В поисках Авалона

Глава 11

"Иди, иди за мной — покорной

И верною моей рабой.

Я на сверкнувший гребень горный

Взлечу уверенно с тобой.

Я пронесу тебя над бездной,

Ее бездонностью дразня.

Твой будет ужас бесполезный -

Лишь вдохновеньем для меня…."

Блок А. (Демон)

— Что ты сделал с Ламбертом? — спросила Роуз Кристен, подавая Джонатану стакан с разбавленным виски. Он неподвижно сидел в кресле в своей роскошной, набитой предметами средневековья гостиной. Голова его была откинута на высокую спинку кресла, прикрытые длинными ресницами, глаза задумчиво следили за движениями Роуз. Было понятно, что мысли его в этот момент витают где-то очень далеко.

— , Джон, ты слышишь меня? — мягко позвала Роуз, запуская пальцы в его черные раскиданные по плечам волосы. Джонатан закрыл глаза, губы его тронула легкая улыбка.

— У тебя волшебные руки, малышка Рози. — бархатным голосом произнес Крейн. — Не беспокойся о Ламберте. Я переместил его за тысячи километров отсюда. А он не умеет так быстро создавать порталы, как я. Боюсь, Кларку не повезло на этот раз. Придется ехать обратно поездом или самолетом.

— Я не могу понять, на что он рассчитывает? Даже, если ему удастся склонить Браун на свою сторону, он не владеет знаниями, необходимыми для проведения ритуала и снятия заклятия. — с нотками недоумения в хрипловатом чувственном голосе, сказала Роуз Кристен, продолжая массировать голову Джонатана. Она стояла сбоку от кресла, и разнежившийся от ласковых прикосновений, Крейн переместил свою голову на женскую теплую грудь.

— Ламберт никогда не отличался большим умом, дорогая моя. — саркастично усмехнулся Джон. — и он кровожаден. Дай этому упырю волю, он перережет половину человеческого рода, а другую оставит для удовлетворения своих плотских потребностей. И я больше, чем уверен, что Кларку плевать на заклятье, ему важно помешать мне.

— Но, Джейн он ничего сделать не сможет, пока на ней кольцо. — возразила Роуз.

— Поверь мне, малыш, он найдет способ снять его. Джейн легко поддастся даже его примитивной магии. А потом он сделает с ней, все что заблагорассудится его извращенной душонке. Только на этот раз у него ничего не выйдет. Джейн слишком важна, я так просто ее не упущу. — твердо заявил Джонатан Крейн.

— А что будем делать с Лили? — спросила Рози, руки которой мягко переместились на напряженные мужские плечи.

— Пока ничего. — Крейн недовольно сдвинул брови. — Эта настырная девчонка опять пытается нам что-то доказать. Я уверен, что через пару дней она сама вернется, как ни в чем не бывало.

— В последнее время приступы строптивости сильно участились. Тебе нужно серьезно с ней поговорить. Ее беготня туда-сюда не доведет до добра. Лили совершенно нестабильна.

— Она еще слишком человек. Дай ей время. Ты тоже была такой еще несколько десятилетий назад. Вспомни, как ты негодовала, когда появилась Лили, и просто измучила меня приступами ревности.

— Серьезно? Я не помню. — Роуз смущенно улыбнулась. — Ты считаешь, что Лили ревнует?

— Да. Я слишком баловал ее эти годы. И вот результат. Она не терпит соперничества.

— Я всегда чувствовала, что она терпеть меня не может. Конечно, мы команда, стоим друг за друга и вместе выживаем, но Лили трудно мириться с тем, что она не единственная.

— Я говорю не о тебе. — сухо вставил Джон. — Лили смирилась с твоим существованием. Она ревнует меня к Джейн, а Джейн ревнует ко мне. Как бы это не было парадоксально, Лили искренне полюбила Джейн Браун. В ее душе произошел настоящий раскол, и поэтому ей так сложно.

— Может, все-таки стоит поискать ее? — встревожилась Роуз. — Мне не нравится ее исчезновение. Совсем некстати.

— Это точно. — согласился Джон.

— И есть очень легкий способ найти ее. — промурлыкала Рози, наклоняясь к Джонатану, и ласково касаясь щекой его прохладного лба.

— Я не хочу использовать магию.

— И не нужно. Просто сними амулет, и услышишь ее.

— Роуз, ты с ума сошла. Вспомни, что я сотворил в прошлый раз, когда остался без защиты сдерживающего амулета? Или ты снова жаждешь крови, моя дорогая?

— Ничто не изменит нашей демонической сути, Джон. Никакие удерживающие инстинкт убийцы заклинания, не помогают. Как ты не видишь, что сам не следуешь тем правилам, которые установил для нас.

— Я уже давно не убиваю людей.

— У тебя были войны, во время которых ты оттянулся.

— Не говори так, ты не понимаешь. Я сражался за ту сторону, которую считал правой.

— Черт побери, Джон. Ты воевал за Гитлера, за Бонапарта, за Чингисхана Ты всегда выбирал беспощадных тиранов, и шел за ними, с безумным блеском в глазах. О какой справедливости тут может идти речь?

— Я за то, чтобы выживал сильнейший. На тот момент сильнейшими были те, под чьи знамена я вставал.

— Но они проиграли.

— Да, потому что были глупы. Сила и ум не всегда уживаются. — Джон усмехнулся. — Сейчас идет война в Ираке. Если тебе так хочется кровавой бойни, наймись добровольцем.

— Нет. Я хочу ее, Джон. Джейн. Когда ты закончишь со всем, что необходимо, отдай ее мне.

— И тебе не жаль ее, Рози? — Джон выпрямился и повернув голову, внимательно посмотрел в красивые глаза девушки. — Вы столько времени провели вместе.

— В отличии от Лили, я не забыла, что она — ягненок, которым питаются такие, как мы. А с добычей не играют.

— Сожалею, Роуз, но эта добыча принадлежит мне, и я не собираюсь делиться. Я не хочу, чтобы последняя из рода Браун страдала. Да, их семейство принесло мне немало неприятностей, но я не хочу мстить. Если бы я мог, сделал бы все, чтобы она даже не поняла, что происходит. Только, боюсь, уже поздно. Джейн Браун умна. И она так сильно отличается от других. И манерой говорить, и поведением, и удивительной логикой. Она другая, Рози. Не такая, как остальные Браун. Вспомни Элис. Это была совершенно неуравновешенная, невоспитанная, не умеющая себя вести в обществе, нахальная девица. Про Луизу я, вообще, молчу. Она даже грамоте не была обучена.

— Но как же тогда Луиза вела свои дневники?

— Ее обучала Элизабет. — Джон отвел затуманившиеся глаза. — Она пыталась сделать из этой простушки леди. Нужно убедить Джейн передать мне записи Луизы Браун. Без них я не смогу завершить ритуал. Можно попытаться магическим воздействием вытащить из памяти Джейн слова древнего заклинания. Однако, я не имею права рисковать ее жизнью, и я не знаю, как отреагирует организм Джейн на столь мощное вмешательство.

— Мистер Крейн, к вам посетитель. — вежливо кашлянув, в гостиную вошел дворецкий.

— Отлично, Фергюсон, пусть мисс Браун проходит. Я давно жду ее. — кивнул Джонатан, принимая сосредоточенную позу, и кладя обе руки на обитые бархатом подлокотники. — Роуз, тебе лучше подождать наверху.

— Как скажешь, Джон. — послушно склонила голову Рози и грациозно прошествовала к лестнице, которая вела на второй этаж.

Фергюсон тоже откланялся и вышел из гостиной. Джейн вошла бесшумно. Ее маленькие туфельки со звонкими каблучками почти полностью утопали в ворсе ковра. Она ничего не сказала, а просто встала посередине гостиной и вперила в него свои удивительные ранимые человеческие глаза. Несмотря на откровенный страх, она старалась держаться уверенно, и даже воинственно. Гордая осанка, расправленные плечи, упрямо сжатые губы. Джон сам удивился чувству сострадания и нежности, которое внезапно нахлынуло на него. Она была не виновата в том, что носила в себе и на себе. Кольцо зловеще поблескивало на хрупком маленьком пальчике, тяжелая сумка болталась на плече, и Джон очень надеялся, что в ней нашлось место дневникам, о которых он говорил с Роуз. Его немного позабавила ее оборонительная стойка. Девушка смотрела на него, так, словно у нее были силы и возможности справится с ним. Маленький воробышек пытался восстать против умного и хитрого кота. Как это наивно и трогательно.

— И что забавного? — требовательно спросила Джейн Браун, заметив, как губы Крейна дрогнули в легкой полуулыбке. Ее взгляд, прикованный к его лицу, тоже задавал вопросы, но совсем другие. Это были вопросы, к которым Джон не был готов. И он не хотел спешить. Он чувствовал и ее неуверенность, и страх, и отчаянье и совсем не детский гнев.

— Ничего, Джейн. Я просто рад тебя видеть. — слукавил он, пытаясь немного отдалить неприятный разговор, после которого Джейн навсегда запишет его в свои заклятые враги.

— Мы уже на ты? — холодно спросила девушка, надменно приподняв изящную бровь.

— А почему бы нет? — пожал плечами Крейн, взгляд его стал глубже, в голосе появились чувственные бархатистые нотки. — После всего, что между нами было….

— Не пытайся снова охмурить меня. На этот раз у тебя это не пройдет. Я хочу знать, кто ты такой. И что тебе нужно от меня. — выпалила она с почти театральным апломбом. Для пущей убедительности Джейн грозно сдвинула брови, и даже чуть наклонилась вперед, привстав на цыпочки. Джонатану было больше не смешно, а откровенно жаль этого храбрившегося, но обреченного маленького воробышка.

— Кто я такой? — Крейн изобразил крайнее недоумение. — Я Джонатан Крейн — твой работодатель.

— Откуда ты знаешь Ламберта? И почему он так странно себя вел? И ты…. Ты тоже. Как ты заставил меня уйти?

— Успокойся, Джейн, ничего страшного не произошло. Ламберт — мой давнишний заклятый друг. Я не знаю, что он тебе наговорил, я не имею к этому никакого отношения. — Джонатан Крейн был само спокойствие и уверенность. Ни жестом, ни взглядом он не выдал своего лицемерия. Абсолютное хладнокровие. — И я попросил тебя уйти, чтобы не подвергать опасности. Кларк порой неадекватно себя ведет.

— Ты не просил. Ты приказал. Я знаю, что я чувствовала. Это не было нормальным состоянием. Ты — не нормальный человек. И ты преследуешь какую-то цель. Я хочу, чтобы ты сказал правду.

— Боже. — Джон не выдержал и иронично рассмеялся, захлопав в ладоши. — Ты — чудесная актриса, Джейн. — он вдруг перестал хохотать, и из его глаз, обращенных на нее, исчезло веселье, его сменило стальное жесткое выражение. Зрачки стали похожи на черные зияющие колодца, которые засасывали на самое дно, подавляя волю, причиняя боль. — А теперь послушай меня. Я дал тебе достаточно времени, чтобы высказаться. Мне совершенно безразлично, чего ты там хочешь. Не смей ничего требовать и говорить до тех пор, пока я тебе не позволю. Поняла?

Джейн оцепенела. Она не могла ни говорить, ни думать. Этот человек полностью овладел ее сознанием, превратив ее в безвольное дрожащее существо. Насладившись, ее покорностью и своим триумфом, Джон расслабился и "отпустил" ее. Девушка глубоко вдохнула, вновь ощутив приток крови в онемевшие конечности.

— Ты меня убьешь? — осознав тщетность дальнейшего сопротивления, слабым безжизненным голосом спросила Джейн. Крейн вскинул голову, бросая на нее внимательный взгляд, значения которого девушка не могла понять. Его пальцы рассеяно поглаживали простой ромбовидный золотой кулон на тонкой цепочке. Он плотно сжал челюсти, идеально вылепленные скулы четко обозначились, выдавая внутреннее напряжение.

— Почему ты молчишь? — в голосе Дженни послышались слезы. В серых глазах отражалась целая гамма чувств, от отчаянья до всепоглощающей ярости. Джон прекрасно знал, что девушка понимает свое бессилие и беспомощность. В глубине души она уже смирилась, но ее попытка к сопротивлению была достойна уважения. — Прошу тебя, Джон. Не молчи. Поговори со мной. Если мне суждено умереть, я должна знать, за что. Что я такого сделала?

— Ты ничего не сделала, Джейн. — тихо произнес Крейн, в непроницаемых изумрудах глаз, промелькнула и исчезла печаль, оставив только сожаление и горечь. — Никто не виноват. Так устроен мир. Мы платим за ошибки других. Я говорил тебе, как опасно жить иллюзиями. Я хотел, чтобы ты жила полной жизнью то время, что тебе отмерено. Но ты ничего не успела, малышка Джейн. Мне так жаль.

Этот сочувствующий жалостливый тон пробудил в Джейн новый всплеск ярости. Если она умрет, то не молчаливой рабыней, а гордой и строптивой, как Жанна Де Арк.

— Скажи мне, Крейн, неужели это так сладко — играть на нервах наивной провинциалки, коей ты меня считаешь? — спросила она, голос ее постепенно набирал силу. — Кто ты такой, чтобы сидеть тут в позе властителя мира и философствовать о каких-то иллюзиях и ошибках? Ты считаешь, что я круглая идиотка? Можешь сколько угодно и дальше запутывать клубок искусной лжи, которым ты опутал меня, я не желаю тебя слушать. И ты не можешь приказывать мне молчать или говорить. Я — свободный человек, подданная Великобритании. И, если ты сейчас же мне не объяснишь, что, черт побери, происходит, я обращусь за помощью в правоохранительные органы.

— Дерзай, моя дорогая. — Джон иронично улыбнулся. Он даже бровью не повел, высушивая ее гневную тираду. — Что ты скажешь нашей блистательной полиции? Какие у тебя претензии? Разве я чем-то обидел тебя?

Джейн долго и пристально всматривалась в совершенно спокойное лицо Джонатан Крейна. Его красота не стала менее ослепительной и режущей глаз, волнующей сердце, но теперь Джейн воспринимала ее иначе. Она больше не сомневалась, что совершенная личина — это маскировка ядовитого и опасного хищника, который своей яркой окраской просто усыпляет бдительность намеченной жертвы. Хамелеон. Самый настоящий гремучий гад. Но, в отличии, от своих пресмыкающихся сородичей, Крейн обладал еще и хитростью, приправленной недюжинным хватким умом, проницательностью и отличным знанием человеческой души. Если прибавить сюда, еще завидное непоколебимое хладнокровие и умение скрывать собственные чувства, то получиться адская смесь, против которой есть только одно противоядие — слепота и безразличие. Но Джейн не могла закрыть глаза, чтобы не видеть его искушающе-прекрасной внешности, не могла заткнуть уши, чтобы медовый чувственный голос не ласкал слух, и не могла остановить свое сердце, чтобы не чувствовать, ничего не чувствовать. А это значит, что она безоружна. Безоружна, значит, проиграла…. Молчит, значит, покорна. И он считает ее слишком мелкой сошкой, не стоящей внимания и усилий, чтобы посвящать в свои планы. И плевать ему, что играет он не с бесчувственным чурбаном, а с ней — живой и настоящей.

Джейн заметила, как уголки его губ приподнялись в удовлетворенной улыбке победителя. И вдруг поняла, что у нее есть оружие, и есть свои козыри. Нужно только умело разложить этот замысловатый пасьянс.

— Ты не сделал мне ничего плохого, Джон. — с обманчивой мягкостью согласилась Браун. Глаза ее светились раскаяньем. — Даже, наоборот. Во многом помог. Я — женщина, и бываю иногда очень впечатлительна и эмоциональна. Ламберт сильно напугал и расстроил меня, вот я и вспылила, напридумывала невесть что. С моей стороны, было верхом неблагодарности, явиться в твой дом и кидать в лицо своему благодетелю нелепые обвинения.

Джон Крейн прищурил свои кошачьи глаза, недоверчиво глядя на девушку, которая начала медленно приближаться.

— Ты, наверно, хорошо меня изучил за последние месяцы, — продолжала Джейн тихим раскаивающимся голосом. — и ты заботился обо мне. И ты каким-то образом почувствовал, что после неприятности с Кларком, мне захочется поговорить с тобой, и только поэтому прислал машину к моему подъезду. Все именно так?

— Да… — Джон вопросительно приподнял бровь, когда она остановилась у его ног. — Ты успокоилась?

— Да. Теперь все в порядке. — Джейн лучезарно улыбнулась. — Ты ведь не держишь на меня зла?

— Конечно, нет. — тон Крейна смягчился, но напряженное выражение не покидало опасных колдовских глаз.

— Тогда пожми мою руку в знак примирения. — улыбка Джейн стала ледяной, когда она протянула маленькую девичью ладонь, на которой тускло переливалось кольцо. Взгляд выжидающе остановился на непроницаемом лице мужчины.

— Я прощаю тебя. Ни к чему эти условности. — Крейн не двинулся.

— Условности? Еще недавно, ты пытался соблазнить меня прямо в лимузине, а сейчас не хочешь даже прикоснуться к моей руке? Чем я вызвала подобное отвращение? Или столь резкая перемена вызвана чем-то другим? — Джейн невинно хлопнула ресницами, откидывая назад тяжелые светлые волосы. — Или ты думаешь, что пока на мне это чертово кольцо, то я представляю для тебя какую-то угрозу? Так, что же случиться, если я прикоснусь к тебе? Ты растаешь, как в фильмах, про вампиров или сгоришь заживо? А, может, превратишься в хвостатое и рогатое чудовище. — Девушка нервно облизнула губы, глаза ее снова засияли гневным огнем. Джонатан с завидным спокойствием смотрел на нее, не двигаясь и ничего не отвечая. Словно она была нелепым смешным червяком, пытающимся что-то изобразить, глупо изворачиваясь и смеша своими кривляньями мудрого наблюдателя. — Что с тобой, Джон? — Джейн посмотрела на него почти с жалостью, опуская руку. — Неужели ты веришь в эти сказки. Веришь настолько сильно, что разработал целый план, в центре которого бредни спятивших язычников? Ты не пожалел ни времени, ни сил, ни денег, чтобы заманить меня в свою ловушку. Но ради чего? Этой безделушки? Открой глаза, Джон. Оно ничего не стоит. Я знаю, ты увлечен древностями, и история этого кольца потрясает. Даже я, которая живет только по принципу — верю только в то, что вижу, в то что, можно потрогать, попробовать и объяснить с научной точки зрения…., даже я на какое-то время заколебалась и проявила слабость. Но меня не пленила эта легенда, не сделала одержимой, а испугала. Нам нечего делать в прошлом. Нельзя бередить старые раны, и рыться в чужих прожитых жизнях. Мы, там, где мы есть. И наше место — здесь и сейчас.

— Ты ничего не понимаешь, Дженни. — грустно улыбнулся Джон, откидывая со лба непослушную черную прядь. — Ты боишься. И это верно. И прекрасно. Страх — великолепное чувство, которое толкает нас на нужные поступки и на ненужные тоже. Тебе необходимо было доиграть выбранную роль. Поверь мне, неведение лучше истины. Особенно в твоем случае. Я мог бы заставить тебя поверить в то, что я сочту нужным, но у меня осталось слишком мало времени. Нам могут помешать. А я этого не хочу. Я и так слишком долго ждал.

Джейн горестно вздохнула. Ее слова не дошли до здравомыслия Крейна. Он слишком одержим. И она бессильна, что-то с этим сделать.

— И чего же ты ждал, Джон? — сухо спросила она, глядя мимо него в пустоту.

— Тебя, Браун.

— Меня или кольцо? — устало уточнила Дженни.

— Ты неотделима от него. Но это временная трудность.

— Трудность? — девушка вскинула голову, и рассмеялась нервным смехом. — Какая же это трудность? Я уже ненавижу это кольцо. Забирай. Оно мне не нужно.

С этими словами, Джейн резко стащила с пальца единственную память о Мадлен, и бросила в бесчувственное лицо Крейна. Дальше все происходило, как в замедленной съемке. Зловеще переливаясь бледно-голубой мутноватый камень безумно долго преодолевая напряженный потрескивающий воздух, проделал свой короткий путь между женщиной и мужчиной, которые оцепенело замерли в ожидании. А потом был отвратительный шипящий звук. Нечто подобное издает раскаленный металл, соприкасаясь с холодной водой. И запах паленой кожи…. Отскочив от оставленной на щеке Крейна кровавой отметины, кольцо затерялось в ворсе ковра, исчезнув на время из поля зрения потрясенной до глубины души Джейн. Ледяной озноб сначала сковал спину, потом нажал своей тяжелой рукой на грудную клетку, надавил на глаза, вызывая помутнение и временную слепоту. К судорожно сокращающемуся горлу подкатила волна тошноты, опустилась ниже, перевернув все внутренности. И Джейн показалось, что на короткий миг она балансировала на зыбкой грани между жизнью и смертью. Выиграла жизнь, но рассудок с этого момента был безвозвратно потерян.

— Теперь ты видишь, Джейн. — прогремел голос Крейна. И, она могла поклясться на Библии, что исходил он со всех сторон, сливаясь в один всепоглощающий жуткий рокот. Она подняла глаза на существо, которое когда-то считала человеком, полубезумные глаза. Рана на его щеке быстро затягивалась. Да, так обычно и происходит в фильмах. Но здесь — реальность. И этого не должно быть.

Жестокая улыбка исказила зловещее лицо Крейна, дьявольская сущность которого, прежде тщательно скрываемая, вылилась наружу. Зеленые глаза больше не были насыщенного теплого оттенка, теперь это были прозрачные бледные льдинки, и в них не было ни тепла, ни сочувствия, ничего, что сулило бы хоть какую-то призрачную надежду.

— Ты могла поверить мне, и никогда бы ничего не узнала. Не смотри на меня, как на исчадие ада. Я хотел проявить милосердие и оставить тебя в безмятежном неведении. Но ты проявила непростительную упрямость. Нужна ли тебе такая правда, Джейн? Скажи хоть одно слово, попроси меня, и я заставлю тебя забыть обо всем, что ты сейчас увидела. Начнем все сначала…. И, если что-то произойдет, то ты ничего не успеешь понять.

— Нет. — тряхнув головой, прохрипела севшим голосом Джейн Браун. — Это безумие. Мы все безумны…

— Будет очень больно, Джейн. Весь твой мирок распадется на части, не останется ничего, во что ты верила. Только тьма, и пекло ада. Готова ли ты пойти туда со мной?

— Не с тобой. Мы на разных берегах Аида, Джон.

— Ты ошибаешься, Дженни. И ты скоро поймешь, как сильно я прав. — Джон отвернулся, словно смотреть на нее ему было так же тяжело, как и ей — на него. — Мы продолжим наш разговор позднее. Ты слишком ослабла. Я забрал у тебя больше энергии, чем было необходимо. Иногда сложно контролировать свою сущность, не смотря на века тренировок.

— У меня еще есть силы.

— У меня нет. — грозно оборвал Джон. — Если ты не уйдешь сейчас, то случиться что-то непредвиденное. И возьми кольцо. Оно тебе еще пригодиться. И мне будет спокойнее, если ты снова попытаешься вывести меня из себя.

— Это правда? — тихо спросила Джейн, опускаясь на колени, чтобы найти злосчастное колечко. — То, что пи сала в своих дневниках Луиза Браун?

— Это ее правда. Моя немного отличается, но сути не меняет. — Джон посмотрел на нее только, когда Джейн снова оказалась под защитой лунного камня. — Фергюсон… — громко позвал он. Дворецкий появился так быстро, словно никуда и не уходил. Лицо его было непроницаемым. Неужели и к таким хозяевам можно привыкнуть? — невольно пронеслось в голове Джейн.

— Фергюсон, будь добр, проводи мисс Браун в приготовленную для нее спальню. — твердым голосом отдал приказ Джон.

— Я не хочу оставаться здесь, — начала было артачиться Джейн. Тяжелый взгляд Крейна упал на нее, словно лавина холодного снега.

— Мисс Браун, будет очень рада погостить в моем доме, Фергюсон. Пожалуйста, выполняй все ее прихоти без исключений.

— Как прикажете, мистер Крейн. — услужливо улыбнулся дворецкий.

Джейн пошла за ним, словно безвольная слабая марионетка. Она не чувствовала ног и не различала звуков, превратившись в апатичное нервное существо, единственной целью которого был спасательный сон и полная неподвижность.

Отрывок из дневника Луизы Браун

…. Три дня я не чувствую опасности. Значит ли, это, что легион демонических отродий отступил от ворот замка и оставил нас в покое? Или это временное затишье перед роковым сражением? Но с кем сражаться? Мы с Элизабет слишком легкая добыча. Но я могу сказать с полной уверенностью только одно — наше время умирать еще не стало. Кто-то или что-то дало нам призрачную надежду, что мы сможем, сумеем, выбраться из этой истории живыми.

Есть еще кое-что важное, что я умолчала. Возможно, мое душевное облегчение и спокойствие связано не с отступлением темных сил…. Вернулся Брайан. Я не ждала. Точнее, уже не ждала, и не надеялась увидеть его живым, думала, что и он погиб во время эпидемии, или сбежал за границу….(несколько строк отсутствуют, повреждены временем и влажностью, возможно слезами)

…. узнала его. Не похож на того, Брайана, которого знала. На нем был одет фрак и шляпа, словно он внезапно разбогател и решил изобразить из себя этакого денди. Задумчивый, печальный, скрывающий лицо за отворотами шляпы. Я перестала подстригать розовый куст и спустилась к тропинке, которая вела к яблоневому саду. Он стоял под самой большой кустистой и старой яблоней. Тень от тяжелых ветвей скрывала его лицо. Брайан вышел на свет, и я отшатнулась, растерявшись от столь резких перемен, практически до неузнаваемости изменивших его внешность. Прежде всегда смуглый от длительного пребывания на улице, веселый и улыбающийся до ушей, с искрящимися светло-карими глазами и кудрявой копной рыжеватых волос, он казался мне симпатичным, но простым парнем, привычным, ничем особо не выделяющимся. Но с ним что-то произошло. Его глаза…. Словно голубой лед, бледная кожа с синеватым оттенком. Неужели цвет глаз может меняться, и так разительно? Он неловко переминался с ноги на ногу, глядя на меня растерянно и виновато. Мне стыдно признаться, но я не испытала радости, той радости, которую должна испытать любящая женщина. Но я знаю, что еще несколько месяцев назад любила Брайана, я принадлежала ему душой и телом, и я согласилась стать его женой, на мы планировали накопить дене и потому тянули со свадьбой. И вот сейчас он, похоже, преуспел, да и я не бедна, но нам совершенно нечего сказать друг друга. Я смотрю на него, пораженная и сбитая с толку, и думаю, что я совсем не знаю этого ставшего вдруг таким уточенным, модным и красивым мужчину, и эта перемена пугает меня. Мы долго стояли, и пялились друг на друга. Да, я тоже не осталась той девчонкой, которую он знал. Мне пришлось многое повидать. Но у меня по-прежнему карие глаза и смуглая кожа. Загар словно въелся в меня, не смотря на долгое пребывание в холодных стенах замка.

— Ты изменилась. — вымученно улыбнулся мне Брайан, сверкнув белоснежными зубами. Я хотела сказать, что он тоже, сильно, до невозможности, нереально изменился, но тут произошло нечто из ряда вон выходящее. Брайан снял шляпу, и я увидела, что от его кудрявых длинных рыжих волос ничего не осталось. Передо мной стоял пепельный блондин, с аккуратно собранными на затылке волосами, перевязанными шелковой лентой.

— А что с тобой случилось? — придя в себя, спросила я. И краем глаза заметила, как из-за толстого ствола яблони, отодвигая кустистые ветви, отделилась тень.

— Сожалею, мисс, но ваш друг очень долго и тяжело болел. — произнес голос, пронзивший меня с ног до головы. Я посмотрела на говорившего и обомлела, ослепленная удивительной редкой красотой и необыкновенным мужественным притяжением. А он, широко улыбаясь, продолжил.

— Месяца в горячке и беспамятстве не прошли для него даром. Но даже в бреду, он все время повторял ваше имя, мисс Луиза Браун. Извините, я, кажется, только что нарушил все приличия. — он почтительно поклонился, снимая свой головной убор, и не отводя пронзительного зеленого взгляда с моего лица. — Я герцог Креймон, мисс. Так случилось, что во время охоты, мои собаки наткнулись в лесу на вашего жениха. Он был без сознания. Мне пришлось позаботиться он нем, позже мы стали большими друзьями. Ему так не терпелось повидать вас, и вернуться в замок, что я не смел его более задерживать, но решил сопроводить его. Надеюсь, что два усталых путника имеют право на капельку внимания и заботы в этом потрясающем доме?

— Но я не хозяйка, — почувствовав смущение, пролепетала я, глядя в прожигающие насквозь глаза. — Я работаю здесь.

— Но ты дружна с графиней. — вступил в диалог Брайан, который до этого был лишь сторонним наблюдателем, но он меня больше не интересовал. Я была очарована его другом. Эта одержимость появилась внезапно, с первого взгляда, и она не отпустит меня. Я знаю….

Я пыталась возражать, предупредила, что Элизабет серьезно больна, что ей нужны тишина и покой. И сейчас не подходящее время для приема гостей. Но Креймон обладает даром внушения, или, как минимум, тактикой обольщения и убеждения. Он умен, проницателен, и с каждым его словом, я все больше осознавала, что безумно хочу, чтобы он остался. Не много поупиравшись, для приличия, я проводила гостей в замок. Герцог вел себя, так, словно очутился в месте хорошо ему знакомом. Уверенно прошелся по холлу, без особого интереса разглядывая обстановку, и портреты на стенах, а гостиную нашел весьма мрачной, заметив, что в это время суток следовало бы открывать ставни. Я хотела ответить, что графиня в последнее время не выносит дневной свет, но внезапно появившаяся на лестнице Элизабет, все сказала сама. Она выглядела еще бледнее, чем обычно. Каждый ее шаг вниз был острожным и медленным. Словно даже эти простые движения давались ей с большим трудом. Она была одета не для приема гостей. Простое шелковое платье темно-серого цвета с глухим воротом и длинными рукавами. Если бы я не знала, кем на самом деле является Элизабет, то приняла бы ее за строгую гувернантку или старую деву. Разбавляли унылый облик только распущенные по плечам светлые волосы, да белое кружево, украшающее воротник и подол старомодного платья.

— От солнечного света, у меня болят глаза. — тихим голосом произнесла Элизабет. Я встревожено посмотрела на нее. Никогда еще она не выглядела такой хрупкой и беззащитной. Почти прозрачные глаза смотрели на гостей с равнодушным выражением, но губы изобразили подобие вежливой улыбки. Элизабет сложила перед собой руки, единственный признак ее аристократического рода. Красивые тонкие ухоженные руки с дорогими перстнями, переливающимися бриллиантами. — Луиза, милая, ты представишь мне своих гостей? — ласково обратилась она ко мне. Я быстро посмотрела на Креймона. Он не сводил взгляда с Элизабет. Мне не понравилось то, как он смотрел на нее. Это не было любопытством, жалостью или сочувствием. Это бы взгляд мужчины, в котором горел неподдельный интерес. Я знаю, что у Креймона нет шансов. Элизабет слишком больна и слаба, ее душа все еще тоскует по потерянной любви. Почему герцог не смотрел так на меня? Ведь я гораздо красивее и я здорова. Неужели только из-за происхождения?

Я представила Элизабет моего жениха и его новоиспеченного друга, выразив их желание погостить какое-то время в замке. Моя дорогая Элизабет, конечно, не отказала.

— Я буду рада, если в замке снова начнут раздаваться живые голоса. — слабым уставшим голосом произнесла она, посмотрев на герцога. Я заметила, что на несколько секунд рассеянное отсутствующее выражение исчезло из ее глаз, и она изучающе скользнула по Креймону внимательным взглядом. И на долю секунд я, забыв о своих симпатиях к герцогу, поверила, что именно такой мужчина способен вывести из затянувшейся душевной летаргии мои милую Элизабет…."

— Дженни? Можно мне войти?

Джейн вздрогнула и спрятала дневник Луиза под подушку, спуская ноги на ковер, и поправляя волосы.

— Джейн…. - снова позвал из-за двери Брайан Дуглас. За время своего присутствия в доме Крейна, девушка ни разу не вспомнила о нем, а он, наверняка, был поблизости. Джейн еще не знала. Как вести себя с Брайаном, сердиться на него и считать предателем или выслушать и попросить о помощи? Ей почему-то отчаянно хотелось верить, что его чувства к ней искренни…. Но как он связан с Крейном? Еще ее несколько смущали совпадения имен. Описания Брайана из дневника Луизы удивительным образом походили на современного Брайана Дугласа, который сейчас стоял за дверью. И этот темноволосый герцог Креймон…. Душа Джейн металась, разрываясь между интуитивным видением происходящего и попытками найти рациональное объяснение всему.

— Входи, Брайан. — четко сказала девушка. Резная красивая ручка двери наклонилась вниз, и Дуглас вошел. Он долго смотрел на нее, словно ожидая ответа на свои вопросы, словно не она должна была вот так сверлить его взглядом в ожидании объяснений. Джейн медленно встала, не отводя глаз, губы ее были плотно сжаты. Она смотрела на юного смазливого блондина и думала, что ему никак не дашь пятьсот лет, при любом раскладе. Может, и здесь замешано какое-то родство? Джейн — потомок Луизы. Так почему бы Брайану и Джону не быть потомками героев из писаний Луизы Браун. Пауза затягивалась. Никто не хотел говорить первым. Джейн решила сделать первый шаг. Она демонстративно подняла руку, сняла с безымянного пальца кольцо и положила на старинный расписной комод, который стоял возле огромной кровати с балдахином.

— Так лучше? — спросила она. Брайан отвел взгляд.

— Вот, и сбылись мои предположения. — грустно проговорил он. — Теперь ты считаешь меня трусом. Но не боюсь кольца. Я просто не могу прикоснуться к нему и к тебе, пока ты носишь его на пальце.

— Это я уже проверила. — усмехнулась Джейн. — Но я еще не до конца осмыслила то, что увидела. Я склонна думать, что здесь замешано гипнотическое воздействие. Я не верю, что человеческая кожа может зашипеть от соприкосновения с обыкновенным лунным камнем, покрыться ожогами, а потом мгновенно восстановиться.

— Ты права. — кивнул Брайан, глядя ей в глаза. — Человеческая кожа — не может. И лунный камень не совсем лунный. Кольцо было создано не человеком, и не в этой реальности.

— О да. Его заколдовала моя родственница, которая жила пятьсот лет назад. — не сдержалась от иронии Джейн. Взгляд ее стал тяжелым. — Кто вы такие, Брайан? И что вам нужно от меня?

— Мне не нужно ничего. Я служу Крейну. — глухо ответил Дуглас.

— Почему? Почему ты ему служишь? Разве ты раб?

— Гораздо хуже. — покачал головой Брайан. — Я, Лили, Роуз и многие другие, которые были до нас и еще будут — создания Джонатана Крейна.

— Правда? И как он вас создал?

— Это тайна. Я не могу ее раскрыть даже тебе. Он сам решит, что тебе можно знать, а что нет. Ты еще не готова. Одно могу сказать, в тот момент, когда Крейн появился на нашем пути, мы были в минутах от неминуемой смерти. Он вернул нас к жизни.

Джейн тяжело вздохнула, все больше запутываясь. Брайан смотрел на нее своими чистыми голубыми глазами, и в них светилась боль. Он верил в то, что говорил. И он не был похож на безумного. Как и Мадлен….

— У меня и Роуз был выбор. Мы могли отказаться. Джон объяснил, что нас ждет, если мы примкнем к нему. И моя ошибка состояла в том, что я хотел жить. Я умирал от боли и был согласен служить даже дьяволу.

— А Крейн разве не дьявол?

— Я не уверен. Не смотря на то, что я знаю о нем, не смотря на то, что я видел, я чувствую в нем нечто сокрытое от понимания, и это не зло.

— Ты говорил, что у тебя и Роуз был выбор. А как же Лили?

— Она была без сознания, и ничего не понимала. Он обратил ее против воли. Но все мы — его дети, рожденные в великие для человечества катастрофы. Я умирал от тифа во время сильной эпидемии, Роуз — была ранена и истекала кровью на поле боя, когда гремела Первая Мировая Война…. Лили всегда была отчаянной. В сорок третьем году, она попала в немецкий плен, когда была уличена в шпионаже в пользу Англии. Ее пытали и мучили, но она молчала, не сказала ни слова. Израненную, голую и ничего не соображающую от боли, немцы привязали Лили к дереву в лесу и оставили на съедение диким животным. Я уверен, что она с достоинством приняла бы смерть, но Джон распорядился иначе. Ему понравилась ее смелость и ее характер. Ему нужны слуги, которым он мог бы довериться.

— Брайан, посмотри на меня. — Джейн медленно приблизилась к нему. Глаза молодого человека были полны неподдельного горя и страдания. Девушка осторожно взяла его руки. — Послушай, что ты говоришь. Какой тиф? Какие Мировые войны? Вам всем не больше тридцати лет. — мягко и внятно проговорила она. — Что он сделал с вашим сознанием?

— Он вернула нам жизнь. И нам столько лет, сколько было в момент смерти.

— Смерти? Вы еще и мертвые?

— Не смейся. Это грустно. И прежде всего — для тебя. Ты — одна во вражеском стане, и ты смертна. Это ужасно и не справедливо. У тебя нет ни малейшего шанса. Ты должна поверить, и принять то, что происходит, и только через осознание к тебе придет истина и…. - он внезапно умолк, отворачиваясь. — Ты должна понять, что твои муки не напрасны. И во всем есть свой смысл.

— Ты таки не ответил мне, кто вы, Брайан? — в голосе Джейн появились стальные нотки. — Насчет слуг я, вроде, поняла, но хотелось бы услышать конкретный ответ. Я могу попытаться строить догадки, раз ты решил молчать. Итак, во-первых, ты сообщил, что тебя, Лили, Рози и каких-то других создал Джон Крейн, в давние, очень давние времена, но вы, каким-то удивительным образом умудрились умереть, и в данный момент времени прослеживается яркая незакономерность: Джон нашел всех вас на пороге неминуемой смерти, и вы умерли, но он вас создал. До или после? Или во время?

— Это не важно.

— Хорошо. Идем дальше. Вы сейчас мертвые? Приведения? Я — экстрасенс, способный видеть нематериальных духов?

— Нет. Мы не духи. Мы материальны и привязаны к той оболочке, в которой были на момент создания. Но мы не люди, но и не мертвы, как видишь.

— Значит, все-таки превращение вас в слуг его величества Крейна, произошло после смерти. Он дал вам умереть? И потом воскресил?

— Это сложный процесс, Джейн. Твоему логическому и практичному уму трудно его представить. Ты иронизируешь, и напрасно. Это все не важно, когда и как. Важен результат.

— Ладно. Оставим пока это вопрос. Я задам другой — Вы бессмертны?

— Я не могу знать, что будет через минуту, но в данный момент — да. Я живу уже много лет.

— И не стареешь?

— Как видишь. — улыбнулся Брайан впервые за время их странной беседы.

— Возможно, я вижу то, что ты хочешь, чтобы я видела.

— Я здесь, чтобы ответить на твои вопросы. Ты сказала Джону, что хочешь все знать, что ты отвергла предложенное им забвение. Но ты продолжаешь отвергать то, что я говорю. Будешь упорствовать, Джонатан больше не станет спрашивать, а сделает по-своему.

— Может, вы вампиры? А что? Я смотрела много ужастиков. И есть не мало историй, передаваемых из века в век о таинственных, не умирающих и не стареющих кровососах.

— Нет, мы не вампиры. — холодно ответил Брайан, исподлобья глядя на нее. — Но во многом схожи с ними.

— Пьете кровь?

— Иногда возникает такое желание. Космической энергии, за счет которой мы существуем, порой недостаточно. Мы — все же создания отрицательной силы, и мы рождены смертью. И, чтобы восстановить силы, нам нужно хотя бы изредка ощутить на лице ее дыхание, вобрать в себя волны страдания и боли.

— Жажда убийства? — Джейн озвучила все вышесказанное одной фразой.

— Поверь, мы умеем контролировать подобные желания, в отличии от вампиров, которые являются низшими представителями демонической рассы. Я не теряю самообладания при виде крови. И нам не чужды такие чувства, как сострадание и совесть.

— И каким же образом вы сохраняете баланс?

— У каждого из нас есть сдерживающий инстинкты, свойственные темной негативной силе, заговоренный амулет или татуировка.

— Кулон на шее у Джона….

— Да. — кивнул Брайан, пристально всматриваясь в лицо девушки. Она держалась на удивление спокойно. — Но Джон- древний. Он не похож ни на одно из бессмертных существ. Наши амулеты скрыты от человеческого глаза, их может узреть лишь посвященный, обладающий особым видением. То, что носит на шее Крейн, не только сдерживает его силу, но и защищает от тех, кто способен видеть то, что должно быть скрыто. Лишь однажды я видел его без материального амулета, и это было ужасно.

— Так кто же он?

— Никто не знает. В этом мире, подобных ему не существует. Джон затерялся между мирами, и уже сам не знает, что делает здесь и для чего живет.

— А Кларк?

— Он значительно младше, но тоже силен. Кларк заполонил мир полчищами своих слуг, которые в свою очередь, сотворили еще более мерзкие создания, надеясь однажды уничтожить Крейна. Он не знает, что сила и власть не зависят от количества. Главное- знание и умение применить эти знания на практике. Джон знает. Он мудр, как ни один смертный или бессмертный до него.

— А Эдред? Разве не он был самым старейшим злом на земле, уничтожить которое так и не удалось, а только заточить с помощью особых заклинаний в кольцо.

— Эдред создал Джона. — глухим отстраненным голосом произнес Брайан. Джейн вздрогнула, резко вскинув голову и глядя в потемневшее лицо.

— Так вот почему ему нужно кольцо…. Но, как…. Как он собирается взять его?

— Ты поможешь.

— Нет.

— Да. Сняв второе заклинание, которым Луиза и Элизабет изгнали нас из Сомерсета, Джонатан сам сможет выпустить силу Эдреда. Но этого заклинания нет ни в одной из книг, и поэтому ты нужна ему живой.

— Но я не знаю заклинания. Я, вообще, ничего об этом не знаю.

— Ты вспомнишь, Джейн. Или приведешь его к источнику. Заклинание было создано женщиной, которой уже нет в живых. Но она не могла уйти, не оставив ничего, что помогло бы раскрыть тайну ее коварства.

— А что будет со мной, когда я помогу Крейну, если я смогу, и если захочу это сделать, в чем очень сомневаюсь? — спросила Джейн дрогнувшим голосом. Брайан трагично взглянул в полные мучительного ожидания глаза.

— Магический ритуал подтверждался кровью. Элизабет была бесплодна и не оставила после себя потомков, в чьих жилах текла бы ее кровь. Остаешься только ты. Заклинание перестанет действовать, когда будут произнесены нужные слова в определенных условиях, и….

— Я должна умереть. — прошептала Джейн.

— Да. Другого выхода нет. Пока жива ты, живо колдовство, наложенное Луизой, Элизабет и старой ведьмой. Ты — последняя. Прости, я ничем не могу тебе помочь. Бежать бесполезно. Джон не отпустит тебя. Не нужно было приезжать в Лондон. В Сомерсете ты была бы в безопасности.

— Я еще и виновата.

— Нет, ты не виновата. — покачал головой Брайан. Голос его был тих и печален.

— Зачем ему сила Эдреда? — яростно воскликнула Джейн. — Разве ему мало бессмертия? Разве ты не сказал, что подобных ему, нет?

— Джон хочет домой, Джейн. Он родился в Авалоне, там, где сейчас расположен Гластонбери Тор.

— Но Мадлен говорила, что, если я покину Сомерсет, то оставлю графство без защиты.

— Она ошибалась. Не ты, и не кольцо и даже не заклинание делают невозможным возращение Крейна домой, а истинный хозяин кольца. Это битва древних языческих богов, Дженни, и нам с тобой никогда не понять всей сути, которая скрыта от нас веками забвения. Я не видел ни Бога, ни Дьявола, но Джонатан Крейн стал для меня и тем и другим. Когда-то я думал, что он — верховная сила, он властитель, но ошибся. И он хочет исправить эту ошибку.

— Неужели я должна поверить во все это? — отрешенно посмотрев на бывшего друга, спросила Джейн. — И умереть ради того, чтобы какое-то дьявольское отродье обрело огромную силу и поработило весь мир?

— Джону не нужен мир. Этот мир. И твоя жизнь ему не нужна. Ты просто способ для достижения цели. Никаких личных мотивов. Джон не способен на месть или ненависть. Он вечен, и столь мелкие чувства давно перестали для него существовать. У него, вообще, нет чувств. Он другой, и его сознание и видение мира очень отличается от нашего. Я дитя по сравнению с ним, а ты….

— Я - способ для достижения цели. Я поняла. — закончила за него Джейн. В глазах ее сверкнула ярость. — Это он убил мою мать?

— Элис? — лицо Брайана потемнело.

— Ты знал ее? — голос девушки предательски задрожал. — Чем она заслужила смерть?

— Он не убивал ее, Дженни. — мягко произнес Брайан. — Это сделал Кларк. Джон выследил ее первым, но отпустил, поняв, что она не имеет для него никакой ценности. Крейн не совершает бессмысленных убийств. А в смерти твоей матери не было никакого смысла. Кларк кровожаден. Им движет месть и злоба. Он не простил Элис ее бесполезности.

— И никто не помог ей. — Джейн опустила голову, по щекам ее текли слезы. — Это чудовищно.

— Я хотел защитить ее, но Элис была упрямой и легкомысленной. Она попала под чары Карла, став ее любовницей, и не желала меня слушать. Я ничего не мог сделать. Наигравшись, он убил ее. А теперь ему нужна ты.

— Он тоже хочет силу Эдреда? — подняв заплаканное лицо, спросила Джейн.

— Он хочет то, что хочет Джон. Банальное соперничество. Когда смерть не угрожает, и не нужно каждый день бороться за выживание, приходиться выдумывать себе цель, чтобы существование не было таким пустым.

— У тебя тоже есть цель, Брайан?

— Да. И она не выдуманная. Я любил Луизу, но она предала меня, отдав свое сердце другому. А у меня не хватило храбрости на борьбу. Моя слабость и ее ревность сыграли не последнюю роль в этой истории.

— Ее ревность? — переспросила Джейн, внимательно вглядываясь в удрученное лицо Брайана. Записи в дневниках теперь не казались Джейн фантастичными и выдуманными человеком с ослабленной психикой.

— Ты не дочитала? — Брайан пристально посмотрел в глаза девушки. Она отрицательно покачала головой.

— Ты должна прочесть все. И как можно быстрее, а потом ты передашь дневник Луизы Джону.

— С какой стати? — возмутилась Джейн.

— В нем может скрываться подсказка. Ты можешь ее пропустить, а он — нет.

— Мне нужно поговорить с Джоном. — неожиданно для самой себя, выпалила Джейн. Брайан покачал головой.

— Не сейчас. Ты должна дочитать исповедь Луизы, все осмыслить и успокоиться. Иначе разговор с Крейном не получиться. Ты только разозлишь его. Я не хочу, чтобы он причинил тебе боль. Ты не безразлична мне, и знаешь об этом. Это рок, Джейн. Я снова потеряю женщину, которую люблю.

— Почему ты так легко сдаешься? — гневно воскликнула Джейн.

— Ты поймешь, что сопротивление бесполезно. Джонатан Крейн — всесильное существо без возраста, обладающее огромной магической и физической силой. Никому не справиться с ним. Смирись с этим. И к тому моменту, когда твоя жизнь будет висеть на волоске, страх уйдет, и ты будешь полностью в его власти, такая же покорная, как и все мы.

— Почему ты так уверен?

— Потому что это уже было. Даже сейчас, когда мысли твои хаотичны и разбросаны, а все, что ты сегодня узнала, заставляет сомневаться в собственной нормальности, тебя все равно притягивает его темный магнетизм. Любовный яд в твоей крови. И он передавался от матери к дочери из века в век. Ты говорила, что Лондон был городом твоей мечты с самого детства. Но дело в огнях большого города, а в Джоне. Бессознательно ты стремилась к нему, как Элис, как Юлия, и как Луиза…. - и снова боль исказила голос Брайана.

— Юлия?

— Еще одна из Браунов. Она нашла Джона в Риме триста лет назад. На ней тоже не было кольца.

— И что с ней случилось?

— Она спрыгнула с обрыва, когда Джон отослал ее прочь. Любовь приносит смерть, Джейн.

— Зачем же ты привел Крейна к Луизе? Как ты мог подвергнуть ее такой опасности?

— Я был в его власти, Дженни. И я вел его не к Луизе, а к Элизабет. Она была его целью. Он убедил меня в этом. Кольцо было у графини, и я не думал, что Луиза тоже пострадает. Но она полюбила его. Это была слепая одержимость. Ты все поймешь, когда дочитаешь дневник. А сейчас я оставлю тебя. Позовешь меня, когда будешь готова к разговору с Джоном.

— Почему он послал тебя, а не пришел сам?

— Крейн не любит отвечать на вопросы, и он решил, что я лучше подхожу на роль троянского коня. Джон знает, что я люблю тебя и буду с тобой очень тактичен. Это своего рода жест милосердия с его стороны.

— Почему ты любишь меня? — Джейн вплотную приблизилась к Брайану, глядя в его голубые глаза, в которых отразилась мука. — Я напоминаю тебе Луизу? Это ее ты любишь во мне?

— Ты не похожа на нее. Совсем. Твоя душа чиста. А она была другой. Совсем другой. — ответил Брайан, нежно дотрагиваясь до ее щеки. — Когда я смотрю на тебя, во мне снова оживает человек. Если бы я мог, я бы отдал за тебя жизнь. Но моя жизнь ничего не решит.

— Кто был отцом ребенка Луизы? — накрыв ладонью руку Брайана спросила, Джейн.

— Обычный смертный мужчина. Когда мы покинули Сомерсет, Луиза вышла замуж за местного фермера. Я никогда ее больше не видел.

— Ты думаешь, что она действительно полюбила Крейна? — в глазах девушки отразилось сожаление и нежность. Она уже не знала, что во всей этой истории правда, а что вымысел, но видела страдания Брайана, и они были реальными. — Неужели тебе никогда не приходило в голову, что он просто околдовал ее?

— Джону не нужно прибегать к магии, чтобы соблазнить девицу. Он словно магнит для слабой половины человечества.

— Но не для меня. — уверенно заявила Джейн.

— Ты ничего не сможешь сделать. Если он пожелает, ты сама придешь к нему.

— Уже пожелал, но я не пришла.

Брайан замолчал, разглядывая отважное лицо хрупкой блондинки. Да, в ней не было ничего от Луизы или Элис. Джейн была храброй, сильной и светлой. Он не мог поверить, что этот неукротимый дух скоро будет повергнут и уничтожен. Ради чего? Почему Джон забирает самых лучших? Неожиданно выражение серых глаз девушки изменилось, в них явственно читался призыв. Он посмотрел на ее губы, мягкие и нежные. Это был соблазн, сопротивляться которому он не мог, да и не хотел. Брайан осторожно взял ее за плечи, и наклонился к приоткрывшимся в ожидании губам. Она приглашала его, даже не думая отвергать. Поцелуй был долгим и нежным. Брайан вложил в него всю тоску и любовь, которая копилась в его раненом сердце веками. Он хотел, чтобы она почувствовала силу его обожания и поклонения. Он жаждал любить ее и быть любимым. В этот момент он не вспомнил о Луизе и ее поцелуях. Она навсегда ушла из его души. И теперь в ней появилась другая. Та, которая была достойна целого мира. А он должен отдать ее другому. Снова. Острая боль пронзила его тело. Все возвращается. Неужели возможно пережить боль потери дважды? Застонав, как раненое животное, Брайан отпустил Джейн, и отвернулся, не смея встретить ее растерянный взгляд.

— Я не смогу спасти тебя. — хрипло прошептал он. — Я не герой и не избавитель. Но я могу уйти с тобой, когда придет время, если он позволит.

— Ты готов умереть со мной? — удивленно спросила она.

— И ради тебя, но я уже говорил, что моя жизнь или смерть ничего не изменит.

— Мы должны бороться, Брайан. Вместе. Должен же быть другой способ снять заклятие. — ожесточенно произнесла Джейн. Брайан посмотрел на нее безнадежным отчаявшимся взглядом.

— Другого способа нет. — ответил он. — Если бы таковой существовал, то Джон им бы и воспользовался. Я знаю, что он не хочет твоей смерти. Мы оба не хотим….

— Я не хочу больше говорить о смерти. — оборвала его Джейн. Рука ее опустилась на его локоть. — Ты можешь остаться сейчас со мной? Мне страшно.

— Я знаю. — нежно произнес Брайан. — Но я должен уйти.

— Чтобы доложить своему повелителю об успехах возложенной на тебя миссии? — ожесточенно спросила Джейн.

— Не надо так. — Брайан мягко привлек ее к себе, и зарылся лицом в светлые душистые волосы. — Дочитай дневник. И мы поговорим. Все вместе.

— Хорошо. — кивнула Джейн, обнимая его за плечи. — Я не хочу отпускать тебя. Когда ты рядом, мне легче воспринимать весь этот кошмар, в центре которого я оказалась.

— Из двух зол, ты выбрала меньшее. — с долей иронии сказал Брайан. — Но я рад даже этому. Но, возможно, после беседы с Джоном, все измениться.

— Для кого?

— Для меня, и для тебя. Для нас обоих. — ответил Брайан Дуглас, решительно отстраняя ее и почти бегом покидая спальню.

Какое-то время Джейн смотрела на закрывшуюся за ним дверь, пытаясь собраться с мыслями и сосредоточиться. Но у нее не получалось. Девушка медленно приблизилась к кровати и достала из-под подушки дневник Луизы Браун….

"…. Все тщетно. Бог покинул этот дом и мое сердце. Я меняюсь, становлюсь хуже. Я не достойна жить…..(часть текста отсутствует)

…. Он приходит каждую ночь, и никогда ничего не говорит. Меня бросает в дрожь от его грубой животной любви, но я все равно жду. Я знаю, что ничего для него не значу, но с жадностью ловлю каждый взгляд, любое слово, пусть даже адресованное не мне. Когда утолив свою похоть, он покидает мою спальню, я долго лежу неподвижно и смотрю в потолок. И в голове ни одной мысли. Я словно опустошена, и не в состоянии даже прикрыться простыней. Это мерзко. Я не решалась написать…. Мне кажется, что я сошла с ума. Я люблю…. Но это не божественный дар, а проклятие. Я стала его рабыней. Молчаливой, покорной и ревнивой. Теперь я понимаю его немного лучше и повторяю судьбу Элизабет. Эдред сделал с ней тоже самое. Я зависима от Креймона. Кем бы он ни был, но в минуты просветления, я знаю, я уверена — герцог Креймон — не человек. Я становлюсь тенью, и не хочу ничего и никого, кроме него. Он — мой Бог.

… Несколько недель Креймон живет в замке. Я чувствую, как после каждого его ухода из моей спальни, силы и разум покидают меня. Я перестаю понимать саму себя. День неотделим от ночи. Я не могу видеть солнечный свет. Я почти не выхожу из спальни. И даже писать мне трудно. Дрожат руки…. Что Креймон делает со мной? И где Брайан? Почему он не помогает мне?

…. Сегодня я не смогла даже выйти из спальни. Я с трудом надела пеньюар, и истратила последние силы. Четыре дня он не был у меня. Неужели больная и ослабевшая, я больше не нужна? Все забыли обо мне.

Я слышу музыку внизу. Она взрывает мои барабанные перепонки. Кто-то играет на пианино. Наверно, Элизабет. Да. У нее чудесные руки. Боже, как я ее ненавижу. Она украла его у меня. Их голоса в гостиной. Они вдвоем, смеются и шутят. Мы с Элизабет поменялись местами. Теперь я играю роль апатичной и безмолвной сумасшедшей подруги. Я готова убить ее за эти чуткие и встревоженные взгляды. Мне не нужна ее забота и покровительство. Мне необходим Креймон, как воздух, как свет, как жизнь…. Неужели и она чувствовала тоже к Эдреду? Неужели она не видит, не чувствует, как я страдаю.

…. Сегодня я вдруг почувствовала необыкновенный прилив сил. Я не знаю, чем это вызвано, но мне кажется, что это добрый знак, и я скоро пойду на поправку. Элизабет снова привела ко мне доктора. Как она похорошела. Почему сейчас? Ей хорошо, а я умираю. Это она виновата. Я хочу, хочу, но не могу заглушить в себе эту ярость. И я готова вцепиться ей в волосы каждый раз, когда думаю, когда осознаю, что это он… мой Креймон вернул румянец на ее лицо и радость в глаза, забрав у меня…. Но сегодня я встану. Я разрушу их уединенную идиллию. Расскажу ей обо всем. Решено.

…. Я не сказала ничего. Просто стояла возле приоткрытой двери и смотрела на них. Что-то мешало мне, в горле застрял комок. Они не видели меня, не знали, что я могу встать в кровати. А я…. Ярость отпустила, и…. То, что я увидела, не было свиданием любовников. Нечто большее. Глубокое. В комнате Элизабет горели свечи, и их пламя преломлялось легким ветерком, проникшим в пронизанную тишиной и лунным светом спальню через распахнутое окно. Элизабет сидела в кресле возле окна, похожая на сказочную фею. Белоснежный шелк платья, словно разливался по ее матовой гладкой коже. Светлые волосы божественным ореолом обрамляли хрупкое лицо с большими голубыми глазами, и мягкими живыми волнами спадали на плечи. И в ее взгляде, устремленном далеко за горизонт, не было грусти. Лишь глубокая задумчивость. Креймон тоже был здесь. У ее ног. Его голова покоилась на коленях Элизабет, и она перебирала тонкими пальцами его черные волосы. А я смотрела на них и думала, что никогда не видела ничего более прекрасного, чем эти двое. Неподвижные, хранящие молчание, но в тоже время говорящие на своем языке, известном только им. Если бы я могла запечатлеть этот миг, но я не художник. Я — женщина, и я чувствую боль. Она возвращается ко мне, умноженная во сто раз. Я взглянула на его лицо, спокойное и расслабленное. Никогда он не был со мной таким. Мне достались лишь грубые ночные забавы, лишающие сил и самоуважения. За что он так со мной?

Я заставила себя уйти. Я не стану устраивать сцен. Мне нужно беречь силы, которые пригодятся для борьбы. Но я не буду бороться с Элизабет. Уйти должен Креймон.

…. Я ищу ее неделями. Выскальзываю из замка под покровом ночи, чтобы они не заметили меня. Никто не знает, что я почти исцелилась от странного недуга. У меня есть цель. Я должна найти старую ведьму, которая помогла нам избавиться от Эдреда.

…. Она нашла меня сама. Она знает, что мне нужно.

Читай на камне. Я не могу прочесть. — сказала старуха. Я не понимала, о чем она говорит, пока ведьма не показала. Она отвела меня туда, где древние оставили оберегающее заклинание от изгнанников, которые стремятся снова занять свое место. И она дала мне книги, чтобы я научилась читать язык древних, разгадывать их магические знаки. Потом я сожгу их. Он никогда не вернется….

Дальше несколько страниц отсутствуют, скорее всего, вырваны.

…. Мы снова победили. Никто никогда не узнает, как у нас это получилось. Я одержала двойную победу. И пусть мне пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить Элизабет помочь мне. Я позволила ей увидеть, кто Креймон на самом деле.

Мы изгнали полчища темных сил, я отомстила Креймону, я спасла Элизабет. И я освободилась от его чар. Не сразу. Теперь я чувствую только горечь и опустошение. На самом деле я никогда не любила его. Мое сердце принадлежало Брайану, а он украл меня у него, а потом забрал с собой того, кто был мне по-настоящему дорог. Я не знаю, что случилось с Брайаном и человек ли он. Но почти уверена, что никогда его больше не увижу. Креймон околдовал меня, но я все равно виню себя в измене. Как я могла забыть, кем был для меня Брайан? Как я могла причинить ему боль? И как мне жить дальше с этим.

Все время наблюдаю за Элизабет. Она снова грустна. Но в этот раз ее боль совсем другая. Она никогда не говорит о нем, но так часто смотрит на меня долгим пронзительным взглядом. И есть в этом взгляде нечто новое, так не похожее на робкую несчастную Элизабет. Безнадежная тоска мешается с гневом в ее голубых глазах, но розовые, словно лепестки роз, губы упорно хранят молчание. Ее печаль по Эдреду была иной, если то была печаль….

Стоит середина лета, и я с уверенностью могу сказать, что былые невзгоды навсегда покинули Сомерсет. Я тоже начинаю оживать и обретать душевное равновесие. Да, сложно смириться и принять все, через что пришлось пройти, но разве я в силах изменить уже случившееся. Я должна, обязана примириться и найти силы жить дальше, начать все с чистого листа. И я смогу. Я всегда была сильной. Даже Креймону не удалось до конца сломать меня. Я выиграла этот бой, и я жива. Что еще нужно?…. Нет, не что, а кто. Брайан. Я не забуду его, но надеяться на новую встречу, все равно, что мечтать о луне с неба. Но где бы он ни был, я хочу, чтобы он знал, я не предавала его, я любила и люблю его. Креймон приворожил меня, пытаясь убрать со своего пути, сделать недееспособной умалишенной рабыней на время, которое было необходимо ему для достижения своей цели. Его целью была Элизабет. И он не промахнулся….

…. Моя милая подруга больна. Боюсь, что в этот раз надеяться на чудесное выздоровление не приходиться. Все доктора в один голос говорят, что у нее болезнь нервов и вместо того, чтобы лечить, только еще больше мучают ее. Вчера я отправила всех этих кудесников, запретив им пускать ей кровь, она и так слишком слаба. Я сама буду заботиться об Элизабет.

Меня смущает только одно, я хочу понять, почему она молчит? И этот взгляд…. Она словно винит мне в чем-то, но я лишь спасала наши жизни. Я понимаю, почему ей не становиться лучше. Что сделал с ней Креймон? Чтобы помочь ей, я должна понять, а для этого нам нужно поговорить. Только, как это сделать? Элизабет потеряла всякий интерес к жизни, мое общество ее угнетает, и большую часть времени она проводит в постели, предаваясь печали.

…. Наверно, это последняя запись, которую я оставлю в этом дневнике. И кем бы ни был тот, кто прочтет мою историю, то пусть знает и помнит, что ничто и никогда не происходит без причины, у каждой мелочи, шага, вздоха, взмаха крыла, дуновения ветра, удара грома есть причины и есть цель, и свой особенный смысл, понимать который нам и не нужно вовсе. Мы — пешки на доске у Бога, и он двигает нами, как ему заблагорассудиться. И он не добрый, и не милосердный, как представляют его нам, но всемогущий и всевидящий. У него особенное выборочное чувство справедливости. И мне кажется, что он большой шутник. И не все его шутки бывают добрыми. Не подчинившиеся Его воле, будут наказаны строго и по божественному изощренно. То, что я пишу может показаться странным, но я вижу Его таким. Пусть кто-то решит, что я богохульствую, но я пережила слишком много потрясений, увидела то, что не должна была видеть, и я думаю, что заслужила право на собственное мнение. Бог любит отважных. Я такая. Я не сомневаюсь, что увижу его лично, когда настанет мой смертный час.

Да, не зря я выбрала тему загробного мира и рассуждаю о Боге. Сегодня умерла Элизабет. Я ошиблась, как и доктора-мучители. Ее болезнь не была нервным истощением. "Вяло проявляющаяся чахотка", таков был посмертный диагноз. Но я уже знала, что с ней. Неделю назад Элизабет начала кашлять кровью. И в тоже время она словно обрела новые силы, начала вставать с кровати, и даже выходила на балкон и подолгу смотрела на горизонт, будто хотела запомнить этот мир таким. Элизабет знала, что умрет, и она ждала этого момента отчаянно долго. Я не придумываю. Элизабет сама мне сказала. Я запишу ее последние слова, обращенные ко мне. Я никогда не забуду их, и не стану комментировать. И они завершат мою исповедь. У каждого свое мнение и кто-то может быть осудит меня. Но я знаю, я уверена, что поступила правильно. И я буду жить дальше, чтобы выполнить последнюю просьбу моей горячо любимой Элизабет.

Я прощаюсь с тобой, мой дорогой Дневник. Мне будет не доставать тебя. Но нам лучше расстаться сейчас. И пусть еще рано ставить точку. И жирная запятая вполне подойдет. Кто-то продолжит за меня…. Когда-нибудь…

Слова Элизабет за несколько часов до смерти:

— Пришло время прощаться, Луиза…. Я слишком долго молчала, но теперь должна облегчить свою душу. Ты будешь моим исповедником, и мне не нужен другой. Я знаю свои грехи, и буду наказана за них. Я знаю, что скажу Ему, когда окажусь по ту сторону жизни. Он не был милосерден ко мне, и ты свидетель тому. Я покинула просторы своей прекрасной цветущей родины, когда была еще сущим ребенком. Если бы я знала, какой ад ждет меня здесь. Мой муж был чудовищем, гораздо более ужасным и жестоким, чем Эдред и…. Джон. Отчасти Эдред спас меня от неминуемой гибели, уничтожив моего супруга. А то, что он сделал со мной потом…. Наверно, и у него были свои причины. Луиза, мы не убили Эдреда, а уничтожили лишь его телесную оболочку, сосуд. Его сущность, дух в этом кольце, и ты станешь носить его, когда не будет меня. И ты будешь хранить его, как зеницу ока, ты никогда не покинешь Сомерсета, и завещаешь своим детям быть верными клятве, которую ты мне дашь. Эдред бессмертен, и он ждет…. Креймон не единственный из тех, кто придет следом. Мы защитили нашу землю, ты защитила. И ты должна стать хранительницей этой тайны. Сейчас я жалею, что не вернулась в Ирландию, когда овдовела, мне нельзя было оставаться, но Эдред не отпустил меня. И была так же бессильна перед ним, как и ты не могла противиться чарам Креймона. Нет, ничего не говори. Да. Мы не обсуждали это. Ты не рассказывала мне о том, что Джон сделал с тобой. Так странно, у него такое земное простое и человеческое имя. И мне нравилось называть его только так. Теперь, когда он далеко, ты чувствуешь облегчение. У меня было так с Эдредом. Да, я казалась болезненной и удрученной, но не от боли расставания. Это был стыд. Связь с бессмертным существом была для меня не приемлема. Я чувствовала себя грязной, грешной и слабой. Я никак не сопротивлялась, а должна была. Ты же смогла справиться с Креймоном, не смотря на все его колдовство. Я могу оправдать себя тем, что Джон был лишь слугой Эдреда, его созданием, обладающим магической силой и бессмертием. Я должна продолжить…. Но как мне найти сил признаться в том, что я сделала даже самой себе? Эдред был древним божеством, но когда мы вогнали его сущность в лунный камень, чары, в которых запуталась моя душа, рассеялись и спали, я освободилась от него, и поняла, что никогда не любила. Острое одиночество и пустота души, вот, что чувствовала я долгие месяцы, пока ты не привела в замок своего жениха и спасшего его герцога Креймона. Я не стану лукавить, и говорить, что с первой минуты поняла, кто Креймон на самом деле и зачем пришел. Я не замечала ничего вокруг. И Джон был первым, на кого я посмотрела, после длительного периода самобичевания. Со мной он не использовал магию. Он открыл мне то, что не знала ни одна смертная женщина до меня. И когда его тихий бархатный голос говорил, что он шел ко мне тысячи лет, я верила ему. И я любила его, Луиза. И не смогу разлюбить. Джон утешил меня, он позволил мне снова ощутить себя живой и чистой. Он говорил, что я святая, что я ангел и моих крыльев хватит нам обоим, чтобы достигнуть ворот рая. Тебе покажутся мои слова бредом, но в них есть неуловимая истина, и я унесу ее с собой. Я верю, что смогла бы спасти Джона, а ты уверена, что спасать было нужно меня. Если бы я слушала его так, как он хотел, не разумом, а сердцем и душой, читала между слов, то не испугалась бы его истинного лица, которое ты открыла мне. Мне нужно было поверить ему. Луиза, я знаю, как ты ненавидишь Креймона. И я понимаю тебя. Но он — не абсолютное зло. Мы никогда не были близки физически, наши отношения были не похожи ни на какие другие. Просто две души встретились и узнали друг друга. Его душа блуждала слишком долго, а моя была слишком молода, чтобы понять. А потом я струсила…. Теперь уже поздно что-то менять. Креймон не из тех, кто способен открыться дважды. Больше он не станет просить о помощи, а просто придет и возьмет то, что ему нужно. Грубо и беспощадно. И поэтому ты должна обещать мне, что защитишь наш дом, и эту землю, и сделаешь, все от тебя зависящее, чтобы твои дети и внуки не забыли об этой клятве. Лишив Джона Креймона возможности вернуться туда, откуда он пришел, мы нажили себе смертельного врага. Я ухожу, Лу, но ты остаешься. И ты предупредишь будущие поколения о поджидающей опасности за пределами Сомерсета. Зло — это не всегда что-то мрачное, темное, ужасное и зловонное. Роза прекрасна и ароматна, но ее шипы ранят нежданно и очень больно. И те, кто бьются за обладание кольца, обладают силой куда более могущественной, чем все демоны преисподней — бьющей прямо в сердце красотой, голосом ангела и бездонной печалью в глубинах чарующих глаз. Скоро, совсем скоро я увижу того, кто ответственен за все, что случилось с нами. Наверно, мы прошли испытание. И быть может, меня даже ждет награда за испытанные муки. Я знаю, что попрошу у Бога. Я буду умолять Всевышнего простить Креймона и вернуть меня назад. За ним…. Я заберу его с собой. И подарю тот рай, о котором он мечтал. Но для этого мне нужно будет вернуться в этот мир. Пусть это буду уже не я, но свято верю, что моя душа вспомнит и узнает его с первого взгляда. И новая встреча уже не будет запоздавшей. Мы начнем так, как должны были. Он станет единственным и последним, а я…. Я знаю, что вернусь…. Смерть — это не страшно. Для меня она — спасение и переход в другой, возможно, более совершенный мир. И только одна боль разрывает мое сердце. Там не будет Джона….. Придет мое время, и колесница судьбы вернет нас к истокам, чтобы завершить начатое и исправить ошибку….

— Боже мой. — потрясенно прошептала Джейн, закрывая пожелтевший от времени дневник своей прародительницы. За окном разгорался рассвет. Она читала так долго, что забыла о времени, сне и голоде. Но исповедь Луизы не ответила на ее вопросы, а только еще больше запутала клубок недомолвок и неясных намеков. Последние слова Элизабет очень походили на пророчество, которое, по всей видимости, не сбылось. Джейн никогда не верила в реинкарнацию и переселение душ. Безумное желание Элизабет вернуться в мир людей так и осталось лишь мечтой умирающей несчастной женщины. Что-то случилось с двумя отважными девушками почти пятьсот лет назад. Что-то ужасное и зловещее, но у них хватило сил справиться с этим. Зло было побеждено. Так почему же Брайан так уверен, что Джон Крейн не уязвим? Элизабет говорила, что он больше не "откроется", а будет действовать "грубо" и "беспощадно". И сейчас именно так и происходит. В голове Джейн не увязывалось представление графини о Джоне, и ее собственное. Она не могла представить Крейна, сложившим голову на чьи-то колени, и рассуждающим о любви. Возможно, его чары оказали на Элизабет, ослабленную предыдущим демоном, гораздо большее влияние, чем на Луизу, и она так и не смогла освободиться от темной зависимости. Но ее слова казались такими трогательными и искренними. В двадцать первом веке женщины не любят так самозабвенно и возвышенно. Вся эта трагедия, описанная Луизой Браун, походила на исторический роман. Те же страсти, сопли, слезы, предательство, благородные порывы, неукротимый отважный дух. Отличало только отсутствие хеппи-энда, и великой победы любви. Но был Брайан Дуглас и Джонатан Крейн или Креймон, которые оказались реальными персонажами этой нереальной истории. Джейн нисколько не сомневалась, что их повествование о вышесказанных событиях будет сильно отличаться от рассказа Луизы Браун. И Джон решил, что финал печальной пьесы должна написать она — последняя из Браунов. Только ее кровь может сокрушить колдовство и вернуть на землю древнее злое божество. А наивная Элизабет грезила о рае. Джон Крейн не раз давал понять Джейн, что не терпит наивности в женщинах. Слабая, болезненная, меланхоличная Элизабет даже в Джейн вызвала порой легкое раздражение. Луиза казалась сильным и несгибаемым персонажем, и такие черты хотелось унаследовать.

Джейн была слишком истощенная бессонной ночью и пережитым стрессом, чтобы и дальше складывать осколки мозаики в поисках истины. Всего за одни сутки мир ее перевернулся с ног на голову, не оставив камня на камне, разрушив все ее представления о нормальной человеческой жизни. И она не хотела открывать привычный мир с другой, темной, не поддающейся никакому объяснению стороны. Ей было страшно и одиноко, а ощущение, что все они безумны, все еще мелькало в ослабленном сознании. И чтобы обрести хотя бы каплю адекватного восприятия случившегося, ей необходимо отдохнуть. И для этого нужен сон, а проклятие подождет….

"Слушай меня, Дженни Браун. Слушай внимательно. Чтобы тебе не сказал Креймон, какими бы словами не обольщал, и как бы тебе не хотелось поверить ему, помни, что главное его оружие — власть над всеми струнами женской души. Он целую вечность практиковался в умении лгать, и повелевать сознанием. И почти пять веков Креймон ждал случая, возможности повернуть время вспять и возродить зло на земле. И не погнушается никакими способами. Не пытайся найти в нем человеческие слабости и чувства, их нет. Он перестал быть человеком тысячелетия назад, и не помнит, как уязвим смертный. Помни, кто ты, Джейн Браун. В тебе великий дух Луизы, ее память и сила. Ты не сдашься так легко. Она бы не сдалась. Ищи способ, лги, притворствуй, лукавь, заставь его поверить, что ты на его стороне, а потом беги. Играй по его правилам, бери пример с него, забудь о совести и морали, забудь о практичности и продуманности своих действий. Внезапность, вот, что нужно для победы. Когда Луиза изгнала Креймона из Сомерсета, он не был готов. Он был отвлечен Элизабет. Тебе будет гораздо сложнее, потому что этот опыт многому его научил, но не сдавайся. Позади тринадцать жизней. По четыре на каждую из Браунов. Твоя — пятая. Нас было трое до тех пор, пока одна из нас в человеческом облике не проявила слабости. Цикл оборвался. Ты — заключительное звено. Отступишь, и борьба будет проиграна. И помни, я рядом….И Он тоже. Мы не оставим тебя. Повелитель ждет тебя в Авалоне, кольцо должно вернуться к своему хозяину, взамен мы все получим вечную жизнь в Стране вечного лета. Я уже приводила тебя туда. Ты узнала…. Это наш дом. Мы жили в раю, Джейн, пока в него не возжелал вторгнуться Эдред. И пока его сила на твоем пальце заточена в тонкий ободок кольца, мир смертных мир бессмертных в безопасности…. От тебя зависит равновесие этих миров. Цени же возложенную на тебя миссию….

Джейн резко открыла глаза, испуганно наблюдая, как в долю секунды призрачный светящийся женский силуэт, витающий прямо над ней, распадается на мельчайшие хрустальные кристаллы, превращаясь в серебряную пыль, и растворяясь в воздухе. Джейн вскрикнула, зажмуривая глаза, но суеверный пронзительный ужас не оставлял ее. Она узнала голос, который призывал ее к борьбе. Это была Мадлен. Она снова приходила, чтобы поддержать и напутствовать свою одинокую запутавшуюся внучку. "Нас было трое, пока одна из Браунов не проявила слабости", звенел в голове голос Мадлен. Джейн знала, что бабушка имела в виду ее мать. Элис. Где бы сейчас не была душа несчастной, ей уже никогда не вернуться домой. Нежданная, но вполне объяснимая боль сковала сердце Джейн. Мама не справилась, она не хотела ничего знать, не желала спасать мир и искать выход, она сдалась и проиграла. Но на самом деле у Элис не было никакого выхода. И выбор был сделан за нее. Она совершила лишь одну ошибку — уехала из Сомерсета, а дальше для лишенной всякой защиты женщины был один итог, и именно к нему и пришла Элис. Джейн знала, что она немногим сильнее матери, но перст судьбы почему-то указал именно на нее, самую рациональную из Браунов. Но, если Мадлен говорит правду, и душа Джейн, когда-то принадлежала Луизе Браун, то у нее определенно есть шансы на выживание, а о победе думать было еще слишком преждевременно.

Джейн все еще задумчиво пялилась в потолок, напряженно разглядывая мифологические зарисовки, но ее прервали. В спальню без стука вошла Роуз. Джейн отреагировала мгновенно. Подскочив, она протянула руку к столику и быстро надела кольцо, заметив, как яростно сверкнули темные глаза Роуз. Дженни больше, чем остальным, не доверяла этой маленькой темноволосой женщине, и чувство это было ответным.

— Боишься меня? — промурлыкала Роуз, холодно улыбаясь.

— Нет. Скорее, остерегаюсь. В этом доме слишком многие желают мне смерти. — спокойно ответила Дженни, мысленно пообещав, что не позволит этой демонической нахалке спровоцировать себя на ссору.

— Это верно, милая моя. И как же тебе спалось? — грациозно потянувшись, лениво поинтересовалась Роуз.

— Не плохо. — ответ Джейн был сухим. Отвернувшись от наблюдавшей за ней Кристен, девушка поднялась с кровати и направилась в сторону ванной комнаты.

— Если ты пришла поговорить, то, будь добра, подожди, пока я приму душ. — небрежно бросила Браун.

— Как скажешь. Теперь, когда дни твои сочтены, я готова уступить тебе даже свою кровать. — злобно рассмеялась Роуз. Джейн резко развернулась и посмотрела на нее.

— Почему ты так ненавидишь меня? Что я сделала лично тебе? — спросила она.

— Ты слишком долго живешь, и меня напрягает твое присутствие. А так… — Роуз пожала плечами. — Ничего личного.

— Я так не думаю. — покачала головой Джейн, и скрылась за дверями ванной комнаты.

Девушка умышленно долго принимала душ, сушила и укладывала волосы. И как не старалась, тревожные мысли не оставляли ее в покое. Было безумно сложно поверить, что все это не страшный сон и не свалившееся на ее бедную голову острое поражение психики. И не смотря, на факты, которые излагались в дневнике Луизы четким и уверенным языком, поразительную реакцию кожи Крейна на соприкосновение с кольцом, его странные гипнотизирующие и подавляющие сознание способности и являющийся время от времени дух Мадлен, Джейн все еще надеялась на разумное объяснение всего вышеперечисленного. Проще признать себя сумасшедшей, чем осознать, что все, чем она жила все свои двадцать два года, во что верила и о чем мечтала, в одночасье рассыпалось, как карточный домик чьим-то неосторожным движением. Если это происходит на самом деле, и она не безумна, то кто же Он? Кто управляет хаосом, в котором она оказалась. И не права ли Луиза, говоря, что у Бога изощренное чувство юмора? Уж слишком походили события последних дней на чью-то плохую шутку. Эта мысль была мимолетной, и Джейн испытала острое чувство вины. Кем бы не был Создатель мира, кто она такая, чтобы судить его. Что же ей остается? Принять? Поверить? Смириться или искать способ освобождения от миссии, о которой говорила призрачная и резко помолодевшая Мадлен?

Зря Джейн надеялась, что Роуз Кристен, если, конечно, это ее настоящее имя, устанет ждать и покинет спальню. Дженни застала ее беспечно покачивающейся в кресле-качалке возле распахнутого окна.

— Становится душно. Я решила проветрить. — почти дружелюбно заметила Роуз, внимательно разглядывая Джейн. — Ты долго. Но выглядишь лучше.

— Как тебя зовут на самом деле? — не очень-то вежливо спросила Браун. Выходя из ванны она обмотала себя банным полотенцем, но помятые вещи, в которых она ходила более суток, надевать не хотелось.

— Рози — сокращенное от Розалинды. Розалинда Морис. А Роуз придумал Джон. Кристен фамилия двух его последних любовниц. Они были сестрами, и круглыми сиротками. После их смерти мы с Лили воспользовались их паспортами, а когда придет время стареть, Крейн найдет нам других подходящих сестер. Благодаря интернету, поиск стал занимать гораздо меньше времени. Ему нравится игра, сложности, хотя гораздо проще купить документы. И не нужно даже менять фамилии каждый раз. Только возраст и место жительства. У бессмертия есть свои недостатки. Каждые десять лет нам приходиться уезжать. А я так привязываюсь к дому.

— Он убил их? — сухо спросила Джейн, заранее зная ответ, но Роуз удивила ее.

— Нет. Несчастный случай. Джонатан не виноват. Варварские кровавые времена давно канули в лето. Двадцать первый век сделал людей более гуманными. И Джон редко убивает без причины. Любое убийство должно иметь смысл, это его слова. А я считаю скучным поиск смысла в причинении зла. Для меня важен процесс. И нет ничего слаще мгновения, когда энергия почти бездыханной жертвы начинает пульсировать по твоим венам, возвращая тебе силу, молодость и красоту. Чтобы оставаться совершенными, нам необходимо черпать энергию смертных. Мы создания Джона, и слабее его. Он черпает силы во Вселенной, питаясь стихиями, и потоками космической энергии. И тебе сказочно повезло, что убивать тебя будет полубог, а не я. С силой Эдреда, которую ты подаришь ему, Джон сможет сделать нас неуязвимыми. Так, что не надейся на помощь Брайана. Он также заинтересован в снятии заклятия, как и мы с Лили. А любовь…. — Роуз рассмеялась резким неприятным смехом. — Брайан романтик. И любит вовсе не тебя, а чувства, которые ты будишь в нем. Поверь, после твоей смерти, он не долго будет один. Сколько я помню нашего смазливого юношу, он все время находиться в стадии влюбленности. Твоя мать тоже была объектом его страсти, пока не вмешался Кларк Ламберт.

— Не стоит говорить о моей матери в таком тоне. — сжав зубы, прошипела Джейн.

— Отчего же? Она бросила тебя, когда ты была ребенком и явилась в Лондон, чтобы жить в свое удовольствие. Я не видела особы более легкомысленной, чем Элис Браун. Она вешалась на каждого, кто обращал на не внимание. Джон с трудом отделался от ее притязаний. Женщины из рода Браунов, всегда вызвали в нем острую неприязнь.

— Насколько мне известно, я — третья Браун, с которой он имеет дело. — саркастично отозвалась Джейн. Придерживая на груди полотенце, она с тяжелым вздохом, взглянула на свои небрежно брошенные вещи.

— Ох, уж эти женщины. — рассмеялась Роуз. — Мы обсуждаем вопросы жизни и смерти, а ты переживаешь, что не сообразила захватить с собой пару трусиков. Загляни в шкаф, там ты найдешь все необходимое и размер твой.

— Чье это? — распахивая скрипящие дверцы старинного гардероба, спросила Дженни. Ее взору предстало огромное количество самых разных нарядов на любой вкус.

— Твое. — равнодушно повела плечами Розалинда. — Джон очень предусмотрителен. Он говорит, что все в этой жизни до скучного предсказуемо.

— Я бы поспорила. — невесело усмехнулась Джейн, перебирая вешалки с одеждой, заглядывая в шкафчики с нижним бельем. Да, выбор велик.

— У тебя будет такая возможность. Джон ждет тебя в своем кабинете. Это по коридору направо, первая дверь. Теперь ты готова к разговору. Так что поторопись. Надень что-нибудь белое. У него слабость к этому цвету. — голос Роуз ощутимо натянулся, в лице появилась напряженность.

Руки Джейн дрогнули. Она держала вешалку с шелковым белоснежным платьем. Неужели и у нее слабость к белому?

— Почему? — пристально вглядываясь в красивое лицо женщины, спросила Дженни.

— Почему? — не поняла Роуз.

— Белое. Элизабет любила белое. Это из-за нее? Он любил ее?

Розалинда резко встала, бросая на Джейн холодные злые взгляды.

— Я ничего не знаю об Элизабет. Джон никогда не говорил нам о том, что случилось в то далекое время. До встречи с графиней и ее подлой прислужницей, Креймон прожил много, очень много веков. А время, власть и бессмертие даны только избранным, высшим существам. И они не могут, не имеют права проявлять слабость. А любовь…. Это слабость. Она делает глупее, наивнее. Не зря же вы говорите, что любовь слепа. Ты можешь представить ослепшего от любви бессмертного?

— Я слишком недавно узнала о существовании бессмертных, Роуз. Я поэтому не тороплюсь делать выводы. Ты и Лили вы ведь любите его…. — Джейн подошла к кровати и аккуратно положила платье, но спиной чувствовала сверлящий холодящий душу взгляд Кристен.

— Да. — ответила она на удивление спокойно. — Но есть разница между любовью, которую испытываем мы к Джону, и любовью человеческой. Мы зависимы от него и нуждаемся в нем, словно дети. Нас мало и мы отличаемся от смертных, и поэтому должны держаться вместе. Но на земные страсти мы не способны.

— Но ты же помнишь? — Джейн медленно обернулась и посмотрела в черные бездонные глаза. — Помнишь, какая она человеческая любовь.

— Нет. — Роуз отвернулась. — При жизни я не успела полюбить. Шла война, я боролась за свою жизнь, и на чувства времени не оставалось, а потом пришел Джон и спас меня. И не все так просто, как тебе кажется. Иногда я ненавижу его. Лили тоже периодически сбегает. Но она еще ребенок. Сейчас она снова спряталась, она ищет то, чего нет. И не хочет смириться с тем, что жизнь, та жизнь, которой она жила, больше не вернется к ней, а прежние идеалы погребены под грудой трупов, которые она оставляет за собой. Боль и стыд уйдут, и она вернется.

— Мне жаль вас. — покачала головой Джейн, в сердце ее что-то шевельнулось. Не смотря на вес свой недоступный, надменный и несгибаемый образ бесчувственной вечной невесты, Роуз все еще ощущала и боль, и стыд, и сожаление. Но она права в том, что бежать некуда. Ничего нельзя изменить.

— Только не нужно мелодрамы, моя дорогая, — усмехнулась Розалинда, снова став равнодушной и насмешливой. — Пожалей лучше себя. У тебя и такой-то жизни больше не будет.

— Ты лукавишь. Я знаю, почему ты ненавидишь его. Человек — собственник, полюбив, он ждет от объекта своих чувств — верности и понимания. И этот человек все еще жив в тебе. А в Джоне — его нет. Вы живете на разных планетах. Ты обречена вечность страдать и делить его с другими, без надежды, без понимания, а он никогда не увидит и не разделит с тобой эти чувства. Я видела глаза Лили, когда она говорила о нем. В них та же тоска и боль, что и в твоих.

— Джейн, остановись. То, что ты говоришь — полнейший бред. У нас нет чувств. Одни инстинкты. И мой инстинкт говорит мне, что я должна быть рядом с Джоном. С ним я в безопасности.

— Лили так не считает.

— Считает. Ей нужно время. Несколько столетий, и Лили будет такой же непробиваемой и жесткой, как и я. — Роуз бесстрастно улыбнулась. — Хватит слов. Джон не любит ждать. Захвати с собой дневник Луизы.

— А где Брайан? — спросила Джейн. — Он хотел зайти ко мне.

— Джон дал ему другое распоряжение. Он ищет Лили. Теперь, когда намерения Ламберта понятны, ей не безопасно бегать по городу в одиночестве.

— Вы всегда беспрекословно выполняете его приказы? — ледяным тоном поинтересовалась Джейн.

— Да. Перечить ему не стоит. — Роуз снова улыбнулась.

— Оставь меня. Я должна одеться.

— Только не задерживайся.

— Я поняла. — сдержанно бросила Джейн.

— Где она? — глядя в окно, слегка усталым голосом спросил Крейн. Он не повернулся в сторону вошедшей в кабинет Роуз.

— Одевается.

— Как она?

— Все еще сомневается. Мне тоже было не легко сразу принять совершенно другой чуждый и пугающий мир.

— Что ты думаешь?

— Она сдастся. Слишком слаба, чтобы стать серьезным препятствием. Ее страх — твое оружие.

— Но есть еще ярость и гнев, а они плохие союзники. Не люблю рассерженных женщин. Слишком много приходится тратить сил на то, чтобы упокоить и усыпить их бдительность. — Джон, наконец, повернулся и посмотрел на свою верную спутницу. Ему не понравилось сомнение, которое он увидел на ее лице. — Ты все еще думаешь, что я должен применить магию?

— Да. — кивнула Рози. — Мало времени. Пора завершать игру. Так просто завладеть ее сознанием и заставить сделать то, что нужно тебе.

— Да, это так. — задумчиво согласился Джонатан Крейн. — Но есть в ней что-то такое…. Мне трудно объяснить. Раньше я не сомневался. Только я не хочу такой легкой победы. Я хочу узнать ее, завладеть ее мыслями и разумом, не прибегая к колдовским чарам. Это абсурдно звучит, но мне кажется, что эта битва должна быть честной. И когда Браун сделает выбор, тот выбор, который нужен мне, я хочу быть уверен, что она сделала его не с закрытыми глазами. Полноценная победа — вот, что принесет мне полное удовлетворение.

— Неужели ты решил сыграть в благородство?

— Я столько ждал этого часа. Я хочу насладиться им, хочу растянуть его, чтобы потом помнить о нем, как о величайшей победе в своей жизни. Она так чиста, искренна и полна наивных иллюзий. Я больше, чем уверен, что ЕГО приспешники, всячески поддерживают ее, поднимают так сказать воинственный дух, настраивают против меня, и она, наверняка, полна уверенности сражаться до конца. И это трогает меня. Меня. Удивительно. — Джон улыбнулся кончиками губ, в глазах появился блеск. — Препятствия всегда зарождали в моей бессмертной душе азарт. Я еще никогда не проигрывал.

— А ты уверен, что все твои рассуждения об азарте и благородной победе всего лишь самая банальная месть?

— Месть? — Джон озадаченно глянул на Роуз. — За что мне мстить этому воробышку?

— Она говорила об Элизабет. — сухо ответила Роуз, прохаживаясь по кабинету. — Она прочитала дневник, и видимо, решила, что у тебя есть повод злиться на Луизу Браун, а Джейн, как-никак сосуд ее души.

— Это еще не известно. — равнодушно передернул плечами Крейн. — Одна из Браунов покинула владения Авалона, став вечным изгоем, и я тут, заметь, не причем. Но две другие все еще служат ЕМУ. Я не знаю, которая из них Джейн. Они столько раз возрождались, и отследить все их реинкарнации невозможно. Приходя в этот мир, душа не помнит предыдущих жизней, но, если ей помочь…. — Джон широко улыбнулся. — А что касается мести…. Разве я не отпустил Элис?

— Ты не знал, что ее дочь тоже нарушит обещание. А тебе необходимо, чтобы цикл сохранялся. Три поколения. Три души. Если останется всего две, то есть риск разорвать цепочку. Исчезнут Брауны, и ты навсегда потеряешь возможность добраться до кольца.

— Логично. — Джонатан иронично рассмеялся. — А ты смышленая…. Мне кажется странным, что ОН сам не прервал цикл, и не вернул себе маленькую побрякушку с большой силой. Зачем ЕМУ рисковать? Не думает же ОН, что я не буду пытаться?

— Что, если ЕМУ, как и тебе нравится играть, и ОН тоже жаждет честной победы.

— Ну, тогда мы с НИМ очень похожи, а это еще раз подтверждает, что я достоин, занять свое место в его мире. — Джон глубоко вздохнул, разминая плечи. — Тело становится тяжелым. Я давно не питался. Две тысячи лет без сна. Это сложно. Несколько часов свободы от тела в периоды медитации, лишь пародия на полноценный отдых и восстановление потраченной энергии.

— Но есть другие способы пополнения энергетических потерь. — осторожно произнесла Роуз.

— Я не для этого ношу амулет. — жестко ответил Крейн.

— Но ты давно не снимал его. Что, если ты научился управлять ЭТИМ?

— Нет. — однозначно ответил Крейн. — Оставь меня. Она идет.

— Хорошо, я пойду. Слышно что-нибудь о Лили?

— Нет. Брайан еще не нашел ее. — покачал головой Джон. Лицо его омрачилось. — Я накажу ее. На этот раз она пожалеет, что ослушалась меня.

Роуз кивнула, но ничего не сказала. Развернувшись, женщина бесшумно покинула кабинет. Джон слышал, как она что-то сказала попавшейся навстречу Джейн Браун. "Не зли его", были ее слова. Роуз становится все мудрее с каждым годом, а вот с Лили нужно еще работать и работать. Но сейчас он не станет думать о взбалмошной девчонке.

— Заходи, Джейн. — громко позвал Джон, когда острожные маленькие шажки замерли у дверей. Наверно, она собиралась постучать, а он опередил ее.

Дверь уверенно распахнулась, и вместо расстерянной и испуганной Джейн, вошла уверенная и собранная Джейн. И она была вся в белом. Что-то шевельнулось в глубинах его очерствевшей душе, пока он потрясенно разглядывал ее. Это платье и уложенные в аккуратные кудри белоснежные локоны, скользившие по плечам, словно тяжелый шелк, тонкие изящные руки и даже злосчастное кольцо, вызвали в нем давно забытые воспоминания. Роуз права, ОН играет с ним. И ОН ничего не забывает. ОН решает, ОН руководит. Все предрешено. Это последний бой. И ОН послал эту девочку в самое пекло войны, длившейся тысячелетия, дав ей преимущество. Но правду не знал никто, даже ОН. Джон устал сражаться…

— Что-то не так? — заметив его странный взгляд, спросила Джейн.

— Нет. Все в порядке. Почему ты так выглядишь?

— Как?

— Платье и прическа…. Ты на себя не похожа. — сдержанно пояснил Крейн.

— А на кого я похожа? — прищурив глаза, спросила Браун. — На Луизу?

— Луизу? — Джон пренебрежительно усмехнулся. — Я не помню, какой она была. Слишком много времени прошло.

— А Элизабет? Ее ты помнишь? — Джейн пристально посмотрела в зеленые, словно свежая листва, глаза. И в них не отразилось ничего.

— Давай присядем, Джейн. У тебя еще будет время для подобных вопросов. — Крейн указал ей на кожаный офисный диван, а сам взял кресло и поставив его напротив, удобно и вальяжно расположившись в нем.

— Оказывается, не все в твоем доме хранит отпечаток древности. — заметила Джейн, разглядывая современный дизайн кабинета.

— Я уважаю старинные вещи, но не забываю, что сейчас новый век, в котором есть свои плюсы. Например, легкая практичная мебель, компьютеры и интернет. Каждая эпоха вносит свой незабываемый вклад в общую картину мира. Я стремлюсь сохранить частичку истории. Материальные достижения и скупаю и берегу, а духовные и научные у меня в голове.

— Да. И ты сам — ходячий антиквариат. — иронично бросила Джейн.

— А ты сегодня в лучшем настроении. — удовлетворенно улыбнулся Крейн. — Хорошо спала?

— Я не спала, а читала. — девушка показала Крейну затертый ветхий труд Луизы Браун.

— И как? — поинтересовался Джон.

— Интересно.

— Ты все еще считаешь меня безумным?

— Я бы хотела, чтобы это было так. — честно сказала Джейн. Джон задержал взгляд на дневнике Луизы.

— Значит, у тебя еще есть сомнения.

— Да. Брайан пытался объяснить мне, кто вы такие, но….

— Поверить сложно, не так ли? — понимающе кивнул Джонатан. — А несколько тысяч лет назад, люди не удивлялись, и не боялись нас. Они жили с нами, и завидовали нам. У них было развито третье зрение, но эволюция сделала свое грязное дело. Многие из нас погибли, многие ушли в свой мир, а люди ослепли и разучились видеть дальше своего носа.

— А ты?

— А я застрял здесь. — улыбнулся Джон. — Я не Бог, но и не человек. Я то, что между.

— Ни рыба, ни мясо?

— Иронизируй. Это защитная реакция.

— Значит, ты живешь несколько тысячелетий?

— Четыре тысячи лет. И три из них я спал. Меня разбудил Эдред. Но ты, наверно, знаешь об этом? Из дневника.

— Луиза ничего не писала об обстоятельствах, при которых ты нюхался с Эдредом.

— А я ей о них и не говорил. — Джон заглянул вглубь серых глаз девушки. Там на самом дне, она маскировала и прятала свой страх и ярость. Роуз ошиблась, Джейн Браун не слаба.

— Значит, Элизабет не выдала ей твои секреты. — Джейн внимательно следила за совершенным до неприличия лицом Джона Крейна, но снова ни один мускул не дрогнул, при упоминании имени графини. А ведь бедняжка искренне верила, что ее любовь была взаимной.

— Значит, не выдала. — невозмутимо кивнул Крейн. — Ты отдашь мне дневник?

— Почему бы нет? — пожала плечами Дженни. — Все равно ты не найдешь в нем ничего полезного. Луиза не вписала слова заклинания. Наверно, она понимала, как это опасно.

— И ты и Сомерсет были бы в безопасности, если бы ты послушалась Мадлен.

— Но я ей не поверила. — Джейн опустила глаза, посмотрев на свои нервно сжатые на коленях руки. — Моя самонадеянность и недоверие сыграли в твою пользу. И мне интересно, как ты собираешься выудить из меня то, чего я не знаю?

— Я проникну в твое подсознание, Джейн. Это не очень приятная процедура. Твоя память заблокирована, и чтобы снять блокировку, придется очень сильно постараться, а, если учесть, что устанавливали коды очень могущественные существа, более древние, чем я, процесс может затянуться или свести тебя с ума. Я этого не хочу, и сначала прочту дневник. Ты могла пропустить что-то важное, не придав этому значения, так как твое зрение слишком ограничено.

— Ты не хочешь, чтобы я сошла с ума, но спокойно говоришь о том, что для полного снятия заклинания необходима моя смерть. — подытожила Джейн. — Я не улавливаю логики, Джон. Я бы предпочла умирать в бессознательном состоянии.

— Нет. Это неправда. — категорично опроверг ее Крейн. — Умереть в безумии, не осознавая цели…

— Я устала слушать о целях. Я не хочу умирать, Джон.

— Я тоже не хочу убивать тебя. Я буду искать другой способ, но, если его нет, я буду вынужден лишить тебя жизни. Я сделаю все, чтобы ты не страдала. Ты просто уснешь.

— Неужели ты мне симпатизируешь? — удивленно спросила Джейн Браун.

— Мне нравится твоя смелость. — искренне ответил Джон. — И мне с тобой не скучно.

— О, я польщена. — не удержалась от саркастического возгласа Джейн.

— Сейчас не время для иронии. Я позвал тебя, чтобы убедить не сопротивляться мне, а постараться помочь.

— И ты действительно веришь, что я добровольно стану помогать тебе, зная, что в конце меня ждет смерть? — лицо девушки исказила гримаса гнева. — Ты точно безумен. Я даже не верю во все эти басни.

— Опять все сначала…. - раздраженно выдохнул Крейн. — Что мне сделать, чтобы ты поверила мне?

Джейн, поджав губы, какое-то время задумчиво смотрела в бесстрастное лицо с отпечатком усталости и негодования.

Джон действительно был зол. Эта девушка специально играет на его нервах. Неужели она не понимает, как это опасно для нее? Слишком много психоэнергетических сил он затратил на усмирение своего взрывоопасного нрава. В нем просыпалось древнее агрессивное животное, и бороться с ним становилось все сложнее. Джейн спасало только кольцо, иначе ее энергия постепенно начала бы переходить к нему. Чувствуя энергетическое истощение, Джон с трудом контролировал себя. Те, кто родились гораздо раньше его, умеют управлять инстинктами, а ему придется еще долго учиться контролю над своими силами. Крейн был рад, что на Джейн кольцо, которое защищает ее, он не хотел причинять ей боль. Ведь не смотря на то, что девушка, как выразилась Роза, сосуд души Луизы Браун, которая повинна в его мытарствах, как никто другой, Джон слишком хорошо знал, что возвращенная в этот мир душа — невинна, и не помнит о предыдущих жизнях. И он не собирался наказывать Джейн Браун, за то, что сделала с ним ее прародительница. Джейн неожиданно заговорила, прервав ход его мыслей.

— Луиза писала, что показала Элизабет твое истинное лицо, после чего последняя встала на ее сторону и помогла завершить ритуал.

Джон пронзительно посмотрел в полные решимости глаза.

— Если я увижу то, что увидела Элизабет, то, может быть, смогу поверить. — завершила она свою мысль.

— Нет. — был короткий ответ.

— Почему?

— Ты умрешь.

— На мне кольцо. Разве оно не защитит меня?

— Я смогу убедить тебя снять его, и убью, а, как я уже говорил, мне бы этого не хотелось.

— Но ты не убил Элизабет и Луизу.

— Ты же не веришь мне….

— Да, но я пытаюсь понять. Почему ты не убил их? — настойчиво спросила Джейн.

— С ними была третья. Она знала древние заклинания. Объединившись, они сковали меня.

— Сковали?

— Что-то вроде энергетического капкана. Я не мог выбраться, пока они завершали начатое.

— Как Луиза сделала это?

— Что — ЭТО?

— Открыла твое истинное лицо.

— Сняла с меня амулет.

Джейн спрашивала, а Джон отвечал, и ответы его были простыми и односложными, и он никак не проявлял своих истинных эмоций, если у него они были. На самом деле этот допрос сильно раздражал Джонатана, но, если ей необходимо почувствовать себя уверенней, он готов уступить.

— Как она сняла амулет? Разве ты не мог остановить?

— Она была под моими чарами, и я не ожидал ничего подобного. Я проявил неосторожность. Теперь я гораздо бдительнее.

— Это намек?

— Да, на случай, если ты вздумаешь хитрить.

— А что такого ужасного в твоем лице?

— Оно другое.

— Другое? А подробнее. — настаивала Джейн, разглядывая безупречные черты его лица. Джон молчал. — Ты на самом деле не такой, как сейчас?

— Такой. Я не меняю свой облик. Амулет не делает меня привлекательнее внешне, он скрывает то, что внутри. Если я сниму его, то не смогу управлять своим гневом и сущностью. Я недостаточно силен и не владею необходимыми знаниями. Меня не доучили.

— Кто не доучил? Эдред?

— Я не отвечу на этот вопрос.

— Хорошо. Я снова хочу вернуться к амулету. Ты не против?

— Валяй. Я смирился. — Джон благодушно улыбнулся. Пока вопросы ее были безобидными, и отвечать на них было не сложно.

— Неужели то, что внутри тебя так ужасно, что Элизабет переметнулась на другую сторону?

— Не ужасно, а не подвластно человеческому пониманию. Если бы Бог спустился с небес и посмотрел в твои глаза, ты бы тоже испугалась.

— Ты сравниваешь себя с Богом?

— Я мог быть одним из них.

— Одним из них? Разве Бог не един?

— Един, но есть другие, отличные от него. Они материальны, и являются его посланниками и слугами. Высший Разум, или Верховный Бог существует в другом мире, не материальном. И он управляет вашим миром через них.

— Ты говоришь о пророках или ангелах?

— В каждой религии их называют по-разному. Это первичные древние существа, обладающие огромной психической силой и знаниями. Они бессмертны.

— Почему обычные люди не видят их, раз мы живем в одном мире?

— Вы утратили связь со вселенной. Ваш мозг ограничен. Но так было не всегда. Ваша раса — пятая. Четыре предыдущие погибли. Но те, кто выжили, предпочли существование в другом измерении, увидеть которое человек двадцать первого века не способен.

— Эти твои Боги или древние существа, они злые или добрые?

— Они создают баланс между добром и злом. Они управляют, направляют, и порой жестоко карают.

— Не понимаю. Дьявол существует или нет?

— Нет.

— Ад?

— Человек сам создает себе ад, если его душа соткана из отрицательной энергии. Религия напирает на существование рая и ада, как двух отдельных понятий, чтобы направить человека на позитивное существование.

— Ты тоже создаешь баланс между добром и злом?

— Я не Бог. Я не закончил обучение. Я уже говорил. Мне приходится все время бороться за поддержание стабильности.

— И ты думаешь, что сила Эдреда поможет тебе перейти на другой уровень? Ты уверен, что сможешь справиться с его энергией, и что Эдред не поработит тебя, возродившись в твоем теле?

— Этого не произойдет. — отрицательно покачала головой Крейн. Дженни заметила, что он слегка напрягся, и это означало, что она ступила на зыбкую почву.

— Луиза считала, что Эдред был демоном, целью которого было нести смерть и болезни.

— Луиза ничего не знала. Это выводы примитивного сознания. — в голосе Джона послышались раздраженные нотки.

— Как ты встретился с Эдредом?

— Он меня разбудил.

— Почему ты спал?

— Я не могу открыть тебе эту тайну. Она принадлежит не мне.

— Кто заставил тебя погрузиться в сон?

— Это тоже секрет.

— Как ты собираешься использовать силу, которую три женщины заточили в кольцо.

— Тебе не нужно этого знать.

— И последний вопрос. — Джейн посмотрела в непроницаемые изумрудные глаза. — Что знала Элизабет?

— Все. — коротко ответил Крейн. Взгляд его стал колючим.

— Почему ей ты открылся?

— Я ответил на твой последний вопрос.

— Джон, я должна умереть ради тебя. Неужели тебе трудно ответить? — Джейн печально улыбнулась. Она играла. Та, которая еще пару дней казалась наивной искренней девочкой, очень быстро приспособилась к новым обстоятельствам. И его это задевало и злило. Он не хотел, чтобы Джейн менялась.

— Я не стану отвечать, Джейн. Не проси. — спокойно ответил он.

— Ты любил ее?

— Джейн…. - угрожающе начал Джонатан Крейн.

— Она верила в то, что ты любил ее.

— Тем хуже для нее.

— Она умерла, Джон. Хуже уже быть не может…. Кто была третья женщина? Откуда у простой ведьмы оказались заклинания, с помощь которых она сначала уничтожила Эдреда, а потом сковала и выслала тебя.

— Она не выслала меня. — соизволил ответить Крейн. — Ты неправильно понимаешь сам смысл заклятия. Ведьма не заключила силу Эдреда в кольцо, а привязала к нему его энергетическую составляющую. Она создала особое поле вокруг Сомерсета, через которое я и подобные мне пройти не могут. Вокруг тебя, пока ты носишь кольцо, играющее роль амулета, тоже воздвигнут энергетический барьер.

— Но оно оставило ожог.

— При длительно более длительном контакте, меня бы просто отбросило в сторону.

— Но ты так и не ответил, как ей это удалось.

— Это не обычная женщина. Она — посвященная, черпающая свои силы…. Джейн, довольно вопросов.

— Ты знаешь, кто она? Кем была? Может, у нее остались потомки, которые знают, как снять эти твои поля. — в голосе Джейн послышалось отчаянье. Джон сочувственно улыбнулся. Он понимал, как ей хотелось избавиться от свалившейся на нее участи, но выхода, который она так искала, не было.

— Нет. Джейн, эта женщина не была человеком на тот момент, когда все произошло. Большего сказать я не могу.

— И что дальше? — девушка вскинула на него беззащитные ранимые глаза.

— Мне нужно заклинание. Я прочту дневник, и если ничего не найду, то придется прибегнуть к тому способу, о котором я уже говорил.

— Но есть древние книги. Можно поискать там.

— Я прочел их все. — в его глазах не было даже искры надежды. Джейн почувствовала головокружение. Как она может бороться с ним? Кто она, чтобы тягаться с существом, которому четыре тысячи лет. И самое страшное состояло в том, что рядом не был никого, кто мог бы помочь пройти через весь этот кошмар. Ей нужны были совет, поддержка, понимание. Одиночество давило на нее, лишало остатков воли. Больше ничего не будет. Она умрет здесь, в этом доме, никому не нужная, никем не оплаканная ради каких-то запутанных целей бессмертного существа. Мадлен говорила, что она должна выполнить возложенную на нее миссию и сохранить заклятие, но как это сделать? Разве можно убежать от Джонатана Крейна? Брайан считает, что нет.

— Зачем тебе мое сотрудничество, если ты и так сможешь проникнуть в мое сознание и найти там, все, что нужно?

— Это было бы легче сделать при твоем участии. Представь, что я погружаю тебя в транс, и направляю туда, где все началось. Если ты будешь сопротивляться, то каждый твой шаг мне придется заставлять тебя делать путем концентрирования силы, и каждый раз ты будешь чувствовать боль. В ином случае, ты возьмешь меня за руку и отведешь туда, где создала свое заклинание Посвященная.

— А, что будет со мной, когда я помогу тебе?

— Если я не найду способ снять заклинание, не лишая тебя жизни…. — Джон сделал паузу, и посмотрел в обреченное лицо Джейн. — Ты останешься там. Навсегда. В ловушке времени, если твой Бог не помилует тебя и не освободит. А он этого не сделает.

— Моя мама…. Элис Браун. Ты знал ее?

— Да.

— И где сейчас ее душа?

— Я не знаю. — покачал головой Джон. — Я не пытаюсь обмануть тебя или дать надежду на то, что ты ничего не потеряешь, если поможешь мне. Я говорю правду, а мог бы солгать.

— Наверно, я должна быть благодарна.

— Да, должна. Я очень добр с тобой. А это качество мне не свойственно.

— Ты не добр, Джонатан Крейн. — слабо улыбнулась Джейн. В глазах ее сверкнули слезы. — Ты пытаешься склонить меня на свою сторону, и убеждаешь передать в твои руки то, что охраняли все поколения Браунов на протяжении веков. Если бы ты не был опасен, то какой смыл оберегать земли Сомерсета?

— Мне нечего ответить. — холодно ответил Джон.

— Мне обязательно оставаться в твоем доме? — безжизненным голосом спросила Джейн Браун, отворачиваясь от него.

— Тебя кто-то ждет за его пределами.

— Ты прекрасно знаешь, что нет. И с твоей стороны очень жестко напоминать мне о том, что я совершенно одна. Я думала, что Лили мой друг, но ошиблась. Я думала, что Брайан любит меня, а он не способен защитить меня. И мне больно от того, что если я проиграю, никто не будет грустить обо мне.

— Я буду, Джейн.

Девушка громко расхохоталась в лицо Крейну.

— Ты? Я тебя ненавижу.

— Это не так. — никак не отреагировав на нервный хохот Джейн, печально опроверг Джон ее слова. — Мне очень жаль, что ты ничего не успела испытать в своей жизни. Любой человек хочет иметь друзей, семью, любить и заботиться о ком-то.

— Что ТЫ можешь об этом знать?

— Я давно живу среди вас. Я знаю вас. И в тебе нет ненависти. Какой-то частью души ты готова поверить мне, тебе даже жаль меня, и ты ищешь оправдания моим поступкам, потому что ты добрый и светлый человек. В тебе нет зла, но принести себя жертву ты не готова. Тебе кажется, что мир рухнул и все, кому ты доверяла, предали тебя.

— Мне не кажется. Так и есть.

— Мир жесток, и нам приходится играть по его правилам. Всегда есть победивший и проигравший.

— Не торопись праздновать победу.

— Я и не собираюсь спешить. У нас с тобой еще есть незавершенные дела. Карл и его приспешники не смогут попасть сюда, и пока ты проявляешь благоразумие и слушаешься меня, я буду искать решение проблемы с наименьшим риском для тебя.

— Ты лжешь. — яростно бросила Джейн.

— Будешь дерзить, я закончу все уже сегодня. Без всяких сожалений. — спокойно заявил Джонатан Крейн. — Тебе выбирать. Умереть сейчас или получить шанс, пусть и призрачный, на благополучный для тебя исход.

Джон не шутил. Джейн почувствовала силу его взгляда, которой он приковал ее к месту. И снова все ее мышцы окоченели и потеряли чувствительность.

— Сними кольцо. — приказал его голос, который прозвучал у нее в голове. Джейн обступила темнота. Она словно оторвалась от своего тела и попала в черный непроходимый лабиринт. Он продолжал говорить, но ее слух и все остальные чувства перестали существовать. Ее больше не было. Оглушительная пустота.

— Вернись….

В конце лабиринта сверкнул свет, и она понеслась к нему с невероятной скоростью. Вокруг сверкали искры, переливающиеся миллиардами цветов и оттенков, они расплывались вокруг, рассредоточиваясь в хаотичном порядке или сливаясь в различные фигуры, а она проносилась сквозь них, все происходило так быстро, что она не успевала сохранить в своей памяти даже миг происходящего. Потом Джейн ощутила огромную тяжесть, которая давила на нее со всех сторон, постепенно возвращались ощущения, и лишь в конце она снова обрела зрение. Прямо перед ней было бесстрастное лицо Джона, его завораживающие глаза с расширившимися черными зрачками. И была в них такая мощная сила и древность, что у нее перехватило дыхание. Боль, ужас, смятение и адский жар охватили все ее тело.

— Не заставляй меня сделать это с тобой снова. — сказал он тихо. Но даже его шепот доставлял ей физические мучения. Энергия бессмертного беспощадно била, поглощая ее силы.

— Я поняла. — хрипло просипела Джейн. Креймон медленно отстранился, все еще прожигая ее своими всезнающими глазами. И когда он вернулся свое кресло, Джейн почувствовала огромное облегчение. Она обнаружила, что лежит на диване, свесив вниз ноги, и держась руками за голову. Да, была боль, которая сковала виски. Ее она запомнила.

— Ты говорил, что не хочешь причинять мне боль. — приведя в норму дыхание, сказала Джейн. Она села и посмотрела на свою руку. Кольца не было.

— Оно на моем столе. — спокойным, даже беспечным тоном пояснил Джон. — Возьмешь, когда будешь уходить. Я выплеснул свой гнев. Больше тебе ничего не грозит. Теперь ты понимаешь, что твое согласие помогать мне не имеет такого уж большого значения.

— Почему кольцо не защитило меня? — ощупывая свое тело, спросила Джейн.

— Все на месте. Физически ты осталась невредима. — "успокоил" ее Крейн. — Как ты заметила, кольца на тебе нет. Я могу оказывать воздействие на твое сознание, потому что ты не умеешь сопротивляться мне. Твое неверие в собственные силы делает тебя уязвимой. Обладая столь мощной защитой, ты впускаешь меня, принимаешь меня. Это немного странно, если быть до конца честным. Я ожидал трудностей, а все оказалось гораздо проще.

Джейн бросила на него негодующий взгляд. Она знала ответ на этот вопрос. И он был не утешительным. Ее душа впустила его еще до того, как она узнала, кто он на самом деле, и теперь изгнать его будет для Джейн основной задачей.

— Почему ты молчишь? — подозрительно спросил Крейн.

— Ты умеешь показать, что не хочешь больше отвечать на вопросы. — отпарировала она. Джон изучающе посмотрел на бледное лицо. Она хорошо держалась после грубого вторжения в ее психическое поле. Он чувствовал, что девушка еще не готова покориться, но не собирался снова причинять ей боль. Главное, чтобы она знала, с кем имеет дело и не придавалась иллюзиям. Перехитрить или обмануть его не получиться. Джейн почувствовала, что сейчас настал тот самый момент, когда ей нужно поскорее удалиться. Еще вопрос или слово с ее стороны, и она упустит шанс вырваться невредимой.

— Что ж, я уже достаточно услышала сегодня. Вы дали мне много почвы для размышлений, и мне понадобиться какое-то время, чтобы переварить и взвесить новые познания. — голос ее был слаб, не смотря на отчаянные попытки вести себя уверенно и спокойно. Джейн оперлась ладонями на кожаную поверхность дивана, и попыталась встать. Внезапное головокружение толкнуло ее обратно, от чувства собственной беспомощности хотелось расплакаться, но Джейн сдержалась. Выражение лица Крейна, наблюдающего за ее безуспешными манипуляциями, изменилось. Нечто похожее на раскаяние и тревогу мелькнуло в зеленых глазах.

— Как ты себя чувствуешь? — неожиданно теплым голосом спросил Джон. Девушка удивленная необычной переменой, не сразу нашла, что ответить. Как ему удается так легко и неуловимо быстро менять маски. Мгновение назад он был беспощадным и грозным Существом без возраста, и сердца, а теперь снова стал человеком, причем не сдержанным, холодным и высокомерно-снисходительным, а вполне доброжелательно настроенным и слегка обеспокоенным ее состоянием здоровья. Она поймала себя на мысли, что уже готова сказать что-то вежливое и любезное, типа "Не стоит беспокоится, я в порядке", но во время вспомнила, кто повинен в ее внезапной слабости.

— А как, ты думаешь, я могу себя чувствовать. — раздраженно ответила она, прижимая кончики пальцев к пульсирующим вискам.

Джон терпеливо улыбнулся. Ее злость была искусственной. Он не чувствовал отрицательных волн с ее стороны. Она, скорее растеряна и несчастна, но вовсе не пылает от лютой ненависти к его персоне, что было бы вполне оправданной реакцией в сложившейся ситуацией. Он поступил с ней довольно жестоко, ему нужно было держать себя в руках. Но эта девчонка постоянно провоцирует его и дерзит, забывая с кем разговаривает. Как еще ей показать, кто хозяин в сложившейся ситуации? Да, это было грубо, но разве он не был терпелив, разве не отвечал почти честно на все ее вопросы? Так почему же, глядя в растерянные уставшие глаза, он испытывает совершенно не свойственное ему чувство вины? Может быть, причина в возрасте, и он банально стареет и становиться сентиментальным? Эта мысль Джону очень не понравилась.

— Я могу помочь тебе. — медленно произнес он с равнодушием разглядывая что-то за ее спиной.

— Спасибо. Меня уже шатает от твоей доброты, причем в прямом смысле слова. — скептически отнеслась к его предложение Джейн. Взгляд Крейна переместился на ее лицо, и она почувствовала приток горячей крови к щекам. Когда он смотрел на нее вот так, прямо, пристально, волнующе-долго, ей казалось, что он видит глубины ее души, и читает в ее мыслях то, что ей самой недоступно.

— Я виноват. — его слова прозвучали, как признание, он даже слегка склонил голову., опуская взгляд на ее бледные подрагивающие пальцы. — Я не рассчитал свои силы и забрал твои. Я этого не хотел.

— Но я могу вернуть то, что забрал. — голос Джона Крейна завибрировал. Она узнала в нем интимные чувственные нотки. Он уже говорил с ней в таком тоне….

— Нет, спасибо, сама справлюсь. Мне нужно поесть. Я со вчерашнего дня ничего не ела. Позавтракаю, отдохну, и все будет в порядке. — с наигранным энтузиазмом заверила его Джейн. Мысленно сосчитав до трех и прошептав "Господи, помоги", девушка резко поднялась на ноги, надеясь добраться до выхода на "автопилоте", а дальше можно передвигаться опираясь на стены, но ее мечтам не суждено было сбыться…. как всегда. В глазах потемнело, боль сдавила виски, дыхание смешалось. Джейн совершенно не чувствовала ног, и в результате правая лодыжка подвела. Пошатнувшись, она с воплем досады плюхнулась прямо на колени к Джонатану Крейну.

— Я мог бы и сам подойти. — Джон хрипло рассмеялся, обхватывая свалившееся на него рассерженное "чудо", за тонкую талию и поворачивая к себе лицом.

— Отпусти меня. Быстро. — сквозь зубы процедила Джейн, посветлевшие до платинового оттенка серые глаза, метали молнии и искрились неподдельным возмущением.

— Не — а. — медленно покачал головой Крейн. Какие забавные эти люди, как им не надоедает столько болтать и так много чувствовать, думал про себя Джон, с интересом изучая все оттенки эмоций в разгневанных глазах Джейн. Легкий аромат донесся до его обоняния. Она удивительно пахла. Только одна женщина до нее имела такой же пьянящий аромат. И это не духи, не гель для душа, а неповторимый запах кожи, тонкий, свежий, чувственный, пробуждающий желание. Он мог прикрыть глаза и с легкостью представить райскую долину, бесконечные пестрые луга, тихий берег чистой реки, заросший белыми цветами, успокаивающее журчание воды и ускользающий печальный образ, развивающийся на ветру подол белоснежного платья, и неуловимый аромат…..

— Взгляд его стал глубже, и Джейн потерялась. Она забыла, кто перед ней, она забыла, что завещала ей Мадлен, она забыла, зачем хотела бежать от него, и даже о том, что иногда нужно дышать — она забыла. Его потрясающие глаза завораживали ее, уводили за собой в мир, сотканный из его желаний и фантазий. Солнечный красный шар разгорался прямо за его спиной, и горячие лучи светила проходили сквозь ослепляющего своей совершенной красотой мужчину, и обволакивали все ее существо неестественным пронизывающим теплом, которое преобразовываясь в потоки энергии, за пульсировало и побежало по венам. На долю секунды Джейн показалась, что ноги оторвались от земли, и она воспарила ввысь, но его глаза удержали ее на земле. Он, не отрываясь, смотрел на нее, чуть заметная улыбка играла красивых чувственных губах. "Иди, ко мне", — прозвучал в голове его голос, бархатный, нежный, зовущий. Он протянул руку, и ободряюще улыбнулся….. Нет…. Нельзя.

— Как ты это делаешь? — тихо прошептала Джейн, возвращаясь из странного навязанного Крейном путешествия. Уже не сопротивляясь она лежала в его объятиях. Одной рукой он обнимал ее за талию, другой придерживал затылок. Сейчас эти руки не казались ей опасными и враждебными, они окружили ее теплом и нежностью.

— Я могу не только рушить и отбирать, Джейн. — сказал он, взгляд его, потемневший до цвета мокрой травы, блуждал по трогательно-беззащитному лицу девушки. — Я могу дарить, и я умею быть нежным.

— Мне не нужна твоя нежность. — еще тише прозвучал голос Джейн. И вопреки своим словам, она почувствовала, как ее саму переполнила нежность к этому неоднозначному и загадочному существу. Ей хотелось прижать его бессмертную голову к своей груди и стереть с красивого лица сдержанное холодное выражение, научить слушать биение сердца и жить по законам его. Она не верила, что у него нет положительных чувств, и вся его жизнь, вечная или нет, положена на достижение каких-то эгоистических целей любыми способами. И, может быть, она заблуждается, и хочет увидеть в нем в то, чего нет и никогда не будет, но она знала, была уверена, что в тот момент, когда его энергия потекла по ее венам, она не ощутила нечто близкое, до боли знакомое, и теплое, как выдуманное солнце за его спиной.

— Разбуди меня, Джон. — произнесла она, хотя сказать хотела совсем другое. — Мне так надоел этот ужасный сон.

— Ты знаешь, как будят спящую красавицу? — лукаво улыбнулся Крейн. Лицо его приблизилось, теплое дыхание мужчины запуталось в ее ресницах. Горячие губы нежно коснулись по очереди ее глаз, скользнули по виску к краешку губ.

Его губы замерли на ее щеке, ресницы девушки затрепетали, и она открыла глаза, чтобы посмотреть в лицо своему мучителю. Сейчас в его объятиях она ощущала себя сильнее, гораздо сильнее, чем раньше, но все же была слаба для того, чтобы отвергнуть нежданную ласку. Вопреки всем доводам разума и предостережениям Мадлен, ее душа стремилась к Джонатану Крейну. Джейн искала себе оправдания и объяснения столь странным порывам, но не могла найти. Может, это и есть магия? Та, что одурманила Луизу и сбила с пути Элизабет, перечеркнув начисто все убеждения и принципы. Что, если она не только является последней из рода Браунов хранительницей древнего заклятия, но и сама находится под колдовскими чарами Креймона, разорвать и рассеять которые не способно ни время, ни разум. Не об этом ли толковал Брайан, когда пытался объяснить навязчивое желание покинуть Сомерсет, рано или поздно охватывающее всех женщин ее рода. "Любовный яд в твоей крови" — так он сказал. Но истинно ли его утверждение? Джейн неуверенно подняла руку и робко коснулась прохладной щеки Джона кончиками пальцев. Темно-зеленые глаза неотрывно следили за быстрой сменой чувств на ее лице. Мгновение замерло, часы остановились, и Джейн показалось, что она попала во временной вакуум, в котором существовало одно понятие, одно измерение — сейчас. Это было удивительно и мощно по силе ощущений. Никогда прежде ей не доводилось чувствовать столь глубокое единство с…. Но с чем или, правильнее сказать — с кем? Последние несколько часов она только и делала, что задавала вопросы себе, Богу и окружающим, но сейчас остался только один. И он пульсировал в ее мозгу, раскаленной иглой царапая нервные окончания.

— Кто я?

Она не была уверена, что произнесла это вслух, но по выражению глаз Крейна догадалась, что он понял ее.

— Сегодня ты Джейн. — прошептал он. — Джейн Браун. Но кто знает, кем ты будешь завтра.

— Луиза была уверена, что твои чары рассеялись. — очерчивая пальцами дуги его бровей, проговорила Джейн. — Только она ошиблась…. Да?

— Какой ответ ты хочешь услышать? — мягко спросил Джон. Приподняв ее лицо за подбородок, он слегка, почти вскользь коснулся ее губ. Руки Джейн утонили в его густых и черных, как сама ночь, волосах. Ее убедили в том, что душа его так же темна, а сердце давно забыло о существовании простых человеческих чувств, оставив себе только коварство, жесткость и властолюбие….

— Честный. — просто сказала она. Ей говорили, что он не знает, что есть искренность и теплота. Он — само зло, и сделает все, чтобы обманом убедить ее служить ему. Он — бессмертный лжец, прекрасный маскирующийся хищник, умелый и беспощадный искуситель.

— Ответь сама. Ты знаешь…

"Чтобы тебе не сказал Креймон, какими бы словами не обольщал, и как бы тебе не хотелось поверить ему, помни, что главное его оружие — власть над всеми струнами женской души. Он целую вечность практиковался в умении лгать, и повелевать сознанием. И почти пять веков Креймон ждал случая, возможности повернуть время вспять и возродить зло на земле. И не погнушается никакими способами. Не пытайся найти в нем человеческие слабости и чувства, их нет. Он перестал быть человеком тысячелетия назад, и не помнит, как уязвим смертный. Помни, кто ты, Джейн Браун."

Но кто она? И кто он? Истина неуловима и многогранна. И в это остановившееся мгновение весы неопределимой истины замерли в равновесии. Она оказалась посередине. Вместе с ним. Между добром и злом, запертые в ловушку времени. Нет никаких критериев и абсолютных значений. Добро и зло неотделимы, они всегда идут рядом, переплетаясь друг с другом. Бог учил, что ложь — это зло, но разве ложь во спасение не есть проявление милосердия и заботы о ближнем? Бог сказал: "По образу и подобию своему", но почему же мы тогда рабы, рабы Божии? Не лукавство и это, не обман ли?

— Я не знаю, Джон, но я хочу узнать. — сказала она.

— Как ты думаешь, если бы ты была околдована, смогла бы ты сопротивляться мне? Могла бы думать о чем-то, кроме меня? — он настойчиво и в тоже время нежно посмотрел в растерянные серые глаза девушки. — Тебе сложно, Джейн. Ты стоишь на границе, на перепутье, и не знаешь, куда свернуть. Правда сейчас для тебя размыта и призрачна. Но только от тебя зависит, каким будет завтра. Ты решаешь, Джейн. Думай, учись находить истину самостоятельно. Отпусти свое сознание и ответ придет сам. Не я, и не мои противники не должны влиять на твое решение. Однажды я поддался чужой воле, предпочел своим мыслям — посторонние. И где я сейчас? Ваш Христианский ад — смешон. А мой, мой — настоящий. И я возвращаюсь в него каждый день, чтобы находить силы для борьбы, чтобы надеяться, что завтра, завтра я вырвусь из этого бесконечного круговорота, и вернусь туда, где все началось, туда, где можно еще исправить совершенные ошибки и излечить уставшую озлобленную скитаниями душу. И я не просто слепо верю в это, я предпринимаю действия, ибо бездействие для меня хуже, чем отречение. Слепая вера без знаний, доказательств, без попыток докопаться до истоков формирования — ошибочна и порочна. Она разлагает человека, лишает самостоятельного мышления и индивидуальности.

— Пожалуйста, хватит. — попросила Джейн, положив пальцы на его губы. — Так много слов. Я совсем запуталась. — она посмотрела в самую глубь его глаз. — Элизабет верила. Она слепо верила. Тебе.

— Нет. — покачал головой Джон, впервые не скрыв от нее промелькнувшей во взгляде боли. Он осторожно отнял ее руку от своего лица.

— Да. — кивнула Джейн. — Когда ты прочтешь дневник, ты не найдешь ключ, который поможет положить конец скитаниям и вернуть тебя к началу. Но обретешь кое-что другое. Вы оба искали смысл, истину и правду, но так и не нашли. Она отступила из трусости, а ты по каким-то своим причинам, но тебе повезло больше. У тебя есть вечность, чтобы исправить это, а у нее — ничего не осталось, кроме веры в твое спасение. Она умерла с этой мыслью, с этой надеждой и "слепой верой", что однажды она вернется, чтобы забрать тебя в рай, о котором ты мечтал. Так она сказала.

— И они послали мне тебя, сделав так предательски похожей на другую. — в голосе Крейна послышался металл. — Но я больше не попадусь в эту ловушку. Не будь ведома их волей, не заблуждайся. Я никогда не любил Элизабет. А она никогда не верила в меня. Это придумали ОНИ, чтобы запутать тебя. Человек, особенно женщина, становится очень сентиментальной и доверчивой, когда дело касается мелодраматических сюжетов. Тебе говорят, что я абсолютное зло, но одновременно навязывают романтичную трагедию, где я играю главную роль. Прислушайся к своим ощущениям, Джейн. Я жил до Элизабет три с половиной тысячи лет. И по ИХ словам, я был чудовищем с самого рождения. Так, как же я мог изменить своей натуре и испытать чувство к простой смертной женщине? И чем она могла отличаться от тех, которые окружали меня на протяжении тысячелетий? Ваша вера, Джейн, построена на возвышенности страданий и отречений над всеми благами, которыми обладает жизнь. Синдром жертвенности и собственной никчемности перед великой силой Создателя, вот чем наградила вас ваша вера. Идеология послушания и принесения собственных интересов в пользу Всевышнего внушалась вам веками. И ОНИ решили сыграть на этом. Вся эта легенда насквозь фальшива. Ты должна поверить, что я способен на человеческие эмоции, и в итоге, принести в жертву собственные чувства, выбрав высшую цель, в данном случае довольно туманную цель, заключающуюся в безопасности Сомерсета и изгнании из вашего идеального мира злых сил, то есть меня. И, конечно, ОНИ страхуются, придумывая разного рода препятствия и создавая вокруг меня ореол печальной славы, чтобы ты вдруг не передумала и не выбрала другого Бога. Ты посчитаешь, что во мне говорят обида, злость и тайный умысел, но это лишь слова. Ты слушаешь их, но верить не обязана. Твой разум закрыт, и ты не умеешь видеть реальность так, как вижу ее я. Твой мозг — ограничен, но это не означает, что ты глупа. Просто эволюция сделала вас слепыми и глухими. И это выгодно тем, кто хочет управлять вами, и ОН делает это умело и точно. Но в тот момент, когда я освобожу твою душу из тисков земного притяжения и паутины лжи, опутывающей тебя всю сознательную жизнь, ты, может быть, поймешь, как я был прав, но уже никогда не скажешь мне об этом. Мы дети разных цивилизаций и обречены жить в параллельных мирах. Сегодня они пересеклись, но это лишь мгновение. Твоя жизнь — мгновение, если сравнивать с вечностью, которая ждет меня.

— Боже мой, Джон…. Что ты говоришь. — покачала головой Джейн. Его слова потрясали, вызвали внутреннюю дрожь. И она уже не могла сказать точно, трепет ли это, или страх….

— Ты просила меня быть честным. Вот она — моя правда. Я вижу ее такой.

— Нет. Твоя боль и обида разукрашивают все в черный цвет. Но я видела, как ты смотрел на меня, когда я вошла. И на мне белый цвет. Частичка тебя стремится к свету, осознаешь ты это или нет.

— Дело не в твоем платье, и не в его цвете, и даже не в том, что ты — реинкарнация Луизы Браун с чертами Элизабет, а в тебе самой. — взгляд Крейна стал глубоким и чувственным. Он снова начал свою игру. Превратившись в очаровательного соблазнителя, Джон стал более понятен и знаком. Да, на этом языке она могла с ним разговаривать без парализующего ощущения собственной примитивности.

— Я вижу в тебе то, о чем ты сама даже не подозреваешь. И мне жаль, что я не смог оградить тебя от подобных разговоров и сводящих с ума сомнений и тревог, которые еще придут.

— Ты уже говорил о том, как тебе жаль, и о том, какая я особенная, наивная, искренняя и светлая. Я немного перефразирую и скажу иначе — я для тебя несмышленая дурочка, которая забавляет и придает своеобразную пикантность твоим планам на мой счет.

— Ты забыла добавить — коварным планам. — широко улыбнулся Джон. Ямочки, появившиеся на его щеках, придали его лицу мальчишескую задорность и лукавство. Искренние веселые чертики сверкнули в зеленых глазах, и она сразу ощутила тяжесть и силу теплых мужских рук. — Но насчет пикантности — ты права.

— О, Боги, я хоть в чем-то оказалась права. Значит, не все потеряно для несчастной, слепой, глухой, помешавшейся на вере жертвы с недоразвитыми мозгами и закрытым разумом. — иронично усмехнувшись, выпалила Джейн. Улыбка на губах Джона погасла, а в глазах появился мрачный блеск. Он плотно сжал ее в кольцо своих рук, притягивая ближе. Поцелуй, который последовал за этим движением, был жестким и стремительным, неумолимо страстным и в тоже время безумно чувственным, взбудоражившим и обострившим все ее нервные окончания. Испуганно схватившись за его плечи, она и отталкивала и притягивала ближе, не понимая, как они после столь длительно беседы пришли к такой развязке. И когда его губы стали мягче и нежнее, она расслабилась и безвольно прильнула к крепкому мужскому телу, вдыхая его неповторимый волнующий аромат, и трепеща от безумного мучительно желания быть еще ближе. Горячие властные ладони обхватили ее лицо, не давая ей ни малейшего шанса к отступлению. Вот и все. Никакие убеждения и предостережения Мадлен больше не имели значения. Разум уснул, здравый смысл растворился в волне огненной страсти, и никакие силы не могли бы в этот момент разорвать крепкую раскаленную цепь, приковавшую их друг к другу. Джейн понимала, как близка к своей гибели и падению, но о сопротивлении не могло быть и речи. Она ждала его тысячи лет…. А он пришел так поздно. Чтобы убить….

— Нет. — внезапно очнувшись, всхлипнула Джейн, упираясь руками в стальную грудь Крейна.

— Джон! — произнес чей-то голос. Она была так взволнована собственными переживаниями, что не узнала говорившего.

Она растерянно заморгала, глядя в потемневшие зеленые глаза Крейна.

— Извините, что помешал.

— Заходи, Брайан. — хмуро рявкнул Джон, выпуская смутившуюся девушку из своих объятий. Она быстро оклиматизировалась и попятилась назад, прижимая ладонь к припухшим губам. Уперевшись спиной на стол, она нашарила свое спасительное заколдованное кольцо и надела на палец.

— Все в порядке? — мягко спросил Брайан, пристально глядя на нее. Джейн не могла найти в себе сил, чтобы ответить. Взгляд Брайана был полон боли и отчаянья, а когда он перевел его на Джона, в голубых глазах сверкнул гнев.

— Я вижу, что твои животные инстинкты превысили стремление к поставленной цели. — яростно бросил Дуглас в лицо своему "Хозяину". Джон даже бровью не повел, холодно взирая на Брайана с ледяным безразличием.

— Одно другому не мешает. — спокойно сказал он, и повернулся к Джейн с ослепительной улыбкой заядлого ловеласа. — Ты, можешь, идти, дорогая. Мы продолжим наш разговор позже. — многозначительно подмигнув ей, Крейн снова надел маску надменной сдержанности и обратил все свое внимание на Брайана.

— Какие новости, Дуглас? Нашлась наша пропажа? — властным сухим тоном спросил он. Брайан прошел на середину комнаты, и оба мужчины забыли о присутствии дамы. Джейн понимала, что для нее было бы благоразумным и правильным воспользоваться моментом и покинуть кабинет, но любопытство и тревога за Лайзу пересилили здравый смысл. Да и кому теперь помогут разумное правильное поведение и взвешенные решения?

— Боюсь, что новости не самые радужные. — тяжело вздохнув ответил Брайан. Бармен из любимого клуба Лили, узнал ее фотографию, и сообщил, что накануне она появилась с каким-то подозрительным парнем, по описанию очень напоминающем Ламберта, и покинула клуб она вместе с ним.

— Этого не может быть…. — Крейн покачал головой. На лице его отразилось недоумение. — Что ее может связывать с этим убожеством?

— Вот и я задался тем же вопросом. Ведь после вышеуказанных событий он появился в магазине и напугал Джейн. Не работает ли наша рыжеволосая красавица на два фронта?

— Я не могу в это поверить. — ошарашено проговорил Крейн. Джейн, наблюдавшая за ним, не могла не испытать ранее не свойственного ей чувства злорадного удовлетворения. Не все происходит так, как ты хочешь, несравненный и великий Креймон. И тебя можно поставить в тупик.

— Зачем Лили предавать нас? — задался вопросом Джон. Брайан саркастически улыбнулся.

— А ты не знаешь? Банальная месть, основанная на ревности. Ты уже проходил это с Луизой. Ты снова проявил самонадеянность и отвлекся, и вот во что это вылилось. Лили еще молода, в ней жив дух человека, и она чувствует иначе, она полна эмоций и противоречий. Ты совершил ошибку, когда выбрал ее.

— Не говори так. — выступив вперед, вмешалась в разговор Джейн. Мужчины посмотрели на нее с легким удивлением, словно не совсем понимая, почему она до сих пор здесь.

— Лили, Лайза — это ведь не настоящие имена? — спросила Браун.

— Какое это имеет значение, Джейн? Я велел тебе уйти. Твое время задавать вопросы истекло. — раздраженно сказал Крейн.

— Послушай меня, Джон. — девушка вздернув подбородок, воинственно посмотрела в пренебрежительные холодные глаза Креймона. — Ее зовут Лиандра? Так? И поэтому имя Лили так нравится ей. Когда Ламберт появился в магазине, он сказал одну фразу, о которой я забыла, так как была слишком растеряна и напугана. Я не предала значения его словам, и мы потеряли столько времени.

— Мы? — иронично улыбнулся Джон, но быстро спохватился. — Что сказал Ламберт?

— "Так вот почему Лиандра молчала до последнего". - четко выговаривая слова, произнесла Джейн. — Она не предавала тебя, Джон. И, я думаю, ей грозит опасность.

— Сейчас уже нет. Я отправил Карла в долгое путешествие. Его слуги ничего не смогут сделать ей. Она на уровень выше их по магической силе. Если Лили жива, мы найдем ее. — нахмурившись, рассеяно ответил Крейн.

— Если жива? — с придыханием спросила Джейн, глаза ее стали огромными. — Разве она не бессмертна?

— Сейчас не до теории, Джейн. — отмахнулся Джон, резко вставая и направляясь к двери. Дженни и Брайан поспешили за ним. Шаги Крейна глухим эхом отдавались в бесконечно длинном и пустынном коридоре.

— Я дал ей жизнь, применив магические заклинания и знания древних друидов, но любое заклинание можно снять. Даже мое. Черт побери.

Джон впервые вышел из себя в присутствии Джейн. И девушка испуганно вздрогнула, когда в гневе он ударил кулаком по стене.

— Чертов ублюдок. Какое он имеет право посягать на то, что принадлежит мне? Ударить исподтишка, воспользоваться самым слабым звеном — это по истине тактика трусливого пса. — яростно изливал свое негодование Крейн. Он двигался слишком быстро, и Джейн едва поспевала за ним, чувствуя тревогу за судьбу Лили, которую слишком долго считала своим другом. Они спустились по лестнице и пересекли холл. У парадных дверей Крейн резко остановился. Прищурившиеся глаза посмотрели на Джейн Браун снисходительно и дерзко.

— А ты куда собралась? — холодно осведомился он, снова овладев собой.

— С вами. — слабо пролепетала девушка, глядя на него большими испуганными глазами. — Лили — моя подруга. Я хочу помочь.

— Давно ли? — усмехнулся Джон. — Ты знаешь, кто она, и знаешь, что именно Лили помогала мне заполучить тебя. И если бы я приказал ей убить тебя, она не сомневаясь, сделала бы это.

— Но ты не приказал, а она не сделала. Остальное неважно. — уверенно сказала Джейн. Крейн смерил ее длительным оценивающим взглядом.

— У тебя еще крылья не режутся? Настоящий ангел всепрощения. Может, ты и меня пожалеешь?

— Может быть. Но прощение, ровно, как и жалость, и ненависть, и любовь нужно заслужить.

— Я запомню это. — ухмыльнулся Крейн. — Ладно, со мной ты в безопасности.

— Джон. — неуверенно вмешался Брайан. — Это не лучшая идея. Она не готова к тому, что может увидеть в доме Ламберта.

— Не бойся, Брайан. Она справится. Джейн считает меня дьяволом, так пусть посмотрит, как живут настоящие слуги Сатаны. — с этими словами Джонатан резко открыл дверь и переступил за порог, следом за ним Дуглас, а Джейн…. Джейн не смогла. Открыв рот, она потрясенно хлопала глазами. Преграда не была видна, но каждый раз, когда она хотела сделать шаг вперед, натыкалась на невидимую стену.

— Джон, я не могу выйти. — отчаянно окликнула она уже спустившегося со ступенек Крейна. Он раздраженно обернулся.

— Что еще, Браун?

— Я не могу….

— Черт, я забыл снять защитное заклинание. — пробормотал себе под нос Джонатан. Джейн, опешив, уставилась на него. Так вот, почему Брайан настаивал на невозможности побега. Джон не держал ее физической силой, но покинуть дом без его разрешения она не могла. Его магия не касалась лично ее. Она запечатывала все выходы. Крейн посмотрел на нее, ожидающую каких-то странных и загадочных действий с его стороны, типа бормотания заклинаний или характерных движений руками, но он просто сказал:

— Можешь выйти, Джейн Браун. — и отвернулся. — Поторопись. Я не собираюсь с тобой возиться.

Красный Лексус привез мрачно-настроенную молчаливую троицу на другой конец Лондона к серому непритязательному одноэтажному зданию. Не было ни ворот, ни сада, ни парадных ступеней. Только тяжелая железная дверь с облупленной краской.

— Полное отсутствие стиля и вкуса. — с отвращением выплюнул Крейн, берясь за кривую затертую ручку двери. Она поддалась не сразу. И как догадалась Джейн, Карл не был полным идиотом, и тоже позаботился о безопасности вторжения незваных гостей в свое убогое жилище.

— Отойдите. — не оборачиваясь, рявкнул Джон.

Джейн и Брайан послушно отступили на пару шагов. И снова девушке не довелось увидеть чудесного и захватывающего магического ритуала. Джон просто несколько мгновений подержался за ручку, и дверь открылась сама, без всяких препятствий.

— Как он это делает? — тихо спросила Джейн у Брайана. Он быстро посмотрел на нее и шепотом ответил.

— Усилием воли. Заклинание — это своего рода блок, а чтобы его снять, необходим ключ или код. Но, если тот, кто его наложил слабее и не просвещеннее пытающегося разрушить магический блок, то необходимо всего лишь истратить немного энергии, в все двери откроются сами, как в данном случае.

— Есть кто-то, кто может противостоять Креймону?

Тяжелый взгляд Брайана остановился на ее лице.

— Этого тебе знать не нужно. — категорично ответил он.

— Эй, хватит шептаться. Быстро за мной. — окрикнул их Крейн. Переглянувшись, Брайан и Джейн двинулись вперед….

Перешагнув порог убежища Ламберта, все трое оказались к квадратной большой комнате. Она начиналась сразу. Ни каких холлов и коридоров. Только одна огромная, погруженная в полумрак комната. Джейн почувствовала легкое головокружение, как от нехватки кислорода. И не удивительно, в полуподвальном мрачном помещение не было окон, и воздух был тяжелым и спертым, пропитанным запахом свечей, которые горели слабым тусклым светом в серебряных старинных подсвечниках, стоявших прямо на каменном полу. Когда глаза девушки привыкли к полумраку, помимо свечей, она разглядела большие длинные диваны, расположенные вдоль стен. Середина была пустой, словно арена цирка. Только было даже страшно предположить, какие представления устраивал здесь Ламберт. Джейн было жутко и холодно в этом гиблом месте. Дом давил на нее своей темной аурой, обдавая ледяным дыханием смерти и боли. Взгляд ее снова вернулся к диванам, и в ужасе закрыв руками рот, чтобы не закричать, Джейн увидела, что дом обитаем. Волосы зашевелились у нее на затылке, и холодный пот заструился по спине. Повсюду, в каждом углу, в полной неподвижности расположились темные фигуры людей или существ. И где-то среди них должна была быть и Лили.

— Прекрати дрожать. — властно бросил Джон, поворачиваясь к ней. — Они чувствуют страх.

— Они? Кто это "они"? — заплетающимся языком спросила Джейн. От ужаса у нее свело живот, и отнялся дар речи. И кто бы не струсил, оказавшись в столь жутком месте.

Видимо их голоса пробудили обитателей темного подземелья. Неподвижные фигуры резко ожили, и начали подниматься с насиженных мест один за другим. И чем больше их вставало, тем ярче становился огонь свечей. Джейн не сдержалась и закричала от панического страха. Первым ее желанием было убежать из ожившего кошмара, но она вспомнила о Лили….

Джон загородил ее своей спиной, и она почувствовала себя немного лучше. Но не надолго. Десятки темных силуэтов вышли на середину зала, и двинулись в их сторону, объединившись в настоящее зловещее войско. На расстоянии пяти метров монотонное шествие замерло, и в звенящей тишине раздался грохот шагов. Что-то страшное надвигалось на них, заставляя вновь окаменевших истуканов расступиться. Джейн прищурилась, чтобы получше разглядеть существо вышедшее им навстречу. Это определенно была особь мужского пола, одетая в старинные одежды. Длинные черные волосы резко контрастировали с ослепительно белым кружевом воротника, а иссиня-черные глаза с демоническим отблеском прожгли ее насквозь. Высокий и крепкий зловещий незнакомец смотрел только на нее. Джейн перестала дышать, все ее мышцы парализовало страхом.

— Человек. — произнес мужчина с непонятным презрением. Он вдруг поднял свои руки, белое кружево взметнулось вверх, и комнату залил свет. Это вспыхнули свечи в подсвечниках, установленных под самым потолком. Джейн зажмурилась, ослепленная, и отступила на полшага назад. Чувство тревоги и всепоглощающего ужаса внезапно улеглось, и Джейн снова осмелилась взглянуть в лицо незнакомца. И как ни странно, оно было дьявольски красивым, но темная сущность проглядывала в каждой идеальной черточке лица. Джон был не таким, он держал свое черное начало под семью замками, и хранил внешнюю невозмутимость. Он выглядел, как человек, опасный и жесткий, но человек. А этот был существом неземного происхождения. Жуткие глаза убийцы и бледная тонкая кожа выдавали в нем нечто потустороннее, необъяснимое и не живое….

— Ланкастер, посмотри на меня. — приказал Джон мощным грозовым голосом. В нем была беспощадная сила и едва сдерживаемая ярость. Тот, кого назвали Ланкастером, перевел взгляд с Джейн на обращавшегося к нему. Тень недоумения пробежала по лицу чудовища в человеческом обличии.

— Креймон…. - прошипел он, резко отступая назад, и склоняя голову.

— Слушай меня, жалкое творение Люцианы. — прогремел Крейн. Джейн сжалась от бьющего по нервам ощущения силы и могущества, исходивших от Креймона. — Я пришел, чтобы забрать то, что присвоил твой подельник по злодеяниям. Он хитростью или коварством привел в этот дом Лиандру. Выдай ее мне, и я не стану карать вас за соучастие в этом грязном деле.

— Ты удивил меня, Креймон, Я никак не ждал твоего появления в этом доме. — отвечал Ланкастер, поднимая голову. — Лиандра здесь. Но я не знал, что она принадлежит тебе. Ламберт не посвятил меня в свои планы. Я почту за честь выполнить твою волю. И в вознаграждение за свою покорность прошу отдать мне смертную, которая с вами. Сейчас день и ваше вторжение пробудило нас раньше времени. Мы голодны и ослаблены….

— Как ты смеешь. — рявкнул Крейн. — Просить меня. Я не твой Бог. Та, что дала тебе жалкое подобие бессмертия, покинула этот мир. И не жди от меня благодарности и даров, а просто выполняй приказ или последуешь за своей кровавой королевой.

Глаза Ланкастера сверкнули гневом, но он не осмелился ослушаться грозного гласа Креймона. Встав вполоборота к своему войску, он сделал лишь одно движение головой, не произнеся ни слова. Толпа разошлась вдоль стен, и один из мрачных истуканов вынес на свет женскую фигуру, завернутую красное покрывало. Уже потом Джейн поняла, что это была кровь.

— Мы не трогали ее. — заметив гневный огонь в глазах Джона, предупредил его вопрос Ланкастер. — Ламберт сказал, что она должна умереть сама. Забирай ее. Кровь, сочащаяся из ее ран, лишает нас самообладания и усиливает чувство голода.

— Брайан. — коротко отдал приказ Крейн. Дуглас вышел вперед и осторожно взял обмякшее тело Лили на руки, мгновенно окрасившееся в алый цвет. Капли крови закапали пол под ногами Брайана. Сердце Джейн не выдержало, и она подошла к Брайану, склоняясь над бледной неподвижной подругой. Казалось, что она спала. Мертвенная бледность разлилась по лицу, рыжие волосы сбились в безобразные колтуны, вся одежда была запачкана кровью.

— Лили. — не стыдясь слез, прошептала Джейн, протягивая к ней руки.

— Нет. Нельзя. — Брайан покачал головой, недвусмысленно посмотрев на кольцо Джейн.

— Теперь можно. — глухо сказал Креймон, забирая у Брайана растерзанную кровавую ношу. — Все уходим.

Развернувшись, он решительно пошел к выходу. Джейн последовала за ним, не сводя глаз с бледного изможденного лица Лили. Ее голова покоилась на плече Джона, который уверенно выносил ее из ада, в котором Лили провела целые сутки, а, может, и больше. На пороге Джон остановился.

— Если мне придется вернуться еще раз, Ланкастер, — обернувшись сказал он с обманчивым спокойствием. — Я уничтожу вас всех, включая Карла. И, поверь, это будет хорошая услуга всему человечеству. Передавай Ламберту мой пламенный привет, когда он, наконец, доберется до дома. Он сделал ход, следующий — за мной. А я не люблю оставаться в долгу.

Брайан открыл дверь, и все свечи в доме разом погасли, а силуэты обитателей, превратившись в тени, с невероятной скоростью расползлись по углам.

Оказавшись на свету, Джейн с облегчением вздохнула, решив, что самое страшное осталось позади. С неба обрушились струи дождя, как всегда внезапно и совершенно некстати.

У автомобиля Джон остановился, посмотрев на почти бездыханную Лили, неподвижно лежавшую в его сильных руках. Взгляд его был тяжелым и мрачным, обреченным. Сердце Джейн сжалось. Если даже Крейн не верит, что она выживет, значит, шансов действительно нет.

— Неужели ничего нельзя сделать? — яростно спросила Джейн. Крейн поднял на нее непроницаемые глаза, на дне которых залегла печаль.

— Ничего. — покачал головой Джон. — Я не могу вернуть ее дважды. Никто не может.

— По-крайней мере, Лили умрет дома. — решил всех поддержать Брайан.

— Ты поведешь машину. — обратился к Дугласу Крейн.

Роуз была в гостиной, когда они вернулись. Если она и была поражена, увидев страшный груз, который принес Креймон, то ничего не сказала и не проявила никаких эмоций. Только смертельная бледность разлилась по щекам. Она посмотрела в глаза Джону, словно задавая вопрос, и закусила губу, увидев в них тоже самое, что и Джейн несколько минут назад.

Джон отнес Лили наверх, в ее спальню и осторожно положил на кровать. Дженни налила в таз воды и принялась аккуратно обмывать раны Лиандры. Никто ей не помогал, видимо, решив, что это напрасная трата сил и времени, раз финал предрешен. Но Джейн не хотела сдаваться. Она не могла поверить, что веселой златокудрой смеющейся Лили может не быть, что жажда жизни и новых впечатлений исчезнет вместе с ней, а живой огонь искрящихся глаза навсегда погаснет. И ей не было дела, что Лили было вовсе не двадцать лет, и она была марионеткой в руках Креймон, исполнительницей его воли. Лили была первой в этом холодном равнодушном городе, который отнесся к ней по-человечески. И пусть это была всего лишь игра с ее стороны. Джейн в том момент была согласна на все за каплю тепла и понимания. А Лили дала ей все это. Неважно, где сейчас Джейн и по чьей вине. С помощью Лили или без нее, Креймон нашел бы способ добраться до намеченной жертвы.

— Ты понимаешь, что ухаживаешь за демоном? — донесся до ушей Джейн глухой голос Джонатана Крейна. А она и забыла, что он тоже здесь. Сидит уже битый час на стуле возле кровати и наблюдает, как она пытается обработать раны Лили. Но отвечать на его вопрос она не хотела. Джон намеренно провоцировал ее, чтобы снова завести старую песню о добре и зле. — Почему ты молчишь? Я же знаю, что у тебя накопилось много вопросов. Задай же их.

— Не сейчас. — мотнула головой Джейн. Он был прав. Ее мучил один вопрос, который сейчас имел значение, кто пытал Лили, кто нанес ей такое огромное количество ран. Они были похожи на отметины хлыста, длинные, глубокие, безобразно уродующие ее прежде прекрасное тело. Джон каким-то образом уловил ход ее мыслей и ответил:

— Ламберт провел магический ритуал, который лишил Лиандру моего дара, и она вернулась к тому состоянию, в котором я ее нашел. Шестьдесят лет назад. Она умрет через несколько часов, может раньше. Твои старания напрасны. И меня удивляет твоя доброта. Лили неоднократно пыталась убедить меня покончить с тобой, как можно скорее, и вот ты у смертного одра лжеподруги проливаешь слезы о ее трагической судьбе.

— Это сделала не судьба, а Ламберт. — подняв голову, Джейн яростно взглянула в зеленые глаза. Ее заботливые руки, промакивающие кровь, из сильно кровоточащей раны на груди, на мгновение замерли. — Из-за тебя. Ты виноват в том, что ее страдания не кончились шестьдесят лет назад. Все эти годы Лили тщетно искала утраченный смысл жизни. Она гналась за новыми впечатлениями в надежде, что хотя бы на миг они вернут ей ощущение настоящей жизни.

— Да, и сейчас она ощущает, что значит, настоящая человеческая жизнь. Короткая, глупая и мимолетная. Боль рождает вас, и боль забирает обратно. А в середине лишь борьба за выживание и бессмысленное стремление к благополучию. — губы Крейна сложились в ироничную ухмылку. — А даровал ей вечное существование. Жизнь без боли, страданий, болезни и старости.

— Ты даровал ей рабство.

— Вы и так рабы. Рабы вашей власти, вашей смешной религии и средств массовой информации. Человек — марионетка, с умным видом рассуждающая о свободе и независимости. Вы — стадо, которое бездумно идет за своим пастухом. И Лили была такой. Она была готова умереть за идею искоренения фашизма. Но фашизм куда более рационален и мудр нежели расхваленная демократия. Вы все под колпаком, Джейн. И я не сделал Лили рабыней, я спас ее от глупости и посредственности. Я знаю, что она была благодарна, но быть благодарной не всегда легко. Все равно, что быть должным кому-то и постоянно ожидать, когда затребуют возвращение долга.

— Она чувствует боль? — снова посмотрев на бледное лицо Лили, спросила Джейн, оставив без каких-либо комментариев его слова.

— Нет. Боль я снял. Но залечить раны не могу.

— Почему только один раз можно вернуть к жизни?

— Есть три вида жизни. Первый — земной. Человек рождается, взрослеет, заводит семью и так далее. Второй вид — мой вид. — Джон криво усмехнулся, дотронувшись кончиками пальцев до волос Лили, которые Джейн тщательно расчесала. — И я думаю, что он в комментариях не нуждается. Третий вид жизни — загробный, когда душа человека освобождается от телесной оболочке и переходит на другой уровень существования — высший, где материя и дух управляемы. Человек рождается в настоящем времени и в данном ему теле один раз, умирает тоже один раз. Потом дух может вернуться, но с блокированной памятью и в другом теле. И я не могу отменить этот закон.

— Но Брайан сказал, что они умерли. И он, и Роуз и Лили.

— Умерло их прежнее представление о жизни. Я поделился с ними своей силой и знаниями прежних цивилизаций, которые могли жить вечно, управляя своим телом. Для нас, избранных жизнь земная и потусторонняя объединены в единый источник вселенской энергии, дающей силы для существования и управления этой жизни. Меня нельзя убить, не потому что я неуязвим, а потому что я знаю, как излечиться.

— А те существа, которые мы видели в доме Ламберта, тоже такие? — спросила Джейн, мягко сжимая слабую холодную руку Лили. Она чувствовала, как жизнь уходит из нее, но ничего не могла поделать.

— Нет. Это тоже второй вид жизни, но базирующийся не на знаниях и связях с высшими силами, а закодированный посвященными на бессмертное существование. Своего рода вирус, зараза, но чтобы поддерживать организм в дееспособном неувядающим состоянии, им нужно топливо, а именно — кровь. Они генетические уроды, лишенные души.

— Вампиры?

— Можно и так сказать. Есть и другие низшие создания давно покинувших этот мир языческих Богов. Но все они привязаны к материальной оболочке и не владеют видением другого мира, и не знают Богов, кроме тех, что даровали им бессмертие. И силы свои они черпают тоже только в материальном источнике. В другом человеке.

— А кто такая Люциана? Ты называл ее имя, когда говорил с Ланкастером.

— Языческая богиня, пришедшая в этот мир, когда человечество только зарождалось. Можно сравнить ее с легендарной Ламией. Она была кровожадным демоном-разрушителем. И передала свою жесткость людям, прокляв их своим даром. Ланкастер — один из обращенных ею чудовищ. Но не все последователи Люцианы такие отрицательный и злобные. Люциану уничтожил один из ее верных слуг. Человек в его сердце переборол зверя. Как видишь, даже Боги умирают. И после смерти они не возвращаются и не воскресают. Найти орудие, способное убить Бога — невозможно. Оно — не материально. Бога уничтожит сила, превосходящая его собственную.

— Откуда же у слуги Люцианы нашлась такая сила?

— Другие Боги позаботились об этом. Он стал проводником, держа в руках клинок, которым пронзал сердце Люцианы, он только думал, что убивает ее кинжалом, но на самом деле демоницу уничтожила сила, заложенная мудрыми Богами в материальный образ. Так же произошло и с Эдредом. Орден льва — не более, чем символ, а людям необходимы символы, потому что они не способны напрямую обращаться к высшим силам.

— А что может убить тебя? Какой символ? — осторожно спросила Джейн. Крейн тихо рассмеялся.

— Неужели я так наивен, чтобы сказать тебе об этом? Только персонаж русской сказки про Кащея Бессмертного мог проболтаться какой-то Бабе Яге, о том, что его жизнь в игле, игла в яйце, яйцо- в ларце, а ларец — на дубе. Вы давно забыли о своих языческих корнях, но они все еще живут в ваших сказках. — легкая тень улыбки тронула губы Крейна. — Великобритания — страна, которая больше чем остальные, чтит устаревшие традиции, и даже отмечает языческие праздники, такие, как Самхайн и Белтейн. В местных жителях еще жив дух предков и кровь арийцев не дает забыть об утерянных ведах.

Джейн зачарованно смотрела на Джона. В чем-то он был прав. В Пилтоне сохранилось много старинных обычаев и легенд, с языческим началом. Огромное количество праздников и обрядов, вечерние сказки у костра, передаваемые из рода в род мифы о феях и гоблинах. Даже святой Грааль имел двойственное происхождение. У язычников — Грааль был украденным у Богов котлом, в котором человек мог излечиться от любой болезни и обрести вечную жизнь, а у христиан — сосуд или чаша с кровью Христа, тоже имеющая чудодейственные силы.

— У нас в Пилтоне сохранилось множество сказаний. Перед сном Мадлен часто рассказывала мне об Короле Артуре и его белокурой неверной жене. — предавшись воспоминаниям, заговорила Джейн, продолжая вести кропотливую борьбу с не останавливающимися кровотечениями из ран Лили. — Одну историю я запомнила почти документально. Согласно средневековым легендам, после того как Иосиф Аримафейский снял с креста в Иерусалиме тело распятого Иисуса Христа и захоронил его в скальной гробнице, он посетил Авалон. Бывший член иудейского совета и тайный ученик Христа прибыл на корабле из Иудеи и высадился на Гластонберийском холме. Ступив на туманный остров, Иосиф воткнул в землю страннический посох, и тот сразу пустил корни. Посох превратился в терновник, который на протяжении столетий постоянно расцветал среди древних развалин Гластонберийского аббатства в канун Рождества. Святой муж из Аримафеи взял в миссионерское путешествие также чашу, из которой Иисус пил на Тайной вечери, при последней трапезе с учениками, и в которую Иосиф позже собрал кровь распятого Спасителя. Этот сосуд, святой Грааль, проповедник зарыл у подножия Гластонберийского холма, и на этом месте забил так называемый "кровавый ключ". Его можно увидеть и сейчас. Ученые объясняют красноватый оттенок воды, стекающей из священного подземного источника в Колодец чаши высоким содержанием железа. Я была там и своими глазами видела…. Вода в источнике действительно красная. А еще мне хочется верить, что Король Артур и Гвиневера действительно похоронены в Гластонбери, прямо у подножия холма. Это так романтично.

— Ничего романтичного. Гвиневера изменяла Артуру.

— Подожди-ка. — глаза Джейн лихорадочно заблестели. — Сколько, ты говорил, тебе лет? — спросила она.

— Не важно. — хмуро ответил Крейн, вдруг помрачневший. — Она приходит в себя.

Джон вместе со стулом придвинулся к кровати и бережно взял руку Лили. И этот исполненный искренней нежности жест тронул сердце Джейн. Она забыла, что раньше испытывала ревность, когда Джон проявлял свои чувства по отношению к Лили. Сейчас они дарили ей смутную надежду….

Лиандра медленно повернула голову, веки ее затрепетали, а с губ сорвался стон. Джейн обвиняющее взглянула на Джона.

— Это не физическая боль. — предугадал ее вопрос Крейн, и обратил все свое внимание на пробуждающуюся Лили.

— Джон… — открыв глаза, прошептала она неузнаваемым хриплым голосом. Тонкие слабые пальцы крепко обхватили ладонь Крейна. Лили смотрела только на него…. — Я ничего не сказала ему, Джон.

— Я знаю. — мягко улыбнулся Крейн, ласково гладя ее по щеке. — Ты моя самая преданная подруга, Лили.

— Ты простишь меня? — едва слышно спросила девушка.

— За что? Ты не сделала ничего плохого.

— Я все время спорила, и ослушалась тебя и попалась в ловушку Ламберта. Он отобрал твой дар, когда я отказалась помочь ему. — Джон, он силен и не глуп. Он ищет Дайану. Она жива…. - лицо Лили побелело еще сильнее, она притянула руку Джона к своей груди. — Не позволяй им погубить тебя. Найди Дайану первым.

— Не беспокойся обо мне, Лиандра. — убрав с ее лба прядь волос, ласково прошептал Джонатан. — Я справлюсь. Береги силы.

— Нет. Я умираю. Так и должно быть. Мне не страшно. — пересохшие губы Лили едва шевелились, когда она с огромным трудом произносила свои слова. — Спасибо, что дал мне шанс прожить чуть больше…. Рядом с тобой. — она попыталась улыбнуться. Глаза Лили, прежде такие яркие, быстро угасали. Ее безжизненный взгляд уловил присутствие кого-то третьего, и Лили повернув голову, посмотрела на Джейн.

— Джи. Ты тоже здесь. — хриплый шепот со свистом вырвался из ослабевших легких. — Теперь он твой, Джи. Никого не слушай. Прости меня…. - взгляд ее снова вернулся к Крейну. — Розалин… Я хочу попрощаться.

— Да, малышка, я позову ее.

Джон, вопреки ожиданиям Джейн, не встал и не пошел на поиски другой своей преданной подруги. Роуз явилась сама. Вместе с ней пришел Брайан.

Джейн понимала, что лишняя здесь. Она — другая и не принадлежит к их кругу. Бросив на Лили прощальный взгляд, Джейн вышла из комнаты, глотая слезы. Правда состояла в том, что она не желала смерти Лили, и никому из них. Кем бы они не были. И чтобы не затеяли против нее.

Закрывшись в своей комнате, Джейн быстро приняла душ, чтобы смыть с себя кровь Лиандры, и забившись под одеяло, мучительно долго присушивалась к звукам и шорохам, которыми был наполнен дом. Через полчаса дверь в конце коридора хлопнула, и несколько человек прошли к лестнице, спускающейся в гостиную. Все было кончено. Лили умерла. На мгновение перед взором Джейн всплыло мимолетное воспоминание. Счастливая смеющаяся Лили, красующаяся перед зеркалом в гостиничном номере. Юная и прекрасная, сверкающая голубыми глазами.

"Я собираюсь жить вечно, Джейн."

Уткнувшись в подушку, Дженни приглушенно и горько зарыдала….

"Ты следующая…."

Когда Джейн открыла глаза, все еще шел дождь. Спальня погрузилась в мягкий полумрак, и она, потеряв счет времени, лежала и слушала монотонную песню дождя. Он стучал по крыше и бился стекла окон, словно холодный настойчивый гость. И казалось погрузившейся в мрачную задумчивость, Джейн, что ливень не спроста обрушился на Лондон. Мистические струи дождя, стекая по равнодушному стеклу, оплакивали печальную судьбу Лиандры. Само небо горевало о несбывшихся надеждах искалеченной жизни и….смерти. Еще она думала о мире, и о том, как мало знает о нем. И о Боге, настоящем Боге, который руководит всем этим хаосом. Почему никто не сказал ей, что Бог — жесток, что он не знает прощения и милосердие для него — роскошь? Есть ли высшая справедливость? Если да, то где она? И в чьих руках? Почему Лиандра погибла? Почему так? Разве она недостаточно страдала? Разве не заслужила прощения и милосердия? Или у того, кто обладает этими благами, отсутствуют глаза и уши, или просто нет времени на жалких созданий, которые готовы жизнь положить, чтобы служить ему…. Кто сказал, что Лиандра — зло? Что все, чем она жила — обман и лицемерие? Она могла убить ее, когда на Джейн не было кольца. Но не сделала этого. И никогда бы не сделала, не смотря на то, что любила Креймона всей душой. "Теперь он твой", — сказала она перед смертью, словно Джейн претендовала на ее роль.

"Ты следущая." — снова ворвался в сознание потусторонний голос. Джейн больше не верила, что голос принадлежит Мадлен. Бабушка не послала бы ее в логово врага и не призвала бы к борьбе, она хотела защитить ее при жизни, но не щадила сейчас. Она не сказала — уезжай, беги, вернись в Сомерсет, защити землю. И слова: Ищи способ, лги, притворствуй, лукавь — не могли принадлежать набожной и добросердечной Мадлен Браун. Бабушка не была борцом, она выбрала тихое безопасное существование в Пилтоне и не посмела поддаться соблазну покинуть надежные границы маленького мирка. Если бы Мадлен имела возможность обратиться к внучке, попавшей в беду, она сказала бы — уходи, спасайся. Но Джейн не была уверена, что хочет убежать. Слишком много неясных пятен осталось во всей этой темной истории, которую каждый рассказывает на свой лад. В версии Мадлен, изложенной на смертном одре, отсутствовали упоминания о женихе Луизы и Креймоне. Умолчала ли она их намеренно, или история переписалась заново каким-то магическим способом так, как было выгодно другой стороне. Так почему та, кто называет себя Мадлен, говорит о Креймоне так, словно знает его очень хорошо? Объяснить подобное Джейн могла только одним — при переходе из одного состояния в другое, душа обретает зрение и память прежних жизней. И, если это так, Джейн совсем не хотела умирать. Наверно, не знать правды, легче, чем лишиться последних иллюзий. Для Лиандры больше не существует ни правды, ни истины, ни смысла. Ее путь в этом мире и в этой жизни закончился на печальной ноте. Она не успела решить задачу, а в другом измерении у нее возникнут совершенно иные желания. Если оно есть — другое измерение…. Для такой, как Лиандра…. Для такой, как Элис…. Креймон так и не ответил, что случается с отверженными, с оступившимися. Приютит ли кто-то заблудшие души, пожалеет ли….

— Хватит. — внезапно крикнула Джейн, откидывая одеяло и вставая на ноги. — Это не я. Не мои мысли. Я не — параноик, не свихнувшаяся идиотка, склонная к суициду. Я не буду сидеть на месте и думать о смерти и потусторонних мирах. Я жива.

Уверенными шагами, Джейн подошла к высокому зеркалу и скинула с него кружевное черное покрывало.

— Я жива. — громко повторила Джейн, глядя на свое отражение. В сумраке спальни, оно казалось бледным и призрачным. — Ничто не сломает меня. Я буду сильной. Я не сдамся. Здесь и сейчас. Я живу. И пока я живу, никто не будет решать за меня. Никто не будет распоряжаться мной и моей жизнью. К черту проклятия. У меня свои планы. К черту Луизу, к черту Элизабет, к черту Авалон, если он, вообще, существует. Я родилась в этом мире, и я принадлежу ему. Сейчас. А завтра…. Кто знает, что будет завтра?

— Джейн? Что ты здесь делаешь?

— Где она? — отводя глаза от аккуратно застеленной кровати, на которой пару часов назад скончалась Лили, требовательно спросила Джейн Браун, немигающим взглядом пронизывая оторопевшую Роуз Кристен. Она явно не ожидала увидеть здесь Джейн, да еще в таком воинственном настроении.

— Кто? — взяв себя в руки и высокомерно вздернув подбородок, спросила Роуз.

— Лиандра? Куда вы ее дели? Похоронили в саду? Среди клумб?

— Нет. — ледяные глаза Розалинды потемнели. — Хоронить было нечего.

— Что? — опешила Джейн. Уголок ее глаза предательски дернулся.

— Что слышала. Даже пепла не осталось. Время вернулось вспять к тому моменту, когда ей суждено было покинуть мир смертных. Лиандра превратилась в крупицы пыли. Прах к праху. Вот, что ждет всех нас. Я никогда не думала, что будет так страшно…. - голос Розали сорвался, и опустившись на край кровати, она судорожно закрыла лицо ладонями, которые мелко дрожали. Джейн растерялась, она не была готова к такому повороту. Роуз всегда была сдержана и не показывала своих истинных чувств, и новый образ внушал Джейн жалость и сочувствие.

— Я любила ее. Действительно любила. Как сестру. Даже больше. Тебе не понять. Я думала, что мы сильны, избранны и бессмертны. Я думала, что боль не коснется нас никогда. А на самом деле…. Мы просто пыль, пустота. Мы прокляты, мы заточены в телесные тела, мы находимся в изгнании в этом мире за его грехи…. Это он приговорил нас. Мы считали, что он подарил нам вечную жизнь, но все оказалась гораздо прозаичнее. Это проклятие, и мы нужны ему лишь потому что, он не хочет один нести свой крест.

— Не говори так. Ты просто расстроена. — Джейн дотронулась до руки Роуз и присела у ее ног.

— Ты снова сняла кольцо. — тихо ответила Розали, глядя на Джейн бездонными темными глазами. — Во что ты играешь, Джейн? Ты вроде не глупа. Надеешься на его доброту? Не будь дурочкой. Беги. Он забыл защитить выходы. Другого шанса не будет.

— Ты действительно винишь Джона в том, что случилось с Лили? — мягко спросила Джейн, словно слова о возможном бегстве не возымели на нее никакого влияния.

— Нужно же кого-то винить…. - устало проговорила Роуз. — Пусть Джон и не желал ей смерти, но разве не он должен заботиться о тех, кого приручил, а в данном случае тех, кого сотворил?

— Нельзя укорять Господа за то, что каждый день гибнут люди, невинные люди и дети. — тихо проговорила Джейн. — Ты знаешь, что я здесь не по своей воле, но Джон…. Он нуждается в вас больше, чем вы в нем. Он ничего такого не говорил, но сегодня я увидела в его глазах неподдельное горе, когда он взял на руки окровавленное тело Лили. А в его глазах разглядеть намек хоть на какое-то чувство большая редкость.

— Ты плохо его знаешь, Джейн Браун. — Роуз слабо сжала ладонь девушки. — Возможно, его чувства в стократ сильнее, чем все, что может ощущать смертный. Просто он умеет владеть ими и отключать в критический момент. Креймон не имеет права на слабость, иначе он бы не выжил.

— Ты тоже можешь быть искренней, когда захочешь. — улыбнулась Джейн.

— Не надейся, что еще раз сможешь заставить меня отступить от правил. Я вовсе не испытываю к тебе симпатии.

— Мое сердце разбито. — иронично вздохнула Дженни. — Теперь ты в порядке?

— Более чем. Гибель Лили вывела меня из равновесия. Последние девяносто лет я никого не теряла. — Роуз резко встала, высвобождая руку.

— Да ты дряхлая старуха. — усмехнулась Джейн, тоже выпрямляясь.

— А ты наивное дитя. — темные глаза взглянули на нее с сожалением. — Готовься к настоящей жизни, Джейн Браун. Беспощадной и жесткой. Будет больно, уж поверь мне.

— Увидим. Почему вы все так навязчиво пессимистичны? — сухо кивнула Джейн. У нее на этот счет было свое мнение. — А где Брайан? Тоже убит горем?

— Скорее винными парами. — с презрением бросила Роуз. — Каждый снимает стресс по-своему. Брайан выбрал зеленого змия, и сейчас спит. Пьян в стельку.

— Бессмертие не освободило вас от пороков смертных. — в голосе Джейн явственно прозвучал сарказм.

— И как показала практика, от смерти тоже. — с горечью заключила Роуз. Взгляд ее скользнул по хрупкой фигуре Джейн, облаченной в серебристо-серое платье-футляр. — Что за ужас ты на себя надела? Мисс Лучший учитель года?

— Тебе значительно полегчало, раз ты разглядела мое платье. — удовлетворенно заметила Джейн. Она сама не знала, почему выбрала этот чопорный наряд из большого множества легкомысленных и красивых вещей. Ее привлекли строгие линии, глухой высокий ворот, унылый цвет и целомудренная длина юбки, не позволяющая дать место воображению. Однако, Джейн не просчитала того, что "унылый" цвет весьма гармонично сочетался с цветом ее глаз, и невыразительная ткань платья плотно облегала стройное тело своей обладательницы, и даже вышеупомянутая целомудренность юбки отнюдь не скрывала точеных красивых лодыжек девушки. И Роуз, конечно, все это увидела, так как обладала большим опытом, нежели юная Джейн Браун. Мужчин привлекает вовсе не значительное количество обнаженной кожи, а интрига, умение женщины одеться так, чтобы захотелось ее раздеть. В прошлые века истинные леди прекрасно знали эту хитрость и пользовались ею.

— Я иду спать, Джейн. Тебе тоже не следует расхаживать по дому в столь поздний час. — сдержанно сказала Розали. — Если ты не собираешься бежать….

— Я думаю, что в этом нет смысла. Он найдет меня, а тебя накажет за подсказку.

— Нет, не накажет. Я проверяла твою реакцию. Джон никогда ни о чем не забывает. Запомни это, девочка. И ты права, бежать тебе некуда.

— Вот мы все и прояснили. — с холодной улыбкой кивнула Джейн. Роуз снова стала сама собой, а эта женщина не вызвала у нее симпатии.

Они вместе вышли из злополучной комнаты, где еще витал затхлый запах смерти. Роуз прошла по коридору до своей спальни, и, приоткрыв дверь, обернулась, подозрительно взглянув на Джейн.

— Лучше не трогай его сейчас. — посоветовала она. — А, если хочешь поговорить, прояви благоразумие и надень кольцо.

— Непременно подумаю над твоими словами. — снисходительно кивнула Джейн, решительно направляясь вперед по длинному темному коридору по направлению к единственной двери, под которой мерцала полоска света.

Она слышала, как гневно захлопнула свою дверь Розали, но не остановилась. Бежать некуда. Это правда. Горькая правда. Но и терять нечего. Только жизнь, а она пока еще кое-кому нужна. И она сделает все мыслимое и немыслимое, чтобы кое-кто не спешил со своими коварными планами.

Лишь на мгновение, Джейн позволила себе минутную слабость. Страх пробежал дрожью по ее спине и перехватил горло. Дотронувшись рукой до своей шеи, словно освобождая себя от невидимой петли, девушка глубоко вдохнула, отгоняя предательскую робость. События последних дней многому научили ее. Теперь она относилась иначе переменам, свалившимся на ее голову. Жизнь — это борьба, в которой побеждает сильнейший. У слабаков и трусов нет шансов. И у нее нет ни малейшего желания примкнуть к их числу. Опасность нужно встречать с открытым забралом.

Она открыла дверь, не постучав, решительным резким движением, и так же стремительно вошла. Быстро оглядевшись, она решила, что именно так и представляла спальню Джонатана Крейна. Греховно-соблазнительная обстановка и полное отсутствие времени. Здесь все, словно дремало под надежным высоким сводом потолка, украшенного лепниной и красочными изображениями античных богов. Мягкие пестрые ковры, разноцветные подушки и минимум мебели. В центре, как и положено в спальнях возвышалась кровать воистину царских размеров с пологом и резными столбиками, держащими навес. Но хозяин роскошных апартаментов, предпочел кровати небольшое, но удобное кресло в самом темном углу спальни, и поэтому Джейн не сразу увидела его. Ей удалось разглядеть только мрачный профиль и руку, державшую бокал с прозрачной жидкостью. Не только Брайан склонен к человеческим порокам. На столике возле кресла Джонатана Крейна стояла почти пустая литровая бутылка виски.

— Явилась. — хмуро бросил он, не поворачивая головы. Мужские пальцы сильнее сжали ни в чем не повинный бокал. — Еще не все вопросы успела задать?

Джейн не видела лица Крейна, но даже его рука была невыносимо прекрасна. Таинственное и страшное кольцо сверкало зловещим огнем. Изумрудные глаза золотого волка смотрели на нее беспощадным злым взглядом, отражая всю сущность своего владельца. Джейн снова потребовалось немало усилий, чтобы перебороть страх и сделать несколько шагов вперед.

— Никаких вопросов. — тихо сказала она, когда между ней и креслом, в котором в небрежной позе восседал Джон Крейн, осталось меньше метра. Ближе подойти она не осмелилась.

— Тогда, что? Пришла, чтобы выпить со мной? — грубо усмехнулся он, пододвигая к краю столика пустой стакан. — Дерзни, малышка Джи, если не боишься.

— Почему нет. — пожала плечами Джейн. — Ты не нальешь мне?

— Желание дамы — закон.

Джон ловким движением плеснул остаток виски в стакан Джейн. И протянув его ей, озадаченно скользнул по хранящему внешнюю невозмутимость лицу.

— Ты без кольца и не дрожишь от страха, это что-то новенькое. — саркастично улыбнулся Крейн уголками губ.

— Я устала бояться. — с наигранной беспечностью отвечала Джейн, принимая стакан из его рук. — И, после того, что я увидела сегодня в доме Ламберта, ты кажешься мне более симпатичным и безобидным.

— А зря. — покачал головой Джон, задумчиво разглядывая свой бокал и медленно поворачивая его кончиками пальцев. — Я гораздо ужаснее, чем Ламберт и этот смазливый кровосос Ланкастер.

— Я не хочу говорить о них. — мягко оборвала его Джейн. Зеленые глаза вопросительно посмотрели в серые. Он хмуро сдвинул брови, изучая ее загадочным взглядом.

— Что тебе нужно? — прямо спросил Крейн.

— Ничего. Я просто пришла выразить свои сожаления и соболезнования….

— Мне? — кривая усмешка тронула красивые мужские губы. — И ты думаешь, что я нуждаюсь в твоих соболезнованиях? Милая, тебе просто повезло, что смерть Лили отвлекла меня от других важных дел.

— Тогда зачем тянуть? — с вызовом вскинула брови Джейн, чувствуя себя неожиданно смелой и уверенной. — Давай, убей меня, загипнотизируй или поработи мою волю, сломай сознание. Это ведь и есть действительно важные дела. А смерть Лили — так, неприятность, досадное недоразумение. Ты знаешь, что Роуз винит тебя. И Брайан, наверняка, тоже, но они не скажут об этом тебе лично. Но тебе все равно, что они думают, не так ли?

— А что, если так? Снова обзовешь меня чудовищем? Я не расстроюсь. Это не в первой. И это не такое уж ругательное слово. — Джон залпом опрокинул виски и поставил бокал на стол.

— А я думаю, что ты лжешь. И лгать тебе действительно не в первой. Я даже понимаю тебя. Защитная реакция на ярость и боль. Только не говори, что Лили была тебе безразлична.

— Слишком разные значения мы вкладываем в это понятие, Джейн. — сдержанно ответил Джон. — Я не скажу, что Лили была мне безразлична, но мое сердце не разбито из-за ее смерти. Мне жаль ее, и я, чувствую свою вину за то, что не смог защитить ее. Теперь ты довольна?

— Нет. — покачала головой Джейн. Ее рука невольно потянулась к нему и дотронулась до напряженного мужского плеча. Он вздрогнул от неожиданного и нежного прикосновения. Опасные глаза сверкнули подозрительным блеском.

— Что за игру ты затеяла? — прямо спросил он. — Неужели я поверю, что ты здесь из милосердных побуждений. Ты, конечно, наивна и молода, но не настолько, чтобы воспылать искренним сочувствием к своему палачу.

— Но ты еще никого не казнил. — Джейн смело посмотрела в вопрошающие недоверчивые глаза.

— Ошибаешься, Джейн Браун. Казнил, и очень многих. — холодно сказал Крейн, крепко сжимая ее маленькую ладошку. — Беспощадно, жестоко и без малейшего раскаянья и милосердия.

— Я говорю не о многих, а о себе. Разве не ты говорил, что нужно жить здесь и сейчас? — ресницы девушки вздрогнули. Другой свободной рукой она провела по суровому и красивому до боли лицу Джона Крейна. И это было не так сложно, как казалось — касаться его, не чувствуя ужаса и ненависти. — Сейчас я вижу не злобного и агрессивного бессмертного демона. А человека, мужчину, способного на искреннюю скорбь.

— Ты серьезно? — усмехнулся Крейн. — Боже, Джейн, ты еще глупее, чем я предполагал. Не нужно играть со мной. Поверь, эта роль не идет тебе.

Джон резко встал, лицо его исказила гримаса жестокости. Грубо сжав ее запястья, он притянул к себе девушку и прорычал ей в лицо.

— Пугливой лани никогда не стать тигрицей. Даже не пытайся.

— Значит, участь пугливой лани всегда предрешена? Ей только и остается ждать, когда всемогущий свирепый лев разорвет ее на части? — голос Джейн напряженно зазвенел в бархатной тишине спальни. В потемневших серых глазах сверкнули слезы отчаянья. Неожиданно Джон ослабил хватку, его пальцы, сковывающие запястья девушки, смягчились.

— Закон джунглей, малыш. — прошептал он, зарываясь лицом в ароматный шелк ее волос. — Не я придумал его.

— Но ты не обязан следовать ему. — тихо ответила Джейн.

— Увы, моя маленькая пугливая лань, я рожден хищником, а ты ягненком.

— Я не могу больше слушать все это. Я не хочу говорить об этом. Если сегодня твои планы на мое будущее отложены, то зачем снова возвращаться к одному и тому же? Ты нарочно мучаешь меня?

— Я не хочу делать этого, но ты все время меня провоцируешь. — он медленно отстранился, но не выпустил ее рук. И какое-то время пристально изучал ее изящные хрупкие ладони, словно ища на них линию жизни.

— Посмотри на меня, Джон. — попросила она тихим прерывистым шепотом, выдающим ее волнение. Он выполнил ее просьбу. В ее глазах отражалось так много, целые озера чувств, половодья эмоций. Ей было страшно, но она пришла. Зачем? Джонатан заглянул в самую глубь, туда, где Джейн хранила свою маленькую тайну.

— Я не хочу умереть, не узнав, что значат слова "соблазненная дьяволом". - девушка сама озвучила секрет, который Крейн подсмотрел на мгновение раньше, чем она осмелилась произнести его вслух.

— Но я не дьявол, Джейн. И не Бог, я даже не демон. Я — никто, вечное и обладающее древними магическими знаниями никто. — в его голосе отразилась горечь, и искренняя печаль. — И, может быть, я очень хочу изменить свой статус.

— У тебя будет шанс. — пообещала Джейн.

— Он уже есть. Это ты, Джейн. — он отпустил ее руки, которые безвольно повисли вдоль тела. Она прикрыла глазами длинной бахромой ресниц, присушиваясь к оглушительному биению своего сердца. Почему вместо страха ненависти, в нем бьется боль и жалость?

— Дженни, ты зря тратишь свои силы и время. Ты не найдешь во мне то, что ищешь. Я не страдалец, обиженный судьбой. Я хочу, чтобы ты приняла меня таким, какой я есть.

— Но ты забыл, кто ты есть, раз считаешь себя никем. — Джейн открыла глаза и посмотрела в бесстрастное лицо Крейна.

— Нет. Я слишком хорошо помню. Каждый день и каждый миг своей длинной жизни.

— Ты помнишь боль, обиду и гнев. Но я хочу, чтобы ты запомнил меня. И мою нежность…. - в глазах ее отразилось страдание, когда она ласково коснулась его щеки. — И мое тепло….

— Джейн. — мягко прошептал он, накрыв ее пальцы ладонью. — Глупая маленькая Джейн.

Взгляд его устремился к приоткрытым дрожащим губам, и больше не нужно было слов, чтобы понять, что будет дальше. Преступая этот порог, Джейн прекрасно знала, чем закончится тяжелый сумасшедший день, и наивно полагала, что готова, и выдержит с достоинством новое испытание, а ее жертва отсрочит на время конечную битву. Но когда его умелые ловкие пальцы начали расстегивать крошечные пуговки на воротнике, уверенность и выдержка покинули ее, уступив место другим чувствам, но то был не страх, и не робкая стыдливость…. Каким он будет с ней? Жестким и грубым, как с Луизой или нежным, как с Элизабет? Пока Джейн размышляла над этим сложным и важным для нее вопросом, платье небрежным комком упало к ее ногам. Инстинктивно прикрывая руками обнаженную грудь, Джейн испуганно взглянула в лицо Джона, на котором играла спокойная ласковая улыбка. Его теплый понимающий взгляд успокоил ее лучше всяких слов. Нежно, но твердо он развел в стороны ее руки и, подхватив на руки, словно легкую пушинку, понес к кровати. Сердце рвалось из ее груди, мысли хаотично обгоняя друг друга, рассеивались и путались, сметая на своем пути все доводы рассудка. Разум дремал, усыпанный пеплом сомнений и тревог. Лишь почувствовав обнаженной спиной холодный шелк простыней, Джейн очнулась на мгновение, но только для того, чтобы притянуть к себе непокорную черноволосую голову бессмертного возлюбленного. Его губы властно впились в нее чувственным горячим поцелуем, сметая остатки ее самообладания. Она добровольно отдалась во власть его губ, отвечая ему с тем же неистовым желание и страстью, которых и не подозревала в себе. Она не верила, что это ее руки нетерпеливо расстегивают его рубашку, скользят по атласной коже, под которой играют стальные упругие мышцы, и что это ее язык с упоением очерчивает совершенный контур мужских губ, и, что это ее стон со свистом разрывает влажную тишину ночи, когда его нежные и сильные руки ласкают ее тело так, что плавятся мысли, а кожа начинает пылать, словно в огне. И нет ничего естественнее, чем эта всепоглощающая жажда обладания друг другом. И нет ничего запретного и греховного в истинной святости момента полного слияния душ и тел. Нет, не так Джейн представляла себе свое падение в объятия Джонатана Крейна. Не было никакой жертвы, да и боль оказалась лишь мимолетным ощущением дискомфорта. Она почувствовала, как сильно стиснули руки Джона ее запястья, а губы заглушили возмущенный шепот жадным поцелуем собственника, в котором нежность сочеталась с гневом и удивлением. Но полная гармония чувств накрыла их, когда он потерял остатки сдержанности, и устремился в водоворот страсти с самозабвением и напором, свойственным его неукротимой сущности хищника. И в этот миг грани между львом и ланью стерлись, оставив на влажном шелке простыней мужчину и женщину, сгорающих в огне своего желания раствориться друг в друге, подняться до небес на крыльях сметающего все на своем пути урагана чувственности и упасть в самую глубь блаженного забытья, почти бездыханными, но полными нежности и удовлетворения. И никакие силы, никакие препятствия и проклятия не могли сейчас разорвать крепко переплетных рук и ног, и нарушить ощущения абсолютного единения и покоя. Они так ни чего и не сказали друг другу, лишь прерывистое хриплое дыхание нарушало мелодичный покой спальни, и последнее нежное объятие, приковавшее ее голову к его сильной груди, завершило волшебное таинство этой ночи.