Узник ночи

Глава 28

МОЗГ ДЮРАНА ПРИКАЗЫВАЛ ЕМУ БЕЖАТЬ ЗА ОТЦОМ. Отомстить. Разорвать того на куски и съесть несколько.

Но его тело отказалось двигаться в тот момент, когда он уловил запах крови Амари.

— Ты ранена!

Она лежала на полу, как будто потеряла сознание.

— Ты умираешь…

— Жемчужина! — Она оглянулась через плечо. — Я пытаюсь найти ненаглядную! Она выпала, когда мы дрались…

— Он ударил тебя ножом!

Они оба кричали в тишине: она, пока хлопала по полу рукой и он, стоя над ней. И чем дольше она не находила жемчужину, тем больше приходила в ярость.

Дюран опустился на колени и взял ее за руки, привлекая ее внимание к себе. С бьющимся сердцем он оценивал ее зрачки, цвет кожи, дыхание.

— У тебя кровь.

— Я ничего не чувствую…

— Ты в шоке

— Я должна найти жемчужину! — Ее голос дрожал от нетерпения. — Я не могу вернуться без нее. Иди за своим отцом!

Дюран осмотрел хранилище

Неровная дорожка через груды стульев, как будто сквозь них пронеслось тело. Пол в красных полосах. Там был также след из капель крови, заканчивающийся у стены.

Его отец. Сбегающий.

— Иди, — сказала она настойчиво. — Я найду жемчужину и уйду. Ты сказал мне, как выбраться: следовать по прямым, а не изогнутым коридорам, и у меня есть нужный код. Если ты пойдешь за ним сейчас, ты сможешь поймать его — может быть, снова по воздуховодам?

Он подумал о костях матери на койке и о том, как ее череп смотрел на него.

— Дюран, иди. Это то, зачем ты пришел. Со мной все будет в порядке.

Он опять посмотрел на Амари. Кровь из раны на плече растекалась по ветровке. Чем, черт возьми, отец ударил ее? Дыра в легкой водонепроницаемой ткани на плече была слишком велика для кинжала.

— Со мной все будет в порядке, — повторила она с внезапным спокойствием. Потому что это был единственный результат, который она рассматривала.

Сколько он себя помнил, он всегда полагал, что его жизнь сведется к одному моменту, к одному решающему, всеобъемлющему моменту… когда он вонзит нож в черное сердце отца. Или свернет ему шею. Или выстрелит ему в лицо.

Метод убийства не имел значения, и в его фантазиях он часто бывал и другим. Но та точка невозврата, когда смерть заберет его отца в Дуунд, всегда была моментом истины для Дюрана, тем, к чему сводился весь его жизненный путь, его знаковым событием.

Для него было шоком осознать, что он ошибался.

Его момент истины на самом деле сводился к тому, помочь ли женщине, которую знал всего двадцать четыре часа… или оставить ее, чтобы выполнить предназначение, которое он сам себе назначил.

И как оказалось, спорить не о чем.

Дюран опустился рядом с ней.

— Ты ищи здесь, а я немного дальше. Мы не уйдем, пока не найдем ненаглядную.

Она заколебалась на мгновение, но он не этого не увидел. Он был слишком занят, ощупывая бледный линолеум, пытаясь найти жемчужину, которая была бы почти такого же цвета, как пол в комнате, где повсюду был мусор и мигающие флуоресцентные лампы над головой.

Он не думал об отце. Для этого еще будет время.

Сейчас его волновала только жемчужина. Только то, что нужно Амари, чтобы освободить брата.

Перемещая взгляд слева направо, ощупывая все вокруг руками, он двигался быстро, но осторожно. Дойдя до брошенного деревянного стула, он поднял его и отставил в сторону. Следующее, что он увидел была дыра в полу.

Место, где что-то было вбито в линолеум.

Кровь Амари отмечала место удара. И вокруг было еще больше ее крови, уже подсыхающей, заставляя его думать о смертях на арене. Но ему пришлось изменить направление мыслей. Ему нужно было отвлечься от мыслей о том, как она была ранена, или его голова взорвется от напряжения между его любовью к этой женщине и его…

Его любовью…

К этой женщине…

Дюран взглянул на нее. Ее темноволосая голова была опущена, свежая кровь оставляла за собой след, но решимость была так сильна, что он был убежден, что она поднимет гору, под которой они находились, чтобы найти то, что она искала.

Он любил ее. Вероятно, с того момента, как она вошла в подземелье.

«Вероятно» — абсолютно лишнее слово.

Запах темных специй, исходивший от него, когда она прибыла в подземелье, должны были стать его первой зацепкой. Но сколько бы ни было зацепок, сейчас пришло осознание.

Он покачнулся и уперся ладонью в пол, чтобы не упасть.

И почувствовал под ладонью округлый бугорок.

— Нашел!

***

Амари обернулась, когда Дюран торжествующе закричал, и ее раненое плечо завопило от боли — впрочем, ей было все равно. — Слава Богу!

Они встретились посреди хранилища, протягивая друг другу руки, и он держал ненаглядную между большим и указательным пальцами. Она поцеловала его, не задумываясь, и он без колебаний ответил на поцелуй, их губы встретились в порыве облегчения.

Отстранившись, она нахмурилась.

— Почему ты так смотришь на меня?

Дюран просто стоял и смотрел на нее. Затем он, казалось, очнулся и вложил жемчужину ей в руку.

— Я покажу тебе, куда идти. Таким образом буду уверен, что ты уберешься отсюда.

Реальность того, что они расстаются, поразила ее, когда он повел ее к двери. Она все еще не знала, что произойдет, когда она вернется к Чэйлену одна. Она думала, что Дюран пойдет с ней, и они вместе справятся с Завоевателем. Но ему нужно было свести счеты здесь.

Положив жемчужину в карман ветровки и застегнув молнию, она решила, что Чэйлен должен быть доволен возвратом ненаглядной. И пока у нее есть эта чертова штука, у нее есть рычаг давления. Этого должно быть достаточно.

Прежде чем они с Дюраном выбежали в коридор, он вернул ей оружие, и она была рада, что его отец не догадался снять с нее пояс с боеприпасами. Она проверила обе обоймы и кивнула, что готова.

Дюран замер на один долгий момент, его глаза блуждали по ее лицу. По спине ее пробежал холодок, и она поняла, что он делает.

— Нет, — ответила она. — Это не в последний раз. Слышишь меня? Мы видимся не в последний раз. Мы встретимся… как-то. Где-то. Это не то.

Он взял ее лицо в ладони, погладил большими пальцами по щекам. Затем он прижался губами к ее губам и задержался.

Все было сказано этим поцелуем. Хотя не было не произнесено ни слова, было выражено все: тоска и печаль, обязательства, которые не включали в себя будущее, желание обеих сторон, чтобы все было по-другому.

Их начало, середина и конец.

Все это.

— Пожалуйста, — прошептала она.

Это было все, что она могла противопоставить неизбежности, которая почти что убивала ее. Но не было времени останавливаться на эмоциях.

Над головой замигали красные огни, а вдалеке завыла сигнализация.