В свободном полете

Глава 16

Не секрет, что хорошо составленное благодарственное письмо может стать козырной картой для человека, ищущего работу. Это нечто вроде клейкой бумажки, которая прикрепляет блестящее резюме прямо ко лбу работодателя и вопит: «Эй! Помнишь меня?» Это также лак, придающий блеск банальному собеседованию. Или, как в моем случае, это может быть чем-то вроде корректирующей ленты, которая замазывает ошибки и позволяет начать заново. По крайней мере, я на это надеюсь.

Отхожу от компьютера, позволяя письму вылежаться. Да и мне самой нужно время, чтобы собраться с духом и отправить его. Закуриваю, и это становится прямым поводом к тому, чтобы зазвонил телефон.

Что и происходит.

— Алло?

— Что случилось? — В голосе Джейка паника.

— Да ничего.

— Тогда почему ты ушла?

— Мне нужно было накормить кошку.

— Я чем-то огорчил тебя?

— Нет. — Да, но я не могу этого объяснить. Смотрю на письмо на экране компьютера и вздыхаю.

— Это был тяжкий вздох, — говорит Джейк.

— Мне просто нужно было вернуться домой. Ты ведь понимаешь, правда?

— Надеюсь.

Когда я кладу трубку, руки у меня дрожат. Как трудно оказалось быть с Джейком резкой, краткой и бездушной. И что я пыталась доказать?

Бедный Джейк. Бедный, ни о чем не подозревающий Джейк. Он понятия не имеет, как я хочу сделать ему больно. И что еще хуже, он не догадывается, какую боль причиняет мне. Ну почему, имея такую красивую бывшую подружку, он никогда не говорил о ней! Джейк не вправе иметь хотя бы часть жизни, не принадлежащую мне!

А какое мне дело? Я и сама не понимаю почему, но Джейк нужен мне. А главное, мне нужно, чтобы я была нужна ему. Как-то так.

Там, в Бруклине, порой случалось, что он касался моей шеи своим небритым подбородком, тянулся ко мне во сне и привлекал меня ближе. И в эти моменты мне казалось, что мы созданы друг для друга. Ведь иной вариант — что нас влечет друг к другу только потому, что мы оба отчаявшиеся одинокие люди — слишком ужасен.

Острая боль в кончиках пальцев. Сигарета догорела до фильтра. Выбрасываю ее в пепельницу и глубоко вздыхаю. Прошло уже достаточно времени. Перечитываю благодарственное письмо мисс Келли Мартин из «Эспен куотерли». По наитию решаю добавить образец моего творчества в виде заметок о недвижимости.

Посмотрим, что выйдет.

В последние несколько месяцев у меня не возникало особых поводов для праздника. Сейчас я нашла в себе мужество отправить письмо экспромтом, и это заслуживает тоста. В кухне вина не осталось. Не стоило и рассчитывать на это, поскольку Аманда целую неделю была предоставлена себе самой. Достаю бутылку пива, которая стоит в холодильнике уже целую вечность. Снимаю крышечку, включаю телевизор и закуриваю следующую сигарету.

И, конечно же, вновь звонит телефон.

— Плюшечка?

Черт! Сминаю сигарету и развеиваю ладошкой дым, будто она может учуять запах.

— Ой, привет, мам. — Она не сказала и пары слов, а ко мне уже подкрадывается чувство вины, пробужденное ее голосом.

— Где ты была? Я сто лет тебя не слышала!

— Телефон, знаешь ли, работает в обе стороны. — Погодите — это я только что произнесла?

— Скажи, плюшечка, ты заполнила анкету для юридической школы?

— Конечно.

— Как хорошо. Не помню, говорила ли я тебе, но сразу после колледжа я некоторое время работала юристом, непрофессионально, просто консультантом. Это было так забавно. Лучшая пора моей жизни.

Разумеется, она рассказывала мне об этом. И позвольте сделать еще одно замечание: матушкина любовь к юриспруденции продолжалась ровно столько времени, сколько понадобилось для того, чтобы подцепить на крючок моего отца, тогда подающего надежды помощника окружного прокурора. Затем, полагаю, ее страсть к нему возобладала над всем прочим.

— Ты же понимаешь, что по окончании школы всегда сможешь работать в фирме отца.

— Зачем ты это делаешь? — Мне не удается сдержать стон.

— Делаю что, плюшечка? — невинно спрашивает она.

— Ты знаешь. Мам, ты же знаешь, я очень люблю вас, но… — О'кей, это деликатный вопрос. На языке у меня вертится: «но я не хочу стать такой, как вы». Она может понять это неправильно. Поэтому говорю: — Но я хочу жить своей жизнью.

— Я понимаю это. Ты всегда сможешь заняться юридической практикой в Нью-Йорке. Я просто предложила.

— Ясно.

— Сообщи, когда назначишь дату теста.

— Хорошо, обещаю.

— Отлично. Люблю тебя, плюшечка.

— Я тоже люблю тебя, мам.

Разговор окончен.

Во входной двери поворачивается ключ, и я радостно спрыгиваю с дивана. Никогда не испытывала такого воодушевления при встрече с Амандой. Подбегаю к двери, чтобы приветствовать ее.

— О Господи! — Она отскакивает, прижав руку к груди. — Ты меня напугала! Я не ждала тебя.

— Прости.

— Ну и где ты была?

— В Бруклине.

Аманда морщит нос, явно не впечатленная, и швыряет сумку на диван. Секунду смотрит на него, потом переводит смущенный взгляд на меня:

— Извини за квартиру.

Осматриваюсь и делаю вид, что не замечаю жуткого хаоса.

— Все в порядке.

— Это дерьмовая дыра.

— Ну да… — Голос мой упал. Я не готова к новой сваре. По правде говоря, я обессилена. На сегодня я исчерпала свой запас мелочности.

Кажется, Аманда испытывает то же самое. Понурившись, она бредет, приволакивая ноги, по грязному ковру.

— Знаешь, — начинает она, — прости меня за тот день…

— Ой, пожалуйста. Забудь, это было давно.

— Да. О'кей. — Она поднимает голову. — Спасибо.

Отлично. Мы договорились не грызться. Теперь начинаем общаться.

— Итак. — Я широко ухмыляюсь. — Какие планы на вечер?

— Уффф. — Она сбрасывает пиджак. — Был такой трудный день. Я собиралась забраться в постель.

— О! — Я упала духом.

— Но завтра я свободна, — сообщает Аманда. — Хочешь тусануться?

— Конечно! — Уверена, она не догадывается, что обеспечила мне досуг на целый день. — Может, возьмем кино напрокат?

— Хорошо бы. — Улыбнувшись, она отправилась к себе.

Через несколько минут забираюсь в постель, испытывая все оттенки счастья — сияющий желтый, теплый оранжевый, щекочущий розовый. Но вскоре наступает ночь, покрывающая все временные состояния густым темным серым цветом. Улыбка вскоре угасла, а в комнате повисла мрачная тьма, угрожающая очередной бессонной ночью.

Чертов Джейк! Проклинаю его, когда, отшвырнув простыни, отчаянно ищу заледеневшей пяткой его теплые ноги. Проклинаю, когда смутная картинка в коричневатых тонах растворяется, а вместо нее выступает лицо Симоны. Проклинаю его, когда начинает надрываться телефон в гостиной, а я так хочу, чтобы это был Джейк, и так оно и оказывается.

— Привет, — говорит он.

— Привет.

— Я тебе только что звонил.

— Знаю.

— И вот звоню опять.

— Знаю.

— Мне не следовало бы этого говорить…

— Нет, скажи.

— Я не могу уснуть без тебя. — Сердце мое взмывает ввысь. — И вообще не хочу больше засыпать без тебя.

— Я тоже.

— Ты в постели?

— Да-а. — Подтягиваю одеяло под подбородок. — А ты?

— И я. Перед тем как заснуть, я хочу слышать твой голос. — Молчу. — Если ты будешь молчать, у меня ничего не получится.

— Прости, но пока ты не позвонил, я даже не понимала, насколько устала.

— Я тоже. Но перед тем как я отпущу тебя спать, один вопрос. Я увижу тебя завтра?

— Ну, я…

— Не отвечай. Это на самом деле не вопрос. Я хочу увидеть тебя завтра.

— Завтра не могу. Я обещала Аманде провести вечер с ней.

— О! — Я слышу горькое разочарование в его голосе.

— Но вот что я тебе скажу, — поспешно добавляю я. — Может, соберешь дорожную сумку в пятницу вечером? Швырни туда свежие носки на пару дней. Да, и, конечно, трусы.

— Красные?

— Чертовски верно, именно красные.

— Планируется поездка на выходные?

— Как насчет Манхэттена? У меня тут случайно образовался маленький уютный постоялый двор в Верхнем Вест-Сайде. Тебе понравится.

— Хм. Даже не знаю. Я стараюсь не путешествовать во время пика туристического сезона.

— Брось. Здесь отличные магазины, и ты попадаешь на все летние распродажи. Вдобавок здесь масса замечательных ресторанов, и транспорт удобный…

— А как там с обслуживанием?

— Блестяще. Тебе окажут королевский прием.

— А если я захочу задержаться подольше?

— Дата выезда открыта.

— Ну, тогда, думаю, договорились.

— Супер. Увидимся в пятницу.

— Хорошо. — Некоторое время Джейк молчит. — Доброй ночи, Сахарный Медвежонок.

— Доброй ночи, Джейк.

$8.74. На моем банковском счете восемь долларов семьдесят четыре цента, и это все.

А может, мне не положено иметь больше $8.74?

Хуже всего то, что я даже не могу снять их. Предположим, я могла бы раздобыть двадцать долларов, положить их на свой счет, а затем получить возможный минимум в $20 в банкомате. Но если бы на меня неожиданно свалились двадцать долларов, зачем бы мне переться к банкомату?

О'кей, давайте рассуждать — должен же найтись какой-то выход. Отважусь ли я, оказавшись лицом к лицу с банковским кассиром, попросить его закрыть мой счет? Бог мой, как унизительно! Лучше уж совершить налет. В тюрьме по крайней мере мне бесплатно предоставят стол и кров. Не говоря о том, что большая часть тюрем сейчас имеет высокоскоростной Интернет и кабельное телевидение. По мне, так звучит на редкость заманчиво.

И потом, для этого дела нужен хотя бы пистолет. И хотя я понятия не имею о ценах на огнестрельное оружие, но подозреваю, что это несколько больше $8.74.

— Минуточку! — внезапно громко восклицаю я.

Люди в очереди позади меня издают недовольный стон. Минуточка — это для них слишком долго.

Не обращаю на это внимания. Несмотря на дефекты в моих мозгах, в них неожиданно ярко вспыхивает лампочка.

Принцесса! Она должна мне больше ста долларов за рецензию на книгу. И не она ли говорила, что заплатит наличными?

Да, у меня и нет денег на такси, но, используя лишь свои ноги и предельно допустимую дозу адреналина, покрываю расстояние в двадцать кварталов в рекордное время.

Продираюсь сквозь несметные орды туристов на Таймс-сквер, рысью проношусь через вращающуюся дверь, врываюсь в вестибюль, невредимой преодолеваю металлодетектор и затейливым росчерком вписываю свое имя в книгу посетителей. Двери лифта начинают закрываться прямо передо мной, но я успеваю вставить ногу и втиснуться. Люди в кабине, недовольно прищурившись, втягивают животы, освобождая для меня место. Лифт взмывает вверх. Задерживаю дыхание.

Когда на пятнадцатом этаже двери раскрываются, толпа оживает и, выплеснувшись наружу, выносит и меня в коридор. Вежливая секретарша указывает мне кабинет Принцессы. Ее палец словно еще одно напоминание о моем увольнении. Наконец, достигнув своей цели, я, как и следовало ожидать, вижу милую девчушку, важно сидящую за маленьким столиком. Застываю как вкопанная.

— Вы кто? — удивленно спрашиваю я.

Карие глаза удивленно распахиваются.

— Я Кристал, — нерешительно улыбается она. — Я здесь новенькая.

— И что вы тут делаете?

— Я ассистент Грейс.

— Сара, куколка, ты же не хотела этой должности.

— О чем ты говоришь! — Я в бешенстве. — Я повторяю еще и еще, что хотела эту работу!

— Ой, брось, куколка, давай начистоту. — Принцесса откидывается на спинку кресла, разбросав в стороны руки и выставляя напоказ пышную грудь, которой обзавелась пару лет назад. — Ты слишком хороший специалист. На этой должности ты была бы несчастна.

— Нет, не была бы…

— Тшш! — Принцесса, кивнув в сторону закрытой двери, показывает, чтобы я говорила тише. — Сара, это абсолютно бесперспективное место, если ты понимаешь, что я имею в виду. Мне вообще не нужен ассистент.

— Тогда что она, — дергаю головой в сторону той же двери, — здесь делает?

— Позволь мне закончить. Я говорила, что мне не нужен ассистент. Кто мне нужен, так это секретарь. Кристал молода. Только что из колледжа. И полна энтузиазма. Она сделает все, о чем я попрошу. — Принцесса наклоняется ко мне. — Да, я не спесива. Но у меня есть потребности, и я не желаю за это извиняться. Я хочу, чтобы кто-нибудь готовил мне кофе. И не хочу чувствовать себя из-за этого виноватой. Ты? Куколка, если бы я попросила тебя принести мне кофе, ты бы… ну, ты бы так на меня посмотрела…

— Как? — вскипаю я.

— Ну, ты знаешь. Этот твой взгляд. Как будто ты выше всего этого. И не могу сказать, что это не так, но… — Пауза. — Признаться, Сара, сомневаюсь, что говорю тебе нечто новое, но ты готовишь отвратительный кофе.

— И поэтому ты не взяла меня на работу? Потому что я плохо готовлю кофе?

— Нет. Вовсе нет. Ты слишком хороша для того, чтобы подавать кофе. Ты заслуживаешь большего, Сара. — Прижимает руки к своей надутой груди: фальшивый жест участия. — Я действительно искренне так считаю. — И роняет руки. (Это лживая демонстрация сочувствия? Ну нет, довольно.) — Искренне надеюсь, что это не отразится на наших отношениях, — продолжает она, а голос ее сочится медом. — Ты же знаешь, я без ума от твоих рецензий. Ты великолепно работаешь, куколка, правда-правда. — Голос понижается до конфиденциального шепота. — В моих руках оказалась грандиозная книга. Совершенно точно никому пока не известная. Никакой рекламы. Агент даже не собирается в ближайшие две недели официально представлять ее кинокомпаниям. Вчера вечером он показал ее мне в благодарность за… — Умолкает. — В общем, знак благодарности. Короче, это идеальный вариант для тебя. Не доверю это никому другому.

С этими словами Принцесса отодвигается, предоставляя мне возможность полностью осознать степень ее доверия. И вопреки здравому смыслу я краснею от неприкрытой лести и ощущаю легкое возбуждение.

— Да? — Я все еще настороже. — Но чем книжка?

Принцесса всплескивает ручками:

— Да все о том же. «Мальчик взрослеет», полагаю. — Угу. Не путайте с «Девочка взрослеет». Совсем другой жанр. — Называется «Гидеон», — добавляет она.

Сглатываю комок и стараюсь держать себя в руках. Но даже если на моем лице отразилось изумление, Принцесса его не заметила. Она сняла трубку телефона и набрала номер, нетерпеливо постукивая по столу своим изящным французским маникюром.

— Кристал? — спрашивает Принцесса. — Помнишь рукопись, которую я велела тебе положить в нижний ящик стола? — Поворачивается в кресле и, наклонившись, продолжает, понизив голос: — Я передумала. Мы дадим ее Саре. — Положив трубку, оборачивается ко мне. — Итак. — Ослепительная улыбка. — Кажется, я должна тебе деньги?

Она выдает мне двести долларов в конверте. Рукопись укладывает в коробку, заворачивает в бумагу и засовывает в пакет из «Блумингдейла». Протягиваю руку за пакетом, но Принцесса медлит, прикидывая что-то.

— Ты сейчас в центр, да?

— Да, — осторожно подтверждаю я.

— Прекрасно. — Она сует руку под стол и достает еще один пакет. — Не забросишь это по пути в «Блумингдейл»? Шейла из отдела «Дэнком» дала мне ночной крем «Резолюшн» для сухой кожи, хотя прекрасно знает, что я пользуюсь только кремом для нормальной. Если скажешь, что ты от меня, она поймет, о чем идет речь.

— Ты серьезно? — Я оторопела. — «Блумингдейл» совсем в другой стороне.

— Ой, Сара, ты говоришь так, будто он в другом районе. Всего пара кварталов. — Заталкивает маленький пакет в большой и протягивает наконец мне. — Спасибо, куколка, я очень признательна тебе. Завтра пришлю к тебе посыльного.

В ярости вырываю пакет у нее из рук. Если мне отчасти и польстило то, что Принцесса считает меня достойной большего, чем должность личного ассистента, сейчас это чувство исчезает.

Решительно выхожу в коридор и жду лифта. Двери открываются. Здоровенный мужчина в светлом костюме вопросительно смотрит на меня.

— Вниз? — спрашивает он.

— Не-а, — качаю головой. — Вверх.

— Ты уверена, что хочешь это сделать? Вообще-то если в голосе Лори появляются предостерегающие нотки, следует понять, что я вторгаюсь в опасную зону. Но в этот раз мой разум молчит.

— Уверена.

— О'кей. — Она напряженно всматривается в страницы рукописи, лежащие на крышке копировальной машины. — Я нажимаю «Копировать».

— Отлично. — Пожимаю плечами. — Нажимай.

И Лори делает это. Машина проглатывает первую страницу. И вскоре маленькая темная комнатка превращается в симфонию огней и электронного урчания. Отворачиваюсь — я не в силах смотреть на это. Лори улыбается:

— Должно быть, приятно чувствовать себя плохой девочкой.

— А то, — беззастенчиво лгу я.