Умиротворение

— Он следит за Хартом.

Руки Кэла судорожно сжались вокруг нее, очень плохое предчувствие скрутило его внутренности.

— Что?!

— Сэм шпионит за Хартом. Я не знаю как, но он очень дружил с Тимом, и у меня с моим братом близкие отношения, и то, что случилось с Тимом и со мной, считай, что все это случилось и с ним. Он…

Кэл прервал ее:

— Он хочет, чтобы его замочили.

Она дернулась, потом произнесла:

— Я знаю, но…

— Он нарывается, это глупо.

На этот раз она напряглась в его руках, прищурившись.

— Он не дурак, он — мой брат, и он...

— Он не должен совать свой нос в это дерьмо. Господи, Вай, Харт сожрет его и выплюнет.

Своими словами он все испортил и понял это в ту же секунду, когда ее лицо исказилось от боли, она напряглась всем телом, переместив руки с его шеи на грудь, стараясь его оттолкнуть.

Он отпустил ее, но развернул так, чтобы она приземлилась на спину на диван, а он лег на сверху.

— Соседка…

— Я знаю, Джо, — прервала она его шепотом. — Я точно знаю, что может сделать Харт.

— Я тоже знаю, — прошептал в ответ Кэл.

— Поэтому я и хочу, чтобы ты поговорил с Сэмом. В качестве одолжения. Я хочу, чтобы ты объяснил ему все и настоял, чтобы он перестал этим заниматься. Заставь его оставить Харта в покое, пусть с этим разбираются копы.

— Он приедет сюда, ты организуешь нам встречу, и я поговорю с ним, — немедленно произнес Кэл.

Ее подбородок дернулся, и она моргнула.

— Что?

— Когда он приедет сюда, ты организуешь нам встречу, и я поговорю с ним, — повторил он.

Секунду она смотрела на него так, словно увидела его впервые.

Затем выдохнула:

— Правда?

— Ага.

Он почувствовал, как ее тело расслабилось под ним, ее рука скользнула и обвилась вокруг него, другая рука прошлась по его шее и волосам, она высвободила из-под него свои ноги и обернула их вокруг его бедер.

— Спасибо, Джо.

Он понял в ту же самую минуту, как она произнесла эти два нежных слова, единственное, что ему было необходимо, чтобы она таким тоном всегда говорила с ним, таким взглядом всегда смотрела на него, чтобы ее конечности обнимали его, и, Боже помоги ему, он готов был сделать ради нее все, что угодно.

Господи, он был в полной заднице.

— Мне нужно взглянуть на твою гаражную дверь, — заявил он.

И он убрал с себя ее руки после того, как трахнул ее на своем диване, а потом выслушал ее воспоминания, и убрал ее руки с себя, чтобы взглянуть на ее дверь гаража, почему та не открывалась.

Да, он находился в полной заднице.

— Хорошо, — прошептала она.

Он приподнялся, потянув ее за собой. Выждал, пока она не надела шорты и не убрала волосы в хвост, и они вместе направились к ее дому: Вай осталась во дворе, Кэл пошел в гараж.

Двадцать минут спустя он уже сидел в своем пикапе, направляясь в хозяйственный магазин, чтобы купить ей новый открыватель для гаражных дверей.

* * *

Кэл наблюдал, как «Фиеста» въехала на подъездную дорожку.

Едва остановилась машина, как Кира распахнула дверцу и побежала к нему, ее волосы развевались на легком ветру, руки махали по сторонам, словно она неслась к своей матери, как было на барбекю Колта и Феб.

— Джо! — еще издали закричала она.

Он стоял на лестнице в гараже Вай, устанавливая новый механизм открывания дверей, и смотрел на дочь Вай, которая остановилась у лестницы, улыбаясь ему. И устанавливая открыватель двери, он вдруг подумал, что ему нравилось слышать, как Кира произносит его имя также, как ему нравилось, когда Вай произносила его имя.

— Привет, девочка.

— У меня будет собака! — объявила она.

Кэл опустил руки и спросил:

— Какая порода?

— Американский хаски.

— Хорошая порода, — заметил Кэл, хотя понятия не имел хорошая это порода или нет.

— Знаю! — закричала она так, будто он был не перед ней. — Я все узнала о них в интернете. — Она встала на цыпочки и громко прошептала: — И там говорилось, что они часто лают. Я не говорила об этом маме.

— Привет, Джо, — произнесла Кейт, присоединяясь к ним.

— Йо, Кейт.

Она не отводила глаз от двери гаража, затем подойдя к нему ближе, заметила:

— Ты смог открыть эту дверь?

Кэл не ответил, так как дверь и так была открыта, поэтому он подумал, что отвечать не стоит.

— Когда мы переехали, мама целую вечность пыталась открыть эту дверь, — опять заметила Кейт.

— Да? — Спросил Кэл, поднимая руки, запрокидывая голову, глядя вверх, вернувшись к установке открывателя.

— Что ты делаешь? — Спросила Кира, и Кэл посмотрел на нее вниз, не опуская рук.

— Устанавливаю новый механизм открывания гаражных дверей.

Кира и Кейт посмотрели друг на друга. Кира широко улыбнулась. Кейт снова посмотрела на него с задумчивым видом.

— Круто, Джо, — тихо сказала она, подняв вверх голову, глядя на него, заявив: — Спасибо.

— О, лучше скажите мне, что вы не все скупили в торговом центре, а оставили и остальным, чтобы люди не ходили в грязной, не дизайнерской одежде, которую приобрели в «Гудвилле», — пошутила Вай, подходя к ним, Кэл снова опустил руки.

— Нашими покупками мы помогаем экономике нашей страны, — ответила Кира матери.

Вай остановилась и посмотрела на дочь.

— И что ты купила?

— Шорты, которые тебе понравятся, замечательные шлепанцы, и если покупаешь одни, то вторую пару получаешь бесплатно там, где продаются аксессуары, поэтому я купила четыре пары и две получила бесплатно, кучу браслетов и ожерелий. Они такие шикарные. Ты можешь взять у меня поносить, — ответила Кира.

Вай с минуту смотрела на младшую дочь, потом перевела взгляд на старшую.

— А что ты купила?

— Ничего, — усмехнулась Кейт, — я возьму поносить у Киры.

— Не возьмешь, — отрезала Кира. — Мама может их носить, но не ты.

Вай перевела взгляд на Кэла и покачала головой, затем на Киру.

— Вы поссорились?

— Нет, — ответила Кира.

— Да, — одновременно с ней ответила Кейт.

Вай сразу поняла, кто из них говорит неправду, а кто нет, поэтому она посмотрела на свою прямолинейную дочь и спросила Кейт:

— Из-за чего?

— Она и Хизер хотят пойти на вечеринку домой к Джоди со мной и Дэйном, — ответила Кейт.

Вай перевела взгляд на Киру.

— Мне казалось, что мы уже говорили на эту тему.

— Мам, — заныла Кира.

— Ты не пойдешь, эта вечеринка устраивается для школьников средних и старших классов.

— Кейт учится в десятом классе, — ответила Кира.

— Кейт перешла в одиннадцатый, сейчас каникулы, — возразила Вай.

— Я выгляжу старше своего возраста, — огрызнулась Кира.

— Милая, тебе четырнадцать, а выглядишь ты на двенадцать. Даже, когда тебе будет сорок пять, ты будешь выглядеть молодой девчонкой. Это твой удел. Ты будешь жить в доме с маргаритками у стены и носить розовые резиновые сапоги до колена, когда выйдешь замуж и родишь шестерых детей, — ответила Вай.

— Я не хочу шестерых детей, — отрезала Кира, но она была не такой глупой, чтобы отрицать, что она была девчонкой и останется ею до самой старости.

— И ты не пойдешь на эту вечеринку, — закончила тихо, но твердо Вай, таким голосом, что, судя по выражению лица Киры, та поняла, что уговаривать мать без толку, но Вай не собиралась на напряженной ноте завершать разговор, поэтому сообщила: — Угадайте, кто приедет к нам в гости в следующие выходные?

— Дядя Сэм! — Закричала Кира, сразу догадавшись и тут же перестав хмуриться.

Вай улыбнулась.

— С Мелиссой.

— Потрясающе! — Закричала Кейт.

Вай повернулась к Кейт.

— Детка, ты не могла бы поспать у Киры на диване, а Сэм и Мел заняли бы твою комнату?

— Конечно, — мгновенно согласилась Кейт с сияющим улыбающимся лицом, было заметно, что она любила своего дядю так же, как ее мать любила своего брата.

— Круто! — Объявила Кира.

Вай скользнула рукой по талии Киры и прижала ее к себе, прежде чем отпустить, сказав:

— Точно, дорогая. А теперь иди забери свои сумки, отнеси их в дом и оставь Джо в покое, ладно?

— Да, — Кира улыбнулась маме, потом ему, крикнув: — Увидимся, Джо.

— Увидимся, — ответил Кэл.

Кира ушла, Кейт направилась к дому, но потом оглянулась на Кэла.

— Может ты хочешь колы или еще чего-нибудь попить, Джо? — спросила она.

— Не отказался бы, — ответил Кэл, пытаясь проигнорировать вопрос, который крутился у него в мозгу — нравится ли ему больше, когда тихая, уравновешенная Кейт называет его Джо, чем восторженная, всегда кричащая Кира.

— Сейчас принесу, — пробормотала Кейт уходя.

Кэл перевел взгляд с Кейт на Вай, которая смотрела на него, задрав голову.

— Сколько это стоит? — спросила она, имея ввиду открыватель для гаражной двери.

— Для тебя — сегодня ночью в моей постели возбуждающей саму себя, — тихо ответил Кэл, ее глаза метнулись к нему.

— Что? — прошептала она.

— Ты меня слышала.

Она бросила взгляд на подъездную дорожку, по которой шла Кира с пакетами, махая через дорогу Феб, которая держала Джека на бедре и о чем-то беседовала с Миртл у себя во дворе перед домом. Потом Вай перевела взгляд обратно на него, стоящего на лестнице, задрав голову вверх.

— Ты хочешь получить от меня сексуальные услуги за открыватель гаражных ворот? — спросила она слегка раздраженно, но с видным недоверием.

Кэл переключил свое внимание на открыватель дверей.

— Я сделал свою работу, и я решаю, как ты будешь расплачиваться со мной.

— У нас с тобой свидания ради секса, Джо, я не проститутка.

Ее неожиданный ответ разозлил его до чертиков, Кэл снова опустил глаза вниз на Вай.

— Ради секса? — тихо переспросил он.

— Ага.

— Перепихон значит? — спросил он.

— Ага, — снова ответила она, и он заметил, что она тоже разозлилась, но решил, что она разозлилась не так сильно, как он.

Он положил отвертку, которую держал в руке, на верхнюю ступеньку лестницы, спустился вниз и сделал шаг к ней. Она не отступила, потому что ее поведение было глупым или не отступила, потому что хотела показать свой характер. Он решил, что здесь было и то, и другое.

— Перепихон, значит? — снова спросил он, надеясь, что она уловит тон в его голосе.

Но она не уловила.

— Ага, — снова повторила она.

Он изучал ее, понятия не имея, почему он злиться еще больше, а потом заявил:

— Ты злишься не потому что я хочу смотреть, как ты сама себя возбуждаешь, ты злишься, потому что хочешь этого так же сильно, что не можешь дождаться, чтобы продемонстрировать мне.

И он преуспел в своей попытке разозлить ее еще больше, она прищурилась, подалась к нему ближе и прошипела:

— Я не могу поверить, что ты мне это говоришь.

— Ты мечтала об этом с тех пор, как я сказал тебе по телефону.

Ее глаза расширились, и он увидел, как она стиснула зубы, пытаясь взять себя в руки, но он слишком разозлился, чтобы замолчать хотя бы на минуту.

Поэтому он наклонился еще ближе к ее носу и сказал:

— Соседка, у нас все идет так, как идет. Может это не совсем то, что ты хочешь, но ты должна признать, что все отлично. И это не перепихон, и меня бесит, что ты так говоришь, и еще больше бесит, что ты решила, будто я на этой чертовой лестнице в твоем чертовом гараже, устанавливаю гребаный открыватель для дверей, чтобы получить перепих, мать твою, с тобой.

— Но ты так сам сказал, — обвинила она его.

— Я хочу, чтобы ты возбуждала себя передо мной, в качестве отплаты, я же тебе прямо об этом сказал. Я же сообщил тебе заранее, если я что-то делаю для тебя, мы устанавливаем оплату. Сейчас я устанавливаю открыватель дверей для тебя. Если тебе не нравится эта идея, ты чувствуешь себя некомфортно, тебе просто стоит сказать мне об этом.

— Значит, каждый раз, когда ты будешь делать что-то для меня, ты будешь требовать от меня оплаты?

— Соседка, такова жизнь. Все хотят уравнять чаши весов. Ты не захочешь быть кому-то должна, даже, если эта мысль засядет у тебя в голове, а тому, кому ты должна, на самом деле будет насрать на твой долг. Но то, что ты кому-то должна будет трахать периодически твои мозги. Таким образом, ты предпочитаешь расплатиться, чтобы сбалансировать чаши весов.

Он понял, что попал в самую точку, выражение ее лица изменилось, она понимающе кивнула, потому, что он был прав, но она выглядела при этом еще более раздраженной.

— И, — продолжил он, — я купил этот открыватель за бесценок и установил, чтобы твоя машина не стояла на улице, а также, чтобы Кейт не пришлось соскребать лед со своей. Я подумал, ты позволишь мне позаботиться о вас, понимая при этом, что баланс чаши весов должен сохраниться, я бы сам ни хрена не заикнулся об этом. Но ты… спросила меня, сколько стоит эта чертова штуковина.

Она смотрела на него с еще большим раздражением, потому что он снова оказался прав.

Затем она сменила свою тактику, и он понял, что она тоже пытается вывести его из себя.

— Если у нас не перепихон, тогда кто же я тогда для тебя?

Он оглянулся назад и увидел, как Кира шла по двору, размахивая своими пакетами, направляясь к входной двери дома.

Затем он повернул голову к Вай и пробормотал:

— Господи, Вай.

— Нет, я хочу знать, что между нами происходит?

— Чего точно нет, так это перепиха.

— Ты уже это говорил.

Кэл пристально посмотрел на нее, и она молча встретилась с его глазами, требуя ответа.

Поэтому он ответил:

— Я наслаждаюсь тобой, ты наслаждаешься мной, и у нас все хорошо.

— И это все? — спросила она, тщательно контролируя выражение на своем лице, он заметил, как она вся напряглась, пытаясь скрыть реакцию на его слова, но ее телесные инстинкты не могли скрыть тот факт, что он тоже стал проникать ей под кожу.

Дерьмо.

Ему не следовало начинать все это опять. Он это проходил со своей бывшей женой.

Более мягким голосом он произнес:

— Мне казалось, что мы понимаем друг друга в этом вопросе, соседка.

Она на мгновение задержала на нем взгляд, затем отступила, пробормотав:

— И как это называется?

Боковая дверь открылась, и Кейт воскликнула:

— А вот и твоя кола, Джо.

Кэл перевел взгляд с Вай на Кейт и заметил, что Кейт двигалась также, как ее мать, спокойно бессознательно двигая бедрами, покачивая задницей, двигая всем телом так, как не должна чувствовать свое тело ни одна девочка-подросток. И Дэйн, вероятно, увидел Кейт в коридоре, когда она вот так двигала своей задницей, поэтому и пошел за ней.

А потом он увидел ее улыбку.

При первой же возможности Кел решил, что должен поговорить с Дэйном.

Она подошла к нему и протянула кока-колу.

— Спасибо, девочка, — пробормотал Кэл.

— Хочешь сэндвич? — спросила она. — У нас есть с индейкой и ростбифом.

Дочери Вай были хорошо воспитаны, поэтому Кэл не удивился ее вопросу.

— Нее, и так нормально.

— Если захочешь, только скажи, — произнесла она, взглянув на маму, слегка улыбнулась и ушла.

— У меня дела, — пробормотала Вай, но Кэл схватил ее за руку.

Как только она направилась на выход, он произнес:

— Мы не закончили еще, соседка.

Она посмотрела на него и ответила:

— Не думаю, что появлюсь сегодня у тебя, Джо. Мне нужно все обдумать.

Он понял, что она решила обдумать, как покончить с ним, покончить с тем, что у них было. Он также знал, что она должна покончить с ним как можно скорее, хотя она кое-чего не знала, но он знал наверняка, он был не готов завершить их отношения. Просто не готов.

— Вай.

Она осторожно высвободила свою руку из его ладони и спросила:

— Ты останешься в городе еще на какое-то время?

— Ага.

— Тогда поговорим позже, — тихо объявила она и вышла за дверь.

И он позволил ей уйти. Он отпустил ее, потому что Колт с Джеком на руках вместе с Феб и Миртл стояли через дорогу. Он прижимал обеими руками своего ребенка к груди, но глаза Колта были устремлены на Кэла. Миртл не замечала ничего, поглощенная разговором.

Кэл открыл банку колы, сделал глоток и отставил ее в сторону.

Затем он опять взобрался на лестницу.

Пятнадцать минут спустя он стоял перед гаражной дверью, проверяя пульты дистанционного управления, которые открывали и закрывали дверь, когда темно-синий «Шевроле Экинокс» остановился на тротуаре, и Майк Хэйнс выпрыгнул из него.

Кэл, поджав губы, не сводил с него глаз, заметив взгляд Майка, который смотрел также на него, пока шел по подъездной дорожке к дому Вай, губы Майка тоже был плотно сжаты.

— Кэл, — поприветствовал его Майк.

— Майк.

Вай вышла через боковую дверь, всем видом показывая дискомфорт, переводя ошарашенный взгляд между ними.

Майк повернулся к Вай, наблюдая, как она направилась к нему и тихо сказал:

— Привет, дорогая.

— Привет, — ответила она, и Кэл почувствовал, как внутри у него все сжалось.

— Есть планы на сегодняшний вечер? — Спросил Майк, и Кэл заметил, что Вай по-прежнему не могла оторвать глаз от Майка.

— Неа, а что? — спросила она.

— Я подумал, что мы могли бы перенести тот ужин на сегодня, — ответил Майк, и Кэл понял, что этот мудак настойчиво пытается затащить ее к себе домой, несмотря на то, что он фактически стоит прямо, бл*дь, перед ним.

— Гм…

— Как насчет у меня дома, в шесть? — уверенно спросил Майк, не дожидаясь ее ответа. — Ты же все еще сохранила мой адрес?

— Ага.

— Хорошо, — ответил Майк, будто лелейным тоном, затем дотронулся пальцами до ее подбородка. — Если ты заплутаешь, то позвони мне, ладно? — Она кивнула, он наклонился и коснулся губами ее губ.

Кэл прижался к стальной дверце, пытаясь утихомирить жар, который воспламенился у него в груди.

Когда Майк поднял голову, глаза Вай переместились на Кэла, она сжала губы, потом посмотрела на Майка.

— Эм... Майк…

— В шесть.

— Уу…

Он опустил руку, прервав:

— Увидимся, — повернулся, кивнул Кэлу, Кэл кивнул ему в ответ, и Майк пошел к своему внедорожнику.

Вай смотрела на Кэла.

Кэл стал проверять пульты, отчего гаражная дверь стала подниматься.

Затем он услышал ее крик:

— Майк!

Кэл оглянулся на Вай, потом на Майка, который был уже у задней двери своей машины.

— Что? — прокричал в ответ Майк.

— Хочешь я что-нибудь принесу из еды? — Спросила Вай, и жжение в груди Кэла стало еще сильнее, когда Майк улыбнулся ей в ответ.

— Принеси только себя, милая.

— Ладно, увидимся.

— Ага.

Майк сел в свой внедорожник и уехал.

Вай смотрела ему в след.

Кэл закрыл гаражную дверь.

Потом Кэл произнес, обращаясь к ней:

— Соседка, вот твои пульты.

Она посмотрела на него снизу-вверх и открыто спросила:

— Тебе ведь все равно, не так ли?

Ох, ему, бл*дь, совсем было не все равно, ему, мать твою, далеко было не все равно.

— У нас другой уговор, — напомнил он ей.

Она уставилась на него, и он заметил в глубине ее глаз, заметил... Разочарование, даже боль, и он почти готов был поднять руку и коснуться ее лица, но у него не было времени, потому что она сделала шаг назад, прошептав:

— Ты прав.

Он был в ее глазах мудаком, Господи, он был таким мудаком, ему точно следовало отпустить ее.

Но хоть убей, он не мог ее отпустить. Не мог.

Она стала разворачиваться, чтобы уйти от него, но он окликнул ее:

— Вай, — она подняла на него глаза, и он протянул ей пульты, — двери гаража работают, один — для тебя, один — для Кейт.

Она уставилась на пульты в его протянутой ладони, будто не знала, что это такое, но что бы это ни было, оно пугало ее до чертиков.

Затем она взяла пульты, и ровным голосом прошептала:

— Спасибо.

— Соседка…

— Увидимся, — быстро ответила она.

— Вай.

Она уходила от него, холодная, спокойная, ее бедра двигались, задница покачивалась, он смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла за боковой своей дверью в дом.

Затем он взглянул на дверь ее гаража.

А потом направился к себе домой.

* * *

Кэл сидел на своей террасе, уже наступили сумерки, положив ноги на перила, согнув колени, и смотрел на свой передний двор, фактически не видя его, держа второе пиво в руке.

Мустанга Вай не было, она поехала к Майку.

Он сделал глоток пива, затем повернул голову, услышав шаги, он ждал его и наконец увидев Кольта, который шел к нему.

— Привет, — произнес Колт.

— Йо, — ответил Кэл.

— Не возражаешь против компании? — Спросил Колт, поднимаясь по ступенькам.

Кэл не возражал. Хотя ему не нужна была компания. Он также не хотел заводить разговор о том, о чем собирался с ним поговорить Колт. Но он не хотел оставаться наедине со своими мыслями — мыслями о Вай и Майке, мыслями о губах Майка на Вай, его руках на Вай, которые доводили просто Кэла до безумия.

— Нет, — ответил он Колту. — Пиво в холодильнике, — предложил он, — и захвати мне.

— Хорошо, — пробормотал Колт, открывая его входную дверь и заходя внутрь.

Кэл посмотрел на свой двор, потом на двор Вай.

Единственное, что он проделал со своим двором — это заплатил, чтобы скосили траву этим летом, и это было все, что он сделал со своим двором впереди и позади дома. Его лужайка перед домом и позади была зеленой, потому что это была Индиана и регулярно ночью шли дожди, а также иногда случались дневные грозы, но его двор был далеко не таким прекрасным, как у Вай.

Вай не могла платить за стрижку газона. Но по канаве для стока воды, отделявшей их владения друг от друга, можно было отчетливо увидеть, где заканчивается ее лужайка и начинается его. Ее газон был зеленее, без сорняков, очень густым и сочным. У нее на веранде стояла причудливая садовая мебель с зонтиком, а не белые пластиковые стулья, как у него. И по всей веранды у нее были маленькие и большие горшки с цветами, яркими и живыми.

Уильямсы, которые прожили в этом доме много лет до нее, сколько лет, сколько Кэл себя помнил, гордились своим домом и лужайкой. Они заботились о своем дворике, лужайке, сделали пристройку к задней части дома, построили террасу, обновили ванную и кухню, установили сигнализацию. Когда старый Дек Уильямс умер, его жена Марта переехала в Блумингтон, чтобы быть поближе к своим детям и внукам, продав дом, в котором она прожила пятьдесят лет, и в него въехала Вай.

Несмотря на то, что Дек и Марта заботились о своем доме и лужайке, Вай довела все до совершенства.

Колт появился в дверях, отодвинул пластиковый стул и сел рядом с Кэлом, протянув ему пиво. Кэл взял пиво, допил остатки предыдущего, поставил бутылку на пол террасы, Колт сел и положил тоже ноги на перила, согнув колени, как и Кэл.

— Погода стоит хорошая, — заметил Колт.

Кэл не ответил. Был теплый вечер, не влажный, день был солнечный, без облаков с легким ветерком. Поэтому отвечать не было необходимости.

— Ты придешь на нашу свадьбу? — Спросил Колт.

— Ага, — ответил Кэл, хотя он совсем не хотел идти на свадьбу, эта мысль проделал настоящую дыру у него в голове. Но ему нравились Колт и Феб, и он не мог не пойти к ним. Если они хотели его видеть, то он будет у них на свадьбе.

— Феб настолько погрузилась в подготовку к свадьбе, что я не рискну ей сказать, что забыл пригласить тебя, иначе она взорвется.

Феб, насколько мог судить Кэл, была довольно спокойной. Ему казалось, что ей было бы все равно придет он или нет.

— Ты знаешь Одри? — Спросил Колт, делая в середине глоток пива, Кэл перевел взгляд на своего друга.

Он проглотил пиво и опустил бутылку.

— Кто это?

— Одри Хэйнс.

Вот оно. Мать твою, началось.

— Нет, — ответил Кэл.

— Настоящая сука, — заметил Колт, — ленивая сука. Майк много лет пробегал в лохмотьях, подрабатывал охранником, потом стал детективом, обходясь без самого необходимого, даже воспитав своих детей обходиться без самого необходимого, чтобы эта сука могла сидеть на своей заднице в дизайнерском спортивном костюме и смотреть сериалы в его огромном гребаном доме. А потом он сдался, развод пришел к окончательному завершению два месяца назад. Весь отдел шумно отпраздновал его развод. Такому хорошему мужчине не стоит возвращаться к подобному дерьму домой.

Кэл не ответил.

— Ему нравится Вай, — продолжал Колт.

Кэл отхлебнул пива. Замечание Колта тоже не нуждалось в ответе. Кэл знал, что Майк был увлечен Вай, он понял, потому что Майк совершенно отчетливо дал Кэлу это понять.

Колт замолчал и стал разглядывать лужайку Кэла, пока они оба попивали пиво.

Наконец Колт продолжил:

— Ты знал Мелани.

Кэл знал ее, он жил через дорогу от нее с тех пор, как она стала жить с Колтом. Бывшая жена Колта — Мелани была хорошенькой, застенчивой, милой, но черт побери, боялась реальной жизни. Кэл так и не узнал, почему они расстались, он не спрашивал, но он для себя решил, что слишком стар для подобного дерьма, повидав достаточно в своей жизни, чтобы разбираться и задумываться об подобном дерьме, независимо от того насколько она была красива.

— Да, как у нее дела? — Спросил Кэл, поскольку Мелани присутствовала в жизнях Феб и Колта, когда Дэнни Лоу похитил Мелани и держал ее, как и Феб и Сьюзи Шепард в заложниках.

Хотя он мало переживал, но Кэл был не рад, что Сьюзи оказалась втянута в это дерьмо. Он трахался с ней как-то, всего одна ночь, она была хороша, но он закончил с ней той же ночью, но она стала вести себя, как Кензи, когда он закончил с ней. Разница была лишь в том, что Сьюзи не раздражала его до такой степени, когда хотела получить его, как Кензи, и не была полной сукой. Он понятия не имел, как она собиралась получить его, ведя себя подобным образом. Скорее всего потому, что ее папочка избаловал эту сучку полностью. Кел решил тогда, что может она каким-то образом переосмыслит свою жизнь, когда псих, серийный убийца решит ее пристрелить. Но это ни коем образом не повлияло на нее, насколько он знал, она все еще оставалась такой же стервой, как и была, может поэтому и была одна.

— Не знаю, — ответил Колт на его вопрос. — Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, хотя я не слышал от нее уже долго. И меня мало это волнует, поскольку у нас появился Джек и скоро будет свадьба.

Кэл не стал возражать. Мелани похоже была из тех, кто уверенно идет своей дорогой. Кэл хотел бы, чтобы его бывшая была такой же, как Мелани.

— Знаешь, почему мы расстались? — Спросил Колт, Кэл посмотрел на него, приподняв брови, и Колт продолжил: — Я не смог заставить ее измениться.

Кэл втянул воздух через нос и отвернулся, бормоча:

— Колт.

— Я пытался, чувак, годами, бл*дь, я пытался. Она чертовски сильно хотела ребенка, Господи, была просто одержима им. И она становилась сама не своя, как только Феб возвращалась сюда, в город, провоцируя меня до безумия, становясь такой раздражительной, когда Феб была здесь. Мелани думала, что я все еще с ней.

Феб и Колт учились вместе в старших классах. Когда они расстались, все, даже Кэл, которому тогда было шестнадцать, испытали шок. Они оба казались настолько верными друг другу, настолько, что все думали, что они поженятся. Феб была великолепной.

С одной стороны, он не винил Мелани за то, что Феб была бывшей Колта с определенной историей у них за спиной. С другой стороны, Колт был Колтом, и подобное дерьмо не относилось к определенным действиям Колта, и об этом тоже все знали, и женщина, которая знала это больше, чем кто-либо, была Мелани.

— Отстой, — пробормотал Кэл.

— Нет, — тихо произнес в ответ Колт, не сводя глаз с лужайки, отхлебнув пива, продолжив: — Она не ушла от меня, я испил полную жизнь с ее дерьмом, и у меня не было Феб.

Кэл удивленно посмотрел на Колта. Кольт не был раньше таким, он никогда так прохладно не выражался о своей жизни.

Продолжая, Колт по-прежнему не сводил глаз с лужайки Кэла.

— Я годами хлебал ее дерьмо, пытаясь заставить ее измениться, надрывая свою задницу, пытаясь понять, где я ошибся, — глаза Колта скользнули к Кэлу. — И сейчас у меня есть женщина, которую я больше не должен излечивать, и теперь моя жизнь прекрасна.

— Колт… — начал Кэл.

— Майк влюблен в нее, Кэл, а Вай влюблена в тебя.

— Ты думаешь, что ее не нужно восстанавливать, ты ошибаешься, — сказал ему Кэл.

— Залечить пару трещин лучше, чувак, чем сделать капитальный ремонт. Это займет немного времени, но не затянется надолго, и ради этого стоит применить усилия.

Кэл посмотрел на свою лужайку и сделал еще один глоток пива.

— Мы живем вместе, — продолжил Колт. — Каждый день начинается с Феб в моей постели, потом мы расходимся на день, и, Кэл, чувак, ты не поверишь, насколько это ценно, знать, что в конце своего дня она снова будет у меня в постели.

Кэл был рад за своего друга, что у Колта теперь так складывалась жизнь. Хороший человек, как Колт заслужил это. И такая хорошая женщина, как Феб, тоже заслужила такую жизнь.

Но после того, что у него произошло с Бонни, Кэл перестал думать о том, чего бы он хотел получить от жизни, он полностью сосредоточился на конце игры. Пораньше отойти от секьюрити, выйти на отдых, занявшись своей компанией. По пути он готов был поиметь достаточно женщин, добираясь до конечного пункта, где хотел бы оказаться — заиметь семью, но по тому, что он испытал с Бонни, он не собирался заводить семью в ближайшее время. Слишком много сил он потратил в первый раз, он выдохся окончательно.

Но он не мог рассказать об этом Колту, поэтому Кэл промолчал.

Колт не понял его намек.

— Ты починил открыватель ее гаражных ворот.

— Ага.

— Ты вернулся к ней?

Это было не его дело, но Кэл повторил:

— Ага.

— Отпусти ее, Кэл.

Кэл посмотрел на Колта, и большинство мужчин съежилось бы от его взгляда.

Но Колт выдержал его взгляд.

Кэл молчал.

— Ты должен отпустить ее, — тихо повторил Колт.

— Это не твое дело, Колт.

— С Майком у нее все получится, и им двоим будет хорошо.

Кэл знал, что у них будет все хорошо, поскольку он знал Хэйнса не очень хорошо, но все же его знал. Хэйнс был хорошим мужчиной. Хэйнс точно будет убирать снег на ее подъездной дорожке. Жена Майкла оказалась отменной сукой, но сам Майкл бы оценил то, что у него появилась Вай, и он всячески показывал бы ей насколько она была бы ценной для него.

Кэл отвернулся и уставился на свою лужайку.

— Через минуту мы просто будем пить пиво. А сейчас я хочу тебе сказать, что ты по-настоящему чокнутый. С тобой по соседству живет такая женщина, как Вай, а ты даже не пытаешься приложить усилия, чтобы увидеть к чему все может привести. Ты подходишь ей, также, как и она тебе, она была бы лучшей для тебя. Но ты не хочешь ничего предпринимать — это твой выбор, но тогда ты должен перестать трахать ей мозги и позволить ей жить своей жизнью, позволить ей найти мужчину, который захотел бы приложить усилия, чтобы она была рядом с ним.

Колт замолчал, Кэл продолжал рассматривать свой двор.

Через некоторое время, он спросил:

— А ты бы приложил усилия?

— Да, — ответил Колт.

Кэл не ответил, даже не кивнул. Он просто посмотрел на свою лужайку, сделав еще один глоток пива.

Колт тоже отпил пива.

* * *

Я подъехала к таунхаусу Майка, новому строению, правда, не настолько новому. Вокруг были заросли деревьев, но более внимательно приглядевшись я решила, что скорее всего его дому было пять, а может и семь лет.

В этом районе был комплекс, несколько отдельных или двухуровневых таунхаусов, стоящих рядами. Дом Майка находился посередине других домов на этой улице. Прямо передо мной был узкий гараж на две машины и большая часть дома находилась прямо над гаражем, но также были комнаты и по бокам.

Я постучала в дверь и мне не пришлось долго ждать ответа.

— Привет, милая, — произнес Майк, отступая в сторону и пропуская меня внутрь.

— Привет, — ответила я, входя в дом.

Он закрыл дверь, я посмотрела на него, в то же время его рука обхватила меня за талию, притянула к своему телу, он склонил голову.

Он явно приберег скрытые от глаз поцелуи для первого свидания, может, для особого случая. Он не целовал меня тогда так терпеливо, нагнетая страсть нашего поцелуя, как сейчас. Он накрыл меня своими губами, его язык скользнул внутрь, по сути, забросив в меня «Коктейль Молотова», от которого я воспламенилась.

Когда он поднял голову, я прижималась к его торсу, запустив обе руки в его волосы.

— Ух ты, — выдохнула я.

Он улыбнулся, я еще больше своим весом прижалась к нему, мне так нравилась его улыбка, и его улыбка стала только шире.

Тогда я подумала, что я, мать твою, превратилась в настоящую чертовую шлюху.

— Извини за среду, — сказал он.

— Я была женой полицейского пятнадцать лет, я знаю правила, — ответила я ему.

— Твой мужчина часто тебя подставлял? — Спросил Майк.

Я отрицательно качнула головой.

— Нет, но ему нравилась его работа, он всегда хотел быть полицейским, и это было важно для него. И поскольку это было важно для него, и он не злоупотреблял своей привычкой, я не впадала в безумный припадок, когда ему приходилось задерживаться на работе. Знаешь, приучаешься справляться с двумя детьми, хотя мне хотелось, чтобы он был дома, но я его прекрасно понимала.

Его рука сжалась на моей талии, он не ответил. Затем он убрал руку, забрал у меня сумочку, бросил ее на стул в маленькой прихожей и повел меня на кухню налево.

Его кухня была не самой лучшей кухней в мире. Моя кухня не была огромной, но она была длинной, в ней было много свободного места, и она соединялась со столовой. Хотя его кухня была новой с более современными приборами, но она была u-образной формы, маленькой, с дерьмовой столешницей, но проектировщик сделал все возможное, влепив ее в это пространство. Было очень много шкафчиков, варочная панель с пятью конфорками, духовка, встроенная в специальный блок, микроволновая печь над ней, потом шел шкаф выше, а под всем этим стоял огромный холодильник с двойными дверьми, в котором было достаточно еды для батальона; был также маленький столик в эркере, выходящем на фасад дома.

— Ты ешь мясо? — спросил он.

— Да.

— Хорошо. — Он подошел к бутылке вина на прилавке. — Ты пьешь красное?

Я ухмыльнулась ему.

— Ага.

Он усмехнулся мне в ответ.

— Хорошо.

Он открыл бутылку вина, я спросила:

— Как долго ты здесь живешь?

— Купил на свою часть от продажи дома. Мы с Одри продали его еще до развода, она не хотела, чтобы дом отошел мне. Я здесь уже около девяти месяцев.

— Тебе нравится?

— Я бы предпочел жить поближе к работе, но мне необходимы три спальни, здесь они, как раз есть, я не смог найти ничего похожего в городе для себя и детей.

— А где... хм... живет Одри?

— В квартире в городе. С двумя спальнями, дети ненавидят квартиру. Джонасу четырнадцать, Клариссе двенадцать, они уже довольно взрослые, чтобы жить в одной спальне... — он замолчал и протянул мне бокал вина, прежде чем закончил: — Примерно через месяц она получила свою долю от дома. Она купила себе новенький мерс, но живет в доме, как коробка из-под крекеров, с двумя спальнями, ты можешь в это поверить?

Я покачала головой, не в силах поверить в подобное дерьмо, думая о несчастных его детях, делая глоток вина, мгновенно отметив, что вино не из дешевых.

— Милая, — позвал он, и я сосредоточила свой взгляд на нем. — Ты должна знать, что я собираюсь получить полную опеку. Говорил на эту тему со своим адвокатом две недели назад.

Он произнес это как предупреждение, будто думал, что я решу, что это плохо.

— Хорошо, — ответила я ему.

Его глаза скользили по моему лицу, в них что-то изменилось, я не знала, что именно, но его взгляд был совсем не похож на Джо, когда тот изучал меня. Я поняла совершено ясно, как день, чтобы он не увидел в моих глазах, он решил, что увидел что-то хорошее.

Я ощутила, как у меня затрепетало внутри живота.

И его глаза встретились с моими, и он предложил:

— Скоро будет ужин. Хочешь пока осмотреть дом?

— Ага.

Он взял меня за руку и вывел из кухни.

— Здесь есть комитет владельцев домов, которые заботятся об озеленении, как и ты, — сказал он, увлекая ее по коридору мимо фойе и оглядываясь на меня. — Но им явно следует нанять тебя.

Это был негромкий комплимент, но очень существенный и эффективный.

— Спасибо, — прошептала я, и мой живот снова затрепетал.

Он показал мне гостиную в задней части дома, она тянулась вдоль всего дома и была огромной. С одной стороны, стоял обеденный стол с четырьмя стульями, но я заметила два стула еще и у стены. Остальная мебель была явно семейной — большой секционный диван, пара удобных, крепких, привлекательных кресел, где можно было отдохнуть со своими детьми и посмотреть телевизор. Были и фотографии детей и Майка, и другие фотографии с другими людьми, его родителей (решила я) и других, возможно, его сестер, братьев, их семей, друзей, фотографии были повсюду. Полки с книгами, DVD, диски с музыкой, играми и большим телевизором с плоским экраном, столики, чтобы поставить бокалы или кружки, хорошая стереосистема. Два эркера, один у обеденного стола, другой в гостиной, французские двери по середине гостиной с высокими, тонкими окнами по бокам, которые открывали вид на террасу. Я увидела огромную электрическую решетку для барбекю и приличную мебель на террасе, довольно приличного размера лужайку, на которой лежала собака — золотистый ретривер, уставившись на двери, высунув язык, зная, что ее хозяин не один, и ожидая, когда ее впустят, чтобы она смогла поприветствовать гостью.

Оглядываясь вокруг, я поняла, что Майк приложил определенные усилия к обустройству своего дома. Его дом напоминал не холостяцкий таунхаус, куда он собирался привести своих детей, когда они приезжали к нему. Он создал дом, место, где они могли бы отдохнуть, место, где они могли бы чувствовать себя комфортно и безопасно. Я не предполагала, что мужчина может создать нечто подобное, я не предполагала раньше, а теперь поняла, что мужчина может создать нечто настолько привлекательное. Но сейчас впервые я это увидела.

— У тебя есть собака? — Спросила я.

— Получил опеку над Лейлой при разводе.

— Лейла?

— Отличная песня Эрика Клептона, — он посмотрел в окно, — как и отличная собака.

Он был прав, песня была отличной. У него был хороший вкус к песням.

Я выглянула в окно и увидела, что Лейла все еще стоит у двери, высунув язык, трясясь всем телом, сильно виляя хвостом.

— Она что-то сделала, что ты не разрешаешь ей войти? — Поинтересовалась я.

Майк посмотрел на меня и спросил в ответ:

— Почему ты так решила?

— Она на улице, я пришла в гости, и ее явно наказывают.

Он усмехнулся и покачал головой.

— Она очень возбуждается. Я не хотел, чтобы она запрыгнула на тебя, — он склонил голову набок и закончил: — По крайней мере, до тех пор, пока я не получу шанс прыгнуть на тебя.

Вот оно, опять это трепетание в животе.

— Ты должен впустить ее, пока она не получила разрыв сердца, — предложила я.

— Ты любишь собак?

— Люблю, Кира на следующей неделе принесет свою первую собаку к нам в дом. Американского хаски.

— Человек, взявший собаку, должен обладать золотым сердцем, — произнес он, подходя к двери, Лейла наблюдала за ним, пока он двигался к двери, все еще виляя хвостом и высунув язык.

— У Киры все в порядке с сердцем, — ответила я, он открыл дверь на террасу, и в комнату ворвалась Лейла. Совершенно игнорируя своего хозяина, она ринулась прямо ко мне, подпрыгивая, тыкаясь в меня носом, запрыгнув и поставив передние лапали мне на грудь.

— Лейла, сидеть, — приказал Майк своим низким голосом, и она немедленно подчинилась ему, но все еще продолжала тыкаться головой мне в ноги, ее тело продолжало дрожать и двигаться, хотя я наклонилась к ней, чтобы погладить по голове, стараясь не пролить вино из бокала на красивый ковер Майка.

— Она успокоится, как только привыкнет к твоему запаху, — произнес Майк, подходя ко мне.

— Все нормально, — заверила я его.

Он взял меня за руку, я выпрямилась, он повел от Лейлы из гостиной обратно по коридору в фойе, где, как я теперь поняла, была дверь, ведущая в гараж, и еще одна в ванную комнату под лестницей. Лейла последовала за нами, но, в конце концов, она возглавила нашу процессию, толкнув меня к Майку, когда решила нас обогнать, первая забралась наверх по лестнице, потом стояла там наверху, ожидая, когда мы поднимемся, высунув язык, застыв в собачьем вопросе: «Что вы, ребята, так долго?»

Мы поднялись наверх, и Майк показал мне комнату Джонаса, Лейла вбежала внутрь, обогнула комнату, как будто была восторженным гидом, я обратила внимание, что его сын увлекался музыкой. Здесь была ударная установка и гитара на подставке, цвета стен было не видно из-за количества плакатов, изображающих различные музыкальные группы. Кровать была не застелена, ящики комода открыты, из них вываливалась одежда.

— Он не очень любит убираться у себя в комнате, — сказал мне Майк.

— Я готова предположить, что большинство мужчин не любят убираться так же, как и подростки. Надо заставлять их делать это как можно раньше.

Майк усмехнулся и показал мне комнату Клариссы, Лейла снова пробежала по комнате, даже залезла на застеленную кровать. Комната его дочери выглядела почти такой же, как моей дочери Киры, только была не розово-пурпурной, а сине-желтой, и вместо ромашек были бабочки, и не было на стенах плакатов бойз-бэндов чередующихся с подростковыми сериалами про вампиров, только плакаты вампиров.

Я посмотрела на Майка.

— Ты заряжаешь свой пистолет серебряными пулями?

— Кларисса говорит, что они действуют только на оборотней.

Я расхохоталась, Майк улыбнулся и обнял меня за плечи, а затем он провел меня в небольшую комнату с большим количеством полок и черным кожаным вращающимся креслом с высокой спинкой перед большим столом, со встроенной нишей и компьютером. В углу стояло удобное кресло, рядом со столом лампа. Это был его кабинет и детей, уединенное место, где они могли делать свои домашние задания или читать. Здесь было мило.

Затем он вывел меня из кабинета и повел по коридору в свою комнату.

Она была прекрасной. Здесь были большие французские двери, выходившие на маленькую, отдельную веранду. Комната была огромной, как и кровать, которая была адски крутой, из темного дерева, тяжелая с темно-коричневым и светло-шоколадным пестрым одеялом. Лейла не изображала здесь гида. Как только она влетела в комнату Майка, вскочила на кровать и легла, положив голову на лапы.

Я проигнорировала приглашение Лейлы присоединиться к ней на кровати Майка, который сообщал мне, что здесь имеется гардеробная, завел в ванную комнату, где было две раковины, отдельно стоящая ванная и душевая кабина. Ванна была больше, чем большинство, которых я видела, овальная, стоящая на мраморном возвышении со ступенькой. Я бы обязательно купила этот дом только из-за такой ванной комнаты, если уж, на то пошло. Она была потрясающей, мечтой любой женщины.

Мы вернулись в его спальню, я чувствовала себя немного странно, находясь у него в спальне. Я не была на втором свидании с тех пор, как училась в средних классах, но решила, что это необычно.

Я чувствовала себя настолько странно, что заметила, даже сначала не подумав:

— Неплохая кровать.

— Одри заплатила шесть тысяч долларов за эту кровать, — ответил Майк.

Я остановилась как вкопанная и уставилась на него.

— Что?

— Да, шесть тысяч чертовых долларов. Она любила эту кровать. Не могу сказать того же о себе, дорогая, но поскольку, на самом деле, я заплатил за нее, и понимая насколько она ей нравилась, мы так и не смогли ее продать, чтобы вернуть деньги, поэтому я получил ее при разводе. Наш развод был далеко не приятным, она боролась со мной за каждый цент, но ее положение было шатким, поэтому она лишилась огромной, — он улыбнулся, — этой гребаной кровати.

Поскольку Майк заплатил за нее и получил ее при разводе, и это была отличная кровать, я улыбнулась ему в ответ.

— Кроме того у нас с Клариссой есть плацдарм, чтобы по пятницам смотреть фильмы ужасов. Она приезжает в пятницу, мы смотрим фильмы ужасов с мисками попкорна и банками мороженого. — Он кивнул головой в сторону стены с телевизором с плоским экраном. — Даже Джонас время от времени делает поблажку и присоединяется к нам. Эта кровать идеально подходит для страшилок в пятницу вечером.

Я подумала о Майке и его дочери, с которой не была знакома, но которая вечерами по пятницам смотрела фильмы ужасов, прижавшись к большому, высокому, сильному, красивому отцу, и не испытала трепет в животе. Наоборот, мои глаза наполнились слезами, и я отвернулась.

— Эй, — позвал Майк.

Я сделала глоток вина и уставилась в стену.

Он нежно дотронулся до моего подбородка и повторил:

— Эй, — заставив меня посмотреть ему в глаза.

— Можно мне воспользоваться твоей ванной? — Спросила я, уставясь на его нос, но не в глаза.

— Можно, но посмотри на меня и ответь, почему у тебя слезы на глазах.

Я сморгнула слезы, сглотнула, потом посмотрела на него и прошептала:

— Извини.

— За что?

— Такое не так часто уже случается, но когда случается, то всегда выступают слезы. — Я с силой зажмурилась, потом открыла глаза и повторила: — Всегда.

Его рука с бокалом вина обвилась вокруг моей поясницы, притягивая меня ближе, и он тихо спросил:

— Что случается?

Я отрицательно покачала головой, положив руку ему на плечо, а другую руку с бокалом — на талию. Он настолько честно и открыто рассказывал о своей бывшей и о своих детях, даже не сомневаясь, стоило ли это рассказывать.

Для меня все это было не так просто.

Но поскольку он мне так откровенно рассказывал о себе, я решила со своей стороны, что должна ответить тем же, вспомнив вдруг, как Джо говорил о балансе.

Уравновесить ситуацию.

Черт, Джо слишком хорошо знал жизнь, и это выводило меня из себя, когда он оказывался в очередной раз прав.

— Просто... — я замолчала, не зная, как все объяснить, — некоторые вещи. Знаешь, мои девочки больше никогда не смогут в обнимку смотреть фильмы со своим отцом.

Выражение его лица изменилось, стало более нежным, его рука напряглась на моем подбородке, и он прошептал:

— Дорогая.

Я снова покачала головой.

— Все нормально, все хорошо. Прости. Знаю, это не круто, я хочу сказать, что это прекрасно, что у тебя есть такие моменты с Клариссой.

— Да, — ответил он, не сводя с меня глаз, — но в следующий раз, когда я с ней буду смотреть фильм, для меня они будут значить чертовски больше, чем обычно.

Я прикусила губу, думая, что нахожусь сейчас в объятиях действительно хорошего парня.

Майк понял, что мне нужно срочно сменить тему, поэтому спросил:

— Хочешь узнать, почему я купил этот дом?

— Конечно.

Он взял меня за руку и повел к французским дверям, выходящим на выкрашенный белой краской деревянный балкон.

Здесь стояли два адирондакских стула, тоже выкрашенные в белый цвет, без подушек. Его двор внизу был огорожен высоким забором, огораживая его собственность от соседей.

Но я поняла, зачем он привел меня в свою спальню, когда увидела, что за огороженным забором виднелось ровное, гладкое, по колено кукурузное поле. Потом начинался густой лес. А прямо посередине виднелся желтый фермерский дом с белыми деревянными балками, огибающими крыльцо и красный сарай с зеленой лужайкой, несколько гравийных дорожек, белая беседка с глициниями, растущими вокруг, увитая виноградными лозами.

И меня буквально ошеломило это зрелище. Я видела много фермерских домов, но этот, на возвышенности, казался идеальной картинкой. Замысловатые с узорами деревянные столбы, подпирающие крышу крыльца, с лужайкой похожей на мою, сочной и зеленой; нетронутые ряды с широкими листьями кукурузы, колючими и изогнутыми, обо всем этом видно было, что очень сильно заботились и взращивали, люди, которые жили там, любили свой дом, свою ферму, гордились ею, и видеть это было удивительно.

Не многие решили бы, что это живописный вид, по крайней мере, не такой красивый. Это не пляж или горы, но я решила, что этот вид был просто великолепным. Я, однозначно бы, купила этот дом, и сидела бы на адирондакских стульях, пила бы вино и любовалась бы этим видом.

— Я вырос в этом городе, а моя школьная подружка выросла на той ферме, — сказал Майк, я посмотрела на него, он не отрываясь смотрел на ферму. — Она вышла замуж за парня, с которым познакомилась в Нотр-Дам, и переехала в Вашингтон. Ее брат теперь управляется на ферме. — Он посмотрел на меня сверху вниз. — Мне всегда нравилась эта ферма.

— Ты хотел стать фермером? — Спросила я.

— Черт возьми, нет, — улыбнулся он, — ей нравилась ферма. Ее родители тоже были замечательными. И у нее была сестра... — он замолчал, и я ждала, когда он продолжит. Но его лицо стало задумчивым, и когда он хотел что-то рассказать, он рассказывал, а теперь я поняла, что он не хочет больше ничего говорить, поэтому сменила тему.

— Как ты познакомился с Одри? — Спросила я, прислонившись к перилам, он перевел на меня взгляд, наклонившись ко мне.

— Свидание вслепую.

— Правда?

— Ага, — он снова усмехнулся, — мой друг встречался с ее подругой. Я подумал, что мы поладим.

— Очевидно, так и было.

Он не ответил, снова кинув взгляд на ферму, сделав глоток вина, его лицо снова приобрело задумчивое выражение, мне показалось, что я поняла, о чем он думает.

— Она тебе по-настоящему нравилась, — тихо произнесла я, не желая показаться назойливой.

Майк перевел взгляд на меня.

— Одри?

— Нет, твоя школьная подружка.

Он расхохотался.

— Что? — Спросила я, когда он перестал смеяться.

— Дебби была милой, но она была нацелена на карьеру. Она ненавидела жизнь здесь, не могла дождаться, когда сможет уехать, приезжала не часто. Она не хотела детей, хотела стать адвокатом и стала им. Ее брат рассказал, что она стала акулой бизнеса. Зарабатывает кучу денег, работает по восемьдесят часов в неделю, только живет и дышит своей работой. Видел ее на Рождество несколько лет назад, встретился с ней и ее мамой в продуктовом магазине, она не выпускала из рук блэкберри, постоянно что-то писала, пока была дома на каникулах, продолжала работать, даже когда прогуливалась с мамой, покупала яичный ликер. Серьезно, дорогая, такое не по мне.

— А Одри по тебе?

Его лицо приняло серьезное выражение, он сказал:

— Тебе лучше не знать об этом дерьме.

— Да, если только ты не захочешь мне рассказать.

— Вайолет…

— Майк, милый, я чуть не расплакалась в твоей спальне. Ты можешь рассказать мне о своей бывшей жене все.

Он улыбнулся, сделал еще один глоток вина, затем обнял меня за талию, притягивая ближе, и когда я оказалась прижатой к нему так, как ему хотелось, он оставил свою руку на моей талии.

— Я не буду лгать, но сейчас оглядываясь назад, прихожу к выводу, что Одри постоянно своими поступками и высказываниями еще тогда подавала мне сигналы, о которых мне стоило задумать… много сигналов. Но она была веселой, черт возьми, у нее было прекрасное чувство юмора. Я никогда не смеялся так много и часто, как с Одри в самом начале, думая, что это будет всю мою жизнь. Жизнь, наполненная смехом и радостью. Она была великолепна, заставляла меня смеяться, поэтому я сосредоточился на этом, полностью проигнорировав все ее сигналы. Все началось через полгода после того, как мы вернулись из нашего медового месяца, который, кстати, она потребовала, чтобы был по системе «Все включено», стоил он чертовски дорого. Мне было двадцать четыре, и мои родители помогли мне оплатить наш медовый месяц.

Он сделал паузу, чтобы дать мне возможность осознать информацию, я кивнула, он продолжил:

— Мы переехали в нашу квартиру, но она хотела другую, побольше, более фешенебельную в доме с бассейном. Я не мог себе позволить такую квартиру, но я любил ее, поэтому, как только закончился срок аренды, мы переехали в новую квартиру. Два месяца спустя она нашла дом, который захотела купить, и так было постоянно. Она никогда не скрывала своих запросов и желаний от меня, это я думал, что в конце концов она успокоиться, потому что у нее будет то, что она хочет, и будет счастлива тем, что у нее есть, или, по крайней мере, будет счастлива, что я рядом. Но она не была счастлива.

Я положила руку ему на грудь, думая, что Одри Хэйнс была полной дурой, он сжал руку у меня на талии и продолжил:

— Мне следовало закончить с ней еще до того, как у нас появились дети, но, если бы я это сделал, — он пожал плечами, — у меня не было бы детей.

— Значит, оно того стоило, — пробормотала я.

— Определенно, — улыбнулся он.

Лейла, которой надоело лежать на кровати, призывая нас к себе, спустилась на пол и начала мордой тыкаться нам в ноги.

— Я должен накормить тебя ужином, — сказал Майк, позволяя мне погладить его собаку, которая пребывала в полном экстазе, как только Майк большой сильной рука почесал ей за ушами.

— Могу я тебе помочь? — Спросила я, он, стоя наклонившимся к Лейле, снизу вверх взглянул на меня.

— Ты всегда готовишь для своих девочек?

— В основном, да.

— Тогда, не помогай.

Вот оно, снова этот трепет в животе.

— А ты всегда готовишь для своих детей? — Спросила я.

— Ага.

— Тогда я помогу.

Он игриво оттолкнул Лейлу, выпрямился и его рука обвилась вокруг моей шеи, притягивая меня ближе к себе, он наклонил голову, оказавшись напротив моего лица.

И прошептал:

— Ты мне нравишься, Вайолет.

— Ты мне тоже нравишься, Майк, — прошептала я в ответ.

Он усмехнулся, коснулся своим лбом моего, буквально на секунду, потом коснулся губами моих буквально секунду, а потом сказал:

— Пошли готовить ужин.

* * *

И поскольку Майк был хорошим отцом, конечно, он умел готовить. В духовке уже стояла запеченная картошка, он поджарил зеленую фасоль, а также были свежие булочки.

Мы ели за кухонным столом, Лейла лежала в ногах Майка, затем мы вместе мыли посуду. После ужина Майк разложил ванильное мороженое с карамелью и шоколадным сиропом, со взбитыми сливками сверху, посыпав пралине. Я приняла это к сведению, несмотря на то, что было простое блюдо, но на вкус и вид абсолютно восхитительное. Моим девочкам оно бы понравилось.

Мы ели мороженое на диване с Лейлой, развалившейся рядом со мной, ее голова лежала на диване, буквально в паре дюймов от моей миски с мороженным, и она смотрела на меня такими глазами, пока я его ела, будто если я не дам ей кусочек, она умрет тут же.

Майк заметил ее взгляд и прогнал ее с дивана. Она сдалась, недовольно вздохнув, и улеглась у моих ног.

Разговор за ужином и десертом шел легко, мы не делились своими жизненными воспоминаниями, и я больше не плакала. Мы говорили (в основном о наших детях), смеялись (в основном по поводу наших детей), и Майк очередной раз доказал, что с ним было очень легко и приятно общаться.

Затем он забрал у меня миску из-под мороженного, попросив наполнить наши бокалы, и вышел из гостиной. Я все сделала, как он просил, и до того, как он вернулся, даже успела сделать глоток вина. Он сел рядом со мной на диван, забрал у меня из рук бокал, поставил его на кофейный столик, положил руки мне на колени, передвинул мою задницу к себе на колени, а потом я оказалась на спине на диване, а он оказался сверху на мне.

А потом мы стали целоваться на его диване.

Я не могла понять, как оказалась в такой ситуации, с одной стороны, трахаясь с Джо на его диване сегодня утром и целуясь с Майком сегодня же вечером. Но я пришла к выводу, что не пыталась избегать подобных ситуаций. Поэтому решила, что отчасти, это было потому, что оба эти момента, как и мужчины, по-своему были чертовски великолепны. С другой стороны, мне нравилось находиться рядом с этими мужчинами. Мне нравилось, что они такие разные, и может именно это мне и нравилось.

Его губы оторвались от моих, он приподнял голову с моей шеи. Я почувствовала, как его язык скользнул от моего уха к шеи, он замер, а я задрожала под ним, он спросил:

— Где проводят сегодняшний вечер твои дочки?

— Надеюсь, дома, и не устраивают в этот момент дикую вечеринку с мальчиками и бочонками пива.

Он приподнял голову и улыбнулся, смотря на меня.

— А они могли бы такое сделать?

— Кейт ни за что, но Кира запросто, как только поймет, что подобные бочонки с пивом существуют. Кейт бегала бы по дому, пытаясь вытащить молодежь из всех укромных мест и привести весь дом в порядок, постоянно волнуясь, что кто-то может разбить окно или опрокинуть телевизор. Кира пребывала бы на кухне, ни о чем не заботясь, устроив бы настоящий фейерверк из пива.

Он все еще улыбался, а потом спросил:

— Правда?

Я усмехнулась в ответ и отрицательно покачала головой.

— Нет, они обе очень хорошие. Они, наверное, смотрят фильм, и Кейт в этот момент обнимается смс-ками с Дэйном, который сегодня проводит вечер со своими друзьями, а Кира пишет смс-ки всем знакомым в трех округах. Но я знаю Киру, придет день, когда мой дом станет похож на дом из фильма 80-х годов «Молодожены», у которых вдруг появляется ребенок.

— Это «Чудеса науки», — сказал он с улыбкой.

— Или «Шестнадцать свечей», — добавила я.

— Тебе не нужно сейчас идти домой? — спросил он, и я взглянула на часы на его полке.

Было восемь тридцать вечера. Мне не нужно было домой, и, хотя я чувствовала себя ужасно, находясь на диване с Майком, который мне так нравился, я не могла представить рядом с собой такого мужчину и за миллион лет, я хотела оказаться дома как можно позднее на тот случай, если Джо следил за мной.

— Нет, — ответила я, снова посмотрев на него.

— Хорошо, — пробормотал он и снова наклонил голову ко мне.

Мы столько целовались, и наши поцелуи стали такими уверенными, главным образом потому, что нам обоим нравилось целоваться, но медленно, естественно, и странно двигались вперед, будто дурачились раньше сотни раз на его диване, и делали это так, словно обладали всем временим в мире, продолжая дурачиться на его диване. И это было совсем не похоже на Джо, было приятно, чем-то его поцелуи напоминали мне Тима, он тоже не торопился, и мне это нравилось.

В конце концов, рука Майка обвилась вокруг моей груди, и его большой палец скользнул по ткани блузки по соску.

Я втянула воздух у его губ и выгнула спину, прижимаясь к его пальцам.

— Милая, — окликнул меня Майк, и я поняла, что закрыла глаза, поэтому открыла их на его зов.

— Что? — Прошептала я, его взгляд стал нежным, веки набухли, губы коснулись моих, а его большой палец опять скользнул по моему соску, и я снова выдохнула через нос.

— Я хочу заняться с тобой сексом, дорогая, — тихо произнес он, и я затаила дыхание, желая и, с другой стороны, не желая этого, и в то же время возбуждаясь.

Он продолжал:

— Или здесь или я готов отвести тебя в свою спальню. Но прежде чем я это сделаю, нам надо поговорить.

— Хорошо, — прошептала я, совершенно неуверенная по поводу того, что он собирался мне сказать, хотя догадывалась, о чем будет наш разговор.

Его рука покинула мою грудь, он перекатил меня на себя, обняв за плечи, приподнялся на локте и смотрел на меня сверху вниз, переплетя свои длинные ноги с моими. Я тоже решила приподняться на локте, положив руку ему на грудь.

— Ты готова к этому? — тихо спросил он, и я закрыла глаза, втянула воздух через нос и вспомнила, что он действительно хороший парень.

Я открыла глаза и ответила:

— Не знаю.

— Мы можем ускорить наши отношения, а можем замедлить, для меня оба варианта хороши. Мне не понравится, если мы ускоримся, а ты предпочитаешь двигаться медленно, но молчишь по поводу этого, а?

Я молча кивнула.

Затем он заговорил снова, и я напряглась всем телом, потому что он произнес то, что хотел сказать.

— Я также не очень люблю делиться.

— Что? — Спросила я, хотя прекрасно понимала, что он имеет в виду.

— Кэл сегодня был у тебя в доме.

Вот дерьмо!

Я старалась выглядеть непринужденной. И хотя мы не находились в 1890 году, и мне не стоило заботиться о том, что кто-то мог увидеть мои щиколотки. Но все же… В наши дни женщины выступали также на поле игр любви, как и мужчины.

Правда же?

— Да, был, — подтвердила я, хотя Джо был у меня в доме, когда Майк пригласил меня на ужин, и я тоже была там.

— Что он делал?

— Ремонтировал подъемник дверей в гараже.

— Он многое дерьмо делает в твоем доме?

— Эм... только сигнализацию и гаражные ворота.

— И ваши отношения все еще сложные?

Ответ на этот вопрос был еще более сложным.

Правда, после того, как Майк пригласил меня к себе домой на ужин прямо перед Джо, а Джо и глазом не моргнул, поскольку ему было все равно, он ни капельки не возмутился, хотя я думала иначе по поводу наших с ним отношений.

Я не хотела признаваться в том, что в глубине души, в самой глубине души понимала, что Джо не все равно.

Я также знала, несмотря на все сложности в наших отношениях, что будет больно, намного больнее, чем следовало бы, и я не готова была сейчас все это принять, чтобы изменить его отношение ко мне.

— Он тебя подловил, — вздохнул Майк.

— Что?

— Кэл, подловил тебя. Он воздействует так на женщин.

— Что?

— Да, история заключается в том... женщины любят это дерьмо.

— Что за история?

Майк уставился на меня, потом спросил:

— Ты не знаешь?

— Не знаю что?

— О Кэле, его жене, его отце и его ребенке.

Я почувствовала, как мое тело дернулось, и прошептала:

— Его ребенке?

Майк секунду смотрел на меня, потом пробормотал:

— Твою мать.

— Твою мать, что?

Майк не ответил.

Я приподнялась на локте и посмотрела на него сверху вниз.

— Какого хрена, Майк?

Майк тоже приподнялся, обнял меня за плечи и протащил дальше по дивану к подлокотнику. Он откинулся на спинку дивана и притянул меня к себе, в свои объятия, моя грудь прижалась к его торсу, его рука перебирала мои волосы.

Затем он сказал так, как только он мог это сказать, я поняла.

— История — это история нашего городка, кто-то обязательно ее расскажет тебе, так почему не я.

Я ждала.

Майк снова заговорил:

— Ты знаешь историю Феб и Колта? Как они влюбились в друг друга еще в средней школе, даже раньше, все говорили, что они были рождены, чтобы быть вместе?

Я молча кивнула.

— Ну так вот, Кэл и его бывшая — Бонни тоже были такими.

Я моргнула, не веря ни на минуту. Не веря, что изможденная, исхудавшая, с грязными волосами, распутная Бонни, которая рухнула на пол, предложив высокому, огромному, сильному, потрясающе красивому Джо взять ее в задницу, если он заплатит ей за это.

— Не правда, я видела Бонни, она…

Я замолчала, когда заметила на лице Майка шок.

— Ты виделась с Бонни?

— Да.

— Бонни Кэла?

Мне не хотелось думать о ней в таком смысле, но я все же ответила:

— Да.

— Господи, как ты с ней познакомилась?

— Я была у него дома, когда она пришла.

— Ты, должно быть, смеешься надо мной.

Я отрицательно покачала головой и сказала:

— Нет.

— Ты уверена, что это была Бонни?

Я кивнула и ответила:

— Ага.

Майк отвернулся и пробормотал:

— Господи Иисусе.

Я чувствовала себя смущенной, поэтому решила объясниться:

— Было не очень приятно, но у меня сложилось впечатление, что подобное происходило часто. Она просила денег.

Майк оглянулся на меня, и выглядел он разозлившимся. Я никогда не видела его разозлившимся, и мне стало немного страшно. Он был не Джо-разозлившимся-вызывающим страх, но все же, довольно чертовски вызывающим страх.

— Она заявилась к Кэлу домой, чтобы попросить у него денег?

— Она была пьяна, и похоже под кайфом, она была в полном беспорядке.

— Она хотела денег на наркотики, — предположил Майк.

— Или на выпивку.

— Нет, Вайолет, она хотела деньги на наркотики, — твердо заявил Майк, и я уставилась на него.

— Ну, может быть, — медленно ответила я.

— Она наркоманка, — сообщил мне Майк.

В этом не было ничего удивительного, она определенно выглядела, как наркоманка, не говоря уже о том, что вытворяла тем вечером.

— Думаю, что да.

— Не да. Посмотри в энциклопедии слово «наркоман», милая, там определенно есть фотография Бонни Уэйнрайт. Эта сука уже много лет употребляет это дерьмо.

Мне показалось нехарактерным для Майка называть кого-то «сукой», поэтому я немного запаниковала.

— Может ты расскажешь мне их историю, — предложила я.

— Возьми наши бокалы, милая, они нам понадобятся, — приказал Майк, я не восприняла его слова как хороший знак, но освободилась из его объятий, взяла наши бокалы с кофейного столика и вернулась к нему, передавая его бокал и делая глоток из своего.

Майк подвинул ногу к себе, свесив другую на пол, я развалилась у него на коленях между ногами, положив ногу на диване на его.

Мне нравилась эта поза — я чувствовала безопасность и единение одновременно.

Пока я готовилась к рассказу Майка, до меня не дошло, что я хотела бы ощущать с ним единение и быть в безопасности.

— Как я уже сказал, — начал он, — Бонни и Кэл были такой же парой, как Феб и Колт. Но отец Бонни был полным мудаком. Большая шишка в церкви, такой святой, лицемерный, но не настолько святой, чтобы, не возвращаясь домой не выбивать дерьмо из своей жены и ребенка.

Я закрыла глаза и опустила голову.

— Да, это было обычное дело, настолько хреновое, я имею в виду очень хреновое. Но мудак даже не пытался этого скрыть. Обе они постоянно, что мать, что дочь ходили с фингалами под глазами, с разбитыми и распухшими губами, с синяками на руках, прихрамывая, и даже походка у них была своеобразной. Боже, я был еще ребенком, учился на класс выше Кэла в школе, мы ходили в одну и туже церковь, и я видел мать и дочь все время, и знал, что происходит у них дома.

Я открыла глаза и посмотрела на него.

Майк продолжил:

— Все знали, но мать и дочь были так напуганы, что никогда не вызывали полицию, никто ничего не мог поделать, поскольку они не сообщали о насилии, они молчали. И Бонни была красивой, Боже, очень красивой. Все мальчики думали, что она красавица, даже в младших классах. Но она видела только Кэла, а он — только ее. У них закрутился роман, когда они были совсем молодыми — двенадцать, может тринадцать лет. Они никогда не расставались. Всегда были вместе, Кэл и Бонни, после того, как переспали, я никогда не видел одного без другого.

Майк сделал паузу, я молчала, главным образом потому, что не могла ничего сказать, он продолжил:

— Кэл чувствовал себя беспомощным и не мог отгородить ее от отца, который доводил его до безумия, он пытался что-то сделать, не помогало, поэтому напивался, совершал всякое дерьмо, попадал в неприятности, много чего. Пока он пьянствовал ее с ним не было. Но Бонни оказалась совсем другой. Как только она перешла в старшие классы, она буквально взбесилась. Начала тусоваться, все время гуляла, пропускала школу, пила, курила травку, делала все, что могла только, чтобы забыть о доме. Началось все с малого, потом стало еще хуже, кокаин, крэк, все, что она могла достать. Кэл поскольку был ее парнем превратился в ее телохранителя. Он привел себя в порядок, взялся за мозги, отвез ее туда, где она хотела бы побывать, присматривал за ней там, потом доставил ее домой в целости и сохранности. Он чувствовал, что ей необходим был этот побег, чтобы она завершила свой бунт, и он собирался ей помочь в этом, но хотел, чтобы она оставалась в безопасности. Как только они закончили школу, то поженились. Они поженились неожиданно. Отправились в Теннесси и поженились. Вернулись к отцу Кэла, она больше никогда не вернулась к себе домой, насколько я знаю. Даже если бы она захотела вернуться, Кэл не позволил бы ей этого. Он любыми средствами пытался защитить ее от того дерьма, в котором она жила, он вел себя так, будто в этом заключался весь смысл его жизни, будто ради этого он жил.

У меня пересохло во рту, хотелось моргнуть, но я не могла, замерев и смотря на Майка, но он еще не закончил. Даже половину не рассказал.

— Отец Кэла был полной развалиной, он потерял жену, когда Кэл был еще ребенком. Когда умерла его жена, с ним словно испарилось его желание к жизни. Каким-то чудом он держался на работе, хотя большую часть времени пил. Его любили, что греха таить, хотя слухи до сих пор ходят, особенно по поводу того, что произошло с Кэлом и Бонни, словно Джо-старший и Кэл сделаны из одно теста — по жизни однолюбы, одни и те же женщины, что и мужчины. Джо потерял свою Анджелу, и его мир рухнул, у него не было сил, чтобы подняться и идти дальше. Кэл потерял все, но все же смог выстоять, пошел дальше и не собирается возвращаться к прошлому.

— Потерял все? — Прошептала я.

Майк кивнул.

— Да. Бонни переехала к Кэлу, в дом к его отцу, к этому времени его отец был болен. Рак. Он курил по две пачки в день уже много лет. Кэл работал на двух работах, может на трех. Он работал вышибалой, охранником в торговом центре, делал все, что мог. Особенно когда Бонни взялась за ум и забеременела, у нее родился Никки.

— Никки?

— Сын. Было бы неплохо, если бы старина Джо не болел, сидя дома, а Кэл не работал, чтобы обеспечить Бонни и Никки, потому что страховка его отца была дерьмовой, она не покрывала расходы на лекарства. Джо тихо умирал в доме вместе с Бонни и их ребенком. Бонни слетала с катушек, Кэл вытаскивал ее, она снова начинала пить и употреблять травку, Кэл опять вытаскивал ее. Это было ужасно, но он не сдавался.

— Но они развелись, — заявила я, хотя разведенный или нет, Джо никогда не упоминал о ребенке, о своем сыне и страх сковал мне душу, что у нее есть сын и его бывшая жена, женщина, которая превратилась в ничто, может воспитывать его сына.

— Да, — отрезал Майк. — Он развелся. Он избавился от нее, когда как-то вернулся домой и обнаружил свой дом, заполненный копами. Она слетела с катушек в очередной раз, взяла лекарства, которые выписывались его отцу, видно, сильные обезболивающие, у нее помутился разум, но по какой-то неизвестной никому причине она решила искупать ребенка в ванной, а потом забыла, что он был в ванне…

Боль пронзила меня, мучительная боль, проникающая в каждую клетку тела. Я знала, что он скажет дальше, но не могла себя сдерживать, поэтому крикнула:

— Не надо!

Майк обнял меня за плечи, его голос стал тише.

— Да, милая, Никки утонул в ванной. И старший Джо обнаружил его там, но увидев состояние Бонни, он вызвал полицию, но поскольку он был слишком болен, то у него случился сердечный приступ. Он умер до того, как копы прибыли к ним домой. Когда появился Кэл то застал картину — его ребенок мертв, отец тоже, а его жену арестовали за непредумышленное убийство.

Я отрицательно трясла головой, но Майк продолжил:

— Колт тогда принял этот вызов. Он первым оказался на месте.

— Прошу тебя, Майк, — прошептала я, отворачиваясь, ставя свой бокал на кофейный столик, Майк наклонился ко мне, поставив свой бокал рядом с моим, и снова притянул меня к себе.

Его объятия были сильными, я чувствовала себя в безопасности и единении с ним, но я до конца не чувствовала себя в безопасности после рассказа о Джо, Бонни, их сыне, его отце. Меня била дрожь так, словно она никогда не прекратиться.

— Уже нечего было продолжать. Наступил конец, — голос Майка превратился в шепот. — Она отсидела, не долго. Кэл развелся с ней, пока она сидела. Мне кажется, что все было закончено, по крайней мере для него гораздо раньше. Я понятия не имел, что она появляется у него на пороге, и не могу даже себе представить, какого хрена она это делает. Она возвращается, просит денег, это не просто полный п*здец, это просто жестоко по отношению к нему. Его отец умирал уже много лет, но она фактически убила его. И своего ребенка, черт. Их ребенка. Сына Кэла. Это полный п*здец.

Я уставилась на него и прошептала:

— Женщины не любят подобное дерьмо, Майк.

Он еще раз сжал меня в объятиях и ответил:

— Не любят, милая, я не это имел в виду. Женщины тянуться к разбитому мужчине, к его сердцу, которое кровоточит, думая, что смогут его исцелить.

— Я понятия не имела.

— Теперь имеешь, ты хочешь его исцелить?

Я перевела взгляд за плечо Майка, смотря в окно.

Скорее всего подобный ужас случился семнадцать лет назад. Мне было ужасно жаль, что Джо прошел через весь этот ад, так жаль, что я чувствовала кислоту у себя в венах, я ненавидела то, что ему пришлось пережить.

Но я знала одно, судя по тому, каким Джо был сейчас, как он действовал, как выглядел, скорее всего до меня было много женщин, которые пытались его изменить и исцелить.

Джо просто не хотел меняться.

Мужчина-одиночка, как и его отец, так сказал Майк. Он готов был сделать для Бонни все. Он пытался ее удержать, сохранить, уберечь, пытался направить на другой путь и был достаточно хорош, посадив ее в такси вместо того, чтобы захлопнуть дверь перед ее носом, если учесть, что она убила его ребенка и, по сути, убила его отца.

Мужчина-одиночка, он выбрал не ту женщину, на самом деле, не ту.

Джо нельзя изменить, он сам не хочет этого и, следовательно, никто не сможет его изменить.

— Вайолет, — позвал Майк, и я посмотрела на него.

— Нет, — ответил я, — Я не хочу исцелять Джо.

Я лгала, на самом деле, мне хотелось, очень сильно хотелось, я даже чувствовала привкус во рту, чувствовала, как опускается мой живот, как сексуальный голод, который я испытывала к нему.

Но я знала, что не смогу.

Майк взял меня за подбородок, его большой палец прошелся по моей щеке, его губы коснулись моих губ, затем он нежно отстранил меня на дюйм, хотя его пальцы остались на моем лице.

— Мне кажется, я испортил тебе настроение, — пробормотал он.

Я слабо улыбнулась ему и согласилась:

— Ага.

— Милая, я думаю, что тебе тоже нужно время подумать.

Моя слабая улыбка погасла, и я снова согласилась:

— Ага.

— Хочешь, чтобы я был рядом, пока ты будешь думать?

Я закрыла глаза и прижалась лбом к его плечу.

А потом эгоистично и глупо прошептала:

— Да, Майк, если ты хочешь быть рядом.

Я почувствовала, как его тело расслабилось, и он пробормотал:

— Хорошо, потому что я хочу быть рядом.

Я приподняла голову, нуждаясь в настроении, которое никак не будет связано с прошлым, а будет сейчас и сию минуту, исключая утопленного ребенка и разбитое сердце Джо.

Поэтому я спросила:

— Ты не возражаешь, если мы посмотрим фильм?

— Я буду возражать, если ты не будешь прижиматься ко мне, пока мы будем смотреть фильм.

Моя улыбка была уже более открытой, когда я произнесла:

— Думаю, что смогу это сделать.

— Тогда иди и выбери фильм, который хочешь посмотреть.

Я продолжала ему улыбаться, начиная подниматься с дивана, но опять подалась к нему.

— Майк? — Позвала я, и его глаза встретились с моими.

— Ты практически сидишь у меня на коленях, милая, и так кричишь, — ответил он с усмешкой.

— Спасибо, что терпишь мое дерьмо, — прошептала я.

Его лицо смягчилось, рука вернулась к моему подбородку.

— Я медленно учусь, прости, это правда, но я понял одну вещь в жизни — есть женщины, с которыми стоит мириться, и женщины, с которыми не стоит. Я предполагаю, что ты относишься к первой категории.

— Не знаю, у меня плохой характер, — честно призналась я.

— Тогда я постараюсь тебя не злить.

— Разумно.

Он усмехнулся, снова легонько поцеловал меня, убрал руку с моего лица и сказал:

— Выбирай фильм.

— Хорошо, — ответила я, встала, доставая DVD, Майк поставил его, и мы обнявшись сидели на диване, пока смотрели фильм.

Фильм был хорошим, и, поскольку он был в коллекции Майка, ему, очевидно, он нравился.

Самое приятное было то, что я лежала спиной на нем на диване, положив голову ему на бицепс, он крепко обнимал меня за талию, мы переплели ноги, ничего не делали, просто смотрели фильм в гостиной у него в доме, с собакой, растянувшейся на краю дивана.

Это было прекрасно.

И мне нравилось. Мне даже пришлось признаться, что мне нравилось смотреть фильм с Майком, так же я призналась самой себе, что предпочла бы смотреть фильм с Джо.

Но Джо не любил так обниматься и смотреть фильмы, не любил готовить ужин и не хотел завести собаку.

И Джо никогда не будет делать ничего подобного.

* * *

Спустилась ночь, а Кэл все еще сидел на веранде, услышав, как подъехал мустанг Вайолет.

Как будто она решила разозлить его еще больше, она не воспользовалась гаражом.

Он оставался на своей веранде, сделав еще один глоток пива, какой по счету понятия не имел, он потерял счет глоткам, когда услышал, как открылась и закрылась ее боковая дверь.

Он оставался на месте, глядя в темноту, зная, что она не придет к нему этой ночью, первой ночью, когда он был дома за долгое время, и она не будет в его постели.

Некоторое время спустя он уже подумывал, чтобы взять еще пива или пойти за бурбоном, когда услышал, как открылась ее боковая дверь, послышался скрежет запирающегося замка.

Он ждал, потом повернул голову в сторону ее дома, когда услышал, как она вошла по ступенькам веранды.

Она подошла к нему и остановилась у кресла, в котором несколько часов назад сидел Колт.

— Ничего не говори, — предупредила она.

Он понятия не имел, что она имела ввиду, но ответил:

— Соседка, я не скажу ни слова.

Она поколебалась, потом села рядом с ним в свободное кресло, подняла ноги, положив их на перила.

Она была в джинсовой юбке, более облегающей бедра, чем та, другая, на самом деле, она была зауженной по бокам бедер, с разрезом спереди. На ней была маленькая свободная пурпурная блузка с широким вырезом, открывающим грудь, приталенная. И она была босиком.

Ему не нужно было спрашивать, хорошо ли она провела вечер, и так понятно. Она ушла без четверти шесть, а вернулась около полуночи, может даже позже. Достаточно времени, чтобы поесть и сделать все то дерьмо, когда хорошо проводишь время. Он догадывался, чем они могли заниматься, если бы Вай провела у него в доме столько времени, хотя Вай проводила у него в доме не так много времени, но он точно знал, чем занимались они. Он решил, что Хэйнс не так уж далек был от цели, и, если бы Вай позволила ему трахнуть себя, она не сидела бы сейчас рядом с ним.

Кэл не хотел испытывать облегчения от этой мысли, но он, черт возьми, испытал настоящее облегчение.

На этот раз она была счастлива помолчать, но Кэл не хотел молчать.

Он допил остатки пива и опустил руку.

— Тебе следует дать Хэйнсу шанс.

Он скорее почувствовал, чем увидел, как она повернула голову в его сторону, но продолжала молчать.

— Не буду ничего менять, соседка, — сказал он в сторону своего темного двора. — Тебе может не нравиться то, что у нас есть, но меня это устраивает.

— Джо, — тихо позвала она, и когда она его окликнула, он задался вопросом, почему они сидят на террасе, а не в его постели.

Он повернулся к ней.

— Если тебе это не нравится, тебе придется с этим завязать.

Какое-то время она молчала, потом тихо произнесла:

— Я пыталась, Джо.

Он повернулся лицом к своей лужайке.

— Тогда иди в кровать.

Она заколебалась, потом поднялась, но он не слышал, чтобы она спустилась по ступенькам, а услышал, как открылась и закрылась его раздвижная стеклянная дверь.

Он сидел на месте, глядя на свой двор, долго сидел. Затем он наклонился, взял две пивные бутылки, которые стояли возле стула, когда он перестал выкидывать их, направляясь за очередным пивом на кухню. Он вошел в дом, на кухню, выбросил бутылки в мусорное ведро и пошел в спальню.

Вайолет лежала в его постели. Она не пошевелилась, когда он вошел, не пошевелилась, когда он стал раздеваться, но издала какое-то мурлыканье и пошевелилась, когда он лег в постель. Потом он улегся на спину, она свернулась калачиком спиной к нему и снова не двигалась.

Он прислушался к ее ровному дыханию.

Черт, она спала в его постели, не дожидаясь его, не собираясь разговаривать, сосать его член или скакать на нем. Она просто спала.

«Ты не поверишь, насколько это ценно, знать, что в конце своего дня она снова будет у меня в постели». — сказал Колт.

Кэл закрыл глаза, затем перекатился к Вай, обнял ее за живот и притянул к себе, заметив, что на ней была одна из его футболок.

Наклонив голову, он вдохнул аромат ее волос, упираясь носом ей в макушку.

— Джо? — сонно произнесла она, он разбудил ее.

— Спи, детка.

— Хорошо, — прошептала она, прижавшись к нему.

Он не знал, почему она с ним, не знал, почему она все время возвращается, не знал, почему, если у нее может быть такой хороший мужчина, как Хэйнс, почему она ушла от него и закончила свою ночь в постели с ним, с Кэлом.

И ему было глубоко насрать.

Она была с ним.

Кэл прижался к ней и через несколько минут заснул.

11

Большой пурпурный бант

Я проснулась, открыла глаза, подняла голову и увидела Джо.

Когда я это сделала, он опустил подбородок и его красивые, ясные, небесно-голубые глаза встретились с моими.

Он давно уже проснулся.

Он прижал меня к себе, я перекинула ногу ему на бедро, его рука обвилась вокруг моей талии. Его голова покоилась на согнутой руке.

— Привет, — прошептала я.

Он посмотрел на часы, потом на меня.

— Я лежу на спине, соседка.

Я закрыла глаза и опустила голову, уткнувшись лицом ему в грудь.

Какого черта я делаю?

Я не знала, что делаю, но знала, что буду делать.

Я повернула лицо, и мои губы оказались на его. Затем я переместилась так, чтобы оседлать его. Я соскользнула вниз, наслаждаясь, как все больше и больше приближалась к своей цели, но он поднял меня, что я оказалась опять лицом к лицу.

— Ты собираешься взять меня в рот? — спросил он.

— Ага, — ответила я.

Его руки потянулись к моей футболке, вернее, к его футболке.

— Если ты сосешь мой член, детка, ты должна быть голой.

Я заерзала, чувствуя возбуждение между ног от его слов, затем села, все еще оседлав его и стянула футболку. Затем я скользнула в сторону, потянула вниз трусики, затем снова оседлала его, глядя на него вниз.

— Доволен? — Спросила я.

Его руки обхватили мои ребра, и он усмехнулся.

— Ага.

— Ты не возражаешь, если я продолжу? — Спросила я.

— Действуй, — согласился Джо.

Я отрицательно покачала головой.

И как я только взяла его член в рот, поняла, что он уже близко и готов кончить, потому, как сжались его кулаки на моих волосах, я отпустила его член и приподнялась над всем телом. Обхватив его член рукой, я направила его внутрь, а затем оседлала его, упираясь одной рукой в кровать, а другой ему в грудь. Он удерживал меня за бедра, уговаривая, подбадривая.

— Не торопись, Вай, я контролирую ситуацию, — предупредил он низко и хрипло.

— Нет, это не так, теперь моя очередь.

— Твоя очередь придет с моими пальцами или ртом, а не с моим членом, не торопись.

Я хотела его член, поэтому я начала двигаться на нем сильнее, он застонал.

— Господи, соседка, это не помогает.

Я наклонилась и поцеловала его, продолжая двигаться, Джо опустил руку между нами и прижал палец к моему клитору, а затем стал ласкать клитор.

Я кончила мгновенно, простонав его имя ему в рот.

— Слава Богу, — застонал он в ответ, его бедра приподнялись, и он тоже кончил.

Я рухнула на него, он обхватил меня двумя руками, одну запустив мне в волосы, убирая их с моего лица, затем запутался в них и не убрал руку.

— Тебе нужно идти домой, детка, — сказал он мне, держа меня в своих объятиях.

— Через минуту.

— Вай, там девочки.

— Летом они спят дольше. Иногда Кира спит до одиннадцати.

Его руки сжались вокруг меня.

— Дорогая, соседи.

Я моргнула, но ничего не увидела, кроме его шеи перед собой.

Он никогда не называл меня «дорогая».

Я взяла себя в руки и прошептала:

— Джо, малыш, через минуту.

Его руки снова сжались вокруг меня, и он пробормотал:

— Как по мне, так кому какое дело.

Я не удержалась и улыбнулась.

И подумала, что лежу с Джо в его постели в доме, где умер его сын, его отец и где его бывшая жена-наркоманка совершила непредумышленное убийство.

Как он мог здесь жить, я не понимала, я не могла себе представить.

Я ненавидела саму мысль. Он должен был продать этот дом. Почему он этого не сделал, чтобы больше никогда сюда не возвращаться, я понятия не имела.

Потом я задумалась, что же я здесь делаю.

Но я знала, что здесь делаю. Глупо, как всегда, но вернувшись домой вчера ночью после великолепного вечера с Майком, великолепного, лучшего вечера, и бросив свою сумочку, направляясь в свою комнату, снимая туфли и лежа у себя на одеяле, глядя в потолок и думая о Майке, я почему-то против своей воли вдруг начала думать о Джо, который сидел в своем доме, в этом проклятом доме, наполненном воспоминаниями о трагедии, и был там совсем один.

Я не могла его исцелить и изменить, я знала это, но находясь здесь сейчас с ним, я все равно пыталась.

Джо провел рукой по моим волосам, затем кончиками пальцев добрался до линии моих волос, потом опять провел по волосам, потом повернул голову, чтобы дотронуться своим ртом до моего уха.

— Если ты останешься, соседка, я тебя съем, — пробормотал он.

Я вздрогнула.

Он никогда не сдавался, но я не возражала, вовсе нет, я была чертовски зависима от него.

Я подняла голову, но рука Джо не отпускала мои волосы.

— Я должна пойти, — сказала я, не двигаясь.

— Ага, — ответил Джо, — должна.

Но я все еще не двигалась. И Джо тоже.

— Вай, — позвал он.

— Что? — Спросила я.

Он медленно улыбнулся.

Затем он перекатил меня на спину.

Через несколько минут я уже не понимала, почему всегда так требую быть сверху.

На спине было просто прекрасно.

* * *

Я соскользнула с кровати Джо и натянула его футболку.

— Соседка, если ты продолжишь выносить мои футболки, у меня не останется ни одной.

Я схватила трусики и натянула, подняв голову и глядя на него.

— Ты сам мне дал первую, — напомнила я ему.

— Ты забрала еще две, — ответил он.

— Я взяла только одну.

— Вторая на тебе.

Я не могла поверить, что он следит за мной, вернее за своими футболками.

— Я попрошу Киру и Кейт, чтобы они купили тебе футболки в торговом центре.

— Господи, не делай этого. Черт знает, что они там купят.

Я собрала свою одежду, повесив на руку и посмотрела на него, лежащего в постели, со шрамами на животе и груди. Красивый, все в нем было красивым, даже несмотря на то, что простыня была натянута до пояса. Если бы она была спущена, то вид был бы лучше.

— Им нужно дать правильное направление, — заявила я ему.

— Когда я был с тобой в торговом центре, Кира собрала для меня кучу дерьма. На одной из рубашек были гребаные цветочки.

При мысли о том, что Джо наденет рубашку в цветочек, у меня вырвался смешок.

— И они было розовыми, — закончил Джо, и из меня вырвался уже более громкий смех.

— Ты бы хорошо смотрелся в розовый цветочек, — сказала я ему, перестав хихикать.

— Тебе повезло, что ты стоишь не на расстоянии вытянутой руки, соседка, иначе я бы надрал тебе задницу.

Я ухмыльнулась и выпалила:

— Сегодня воскресенье.

— И что?

— В воскресенье я пеку блинчики.

Его лицо стало тут же отчужденным, и он пробормотал:

— Вай.

— Предложение в силе, Джо. Это все, что я хочу сказать, — быстро сообщила я ему, подойдя ближе, положила руку на кровать и коснулась губами его губ, а когда немного отстранилась, закончила: — И я пеку чертовски хорошие блинчики.

Затем, как можно быстрее, я выпрямилась и вышла из спальни.

Я опять повела себя глупо, пытаясь изменить привычки Джо.

Я старалась не осматриваться по сторонам в его доме, пока шла на выход, но заметила, что он скорее всего ничего не поменял здесь. В доме было чисто, хотя мысль о том, что Джо убирается дома, была достойна еще одного смешка. Но все было старым и тусклым, гораздо более старым, чем семнадцатилетней давности. Я подумала, что дом не изменился с тех пор, как умерла его мама, и судя по всему, это было очень давно.

Я подошла к раздвижной стеклянной двери и вышла, торопливо пересекая террасу, спустилась по ступенькам, но уловила краем глаза движение в стороне. Я подняла голову и посмотрела через двор Джо на свой двор и увидела Тину Блэкстоун в ночной рубашке в халате, поливающую цветы в больших деревянных кадках на своей веранде.

Она поливала цветы, но ее глаза были прикованы не к цветам, а ко мне и, находясь в ярде от нее, я все равно увидела, как ее рот открылся в немом возгласе.

Черт!

Я небрежно махнула ей рукой, слишком поздно осознав, что на мне надета футболка Джо, если бы я была в своей одежде, она бы не поняла, что я была у Джо и занималась с ним сексом, а теперь она точно все поняла. Она не могла не заметить.

Но кто бы мог подумать, что Тина выйдет в восемь утра в воскресенье, чтобы полить цветы?

Ее цветы были прекрасными, что было удивительно, она не казалась мне тем типом женщин, которая готова копаться в земле и что-то выращивать. Но ее цветы были не так хороши, как мои, но все же хороши. И было воскресенье. Даже я, до Джо, не поливала свои цветы по воскресеньям до восьми утра.

Я направилась к своей боковой двери, возясь с карманом в джинсовой юбке, пытаясь вытащить ключ и пульт, наконец, выудила и нажала кнопку на пульте, чтобы датчики движения отключились, затем я стала бороться с ключом, пытаясь попасть в замок. Появление Тины вывело меня из себя, мне казалось, что теперь меня видят все соседи, как я рано утром возвращаюсь к себе домой от Джо.

Я вошла в дом, включила сигнализацию и побежала наверх в свою комнату.

Затем я приняла душ и подготовилась к новому дню. У меня была дневная смена в центре садоводов, и мне необходимо было поговорить с Бобби об изменении графика работы на следующие выходные, чтобы освободить время для Сэма и Мелиссы.

Кира и Кейт встали уже после того, как я загрузила стиральную машину и закончила проверять свою электронную почту. Они сидели в пижамах на высоких табуретах за кухонной стойкой. На Кейт была безразмерная футболка и пижамные штаны с напуском. Кира была одета в топ и пижамные штаны тоже с напуском. Волосы Кейт спутались ото сна и были распущены. Кира собрала волосы в беспорядочный хвост на самой макушке. Я стояла у плиты, переворачивая первую порцию блинчиков, когда вдруг Кира издала странный булькающий крик.

Подумав, что она поперхнулась апельсиновым соком, я повернулась к ней, но у нее в руке был пульт сигнализации, и она смотрела на боковую дверь в кухни.

Она спрыгнула с табурета, нажала несколько кнопок на пульте и завизжала:

— Джо!

Я повернулась к двери и замерла, уставившись на нее, с лопаткой в руке, пока Кира рывком открывала дверь, Джо, действительно, стоял на пороге. Я увидела его через окно двери, но увидев его, у меня перехватило дыхание и все тело напряглось.

— Не знаю, почему ты пришел, но ты должен попробовать мамины блинчики. Они лучше, чем ее кексы, — объявила Кира.

— Так хороши? — Спросил Джо, не сводя с меня глаз.

Кира схватила его за руку и потянула во внутрь, солгав:

— Определенно, лучше.

— Привет, Джо, — поздоровалась Кейт.

— Привет, девочка, — ответил Джо.

— Ты можешь сесть на мой стул, — предложила Кира.

— Мы должны все сесть за стол, раз нас так много, я принесу тарелки, — решила Кейт.

— Девочка... — начал было Джо, но Кейт уже направилась к шкафу, Кира отпустила его руку и бросилась на кухню, чтобы помочь Кейт.

Я все еще тупо пялилась на Джо.

Джо подошел ко мне в тот момент, когда девочки вышли, неся тарелки, столовые приборы, салфетки, масло и кленовый сироп на стол в столовой.

— Твои девочки могут допечь блины? — спросил он с серьезным выражением на лице, и я почувствовала, как что-то неприятное коснулось моей кожи.

Я молча кивнула.

— Кейт, — позвал он, заглядывая в столовую, — займись блинами, ладно?

Кейт посмотрела в проем барной стойки на Джо, потом перевела взгляд на меня, кивнув.

Джо забрал у меня из рук лопатку, положил ее на стол, а потом взял меня за руку и потащил за собой в мою спальню.

Он закрыл дверь и посмотрел на меня сверху вниз.

Затем он поднял обе руки и положил их на плечи близко к шеи.

— Я пришел не на блинчики, — пояснил он.

Я кивнула, глядя на него снизу-вверх.

— Но я останусь на блины.

Я снова кивнула, все еще глядя на него.

— Я вышел, взглянул на твой дом, у тебя на ступеньках у входной двери стояла большая коробка.

Черт. Я так и знала.

— Белая? — Спросила я. — С большим пурпурным бантом?

Его лицо окаменело, потом он кивнул.

— Большой бант, большая коробка.

— Ты ее забрал?

— Да, она у меня дома. Позвонил Колту.

Я снова кивнула.

— Она от него? — Спросил Джо.

— Ага.

— Сегодня воскресенье, — тихо заметил он.

— Угу.

— Он когда-нибудь присылал тебе что-нибудь по воскресеньям?

— Нет. — Его руки сжались на моих плечах, и я спросила: — Что это значит?

— Даже не знаю. — Он внимательно наблюдал за мной, а потом спросил: — Как ты себя ощущаешь сейчас?

— Не очень.

Он поколебался, потом кивнул, ответив:

— Хорошо.

— Но почему?

— Позже.

— Нет, мне нужно знать сейчас, насколько бы плохо все не было, чтобы я могла это пережить и пойти дальше, а не накручивать себя. Разные мысли в голове ни к чему хорошему не приведут, поэтому, хотя я и напугана, но я хочу знать правду.

— Уверена?

Я молча кивнула.

Его руки соскользнули с моей шеи к подбородку, он притянул меня ближе к себе, наклонив ко мне голову, его лицо тоже оказалось близко.

— Коробка стояла вне досягаемости сенсорных датчиков, — произнес Джо.

— Что? — Спросила я.

— Коробка находилась вне досягаемости сенсоров. В моей системе имеются сенсорные датчики, если кто-то приближается к твоей двери, то ты услышишь, потому что в доме сработает предварительная сигнализация, ты узнаешь, что кто-то находится у твоего дома. Помнишь, я же тебе говорил.

Я кивнула, вспомнив.

— Ты включила сигнализацию на ночь, догадываюсь, что именно так и сделала, когда пришла ко мне вчера ночью... — он замолчал, и я снова кивнула.

В его системе сигнализации была куча настроек для сенсорных датчиков, в том числе, когда мы просыпались и, скажем, приходил почтальон или Кензи Элиза, то мы не выпрыгивали из кожи, потому что срабатывала сигнализация, нет. Но в середине ночи никто не должен был рыскать у наших дверей, поэтому он и установил датчики на ночь, когда нормальные люди спали. Если бы кто-то начал рыскать вокруг нашего дома, то сработала бы сигнализация, которую услышали бы мы, Джо и Колт, и они бы тут же оказались у моего дома (и плохой парень, если он не идиот, получив предупреждение, мог скрыться), но если кто-то попытался бы взломать дверь или пролезть в окно, то сигнал сразу поступал на пульт полиции.

Джо продолжил:

— Если кто-то приблизится, сенсоры попадут сигнал. Тот, кто поставил эту коробку, знал, что установлены датчики.

— Но они же видны, их видно, — напомнила я ему.

— Коробка находилась вне досягаемости сенсоров, — повторил он.

— Ты уже это говорил.

— Ты видишь датчики, соседка, но не видишь дальность их действия. Ты не можешь сказать на сколько метров они действуют.

Я втянула воздух, поняв, что это означает.

— Это послание, Вай, — прошептал Джо, как будто шепотом пытался смягчить удар. — Он дал понять, что знает мою систему безопасности.

Другими словами, Дэниел Харт пытался мне сообщить, что может добраться до меня в любой момент.

— Джо, — прошептала я.

— Но он не сможет обойти ее, — заявил Джо.

— Он знает твою систему, значит, сможет и обойти.

— Не сможет.

— Но, Джо, он же знает…

— Вай, тогда ему пришлось бы отключить полностью электричество во всем чертовом округе, чтобы обойти мою систему безопасности.

Я моргнула, а потом спросила:

— Правда?

— Да. Помнишь, даже Чип облажался в проводке? — спросил он, и я снова кивнула. — Вот так-то, — закончил он таинственно, не став мне больше ничего объяснять, как работала его убийственная система, которую он придумал для безопасности селебрети.

— Почему он неделями молчал, а теперь прислал коробку? — Спросила я.

— Не знаю, — ответил Джо.

— Мне сказать девочкам?

— Даже не знаю.

Он заладил одно и тоже, в конце концов, он мог не знать, но у него на все было всегда свое мнение.

— Ты не знаешь, что правильно с детьми, но всегда говоришь то, что думаешь. Так мне сказать девочкам? — Настаивая спросила я.

Он вздохнул и его руки передвинулись от моего подбородка к шеи, вниз по спине, он обнял меня.

— Они умные, понимают всю ситуацию, они любят тебя. Думаю, они разозлятся, соседка, что ты даже им не намекнула.

Я молча кивнула. Он был прав, хотя была не уверена, что поступлю так, как он сказал, я все же была мамой и не хотела волновать их больше, чем они уже волновались.

— А что было в коробке? — Поинтересовалась я.

— Не открывал, Колт забрал ее. У тебя есть судебный запрет на него; он не имеет права посылать тебе подарки. Судебный запрет в Иллинойсе, и мне нужно проверить с Колтом, распространяется ли действие твоего судебного запрета на штат Индиана, скорее всего да. Мы поговорим об этом позже, полиция осмотрит коробку, может смогут снять отпечатки, и выставить ему иск, что он нарушил судебный запрет.

— Харт не допустил бы такой ошибки с отпечатками.

Джо вздохнул, его руки перестали меня нежно сжимать.

— Знаю.

Я находилась в его объятиях, чувствуя одновременно злость, что все снова началось и, сейчас мне казалось, что так будет всегда, и страх, который вернулся, появился в этом безопасном, спокойном маленьком городке, и мне тоже казалось, что страх тоже никогда не исчезнет, я так и буду постоянно жить с ним.

— Я приду на ужин с твоими морепродуктами, соседка, — вдруг произнес Джо.

Я сосредоточила взгляд на нем и моргнула.

— Что?

— Твой брат со своей женщиной приедут к тебе, ты приготовишь свое дерьмо из морепродуктов, и я приду.

Он сам пригласил себя ко мне на семейный ужин?

— Хм... — пробормотала я.

— Я познакомлюсь с ним за ужином, мы хорошо проведем вечер, переместимся с ним в «Джи энд Джи». Я предложу сыграть в бильярд, и мы поговорим.

Оооо. Он не хотел участвовать в семейном ужине, он хотел выполнить то, о чем я его попросила — сделать мне одолжение.

Это было одновременно приятно и обидно.

— Хорошо, тогда в субботу.

— Я приду.

— Тина Блэкстоун видела, как я выходила из твоего дома сегодня утром.

Он секунду в упор смотрел на меня, затем пробормотал:

— Прекрасно.

Я склонила голову набок и спросила:

— Мне казалось, тебе все равно?

Его глаза встретились с моими, он ответил:

— Не все равно, раз она тебя видела, и это означает, что я должен пойти к дому этой суки и выложить ей все. Не люблю ее, не хочу идти к дому этой суки и поднимать эту тему.

— Выложить все?

— Ага, сказать ей, чтобы она держала свой рот на замке, если не хочет меня сильно разозлить. Выложить ей все, — пояснил он.

Я уставилась на него, чувствуя его твердую, теплую грудь под футболкой, в которую упирались мои ладони, и думая про себя, что это настоящее чудо, что он может быть таким спокойным и, с другой стороны, одновременно таким вовлеченным. Может защищать и оберегать меня и девочек различными способами, и в то же время странным образом оставаться в стороне, на самом деле, не быть рядом.

Вдруг он спросил:

— У тебя стены тонкие?

— А? — Переспросила я, в замешательстве от его странного вопроса.

Он кивнул в сторону стены, которая соединяла мою комнату с остальной частью дома.

— У меня дома, соседка, стены тонкие, как бумага. У тебя тоже?

Я оглянулась на стену.

Моя комната была пристроена к дому, поэтому боковая стена была задней стеной дома. В остальной части дома стены были тонкими, как бумага. Когда я находилась на кухне или в гостиной, могла слышать девочек в их комнатах. Если я была в своей комнате, то ничего не слышала, свидетельством тому было, когда Кензи Элиза названивала во входную дверь.

— Это комната была пристроена, — ответила я.

— Я знаю, Вай, — заметил он.

— Эта стена довольно прочная.

Он посмотрел на стену, потом снова на меня и кивнул.

— А зачем ты…?

— Не хочу, чтобы девочки слышали. Не хочу, чтобы они слышали, как я трахаюсь с тобой.

Я почувствовала, что мое дыхание застряло в горле.

Потом прошептала:

— Что?

— Он играет с тобой в свои игры, во-первых, ты не захочешь оставлять своих девочек на ночь одних, во-вторых, я не захочу, чтобы они были здесь одни. Так что, я должен приходить к тебе.

Вот он снова отстраненный и такой вовлеченный в нашу жизнь.

Удивительно.

— Джо…

— Во сколько они ложатся спать?

— Джо…

Его расслабленные руки напряглись.

— Во сколько, соседка?

Он не собирался сдаваться, поэтому я ответила:

— В десять, но они засыпают к одиннадцати. Я имею в виду, Кира любит поспать и сразу же засыпает. Кейт переписывается с Дейном и слушает музыку, но обычно засыпает к одиннадцати.

— Я подожду до одиннадцати.

— Джо…

— Ты не хочешь, чтобы я приходил? — поинтересовался он, я не хотела, я реально не хотела, чтобы он не приходил, но это был полный п*здец.

— Нет.

— У тебя есть ключ от раздвижной стеклянной двери?

— Да, но я куда-то его засунула.

— Так, найди его, — приказал он.

— Ладно, — прошептала я, выбрасывая свою заявку на звание матери года в мусорное ведро.

— Я войду, они ничего не услышат. Я уйду до того, как они проснутся. Они не узнают, что я был здесь, — заверил меня Джо.

Я решила, что это правда. Даже когда я не спала, Джо подкрадывался так, что я ничего не слышала.

— Хорошо.

Его голос стал низким и напряженным, как будто он выдавливал из себя слова, и я поняла почему, так подумала, когда он признался:

— Мне не нравится это дерьмо, Вай. Пока мы спим у меня в соседнем доме, какой-то ублюдок приходит к дверям твоего дома, пока девочки здесь одним, и оставляет подарки.

Черт, сейчас он был гораздо больше вовлечен в мою ситуацию, чем казался отстраненным.

Почему он постоянно меня путает своими действиями? У меня было такое чувство, будто я карабкалась по какой-то чертовой стене, которая никак не кончалась.

— Мне тоже, — согласилась я.

— Итак, мы встречаемся здесь.

— Ладно.

Он посмотрел на дверь.

— Ты собираешься рассказать девочкам?

Я сделала глубокий вдох, потом выдохнула.

— Пока не знаю. Мне нужно подумать.

Он кивнул, сказав мне, что будет молчать, а потом вспомнил:

— Блинчики.

— Да.

Взял меня за руку и вывел из спальни.

* * *

Я сидела в машине с запертыми дверьми, как велел мне Джо, и смотрела перед собой на центр садовода Бобби.

Я рано приехала на работу, у меня было много мыслей в голове, многое нужно было обдумать, прежде чем я выйду из машины.

Когда мы вышли с Джо из моей спальни, в нос ударил запах зарящегося бекона.

И это запах, жарящегося бекона ударил по моим чувствам, мгновенно и сильно.

Когда умер Тим, мы с девочками готовили блинчики не с беконом, нам хватало одних только блинчиков, чтобы насытиться.

По воскресеньям, когда Тим был жив, мы готовили бекон, потому что Тим любил бекон, и ему не хватало одних блинчиков, чтобы насытиться.

Девочки готовили бекон сегодня для Джо.

Мой разговор с Джо у меня в спальне не относился к нормальным вещам, которые я совершала каждый день, но девочки не затрагивали эту тему. Не задавали вопросов. Они бросали на нас взгляды, ожидая, что я или Джо что-нибудь им расскажем. Мы молчали, и, как ни странно, они расслабились.

И еще, когда Сэм приезжал к нам он занимал место Тима, Джо тоже занял место Тима, и это тоже сильно ударило по мне. Через несколько минут меня поразило еще сильнее то, что мои дочери не возражали, что Джо сел во главе стола. Они вели себя так, будто Джо сидел во главе стола все время. Они не вели себя, будто это было для них странно и не ощущали не комфорт. Наоборот, они оживленно болтали, не натянуто поддерживая разговор, а вполне расслабленно, как всегда, даже Кейт.

Когда мы приступили к еде, я обнаружила, что мне нравится также, как нравилось, когда был жив Тим и у нас было блинное воскресенье. Вся семья садилась за стол, ела и обсуждала предстоящую неделю.

Джо тоже казался совершенно спокойным. Не болтливым, Джо не был особенно болтливым, но по большей части в своей невербальной манере, он поощрял моих дочек вести разговор.

Кира, я знала, имела определенные виды на Джо, он ей нравился, и она хотела, чтобы он понял, что он ей нравится, она пыталась нас свести вместе. Поэтому она с энтузиазмом болтала с Джо обо всем на свете. Ни одна из этих тем — ее подростковые девичьи штучки не вызывала у Джо даже намека на интерес (это и так понятно), но он ни разу не показал ей, что ему не интересно.

Меня удивила Кейт, которая завела разговор о каких-то группах, которые ей нравились, Джо сказал, что слушал их, он не знал их лично, как «Бакли Бойз», но слушал их песни, ему понравилось. Я так поняла, что ему понравился вкус Кейт, и еще могла сказать, что Кейт нравилась эта музыка больше, чем я ожидала. Она, действительно, увлекалась этими группами, и ей понравилось обсуждать эти группы с Джо, так как ему тоже нравилась их музыка. И она восприняла одобрение своего вкуса в музыке, как похвалу от него, и расцвела, заулыбалась, я заметила это, пока она ела блинчики.

Джо ушел, мы вымыли посуду, и пока девочки готовились отправиться кто куда, я стала искать ключ от раздвижной стеклянной двери. Я нашла его в ящике, куда мы складывали ненужные вещи, на кухне, не представляя, как он там оказался, так как все ключи у нас висели на крючке у боковой двери, но я подозревала, что Кира его туда засунула, потому что она могла запросто куда-то что-то засунуть.

Перед тем как отправиться на работу, я решила занести ключ Джо.

Я постучала в его парадную дверь, желая создать впечатление, если кто-нибудь увидит из соседей, то я пришла с чисто дружеским визитом по-соседски, а не пробиралась с заднего двора, явно не совсем с дружеским соседским визитом.

Джо открыл дверь, на нем были только свободные спортивные шорты и дорогие кроссовки, и его тело лоснилось от пота. Он разрушил весь мой дружеский соседский визит, схватив меня за руку, дернув в дом и захлопнув дверь.

В гостиной я увидела кучу гирь, которых раньше не замечала, а в центре комнаты — скамью для жима. Он тренировался.

Эм... ням-ням.

Я перевела взгляд со скамьи для жима на него и, протянув ему ключ, сказала:

— Вот.

Его рука сомкнулась на ключе, другая обхватила меня сзади за шею. Он наклонил голову и поцеловал меня, крепко и долго.

Я не могла отдышаться, когда он поднял голову, положив руки на его мокрую от пота грудь.

— Отличные блинчики, соседка, — пробормотал он, отпуская меня, развернулся и отправился на кухню, будто только что не целовал меня крепко и сильно, отчего у меня подкосились колени и перехватило дыхание.

Я попыталась собраться с мыслями и взять себя в руки, когда услышала, как ключ ударился о кухонную столешницу, он вернулся к скамье для жима и схватил бутылку воды. Запрокинул голову, сделав большой глоток, я пошла на кухню, вымыла руки от пота и направилась к входной двери.

— Пока, Джо, — крикнула я, протягивая руку к двери, он опустил свой взгляд на меня.

— Ночью, соседка, — произнес он на прощание.

Я кивнула и побрела к своей машине.

Я все глубже погружалась в наши отношения и знала это. Он мне нравился, и с каждым разом он нравился мне все больше. Теперь он мне нравился больше, потому что он явно нравился моим девочкам.

Но я не могла себе этого позволить, не с Джо, который был вполне доволен тем, что я спала в его постели, после свидания с другим парнем, но меня это не устраивало, и мне причиняло боль.

И я знала, что ничего не получится, пока я не изменю его привычки, а я понятия не имела, как их изменить, но у меня было сильное подозрение, что моя попытка его изменить будет душераздирающей, потому что подозревала, что я потерплю неудачу, независимо от того, как я буду пытаться. Моя попытка может оказаться даже разрушительной, когда я потерплю неудачу, не только для меня, но и для моих девочек, которые приготовили бекон для Джо.

Я посмотрела на свою сумочку, протянула руку и вытащила мобильник.

И я продолжила совершать свои глупое, сумасшедшее дерьмо, которое характеризовало меня, как не лучшего человека.

Я открыла телефон и пролистала вниз контакты до номера «Майк», который вбила в память телефона после того, как он позвонил мне в первый раз. Я нажала кнопку.

Телефон зазвонил один раз, всего только один раз и Майк снял трубку.

— Как ты? — спросил он вместо приветствия.

Похоже, он уже знал о коробке.

— Ты знаешь про коробку, — решила уточнить я.

— Колт сказал. Я в участке. Они проверяют ее на отпечатки пальцев.

Дерьмо. Он пришел в участок в свой выходной, потому что услышал о коробке.

— Что-нибудь нашли? — Спросила я.

— Несколько отпечатков, но должны проверить их через систему.

— Хорошо.

— Ты в порядке? — Повторил Майк.

— Нет.

Его голос стал нежным, как только он произнес:

— Дорогая.

Я вздохнула в трубку.

— Где ты сейчас? — поинтересовался он.

— А? — Переспросила я.

— Я заеду за тобой. Пойдем пообедаем или выпьем кофе у «Мими», или еще где-нибудь.

Он не хотел, чтобы я оставалась одна и нервничала, это было отличным доказательством того, что он был хорошим парнем, вернее, даже отличным парнем. И это настолько же доказывало, что я была ужасным человеком, держала его на поводке, вместо того, чтобы отпустить, пока выясняла чего хочу, и не могла предоставить ему, как сказал Джо «шанс».

— Я в центре садоводов на работе, — ответила я.

— Я приду сегодня вечером, — заявил он.

Я закрыла глаза и снова вздохнула.

Мне не нужны оба мужчины — Джо за завтраком, Майк за ужином. Кроме того, больше всего не нужно мне было, чтобы мои девочки видели это.

— Дочки сегодня вечером будут дома, Майк, не думаю, что они готовы…, — тихо ответила я.

— Тебе решать, милая, но, если тебе нужна компания или захочется поговорить, ты знаешь, как меня найти.

— Спасибо, эм... собственно, поэтому я и звоню.

— Да?

— Ну, — начала я, — видишь ли, я не рассказала дочкам о коробке и не знаю, стоит ли мне им рассказывать. Они видели цветы, но они ничего не знают о коробке. Они пришли в себя после первых цветов здесь, но я знаю, что они волновались. В последнее время наступило затишье, в Чикаго были цветы, подарки и визиты регулярно. Дочки могут подумать, что началось все сначала, и... — я снова крепко зажмурилась, потом открыла глаза и закончила: — я мама, Майк, я не хочу, чтобы они нервничали об этом дерьме, и не хочу, чтобы они перестали быть бдительными или злились на меня за то, что я скрыла это от них. Они еще не такие уж взрослые, но и не дети. Я не знаю, что мне делать.

— Не говори им, — тут же посоветовал Майк, и я моргнула от его совета, который был полной противоположностью совету Джо.

— Ты так думаешь?

— Я бы сказал Джонасу, что происходит подобное дерьмо с Одри, но ни за что на свете не сказал бы Клариссе.

— Почему не сказал бы?

— Я знаю, что ты сильная, и думаю, что твои дочки тоже сильные, вы через многое прошли. Но девочки есть девочки, мальчики — это мальчики. Джонас захотел бы внести свою лепту, хотя и небольшую, но он хотел бы защитить и позаботиться о своей матери. Он должен научиться быть мужчиной, тебе не повезло, что с вами творится такое дерьмо, на котором тебе приходится учиться быть сильной. Клариссе же нужно, чтобы ее голова была заполнена мыслями о бабочках и подростковых сериалов о вампирах до тех пор, пока она согласна мечтать о бабочках и подростковых сериалах о вампирах.

Как Кейт и Кира были для Тима папиными дочками, Кларисса, видно, была такой же папиной маленькой дочкой для Майка.

Я почувствовала, как у меня затрепетал желудок.

Но я произнесла:

— Это попахивает сексизмом, Майк.

Он не обиделся, наоборот, согласился со мной, считая, что он прав.

Я окончательно поняла это, потому что он твердо заявил: