В твоё доверие. По рукоять

Глава 10

Грейс

Два года спустя

Капля пота потекла по виску. Так теперь было каждый раз, когда мы выбирались на разведку, чтобы заодно проверить систему фильтрации. Так было весь последний год моей работы. Потому что именно ровно год назад я получила доступ к той информации, в которую до сих пор не могла поверить. Не могла ее осознать. Принять. Оттого это внушало страх.

Мы были не одни. Мы были не единственными выжившими людьми на Материке.

Были и другие… И звали мы их прозаически чужими. И их следы стали появляться на наших Островах все чаще и чаще, уводя за собой на Восточный, к опасному перешейку, ведущему на давно покинутые земли с другой стороны моря. На Восточном Острове и так были свои нюансы и проблемы, из-за которых мы были там ограничены во влиянии, но до того перешейка не добирался никто.

Всё это время считалось, что только наше население выжило, разместившись на Островах и Материке. Но мы ошибались. Или делали вид, что ошибаемся…

Об этом будоражащем факте знали не все в «Тиррарии». И я уверена – знали не все на Материке. Меня это, мягко говоря, смущало. Только вот чрезмерное любопытство и непонимание, почему мы не шли на контакт с другими, такими же людьми, не узнавали, как им удалось выжить и что-либо сохранить после почти двух с половиной веков от окончания Катаклизма, в итоге привело меня к строгому одергиванию от Уиллсона и даже угрозе лишения должности.

Именно позиция лейтенанта и дала доступ к этой засекреченной информации. И я искренне недоумевала, почему наличие других людей, периодически нарушающих наши условные границы, волнует будто бы только меня одну.

Почему мы считаем их врагами? Вооружены ли они вообще? Где живут конкретно, там за морем? Чего хотят от нас, неуловимо мелькая рядом с форпостами?

Вопросов – вагон, часть из них впору было задавать самому Главному командору… Но, увы, в конечном счёте мой запал погасили, и я, так же, как и Ким, получившая недавно звание старшего лейтенанта, просто выполняла свою работу.

С единственным отличием в том, что каждая вылазка теперь сопровождалась нервозностью и напряжённым ожиданием – а не выскочит ли этот самый чужой из кустов, пока ты прочёсываешь местность или, приникнув к прицелу, тренируешься в лесополосе?

Заменив отработанные фильтры на новые – теперь, снайперы занимались и этим, вместо людей командора Сэма – мы с Ким двинулись к деревьям, где нас ожидал капитан Уиллсон с частью команды.

И я в тысячный раз за этот год вытерла вспотевший под балаклавой лоб, пытаясь унять сердцебиение и немного успокоиться.

Сегодня чужие вновь нам не встретились.

***

В рации раздался тихий треск, и послышался чуть искаженный голос Ким:

– И ты прикинь, он начинает снимать штаны, а там просто крохотный…

Ей не суждено было договорить свою похабную фразочку, потому что разъяренный Уиллсон прервал её:

– Ким, мать твою, уволю тебя к херам, честное слово! Не занимай эфир!

Я прыснула, чувствуя, как подступающий к животу смех застревает там короткими толчками. Очередная интересная и необычная тренировка от капитана: Уиллсон любил накидывать разнообразные занятия, кроме основных задач.

Сейчас никак нельзя было выдать себя и своё укрытие какими-либо звуками. Я спряталась на ветке дерева, высматривая других участников импровизации, и окончательно отпустила охватившее утром напряжение от похода к стендам с фильтрами. А вот Ким, очевидно, выбрала что-то очень укромное, раз могла оставаться незамеченной и надоедать всем своей болтовней, к которой лично я так привыкла за эти годы, что уже не представляла себе без неё какое-либо задание или дежурство.

К чему я так и не приноровилась до сих пор в общении с подругой – её неугомонная энергия, вытаскивающая нас, например, в четыре утра идти к морю встречать рассвет, её непредсказуемые повороты в диалогах, когда Ким заносило так, что никто не понимал, где та плавная грань между обсуждением размера мужского достоинства и срока годности банки с консервами, и чрезмерное свободолюбие, путаемое ею с расхлябанностью.

Беспорядочные связи, иногда алкоголь, отсутствие каких-либо тормозов и ограничений – в этом была вся Ким.

И лишь тогда, когда она шла на реальное задание, а не на тренировки и учения, я видела, как моя подруга меняется, становясь максимально собранной и серьёзной. Из неё в этот момент и слова выбить было нельзя. В рукопашном бою или с оружием в руках Ким, кстати, была очень опасным противником. И прекрасным наставником.

Я ее обожала. И удивлялась, что это было взаимно: дуэта Тихони и рыжей бестии не ожидал никто. Наверное, кроме Уиллсона, чьи слова наполовину тогда оказались пророческими.

Что касается меня – навыки «драки на кулаках» всё ещё оставляли желать лучшего, однако сейчас было намного проще и приятнее проходить тренировки, которые взяла на себя обязанность курировать Ким.

Эта смешная вертихвостка постоянно придумывала для меня что-то новое – даже попросила Уиллсона обустроить один из залов так, чтобы мы могли тренироваться на движущихся мишенях. Она была заботливой подругой и преданным товарищем по службе: зная, как эмоционально тяжело мне даётся очередная вылазка в лес или к фильтрам, зная о моем подсознательном страхе встретиться с чужими, Ким перед походом на ходу сочиняла какие-то ободряющие нецензурные песенки и пела их прямо в ухо, обхватив в локтевом захвате мою шею и повиснув на моей тушке.

Уиллсон грозился уволить её каждый раз, когда эта фурия нарушала дисциплину, а делалось это с завидной регулярностью.

И его рука снова и снова не поднималась списать её со счетов. Уж слишком эта несносная девчонка была хороша в своей работе. Уж слишком эффективным был наш тандем.

Ким была первоклассным снайпером, у которого мне ещё многому предстояло поучиться, и Уиллсон это нехотя, но всё же признавал.

– Есть, сэр, не занимать эфир! Но член у него был и вправду крошечный… – невзначай добавила она под конец, чем вызвала громогласный смех ещё трёх бойцов, занявших позиции в деревьях подальше от нас. Командир же зашипел в рацию что-то яростное и нечленораздельное.

Я еле слышно передернула затвор учебной винтовки, приложилась глазом к оптическому прицелу и, мгновенно найдя через красный фон обозначившихся хохотом товарищей, пустила нейростимулятор сначала в одного, затем во второго. Третьего, судя по звукам, добила Ким. Мы сработали синхронно и слаженно, как и всегда. Послышались короткие охи боли, затем шелест листвы и мягкое падение временно парализованных тел на землю.

Ух, и достанется же нам сегодня от Уиллсона…

За наши совместные выходки капитан любил наказывать особенно жестко. То подвешивал головой вниз за снаряды, то заставлял купаться в небольшом ледяном бассейне тренировочной, предварительно охладив там воду, то и вовсе оставлял дежурить на форпосте в ливень на всю ночь. Правда, ходили слухи, что за глаза, особенно когда Уиллсон слегка перебирал с алкоголем, он с умилительными слезами говорил всем вокруг, что мы с Ким для него как родные дочери. Мы же стоически делали вид, что не знали об этом.

Самым жестоким наказанием для самой Ким являлось обнуление заработанных ею дней увольнительных, когда мы могли покинуть полигон и наведаться в Штаб, а то и на Материк, где она, по её же рассказам, обычно до беспамятства напивалась в баре и просыпалась в чьей-то постели.

На моей памяти, Ким ещё ни разу не уехала и не исполнила свои греховные желания. Не считая того, что здесь на полигоне по вечерам она отрывалась со всей душой и меняла мужчин, как перчатки. Как сказал когда-то наш суровый, но в глубине души милый капитан Уиллсон: или я научу её серьезности, или она меня безрассудству. Второе осуществлялось намного быстрее, и мы с Ким вместе стремительно теряли все свои накопленные выходные дни, благодаря той или иной несуразной – с её помощью и подачи – ситуации на полигоне.

Но надо сказать, я и сама не торопилась покидать полигон и наведаться в Штаб или же на Материк… По ночам мне изредка всё ещё снился тот кошмар, всё тот же коридор, и мне казалось, что едва ступлю одной ногой за порог Штаба, как всё повторится вновь. Про второе не было и речи – когда-то я, по сути, сбежала с Материка, так какой же смысл в проведении там выходного?

А что касается встреч со старыми друзьями…

Крис так и не ответил ни на одно моё сообщение или звонок по коммуникатору за два года, и я понимала, что наши дружеские отношения если и могло что-то спасти, то только очный разговор, к которому я пока, почему-то, не была готова. Хотя, какая к чёрту дружба, столько воды утекло с церемонии окончания…

Может, оно и к лучшему. Только что-то всё-таки неприятно скребло душу – наверное, факт того, что мы так и не попрощались с ним тогда.

Что касается Шайло – она устроилась после финала сотрудником на склад, и когда последний раз, четыре или пять месяцев назад, мы списались, она только сообщила последние новости и не более, ссылаясь на огромное количество дел.

Как мне было известно с её слов – Лэндон ещё тогда давно принял предложение стать командором Дивизиона и сейчас успешно руководил порядком на Островах, частенько заезжая к нам с очередным отрядом патруля.

Однако что-то подсказывало – появлялся он, по большей части, из-за Ким, которая, наверное, впервые в жизни в упор не замечала симпатичного и серьёзного мужчину, осилившего бы составить ей достойную пару, будь она чуть благоразумнее. Любые мои попытки поговорить с ней на эту тему пресекались её крайне необычным серьёзным в этот момент взглядом, в котором сквозила затаенная боль. Будучи по натуре не надоедливой, я не стала настаивать и лезть к ней в душу, надеясь, что когда-нибудь причину столь нелестного отношения к Лэндону она расскажет сама. Пока время шло, и в этой разведке я не продвинулась ни на йоту.

Крис стал инструктором и руководил подготовкой как новобранцев, так и любых других уже действующих бойцов, кто хотел быть в форме. Он работал в прямом подчинении у Норда, и, честно говоря, я смутно представляла себе их… сотрудничество.

Норд… Висок прострелило короткой болью и вспышкой воспоминания: я забираю сыворотку из его ладони, прохожу контроль, оказываюсь на Островах…

Я подхожу к нему на пляже, и он касается моего лица…

«Эммерсона снова повысили. Он недавно стал командором Дивизиона и, говорят, Макс доверил ему практически всё, чем занимался сам, – в памяти всплыли строчки сообщения Шайло четырехмесячной давности. – Ему на многое плевать. Всё тут поменял, ужесточил и держит на своем контроле, так что имей в виду».

Короткое, нечастое общение по коммуникатору не позволяло узнать детали различных новостей у Шайло, поэтому я дала себе обещание всё-таки наведаться к старой приятельнице на Центральный Остров и поговорить. Хотя, это обещание я пока успешно нарушала.

Мне почему-то хотелось разобраться в первую очередь для себя, почему до сих пор по спине пробегал рой мурашек непонятного характера, стоило мне услышать или увидеть что-либо связанное с Нордом Эммерсоном.

Благо, ничего особенного, несмотря на предупреждающие слова подруги по инициации, «иметь в виду» мне не пришлось, так как мы ни разу с ним не пересеклись. Хотя я знала от Уиллсона, что командор Эммерсон иногда появлялся здесь с какими-то проверками из Штаба.

Опять чересчур много мыслей в голове, за которые постоянно ругает капитан. «Снайпер должен думать лишь о своем сердцебиении и о цели», – вечно твердит Уиллсон, и, конечно, он прав.

Я осторожно слезла с ветки, которую избрала местом дислокации и, поравнявшись с довольной, вылезшей словно из ниоткуда, Ким, направилась в сторону пораженных стимуляторами ребят, которые сегодня играли роль заданных целей в тренировке.

– Шикарно ты их, – похвалила меня подруга, кивнув на корчащегося от боли товарища-снайпера. Затем незамедлительно легонько пнула его по бедру.

– У меня были отличные учителя, – не осталась я в долгу и, подмигнув ей, повесила винтовку на плечо. – Твои истории по рации всегда отлично «заходят» в качестве приманки.

Ким прыснула со смеху и тут же схватила меня за руку, потащив к полигону и оставив маячившего где-то сзади ворчащего Уиллсона самому разбираться с импровизированными «трупами» в лесу.

***

Я ударил стопой в дверь кабинета Макса и чертыхнулся.

Вечно когда он нужен, его нет на месте. Мистика, блять, какая-то. Открыв экран коммуникатора, я снова вчитался в сообщение Лэна, пришедшее пару минут назад: «На Восточном Острове замечены чужие. У них оружие. Оказали вооруженное сопротивление и скрылись по перешейку. Раненых нет. Если можешь, подъезжай сюда».

Твою мать.

Не просто следы, как обычно, – к этому допущенные до данной информации стали привыкать.

А чужие. Физически. Реальные. И с оружием…

Проявились.

Что, блять, за день такой?

Башка трещит неимоверно, ничего не могу нормально проанализировать – то ли из-за факта диверсии, то ли в принципе из-за навалившихся дел. Диверсия, конечно, беспокоит больше.

Теперь важно, чтобы не было утечки. Не дошло до Материка.

Это пиздец, полный пиздец.

Где Макс?!

Его коммуникатор молчал в ответ на моё единственное сообщение и несколько звонков. Он часто стал отсутствовать в Штабе, что не скрылось ни от моих глаз, ни от Лэндона. Но ни я, ни он не решались напрямую выяснить у Главного командора, чем он таким занят, с учётом текущей нестабильности и проблем. Явно ведь не ими.

Да и между собой мы это не обсуждали. Единственное, что я точно знал, так как пару раз наткнулся на это, когда самому требовалась помощь Сэма – в эти же дни с ним отсутствовал и Сэм, которого, правда, и в обычное-то время нельзя было застать на Центральном Острове. Вечно таскался со своими подчиненными, а видели мы его с остальными командорами только на совещаниях.

Кстати, о них.

Куда, блять, смотрела разведка Томаса, раз у чужих оказалось оружие? Он-то знал об этих гадах наверняка, трещал на каждом собрании.

Откуда оно у них?

Грёбаное оружие, которое должно храниться на складах, ну максимум, на испытаниях в лабораториях Научного звена на самом Материке за десятки миль отсюда?

Всё хреново.

Крайне хреново.

Нужно разруливать это дерьмо как можно скорее…

Ещё и ехать на Восточный Остров, самый, сука, отдалённый и неизученный. Надо признать, смелость Лэна меня восхищала – там наши стали появляться чаще именно с его приходом. Один выделенный отряд теперь с постоянством проверял эту местность.

Ну вот, допроверялись.

Так, ладно.

Некогда вдаваться в полемику с самим собой и страдать хернёй. Проблема уже случилась – надо выяснить максимальное количество важной и нужной информации, чтобы её решить.

На ходу всё ещё безуспешно пытаясь дозвониться до Макса, я нацепил солнцезащитные очки и дошёл до одного из ангаров рядом с доками, в котором мрачно и тихо, ожидая своей очередной миссии, располагались ряды различного транспорта, начиная от лёгких мотоциклов, заканчивая огромными грузовиками, катерами и внедорожниками. В воде у самих доков покачивались катера.

Сухо поприветствовав одного из бойцов, дежурившего и следившего за техникой, я вскочил на свой байк и завёл движок.

***

Грейс

– Я устала, как собака, – Ким вышла из душа и пластом повалилась на кровать. Лицом вниз. – Эти постоянные учения меня добивают в последнее время…

Я окончательно сложила в ровную стопку свои выстиранные и забранные из прачечной футболки и повернулась к ней.

– Уиллсон как-то обмолвился у кострища недавно, что у Восточного Острова были замечены следы чужаков. Опять. Наверное, поэтому нас так гоняют… Нужно быть готовыми ко всему, – размышляя вслух, я пожала плечами и вернулась к разбору оставшихся вещей.

К появлению чужих я относилась серьёзнее, чем Ким, – ее постоянные вести о следах почти не волновали. Так, обыденность.

– Ага, блять, ко всему: именно поэтому мы учимся стрельбе в лесу, в то время как на Восточном никакого леса нет. Один поржавевший корабль, заброшки да степь, – с иронией промычала Ким в простыни и резко перевернулась на спину. – Эти истории про чужаков, появляющиеся раз в три-пять месяцев, порядком поднадоели, не находишь? Уже вышли бы на контакт, инопланетяне долбаные.

Я поджала губы, прежде чем ответить.

– Ну… Томас считает, что не стоит недооценивать врага даже тогда, когда о нём ходят только слухи. Они-то и слухами уже не являются…

– Ты бы поменьше слушала этого придурка, – неожиданно озлобленно бросила Ким.

Повисла пауза, коих в наших разговорах было настолько мало, что каждая, подобная этой, была чем-то неестественным.

Я, пытающаяся до этого впихнуть толстовку в один из шкафов, застыла и неспешно повернулась к подруге. Не знаю, что поразило меня больше – то, как она назвала нашего командора или то, с какой эмоцией это сказала. Я впервые слышала, чтобы Ким так негативно реагировала при упоминании Томаса. Хотя…

По правде сказать, за два года мы ни разу его и не обсуждали.

– Хм… Ким? – осторожно позвала я, наблюдая, как она буравит остекленевшим взглядом потолок: – Что-то не так?

– Всё в порядке, – так не похоже на себя, звонко отчеканила она: – Просто не хочу обсуждать ни его самого, ни его ебучие размышления насчёт каких-то чужаков на Островах. И тебе от него лучше держаться подальше…

На последних словах она молниеносно вскочила с постели, не дав мне что-либо уточнить, и устремилась в ванную.

– Я в душ, – послышались дрожь в её голосе и звук хлопнувшей дверь.

А мне только и оставалось что смотреть ей вслед обескураженным взглядом и пробормотать в звенящую тишину комнаты: «Но ты же только что искупалась…»

***

Норд

– Докладывай, – без промедления бросил я подошедшему Лэну, едва слез с мотоцикла.

Вокруг тут и там виднелись полуобвалившиеся, бывшие некогда белыми, одноэтажные здания и груды бетона с торчавшей арматурой на огромной, поросшей жёлтой травой территории. Где-то вдали за кустами скрывались входы в бункеры: куда те вели и вели ли – никто не знал. Под ногами стелился серовато-зелёный туман. Блять, как бы не зацепить криптококк…

Даже море здесь вело себя иначе – беспокойнее. Облизывало волнами перешеек, который при желании можно было пройти вброд. Только вот желания не было и не возникало ни у кого. Потому что вдали чёрной мрачной полосой виднелся плотный лес. На другом куске земли. На другом, по сути, материке. На мёртвом материке.

Лэндон что-то прошипел в рацию, отвернувшись. Очевидно, команду своим ребятам, которые укрывались в разных точках, бороздя прицелами территорию. И всё ещё надеясь кого-то схватить.

Я же спокойно встал прямо перед ним на открытом обзоре, зная, что сегодня больше никто не решится повторить попытку нападения. Молния дважды не бьёт в одно место.

Или бьёт?..

Заметив мою расслабленность, Лэндон и сам коротко выдохнул, будто отпуская напряжение, и начал:

– Где-то в шестнадцать тридцать мы начали патрулирование сектора С, – он указал пальцем на сенсорный кусок карты в руках. – Постепенно переходя в эту зону. Минуты через две, после того как парни разбрелись для проверки территории, изнутри тех зданий стали раздаваться выстрелы. Судя по гильзам, которые удалось собрать – стреляли, в том числе, из Storm-MN5.

Я чиркнул зажигалкой, поднося её к сигарете, и, услышав последнее, так и остался стоять с зажжённым огоньком у губ.

– Скажи мне, блять, что я ослышался…

– Я бы рад, – нахмурился Лэндон, укоризненно уставившись на мою сигарету. – Но ты услышал верно. Радует только то, что ублюдки и обращаться-то с оружием особо не умеют. Так, попытались напугать. Раненых у нас нет; с их стороны, по-моему, мы двоих задеть успели. Пока бойцы сориентировались, что на Островах появился ещё кто-то, кто может в принципе позволить себе нажать на курок, чужие успели свалить. Кто по перешейку, кто в бункер.

Он кивнул в сторону замерших кустов.

Сама природа здесь выглядела убогой. Будто ненастоящей. Инфернальной.

Значит, бункеры куда-то ведут. Чужие не стали бы сидеть там просто так до очередной вылазки или же нашей облавы.

Хотя… Возможно, на то и был расчёт.

Восточный Остров попал под Катаклизм и последующий возникший конфликт государств одним из первых. Первые лет сто криптококка здесь было столько, что можно было сдохнуть, даже не сделав вдох.

Кто и что остались в бункерах, не выдержавших натиск случившегося, по-настоящему неизвестно. Для нас там была лишь смерть.

М-да, блять. Умно и адски рискованно в то же время.

Что если чужие нашли какой-то способ противостоять заразе? Криптококк невидим, как радиация, его концентрацию может определить только дозиметр или же очень наметанный глаз. Против него нет лечения, он напрямую поражает кору головного мозга. В памяти стали всплывать отрывки из прошлого – я работал над исследованиями криптококка в своё время в Научном звене. Разработанная сыворотка лишь позволяла снизить смертность – человек без нее, вдохнувший споры, умирал в течение минут десяти. С ней же был шанс остаться хотя бы инвалидом.

Как чужие смогли уйти в бункеры? Где по идее нет ничего, кроме грибка криптококка и скелетов погибших сотни лет назад?

Любые возможные схемы этих подземелий, коды от входов, если те вообще работают, давным-давно утрачены.

Но самое безумное не это.

Под кадыком зудело чувство какой-то, блять, подставы – винтовки Storm-MN5 никак не могли попасть в руки чужих, потому что даже в наших ладонях ещё не побывали. Это новейшая разработка совместно с Научным звеном, которую должны были анонсировать и поставить на склады только через неделю. С Материка. И за поставку отвечал именно я…

Сука.

– А что снайперы? – я попытался отвлечься от мыслей, терзающих клыками мозг, и, всё-таки закурив, кивнул в сторону видневшегося вдали ближайшего форпоста.

Старательно не думая о том, кто именно мог дежурить там сегодня…

Я знал. Знал, что она там, до сих пор. Получила звание, считается одной из перспективных. Я всё знал…

– Они, блять, с позиции должны были заметить стрельбу, – озлобленно выплюнул я. – Помочь своим.

– Я связался с полигоном по рации. В этот момент у них была пересменка. Лаг был в пятнадцать минут, – мрачно ответил Лэн.

Надо вдолбить идиоту Томми, что лаг слишком большой. Сократить до двух-трех минут. В таких-то условиях…

Отняв сигарету ото рта, я часто заморгал, кончиком языка ткнув в уголок губы. Да что ж не везёт-то так…

Ни одной, мать его, зацепки, ни одного задержанного для допроса. Идти по оставшимся следам крови не вариант…

– Что будем делать? – задал очевидный вопрос Лэндон. – Макс, кстати, уже в курсе?

– Нет. Буду разруливать без него, – процедил я, за что был награжден неодобряющим взглядом. – Вот не надо… Не смотри так. Я не могу до него дозвониться, и это уже не первая критическая ситуация, когда его нет. Отсюда вопрос – нахуй тогда вообще его вводить в курс дела, раз дерьмо расхлебывать мне?

Лэн вздохнул и долго выдыхал воздух, после скрестив руки на груди.

– План такой, – медленно начал я, потирая отросшую щетину. Побриться бы… – Перераспредели график патрулирования так, чтобы этот отряд был здесь на протяжении трёх-четырех дней постоянно. Они, по крайней мере, могут узнать кого-то в лицо, да и новых людей вводить в курс дела не надо. Надо будет, заплатишь людям за сверхурочное. Прочешите здесь всё, каждый дюйм: мне нужно хоть что-нибудь, за что можно зацепиться. Есть малая, но всё же есть, вероятность того, что они снова вылезут. Если это случится – постарайтесь минимум двоих в заложники, ко мне на допрос. Тайно. В остальных частях Островов усиль патрулирование. Предупреди своих, чтобы вся эта история не покатилась дальше. Не хватит людей – направлю ещё.

Лэн внимательно слушал, изредка кивая мне.

– Нам не нужна огласка. Сам понимаешь, во что это дерьмо может превратиться. «Тиррария» перестала сохранять безопасность, бла-бла-бла и прочая херня… Я поеду к Тому, – на имени командора внешнего и внутренней разведки хотелось смачно сплюнуть, что я, собственно, и сделал: – Попрошу у внешней разведки нормальных, постоянных снайперов для прикрытия твоих. За эти дни минимальная цель – узнать больше информации. Максимальная – найти этих ублюдков и выпотрошить из них кишки. Сколько вы заметили чужих?

– Пятерых, вроде…

– Хорошо. Не так уж и много… – задумчиво проведя рукой по лбу, ответил я.– Будем надеяться, что утекло всего пять автоматов.

– Может и того меньше, потому что у кого-то были просто пистолеты, – вставил Лэн, повернувшись через плечо оценить обстановку. – В остальном, я всё понял. Сделаю, как ты сказал.

Он был так же раздражён, как и я, лишь скрывал тщательнее. Я промолчал.

Отбросив в сторону бычок, еще раз взглянул на мелькающий в тумане форпост, затем на выжженную землю за перешейком. Никогда не считал себя трусом, да и не являлся таковым, но виды вдалеке наполняли нутро холодом и лёгким страхом.

Меньше всего на свете хочется подохнуть от шальной пули чужого и от криптококка. Прежде чем вернуться к оставленному неподалеку байку, хлопнул Лэна по плечу. Тяжело вздохнул, собираясь с мыслями.

И так собирался наведаться к Тому с очередной опостылевшей проверкой их работы, да всё оттягивал. А тут вон, повод подвернулся, блять.

Каждая нечастая поездка к полигону разведки сопровождалась каким-то тугим комом в горле и пульсирующим узлом боли в башке.

Каждый раз, приезжая туда, я молился канувшим в Катаклизме вместе с человеческой цивилизацией богам, которых никогда не знал, прося их об одном – всё, что угодно, лишь бы не увидеть Грейс.

И каждый раз, уезжая оттуда, я чувствовал зияющую насквозь пустоту, будто пробили грудину.

Потому что каждый долбаный раз несуществующие боги внимали моим молитвам.