В постели дьяволом

37

Понимаю, почему не могу решительно отказаться от предложения Ильяса. Я люблю его, и мне страшно сжигать единственную ниточку, что нас соединяет. Мне хочется найти в себе силы простить Байсала и жить дальше, радуясь браку с Ильясом. Но почему я не могу сказать «да»?

Ильяс занимает место гостя, а я, переодевшись, иду на кухню помогать маме.

— Как погуляли? — интересуется она, замешивая тесто.

— Хорошо.

Не могу сдержать тяжелый вздох и замечаю, что мама внимательно за мной наблюдает.

— А почему грустишь?

— Мам, я просто устала, — отмахиваюсь я. — Хорошо погуляли, спасибо. И заявление подали.

— На, порежь. — Она ставит передо мной миску с овощами.

— А они… неожиданно пришли? — спрашиваю я осторожно. — Вы их не ждали?

Обычно, если мама ждет гостей, у нее с раннего утра все кипит, бурлит и жарится. Не помню, чтобы она готовила что-то на скорую руку.

— Да так… — Она ведет плечом. — Как-то я не подумала, что перед отлетом они захотят попрощаться. Да все готово почти, сейчас будем на стол накрывать.

Еще одна мамина особенность: она не любит болтать, когда готовит. Под стук ножа и бульканье воды я остаюсь наедине с собственными мыслями. А думать я могу только об Ильясе.

Откровенно говоря, мне несложно сделать вид, что забыла об изнасиловании. Прошло много времени: я не купалась в переживаниях, не смаковала унижение. Ильяс избавил меня от страха близости с мужчиной, а остальное вспоминалось лишь как страшный сон, пока я не увидела Байсала. Я никогда не буду жить с ним в одном доме, а если попросить Ильяса и вовсе не возить меня к его родителям, то прошлое можно перечеркнуть.

Нет, меня беспокоит сам Ильяс. Он сладко говорит, нежно обнимает, но после его поступков на душе остается осадок. Я не мечтаю о детях, но от рассуждений о том, что надо пожить для себя, меня коробит. Я все еще не могу забыть его обман и тщательно продуманный план. И да, чего греха таить, мне не нравится, что он не хочет сам поговорить с матерью. Не хочет портить отношения с родителями? А кто пожалеет меня?

Вспоминаю разговор с Зарифой, но теперь как бы со стороны. Смогла бы я тихо стоять за дверью, когда любимого человека унижают? Будь я на месте Ильяса, не смогла бы смолчать. Он говорит, что одержим мной, но одержимость — это не любовь.

— Тамилочка… — Мама вдруг садится рядом и обнимает меня за плечи. — Если тебя что-то не устраивает, откажись от брака.

— После сватовства и помолвки? — вырывается у меня прежде, чем успеваю сообразить, что надо бы ответить иначе.

«Меня все устраивает», — вот что я должна была сказать.

Должна ли? В этой ситуации мне всем не угодить, отчего же я отказываюсь от помощи мамы, которая беспокоится обо мне?

— Тебе не с приданным жить, а с мужчиной, — говорит мама, поглаживая меня по спине. — Я же вижу, тебя что-то мучает.

— А как же Ахарат? — вздыхаю я. — Я нарушу обещание, а он поссорится с другом. Как же позор, что покроет его семью? Тебя, братьев…

— Тами, какая же ты у меня девочка, — улыбается мама. — Ахарат взял в жены разведенку с ребенком. Ту, что покрыла позором себя и свою семью, сбежав из дома с русским. Ты думаешь, его испугает разорванная помолвка? А крепкая дружба из-за такой ерунды не развалится.

Из-за ерунды, может, и не развалится, но если Ахарат узнает причину… Стоп! А нужно ли говорить ему об изнасиловании? Если мама уверена, что он не разозлится, то я могу сказать, что Ильяс мне не нравится, да и только.

— Ахарат умеет давить, я знаю, — добавляет мама. — Но это не потому, что он хочет от тебя избавиться. Он видит слабую и неуверенную в себе девушку и хочет обеспечить ей будущее. Но я сразу его предупредила, что насильно ты замуж не пойдешь, и он не будет настаивать.

— Мам, я подумаю. — Мне становится легче, как будто с плеч упала тяжелая ноша. — Мне нравится Ильяс, но… я подумаю. Время еще есть.

— Пойдем, Тами. Гости уже заждались.

Вниманием Зарифы полностью завладели мои братья, Байсал беседует с Ахаратом, а Ильяс скучает рядом с ними. Мы с мамой споро накрываем на стол в виноградной беседке, а потом я сажусь рядом с Ильясом, потому что так хотят старшие. Впрочем, ненадолго — вскоре я ухожу, чтобы накормить братьев, да и без присмотра их оставлять нельзя.

Зарифа приходит на кухню, когда я мою посуду. Мусу и Али ненадолго забрала Мадина, мама поит гостей чаем.

— Ты ему сказала? — спрашивает Зарифа нетерпеливо.

Выключаю воду, вытираю руки полотенцем и поворачиваюсь к ней лицом.

— Да.

Мой короткий ответ ее не устраивает.

— И что? Он поверил?

— А вы как думаете, Зарифа Саидовна? Ильяс обрадовался, что его отец — не насильник.

— Слава Аллаху, — бормочет она.

— Теперь ваша очередь, — напоминаю я.

— Чего тебе? — морщится она недовольно.

— Вы обещали рассказать правду. Всю правду.

— Ай, зачем вообще это вспоминать! Было — и прошло.

— Я же и вашему мужу могу напомнить, что было, — тихо произношу я, опускаясь до шантажа. — Ильяс говорил, у него больное сердце?

— Змея! — выплевывает Зарифа. — Стерва!

Она стоит далеко, поэтому ударить не может, но я словно чувствую на щеке вкус пощечины.

— Просто скажите, — устало прошу я. — Мне важно знать.

— В гостинице работала женщина, которая положила глаз на моего мужа, — нехотя говорит Зарифа. — Она убедила его, что в том номере буду я. Хотела остаться с ним наедине, но ее отвлекли по работе, а там оказалась ты. Вот и все.

Что за чушь?! После ссоры у них с мужем принято заниматься сексом? Не поговорив? Он же зашел в номер… и сразу на меня набросился, со спины. Я не успела даже обернуться. Точно! Он не видел моего лица… Подробности стерлись из памяти, но так и есть. Я запомнила его, потому что видела раньше, а он… он свалился с меня и уснул, и я убежала… Поэтому он меня и не вспомнил!

— Ой ли, Зарифа? Ты ничего не путаешь?

Я слышу ледяной голос мамы и замираю, как будто меня застали на месте преступления. Она все слышала? Все?!

— Т-тата… — Зарифа лязгает зубами и бледнеет на глазах.

— Может, в гостинице работала женщина, которая положила глаз на Ахарата? — почти рычит мама, приближаясь к Зарифе. — Быстро говори, во что ты впутала мою дочь!

— Я не впутывала! — взвизгивает Зарифа. — Это случайность!

Мама молча берет в руки скалку.

— Мам, перестань! — Я бросаюсь к ней. — Не надо!

Услышав мой голос, мама словно приходит в себя. Она опускает скалку, но все равно зло смотрит на Зарифу.

— Ты не выйдешь отсюда, пока все не расскажешь. И советую не привлекать внимание мужчин, пока они заняты разговором.

— Ма-а-ам… — Я отбираю у нее скалку. — Мам, я сама тебе все…

— Цыц! — обрывает меня мама. — Хотела бы, давно сказала! Зарифа, я слушаю!

Пока Зарифа сбивчиво говорит о том, что случилось несколько лет назад, я с беспокойством смотрю в окно. Из него видны трое мужчин, сидящих за столом и увлеченных беседой. Хватит с меня случайностей. Если кто-нибудь из них услышит, что творится на кухне, скандала не избежать. Ни к чему больше ворошить прошлое, я узнала все, что хотела.

Меня не выгоняют из кухни, но и не замечают. И я не вмешиваюсь, чувствую, что этот разговор двух женщин, двух матерей, важен им обеим. Кажется, мама скрыла от меня, что знала Зарифу. А вскоре я понимаю, что так и есть, и понимаю, почему.

Услышав об изнасиловании, мама тянется к шкафчику, где хранятся лекарства. Валосердин щедро разливается по двум стаканам, и один из них мама протягивает Зарифе. На меня мама смотрит мельком, но от ее взгляда хочется выть в голос. Говорят, матери чувствуют боль своих детей, как свою, но и детям тоже несладко, когда мать страдает.

— А теперь скажи, только честно, кого Байсал должен был застать в той комнате? — просит мама.

— Тебя… — выдыхает Зарифа.

— И Ахарат должен был застать меня с Байсалом?

Зарифа всхлипывает и кивает.

— Я не знала, Тата. Детьми клянусь, я не знала. Она сама все придумала. Я идиотка, доверилась ей… я так об этом пожалела…

— Знаю, — сухо говорит мама. — Эта тварь и мне угрожала. Ты пригрела на груди змею, Зарифа, и сама же пострадала от ее яда. Но Тами я тебе не прощу. Никогда не прощу. Свадьбы не будет.

— Мама! — вырывается у меня.

Какая-то безумная история, как в сериале! У Зарифы была подруга, и она хотела выйти замуж за Ахарата, но он влюбился в маму, и тогда та подруга воспользовалась случаем, вмешалась в чужие отношения… Но Байсал в пьяном виде оказался невменяемым, решил, что это его жена, а вместо мамы изнасиловали меня. Мы все оказались жертвами чудовищных обстоятельств. И почему, черт побери, мне теперь нельзя выйти замуж за Ильяса?!

— Тами, мы позже поговорим, — отрезает мама, не повернувшись в мою сторону. — Зарифа, твоя подруга говорила тогда странные вещи. Например, что Ильяс — сын Ахарата, а не Байсала. Это правда?

В наступившей тишине слышны голоса мужчин, сидящих в беседке. Они над чем-то смеются, не подозревая, какие страсти кипят на кухне. А я боюсь пошевелиться, боюсь дышать, не спуская глаз с Зарифы. Ведь если то, что сказала мама, правда, мне больше не придется беспокоиться о том, что я влюбилась в сына того, кто меня изнасиловал.