Я не разговаривал с Адрианой после той ночи в ресторане.
Точнее, прошло пять дней.
Мое время было занято мистером Гриммером и редактированием моей рукописи. Хотя я был занят работой, чувство вины за свои поступки сильно давит на меня. Я завел Адриану слишком далеко, когда знал, что она уже стоит на краю. Она протянула мне руку, желая дружбы, а я направил ее в неправильное русло. Мои глупые чувства встали на пути. Опять. Отчаянно желая позвонить ей, чтобы извиниться, я думаю о своем прошлом и о том, что бы я обычно делал в такой ситуации.
Я бы погнался за девушкой.
Но эта девушка другая.
Я не могу преследовать ту, кто даже не участвует в конкурсе.
Она принадлежит кому-то другому — это никогда не изменится. И по этой причине я люблю ее еще больше. Почему? Понятия не имею.
Ты сказал, что любишь ее, придурок. Помнишь, ты не должен так легко влюбляться?
Нет, я не влюбляюсь, и я даже не знаю, что такое любовь. Я сказал Челси, что люблю ее, и каким же наивным я был, спутав похоть и любовь.
А потом была Чарли. Я любил ее, я не могу этого отрицать, но теперь я верю, что любовь бывает разных форм, и иногда она достаточно сильна, чтобы стать причиной твоего дыхания. Чарли, как бы я ее ни любил, никогда не была причиной моего дыхания. Она была моим спасательным жилетом, который поддерживал мою жизнь во время сильного шторма.
Поздним вечером я сижу на своем любимом месте на крыльце, поглаживая шерсть Блейза. Мой мобильный начинает звонить, пугая нескольких голубых соек, сидящих на карнизе крыльца.
— Сынок, у меня для тебя есть интересные новости, — приветствует меня мистер Гриммер без приветствия, и его позитивный настрой вызывает у меня любопытство.
— Мне бы сейчас не помешали интересные новости, — признаюсь я.
— Я знаю, я чувствую это, — говорит он без осуждения в своем тоне, — У издательства Lantern есть родственная компания, и они очень впечатлены твоей работой. Они хотят, чтобы ты прилетел и дал автографы по всей стране, включая вечеринку по случаю выхода книги.
Волнение наполняет мои вены, знакомый прилив сил от того, что моя тяжелая работа окупилась. У меня было много подобных моментов, например, когда я с отличием окончил Гарвард или когда я впервые опубликовал статью в «Нью-Йорк Таймс». Памятные моменты, которые за последние несколько лет потерялись в моей собственной неуверенности.
— Я благодарен, что мне дали такую возможность. На какой срок и где?
— По крайней мере, на шесть месяцев, и… это Сидней, Австралия, — говорит он.
Моему мозгу требуется мгновение, чтобы зарегистрировать целых шесть месяцев на другом конце света. Посещение Австралии всегда было в моем списке желаний. Я абсолютно не сомневаюсь, что мне понравится такая прекрасная страна.
— Все расходы будут покрыты. Скажу тебе честно, сынок, я давно не видел такого щедрого предложения автору. Ты должен гордиться собой.
— Я горжусь… это огромная и такая прекрасная возможность, — волнение снова начинает медленно нарастать, — Когда я уеду?
— В воскресенье вечером.
— То есть через пять дней?
— Да. Они хотят, чтобы книга была на полках к Рождеству. Пора паковать чемоданы. Это будет началом чрезвычайно плодотворной карьеры, — он продолжает поздравлять меня и вкратце рассказывает о тонкостях.
В финансовом плане я снова в игре и снова могу продвигаться вперед. Это золотая возможность, но я не могу оценить ее в полной мере, так как мысль о том, что я должен уехать, заставляет мое сердце биться чаще. Это просто смешно, это чертова мечта, и я не хочу бросать того, кто, во-первых… никогда не сможет испытывать ко мне чувства так, как я этого хочу, а во-вторых… просто друг.
Я слышу шорох рядом со мной. Хейзел садится вместе с Блейзом посередине между нами.
— Я не хотела подслушивать.
— Хейзел, это твой дом. Я не могу отблагодарить тебя за то, что ты открыла его для меня.
Она дарит мне несколько мгновений: — Мне выпала возможность всей жизни, Хейзел. Почему я не прыгаю от радости?
— Потому что твое сердце хочет совершенно другого, — она улыбается.
— Мое сердце сильно ошибалось в прошлом. Почему я должен верить ему сейчас?
— Джулиан, ты должен принять, что люди, события… это происходят не просто так. Эти люди, которые пришли в твою жизнь… не ставь под сомнение свою любовь к ним. Будь благодарен и цени этот опыт.
— Я должен поехать в Сидней… Я знаю, что это правильно.
— Тогда поезжай. Следуй тому, что здесь внутри, — она указывает на мое сердце, — Оно никогда не ошибается, когда ты слушаешь со всей честностью.
— Проблема в том, что, по-моему, кто-то затуманивает мои суждения, — первый раз, когда я признаюсь в своих чувствах кому-либо, кроме, конечно, Адрианы. Я держал их в бутылке, ожидая, что они волшебным образом исчезнут. Оказывается, они только усиливаются: — Я даже не знаю, с чего начать. Я просто знаю, что мне больно думать, что я не увижу ее лицо, когда захочу.
— Она жива, живет и дышит? Она ходит по этой земле?
— Да.
Я не знаю, куда Хейзел клонит.
— Тогда расстояние — лишь незначительное препятствие. Я хочу сказать, что ты можешь видеть ее, когда захочешь, и можешь говорить с ней, когда захочешь. Технологии в наши дни просто замечательные. Если бы только на небесах у них был Skypeс — она с нежностью улыбается.
Я обнимаю ее за плечи и благодарю за все. Хейзел всегда будет спокойствием во время бури, причиной, когда надежда не оправдывается. Матерью, другом, доверенным лицом.
— А что с Блейзом? — спрашиваю я с беспокойством. Я даже не подумал о ней.
— Она останется там, где ей место, прямо здесь. Я бы не хотела, чтобы было иначе.
И вот, все решено. Я переезжаю в Австралию на шесть месяцев.
За пять дней нужно многое сделать, и в довершение всего Хейзел предлагает вместо нашей обычной встречи устроить прощальный сбор у нее дома. Я благодарю ее за то, что она не удивила меня, поскольку я ненавижу сюрпризы, и она это прекрасно знает.
Субботний вечер пролетает быстро. Время идет. Дом украшен серпантином и воздушными шарами комитетом по украшению, состоящим из единственной и неповторимой Пенни.
— Мне показалось, или все шары по форме напоминают…
Пенни прерывает меня: — Ты грязный мальчик, и я думаю, что тебе нужно утопиться в скользкой выдре.
— Скользкая выдра?
— Ки… сс… ка, — произносит она.
Я качаю головой, ухмыляясь, и иду к двери, чтобы открыть дверь.
— Привет, я гомик! — объявляет Эрик.
Тристан следует за ним, закатывая глаза на выходки Эрика, и теперь, когда я знаю о его ориентации, то ищу что-то другое. Передо мной нет ничего, кроме прежнего Тристана. Я протягиваю руку и обнимаю его. Я точно буду скучать по этому парню.
— Ты меня душишь, — кашляет он, прежде чем поднять взгляд и посмотреть на Пенни, — И это мужчина?
Я отпускаю его: — Эрик, Тристан, познакомьтесь с моим хорошим другом, Пенни.
— Пенни… Пенни Трэйшн, — добавляет она.
Эрик корчится от смеха, но Тристан немного более сдержан.
— О, дорогая, мне это нравится! — задыхается Эрик.
Пенни тянет Эрика и Тристана за руки к задней стенке, болтая без умолку. Я слышу только слова: — О, вы, близнецы, вы очаровательны вместе. Кто делает тебе прически, дорогая?
В дверь снова звонят, и это Фред и Джерри.
Фред несет тарелку с желе. Хейзел благодарит его и приглашает на кухню. Джерри выглядит по-другому. Его волосы коротко подстрижены и, кажется, расчесаны.
— Хорошо выглядишь, Джерри. Я так не качаюсь, но приятно знать, что тебе не все равно, — шучу я.
— Ха-ха. Пенни отвела меня в какой-то салон, где мне сделали укладку. У меня сегодня свидание с девушкой из местного магазина комиксов, — ворчит он.
— Девушка, которая работает в магазине комиксов? Черт, вот это уловка.
— Да, она увлекается многими ретро-комиксами, как и я, — говорит он, пожимая плечами.
— Я горжусь тобой, — похлопываю его по спине, — Просто будь собой и получай удовольствие, хорошо?
Он кивает и идет к столу с закусками, где запихивает все читос в рот — бедная девочка из комиксов.
Выхожу на крыльцо, чтобы пообщаться. Я немного нервничаю и не спрашиваю Хейзел об Адриане. Все здесь заслуживают моего внимания, и, несмотря на то, что в груди тесно от моих ошибок, которые оказались сильнее, чем я мог себе представить, мне удается всем благодарно улыбнуться.
— Тебе понравится Сидни, — говорит мне Тристан, отходя от Пенни и Эрика.
— Не сомневаюсь, — соглашаюсь я, делая глоток пива, — Эй, парень, какова была настоящая причина твоего переезда?
Тристан шаркает ногами, его плечи опускаются, так как он взволнован этим вопросом: — У маминого мужа, Джона, были проблемы со мной… — он смотрит на Эрика, и, словно между ними есть какая-то связь, Тристан обретает свой голос, — Он избил меня, потому что узнал, что я гей.
Мое сердце падает, когда он подтверждает мои подозрения. Рой — чертов мудак, раз тронул бедного ребенка.
— Я должен был помочь тебе, спасти тебя от него, — кричу я, качая головой от злости, — Я был слишком испорчен, чтобы видеть, как страдают другие люди вокруг меня.
— Ты помог, ты дал мне место, где я мог бы остановиться. Ты познакомила меня с новыми друзьями, которые помогли мне найти свой путь. Ты сделал больше, чем ты можешь себе представить.
— О, малыш, ты заставишь меня плакать.
— Мужские объятия? — шутит он.
Я притягиваю его к себе и крепко обнимаю, сжимая его волосы.
— Только не волосы! — жалуется он.
Я замечаю, как Блейз навостряет уши, и она убегает в сторону дома. Несколько секунд спустя мы видим, как Эш бежит через лужайку, а за ним бежит счастливая Блейз.
Это может означать только одно — она здесь.
Глядя в грязь, я пытаюсь набраться смелости, чтобы посмотреть ей в лицо и отбросить все незаконные чувства, которые я к ней испытываю. Она поворачивает за угол, но перед ней я вижу маленького мальчика, бегущего по лужайке за собаками.
Это, несомненно, ее сын. Он очень маленький и совсем не похож на Адриану. Если я правильно помню те времена, когда я встречала Элайджу, то он — точная его копия. Теперь я понимаю, почему Адриане так трудно жить дальше, когда у нее есть сын, который будет вечно напоминать ей о мужчине, которого она любит.
— Эрик! — кричит Энди, — Мама разреши мне взять Эша!
Эрик подбегает и заключает Энди в объятия, зарываясь головой в его волосы, что очень раздражает Энди.
Мгновение спустя появляется Адриана, одетая в обрезанные джинсовые шорты, белые кроссовки Adidas и футболку с надписью "Keep Calm and Call Batman" с логотипом летучей мыши под ней. Мое сердцебиение, которое на мгновение остановилось, как только я положил на нее глаз, начинает барабанить в груди сильнее, чем ближе она подходит к нам. Ее присутствие мощно и магнетично своей силой, и это именно то, чего не хватало сегодня, а может быть, и всю мою жизнь.
Стоя на крыльце, она быстро представляет Энди.
— О, дорогая, он великолепен. Как тебе удалось вытащить этого мальчика из твоей крошечной ваг… рамы? — Пенни поправляет себя.
— У меня было кесарево сечение, так что все цело, Пенни, — она подмигивает, когда Пенни поднимает руку, чтобы поаплодировать ей «дай пять».
Приятно видеть, как она расслабляется, но она еще не подошла ко мне. Как только она это сделает, я превращусь в комок нервов, и она знает меня достаточно хорошо, чтобы почувствовать, как мне не по себе.
Я все испортил. Опять.
— Энди, подойди к маме, пожалуйста, — он отпускает руку Эрика и бежит к Адриане, — Энди, это мой хороший друг Джулиан, — представляет она меня, ее глаза встречаются с моими с искренней улыбкой.
Энди щурит глаза, всматриваясь в мое лицо.
— Мама, он похож на Брюса Уэйна, — говорит он, дергая ее за рукав.
— Да, похож, — она смеется, не отрывая взгляда от моего, и в его взгляде я вижу прощение.
Я опускаюсь на колени перед ним: — Привет, приятель, приятно познакомиться.
— Вы папа Блейза? — спрашивает он.
— Наверное, так можно сказать, — отвечаю я.
— У меня нет папы. Мой папа должен вечно работать на небесах.
Мое сердце разрывается, когда он произносит эти слова, и я вижу, как лицо Адрианы мгновенно опускается.
— Я уверен, что у тебя есть много людей, которые любят тебя так же, как твой папа. Не хочешь достать угощения для Блейза и Эша?
Он кивает головой в волнении, его минутное признание побеждено кормлением собак.
Хейзел подходит и осыпает его поцелуями, и он снова уходит.
Я поворачиваюсь к Адриане, желая, чтобы мои извинения были произнесены: — Адриана…
— Я не должна была убегать. Прости меня, — перебивает она.
— Нет, ты имела полное право убежать. Я должен была подумать о том, как это повлияет на тебя. Меня охватило волнение, и это было эгоистично с моей стороны. Я не хочу терять нашу дружбу.
— Я тоже не хочу… — она замолчала, раскачиваясь взад-вперед, засунув руки в карманы.
— Итак, Австралия, да?
— Я знаю, верно? Какая возможность, — мои глаза блуждают по людям, которые нас окружают, — я буду скучать по этой нашей сумасшедшей группе.
— И мы тоже будем скучать по тебе, — она ухмыляется, сбивая мою руку своей.
Большую часть дня мы веселимся, едим и веселимся. Хейзел не сдерживает себя в приготовлении пищи, несмотря на мою попытку помочь ей на кухне, от которой она наотрез отказалась.
Джерри погружается в игру с Энди. Я никогда не видел его таким — живым, полным улыбок. Я не могу не заметить, как счастлива Хейзел видеть его таким, учитывая его прежнюю ненависть к детям. Энди с удовольствием пользуется вниманием, а Джерри, как маленький мальчик, снова бегает за собаками и играет в салочки.
Фред занят тем, что учит Тристана играть в маджонг. Тристан — геймер, поэтому он не может быть более в своей стихии. Фреду нравится делиться своей мудростью и знаниями с другими, поскольку это дает ему чувство собственной значимости, укрепляет силы, необходимые для того, чтобы преодолеть свои страхи и жить нормальной жизнью.
Эрик и Пенни погружены в беседу о волосах. Я предпочитаю отвлечься, так много разговоров о волосах я не выдержу. Глядя на язык их тела, можно подумать, что это жаркие дебаты о российской политике, а на самом деле речь идет просто о челке.
Адриана и Хейзел выносят торт — шоколадный и покрытый посыпкой. Выглядит аппетитно. Джерри и Энди бегут к ним, чуть не сбив их с ног.
— Я люблю шоколадные посыпки, — взволнованно говорит Джерри.
— Я тоже, Джерри! Теперь мы можем быть лучшими друзьями… пожалуйста? — умоляет Энди.
— Конечно, почему бы и нет, малыш? — Джерри искренне улыбается ему.
Хейзел нарезает торт и раздает каждому по кусочку. Думаю, пришло время произнести речь, что-то, что я хочу сделать, чтобы выразить свою благодарность.
Я быстро прошу внимания всех присутствующих, голоса стихают, и остается только звук теплого ветерка, шелестящего по деревьям.
— Это, ну… сюрреалистично, — начинаю я, прочищая горло, чтобы разобраться с переполняющими меня эмоциями, — Я пришел в эту группу в поисках помощи, поддержки, чего-то, что помогло бы мне пройти через эту штуку, которую мы называем жизнью. Я нашел это, но самое главное — я нашел семью.
Хейзел рядом со мной вытирает глаза — редкая ее черта, поскольку она всегда, кажется, контролирует свои эмоции. И все же, стоя рядом со мной, я чувствую ее гордость.
— Я никогда не думал, что достоин чего-то, а тем более кого-то, но каждый человек в этой комнате принял меня в свою жизнь, несмотря на мои недостатки и ошибки. Это помогло мне принять правильные решения, и за это я буду вечно благодарна.
Пенни поднимает свою банку с содовой и прижимает ее к груди с гордостью, как и Хейзел.
— Если я могу сказать несколько слов, — она прочищает горло, занимая центральное место, — Джулиан, ты невероятно великолепный мужчина, и я имею в виду великолепный, как шлепок, который забирает тебя в постель в мгновение ока!
Мы все смеемся. К счастью, Энди уже отошел.
— Это снаружи. Внутри у тебя золотое сердце. Первый мужчина, который не стыдился того, кто я есть, несмотря на мои неуместные ухаживания. Ты увидел меня таким, какой я есть… Питер… одинокий мальчик, который хочет быть любимым, который хочет быть таким же, как все, и не скрывать себя настоящего. Вы приняли меня в свою жизнь, и мне будет не хватать вашего «товарищества». Кто возьмет меня на вечер бинго?
— Бинго? О, я люблю это, — визжит Эрик, — Это так похоже на «Золотых девочек»… Я в деле!
Я качаю головой, ухмыляясь, глядя, как Эрик наслаждается своим новым хобби — заменой меня на вечерах бинго.
Фред и Джерри говорят несколько слов, за ними следует Хейзел. Неизменно добрые слова Хейзел придают мне уверенность, необходимую для того, чтобы покинуть это место, но только временно.
— Это место, Джулиан, всегда будет твоим домом, — добавляет она с улыбкой, — Это дом для всех вас. Он принимает вас в трудные времена, в мирное время и не осуждает, потому что вы все достойны быть здесь.
Пенни испускает громкий вопль, заставляя нас всех повернуться в ее сторону. Фред, будучи сам отцом, кладет руку на плечо Пенни и протягивает ей свой носовой платок. Взяв его, Пенни громко сморкается, а затем отдает его обратно, к большому неудобству Фреда.
Адриана прочищает горло, желая заговорить: — Мне нужно отвезти Энди домой. Ему уже пора спать.
Слегка обидевшись, я предлагаю собрать Эша и помочь отнести его в ее машину, не обращая внимания на эту необоснованную обиду, разгорающуюся внутри меня. Сейчас не тот момент, чтобы позволить моим эгоистичным потребностям оправдать мои действия. Адриане нужно пространство, время, и, несмотря на мое желание построить между нами что-то большее, чем дружба, наши пути не совпадают.
Она пристегивает Энди, который устал от всей этой беготни. Закрыв за собой дверь, она поворачивается ко мне лицом: — Спасибо за то, что ты друг, — шепчет она, не в силах смотреть мне в глаза.
— Иначе и быть не могло. Береги себя, Адриана.
Она кивает и идет к машине. Мне так хочется обнять ее, прижать к себе, ведь я не знаю, когда увижу ее в следующий раз, но ей нужно время, и я не могу ее толкать.
— Пока, Джулиан. Позаботься и о себе, хорошо?
Медленно, ее глаза перемещаются вверх, пока наш взгляд не сходится. Наконец, я вижу ее душу, понимаю ее боль, ее конфликт, борьбу между ее головой и сердцем. Невысказанные слова между нами сильнее любых слов, произнесенных вслух. Я знаю, что на этот раз это не мое воображение. Я научился на своих ошибках, и заставлять ее чувствовать то же самое по отношению ко мне — не вариант.
Адриана похожа на увядший цветок, и при правильной любви и внимании она снова расцветет. Возможно, я не являюсь для нее таким человеком, но одно я знаю точно — никто другой не заслуживает такого счастья, как Адриана. Она — воин. Она пережила любовь и потерю, носит свои боевые шрамы как напоминание о том, что ее любовь не может быть забыта. Любой, кто приблизится к ней, никогда не заменит ее.
Но второе место — это все, на что я могу надеяться.