Vалентин

3.3

— Ты где лазил?!

Недовольная сонная Даша представляла умилительное зрелище, что было очень опасно — она не любит, когда она злится, а я стою улыбаюсь. Я пытался изображать серьезные щи, а это неумытое, во все стороны кудрявое создание ростом мне по грудь угрожающе наступало на меня в моей футболке с металлюгами и своих тапках с заячьими ушами. Страшно, капец.

— Я ходил за круассанами! — улыбнулся как дебил я, показывая бумажный пакет. Она перестала наступать и протянула руку за пакетом, я его отодвинул и потребовал уточнить политическую ситуацию: — Я хороший?

— Нормальный, — буркнула Даша и отобрала пакет. Свернула в темную кухню и с грохотом споткнулась, прошипев пару слов на английском, перевод которых я, к сожалению, знал.

Я включил на кухне свет и заглянул:

— Ты в порядке?

И мне прямо в наглую морду прилетел пакет с круассанами.

— Блин, Соболев! Это что?!

Она указывала на два пакета в форме толстых трупов, я улыбался все милее:

— Реактивы. Мне сегодня нужно немножко поработать…

— Ты нормальный?

Я изобразил обиженную надутость и буркнул:

— Сама только что говорила, что нормальный.

— Какого хрена ты это ко мне притащил?

— Я хотел у мамы химичить, но меня, по ходу, из дома выгнали, — она молчала, я рассматривал «трупы», новым взглядом оценил плиту и вытяжку, замерил расстояние до окна. Посмотрел на Дашу, пожал плечами: — В моем подвале мало места, и мощности горелки не хватит, а тут, если включить все конфорки, должно хватить. Наверное. А если не хватит, можно паяльную лампу поставить. — Она продолжала молчать. Я решил действовать методом Теслы: — Сто тысяч, Даша. Хватит на любое платье. Даже на два.

Она надулась, медленно складывая руки на груди, и я прикусил язык — неправильный тон, Соболев, зря, ой зря, это ты у нас меркантильная шкура, а Дашенька совсем не такая, надо было на жалость давить, а теперь уже поздно, ща меня отсюда пинком как вышвырнут — вот будет веселье. И куда я пойду? К Димону разве что, он сейчас недееспособен и защитить свою кухню не сможет. И кстати, писем мне уже с десяток написал, а я никак не соберусь прочитать, только оповещения на часах смотрю.

Даша молчала до сих пор, как будто давая мне время обдумать ситуацию и срочно исправиться, пока не стало поздно, и к счастью, не знала, что мой мозг использует освободившиеся ресурсы не на то.

Я подумал, что у Димона, наверное, будет даже удобнее, и от него, в случае проблем, можно будет откупиться деньгами, тяжко вздохнул и молча поднял свои трупные пакеты, по очереди взваливая на плечи. Хорошо, что раздеться не успел.

Даша с мрачным видом проводила меня до дверей, я решил предпринять последнюю отчаянную атаку, на этот раз не включая свой бесполезный язык, а ограничившись унылым, до глубины души несчастным взглядом собаки, которой ее человек сказал, что «хороший мальчик» — это, внезапно, кот.

— Блин, Соболев, что ты устроил? — вызверилась Даша.

Я держал язык зубами, не давая ему возможности все испортить, потому что успел понять, что то, что для меня аргумент, для Даши — сотрясание воздуха и шалости маленького мальчика, а то, что аргумент для нее, для меня — девчачьи заморочки, не имеющие отношения к реальной жизни. Объяснять ей, что сумма с пятью нулями способна впечатлить мальчика любых размеров, я не стал — это бесполезно. Пусть себе спорит с собственными аргументами и трактует мое молчание как хочет, она гений, она меня все равно в итоге оправдает и от всего отмажет.

Я оказался прав — она уложилась минуты в три, я даже не устал держать пакеты на плечах, и круассаны даже не остыли, через пять минут мы пили кофе, и она мне рассказывала, что я не прав, но я потихоньку исправляюсь, я не перебивал. Потом она вроде как успокоилась и чуть более близким к реальности тоном спросила, как я мог предложить ей платья, и кстати, почему.

— Потому, что если бы кто-нибудь захотел использовать для алхимических дел мою, например, кухню, я бы не отказался получить за это что-нибудь, хотя бы в качестве арендной платы и моральной компенсации. — Даша изобразила легкое удивление, и я решил приоткрыть завесу тайны, осторожненько: — Здесь может потом… э, попахивать. Химией. Не сильно, но день-два. И еще для реакции нужна довольно высокая температура, мне придется прогреть всю комнату. И испарения еще будут. Может быть… влажновато. В самом страшном случае, вряд ли, но может быть… обои отвалятся, — я сделал страшные глаза и тут же изобразил взрослого и ответственного человека, я умею вводить людей в заблуждение, я так на работу устраивался: — Но если отвалятся, я новые приклею, у меня скилл прокачан, я так десять сессий закрыл.

Даша невольно заулыбалась — я коварен, я напомнил ей один момент, как я когда- то клеил обои в ее кабинете, плохо клеил, тогда было стыдно, но сейчас пригодилось.

— Я с тех пор сильно вырос, — изобразил самодовольную улыбочку я, она все-таки рассмеялась и я понял, что победил — женщина, которая смеется, не отказывает.