Варрэн-Лин: Сердце Стаи

Глава 15

Динка, не чувствуя более веса своей поклажи, пулей вылетела со двора, полная дурных предчувствий. И не ошиблась. На улице плотным кружком столпились деревенские и шумно подбадривали кого-то. Динка протиснулась сквозь плотное кольцо людей и увидела в кругу двух мужчин с топорами.

С одной стороны стоял Тирсвад, поигрывая тяжелым колуном, а напротив его стоял молодой деревенский парень, который тоже обнажился до пояса и держал в руках топор на длинной ручке. Парня шумно подбадривали и, судя по тому, как он снисходительно кивал, было ясно, что он главный деревенский заводила и завидный жених. И явно пользуется любовью и уважением среди своих. Вот только не хватало зарубить первого парня на деревне! Динка бросила на землю свой узел и рванулась к Тирсваду, но ее тут же перехватили три пары рук.

— Не боись! Не тронет он твоего братца, — зашипели на нее со всех сторон, неправильно истолковав ее порыв. — До первой крови уговорились биться. Ничего ему не будет.

Но Динка боялась вовсе не за Тирсвада.

Она набрала в легкие воздуха, собираясь выкрикнуть его имя, но вовремя осеклась. А вдруг их имена тоже уже всем известны и числятся в розыске. Не выдаст ли она его, назвав по имени.

— Братец! — завопила она, но ее голос потонул в общем гуле — противники бросились друг на друга и скрестили топоры.

Деревенский парень был силен, как бык, и довольно умело обращался с топором. Но, к сожалению, тягаться с варрэном он был не способен. Тирсвад закрутился волчком, остро наточенная сталь топора сверкнула на солнце, и симпатичное лицо деревенского парня рассекла алая полоса, тут же наполнившаяся кровью. Толпа изумленно ахнула, а Тирсвад отшвырнул топор и поднял раскрытые ладони над головой в знак того, что поединок закончен.

Динка судорожно выдохнула, ощутив, что все это время не дышала. Все произошло так быстро, что даже если бы Тирсвад вознамерился его убить, то она не успела бы вмешаться. Вокруг них повисла зловещая тишина, но Тирсвад, казалось, ее не замечал. Он повернулся к поверженному противнику спиной и, самодовольно ухмыляясь, направился к Динке. А Динка смотрела не на него, а ему за спину. Изуродованному деревенскому заводиле кто-то протянул нож, и он, ухватив его в убийственный захват бросился в спину удаляющегося противника.

Динка сорвалась с места и кинулась к Тирсваду. А варрэн уже услышал шум за своей спиной и хищным движением развернулся, одновременно выхватывая из голенища свой длинный кинжал. Когда Динка добежала до поединщиков, на лице варрэна зиял глубокий порез, деревенский парень лежал на лопатках, а над его горлом в очень знакомом ей жесте был занесен нож Тирсвада.

Она слишком хорошо знала, что будет дальше — еще мгновение и фонтаном брызнет кровь, окрашивая все вокруг в алый цвет. Динка сделала единственное, что могла сделать в такой ситуации — выбросила вперед руку и прикрыла своим предплечьем горло деревенского парня. Нож, занесенный для смертельного удара в последний момент замер, слегка оцарапав кожу на ее руке.

— Убери руку, — прорычал варрэн, и из-под верхней губы блеснули его желтые клыки.

— Убери нож, — не менее яростно прорычала на него Динка. — Сейчас же!

Но он колебался, не желая подчиняться приказу.

— Я отрежу тебе руку, если немедленно ее не уберешь, — процедил он.

— За что ты меня так ненавидишь? — вдруг спросила Динка, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

Тирсвад сверлил ее своим темным взглядом. Толпа вокруг затаила дыхание. Деревенский парень, лежа под Тирсвадом и Динкиной рукой, не смел пошевелиться.

А Динка и ее варрэн замерли, глядя друг на друга.

— Потому, что ты ни разу меня не выбрала, — неожиданно проговорил Тирсвад. И сам растерялся от того, что эти слова вырвались у него. Клыки исчезли, нож выскользнул из его руки. А сам он отвел глаза и встал. А затем развернулся, подхватил с земли топор и быстро зашагал прочь. Динка сунула нож в свое голенище, закинула на спину тяжеленный узел и, ни на кого не глядя, бросилась догонять варрэна.

— Наглый самовлюбленный придурок! — заорала Динка, как только они вышли из деревни и скрылись в лесу.

Тирсвад резко обернулся.

— Это ты мне? — спросил он ледяным тоном, и глаза его опасно сощурились.

Динка швырнула узел на землю и быстро приблизилась к нему.

— Тебе! — она ткнула пальцем ему в грудь, яростно глядя ему в глаза. — Ты обещал мне, что не будешь никого убивать!

— Я защищался! Он первый бросился на меня с ножом! — прорычал варрэн обнажая зубы и нависая над ней. Из растревоженной раны на щеке струйкой потекла кровь.

— Это тебя не оправдывает! — рявкнула Динка. — Я приказала тебе бросить нож. Почему ты меня не послушался?

— С какой стати я должен тебя слушаться? — скривился он в гримасе отвращения.

Динка отступила на шаг, растерявшись. Вожак говорил, что Тирсвад тоже будет ей подчиняться, а оказалось, что не будет.

— С того, что я тебя выбрала, и ты мой! — решилась Динка идти до конца. И будь, что будет. Шторос же послушался ее, хоть и злился.

— Когда это ты меня выбрала? — прорычал варрэн, наступая на нее и заставляя пятиться. — Если память мне не изменяет, то ты выбираешь всех, кроме меня.

Динка отступала до тех пор, пока не наткнулась спиной на дерево. Но, почувствовав позади опору, выпрямилась и сделала шаг вперед, прикоснувшись к нему своим телом и посмотрев на него снизу вверх.

— Когда пришла за тобой в тюрьму! Когда вместе со Шторосом и Хоегардом тащила твою бесчувственную тушу из города! Когда вливала в тебя силу, в надежде, что ты очнешься. Хотя Шторос и сказал мне, что ты уже не выкарабкаешься! Тебе мало? — заорала она прямо ему в лицо, чувствуя, как дрожит его тело, напряженное, словно струна.

— Мало… — склонившись к самому ее лицу, выдохнул он прямо ей в губы. А затем резко отпрянул, подхватил мешок и зашагал прочь.

— Тогда жди меня в ближайшую ночь. Я выберу тебя! — выкрикнула Динка ему в спину, но он не остановился и не обернулся.

Остаток пути они шагали молча. Солнце уже село, небо было затянуто тучами, и в лесу было темно, хоть глаз выколи. Динке не хотелось приближаться к нему. Ее все еще потрясывало от злости и досады. Но, в отличие от нее, Тирсвад прекрасно видел в темноте. Динка догнала его и кончиками пальцев ухватилась за складку на его штанах. Тирсвад как будто и не почувствовал, продолжал шагать молча.

Как только они вышли на поляну, где бы разбит лагерь, оставшиеся трое варрэнов окружили их.

— Ну, как прошло? — нетерпеливо спросил Хоегард.

— Что так долго? — недовольно буркнул Шторос.

Вожак молча переводил взгляд с Динки на Тирсвада и обратно. Динка покосилась на своего спутника, но он молча швырнул узел с добычей на землю и отвернулся. Похоже, он ничего рассказывать не собирался. А Динку просто распирало от злости, но она прикусила язык, чтобы не наговорить лишнего.

— Оу, тут есть все, что нужно! — воскликнул Шторос, распаковывая мешок и разглядывая содержимое.

— Что случилось? — Вожак внимательно смотрел на Динку и ждал ответа.

— Нам надо уходить, срочно! — выпалила Динка.

— Погоди, Динка. Не пори горячку, — Вожак успокаивающе положил руку ей на плечо. — Расскажи сначала, что случилось.

— Этот идиот… — начала она, яростно показывая на Тирсвада. — Он все испортил!

Вожак перевел взгляд на Тирвада, но то тот тоже злобно уставился на Динку.

— А нечего было отдавать мне идиотские приказы! — прорычал он.

— Идиотские? Если бы ты еще и слушался моих идиотских приказов! — взвизгнула Динка сжимая кулаки.

— Похоже, их отношения перешли на новый уровень, — тихо ухмыльнулся Шторос, обращаясь к сидящему рядом с ним Хоегарду. И оба бессовестно заржали.

— Если ты еще раз… — начал Тирсвад, угрожающе надвигаясь на Динку, но был остановлен властным жестом Вожака.

— Он затеял драку посреди деревенской улицы и показал свои клыки всем жителям деревни. Теперь только дурак не догадается донести гвардейцам о том, что здесь поблизости прячутся демоны, — заорала Динка.

— На меня напали, я защищался! — рявкнул Тирсвад, не желая признавать себя виноватым.

— Достаточно, — рыкнул Вожак, жестом отправляя его подальше.

Сам тем временем подошел ближе к Динке и притянул ее к своей груди. Динка прижалась к нему и всхлипнула. Одна мысль о том, что гвардейцы снова настигнут их, приводила ее в ужас.

— Все будет хорошо, — Дайм успокаивающе гладил ее по голове. — Гвардейцев поблизости нет. Чтобы донести им про нас потребуется несколько суток. За то время мы успеем уйти далеко отсюда.

— Давай уйдем прямо сейчас, — взмолилась Динка, снедаемая дурными предчувствиями.

— Тебе и Тирсваду нужен отдых. Остальным нужна нормальная еда, которую вы принесли. Хоть и кажется, что все в порядке, но мы еще до конца не оправились от ран. Дай нам еще сутки на восстановление, — он говорил тихо и успокаивающе, и от низких рокочущих звуков его голоса тревога таяла. Динка согласно кивнула. Она понимала, что такие тяжелые раны не могли затянуться так быстро без следа.

— Завтра вечером мы непременно отправимся в путь, а сейчас искупайся и отдохни, — посоветовал он, выпуская ее из своих объятий и заглядывая в глаза. Динка отчаянно хотела, чтобы он ее поцеловал. Но Дайм смотрел по-отечески заботливо и на этот раз в его жестах не было и намека на влечение. Динка печально кивнула и потащилась к реке.

— О! А это кажется для Динки, — Шторос, все еще копавшийся в принесенных вещах, растянул в руках кружевные панталончики, которые отдала Динке добрая старушка. — Не терпится увидеть тебя в этом прелестном наряде, — он с намеком подмигнул ей. Но Динка была не настроена на шутки и отвернулась, проигнорировав его заигрывание.

— Всем спать! Хоегард на страже, — скомандовал Вожак, и варрэны, закутываясь в одеяла, начали укладываться. Хоегард ушел на сторожевой пост, где в прошлый раз сидел Вожак. Шторос расположился рядом с костром. Дайм улегся по другую сторону от костра. А вот Тирсвад подхватил свое одеяло и ушел подальше, спрятавшись за густым кустарником. Разозлился и не хочет никого видеть? Или… Динка вздрогнула, вспомнив о своем обещании. Или он ждет, что этой ночью она придет к нему?

Она со вздохом стянула с себя пыльную потную одежду и шагнула в ледяную воду. Она догадывалась, что ее сейчас рассматривают три пары глаз, но спрятаться не пыталась. Чего они там не видели? Иногда ей казалось, что варрэны гораздо лучше знают ее тело, чем даже она сама. Ополоснувшись, Динка встряхнулась и прямо на голое тело завернулась в толстую пушистую шаль, которую ей оставили вместо одеяла. Застирала свою одежду, набросила ее на куст сушится. И замерла в нерешительности.

— Динка, иди спать, — послышался голос Дайма, который не то приглашал ее к себе, не то просто следил за тем, чтобы она улеглась.

— Уже ложусь. Спокойной ночи, — ответила она и решительно двинулась в сторону кустов, за которыми устроился Тирсвад.

Он лежал на боку с открытыми глазами и настороженно смотрел, как она приближается. Значит, все-таки ждал. Динка подошла и улеглась рядом с ним так, что ее лицо оказалось прямо напротив его лица.

— Я выбрала тебя, как и обещала, — прошептала она, пытаясь понять, что он чувствует. Но выражение его лица было непроницаемым. Только светились в темноте красными огоньками глаза.

Динка лежала от Тирсвада на расстоянии вытянутой руки и чувствовала себя круглой дурой. Она сама пришла к нему, предложила себя. А он лежит и не шевелится, только пялится своими алыми глазами. Она приподнялась и сбросила с плеч шаль, а затем потянула за край его одеяла, распахивая его. К ее удивлению, под одеялом он был полностью обнажен, и его влечение не вызывало сомнений.

Его кожа была холодная и влажная. Он тоже выкупался в реке, прежде чем лечь. И он совершенно точно ждал ее. Динка прерывисто вздохнула, разглядывая его тело, раскрывшееся перед ней во всей своей первобытной красоте. Но вдруг легкий шорох со стороны привлек ее внимание. Динка вздрогнула и обернулась. Сбоку от них в нескольких шагах сидел Шторос, откинувшись на ствол дерева и широко раздвинув ноги. Штаны его были развязаны и из-под завязок выглядывал, покачиваясь, его напряженный член, который варрэн неспешно поглаживал рукой вверх и вниз. Увидев, что Динка заметила его, он довольно ухмыльнулся и отсалютовал ей свободной рукой.

— Шторос! — выдохнула Динка с облегчением от того, что это всего лишь он, и легким раздражением от того, что он всегда умудряется оказаться там, где его не просят.

— Да, моя козочка? — он вопросительно приподнял брови.

— Я сегодня занята. Уходи, пожалуйста, — произнесла она просительно, чувствуя, как под ее рукой напрягается тело Тирсвада. И подтверждая серьезность своих намерений, Динка перекинула ногу через лежащего рядом варрэна, оказавшись верхом на его животе.

— Я не помешаю вам, — проговорил Шторос, пробегая кончиком языка по верхней губе. — Я просто посижу здесь и посмотрю.

— Тебе нравится смотреть, как другие занимаются этим? — в этот раз Динка скептически приподняла брови. Она могла бы просто приказать ему, чтобы ушел. И он послушался бы ее. Но… Недоразумение в лесу до сих пор висело над ней, как гильотина. Динка не хотела, чтобы Шторос чувствовал себя отвергнутым, поэтому пыталась по-хорошему убедить его.

— Мне нравится все, что касается тебя, — промурлыкал Шторос. — К тому же… Не могу пропустить, как наш мальчик становиться мужчиной. Я хочу это увидеть!

— Мальчик? — удивленно переспросила Динка, и, почувствовав дрожь под собой, перевела взгляд на Тирсвада. Он скалился и глухо ворчал, а тело его подрагивало от напряжения. Но сказать что-нибудь в ответ Шторосу он не решался.

— Угу, — ухмыляясь продолжал Шторос. — Он самый юный из нас, и едва вступил в зрелый возраст. Его еще ни разу не выбирали. А с человеческими подстилками он не хотел терять свою девственность. Все ждал, когда встретит настоящую Варрэн-Лин. Вот и дождался. Да, Тирсвад?

Рычание со стороны Тирсвада становилось все отчетливее, а его мышцы вместо хаотичного подрагивания приобрели металлическую жесткость. Динка поняла, что только она, восседающая на его животе, сдерживает его от того, чтобы броситься на Штороса.

Беседа со Шторосом была в высшей степени увлекательной, но пора было заканчивать и приступать к тому, ради чего она сюда пришла. Теперь поведение Тирсвада становилось ей понятнее и ближе. Совсем недавно она тоже была девственницей и чувствовала то же самое.

— Ты обещал не мешать, — напомнила она Шторосу, ощущая, как учащается ее дыхание от горячего взгляда, которым одарил ее зеленоглазый варрэн.

— Продолжай, я уже заткнулся, — хрипло ответил он. — И будь поактивнее, от него ты все равно не дождешься никаких действий.

Динка кивнула и, стараясь больше не замечать пожирающего ее глазами Штороса, обратила все свое внимание на неподвижно лежащего под ней варрэна. Хотя за последние недели Динка более чем достаточно узнала об интимных удовольствиях, но вот ведущую роль ей предложили впервые.

Она неуверенно положила обе руки на щеки Тирсвада, мягко разглаживая напряженные мышцы и убирая с его лица злобный оскал. Рана уже затянулась, оставив после себя полоску тонкой розовой кожи.

Тирсвад шумно вздохнул, смыкая губы и прикрывая глаза. Динка наклонилась и коснулась губами его губ. Ее язычок заскользил между его сомкнутых губ, аккуратно обходя клыки, и по часто вздымающейся грудной клетке варрэна, Динка почувствовала, что она на верном пути. Она провела ладонями по его шее, а затем, оторвавшись от его губ, начала спускаться поцелуями от его уха по пульсирующей жилке в ямку между ключицами.

Запах и вкус его кожи волновал ее, вызывая желание прикасаться к нему, скользить ладонями по его мускулистому торсу, покрывать поцелуями каждый дюйм его тела. Под правой ладонью неистово колотилось сердце в его груди, а срывающиеся с его губ вздохи жарким потоком воздуха обдавали ее макушку. Динка, повинуясь внезапно возникшему желанию, подняла голову над грудью Тирсвада и, посмотрев в сторону, встретилась взглядом с зелеными глазами, светящимися вожделением и… дикой ревностью.

От этого взгляда она охнула, чувствуя, как все тело затопляет горячее нестерпимое желание. Что этот рыжий делает с ней, сводя с ума одним своим взглядом? Динка сжала бедрами туловище Тирсвада и непроизвольно подернула ягодицами, прижимаясь к его твердому животу своей промежностью и чувствуя, как разряды наслаждения разбегаются по телу. Она снова прильнула к груди Тирсвада, настойчиво скользя руками и покрывая кожу жадными поцелуями.

Теперь в ее движениях было меньше нежности, а больше страсти. С губ Тирсвада сорвался тихий стон, когда она, переместившись с его живота на его бедра, накрыла грудью его напряженный член и принялась облизывать кожу вокруг его пупка, то приближаясь к нему, то снова удаляясь. Если уж это у него действительно первый раз, то Динка хотела бы, чтобы он ему запомнился.

— Перевернись, — потребовала она, приподнявшись и хлопнув его по бедру. Варрэн под ней покорно развернулся, подставив ее ласкам широкую мускулистую спину, вогнутую поясницу и восхитительно округлые ягодицы.

Взгляд Штороса жег, словно огнем. Динка, даже не глядя в его сторону, чувствовала, как его взгляд скользит по ее телу, слышала его шумное дыхание и легкий шорох, сопровождающий движение его руки на собственном члене. Желание все нарастало, и она, уже не стесняясь, терлась промежностью о поясницу Тирсвада, одновременно разминая руками напряженные мышцы на его плечах.

Когда она наклонилась к его шее и принялась языком обводить каждый позвонок, а руками скользнула по бокам, проводя пальцами между ребрами, Тирсвад под ней выгнулся и низко застонал. Динка продолжала спускаться губами и языком по позвоночнику, скользя грудью по его спине вниз, а руки запустив подмышками между одеялом и его грудью и сжав пальцами соски. Низкие глубокие стоны, вырывавшиеся из его горла, перемежались с рычанием. Он всадил клыки в одеяло и совершал бедрами ритмичные поступательные движения. А Динка спускалась все ниже, целуя и облизывая позвонки на пояснице, крестце, ладонями скользя по боковым поверхностям живота и кончиками пальцев щекоча чувствительные зоны по обе стороны от пупка. Дикое, неконтролируемое вожделение захлестывало ее саму волнами, и она, сидя верхом на его правом бедре, сжимала его ногами и бесстыдно терлась об него своим бутоном, чтобы хоть немного унять жар между ног.

Тирсвад утробно стонал, и от этого звука по его телу расходилась дрожь. Его ягодицы сжались, меняя свою округлую форму и образуя по бокам трогательные ямочки, когда Динка слегка раздвинула их и принялась вылизывать крестец и копчик. Одной рукой она скользнула между его ягодиц вниз и, нащупав там пушистые шарики яичек, легонько сжала их в ладони.

— О-о, хватит! — взмолился Тирсвад, непроизвольно двигая бедрами все быстрее.

— Обратно повернись! — выдохнула, Динка, приподнимаясь и снова бросая взгляд в сторону, одновременно желая, чтобы Шторос ушел, и надеясь, на то, что он все еще смотрит. Но он смотрел! Приоткрыв рот и скользя языком по своим губам, он тоже тихо порыкивал и водил рукой по стоящему, напряженно подрагивающему члену.

Увидев, что Динка смотрит на него, он ухмыльнулся, поднес к своим губам два пальца свободной руки и принялся двигать ими, ритмично погружая их себе в рот и извлекая наружу. У Динки от этого жеста помутилось в глазах от приближающегося оргазма.

Оседлав перевернувшегося Тирсвада, она плавным движением погрузила его член в свое истекающее соком лоно до самого основания. Стон, сорвавшийся с губ Тирсвада слился с со стоном, донесшимся сбоку, со стороны Штороса. Динка, не успев даже совершить второй толчок, вскрикнула и рухнула на грудь Тирсвада, содрогаясь в нестерпимом наслаждении, захлестнувшем ее.

— Еще! — требовательно прорычал Тирсвад, болезненно сжав ее бедра руками и ритмично подталкивая ее своими бедрами. Динка со стоном приподнялась и начала двигаться вверх и вниз, резкими сокращениями бедер проталкивая его член внутрь себя и медленно вытягивая обратно. Ощущение его члена внутри, его тесное скольжение, толчки, растягивающие дальнюю стенку, не давали возбуждению снизиться после пережитого оргазма, и Динка чувствовала, что ее тело снова все ярче и ярче реагирует на каждый толчок.

Она немного изменила угол наклона и застонала от усиливающегося удовольствия. В ведущей роли оказалось достаточно преимуществ, чтобы Динка тут же полюбила руководить этим процессом. Тирсвад не пытался ускорить ее, не направлял и не перехватывал инициативу. Он неподвижно лежал под ней, издавая звериное рычание каждый раз, когда она опускалась на его член, и позволяя ей делать так, как ей нравилось, в том темпе и под тем углом, которые были ей наиболее приятны.

Динка тонко застонала, ускоряя темп и приближаясь к своему второму оргазму, когда Тирсвад выгнулся, толкнувшись ей навстречу, и издал протяжный то ли вой, то ли рык. Двигаться дальше уже не было смысла, и Динка разочаровано соскользнула с его обмякающего члена. Но вожделение было слишком сильно, чтобы можно было так просто успокоиться. Динка уткнувшись носом Тирсваду в грудь, зажала между бедрами свою руку, не зная, как ей получить желанную разрядку. И тут услышала у себя за спиной шорох.

— Шторос! — выдохнула она, не оборачиваясь.

— Я все еще здесь, моя козочка, — отозвался он хриплым голосом.

Динка посмотрела на лежащего рядом с закрытыми глазами обессиленного Тирсвада, грудь которого вздымалась так часто, словно он бежал по лесу, спасая свою жизнь.

— Иди сюда, пожалуйста, — простонала она, обращаясь ко второму варрэну, который, словно знал, что так и будет, и терпеливо ждал своего часа.

Сильные руки Штороса подхватили и развернули ее тело, укладывая ее лицом и грудью на грудь Тирсвада и приподнимая за бедра нижнюю часть ее тела над землей. Его член ворвался в ее жаждущее лоно и сразу взял быстрый темп, вколачиваясь в нее сильными глубокими толчками. А Динка кричала от каждого толчка все громче, находясь в этот раз в совершенно бесправном положении, не имея возможности ни на что повлиять и получая от этого не меньшее удовольствие.

Наслаждение, накрывшее ее второй раз, было долгим, волнообразным, усиливающимся от каждого проникновения. Она кричала и билась в мужских руках, не в силах больше выносить этот жгучий экстаз и умоляя прекратить, но Шторос крепко сжимал ей бедра, не давая уклониться, а пришедший в себя Тирсвад, обнимал ее, прижимая к своей груди.

Пытка непрекращающимся оргазмом закончилась, как только Шторос, не выдержав больше, содрогнулся и вжался в нее в последний раз. Ее выпустили из железной хватки, но совсем ненадолго. Не успела Динка восстановить дыхание, как Шторос подхватил ее сзади подмышки и, усаживаясь спиной к дереву на поваленный на землю ствол, потянул ее себе на колени. Его член после оргазма был еще мягкий, и Динка расслабленно откинулась на его грудь, надеясь, что он просто хочет, чтобы она отдыхала в его объятиях.

Но у Штороса были свои соображения на ее счет. Он положил ладони на ее колени, сгибая ей ноги и широко разводя их. Динка ахнула, увидев прямо перед собой стоящего на коленях Тирсвада с жадным любопытством разглядывающего ее самое сокровенное. Его торчащий вновь возбужденный член не оставлял никаких сомнений в его намерениях.

— Я не хочу больше, — заныла Динка, пытаясь высвободиться из захвата Штороса.

— Сейчас сделаем так, что снова захочешь, — многообещающе шепнул он ей на ухо. И Динка остро пожалела о том, что привлекла его. Дорвавшись до ее тела, он теперь так просто не удовлетворится.

— Ну! Приступай! — прикрикнул он на Тирсвада и тот, обменявшись с ним быстрым взглядом поверх Динкиной головы, улегся животом на голую землю, упираясь локтями. А затем положил ладони ей на внутреннюю поверхность бедер, разводя их еще сильнее и склонился над ее бутоном. Динка протяжно вздохнула, когда ощутила, как его язык, сначала неуверенно, одним лишь кончиком, полоснул по ее чувствительным складочкам.

Он лизал ее короткими прерывистыми штрихами, быстро пробегая языком от входа в лоно до чувствительной верхушки у уголка, соединяющего губки. Постепенно его движения становились все более глубокими, более сильными, более жадными. Динка подрагивала от его ласк, но возбуждение не торопилось возвращаться. Опыта Тирсваду явно недоставало. Сравниться со Шторосом в доставлении удовольствия таким способом он пока не мог.

Шторос выпустил одно ее колено и скользнул своей рукой между ее ног.

— Здесь и здесь. Вот так, — он раздвинул пальцами ее плоть, слегка надавливая и показывая Тирсваду ее самые чувствительные точки. Динка снова застонала от нарастающего удовольствия и шире раскрыла бедра, выпячивая и бесстыдно подставляя под ласки свои скрытые места. Тирсвад оказался хорошим учеником, он схватывал на лету, повторяя языком движения пальцев Штороса, и вскоре уже Динка кричала, извиваясь от их слаженных ласк и требуя большего.

В то время, как Тирсвад продолжал изводить ее своим волшебным языком, Шторос переместил руку по другую сторону от ее бедра, и, огладив ягодицу, помял влажным пальцем ее задний проход.

— Я буду брать тебя в зад, а ты будешь крепко сжимать мой член свой попкой и громко кричать от удовольствия, — поставил ее в известность о своих планах Шторос.

— О, нет, только не это! — испуганно дернулась Динка. Память о том, как в первый раз это было больно, была еще свежа.

— Скажи «Да», — потребовал Шторос, упираясь головкой своего вновь возбужденного члена в ее задний проход.

Динка отчаянно замотала головой.

— Тирсвад, активнее! — прикрикнул Шторос на товарища, и Динка взвыла от нарастающего наслаждения, вызванного интенсивными движениями его языка по ее клитору.

— «Да», козочка, «да», — уговаривал ее тем временем Шторос, легонько толкая членом и мягко раздвигая сжатый задний проход.

— Да! — простонала Динка, теряясь в наслаждении от непрекращающихся ласк. И в этот момент ощутила, как его член скользнул внутрь нее. Она изо всех сил раскрылась, впуская его в себя, но боль все равно догнала ее с небольшим запозданием, пронзив живот до самого пупка.

Динка завизжала, но ее визг потонул в рычании Штороса, дорвавшегося до желаемого. Он подхватил ее под бедра и мягкими короткими толчками проталкивал член вглубь, в то время как Тирсвад продолжал свою сладкую пытку, лежа на земле у ног сидящего на бревне Штороса. Несмотря на боль в заднем проходе, блаженство от прикосновений мужского языка сводило Динку с ума, смешиваясь с болью в причудливый коктейль. И вот уже она кричит не от боли, а от опаляющего наслаждения, кругами расходящегося из двух точек сразу и вспыхивающего ярким взрывом в месте пересечения — у входа в ее лоно.

— Давай! Сейчас! — рявкнул Шторос, и Тирсвад выпрямился, встав на колени на земле и вжавшись пахом между ее разведенных бедер.

— Да! О да! — Динка вцепилась в плечи Тирсвада, чувствуя, как второй член погружается в ее тело, заполняя сосущую пустоту влагалища собой.

И снова безумие экстаза между двумя мужскими телами... Разрывающее промежность жгучее наслаждение от одновременного проникновения двух мужских орудий... Крики неистовой благодарности и неподъемный камень опустошения, превращающий тело в безвольную куклу. Синхронный стон двух мужских голосов...

Когда все закончилось, Динка лежала на земле, не чувствуя своего тела. Краем глаза она видела, как поднялся, натянул штаны и, склонившись над ней, благодарно поцеловал ее в висок Шторос. В это же время ее тело обхватили руки Тирсвада и ревниво притянули ее спиной к его груди. Шторос усмехнулся, поднял с земли свое одеяло и удалился в сторону реки. Динке тоже хотелось бы помыться после произошедшего, но тело словно налилось свинцом. Тирсвад бережно укутал ее одеялом, подоткнув края с противоположной от себя стороны. И, растворившись в его объятиях, Динка крепко уснула.

Утром она, как и всегда, проснулась поздно. Почему-то ей без труда давалась работать за полночь, но вот раннее пробуждение всегда было мучительным. Дома брат и Агнесс не считались с такой ее особенностью. Да и деревенская жизнь не способствовала долгому лежанию в постели. Едва забрезжит рассвет, ей приходилось отскребать себя от постели и тащиться выполнять многочисленные обязанности.

Варрэны же с самого начала с пониманием относились к ее желанию поспать подольше, почти всегда позволяя ей проснуться самостоятельно. И это было просто невероятным счастьем!

Обычно они, просыпаясь раньше нее, уходили заниматься своими делами, оставив ее досыпать. Но не в этот раз. Она проснулась в объятиях Тирсвада в той же позе, в которой и уснула. Как будто за всю ночь даже ни разу не перевернулась. Она скосила глаза на лицо варрэна и обнаружила, что он уже давно не спит. Просто лежит рядом, прижимая ее к себе. Динка мягко попыталась высвободиться их его хватки, но он только крепче прижал ее к себе, не давая даже развернуться и заглянуть в его лицо.

— Тирсвад, — прошептала она. — Я никуда не исчезну. Просто мне нужно уединиться в кустах. Причем срочно!

Но слова ее не возымели никакого действия. Варрэн продолжал сжимать ее до хруста в костях, к тому же еще зарывшись носом в ее волосы и жадно вдыхая ее запах.

Спас положение Хоегард, неожиданно явившийся из-за кустов.

— Долго вы еще нежиться собрались, голубки? — насмешливо проговорил он. И, когда Тирсвад недовольно зарычал на него, рассмеялся.

— Тирсвад, отпусти Динку и подними свою ленивую задницу с лежанки. Сегодня твоя очередь идти за дровами.

— Я вчера дров нарубился, — буркнул Тирсвад, но руки неохотно разжал и вылез из-под одеяла.

— Ты как? Живая? — Хоегард опустился на корточки перед зажмурившейся Динкой. Смотреть на него было невыносимо стыдно. Они с Тирсвадом и Шторосом вчера так шумели, что невольные слушатели наверняка были в курсе того, что между ними происходило.

Но Хоегард ждал ответа, и Динка утвердительно кивнула, тут же зарывшись с головой под одеяло. Она слышала, как он хмыкнул и отошел. И только после этого рискнула выглянуть из своего убежища. Снаружи никого не было, все варрэны копошились где-то поодаль, у костра. Динка тихо выползла из-под одеяла и, обернувшись шалью, крадучись прошмыгнула к реке, где она на кустах бросила свою одежду. Убедившись, что ее никто не видит, она быстро окунулась в ледяную воду, смывая с тела следы вчерашней страсти, и натянула штаны, рубаху и куртку прямо на мокрое тело.

Варрэны сидели у костра и с наслаждением ели нормальную человеческую еду. В котелке, который также обнаружился среди заработанных ими вещей, булькала на костре наваристая каша с кусочками соленого мяса. В золе пеклись свежие яйца. Разогретый над костром хлеб источал просто божественный аромат. Динка робко приблизилась к костру.

Почему-то было мучительно стыдно перед всеми. И хотя такой эпизод был не первый в их общей жизни, но в этот раз именно она была инициатором и активным участником, а не просто вещью, которой пользовались все, кому не лень. И это в ее голове выглядело совсем бесстыдно и развратно. Но, оглянувшись вокруг, она с удивлением обнаружила, что всем остальным до ее стыда нет никакого дела. Варрэны с аппетитом ели, непринужденно смеялись, подшучивая друг над другом. Вожак протянул ей деревянную ложку с таким же узором, что и на гребне. Шторос положил рядом с ней на листе лопуха облупленное печеное яичко, а Хоегард вложил ей в руку палочку с нанизанными на нее кусочками поджаренного хлеба.

Динка осторожно отодвинула подношения в сторону. Несмотря на голод, от запаха еды ее снова замутило. Но, сглотнув подступившую к горлу желчь, Динка осталась сидеть у костра, чтобы не пропустить что-нибудь важное.

— Сегодня за день всем выспаться и отдохнуть, — говорил Вожак, обводя взглядом свою команду. — С закатом выступаем и идем к деревенскому причалу. Там есть большая лодка на две пары весел — мы все там как раз поместимся. И будем сплавляться вниз по течению до «проклятого» места, о котором говорил Хоегард.

Возражений со стороны варрэнов не последовало.

— Вчера, в деревне… — вдруг вспомнила Динка. Надо было сразу же рассказать о том, что она узнала, но из-за выходки Тирсвада важная информация вылетела у нее из головы.

Мужчины вопросительно посмотрели на нее. И она опять почувствовала себя неловко и опустила глаза.

— Старушка сказала, что «проклятое место» сожгли. Вместе с лесом и болотом. Она говорила, что там камня на камне не оставили, и проход в Тартар теперь там закрыт, — волнуясь, выпалила она. И робко посмотрела на Вожака.

— Да уж… — Дайм, забывшись, положил ладонь себе на лоб, чтобы взъерошить волосы. Но, обнаружив вместо привычной гривы лишь короткую щетину, неловко убрал руку. Некоторое время он задумчиво крутил в руках ложку, проводя пальцами по узорам. А потом поднял голову и посмотрел на Динку.

— Молодец, Динка. Это очень ценные сведения, — похвалил он ее, несмотря на то, что новость была неутешительная.

— И еще, надо убедиться, что гвардейцы не наступают нам на хвост, — встревоженно проговорила Динка, вспомнив вчерашнее происшествие.

Вожак кивнул.

— Сегодня мы по очереди сходим на разведку в разные стороны, чтобы убедиться, что нам ничего не угрожает, — согласился он. — А уходить отсюда в любом случае надо. Поэтому пока план остается тот же. А когда прибудем на «проклятое место» и сами оценим обстановку, тогда и будем решать, что делать дальше.

После завтрака все разбрелись по своим делам. Вожак ушел на разведку. Тирсвад чуть в стороне кружил по поляне, упражняясь в бою с ножами в обоих руках. Шторос растянулся у костра, закинув руки за голову и пожевывая травинку. Рядом с ним крутился Хоегард, укладывая заготовленную впрок еду и отчищая котелок. Динка отошла к реке и села на песок, глядя на покрытую непрерывной рябью воду. Ночью в объятиях варрэнов было так хорошо.

А сейчас она снова чувствовала себя потерянной и одинокой. И сама не могла понять причины своей грусти. Все было именно так, как она и хотела. Все варрэны были живы, здоровы и рядом с ней. Но что будет с ней дальше, когда они найдут дорогу домой? И как теперь к ним относиться? Как объяснить им, что каждый из них ей по-особенному дорог. Да и кто она такая, чтобы вклиниваться в их сложившуюся команду. Не выйдет ли так, что из-за нее между ними проляжет полоса отчуждения.

Ей было стыдно и страшно теперь смотреть на Дайма. Именно за то, что он о ней подумает, она почему-то переживала больше всего. И Шторос. Как сказать ему, что он не так ее понял. На самом деле она прекрасно чувствовала его особенное отношение, его нежность и заботу, прикрытые показной пошлостью и цинизмом. А Тирсвад… Как жадно он сжимал ее в объятиях всю ночь и не хотел отпускать утром. Словно в первый и последний раз. Динка тяжело вздохнула.

— Ты чего так тяжко вздыхаешь, словно все горести мира вдруг обрушились на тебя? — рядом неслышно образовался Хоегард и опустился на песок рядом с Динкой.

— Да так, — неохотно ответила Динка. Как разговаривать с ним она тоже не понимала. Неизменно вежливый и предупредительный, он старательно делал вид, будто его совершенно не касаются ее ночные похождения.

— Я кое-что хотел тебе показать, — проговорил он и замолчал, ожидая ее реакции. Расчет был верный. Любопытство у Динки было сильнее стыда, и она нетерпеливо вскинула на него взгляд. Но у него в руках ничего не было. Он с улыбкой смотрел на ее взволнованное лицо.

— Смотри сюда, — Хоегард взял в руки валяющуюся палочку и начертил на песке символ. — Это буква называется «Аз».

Динка перевела взгляд на песок, и сердечко ее в груди затрепетало. Он вспомнил о том, что обещал научить ее читать.

— Запомнила? — спросил Хоегард, вычерчивая «Аз» снова и снова. — Повтори.

— «Аз», — проговорила Динка, вычерчивая пальцем на песке похожую закорючку.

— Умница, — похвалил ее Хоегард, и Динка почувствовала, как ее душу переполняет восторг. Она испытала страстное желание поскорее запомнить все буквы и научиться читать из них слова. Чтобы Хоегард гордился ей. И чтобы утереть нос Шторосу, который тогда посмеялся над ней.

Хоегард передвинулся ближе к Динке, поджав под себя одну ногу и вытянув другую вперед.

— Это «Буки». А если сложить «Буки» и «Аз» вместе получится «БА», — продолжил урок Хоегард.

— А если два раза вместе, то «БАБА», — обрадовалась Динка, вычерчивая свое первое слово пальцем.

— Ты схватываешь на лету, — улыбнулся Хоегард, ухватив ее за талию и притягивая к себе на колено. — Это буква «Веди», а это «Глаголь».

Динка послушно повторяла на песке незнакомые символы, высунув от старания кончик языка. Увлекшись, она не заметила, как Хоегард притянул ее к своему телу и ласково уткнулся лицом в ее шею, касаясь кожи губами.

— А какая следующая буква? — спросила она, замирая от его осторожной ласки.

— Следующая «Добро», — проговорил он, отнимая правую руку от ее талии и рисуя на земле подобие домика на сваях с двускатной крышей.

— Красивая буква и красивое слово, — проговорила Динка, чувствуя у своего уха его горячее дыхание.

— Да, самая красивая на свете, — прошептал Хоегард. — С этой буквы начинается твое имя, Динка.

Урок зашел в тупик. Это был такой необычный способ похвалить ее, что Динка даже рассмеялась, повернувшись, чтобы посмотреть на варрэна. Его лицо было серьезным, но от глаз разбегались смешливые морщинки. Хоегард нежно накрыл ладонью ее щеку, не отводя взгляда от ее глаз.

Динка, улыбаясь, развернулась и села верхом на его бедра, оказавшись с ним лицом к лицу. Некоторое время она просто с удовольствием смотрела в его серые глаза, которые, отражая речную воду, приобрели чуть голубоватый оттенок. А потом потянулась губами к его губам. Его губы были восхитительно мягкими и теплыми. Он отвечал на ее поцелуй неторопливо, нежно, без напора лаская ее губы. Одна его рука придерживала ее, лежа на спине между лопатками, а другая скользнула на затылок, зарываясь в волосы. Динка расслабилась в его руках, отдаваясь ощущениям, и долго с наслаждением целовала его.

Поцелуи углублялись, вовлекая в чувственный танец язык и зубы, но не переходили границу, оставаясь всего лишь поцелуями. И в этом была своя особенная прелесть. Ощущать поцелуй не как подготовку к чему-то большему, а как самодостаточное удовольствие. Наслаждаться им, как изысканным лакомством. Дарить его, как высшее выражение своей привязанности и любви...

Динка обвила руками шею своего мужчины, прижимаясь к нему всем телом и замирая от его близости. А Хоегард продолжал невесомо придерживать ее спину и голову. А его язык у нее во рту творил чудеса, лаская так сладко, что Динка задыхалась от приятных ощущений.

После того, как оба утомились целовать друг друга, Хоегард слегка отстранился и провел пальцем по ее припухшим от поцелуев губам.

— Расскажи мне, что тебя тревожит? — спросил он, внимательно вглядываясь в ее лицо.

— Все так сложно, — Динка вздохнула, опустив глаза.

Но Хоегард терпеливо ждал, пока она поделится с ним.

Динка сползла с его колен и принялась рисовать витиеватые узоры на песке, перечеркивая нарисованные ранее буквы.

— Когда вы все считали меня просто вещью, источником силы, мне достаточно было вести себя тихо и выполнять все приказы, чтобы вы относились ко мне хорошо, — начала она. — Но сейчас вы решили, что я не просто человек, а словно некое высшее существо, имеющее право отдавать приказы, решать с кем и когда я хочу быть.

Хоегард понимающе кивнул, соглашаясь с тем, что она сказала.

— Но я совсем запуталась между вами четырьмя. Я не понимаю, как общаться с каждым из вас. Шторос ревнует меня и бесится. Тирсвад требует к себе внимания опасным поведением. Дайм избегает меня. А ты… Ты просто ждешь… — Динка снова тяжело вздохнула.

— И что же из всего этого тебя расстраивает? — с интересом спросил Хоегард, не сводя с нее внимательных глаз.

— Вчера Тирсвад со Шторосом чуть не разодрались из-за меня. Я боюсь посеять раздор, боюсь, что ваша сплоченная команда из-за меня распадется. И больше всего боюсь того, что мне придется выбирать кого-то одного. Когда вы все мне так дороги! — Динка посмотрела на него, взволнованно прижав руки к груди.

— Кое в чем ты права, — осторожно произнес варрэн. — С тех пор, как мы попали сюда, мы вчетвером очень сблизились. Мы оказались во враждебном мире, у нас не осталось никого, кроме друг друга. И за полгода у нас четверых сложилась определенная иерархия, определенные взаимоотношения, модели поведения по отношению друг к другу. И вдруг ты. Варрэн-Лин, которая выбрала всех четверых.

— Ты тоже нисколько не сомневаешься в том, что я именно та, которая нужна вам? — воспользовавшись паузой вставила Динка.

— Я начал догадываться об этом гораздо раньше всех остальных, — улыбнулся Хоегард. — А сейчас я в этом абсолютно уверен. Тебе еще предстоит многому научиться, прежде чем ты станешь такой Варрэн-Лин, какие живут в нашем мире. Но в том, что ты именно наша женщина, нет никаких сомнений.

Динка прерывисто вздохнула.

— И теперь нам надо полностью перестроить сложившиеся отношения с учетом нового члена нашей команды. Причем не просто еще одного варрэна, а женщины, к которой мы все неравнодушны, — продолжал он свою мысль. — Скажи, легко ли перестроить покосившуюся землянку в высокий и светлый терем?

— Нет смысла перестраивать землянку, — ответила Динка, не совсем понимая, к чему этот вопрос.

— Вот и я о том же, — согласился Хоегард. — Проще снести землянку, сровнять ее с землей. Чтобы с самого основания выстроить прочный и красивый теремок. Сейчас мы этим и занимаемся. Рушим наши прежние соглашения и отношения, чтобы на их месте возвести что-то новое. Новую команду, в которой Варрэн-Лин будет центром силы для нас всех.

Динка озадаченно кивнула. Теперь становилось немного понятнее.

— А разрушать что-то — это всегда трудно, неприятно, временами больно. Но это не навсегда, поверь! Это временное состояние, которое мы переживем, чтобы затем отстроить заново. Еще лучше прежнего.

Динка снова благодарно кивнула. Теперь на душе было гораздо легче.

— А мне что делать? Как мне вести себя, чтобы никому не было больно? — с волнением в голосе спросила она.

Хоегард пожал плечами.

— Что бы ты ни делала, все равно кому-нибудь да будет больно. Поэтому просто будь собой и делай так, как велит тебе сердце. А эту боль мы переживем. Тебе уже говорили, что мы очень живучие, — улыбнулся он.

Тут со стороны костра его окликнули, и варрэн поднялся с песка, потрепав Динку напоследок по макушке и взъерошив ей распущенные волосы. А Динка осталась сидеть, чертя на песке буквы, которые сегодня узнала, и обдумывая его слова.

Значит, все-таки не подстилка. А человек… Нет. Существо, имеющее право голоса. Не человек. Свыкнуться с этим знанием было невероятно трудно. К тому же, в самой себе Динка никаких изменений не замечала. Разве что перестала бояться близости с мужчинами и научилась получать от этого удовольствие не меньшее, чем они. Но разве не так происходит с каждой женщиной, когда она познает радости плотской любви?

«Нет, не с каждой», — ответила она сама себе. В деревне она знала молодых женщин, которые воспринимали замужество как неприятный, но необходимый этап своей жизни. В деревне одинокой женщине было не выжить. А про себя Динка знала, что она способна выжить самостоятельно, но она совсем этого не хотела. Снова остаться одной.

Даже лишенная привычных удобств: теплой постели, сытной еды, жаркой бани — Динка чувствовала себя счастливой только от того, что варрэны рядом. Что они разговаривают с ней, прикасаются к ней, и от каждого взгляда любого из них заходится сердце от радостного волнения. Неужели это и есть любовь?

О любви Динка знала до обидного мало. В ее семье любви не было. Ливей и Агнесс были женаты много лет, вели супружескую жизнь за занавеской, но Динка ни разу не видела, чтобы они смотрели друг на друга с нежностью, испытывали желание прикоснуться друг к другу или поцеловаться. Скорее их союз был выгодной сделкой для обоих. Ливей купил себе хозяйку в дом, а Агнесс — статус замужней женщины. Родителей Динка помнила слабо, но что-то подсказывало ей, что и между ними любви не было.

О любви пели девушки на свадьбах. Но песни эти были грустные, и любовь по этим песням выходила какая-то болезненная, мучительная, быстротечная. Еще о любви пел заезжий менестрель после нескольких кружек пива. Он пел о несчастной любви, когда возлюбленные не могут быть вместе и переживают от этого. Послушаешь и думаешь: а нужна ли она вообще такая любовь, которая причиняет лишь страдания?

Тогда как же назвать то чувство, такое большое и теплое, заполняющее все ее существо? Может это и есть сила, о которой все время говорят варрэны и которую она никак не может в себе ощутить?

Насидевшись в одиночестве и проголодавшись, Динка оглянулась на костер, прикидывая, чем там можно поживиться. Тошнота прошла, и теперь желудок настойчиво требовал еды.

У костра сидел Шторос и что-то жевал. Хоегард ушел на разведку, Тирсвад играл с ножами, а Дайм сидел на месте дозорного и опять что-то строгал.

Динка подошла к Шторосу и выхватила у него из рук палочку с поджаренным мясом и хлебом.

— Эй! — возмутился варрэн, но отбирать обратно не стал, а нанизал себе новую палочку и укрепил ее у огня.

Динка уселась рядом с ним, ожидая очередной колкости. Но он почему-то молчал, глядя на огонь.

— Ты говорил, что Тирсвад младше вас всех, — проговорила она, чтобы как-то начать разговор.

— Угу.

— А как это определить? По внешнему виду вы выглядите так, как будто все одного возраста примерно, — ей действительно очень хотелось узнать о них побольше.

— У варрэнов внешний вид не так сильно зависит от возраста, как у людей. Только совсем новорожденные и очень старые варрэны отличаются внешне. Остальные все примерно одинаково выглядят, — проговорил он. — К тому же, попав в ваш мир, мы изменились внешне почти до неузнаваемости, подстраиваясь под вашу действительность.

— Сложно это, наверное, — понимающе кивнула Динка. — Рыжая грива — это то немногое, что осталось здесь от твоей настоящей внешности?

Варрэн кивнул.

— А как тогда вы определяете возраст друг друга, если не по внешности? — продолжала она расспрашивать, удовлетворяя свое любопытство.

— По длине рогов, обычно, — пожал он плечами. — Чем длиннее, тем старше. Смотри…

Он склонил к ней голову так, чтобы рога оказались у нее на уровне груди.

— Видишь на рогах кольца?

Динка осторожно обхватила витой рог руками и с любопытством провела по нему кончиками пальцев. Несмотря на уже довольно близкие отношения, ей все еще не удавалось рассмотреть рога как следует. Варрэны обычно не предлагали, а самой ей просить было неудобно.

— Каждое кольцо — это шегард. Шегарды появляются на рогах через равные промежутки времени. В нашем мире, где нет солнца, отмеряющего дни и ночи, мы определяем время по шегардам.

Динка с интересом ощупывала шершавые утолщения на рогах Штороса, охватывающие каждый рог одинаковыми кольцами. У Штороса она насчитала их девятнадцать с половинкой у самого основания, отходящего прямо от черепа и сросшегося с кожей головы.

— Тогда… — Динка озадаченно припоминала форму и длину рогов каждого из них. — Получается, ты старше всех?

— Ага. Удивлена? — усмехнулся Шторос, высвобождая рог из Динкиных рук и выпрямляясь.

— Ну да. Я бы подумала, что старше всех Дайм, — задумчиво проговорила она. У Дайма рога были мощные, круто извитые кольцом, но не настолько длинные, как у Штороса или Хоегарда.

— Потому что он Вожак? — усмехнулся Шторос.

— Нет, потому что он самый серьезный и рассудительный, — покачала головой Динка.

— Особенности характера, — философски заметил Шторос. — Поэтому Вожак Дайм, а не я.

— А ты… — Динка запнулась, пытаясь подобрать слова.

— Что я? — варрэн наклонил голову, заглядывая Динке в глаза. Но Динка потупилась, смущенная заинтересованным взглядом его зеленых глаз.

— Я хотела сказать тебе… — она снова осеклась.

— Ну говори уже! — фыркнул он, обхватывая ее шею сгибом локтя и притягивая ее голову к своей. — Опять меня хочешь?

— Да ну тебя! — хихикнула Динка, и напряжение сразу рассеялось. Шторос все тот же: пошляк и болтун. — Там в лесу… Я хотела сказать, что я так не думаю. То есть, я думаю, что знаю как ты на самом деле ко мне относишься.

— А-а, ты еще не забыла? — зевнул он. — Этот эпизод не стоит твоего внимания. Сам не знаю, что на меня нашло.

— Нет стоит! — упрямо вернула его к теме Динка. Ей хотелось раз и навсегда прояснить эту ситуацию. — Я бы не хотела, чтобы ты думал, что Дайм мне дороже, чем ты.

— А разве нет? — заинтересовался он.

— Нет, — твердо ответила Динка, заглядывая в темно-зеленую глубину его глаз. — Я… — она осеклась, не зная, стоит ли говорить то, в чем сама не была уверена. Но Шторос продолжал смотреть на нее, и нужно было как-то закончить предложение. Слова, которые она хотела сказать ему застряли на языке, и снова стало стыдно. В этот раз за свою глупость и наивность. На что она рассчитывала, собираясь признаться в любви Шторосу? На очередную насмешку? На снисходительное замечание? На равнодушное пожимание плечами?

Но он смотрел на нее серьезно и задумчиво, и Динка решилась. Подумаешь, посмеется. Как будто в первый раз.

— Я люблю тебя! — выпалила она и замерла на выдохе с колотящимся сердцем, забыв снова вдохнуть.

Он отвел глаза и отвернулся.

— И что это значит? — лениво отозвался Шторос, растягиваясь на траве с упором на локти и устремляя взгляд вдаль.

— Это значит, что ты мне очень дорог, и я счастлива, что ты есть в моей жизни, — вздохнув с облегчением, объяснила Динка, не зная наверняка, действительно ли он не понимает значение этих слов или просто не желает принимать ее признание.

— Это все слишком сложно для нас с тобой, моя козочка, — Шторос вдруг перекатился, подминая Динку под себя и нависая над ней, упираясь на вытянутые руки.

— Да, это очень сложно, — согласилась Динка, приподнимаясь на локтях и смело глядя ему в лицо. — Но я вижу, как ты сильно ревнуешь и мне больно оттого, что больно тебе. Но пойми, я не смогу иначе, и тебе придется смириться с этим.

Шторос вдруг оскалился и по телу его прошла дрожь.

— Да, я ревную, — прорычал он неожиданно агрессивно. — Я готов убить каждого, кто к тебе прикасается. Даже если это мои единственные друзья в этом мире.

Он часто дышал, словно воздуха не хватало. Динка смотрела на него и ждала, когда вспышка ярости пройдет и он способен будет на уступки.

— Я хочу, чтобы ты выбирала только меня. Чтобы принадлежала только мне. Чтобы я один мог к тебе прикасаться. А ты… Ты никогда не приходишь ко мне сама. Я всегда для тебя среди запасных. Даже с Хоегардом ты была наедине, а со мной ни разу, — выпалил он на одном дыхании и сразу после своей тирады, не давая ей возразить, впился губами в ее губы.

Но Динка не собиралась сдаваться, ответив ему на поцелуй столь же яростно, кусая его губы и сплетая свой язык с его языком в противоборстве за ведущую роль в этом поцелуе.

Наконец, от оторвался от ее губ, часто дыша.

— Зато я единственный из всех, кто поимел тебя во все отверстия, — прошептал он, сверкая глазами и улыбаясь уголком рта.

Динка смотрела на него молча, пытаясь понять: он всерьез этим гордится или опять пытается ее смутить.

— Отсосешь мне еще разок, моя козочка? Мне так понравилось… — промурлыкал он ей в губы.

— А ты хорошо помыл свое… хм… орудие после вчерашнего? — Динка скептически приподняла бровь.

Шторос расхохотался и скатился с нее на траву.

— И хватит уже называть меня козочкой. Какая я тебе коза? — возмутилась Динка, садясь на земле и глядя на него сверху вниз.

— Разве не коза? — ухмыльнулся Шторос.

— Нет, — фыркнула Динка. — У меня даже рогов нет. Хотя жаль… Если бы были, я смогла бы узнать младше я вас или старше.

— А сколько тебе лет? — поинтересовался он.

— Девятнадцать.

— Если мы здесь уже полгода, то девятнадцать — это тридцать восемь раз по столько… — принялся он подсчитывать вслух, пытаясь перевести годы этого мира в привычную себе систему исчисления возраста.

Динка с удивлением смотрела на него.

— Тогда получается, я примерно в два раза старше тебя, — озвучил он свой вывод. — Ближе всех по возрасту к тебе Тирсвад. Он старше тебя буквально на один шегард. Это примерно два года.

— У-у-у, — шутливо протянула Динка. — Пойду-ка я. О чем мне с таким стариком разговаривать?

— А ну стой! — Шторос стремительно выбросил руку, пытаясь ухватить ее за лодыжку, но Динка с визгом и хохотом увернулась и отскочила в сторону. Шторос тоже рассмеялся, но догонять ее не стал, а лениво рухнул обратно в траву.