Варрэн-Лин: Сердце Стаи

Глава 7

Наевшись, демоны расслабленно лежали на траве вокруг костра и вели неспешную беседу, уже не вспоминая о недавнем и не обращая на Динку внимания.

— Куда дальше? — спросил Тирсвад, отбрасывая палочку, на которой недавно было мясо.

— Думаю, надо затаиться на время. Ситуация становится слишком серьезной, — проговорил Вожак. — Дальше за этим лесом начинаются Мшишкинские болота. На карте обозначено, что там топи. И где-то там есть «проклятое» место. Гвардейцы вряд ли рискнут туда сунуться. А нам нужно искать дверь домой.

— Тогда и нам нужен проводник, — возразил Тирсвад.

— Рядом с болотами есть деревня. Наверняка там найдется знаток безопасных троп, — вставил Хоегард.

Шторос в дискуссии не участвовал. Он разгладил на колене сорванные со стены листовки и внимательно разглядывал их.

— А я красавчик! — невпопад заявил он, поднимая один из листочков и демонстрируя всем портрет, нарисованный на нем. Там довольно реалистично были прорисованы яркие зеленые глаза и полные чувственные губы.

— Просто ты больше всех запомнился свидетельницам, — фыркнул Хоегард.

Динка с любопытством вытянула шею, пытаясь разглядеть что там еще нарисовано. Заметив это, Шторос поманил ее к себе. Динка колебалась, но любопытство пересилило, и она подползла к лежащему Шторосу, заглядывая ему через плечо.

— А если в этой деревне тоже уже висят листовки, — продолжил Тирсвад. — Или, еще хуже, ждет засада.

— Какие у нас есть еще варианты? — спросил Вожак.

— Читать умеешь? — тихо спросил Шторос Динку, протягивая ей листовку, где под его портретом было что-то написано. Динка отрицательно покачала головой. Демон смерил ее презрительным взглядом.

— Мы не из вашего мира, и то уже научились. А ты живешь тут всю жизнь и до сих пор не умеешь… — он, скривившись, сплюнул на траву, и вырвал листовку из ее рук. Динке вдруг стало неуютно. Никто никогда не укорял ее в том, что она не умеет читать. В ее деревне вообще к грамоте относились настороженно, считая это умение не только лишним, но и вредным. Но в голосе демона сквозило такое разочарование и пренебрежение, что Динке захотелось заплакать. Она не понимала, когда вдруг мнение чудовища о ней стало для нее таким важным.

По другую сторону костра продолжалось обсуждение дальнейших планов.

— Если жители деревни в курсе того, что нас разыскивают, то они могут донести на нас, могут отказаться выдать нам проводника. А если мы будем действовать силой, то проводник может завести нас в топь. Идти туда слишком рискованно, — рассуждал Хоегард, а остальные его внимательно слушали. — Сначала нужно разведать обстановку и выяснить насколько там безопасно.

— А что если… — Тирсвад метнул быстрый взгляд на Динку.

— Исключено, — тут же отрезал Вожак, проследив за направлением его взгляда.

— Ты не доверяешь ей? Думаешь, она может нас сдать? — Тирсвад пытливо смотрел на лицо Дайма.

— Думаю, это будет выглядеть подозрительно, — вставил Хоегард. — Если в деревню придет одинокая юная девушка без сопровождения и попросит провести ее сквозь трясину.

Все трое снова задумались.

— К тому же, ее могут обмануть, ограбить, убить. Она совершенно не в состоянии постоять за себя, — добавил Вожак. — А мы будем тут ждать, и не будем знать что происходит.

— А если она будет не одна, — включился в беседу молчавший до этого Шторос.

Вожак покачал головой:

— Мы слишком узнаваемы, и наши рожи уже развешаны по всем столбам.

— Нет, постой! Шторос дело говорит, — возбужденно приподнялся над землей Хоегард.

Все взгляды обратились на него.

— Они ищут банду четверых убийц, так? — начал Хоегард, оглядывая товарищей. — И если в деревню придет парочка мужчина и женщина, скажем брат и сестра или муж и жена, то это не вызовет подозрений. Мало ли таких бродит по свету.

— И это двое попросят провести их сквозь трясину? — скептически отозвался Тирсвад.

— Ну, а что такого? Мало ли… Брат с сестрой приехали родителей престарелых навестить в эту глушь, — не сдавался Хоегард.

— И не знают брода в болоте, на берегу которого прошло их детство? — хмыкнул Тирсвад. Вожак внимательно слушал их рассуждения. А по виду Штороса можно было подумать, что его совершенно это не волнует. Он лежал на спине, закинув руки за голову и смотрел в звездное небо.

— Может это молодожены, которые решили здесь поселиться, — выдал новую версию Хоегард.

— Смеешься? Зачем молодой семье приезжать в эту провонявшую глухомань? Молодожены стремятся осесть в крупном городе, поближе к рынкам, мастеровым и другим благам цивилизации.

— Ну может тогда они… — начал Хоегард и осекся под насмешливым взглядом Тирсвада.

— Они сбежали, — выпалила вдруг Динка, до этого тихо прислушивающаяся к разговору. — Девушка была обещана старому и богатому лорду, но полюбила молодого и красивого мужчину. И сбежала с ним. И теперь они скрываются от лорда, чтобы начать счастливую жизнь, любя друг друга!

Заметив обращенные к ней взгляды демонов, Динка смущенно потупилась. Вот же черт дернул ляпнуть!

— Кто-то слишком много слушал бродячих музыкантов, — насмешливо фыркнул Шторос, все также глядя в небо.

— Точно! — Хоегард радостно стукнул кулаком по ладони. — Молодец, девчонка! Это именно то, что нам нужно!

— Ты это серьезно? — недоверчиво хмыкнул Тирсвад, обращаясь к Хоегарду.

— Абсолютно! — заверил он. — Я предлагаю сделать именно так, — добавил он, обращаясь к Вожаку.

— Не слишком ли неправдоподобно выглядит эта легенда? — с сомнением произнес Вожак.

— Этим она и хороша! — воодушевленно проговорил Хоегард. — Люди ужасно любопытны, и такие истории туманят их разум. За красивой легендой они не разглядят внешность героев. Увлеченные романтичной сказкой, они не будут задавать лишних вопросов. И, конечно же, найдутся сочувствующие, которые вызовутся проводить нас через топь.

— Неплохо, — вынес свой вердикт Вожак. — И кто тогда сыграет роль героя-любовника?

Хоегард и Тирсвад дружно посмотрели на Штороса. Но тот сделал вид, что не замечает обращенного на него внимания.

— Динка, — вдруг Вожак позвал ее по имени. Динка вздрогнула и вскочила с земли, вытянувшись перед ним в струнку.

— Да сядь ты, — досадливо махнул Дайм рукой. — Скажи, на твой человеческий взгляд, кто из нас больше похож на обычного человека?

Динка замешкалась буквально секунду, а затем посмотрела на Хоегарда. Если он спрячет рога, клыки и сделает глаза обычными человеческими, то именно он вызвал бы меньше всего подозрений.

— Значит решено, — заключил Вожак. — Завтра Хоегард с Динкой отправятся в деревню и разведают обстановку. А мы втроем останемся здесь их ждать. Возражения есть?

Хоегард удивленно вскинул брови, но ничего не сказал. Шторос молча поднял вверх кулак в знак согласия. Тирсвад удовлетворенно кивнул. Динкиного мнения никто не спрашивал.

— А теперь отбой! — распорядился Вожак. И все завозились, заворачиваясь в свои плащи и устраиваясь поближе к костру.

— А ты, — Вожак поманил Динку рукой, — сегодня будешь спать со мной.

После всего, что сегодня произошло, намерения Вожака не оставляли сомнений. Динка прислушалась к себе и ощутила, что ей не страшно.

Дайм внушал ей благоговейный трепет. Он был сильным, властным, но в то же время внимательным. Он был опасным, но не был диким и безрассудным. Он пленил своей уверенностью и надежностью. Динка каждую минуту чувствовала его защиту. А когда его рядом не было, то она заворачивалась в его плащ и вдыхала запах его тела, успокаиваясь. Именно он занимал все ее мысли во время долгих конных перегонов, когда она, трясясь на лошадиной заднице, смотрела в его широкую спину. Динка спокойно смотрела, как Вожак неспешно раздевается догола, и вспоминала его бережные руки, намыливающие ее тело.

Тогда она боялась неизвестности, боялась боли, боялась непоправимости того, что могло произойти. Но дерзкий Шторос, мечтающий украсть то, что ему не принадлежит, показал ей, что близость с мужчиной может быть не только болезненной, но и приятной. А насчет непоправимости… Что ж… Динка в настоящий момент не могла себе представить мужчину, прикосновений которого она захотела бы также, как хотела прикосновений Дайма. Динка посмотрела на мускулистую обнаженную грудь мужчины, к которой так хотелось прижаться щекой, и охотно нырнула в гостеприимно распахнутые для нее объятия.

Вожак уложил ее головой на свою руку, укрыл плащом, закутывая их тела в общий кокон, и, повернув к ней голову, внимательно посмотрел ей в глаза. Динка ответила ему открытым бесстрашным взглядом.

— В тот раз...— проговорил он тихо, чтобы его услышала только Динка. — Ты сильно боялась и спросила меня, не собираюсь ли я… — он прервался, продолжая испытующе смотреть на нее. Но Динка, не отводя глаз, кивнула. Она прекрасно помнила этот момент, произошедший буквально пару дней назад.

— Сейчас я собираюсь овладеть тобой, — продолжал Дайм спокойно. — И, к сожалению, это неизбежно в данной ситуации. Именно сейчас мне нужна от тебя сила. Пришло время присвоить тебя.

Динка сглотнула, но горло пересохло не от страха, а от волнения и приятного возбуждения. «Присвоить тебя» — эти слова всколыхнули в душе противоречивые чувства. Хотела ли она принадлежать ему полностью? Ведь до сих пор, несмотря на то, что она была в его власти, ее тело оставалось в неприкосновенности. С этого момента все изменится. Динка хотела и боялась этого. Как она будет жить дальше, не имея права распоряжаться даже собственным телом?

— Ты готова? — мягко спросил он.

Динка снова кивнула, чувствуя, что ей не хватает воздуха даже на короткое «Да», и прикрыла глаза.

Его большие ладони сразу же заскользили по ее телу, освобождая от одежды, мягко поглаживая округлости. Динка часто задышала, чувствуя, как тело наполняется дрожащим, словно пламя свечи на ветру, предвкушением. Каждый раз, когда мужские руки скользили по ней, она чувствовала непередаваемое удовольствие, которого не испытывала никогда ранее.

С каждым прикосновением тело все охотнее реагировало, отзываясь на касания жарким трепетом внизу живота и разрядами удовольствия, пробегающими вдоль позвоночника. Дайм, обнажив ее полностью, раздвинул ее бедра и устроился между ними, опираясь на согнутые в локтях руки, чтобы ее не придавить. Он был настолько массивен, что Динке пришлось до предела развести ноги, чтобы он поместился между ними. Твердая и гладкая головка его члена коснулась ее сокровенных мест и заскользила между складками вверх и вниз. Динка тихонько застонала от приятных ощущений и желания испытать проникновение, почувствовать его в себе, слиться с ним в одно целое.

— Будет больно, — предупредил он, осторожно касаясь губами ее губ.

Но Динка ему не поверила. Она доверчиво смотрела на его лицо широко распахнутыми глазами и не верила, что он сделает ей больно. Ведь это же не насилие. Она сама этого хотела и сама раскрывалась для него. Он накрыл ее губы поцелуем, отвлекая ее внимание. Его длинные клыки столкнулись с ее зубами и немного мешали. Но он так медленно и чувственно ласкал ее рот своими губами и языком, что вскоре она перестала их замечать. Увлеченная поцелуем, Динка расслабилась и пропустила тот момент, когда внизу, между их телами, стало неприятно. Его член был большой и толстый, он с усилием раздвигал ее узкое отверстие, медленно продвигаясь внутрь. Динка дернулась и закусила губу.

— Ш-ш-ш, — прошептал Дайм, заметив, что она напряглась. — Потерпи немного. Все, чего ты ждала, будет. Но чуть позже.

Потерпеть? Распирание и трение внутри нарастало, переходя в боль. На глаза Динки навернулись слезы обиды и разочарования. Нет, не такими она представляла себе эти ощущения.

— Стой! Хватит! Прекрати! — воскликнула она, пытаясь оттолкнуть его от себя. Но с тем же успехом она могла попытаться сдвинуть с места гранитную скалу.

Он тяжело дышал, нависая над ней, и, не обращая внимание на то, что Динка колотила его по груди кулачками, продолжал медленно и неотвратимо в нее погружаться. Динка бессильно уронила руки на грудь и жалобно заплакала.

Какая же она была дурочка! Как наивно попалась на уловки жестоких и бессердечных чудовищ! Купилась за кругляшок иноземного лакомства и ласковое слово. Ничем не лучше шлюхи, продающей свое тело за деньги.

Ее мучительные размышления прервала острая боль в промежности, вспоровшая внутренности до самого пупка. Динка вскрикнула и зарыдала в голос, уткнувшись лицом в грудь Вожака, нависающую над ней. Вспомнилось поэтичное описание полового акта, которым одарил ее Шторос, — «растерзаю кинжалом твой маленький бутон». Именно это она сейчас и чувствовала. С той лишь разницей, что от Дайма она такого не ожидала.

Упиваясь своим горем, Динка даже не заметила, как он замер внутри нее, давая ей привыкнуть к ощущениям.

— Все позади, не плачь, — шепнул ей на ухо Дайм, не выходя из нее, но и не пытаясь больше причинить ей боль. Он по-прежнему нависал над ней, придавливая к земле своим мускулистым телом. Его запах обволакивал Динку и кружил голову. А его губы нежно осушали слезы, бегущие по ее вискам и ушам. Боль постепенно отступала, оставляя после себя лишь легкое саднящее ощущение, как на содранной об камень коленке. И, когда он вновь начал двигаться внутри нее плавными покачиваниями взад и вперед, Динка не испытала неприятных ощущений. Как, впрочем, и приятных тоже.

«Скорей бы все уже закончилось», — со вздохом подумала она, безвольно распластавшись под Вожаком и наблюдая, как колышутся над головой ветви деревьев. Но Вожак не думал прекращать. Наоборот, его толчки становились быстрее и резче. Его член врывался в Динкино лоно все агрессивнее, плотно прижимаясь к ее промежности своим основанием с каждым ударом, а потом ускользая, чтобы повторить этот ритмичный танец вновь и вновь.

От очередного сильного и глубокого проникновения между ног вспыхнула и погасла уже знакомая Динке искра удовольствия. Динка зажмурила глаза и настороженно прислушалась к ощущениям. Снова… и снова… Наслаждение вспыхивало все ярче, усиливаясь с каждым толчком. Внутри ее лона его член скользил, гладил, растягивал, и сладкое сосущее чувство нарастало с каждым движением.

— О-о-о! — стон сорвался с ее губ непроизвольно. И Динка выгнулась в пояснице, обхватив ногами бедра Дайма, чтобы усилить ощущения, сделать их ближе, длиннее, ярче.

— О-о-о! — из ее головы вылетели все мысли. Не было больше разочарований и обид, лишь стремительной лавиной нарастающее наслаждение и маячивший на расстоянии кончиков пальцев сладкий исход.

— О-о-о! — ощущения от его толчков сливались в один яркий пульсирующий водоворот, и Динка мечтала погрузиться в него до дна, утонуть, захлебываясь своими криками. Но этого было мало. Ей не хватало совсем чуть-чуть. Она то стонала, то жалобно хныкала, до предела выгибая поясницу и толкаясь бедрами ему навстречу.

Дайм приподнялся над ней, подхватил обеими руками ее под ягодицы и глубоко насадил ее на свой член.

— Да! — выкрикнула Динка, ощущая, как жаркая волна долгожданного экстаза накрывает ее тело, как мучительно сладко сокращаются мышцы промежности, еще плотнее обхватывая его член, как пульсирует он внутри нее в ответ.

Вожак выскользнул из нее, как только она перестала вздрагивать от последних вспышек удовольствия, и устало опустился рядом, сгребая ее в охапку и притягивая к своей груди. Динка с наслаждением зарылась носом ему в грудь, чувствуя, как усталость и сладкая истома затягивают сознание, и провалилась в сон.

Утром Динка опять проснулась позже всех. Она лежала одна немного в стороне от костра, бережно завернутая в плащ. Для нее это было так странно. Почему Дайм завернул ее? Чтобы она не замерзла и не заболела? Или чтоб другие не увидели ее обнаженного тела? Поразмышляв об этом, она пришла для себя к выводу, что быть «присвоенной» не так уж плохо. Что же плохого в том, что он теперь еще больше заботится о ней?

Несмотря на то, что она все еще чувствовала себя вещью, ей казалось, что отношение демонов к ней постепенно меняется к лучшему. И ей это нравилось. Как и любому человеку, ей хотелось, чтобы ее принимали. А эти мужчины, в отличие от Ливея и Агнесс, не пытались ее изменить, переделать, исправить. Ва́ррэнов Динка устраивала такая, какая она есть. Они безобидно смеялись над ее наивностью, охотно учили ее чему-то новому, не осуждали за ее тягу к удовольствиям, не обращали внимание на ее недостатки.

Да и ей не хотелось больше называть их «демонами», даже в своей голове. Какие же они «демоны»? Разве могут «демоны» быть такими?

Мужчины сидели у костра тесным кружком и что-то тихо обсуждали. Убедившись, что на нее никто не смотрит, Динка нащупала свою одежду и, зарывшись в большой плащ Вожака с головой, натянула его на себя, чтобы одеться под ним. В промежности после вчерашнего немного саднило. Но боли не было. Динка робко просунула руку между ног и потрогала пальчиком отверстие, ожидая почувствовать там дыру по меньшей мере с луковицу. Но там было точно также, как и всегда. Крошечная ямочка, в которую едва помещался кончик указательного пальца. Чудеса!

— Если ты уже проснулась, то иди сюда, — услышала она окрик и вздрогнула, узнав голос Штороса. — Сколько можно там возиться?

Динка поспешно вытащила руку из штанов, тщательно обтерла палец о траву и встала, собирая с земли и стряхивая плащ.

Ва́ррэны уже все съели, но ее порция лежала на широком листе лопуха нетронутая.

— Ешь скорее, — поторопил ее Вожак. — Вам с Хоегардом уже пора выезжать.

Динка кивнула, молча запихивая в рот куски жареного мяса и жадно запивая водой, чтобы быстрее проглотить. Однако любопытство было сильнее спешки, и Динка искоса поглядывала на Дайма, пытаясь угадать: а ему вчера тоже понравилось? Он получил то, что хотел получить? Но по выражению его лица догадаться о чем-либо было невозможно. Он был совершенно обычный. Как будто ничего особенного вчера и не произошло.

«Да, пожалуй, ничего и не произошло. Для него», — с горечью подумала Динка. Ведь это только для нее он был первый мужчина. А она для него просто одна из… Обычное дело.

Динка с усилием проглотила последний плохо прожеванный кусок и, вытерев руки о штаны, вскочила на ноги. Она готова ехать.

Вожак отдал ей своего коня. И из леса на протоптанную грунтовую дорогу они с Хоегардом выехали на двух лошадях.

Погода стояла прекрасная. Солнце еще по-летнему согревало, но листья на деревьях уже раскрасились яркими красками, напоминая о приближающейся осени. Динка в который раз порадовалась, что ей в спутники достался Хоегард. С ним было легко и уютно. Он не смотрел зверем, как Тирсвад. Не мучил похабными намеками и настырными домогательствами, как Шторос. Не был таким величественным и неприступным, как Дайм. С ним легко было завести разговор, о чем-то спросить и получить в ответ очередную волшебную историю. И неспешная рысь, которой они двигались, располагала к беседе.

— Хоегард, — позвала Динка задумавшегося ва́ррэна.

— Да? — он, улыбнувшись, отвлекся от рассеянного созерцания пейзажа и обратил свой взгляд к Динке.

— Расскажи что-нибудь, — попросила она, смущенно опуская ресницы.

Хоегард усмехнулся.

— Спрашивай. О чем ты хотела бы узнать?

— А почему я иногда вас вижу, как обычных людей, а иногда вы… ммм… на людей не похожи, — задала Динка давно волнующий ее вопрос. Прямо сейчас Хоегард был неотличим от человека. Взъерошенные русые волосы, добродушное выражение на лице, насмешливо прищуренные серо-голубые глаза, подтянутое поджарое тело, цепко слившееся в единое целое с бегущей лошадью.

— В вашем мире ученые называют это мимикрия, — пояснил он. И выжидательно уставился на Динку.

А Динка смотрела на него, широко распахнув глаза, и, сгорая от любопытства, ждала продолжения. Значение нового слово она не знала. Может это слово из их языка?

— Это значит, что наша внешность меняется под влиянием изменений окружающей среды. Например, пройдя сквозь портал между мирами, мы изменились, чтобы адаптироваться к новым условиям существования. Эта особенность позволяет нам хорошо приспосабливаться. Ва́ррэны за счет этого умения очень живучи.

— А… а какие ва́ррэны на самом деле, — с волнением спросила Динка. — Ну, у себя дома, — тут же поправилась она.

— Это сложно на словах объяснить. И показать тебе я, к сожалению, не могу. В вашем мире мы не можем принять свой истинный облик. Слишком отличаются условия климата. От своего облика нам остались только внешние атрибуты силы и статуса — клыки, когти и рога. Да особенное зрение, позволяющее видеть в темноте.

Динка сразу вспомнила светящиеся в темноте, словно горящие угли, глаза с вертикальными зрачками.

— В остальном мы стали похожи на людей, так как люди являются доминирующей расой в этом мире, наиболее близкой к нам по уровню интеллекта.

Динка тяжело вздохнула. Он говорил столько сложных слов, значение которых она не знала.

— Управляя силой внутри себя, мы можем полностью преобразиться в людей, или оставить свои отличия. Иногда это очень пригождается.

— Хоегард, а можно тебя кое-о-чем попросить? — с надеждой спросила Динка.

— Да. Все что захочешь, — усмехнулся Хоегард. — Твои маленькие желания дарят нам ту силу, без которой так трудно выжить в этом мире.

— Научи меня читать, — попросила она, потупившись. Было немного волнительно, что Хоегард тоже будет смеяться над ней. Но он отнесся к просьбе очень серьезно.

— Научу, конечно. А почему ты вдруг захотела научиться читать? — заинтересовано спросил ва́ррэн.

Динка мучительно покраснела. Не скажешь же ему, что ей стало стыдно перед Шторосом за свою безграмотность.

— Чтобы прочитать много книг и стать такой же умной, как и ты! — выпалила она, надеясь, что комплимент прикроет ложь.

Хоегард рассмеялся.

— Ты… ты всерьез решила остаться с нами и стать частью нашей маленькой команды? — спросил он, еще улыбаясь.

— Как будто у меня есть выбор, — фыркнула Динка.

— Выбор есть всегда, — философски отозвался Хоегард. — Ты, например, давно уже не пытаешься сбежать. Вызвалась сходить со мной на разведку… Хотя… я бы не сказал, что мы хорошо с тобой обращаемся. Наверное, совсем не так, как люди понимают для себя хорошее отношение.

Динка насторожилась. Что-то в его голосе тревожило.

— Ты не доверяешь мне? — осторожно спросила она.

— Как будто у меня есть выбор, — смеясь, передразнил ее Хоегард.

— Я бы не сказала, что вы ко мне относитесь плохо, — задумчиво проговорила Динка, накручивая на палец свободный край повода. — Дома ко мне относились гораздо хуже. И, боюсь, если бы брату удалось выдать меня замуж, то тогда бы моя жизнь просто превратилась в ад.

— Ты называла нас чудовищами, но, глядя на отношения между людьми, я думаю, что вы ничем не лучше нас. Мы хотя бы честны, и убиваем ради наживы или развлечения, не прикрываясь насквозь лживыми благородными мотивами, — в тон ей отозвался Хоегард.

— Одно только мне не нравится в вашем отношении… — продолжала Динка свою мысль, словно и не слыша предыдущей реплики ва́ррэна. — Мое тело… Я знаю, что вы что-то получаете через меня, что-то важное для вас. Я понимаю, что я не смогу воспротивиться и отказаться. Но, можно же хотя бы предупреждать меня? Или спросить согласия, хотя бы на словах. Так будет гораздо человечнее по отношению ко мне.

— Понятно, — проговорил Хоегард. — Я не могу сказать за Штороса. Сама знаешь, какой он. Но за себя я могу пообещать тебе, что обязательно спрошу твоего согласия, прежде чем тронуть тебя.

— Спасибо! — прошептала Динка, испытывая прилив благодарности не столько за обещание, сколько за то, что ва́ррэн ее услышал и понял.

— Ты раздаешь силу даже когда благодаришь, — улыбнулся Хоегард. — Для этого не обязательно тебя трогать.

И Динка снова благодарно улыбнулась ему.

В деревню они въехали через пару часов. Из-за крутого поворота им открылось маленькое поселение, спрятавшееся в чаще леса на краю болота. В поселении было пять улиц, как и в родной Динкиной деревне. Они проехали по центральной улице, притягивая любопытные взгляды, и обнаружили небольшую харчевню без названия.

Хоегард спрыгнул с лошади, набросил повод на привязь и бережно спустил Динку на землю. Во время дороги они хорошо продумали и обсудили свою легенду, и теперь нужно было лишь соответствовать роли влюбленных. Чуть поодаль толпились любопытные мальчишки. Хоегард, бросив в их сторону хитрый взгляд, достал из мошны медяк и поманил к себе самого старшего.

— Позаботься о наших лошадях, малец, — инструктировал он пацанёнка, вручая ему монетку. — Если я зайду на конюшню и увижу, что мои лошади чисты, напоены и сыты, то я дам тебе еще четвертак.

И ва́ррэн покрутил перед носом парня будущей наградой. Мальчишка с радостью взялся за работу. А Динка с Хоегардом зашли в харчевню.

Обстановка мало отличалась от всех подобных заведений, где им довелось побывать. Стойка у дальней стены. Выскобленные деревянные столы и покрытые половицами лавки. Парочка ранних посетителей.

— Что желаете, путники? — из-за стойки выплыла внушительных размеров хозяйка.

— Накорми нас, хозяюшка, — приветливо отозвался Хоегард, усаживая Динку к столу и опускаясь рядом с ней на скамью. В отличие от остальных ва́ррэнов, он умел быть вежливым и обходительным. — Мы уже давно в пути, и очень устали.

— А из каких мест вы к нам пожаловали? — махнув рукой девочке-подростку, хозяйка грузно опустилась на лавку напротив них и с неподдельным любопытством принялась их рассматривать.

Расчет Хоегарда оказался верным. В крошечной деревушке, оторванной от остального мира, любое событие было на вес золота. А прибытие интересной парочки сразу привлекло внимание. Динка обратила внимание, как сидевшие здесь завсегдатаи пересаживаются за соседние столики, чтобы тоже услышать что-нибудь интересное. В дверь по одному, по двое потянулись местные жители и тоже начали рассаживаться вокруг них.

Хоегард тоном заправского сказочника начал излагать их легенду о сбежавших от старого лорда влюбленных. Для достоверности он мягко обнял Динку за талию и притянул к себе. Динка доверчиво положила голову ему на плечо и тоже с удовольствием слушала, как он рассказывает.

— И не испугались вы пуститься в такой далекий путь! — всплеснула руками хозяйка.

— Чего нам бояться, кроме гнева лорда? — несколько наигранно удивился Хоегард, но никто, кажется, этого не заметил.

— Вы разве не знаете про демонов? — встрял лопоухий конопатый мальчишка, который принес кувшин с водой и, не спеша уходить, толкался около стола, за что тут же получил от хозяйки звучную оплеуху.

— Демонов? — ахнула Динка, плотнее прижимаясь к Хоегарду. Сам ва́ррэн вопросительно поднял брови, глядя на хозяйку.

— Ох, деточки. В недоброе время вы отправились в путь, — запричитала хозяйка, суетливо расставляя перед ними тарелки с едой, которые подносила из кухни девочка. — Бродят по нашим краям настоящие демоны, скрываясь под человеческой личиной. Истинно, звери! Убивают и жгут без разбора. Девчонок десятками в лес волокут и измываются там над бедняжками, аки черти.

«Десятками?» — усмехнулась про себя Динка. Слава Штороса бежит впереди него.

— Да что ж это такое! — возмутился Хоегард. — А лорд куда смотрит? За что вы дань ему платите? Разве не за защиту?

— А лорд-то наш не просто так сидити, — покачала головой хозяйка. — Он кажную седьмицу против нечисти цельный отряд гвардейцев посылает. Да звери эти, забери их диавол, сильны непомерно. Они отряд из пятьсот гвардейцев раскидывают по кустам да оврагам, даже не поморщившись. И откуда у лорда столько гвардейцев, спрашиваю? А? — от волнения у хозяйки выплыл в речи деревенский выговор, который она старательно скрывала вначале. Видно было, что тема ее очень возбуждает.

— Неужто демонов так много, что они отряд в пятьсот солдат раскидывают? — удивился Хоегард.

— В том то и дело, что нет. Четверо их всего. Четверо! Но те, кто видел их, говорят, что истинно звери. С клыками, когтями и рогами, аки черти.

— И что же теперь делать? — испуганно воскликнула Динка, почти поверив в эту страшную историю.

— А ничего, — хозяйка с самодовольным видом выпрямилась, уперев руки в бока, и хитро поглядела на своих испуганных гостей, словно имея в рукаве козырь, но пока не желая его показывать.

Посетители харчевни, сгрудившиеся у стола, затаили дыхание.

— А вам не страшно, что чудовища и на вашу деревню нападут? — со спокойным любопытством поинтересовался Хоегард.

— А вот если нападу-у-ут, — многозначительно протянула хозяйка. — То не ходить им по белу свету! — отрезала она сурово, словно вколачивая гвоздь в крышку гроба опасных тварей.

— Это как? — продолжал выпытывать Хоегард.

И тут хозяйка не выдержала. Распиравшие ее знания рвались наружу. Поэтому она снова присела за стол и низко склонившись к путникам доверительно поведала о том, что лорд вызвал из столицы подкрепление. И вот уже целую седьмицу королевская армия прочесывает все леса и болота, в поисках демонов.

— Королевская армия — это вам не гвардейцы лорда, — назидательно подняла палец хозяйка. — У этих и выучка, и оружие, и стать — все при них. Да и численность у них — целая армия.

Динка встревоженно посмотрела на Хоегарда, но он ответил ей успокаивающим взглядом: «Не паникуй раньше времени».

— И далеко отсюда они расположились? — продолжал по крупицам выуживать информацию Хоегард.

— Да совсем близко, в двух верстах. Но на месте-то они не сидят! Весь лес шерстят, словно гребнем. Слышно было, что последний раз демоны объявлялись в Энзиле. Это десять верст к закату отсюда. А оттуда, говорят люди добрые, прямо к нам направились. Видели их, как они сворачивали с тракта, — продолжала рассказывать любопытная болтушка.

Динка сидела уже как на иголках. Надо уходить отсюда, надо предупредить остальных о грозящей им опасности. Но Хоегард не сдвинулся с места, продолжая беседу.

В харчевне они просидели до вечера, поговорив с каждым жителем деревни и разузнав все, что было известно местным: о численности, расположении и вооружении королевской армии, о тропах через болото, о том, что известно людям и солдатам армии о самих демонах.

Когда стемнело, Хоегард попросился у хозяйки трактира на ночлег. И, несмотря на выразительные взгляды Динки, галантно взял ее под руку и повел наверх, в отведенную для них комнату. Там уже суетилась хозяйка. Втащила большую лохань, раскладывала чистые полотенца. А ее дети: девочка-подросток и лопоухий мальчишка — таскали ведрами горячую воду с кухни.

— Искупайся и ложись, — приказал Динке Хоегард. — Я скоро приду.

И скрылся за дверью.

Динке ничего не оставалось, как выполнить его указание. Она тщательно вымылась, переоделась в сорочку, перестирала свою одежду и забралась под одеяло на большую двуспальную кровать. Тут же дверь открылась, и вошел Хоегард. Динка выжидательно смотрела на него. Но он, не торопясь, разделся, сложив одежду на стул. Тщательно помылся и, встряхнувшись, словно пес, забрался к Динке под одеяло и улегся рядом с ней нос к носу.

— Надо предупредить остальных, — выдохнула Динка слова, которые весь день жгли ей язык.

— Я обязательно это сделаю, — успокаивающе проговорил ва́ррэн.

Но Динка продолжала с тревогой вглядываться в его глаза.

— Если бы мы ушли из деревни сразу же — это бы вызвало подозрение, — пояснил он. — За нами могли проследить. И тогда мы бы с тобой сами выдали и себя и остальных.

— И что ты собираешься делать? — прошептала Динка, замирая от страха.

— Я подожду немного, когда совсем стемнеет и все улягутся. И отправлюсь обратно.

— А я? — Динка теребила в руках край одеяла.

— А ты останешься здесь и будешь ждать. Я вернусь к утру, — мягко проговорил Хоегард, пытаясь ее успокоить.

— Не оставляй меня одну, — жалобно попросила Динка. Она так привыкла к тому, что ва́ррэны всегда рядом, что сама мысль о том, чтобы ночевать в одиночестве пугала ее.

— К утру я вернусь, — повторил Хоеград.

— А если не вернешься? — Динка едва сдерживалась, чтобы не закричать на него. Тревога ее зашкаливала и не находила выхода.

— Здесь ты в безопасности. Чего ты боишься, человечка? — Хоегард, улыбаясь, покачал головой. — Здесь ты среди своих. Если я не вернусь, то тебе придется делать выбор.

— Выбор?

— Да. Ты сможешь уйти на все четыре стороны. Никто тебя больше держать не будет. Или ты выберешь остаться здесь и ждать. Что бы не случилось, мы все равно придем за тобой. Ты для нас слишком ценна.

Динка замотала головой. Она не собиралась никуда уходить. Возвращаться домой в сожженную деревню к Ливею? Чтобы он возненавидел ее еще больше за то, что она выжила? Чтобы вымещал на ней всю злость за то, что жизнь к нему так несправедлива? Чтобы прятаться от него в подполе и просить кусок хлеба у соседей? Нет. Ей некуда было идти. И не к кому возвращаться. Дома ее никто не ждал.

— В этой сумке, — Хоегард показал на седельную сумку, которую они предусмотрительно забрали с собой в комнату, — есть все необходимое. Деньги. Еда. Перевязочный материал. Запасная сбруя для лошади. Оружие.

Динка прерывисто вздохнула. Было ощущение, что ва́ррэн прощается с ней навсегда.

— С этой сумкой ты хоть завтра можешь выдвигаться в путь. На первое время тебе хватит.

— Не говори так, — упрямо дернула Динка подбородком. — Никуда я без вас не пойду.

— Хорошо, — согласился Хоегард. — А теперь у меня к тебе просьба. Поможешь мне?

— Да… — Динка растерянно моргнула.

— Я не знаю, что меня ждет в лесу. Чтобы быть готовым к неприятностям, мне нужна сила. Позволишь мне приласкать тебя, чтобы получить ее? — тихо спросил он, внимательно глядя на нее своими прозрачными серыми глазами. Динка, сглотнув, кивнула. Он спросил, как и обещал. Она, как и обещала, не отказала.

Почему-то именно о Хоегарде она никогда не думала, как о мужчине. Он был такой тактичный, никогда не пытался прикоснуться к ней без необходимости, никогда не смотрел на нее похотливым взглядом. Даже его нагота не волновала ее воображение. И вот сейчас он сделает с ней то же, что делал вчера Вожак.

Ва́ррэн стянул с Динки сорочку и мягко коснулся губами ее виска. Динка задрожала от холодного воздуха и от близости его горячего тела. А он прокладывал дорожку из нежных поцелуев от виска по челюсти к подбородку. Динка прикрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям. Эти поцелуи очень отличались от страстных поцелуев-укусов Штороса. Мягкие чуть влажные губы легко касались кожи, и кожа в месте их прикосновений становилась горячей и очень чувствительной.

Перемещаясь губами по ее телу вниз, Хоегард накрыл губами сосок и слегка придавил его языком. Динка вскрикнула от неожиданно приятного щекочущего прикосновения. Увидев ее реакцию, мужчина задержался на груди. По очереди целуя соски, а затем лаская их языком и втягивая себе в рот, до тех пор, пока Динка не начала призывно стонать и выгибать спину, подставляя свою грудь под его ласку. От Хоегарда Динка узнала, что грудь может доставлять не меньшее наслаждение, чем чувствительный орган между ног.

— Еще, пожалуйста, — стонала она, захлебываясь желанием и мучительно сжимая бедра, когда ва́ррэн легонько потянул сосок зубами.

— Скажи, когда будешь готова, — выдохнул он, прикусывая второй сосок.

— Да, сейчас… Пожалуйста! — Динка вновь хотела испытать это чувство наполненности, когда мужской член погружается в ее тело, растягивает ее лоно, даруя ни с чем не сравнимое удовольствие. Прямо сейчас ее наслаждение было таким невыносимым, что хотелось, чтобы он вошел в нее, присваивая себе. Чтобы вспыхнуть от его проникновения жарким огнем и прогореть до самого пепла.

Хоегард перевернул ее на живот и поставил перед собой на четвереньки. Динка снова застонала, вращая бедрами, почувствовав головку его члена у входа в лоно. Теперь она понимала шлюх, которые громко стонали и закатывали глаза от того, что мужчина пронзал их своим членом. Сейчас Динка чувствовала себя точно также. И ей было наплевать на это. Здесь не было никого, кто мог бы ее за пристыдить за непристойные желания.

Хоегард вошел в нее сильным уверенным движением. Его член был тоньше, чем у Вождя. Он не так мучительно растягивал ее тело. Но в то же время он был длиннее. И Динка чувствовала, как он погружается в нее настолько глубоко, что достает до каких-то ранее неизведанных точек удовольствия, вспыхивающих яркими огнями от каждого его прикосновения.

— О-о-о! — она снова растеряла все членораздельные слова и могла только стонать от каждого его толчка.

Динка, словно играющая собака, припала на локти, прижимаясь грудью к кровати и выпячивая зад. Она подставляла свои нежные места мужчине, открываясь для его сладкого вторжения. Хоегард приостановился, тяжело дыша. И Динка жалобно заскулила, требуя продолжения и раскачиваясь на коленях взад-вперед.

Он крепко сдавил в ладонях ее талию и потянул на себя, насаживая ее на свой член. Динка только ахнула от глубоких ощущений. Он притягивал ее к себе все сильнее и чаще, а Динка двигалась ему навстречу, принимая его в себя с неведомой ей ранее страстью. Пока ее бедра судорожно не сжались в судорогах наслаждения, после чего она замерла, выгнувшись, переживая бурный красочный экстаз.

После этого, Хоегард навалился на нее всей тяжестью и с рычанием принялся вколачивать ее в мягкую перину на кровати. Его движения стали грубыми и нетерпеливыми. Но Динке было так хорошо под ним! После каждого его удара перед глазами вспыхивали искры, а по телу пробегала молния наслаждения. Когда он замедлился и качнулся внутри нее, выплескивая семя короткими судорожными толчками, Динка устало вытянула ноги и растянулась на кровати. Ва́ррэн рухнул сверху, вдавив ее в перину. Но она, растаяв в вязкой, словно мёд, истоме, почти не чувствовала его тяжести, наслаждаясь теплом и сладким послевкусием.

Хоегард, отдышавшись, коснулся губами ее виска, а затем поднялся с кровати и начал одеваться. Динка грустно смотрела на то, как скрывается его тело под одеждой. Одевшись, ва́ррэн вскочил на подоконник, распахнул окно и, даже не обернувшись на прощание, исчез в ночи. А Динка, стараясь не зареветь, зарылась в одеяло и вскоре забылась тревожным сном.

Вокруг все горело. Пламя с ревом взметнулось под самый потолок. Горели кружевные занавески на окнах, разноцветные половички на полу, вышитые покрывала на кроватях. Вся изба была объята огнем. Сквозь стену пожара было видно мечущиеся фигуры, объятые пламенем, но Динка не могла разглядеть их.

— Не-е-ет! — уши заложило от пронзительного крика, и Динка не сразу поняла, что кричит она сама.

С потолка сорвалась пылающая балка и, рассыпая во все стороны искры, рухнула прямо перед ней. Динка на четвереньках выползла из-под стола. Огонь бушевал вокруг: дикий, непокорный, неукротимый. Он облизывал босые ступни, пробегал по растрепанным волосам, скатывался со спины. Динка распрямилась и испуганно огляделась, пытаясь увидеть что-то важное. Что-то, что она навсегда потеряла.

Среди ночи она вскочила, как от удара. Сердце бешено колотилось, словно пытаясь выскочить из груди. Часто дыша и прижимая к груди руку, Динка соскочила с кровати и заметалась по комнате. Но кругом было тихо. Она выглянула в окно. На небе светила полная луна, а на улице не было ни души. Свежий ветерок шевелил занавески, и вся деревня дышала покоем и умиротворением. Динка прошлепала босыми ногами к двери, беззвучно приоткрыла ее и спустилась на первый этаж. Но и в таверне тоже было тихо. Дверь заперта на засов изнутри. Ничего, что могло бы вызвать такую тревогу.

«Просто дурной сон», — убедила Динка себя и вернулась в постель. Но сон не шел. Хоегарда до сих пор не было, но и до утра было далеко. Динка металась в постели, сбив простынь и одеяло в комок. И уснула лишь под утро, когда заря окрасила небосвод алым цветом.

Проснулась она поздно. И сразу обратила внимание на шум на улице и внизу. Быстро натянув высохшую одежду и подхватив сумку на плечи, она выскочила из комнаты и спустилась по лестнице. Таверна гудела, словно растревоженный улей. Все жители деревни собрались за столиками, и за каждым столом шло бурное обсуждение. Динка обвела взглядом посетителей в поисках знакомой русой макушки, но Хоегарда здесь не было. Он не вернулся.

Набросив ложную ленивую истому на свои движения, Динка, не торопясь, спустилась в таверну и уселась на свободный высокий стул у стойки. Хозяйка бегала, как заведенная, успевая, как поднести желающим выпивку и закуски, так и перенести сплетни с одного стола на другой, словно трескучая сорока. Динка поймала ее за рукав.

— Можно мне позавтракать?

— Да, душечка. Конечно! — затараторила хозяйка. — А муженек-то твой где?

Динка напоказ зевнула.

— С утра ушел брод посмотреть через топи. Не время нам тут задерживаться, — махнула она рукой в сторону болот.

— А-а, и то верно, — закивала хозяйка.

Динка украдкой с облегчением вздохнула. Хозяйка ей легко поверила и не стала дальше расспрашивать. Несмотря на то, что в родной семье, Динка ловко научилась лгать и изворачиваться, чтобы избежать наказания, сейчас она боялась неосторожным словом нарушить мастерски сплетенную Хоегардом легенду.

— А что тут, собственно, происходит? — без особого интереса спросила Динка, неприязненно оглядывая возбужденную толпу.

— А ты, душечка, еще не слыхала? — ахнула хозяйка. — Так демонов же поймали! Представляешь?

— Пойма-а-али? — протянула Динка, холодея внутри.