В твоё доверие. По рукоять

Глава 23

Норд

Проснувшись, я долгим взглядом смотрел в потолок до тех пор, пока тишину комнаты не нарушил звук сообщения.

«Дама твоего сердца выплыла из царства Морфея и фурией несется к тебе»,– я вскочил в постели, прочитав это от Дерека.

Тугой узел в груди ослаб, разливая по телу дрожь радости и предвкушения. Грейс ворвалась в мою квартиру так, будто за ней гналась толпа озверевших чужих.

Я что, не приложил вчера карту к замку?

Довольно опрометчиво, с учётом последних событий, но и к лучшему – ей не пришлось стучать. Хоть и был предупрежден, что придёт, всё равно: когда Грейс распахнула дверь, я не был готов к ощущению, что нечто со звоном внутри взорвется и разнесется по телу волнами триумфа.

Внешне я даже не дрогнул. Не подал виду, притворился, что застала меня врасплох. На ходу продолжая свои утренние сборы, как ни в чём не бывало, двинулся к ней навстречу, чтобы стиснуть в объятиях.

Живая.

Чуть бледная, но такая соблазнительная.

Излучающая свет. Живая…

Я медленно застегнул ширинку на только что надетых штанах, не сводя с взъерошенной и взволнованной фигуры застывшей Грейс наглого взгляда. Подошел ближе, наблюдая, как резко гаснет её запал при виде этого зрелища, как стремительно пунцовеют скулы и как она не может отвести взгляда от моего голого торса. Я приподнял бровь в вопросительном знаке, раскрыв руки, и окончательно привёл её в смятение.

Но Грейс была бы не Грейс, если бы не потупила сейчас глаза, прерывая зрительный контакт с моими мышцами и пытаясь мгновенно собраться с мыслями. Я заметил тщетные усилия по неглубокой морщинке, залегшей в переносице. Засранка, даже не двинулась с места. Хотя я понимал, за что буду огребать сейчас.

Она провела по векам дрожавшей ладонью, словно отгоняя наваждение, и еле слышно спросила:

– Я всё знаю. Это был ты, так ведь?..

То есть, вот так начнём наш разговор после того, как ты чуть не умерла у меня на руках? И если знаешь, зачем спрашиваешь?

Но я сдержал ехидные замечания.

Решив немного поиграть на её нервишках, ведь у нас и так всё не как у нормальных людей, я усмехнулся и как можно хладнокровнее ответил:

– Не понимаю, о чём ты, – и демонстративно отвернулся, чтобы взять футболку с кресла.

Ну раз объятия задерживаются…

В глотке я чувствовал чёткие удары участившегося пульса, а на губах приклеившуюся глупую улыбку.

– Ты прекрасно понимаешь, о чём я, – с нажимом на «прекрасно» уже чуть резче произнесла Грейс.

Я продолжал перебирать ткань футболки, не торопясь её надеть. Удивительная девушка.

Рядом с ней я не всегда уверен, что могу управлять своими эмоциями.

Рядом с ней я не уверен ни в чем.

Разве что только…

В том, что до одури хочу её.

Дыхание Грейс замедлилось, но всё же в некоторые моменты оставалось рваным от волнения. Она хотела услышать правду лично от меня, которую я так долго скрывал.

А ведь выдал себя с потрохами.

Мой секрет был разрушен одной неосторожной фразой, снесшей построенные за два года в её памяти другими событиями барьеры. Лавина флешбэков затопила её разум. Я мог бы и сейчас солгать. Искусно, изощренно. Но между нами и так было много непонятного, доверие висело на нитке паутины, раскачиваясь на ветру, и было бы слишком жестоко по отношению к ней после всего случившегося снова выбивать почву из-под ног.

– Пожалуйста, ответь на вопрос, Норд… – лёгкая дрожь в родном голосе.

Ох уж это её чертово «Норд» с каким-то лёгким придыханием в буквах, будто ублажает моё имя языком. Грейс произносила его так, что каждый раз звучание на её губах было чем-то крышесносящим.

Я повернулся к ней и долгим взглядом уставился в лицо. Она молчала, в попытке совладать с непонятными для меня слезами, которые снова хотели пролиться из любимой глубокой синевы. Потом осторожно закусила губу, посмотрев себе под ноги.

Опять отвела от меня свой чёртов, выворачивающий наружу взгляд. Нервно заломила тонкие кисти рук, всегда так прочно державшие автомат или ножи. На мгновение я представил, как эти её ладони водят по моему животу, опускаясь ниже… Чуть не свихнулся.

Я, скорее всего, часто буду причиной твоих слёз, милая.

Но я никак не могу отодрать свою душу от тебя.

Отпустить тебя. Оставить тебя.

Я не могу, Грейс.

Сделав медленный, плавный шаг по направлению к ней, я швырнул футболку в сторону. Было что-то в этом моём светловолосом наваждении такое, что накрывало с головой и вытаскивало на поверхность самые тёмные желания.

Моё эго всегда шептало – такая, как она, либо не должна принадлежать никому, либо подобному мне. Это аксиома.

Я желал завладеть её телом и разумом. Затмить его так, чтобы думала только обо мне. Чтобы никогда не отводила своего взгляда, в котором будет только чистейшее, первородное желание в мой адрес.

Ещё один шаг…

Я приношу в твою жизнь только боль и страдания, не в силах уберечь тебя даже от пули. Беги, милая, беги же от меня, пока есть такая возможность. Почему не сдвинулась ни на йоту?

Моё лицо оказалось в нескольких дюймах от Грейс. Снова – глаза в глаза.

Нет. Никаких побегов от меня. Я видел ее решимость. Я знал свою принципиальность.

Будь что будет.

– Да. Это был я, Грейс. Это я откачал тебя тогда в коридоре… – я прошептал в такие желанные сомкнутые губы, с нескрываемым экстазом наблюдая, как её плечи покрывают мурашки.

Её невероятный аромат завлекающе щекотал ноздри – я знал, что он останется в моей памяти навсегда, где бы я ни был.

Запах свободы, лёгкости, звона клинков. Всаженных в мишень пуль, не поломанной воли и мяты. Чёртовой мяты.

В её глазах больше не было и тени слёз. В них я рассмотрел проснувшихся от бесконечного сна дьяволят, не торопившихся, правда, вырваться и показать себя.

Но я знал, как освободить их.

В тихом омуте, милая… Мы знаем, кто водится.

Она медленно занесла руку. Кажется, для пощечины. Не обойдемся без драмы, понимаю, но… Я предусмотрительно, но плавно перехватил ладонь.

Нагло усмехнувшись, поучительно покачал головой, и, не дав Грейс опомниться, – пока в её зрачках бесновалось пламя, пока снова не стала зажатой Тихоней, которую все знали, – я накрыл аккуратной формы, такие необыкновенно мягкие губы своими.

И был пленён её податливостью. Грейс ответила сразу же, как и всегда, проникая своим языком в мой рот. Тормозные системы рассудительности отказали.

Все вопросы и недопонимание мы разрешим позже, а сейчас…

Недолго думая, я схватил её за плечи, несильно припечатывая в два шага нас обоих к закрытой двери за спиной Грейс. Быстрым движением достал из кармана брюк ключ-карту и запер её окончательно.

Пальцами взял Грейс за подбородок, сжимая, и продолжил самозабвенно целовать, обводя языком то её верхнюю губу, то влажное нёбо.

Я заберу у тебя всё, Грейс, без остатка – воздух, который ты судорожно хватаешь с моего рта; стоны, которые ты из последних сил сейчас сдерживаешь; нежность, которую ты хранишь столько времени для меня.

Я ничего тебе не оставлю. Я отниму это всё по праву. Ты не будешь сама по себе. Ты принадлежала и принадлежишь только мне одному.

Моя. Вся – моя.

Другой рукой я настойчиво надавил на её спину, прижимая к себе ещё ближе, и… Стал чувствовать немного робкие ладони на моих плечах.

Они медленно ускользнули наверх, к моей шее, и, остановившись, аккуратно, словно боясь, что что-то пойдёт не так, ногтями оцарапали мой затылок и зарылись в прядях. Я хрипло выдохнул, не отрываясь от манящего изгиба губ Грейс.

Твою мать…

Она не ведает, что творит. Не ведает, как заводит меня с полуоборота… И если до этого её чувственного жеста во мне была хоть капля здравого смысла, то сейчас…

Я просто наплевал на всё. На любую угрожающую нам опасность, на любое будущее. Мне важны были сейчас только её ладони, её горячий рот, открывающийся навстречу, гибкое тело, льнувшее к моему.

И не только сегодня, Грейс. Ты нужна мне не только сегодня.

Она оставила на моей шее одну ладонь и теперь легонько ею царапала в такт поцелую, посылая своими прикосновениями обжигающие импульсы по коже. Затем Грейс подняла вторую и провела большим пальцем по двум шрамам над моей правой бровью – да, детка…

Один из них – твоя метка по праву.

Я, не удержавшись от довольного рычания, сильнее обхватил её нижнюю губу и прикусил, вырвав из Грейс судорожный вздох. Мои руки переместились под её такие с ума сводящие округлые ягодицы, я сжал их и, подхватив Грейс, ни на мгновение не отрываясь от её рта, отвернулся от двери, двигаясь наощупь к кровати.

Она крепко обхватила меня, а стройные, сильные ноги инстинктивно обвили за пояс вслед, когда я поднял её. Как будто мы продолжали с того места, на котором остановились в машинном отделении…

– Ненавижу… столько лет… молчал… – она умудрялась вставлять отрывистые, упрекающие меня слова в тех долях секунд, когда я оставлял её губы, чтобы снова с остервенением накинуться на них.

Молчал, что спас? Или молчал, что два года хранил в башке твой образ и что до ломоты хотел тебя?

Опять эти её руки, оставляющие ласковые ожоги на моих голых плечах. Исследующие мышцы мягкие пальцы, порхающие по оставленным линиям бороздок от её же ногтей. Одной рукой зарылся в эти запечатленные навсегда в разуме болезненным воспоминанием её ухода из Штаба светлые локоны, оттягивая их назад, наверняка, причиняя дискомфорт, но перемешивая его в коктейль с удовольствием.

Прежде чем перейти к соблазнительной шее, которую Грейс доверительно открыла моему взору, я тихо промолвил, опаляя дыханием разгорячённую кожу:

– Так покажи, милая, как сильно ты меня ненавидишь.

Грейс, до этого склонившая голову набок в томительном ожидании, закусила губы и замерла.

Прикрывшая глаза от наслаждения, сейчас чуть приоткрыла их.

Из-под её полуопущенных век показались два моря, поверхность которых горела пламенем вожделения. Сжигающее меня так, что ничего внутри, кроме пепла, не осталось.

Черти выпущены наружу.

И я им хозяин.

***

Грейс

Эти его последние слова… Я подумала, что сойду с ума, если услышу ещё раз этот хриплый голос, в котором нежность смешалась с провокацией.

Я никогда бы в жизни не предположила, что могу стать такой бесстыдно возбужденной от одних только слов.

Но это Норд…

Любые его слова были для меня так желанны и так губительны одновременно. Почти физически ощущала, как вся моя сущность капитулирует перед ним, вручает ключи от наручников, сдерживавших меня до этого мига, чтобы он, только он, выпустил моё стремление к нему на волю.

Всё, что я хотела высказать и предъявить, вылетело из головы, стоило мне увидеть его и почувствовать долгожданный поцелуй.

Я снова была готова безрассудно отдать ему всю себя. Раствориться в словах, прикосновениях и диких поцелуях без остатка.

И плевать на то, что было и что будет. Плевать на все эти недомолвки.

Всё, что происходило между нами дальше, – кристально чистое воплощение самых необузданных эмоций, самых потаенных желаний, самой ненормальной химии между двумя людьми, где разуму было не место.

Я прижалась к Норду. Он прочно удерживал меня на весу, и, абсолютно не контролируя себя, предаваясь всепоглощающему огню между нами, я провела языком по его ключице, тут же осторожно, мягко кусая.

Он не сдержал довольного короткого выдоха, и в следующую же секунду я оказалась сброшенной на кровать. Простыни, которые пахли утренней дрёмой и его сумасшедшим запахом эвкалипта и лимона, прочно въевшимся в вены, смялись под его коленями, едва он вжал меня крепким телом в матрац.

Пока одна рука хаотично ласкала его затылок, я закусила ребро другой ладони, чтобы сдержать громкий стон, когда Норд горячими пальцами несильно, но властно сжал оба полушария моей груди, параллельно задирая футболку. Моя шея ни на секунду не оставалась всё это время без его влажных, безумно чувственных губ.

Коленями по обе стороны он продолжал прижимать мои бедра, не давая возможности пошевелиться.

– Нет, Грейс… – его всегда пасмурные глаза, заметившие попытку молчать, сейчас были похожи на расплавленный металл, а губы изогнулись в излюбленной хитрой и дерзкой усмешке: – Так не пойдёт…

На последних словах он очень настойчиво, но мягко отнял мою руку ото рта, а вторую от своих волос. Я не смогла сдержать судорожный выдох, когда он поднял запястья над моей головой и прочно зафиксировал своими пальцами.

Чуть сильнее вдавив мои обездвиженные руки в простыни, Норд снова наклонился, взял меня за подбородок свободной ладонью, пробормотав следующее в раскрытые, ловившие так не хватавший нам обоим кислород, губы:

– Слишком много твоего молчания за два года. Я хочу слышать тебя…

Этими словами он растоптал нутро окончательно, поселившись в нем навсегда. Договорив, тут же убрал пальцы от моего лица и вернулся, этой не державшей кисти, ладонью к груди, нахально проникая под ткань моей поднявшейся футболки.

Показалось, что сознание обесточили окончательно; единственное, что я понимала и чувствовала – как восхитительно его пальцы, отодвинув ткань бюстгальтера, обводили по кругу сначала один, затем второй сосок.

Затем Норд полностью поднял футболку до подмышек, закатав её в смятые волны, и с удовлетворением заметил, что застежка белья находится спереди. Своей широкой, сильной ладонью он сжал оба полушария моей груди друг к другу так, что замок сразу сам расцепился и с тихим щелчком сошёл в стороны. Откинув теперь безвольно висевшие на бретелях чашки по бокам, он наклонился и обхватил тёплыми губами сосок, продолжая пальцами ласкать другой…

Низ живота так сильно потянуло от вибрирующих импульсов возбуждения, что я, запрокинув голову назад, вжимаясь затылком в кровать, не смогла больше терпеть и откровенно застонала.

– Да, вот так… – сипло прошептал Норд и, оторвавшись от терзания моей груди, заткнул поцелуем.

Когда я поняла, что он буквально вылизывает мой рот языком в тех же узорах, что и повтором выводили пальцы по моему отвердевшему ореолу, снова не удержалась и глухо вскрикнула в его рот.

Ощутила губами, как он самодовольно улыбается, продолжая языком и ладонью сладкую пытку. Мне хотелось, чтобы это длилось вечность…

Не останавливайся.

Какие-то мгновения спустя, сквозь завесу вожделения я почувствовала тягучую пустоту на оставленной без присмотра груди и услышала тихий звон спускающейся вниз ширинки.

Тело дрогнуло в предвкушении и неконтролируемо выгнулось навстречу Норду, который всё ещё держал мои поднятые над головой руки и медленно, но верно стаскивал с меня свободной ладонью брюки.

***

Норд

Было крайне трудно сдерживать себя в тот момент, когда я, освободив её ноги от одежды и от моих зажимающих колен, лёг слева от Грейс. И пальцами осторожно провел по ткани её чёрных трусов.

Охренеть какая мокрая. Блять.

Так среагировала на меня.

Как бы не накинуться на неё оголодавшим зверем… И эти настоящие, искренние стоны выбивали из башки все предохранители.

В моих собственных брюках было некомфортно, но я не спешил оставлять её прижатые мёртвой хваткой к постели запястья, чтобы раздеться самому.

Я знал, что оставлю на них синяки, но ведь мне же после их зализывать и зацеловывать?

Улыбнувшись своим мыслям, я опустился к шее Грейс, к той самой жилке, в которой дважды почти останавливалась жизнь и в которой сейчас у неё сумасшедшим ритмом скакал пульс.

Я прикусил её, затем, дорожкой поцелуев снова спускаясь к оголенной груди, языком коснулся сладкого розового соска. Одновременно пальцами внизу ласково обвел клитор сквозь ткань. Позвоночник Грейс выгнулся дугой от разряда, пущенного моими манипуляциями к самому центру её страсти.

Совсем близко я услышал надтреснутый, полный мольбы голос сквозь очередные затихающие, сводящие меня с ума полустоны:

– Норд… Пожалуйста…

Я посмотрел на её заалевшее лицо. Прикрытые от получаемого наслаждения глаза; открытый, ловящий воздух, влажный рот; шумное дыхание вперемежку с короткими сексуальными всхлипами – и понял, что не видел ничего красивее в своей жизни.

– Что «пожалуйста»? – слова давались с трудом.

Не дождавшись ответа, снова провокационно надавил на её горячую и мокрую точку блаженства большим пальцем. Снова охуительный стон. Другими же я не спеша отодвинул край белья в сторону.

Я с лёгким рыком схватил зубами нижнюю губу Грейс, оттягивая вниз, и, ощутив влагу под пальцами, осторожно раздвинул нежные складки и вошел в неё.

Блять… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Неужели всё реально?

Реально, ещё как.

Потому что движения вызвали в ней такую отдачу, такой протяжный вскрик, такую реакцию, которые не могли бы быть в каком-нибудь грёбаном сне.

– Ещё… Пожалуйста, ещё… – ах, вот чего ты хочешь.

Я начал плавно двигать средним пальцем, присоединив второй и продолжая ласкать клитор. Грейс стала отвечать, бедрами так изящно поднимаясь в ответ. Слизал с её языка очередные громкие стоны и впился в губы поистине зверским поцелуем, позабыв о всякой осторожности.

Она кое-как сипло смогла пробормотать, пока я постепенно ускорял движения в ней:

– Я хочу… Хочу… Тебя… Обнять…

Не прекращая ласкать, я разжал ладонь, которая держала её запястья над головой, и Грейс моментально обвила меня за шею. Другой рукой впилась в спину ногтями, прижимаясь ко мне так, будто хотела, чтобы я её защитил.

Чёрт, как же она охренительно двигалась в такт моим пальцам, сжимая их мышцами. Я понимал, что Грейс уже близка к оргазму, но у меня были совсем другие планы на её счёт…

Я медленно убрал пальцы, услышав разочарованный вздох. Перехватив её руку, я решительно направил её к своим брюкам и положил на ширинку. Проворные пальцы Грейс ощупали пуговицу, которая, оказывается, с самого начала нашей встречи осталась не застёгнутой, и далее дернули за бегунок молнии с характерным визгом.

Мне пришлось оставить Грейс на минуту, с остатками одежды на теле, разбитую на части от эмоций и ощущений. С разметавшимися по постели прядями золотистых волос, чтобы окончательно раздеться самому.

Эти ткани между нами начинали, блять, подбешивать.

Грейс приоткрыла подернутые пеленой нежности и блаженства глаза и, привстав с постели на локтях, потянулась вслед, ко мне, позволяя окончательно и с себя снять ненужные футболку и чёрное простое белье.

Я снова схватил её ладонью за скулы, надавливая с двух сторон на подбородок. Целуя так, словно она могла исчезнуть. Мы слегка столкнулись зубами, пока она исследовала мой рот осмелевшим языком, но это тут же позабылось.

А дальше… Моя дикая, вырвавшаяся на свободу от долгого томления Грейс, не разрывая поцелуя, неспешно обхватила рукой чертовски возбужденный член, проведя сомкнутыми в кольцо пальцами по всей длине и обратно.

– Блять… – хрипя, выдохнул я ей в губы и не сдержал последующего нечленораздельного то ли мычания, то ли открытого стона, когда она повторила свои движения.

Грейс медленно увлекла меня за собой обратно на кровать, не переставая плавно двигать рукой по стоявшему колом члену. Я ощутил, как она боязливо, осторожно начинает разводить свои ноги.

У неё был такой невинный и охуительно сексуальный вид, такой чёртов контраст – я больше не мог сдерживаться, и в голове красными пятнами отдавалось только дикое удовольствие от того, как она гладит меня.

Я схватил её за колени, всё ещё терзая припухшие губы, и до конца развел бедра сам, надавливая ладонями по внутренней стороне. Потом, вспомнив, что она всё ещё в этом абсолютно бесполезном сейчас кусочке ткани, именуемом трусами, тут же пальцами разорвал его.

Раздался треск швов. Я окончательно лёг на раскрытое тело Грейс, мягко убрав при этом её ладонь со своего члена, но далеко не ласково вцепившись зубами в шею.

Вжимая её, гибкую и стройную, в кровать.

Вырывая из горла короткий, но такой сладкий вскрик, когда я вошёл в неё. Такую теплую и узкую. На всю длину, выбивая из Грейс напрочь всё негативное, что происходило между нами когда-либо.

– Норд!.. – никогда не любил своё имя, но теперь хотел слышать его постоянно, особенно, когда оно отдавалось тягучим эхом вот так, в таком восклицании.

Я уткнулся губами в её чуть вспотевший висок, слушая наше рваное дыхание и отголоски протяжного стона Грейс, который пустил очередной неконтролируемый импульс в паху. Она двинулась бёдрами навстречу. Принимая в себя…

Её упругая, молочного оттенка грудь упиралась в мою. Я чувствовал, как сильно возбуждены красивые острые соски. Грейс впилась ногтями в мои лопатки, сдавленно охнув куда-то в плечо, когда я вышел из неё. Поддалась навстречу снова со следующим моим рывком, который я хотел сделать сдержаннее, но никак не смог. Моему телу настолько нравилось то, как она сжимала меня, что о чём-то рассудительном и речи быть не могло.

Кричи подо мной, милая.

Я возьму тебя сильно и глубоко. Как и обещал.

Мятный, вперемешку с чем-то терпким от возбуждения, аромат мгновенно снова снёс мне крышу. Когда я вышел из такого тугого естества, чтобы снова двинуться вперёд до упора, Грейс успела уловить этот момент и прикусила мне шею, вжимая меня в себя.

Сучка…

На эмоциях протиснул ладонь под её ягодицу, с силой впиваясь в округлость ногтями, а другой ладонью схватил её волосы, которые всё не давали и не дают мне покоя. Вспомнил как всегда хотел намотать их на кулак.

Вновь жёстко двинулся в ней, чувствуя, как мышцы сильнее отозвались на это и сдавили член. Грейс благодарно вскрикнула, и в этих звуках утонул и мой сиплый стон; ловя ртом воздух, она вся изогнулась подо мной.

– Моя девочка… – я снова с силой вошел в неё, зная, что ещё пара рывков, и мы оба достигнем пика: – Ты больше никогда… никуда… от меня не денешься…

Откуда только силы появились на какие-то слова.

Грейс зажмурилась от затопившего её удовольствия, закусила губы и судорожно кивнула в ответ. В этом жесте было какое-то охренительно правильное послушание с её стороны, и я снова резко сдавил её ягодицы руками, убыстряя ритм.

Её тело охватила стремительно нарастающая дрожь, под конец которой Грейс так беззащитно несколько раз дернулась и замерла.

Со шепотом, постанывая, достигла мощнейшего оргазма, прижимаясь ко мне. Утыкаясь в мою шею, и в этот момент я почувствовал себя королём…

Я накрыл трясущиеся губы поцелуем, в который Грейс не попадала по ритму из-за разнесённых внутри неё чувств, то и дело соскальзывая губами по моим.

Чувствовал, как её мышцы после такой сильной волны наслаждения судорожно сжимают пульсирующий внутри член. И мне пиздец как хотелось кончить самому.

Но…

Я провёл языком по соленой от выступивших капелек пота шее всё ещё не отошедшей и дрожавшей Грейс. Дойдя до её уха и, не узнавая свой севший от похоти голос, прошептал:

– Перевернись на живот… Сейчас получишь за то, что поехала на эту чёртову «рулетку» и подвергла себя опасности ради меня…

Грейс тихо застонала от нового предвкушения и моих слов и потянулась за поцелуем, после выполнив просьбу. Когда она легла спиной ко мне, я накрыл её тело своим и наклонился к затылку, вдыхая умопомрачительный запах волос. Ладонью обхватил шею, притягивая голову к себе.

Вцепившись пальцами в простыни, Грейс для устойчивости уперлась ладонями в кровать и поддалась назад.

– Жду… Твоего наказания, командор… – сипло прошептала она.

В голове – салюты после её слов. Я прижался щекой к её пылающим скулам и провел членом между её влажных, выгнувшихся навстречу ягодиц. Устраиваясь на Грейс так, чтобы несильно давить на неё весом тела. Кончиком языка обвел её ушную раковину и прикусил мочку, сорвав рваный выдох с её опухших губ:

– Когда ты снова кончишь, я хочу еще раз услышать своё имя…

Грейс чуть сжалась, невнятно заныв в ответ. Я же, наслаждаясь произведенным эффектом, с ленивой медлительностью вновь вошел в неё.

Моим глазам открывалось просто охуительно прекрасное зрелище – член входил в её узкое лоно до упора, а я, тяжело дыша, наблюдал, как она податливо двигается ягодицами назад и стонет…

Чёрт, как же она стонет…

Я убрал руку с её выгнувшейся шеи в тот момент, когда Грейс, чуть повернувшись, сама положила голову на моё плечо в поисках поцелуя. В нем она прятала свои откровенные, сексуальные и бесстыжие крики. Ритм возрос. Я вбивался в её покорное тело всё быстрее и резче, наслаждаясь звонкими и влажными шлепками кожи о кожу.

Воздуха катастрофически не хватало.

Грейс до белых костяшек сжала простыни, и я, почувствовав, как она вновь приближается к разрядке, просунул свободную ладонь сквозь её поставленные на локтях руки, чтобы перехватить рукой её тело поперёк и накрыть трясущуюся от наших движений грудь.

Глаза ослепила пелена высшего удовольствия, и я с яростным хрипом кончил, успев ущипнуть за нежный сосок, в то время как Грейс тут же чувственным, протяжным итогом простонала моё имя и последовала за мной.

Сегодня, моя громкая Тихоня.

Сегодня и всегда.