать такой возможности.

Ее предложение было настолько нелепым, что я громко рассмеялась.

Она рассмеялась вместе со мной, когда мы закончили смеяться, она подняла свой бокал с маргаритой.

— Пусто, детка, хочешь еще?

Я протянула ей свой бокал.

— Было бы здорово, спасибо.

Ее взгляд снова скользнул по двору к грилю, но она не закончила:

— Мне кажется, что я все же хочу этого засранца. — Она оглянулась на меня, и ее взгляд стал порочным, когда она предложила: — Может ты пойдешь со мной?

Я отрицательно покачала головой.

— Ты выглядишь сексуально в этой майке, — подбодрила она меня.

— Джо видел уже эту майку. Он заходил ко мне сегодня утром, и он вместе со мной покупал ее.

Она в замешательстве склонила голову набок.

— Он заходил к тебе сегодня утром?

— Для установки сигнализации у меня в доме сегодня утром, у меня не было выбора. — Я вздохнула, потому что она выглядела еще более смущенной, а затем объяснила: — Все очень запутано.

— Я ослышалась, или ты сказала, что у вас все продолжалось всего пару ночей? А оказывается, он прошелся с тобой по магазинам?

— Магазины были после того, как он решил со мной закончить и до сигнализации. — Она уставилась на меня, и я выдохнула. — Это долгая история, к тому же слишком не простая.

Она кивнула и встала, сказав:

— Я принесу нам «Марго», взгляну, что делает мое отродье, а потом вернусь, и ты мне все расскажешь.

— Мой рассказ совсем не интересный, — предупредила я.

Она посмотрела на меня сверху вниз с высоты своих вызывающих туфель на высоком каблуке и заметила:

— Я знавала много мужчин, в основном придурков и игроков, так что у меня есть некоторый опыт, можно сказать, что я эксперт в мужской области. Но я не знала ни одного игрока, который бы прошелся с женщиной по магазинам и поставил бы новую сигнализацию у нее дома после того, как он решил с ней завязать. — Она немного наклонилась ко мне и улыбнулась, говоря: — Так что, детка, должна тебе сказать, что мне очень интересно узнать про ваше запутанное дело.

Прежде чем я успела ответить, она ушла за коктейлями, каким-то образом ухитрившись пройтись по траве на высоких шпильках, при этом не выглядя полной дурой, отчего я решила, что Шерил очень крутая.

— Мамалишес! — Услышала я крик у себя за спиной, отчего обернулась, и увидела Киру, бегущую через двор, махающую руками, с волосами, развивающимися во все стороны, с лицом, расплывающимся в улыбке.

Она бросилась ко мне, я поймала ее, потому что мне ничего не оставалось делать, при этом упав на спину. Она соскользнула с моего бока, приподнялась на руке, глядя мне в глаза.

— Давай возьмем! — закричала она.

— Привет, моя дорогая Кира, — оборвала я ее и подняла вверх глаза, заметив Хизер, подругу Киры (которая, кстати, выглядела точно, как Хизер — миниатюрная, с тоннами вьющихся рыжих волос и около семи миллионов веснушек по всему телу). Я поднялась на оба локтя и сказала: — Привет, Хизер.

— Привет, миз Винтерс, — улыбнулась мне Хизер.

— Мама! — Кира вернула к себе мое внимание. — Знаешь что?

— Что, детка?

— У собаки Хизер появились щенки! — закричала она.

Ой, черт побери.

Кира всегда хотела завести собаку, всегда. Она просила нас с Тимом с той самой минуты, как узнала, что есть такие животные собаки и научилась говорить это слово по-английски. Тим тоже хотел собаку. Я была против, потому что очень любила собак, и отец подарил мне щенка, когда мне было девять, но, когда мне было пятнадцать, его сбила машина, и это был худший день в моей жизни, потому что я потеряла своего друга (два года спустя, я забеременела и родители выгнали меня из дома). Я не хотела, чтобы моя дочь проходила через такие же страдания (или Тим, если на то пошло), когда твой друг — твоя собака умирает. Я хотела защитить Киру для ее же блага, потому что она обладала огромным сердцем таким же, как и я и ее сестра, от страданий и боли.

Теперь потеря собаки мне казалась несущественной по сравнению с тем, что мы потеряла, а потеряли мы гораздо более ценное, чем домашнего питомца.

— Они такие беленькие, такие пушистые и такие миленькие, отец Хизер сказал, что сможет продать нам щенка всего за двести долларов! — Продолжила Кира.

Я уставилась на нее.

Двести долларов?!

Ситуация с деньгами стала лучше, благодаря тому, что Бобби до сих пор никого не нашла на полставки, поэтому она продолжала платить мне сверхурочно. Сейчас были бешенные продажи (за исключением Рождества, Бобби надеялась на рождество поймать крупную рыбу у себя в магазине, экспозиции были настолько экстравагантными, можно было купить все, связанное с Рождеством, она приобрела известность в этом, поэтому в ее магазин приезжали из других штатов или чтобы прикупить у Бобби рождественской мишуры или просто побродить по магазину и поглазеть). Я работала от пяти до десяти часов в неделю сверхурочно, платила она в полтора раза больше за мою помощь.

Но она в любой момент могла найти человека и все могло измениться. Мне не хотелось кормить лишний рот, даже собачий, особенно псину, которая стоила двести долларов.

— Это дорого для собаки, — сказала я Кире.

— Они продают их намного дороже, отец Хизер сделал нам скидку, — ответила Кира.

И я тут отчетливо осознала, что Хизер стояла рядом, поэтому ответила своей дочери:

— Давай поговорим об этом позже, дорогая.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — тут же ответила она. — Мы все равно не сможем купить щенка за пару недель, и я подумала, что буду экономить свои карманные деньги и поговорю с Кейт. Мы сможем его купить вскладчину с ней.

Кира не относилась к тем людям, которые готовы копить и откладывать деньги сколько бы недель для этого не потребовалось, и каким бы милым не был щенок.

Кейт всегда копила деньги и тратила их очень экономно. Она устроилась на лето в «Картарт», чтобы получить дополнительные деньги, а также потому, что это было клевое место. Такое место было не просто получить, но она смогла. Все, кто там работал, предпочитали работать в этом киоске, потому что большинство подростков тусовались рядом, поэтому она, по сути, делала шарики мороженого, участвуя во всеобщей летней тусовке. Но поскольку Дэйн постоянно ее возил на своей машине, а ее «Фиеста» постоянно оставалась на нашей подъездной дорожке, поэтому Кейт откладывала деньги за бензин, если бы она их тратила, на счет — она копила.

Кира же расправлялась запросто с деньгами, они стекали с пальцев, как вода. При моей сверхурочной работе и работе Кейт, домашние обязанности Киры возросли. Она жаловалась, но убиралась по дому, потому что я увеличила ее еженедельные деньги с десяти долларов до двадцати. Но удивительно было то, судя по тому, как Кира расправлялась с деньгами, что ее двадцатка сразу же не превращалась в пыль, как только я ее вручала ей.

— Поговорим об этом позже, — повторила я.

— Мама…

Я подняла руку и приложила пальцы к ее губам, тихо сказав:

— Позже, детка.

Она тяжело вздохнула, произнеся в пальцы:

— Хорошо.

Я убрала пальцы с ее губ, провела по волосам, притянув ее голову к себе и поцеловала в лоб. Отпустив ее, я поняла, что она не обижается, потому что она в ответ приподнялась и поцеловала меня.

Боже, я так любила свою дочь.

Потом она осмотрелась по сторонам, видно заметив кого-то, потому что ее лицо озарилось и заорала во все горло:

— Джо.

Я посмотрела в ту же сторону, куда смотрела она через двор и заметила Джо, Шерил, держащую за руку отродье рядом с собой, все они наблюдали за нами.

Мой желудок снова скрутило в узел.

Кира вскочила, перепрыгнула через меня, при этом ухватив Хизер за руку, и потащила ее прямо к Джо через задний двор.

Ладно, я любила свою дочь, но она была явно сумасшедшей, и я очень понадеялась, что она не влюбилась в Джо. Это было бы отстойно, для Киры и для меня.

— Мне необходимо расслабиться, — услышала я голос Феб и оторвала взгляд от Киры, которая резко остановилась перед Джо, притянув к себе Хизер, запрокинув голову назад, что-то ему сказав. Мне ничего не оставалось, как признаться самой себе, что я с трудом могла оторвать взгляд от Джо, наклонившего голову к моей дочери, чтобы услышать то, что она ему говорила, при этом выражение его лица, однозначно, смягчилось.

Я взглянула на Феб, которая держала в руке диетическую колу, а у бедра малыша Джека. Я приняла вертикальное положение и протянула к ней руки.

— Давай его мне.

Она передала мне Джека, пробормотав «спасибо» и рухнула на траву рядом со мной.

Я усадила Джека к себе на колени, вернее, он извивался и играл у меня на коленях. Парень был очень шустрым. Феб убрала волосы с лица и наклонилась, положив голову на согнутый локоть.

— Как продвигается приготовления к свадьбе? — Спросила я, и она посмотрела на меня.

— Я кое-что поняла, — заявила она. — Когда мужчина говорит женщине, что хочет большую свадьбу, самую большую насколько это возможно, женщина должна ему ответить, что у него есть два варианта: либо он планирует эту свадьбу сам, либо она покупает билеты в Вегас по интернету.

Я улыбнулась ей в ответ.

— Тяжело, да?

Она перевела взгляд на малыша Джека, который сидел на корточках у меня на коленях, держа меня за руки, потом на Колта, который с улыбкой посматривал на Морри, который что-то ему рассказывал, а потом ее глаза вернулись ко мне, и она улыбнулась.

— Не совсем.

Я посмотрела на Феб, потом на ее задний дворик, заполненный едой, питьем, солнцем и народом, которые был ей дорог. Они с Колтом прошли через круги ада, даже попали в национальные новости, и вот она здесь с ребенком, своим мужчиной, семьей и друзьями, наслаждается жизнью.

Нужно надеяться. Надеяться всегда. Но потеряв Тима, я упустила эту вещь из виду. Я думала, что обрела надежду, как глупо, но потом Джо оказывается просто играл со мной, а я думала, что обрела надежду, и мне было больно. Хотя мои дочери были здоровы и счастливы и уже перешли к парням и собакам. Тима с нами не было, но солнце, друзья и жизнь продолжала двигаться дальше.

— Если тебе нужна помощь, — сказала я Феб. — я живу прямо через дорогу.

— Спасибо, но с Мими, Ди и Джесси у меня полно подмоги, — ответила Феб, малыш Джек наклонился вперед и схватил меня за волосы, сильно дернув. — Боже, прости, Вай, он такой же сильный, как и его папочка.

Я отцепила детские пальчики от волос и улыбнулась ей.

— Без проблем, уже стала забывать, как это бывает, — я посмотрела на Джека. — Звучит глупо, но, вспоминая, как тебя малыш дергает за волосы, отчего-то чувствую себя хорошо.

— Только женщина, ставшая настоящей матерью, может так ответить. Когда он дергает Джесси за волосы, она начинает беситься.

Я продолжала улыбаться, заметив, как изменилось ее лицо.

— Я хочу тебе кое-что быстро сказать, Вай, не хочу портить сегодняшний день. Но ты знаешь, что я пережила и знаю каково это, когда ужасный псих вмешивается в твою жизнь. Если тебе нужно поговорить или нужно что-нибудь от Колта или от меня, знай — мы всегда рядом. В любое время. Мы знаем, каково это бывает, нам не нравится, что ты живешь через улицу с девочками… одна. У Колта голова идет кругом, он предполагает, что этот парень может объявиться в любой момент, добраться до тебя, а Колта в этот момент может не оказаться рядом. Поэтому, если тебя вдруг что-то испугало или тебе просто нужна компания, чтобы поговорить, не думай ни о чем, просто позвони. Колт, по крайней мере, почувствует себя лучше, если ты так сделаешь. Он — человек действий, болтаться без дела и беспокоиться, его очень изматывает. Хорошо?

Я не знала, ощущать ли себя плохо, учитывая, что мои проблемы крутились у них в голове или почувствовать себя от этого лучше, мне повезло, я жила всего лишь через улицу от таких хороших людей.

Я решила почувствовать себя лучше.

— Спасибо, Феб, это мило с вашей стороны.

— Не говори, что это мило, дорогая, скажи мне, что позвонишь.

Я кивнула и притянула ее сына к своей груди, сжав в своих объятьях. Потом я опустила голову и поцеловала его в темноволосую, мягкую, пушистую макушку.

— Я позвоню, — пробормотала я, уткнувшись в макушку Джека.

— Хорошо, — тихо произнесла Феб, и я вздохнула, уткнувшись носом в детскую головку Джека, он заерзал, будучи не в восторге от моих крепких объятий, поэтому я вынуждена была отпустить его, взяв за ручки, позволив ему снова подпрыгивать на моих ногах, а Феб пробормотала:

— Сватает.

Я подняла глаза и увидела Киру, Хизер и Джо под открытым тентом. Кира протягивала Джо тарелку с моими кексами.

Вот черт.

— Она общительная, — заметила я Фебрари, наблюдая, как Кира указала пальцем на меня, потом на кексы, а затем закатила глаза, откинула голову назад, всем своим видом показывая, что за мамины кексы можно умереть.

Дерьмо!

Мои кексы, действительно, были хороши, даже я признавала это. Еще один рецепт, с которым я экспериментировала годами, бисквитное тесто с измельченным изысканным темным шоколадом и ванильной глазурью, которая была просто оргазмом. Настолько неповторимой и вкусной, что я сама давалась диву, что кексы остались, так как я съела большую часть из них, пока покрывала глазурью.

Но Кира расхваливала изысканность моих кексов, не потому что она была влюблена в Джо, нет.

Она хотела Джо для меня.

Черт побери!

Ее поведение с Джо одновременно меня раздражало и удивляло. Тима не так уж долго не было с нами, если уж на то пошло.

С другой стороны, наша жизнь в корне изменилась также, как изменилась я, не скрывая своей боли, когда убили Тима. Девочки тоже страдали, и мне не хотелось, чтобы они скрывали от других свою боль. Я не хотела, чтобы они прятали ее в себе, чтобы она пожирала их изнутри, как ни странно, я хотела, показать и вернуть нашу боль, страдания Тиму. Мне хотелось, чтобы мои дочери и все остальные знали, что я была вывернута буквально наизнанку от потери своего мужа. Я хотела, чтобы люди видели, знали, кто такой Тим, и что он значил для меня и для нас, что он был из тех людей, чья смерть способна причинить подобную, адскую боль. Потому что так оно и было.

Но моя дочь очень любила меня, свою мать; Кира хотела, чтобы я избавилась от этой боли и страданий.