Варрэн-Лин: Сердце Стаи

Глава 4

Лошадь под ней неожиданно пошла, и Динка поспешно ухватилась за седло, чтобы не свалиться. Вожак шагал следом за своей маленькой армией, ведя лошадей на поводу. Когда они зашли в деревню, бойня была в самом разгаре.

Динка с ужасом уставилась на центральную улицу деревушки, по которой, как сама смерть, кружил Тирсвад. Его меч сверкал серебром, высекая огненно-алые искры крови из беззащитных тел крестьян, которые пытались ему противостоять. Деревенские мужчины падали к его ногам, будто скошенная трава.

Хоегард деловито сновал между домами, вынося оттуда ценности и навьючивая их на новую лошадь, которую, видимо, подобрал в одном из дворов. Стоило ему выйти из очередного дома, как над крышей до небес взвивалось яркое пламя.

Шторос ловил визжащих и разбегающихся женщин и короткими точными ударами кинжала перерезал им горло, сваливая в одну кучу. Приглянувшихся ему девушек он отбрасывал в загон для скота.

Динка сидела на лошади ни жива ни мертва от страха. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, из глаз ручьем лились горячие слезы. Живот скрутило болезненными спазмами, но рвоты не было, так как желудок был пустой. Лишь рот наполнила отвратительная горечь. Ее бил озноб, и по спине катился ледяной пот. Каждый крик несчастных жертв колоколом отдавался в ее голове. Но она совсем ничего не могла сделать для них. В ее родной деревне точно также погибли все до единого, и только она, по неясному стечению обстоятельств, до сих пор жива.

Не прошло и получаса, как все было закончено. Хоегард последний раз шествовал по деревне, прикладывая ладонь то к одной, то к другой куче мертвых тел, отчего те вспыхивали ярким высоким огнем, словно облитые горючей смолой.

Тирсвад стоял среди полыхающих трупов, опираясь на свой меч и тяжело дыша. В красных светящихся глазах его пылала сама смерть.

Шторос насиловал последнюю оставшуюся в живых девушку. А после того, как закончил, все тем же точным движением кинжала по горлу лишил ее жизни.

Вожак стоял прямо перед Динкой и лица его она не видела, лишь широкую каменную спину. Вскоре все трое подошли к Вожаку, и он одобрительно похлопал каждого из них по плечу. Хоегард вел на поводу испуганно прядающую ушами лошадь, навьюченную награбленным добром. Он довольно улыбался и беззлобно поддевал Штороса. Шторос был в приподнято-возбужденном настроении. Он хохотал и, сверкая глазами, делился с Хоегардом впечатлениями. Тирсвад же был в крови с головы до ног. Он был молчалив и погружен в себя, лишь глаза по-прежнему светились кровавым огнем. Демоны вскочили на лошадей, и вся компания отправилась в путь.

Динке было плохо. Во рту была горечь, тело бил озноб, все мышцы болели, и она едва держалась позади седла. В голове не было ни единой мысли, только проносились одна за другой кровавые картины, с каждым новым повторением выявляющие все новые и новые подробности. От этого кружилась голова, и перед глазами плыл серый туман. Она качнулась и, падая с лошади, ухватилась за плащ Вожака. Но рухнуть на землю ей не дали. Вожак осадил лошадь и, развернувшись, ухватил своей сильной пятерней одежду у Динки между лопатками, а затем вздернул ее себе на колени. Ветхая рубашка предательски затрещала и пошла прорехами по всей длине. Но Динку это уже не волновало. Она лежала животом на коленях Вожака, свесив по обе стороны от коня голову и ноги, и мечтала о том, чтобы Вожак убил ее.

Их окружили остальные демоны, заметившие, что Вожак отстал.

— Найдите где-нибудь таверну. Остановимся на обед, — распорядился Вожак.

— Будет сделано, — послышался голос Хоегарда, и следом раздался стук копыт. Кто-то презрительно цыкнул у ее головы, а затем раздался хохот Штороса, от которого она содрогнулась.

Дальше поехали шагом, и Динка пребывала в полуоглушенном состоянии, погруженная в свои кошмары. Демоны о чем-то негромко переговаривались над ее головой, но это ее не интересовало. В какой-то момент ее сняли с лошади, поставили на ноги и куда-то повели. Динка не сопротивлялась и послушно шагала, глядя вперед невидящим взглядом.

— Ешь, — прорычал Вожак у нее над ухом.

Динка обнаружила себя сидящей за столом в таверне. Перед ней стояла дымящаяся миска с едой, а со всех сторон на нее смотрели четыре пары звериных глаз. Динка зажала рот рукой, чувствуя подступающий к горлу рвотный позыв, соскочила с лавки и опрометью бросилась из помещения наружу, забыв о сковавшем шею ошейнике.

Но Вожак встал и быстро зашагал следом, не мешая ей. Динка сбежала с крыльца и упала на колени в высокую жесткую траву. Желудок свело спазмом и изо рта полилась желтая горькая желчь. Вожак стоял над ней и смотрел как ее рвет, не говоря ни слова. Затем он, увидев, что рвотные спазмы не прекращаются, сбросил с руки браслет прямо на землю и ушел обратно в таверну, оставив Динку наедине с ее мучениями.

В желудке все еще ничего не было, но Динку выворачивало наизнанку пустыми спазмами. На тело навалилась слабость, ноги и руки крупно тряслись. Она не знала сколько так продолжалось, а просто скорчилась в испачканной траве, уткнувшись лбом в свои колени. В какой-то момент сильная рука схватила ее за воротник многострадальной рубахи, слегка встряхнула и поставила на ноги. Ноги дрожали и подламывались, и Динка ухватилась за мускулистое предплечье руки, которая ее держала.

Подняв глаза, она увидела Хоеграда, который смотрел на нее со смесью жалости и отвращения. Остальные демоны уже седлали своих коней, намереваясь продолжить путь. Тут бы им убить ее на месте, чтобы не задерживала их своей слабостью. Но Хоегард подтащил ее к колодцу и окунул лицом в ведро с ледяной водой. Динка инстинктивно забилась, вырываясь из мертвой хватки, удерживающей ее затылок. Спустя несколько секунд, показавшихся Динке вечностью, давление на затылок ослабло, сменившись жгучей болью в коже головы. Хоегард за волосы выдернул ее из ведра на воздух. Динка жадно вдыхала, вращая глазами.

— Ну что? — насмешливо проговорил Хоегард. — Воля к жизни вернулась?

Она посмотрела на него более осмысленным взором и кивнула. Умирать действительно расхотелось. Хоегард подтолкнул ее к Вожаку, а сам развернулся к ней спиной и вскочил на свою лошадь. Вожак стоял рядом с Шторосом и о чем-то разговаривал с ним. Точнее Шторос что-то ему убедительно говорил, а Вожак, набычившись, слушал.

— Ты глянь на нее, — уловила Динка обрывок его речи. — Она же на ногах едва стоит. Она будет снова падать с лошади, и мы не успеем уйти в Итар до заката.

Вожак мрачно смерил Штороса взглядом.

— Только давай без глупостей, — рыкнул он.

— Ты мне не доверяешь? — Шторос, ухмыляясь, приподнял одну бровь. На что Вожак мотнул головой и, отвернувшись, вскочил на свою лошадь и сорвался с места.

Динка растерянно стояла неподалеку, прижимая руки к груди. Браслет от ее ошейника валялся рядом в дорожной пыли.

— Что стоишь? — хмыкнул Шторос в ее сторону. — Иди сюда. Со мной сейчас поедешь.

Динка попятилась и отчаянно замотала головой. Нет! Только не с ним! Не с этим чудовищем, насильником, безжалостным убийцей!

Шторос сделал шаг к ней навстречу, но она, развернувшись, бросилась бежать куда глаза глядят. Далеко убежать ей не удалось. Демон настиг ее в три звериных прыжка и сгреб в охапку.

— Сбежать вздумала? — зловеще процедил он ей на ухо. — Забыла, чем может закончится попытка твоего побега? Так я тебе напомню.

Но Динке было уже все равно. Изо всех своих сил она брыкалась и вырывалась, пытаясь поцарапать или укусить своего мучителя. Но тот лишь весело расхохотался, закидывая ее на свою лошадь и запрыгивая следом.

Усадив ее верхом, обхватив одной рукой ее талию и крепко прижимая к своему животу, демон пустил лошадь в галоп. Динка судорожно вцепилась в гриву, напрягая мышцы и пытаясь хоть на дюйм отодвинуться от него. Но тщетно. Тогда Динка повернула голову и, увидев прямо у своего лица его крепкую руку, со всей силы вцепилась в нее зубами. Демон даже не вздрогнул. Некоторое время ничего не происходило и Динке стало казаться, что он совсем не чувствует ее укуса. Она напряглась изо всех сил и усилила давление челюстей.

— Если ты сейчас же не прекратишь кусаться, маленькая человечка, то клыки выпущу уже я, — шепотом на ухо пригрозил демон, и в подтверждение своих слов провел острым жалом своего клыка по нежной коже на ее шее. Динка замерла от ужаса и расцепила зубы. И услышала над своим ухом довольный смешок.

Дальше была бешеная скачка по пыльной утоптанной дороге. Демон больше ничего не говорил и не пытался напугать ее. Она поняла, почему ее пересадили к Шторосу. Он скакал без седла. На спине лошади под ними была лишь плотная накидка, впитывающая лошадиный пот. В отличие от Вожака, Шторос мог посадить ее перед собой и держать рукой, чтобы она не упала. Что он и делал. Она все еще была им для чего-то нужна.

Первое время она напрягала мышцы, пытаясь хоть немного от него отстраниться. Но хватка его была железная. Он усадил ее на свои разведенные бедра и опустил свою руку по диагонали от ее правого плеча, через грудь, живот к левому боку, широкой ладонью охватил левую половину ее талии и плотно прижимал ее к своей груди и своему животу всей рукой. От его близости у Динки перехватило дыхание, и по телу пробежала дрожь. Его горячее мускулистое тело оказалось так близко к ней, что она даже сквозь разделявшие их слои одежды чувствовала каждое сокращение его мышц. А на своей шее ощущала тепло от его дыхания. И это было странно и пугающе. Она не могла припомнить в своей жизни ситуации, когда оказывалась настолько близко к другому человеку.

Он сам приподнимался над лошадью в такт ее движениям и Динку держал прижатой к себе практически на весу, не давая ей ударяться о спину лошади. Левой рукой он держал поводья и правил конем. Динка еще немного посопротивлялась, но, осознав тщетность своих попыток, сдалась.

А сдавшись, она обнаружила, что для того, чтобы ехать с ним не требуется прилагать никаких физических усилий. Шторос двигался на лошади и за себя, и за нее. От нее требовалось только расслабить мышцы и позволить ему везти ее. Она бы ни за что не сдалась так просто, но все тело мучительно болело после вчерашней скачки на крупе лошади Вожака и сегодняшнего происшествия, выбившего ее из колеи. Динка устало отпустила напряжение и прильнула к груди демона.

— Умничка, — вдруг ласково прошептал Шторос ей в ухо. — Так гораздо легче тебя держать.

От его ласкового тона у Динки мороз прошел по коже, и внутри все сжалось. Услышать мягкость в голосе Штороса было страшнее угроз. Но она, поборов первую вспышку ужаса, глубоко вздохнула и, обмякнув, снова прижалась к его телу. Ей нужен был отдых, и демон давал ей такую возможность. Значит, надо этим пользоваться. Силы ей еще понадобятся для побега.

Так они скакали до тех пор, пока солнце не коснулось краем горизонта. Динка, устроившись на груди рыжего демона, дремала, согретая теплом его тела и мягко покачиваясь в его объятиях. Утренний кошмар постепенно отступал, растворяясь в спасительном тумане, который заволакивал ее память. На закате они остановились у колодца в небольшой деревеньке, чтобы пополнить запасы воды и дать лошадям отдых.

— Давай-ка мы снимем эту штуку, — проговорил Шторос, отстегивая у нее ошейник. — От меня все равно далеко не убежишь.

Динка удивленно вскинула на него взгляд. С тех пор, как ошейник был куплен, его не снимали с ее шеи ни разу, и кожа под ним уже саднила.

К ним подошел Вожак и придирчиво оглядел ее с ног до головы. Динка встретила взгляд его золотистых глаз широко распахнутыми глазами. Шторос расхохотался и впечатал снятый ошейник в грудь Вожака. А затем, ухватив Динку за плечо, поволок ее мимо Вожака к колодцу. Там он сорвал с ее пояса пустой бурдючок и погрузил его в ведро, наполняя.

— Иди, сходи в кусты, если тебе надо, — проворчал он, не глядя на нее. — И не вздумай снова бежать. В этот раз я не буду столь добр, — добавил он, хищно глянув на нее исподлобья. Динка кивнула и поспешно бросилась в кусты за колодцем. Наконец-то ей выдалась возможность хоть на минутку уединиться. Она уже давно терпела, ожидая удобного момента. Делать свои дела в присутствии грубых мужланов было в высшей степени стыдно.

Вскоре все снова были на лошадях и скачка продолжалась.

— По-прежнему не желаешь со мной разговаривать? — вдруг проговорил Шторос ей на ухо. Он снова держал ее, прижимая к себе и позволяя расслабленно покачиваться в его руках в то время, как его лошадь неслась галопом.

Динка неосознанно сжалась от звука его голоса.

— Боишься меня? — хохотнул он. — А знаешь ли ты, что твой страх меня возбуждает?

Динка задохнулась от этого откровенного признания и еще крепче сжала в кулачках жесткую лошадиную гриву.

— Давай, кроха, бойся меня. Я схожу с ума от того, как ты трясешься в моих руках, задыхаешься и потеешь. Ты пахнешь страхом от макушки до пят. И от этого я хочу тебя еще сильнее, — продолжал он забавляться. В его голосе не было угрозы и похоти. Только насмешка. — Что ты скажешь мне на это? Боишься, что я поимею тебя?

Динка молчала, сжав зубы. Он пытался спровоцировать ее, вот только зачем ему это?

— Растерзаю твой маленький бутончик своим острым кинжалом, — продолжал он, склоняясь к ее уху и обдавая его жарким дыханием. У Динки перед глазами пронеслись видения окровавленных бедер девушек, которых он насиловал. Она поняла, что расслабилась в его руках преждевременно. Он по-прежнему оставался злобным и ненасытным монстром.

— Ты не посмеешь, — пискнула она, тяжело дыша от сковавшего ее страха. — Вожак не позволит тебе.

— О! — восхитился вдруг Шторос. — Наконец-то у нас завязался диалог. А то я уж немного утомился беседовать сам с собой, — добавил он насмешливо, и Динка затылком чувствовала его кривую ухмылку.

Динка промолчала, но поняла, что теперь он не оставит ее в покое до самой остановки на ночлег и приготовилась защищаться.

— С Вожаком я как-нибудь договорюсь. Ты ведь не знаешь, на самом деле, какие между нами отношения. Неужели ты думаешь, что Вожак ради человеческой девки будет ссориться со своим лучшим воином? — проговорил он вполне дружелюбно.

«Лучшим воином, который горазд воевать лишь с беззащитными женщинами», — про себя подумала Динка, но вслух сказала другое:

— А ты готов к стычке с Вожаком ради какой-то человеческой девки? — прошептала она. — Или тебе мало тех, кого ты сегодня… — голос ее надломился, отказываясь проговаривать вслух то, чему она сегодня была свидетельницей.

— А ты права, — вдруг согласился Шторос. — Я не буду воевать со своим Вожаком из-за девки. Но от этого я хочу тебя не меньше. И да, мне не хватило тех, которых я поимел сегодня. Они не утолили мою жажду.

— Что же может утолить твою жажду? — дрожащим голосом спросила Динка.

Демон хрипло засмеялся. Динка ощутила, как колеблется его грудь, прижатая к ее спине.

— Мою жажду не могут утолить шлюхи и те жалкие крестьянки, которые визжат и дрыгают ногами, когда я их трахаю, — низким грудным голосом, от которого у Динки все внутри задрожало от неясного волнения, проговорил ей на ухо Шторос. — Они слишком легко мне достаются. Мою жажду может утолить лишь то, что мне не принадлежит и принадлежать не будет. Только это возбуждает меня и вызывает жгучее желание обладать.

— И что же это? — прошептала Динка, уже зная ответ.

— Вожак положил на тебя глаз. Он сказал, чтобы мы не смели к тебе прикасаться. Я не боюсь Вожака, но знаю, что он гораздо сильнее меня. Он убьет меня одним ударом, если я возьму то, что он присвоил себе. Но от этой мысли по моим венам течет огонь, и я хочу тебя еще сильнее, — Шторос провел носом по ее шее снизу вверх, и Динка с тревогой поняла, что он ее обнюхивает. Она, задыхаясь, слушала его жаркий шепот у своего уха. Сердце колотилось в груди пойманной птичкой. Этот зверь ни перед чем не остановится, ради удовлетворения своих инстинктов.

— О, как ты восхитительно боишься, — выдохнул он и на ходу потерся пахом о Динкину ягодицу.

Динка снова забилась в его руках, силясь хотя бы немного отстраниться. Но добилась она только похабного хохота с его стороны.

— Не ерзай так, ты делаешь мне приятно, — ласково прорычал он, осторожно коснувшись острыми клыками ее шеи. Динка застыла, словно изваяние.

— Так что же нам делать, чтобы утолить мою жажду и не разозлить Вожака? — спросил он, продолжая невесомо покусывать ее шею. Больно не было, лишь немного щекотно и очень страшно. Динка не шевелилась, боясь его спровоцировать. Его клыки были достаточной длины, чтобы разорвать ее горло.

— Я придумал, — сообщил он ей доверительно. — Я сделаю так, чтобы ты сама захотела меня. Чтобы ты пришла ко мне и умоляла взять тебя. Тогда я скажу Вожаку, что это не я взял принадлежащее ему, а ты сама отдала. У него не будет повода злиться на меня.

От этого заявления Динка забыла свой страх и задохнулась возмущением. Что он о себе возомнил?

— Этого не будет никогда! — выкрикнула она, безуспешно пытаясь оттолкнуться от него.

— Ты так считаешь? — промурлыкал ей на ухо демон. — А почему?

— Потому что ты — злобное похотливое чудовище! Ты… Ты… зверь, демон, злодей, недостойный, чтобы ходить по этой земле… — Динка осеклась, осознав, что оскорбляет существо, от которого прямо сейчас зависела ее жизнь, и с содроганием ждала его реакции.

Но демона не так-то просто было обидеть.

— Я не достоин ходить по этой земле потому что… Продолжай, — вкрадчиво подбодрил он ее.

— Ты убивал невинных людей, — всхлипнула Динка. — Мучил девушек и… И…

Она задохнулась рыданиями, вспоминая все, что он творил на ее глазах. Весь ужас от пережитого вновь навалился на нее, и из глаз хлынули слезы. Динка вся задрожала от захлестнувших ее эмоций. Но Шторос не проникся ее переживаниями ни на миг и оставался таким же спокойным и невозмутимым.

— И что в этом такого? — искренне удивился он.

И Динка даже обернулась, чтобы посмотреть в его бесстыжие глаза. Но он смотрел на нее совершенно равнодушно. Совесть его не мучила.

— Нельзя же убивать людей… — прошептала Динка потрясенно, глядя в изумрудную глубину его глаз.

Демон усмехнулся и развернул ее обратно спиной к себе. Ему неудобно было удерживать ее, когда она поворачивалась.

— А вы, люди, разве не убиваете скот? Бычков, поросят… Скажи еще, что ты в своей жизни не свернула шею ни одной курице, — насмешливо проговорил он. — Что в этом такого?

— Это не одно и то же, — твердо сказала Динка, чувствуя покалывание в ладонях, от воспоминаний о первом заколотом ею петушке. В тот день она сбежала в лес и рыдала там до самого вечера, до того ей было жалко глупую птицу, доверчиво подбежавшую к ее рукам.

— Разве? — удивился демон. — Вы можете спокойно убивать животных, потому что они другие. Не того вида, что вы, люди. А почему мы должны мучиться угрызениями совести, убивая людей. Ведь вы тоже сильно отличаетесь от нас. Для нас вы не более, чем скот.

— Скот? — возмущенно выдохнула Динка. Так странно было слышать такие рассуждения от существа, прямо сейчас внешне ничем не отличимого от человека. Что же они тогда притворяются людьми, если считают людей просто скотом?

— Угу, — согласно кивнул Шторос. — Не важнее кабанчика или козы.

— Ах ско-о-от! — воскликнула вдруг Динка со злостью. — А почему вы тогда занимаетесь… ммм… случкой со скотом?! Почему ты насиловал несчастных девушек?! Как это называется… Скотоложество! — выдала она, разъярившись. — Может ты и козочками не брезгуешь?!

Демон на секунду замер, даже сбившись с темпа и пропустив скачок лошади. Лошадь всхрапнула и перешла на рысь, но он снова ударил ее шпорами и… расхохотался.

— Ну ты даешь, моя козочка! — простонал он, сквозь смех, Динке на ухо. — Еще ни одна коза меня так не смешила!

Динка смущенно фыркнула, невольно заражаясь от его неудержимого веселья.

— Да, к сожалению это так, — проговорил он, отсмеявшись. — Мы выброшены в ваш мир, оторваны от сородичей и вынуждены здесь выживать. Здесь нет условий для нашего существования. Мы не можем найти источник, который пополнил бы наши силы, тающие с каждым днем. Но мы не сдаемся. Скоро мы найдем дверь, которая приведет нас домой. А пока ваши козочки — просто один из способов поддержать боевой дух.

Динка прерывисто вздохнула, услышав нотки обреченности в его голосе. Все не так просто с этими демонами? Они не по своей злой воле явились сюда, чтобы убивать и мучить людей? Об этом служитель на проповедях не рассказывал. С его слов, демоны только и ждали возможности прорваться в мир людей, чтобы творить зло. Слова о том, что они мечтают вернуться домой никак не вязались с образами порождений Аримана, созданных лишь для того, чтобы уничтожить людской род.

При мысли о доме у Динке болезненно заныло сердце. Ее дома больше нет. И Агнесс нет. И Настёны, Альки, Глаши, тёти Дуни и деда Махая тоже нет. Что стало с Ливеем? Оправится ли он от такого или еще сильнее запьет? Динка, как наяву, представила себе его сгорбленную фигуру над пепелищем, оставшимся от их дома.

— Но это все равно не оправдывает вас, — пробормотала она упрямо, но напора и уверенности в ее голосе поубавилось.

— С вашей точки зрения — нет, — согласился Шторос. — Но человек же не спрашивает у козочки, если вдруг захотел ее съесть? И я спрашивать не собираюсь, — добавил он зловеще. И Динка снова почувствовала себя в опасности.

— Я все равно не приду к тебе сама, можешь даже не надеяться, — прошептала она, стараясь заглушить страх, липкими щупальцами сжавший ее внутренности.

— М-м-м, — промурлыкал Шторос ей на ухо. — А мне казалось, я тебе понравился. Я видел, как ты смотрела на меня, когда я трахался со шлюхой. Вспомни-ка, как ты жадно скользила взглядом по моему телу, как ты слушала крики той девки и мечтала оказаться на ее месте…

— Прекрати! — выкрикнула Динка, чувствуя, что сердце снова забилось, но уже не от страха. В его словах что-то было… совсем чуть-чуть, но… Она и правда смотрела, когда думала, что он ее не видит. Она любовалась его красивым телом и думала о том, что было бы, если бы он к ней прикоснулся. Это было невыносимо стыдно осознавать. Жар прилил к Динкиным щекам и медленно разливался вниз по шее.

— А как жарко стало тебе под твоим плащом, и так сладко заныло между ножек, — продолжал он шептать ей на ухо тихим чувственным голосом. Динка дернулась, пытаясь ускользнуть от его губ, коснувшихся уха. Его страстный шепот волновал воображение, и она ничего с этим не могла сделать. Против ее воли перед внутренним взором мелькали воспоминания вчерашнего вечера.

— Ты смотрела на мое обнаженное тело, бутончик твой припух и пульсировал, — страстно шептал демон, крепче вдавливая ее в свое тело. Динка дышала, как загнанная лошадь, с испугом ощущая все эти изменения, которые он так бесстыдно описывал ей. Это было невыносимо осознавать, что он будто бы прочитал ее самые сокровенные мысли, заглянул в потаенные уголки сознания, которые она тщательно скрывала даже от самой себя. Динка вновь почувствовала себя так, как будто она стоит перед ним обнаженная и беспомощная. Вся полностью в его власти.

Демон опустил руку, которой удерживал ее за талию, вниз и положил широкую ладонь между ее раздвинутых ног, накрыв промежность, которая в их положении как раз была приподнята над спиной лошади.

— Отпусти, — пискнула Динка, ощущая тепло его руки сквозь тонкую ткань ветхих штанов. Ее тело реагировало на это прикосновение не так, как она ожидала. В то время, как разумная часть внутри Динки кричала об опасности, другая ее часть хотела этих прикосновений. Ее бедра мелко подрагивали, а тепло от его ладони разливалось по промежности, вызывая сладкое томление внизу живота. Она едва сдерживалась, чтобы не раздвинуть ноги еще шире и не прижаться плотнее к его ладони.

— Внутри бутончика все стало влажным и скользким. От этой влаги складочки скользят друг по другу и, если сжать покрепче ножки, то можно ощутить, как удовольствие усиливается, — искушающе хриплым шепотом продолжал Шторос.

Он слегка надавил ладонью на ее промежность, и Динка действительно ощутила вспышку неведомого ей ранее удовольствия. Нет! Это неправда! Этого просто не может быть! Чтобы она испытывала удовольствие от того, что демон, убивший ее родных и друзей, прикасается к ней. Она не должна желать его ласк, так почему же ей так приятно? В душе полыхнула злость на похотливого гада, пытающегося ее спровоцировать, и на себя за то, что поддается на эти провокации. Эта злость помогла ей взять себя в руки и отстраниться от накатывающего удовольствия от его прикосновений.

— Я закричу, — выдохнула она, пытаясь оторвать его руку от своего лобка.

Демон прерывисто вздохнул и переместил руку на ее талию. Вот только он несколько изменил положение рук. Теперь правой рукой он сжимал ее талию справа, а левый кулак, с зажатыми в нем поводьями, прижал к ее животу слева.

— Я ничего не делаю, — ухмыльнулся он. — Просто держу тебя, чтобы ты не упала.

Проговорив это, он ссадил ее со своих бедер на спину лошади и крепко надавил на ее талию сверху. Динка ахнула, ощутив между своих ног лошадиную спину, которая ритмичными толчками оказывала давление на мягкие припухшие складки. А демон сжимал ее талию, не позволяя ей хоть немного приподняться и отстраниться.

— О да! Моя козочка, — простонал демон ей в ухо, услышав, как Динка застонала от нарастающего удовольствия и своего бессилия что-либо с этим сделать.

Демон чуть наклонил ее вперед и сильные толчки лошадиной спины стали приходиться ей на самое чувствительное место. Динка жалобно всхлипывала, но тело предательски вздрагивало от нарастающего удовольствия.

— Я могу взять тебя прямо здесь и сейчас, — хрипло сообщил ей Шторос, и Динка сквозь одежду почувствовала, как его горячий твердый орган прижался к ее ягодицам.

— Не надо, пожалуйста, — простонала она, не чувствуя в себе сил сопротивляться и покачивая ягодицами ему навстречу.

Он еще больше наклонил ее вперед, практически уложив на шею лошади и прижав лицом к гриве, и через ткань потерся членом о вход в ее лоно. Лошадь продолжала подбрасывать ее, но сильные руки крепко давили на ее талию, и наслаждение яркими вспышками накрывало ее до тех пор, пока тело ее буквально не взорвалось в экстазе. Динка вскрикнула и забилась в руках демона, сама двигая бедрами вперед и назад, чувствуя под собой лошадиную спину спереди и его твердый член сзади.

— Как горячо ты кончаешь, — простонал демон, посасывая мочку ее уха губами и слегка ее прикусывая. — Не сомневаюсь, что ты захочешь испытать это снова.

Динка тяжело дышала, все еще вздрагивая всем телом от остаточных вспышек удовольствия. Толчки лошадиной спины стали до болезненного неприятными. Но демон уже снова втянул ее на свои бедра и прижал к себе.

— Я знаю много интересных способов сделать этот процесс приятным. Так что приходи ко мне сама, как только будешь готова. Я буду ждать, — шепнул он, игриво оттягивая кожу на ее шее удлинившимися клыками.

Остаток пути они ехали молча. Уже стемнело, и на синем бархате неба высыпали искорки звезд. Демон отпустил ее, и она уже какое-то время скакала на лошади, чуть отодвинувшись от него вперед и вцепившись в гриву. Стыд за испытанное удовольствие разъедал ее душу. Она ненавидела себя за слабость. За то, что поддалась его странным ласкам. За то, что стонала от удовольствия в руках врага, как жалкая шлюха. После того, что он сделал с ней, она боялась и ненавидела его еще сильнее.

Но после всего, что произошло с ней, тело налилось предательской слабостью. Колени дрожали, соскальзывая по лоснящейся лошадиной шкуре. Напряженные плечи ныли. Динка знала, что за спиной ее сидит чудовище, которому нельзя доверять, но… Она так устала… Она сдвинулась чуть назад и осторожно прислонилась спиной к его твердой груди. Демон тут же перехватил поводья в левую руку и освободившейся рукой притянул ее к своему телу. Динка, в душе ругая себя на чем свет стоит, облегченно расслабилась и прильнула к нему, позволяя ему везти ее.

— Эй, человечка, — Динка проснулась от ласкового шепота на ухо. — Если ты думаешь, что я на ручках понесу тебя в кроватку, то очень ошибаешься.

В следующую секунду она уже летела с лошади на землю, в последний момент успев сгруппироваться. Но удара не последовало. Сильные руки подхватили ее подмышки и, придержав на весу, поставили на землю.

— Поаккуратнее Шторос, у людей очень хрупкие кости, — шутливо отвесил замечание Хоегард, убедившись, что Динка твердо стоит на ногах, и отпуская ее из своей хватки.

— Которые так забавно хрустят, когда ломаются? — ухмыльнулся Шторос, соскакивая с лошади и стаскивая с нее амуницию.

Динка поискала глазами Вожака и, найдя его неподалеку, подбежала к нему и остановилась у его правой руки. Вожак рассеяно скользнул по ней взглядом и двинулся внутрь постоялого двора, пока остальные ушли в конюшню устраивать на ночлег уставших животных.

Динка, ухватившись кончиками пальцев за плащ Вожака, чтобы не отстать, удивленно озиралась. Постоялый двор был гораздо больше всех виденных ранее. На просторном дворе, размером с огород в ее родном доме, толпилось множество людей. Кто-то приезжал и спешивался, кто-то выводил лошадей из конюшни, кто-то умывался у колодца, а кто-то просто сидел на крыльце. Судя по темноте, царящей вокруг, была уже поздняя ночь. Но на постоялом дворе кипела жизнь. Из открытой двери кухни доносились аппетитные запахи, а со стороны таверны слышались мужские голоса и громкий смех. Неужели они приехали в Итар? Тот самый, о котором она столько слышала. Динка робко посмотрела на непроницаемое лицо Вожака, но спросить не решилась. Наверное, так и есть. Они собирались заночевать в Итаре. А Динка хотела посмотреть на настоящий город, но глупо все проспала. Вспомнив обстоятельства, после которых она уснула, Динка снова ощутила приступ стыда и злости на себя.

Вожак зашел в таверну и направился прямиком к стойке. Динка почти бежала, чтобы поспевать за его широким шагом. Взгляды отдыхающих за столами мужчин заинтересованно проводили вновь прибывших, и Динка почувствовала, что ее рассматривают, пока Вожак договаривается с хозяином постоялого двора о комнате и ужине.

— Ишь какая цыпочка! Так бы ей и присунул, — присвистнул сквозь выбитые зубы не старый еще мужик с редкой рыжеватой бородкой за ближайшим к стойке столиком. В ответ на его замечание компания сидевших вокруг стола мужчин загоготала. Динка испуганно отпрянула от них и невольно прильнула к Вожаку, как к единственной своей опоре в этом пугающем мире. Раз уж он объявил ее своей, то, может быть, не позволит ее обидеть.

Мужчины за столом не догадывались, что он не один, поэтому считали, что шутки, отпущенные в его сторону и в сторону его спутницы останутся безнаказанными. Но Вожак оказался не из тех, кто позволит над ним шутить. Сверкнув в свете масляных ламп, из ножен стремительно выскользнул меч, повинуясь движению его руки, и коснулся шеи шутника.

— Э-э, — выдавил беззубый, застывая на месте.

— Никто не смеет трогать моё, — прорычал Вожак, надавливая на меч так, что из-под лезвия по шее беззубого побежала струйка крови.

— Парень! Парень, послушай! — из-за стойки стремительно выскочил хозяин постоялого двора и бесстрашно вклинился между Вожаком и его обидчиком. — Ребята ничего плохого не хотели. Просто сказали, что девчонка твоя красивая.

Вожак отвел меч от шеи беззубого и направил кончик меча в грудь трактирщика. Вся компания за столом облегченно вздохнула. А хозяин постоялого двора примирительно развел руками и затараторил:

— Отправляйтесь наверх, вашу комнату уже подготовили в лучшем виде. Ужин сейчас подадим. Все за счет заведения!

Вожак медленно убрал меч в ножны, обводя взглядом притихший зал. А затем развернулся и двинулся к лестнице. Динка бросилась за ним, не отставая ни на шаг.

Комната мало отличалась от подобных ей. Разве что потолок был повыше, да окно пошире. Вопреки словам хозяина постоялого двора, комната еще не была готова: слуги поспешно вносили в распахнутые двери односпальные кровати и расставляли их вдоль стен. Единственную двуспальную кровать, которая была в этой комнате до их прихода, сдвинули к стене, чтобы освободить место для стола и стульев.

Спустя полчаса вся компания демонов уже сидела в нанятой комнате за столом, жадно поглощая пищу. Динку Вожак усадил рядом с собой и поставил перед ней полную тарелку густого мясного супа, на который она с жадностью набросилась. Это была ее первая еда за сегодня.

— Смотри-ка, — ухмыльнулся Шторос, глядя на то, как она ест. — Аппетит к ней вернулся. Видимо, путешествие со мной пошло ей на пользу.

Хоегард расхохотался вместе с ним. Тирсвад что-то неразборчиво процедил сквозь зубы. Вожак метнул на Штороса подозрительный взгляд, но ничего не сказал.

— А тебе общение с девчонкой пошло на пользу? — поинтересовался Хоегард.

— Еще как, — ухмыльнулся Шторос, вытягивая ладонь на середину стола.

Динка даже ложку не донесла, так и замерев с открытым ртом. На руке Штороса вспыхнул небольшой костерчик. Размером по его ладони, но гораздо больше тех маленьких огоньков, что загорались на руках Хоегарда и Вожака перед тем, как они разорили несчастную деревню.

Демоны застыли, как завороженные глядя на его ладонь.

— Проклятье! — рявкнул Тирсвад и, отшвырнув стул, выскочил из-за стола.

— Что? Завидно? — ухмыльнулся Шторос. — А ты тоже попробуй с ней поговорить. Отчего ж нет?

— Я с мясом не разговариваю, — буркнул Тирсвад, подтверждая слова Штороса о том, что люди для них всего лишь скот, и, уединившись в углу, принялся чистить свои доспехи.

— Что ты сделал? — Вожак смотрел на Штороса, прожигая его взглядом.

— Ничего, — тот беспечно пожал плечами. — Просто разговаривал. Верно, детка?

Но Динка ничего не ответила, уткнувшись в свою тарелку.

— Я за шлюхами, — объявил Хоегард, отодвигаясь на стуле от стола. — Кому привести?

— Мне двух! Хотя… нет. Давай трех, — Шторос с самодовольной ухмылкой упал на кровать прямо в сапогах и вытянулся во весь рост.

— Всю дорогу терся о маленькую круглую попку и теперь готов перетрахать всех шлюх в округе? — уже в дверях поддел его Хоегард. Шторос театрально закатил глаза.

Динка опустошила свою тарелку и теперь подгадывала, как ей незаметно улизнуть в дальний угол комнаты. Смотреть на забавы демонов не было никакого желания, но, похоже, у нее не было выбора. Она тихонько встала из-за стола и попятилась к стене.

— Пойдешь со мной, — вдруг буркнул ей Вожак, поднимаясь на ноги. Динка облегченно вздохнула. Лучше уж она пойдет с Вожаком, куда бы он ни собрался, чем будет снова присутствовать при этом. Она поплотнее укуталась в плащ и выжидающе посмотрела на Вожака. Он встал и прошел к выходу. Динка посеменила следом.

В кухне постоялого двора их встретила маленькая дородная женщина в белом переднике и накрахмаленном чепчике и почтительно склонила голову, ожидая указаний.

— Приготовь мне горячую ванну прямо здесь, — распорядился Вожак. — И подбери приличную одежду этой девчонке, чтобы ей удобно было скакать на лошади.

— Да, господин, — еще ниже склонилась хозяйка. — У моего сына как раз есть кое-что подходящее.

Вожак покинул кухню, не удостоив ее взглядом. Динка поспешила за ним. Они вышли на крыльцо и остановились на маленькой террасе перед задним входом в дом. По случаю позднего часа суета во дворе утихла, и сейчас они были здесь совершенно одни.

Вожак, облокотившись о перила, задумчиво смотрел в ночное небо, густо усыпанное звездами. Динка слишком устала, чтобы стоять. Поэтому села у его ног на нагретый за день деревянный пол террасы, прижав колени к груди. Хотелось прислониться к его ноге, но она не решалась.

— Как твое имя? — вдруг спросил Вожак.

— Д-динка, — испуганно прошептала она, не ожидая что Вожак обратится к ней не с приказом, а с таким личным вопросом.

Не глядя на нее, он хмыкнул себе под нос.

— «Выброшены в ваш мир...» — робко начала Динка, воспользовавшись тем, что он обратился к ней первый. — Так сказал Шторос. Что это значит?

— Он тебе об этом всю дорогу рассказывал? — заинтересовано проговорил Вожак, покосившись на Динку.

— Ну… он сказал, что вы другие. И наш мир не подходит для вас. А разве есть еще какой-то мир? — осмелев продолжала выспрашивать Динка. Любопытство оказалось сильнее страха перед Вожаком. К тому же, прямо сейчас он пребывал в снисходительно-расслабленном настроении.

— Есть, — подтвердил Вожак. — Есть другой мир, совсем не похожий на ваш.

— Другой мир — это Тартар? — недоверчиво спросила Динка. Несмотря на природное любопытство, у нее было очень мало источников знаний об этом мире. И самым авторитетным из них были воскресные проповеди служителя прихода.

— Тартар? — усмехнулся Вожак. — Может быть вы, люди, называете это так.

Вожак снова перевел задумчивый взгляд на звезды.

— В вашем мире… небо не похоже на наше? — продолжала осторожно выспрашивать Динка, силясь хотя бы приблизительно узнать о мире, совсем не похожем на привычный ей.

— В нашем мире нет звезд, — отозвался Вожак, не отрывая взгляда от млечного пути.

Динка изумленно распахнула глаза, пытаясь представить небо совсем без звезд.

— А небо красное, — добавил Вожак. — И круглые сутки над головой лишь две луны, в свете которых все вокруг напоминает цветом свежепролитую кровь.

Динка, открыв рот, восхищенно смотрела на его профиль, контрастно-резкий в тусклом свете звезд. Она хотела еще что-нибудь спросить, вопросы теснились в ее голове. Но тут заглянула хозяйка постоялого двора и доложила о том, что все готово.

Они вернулись в кухню. Посреди кухни стояла огромная деревянная лохань, до половины наполненная дымящейся водой. Вожак быстро скинул с себя одежду и с наслаждением погрузился в воду. Динка неловко топталась около лохани. Зачем он ее позвал с собой? Внутри противно завозился червячок дурных предчувствий.

— Раздевайся, — отрывисто бросил Вожак, подтверждая ее страхи.

Вспомнились слова Штороса: «Вожак положил на тебя глаз». Динка, вцепившись в воротник своего плаща обеими руками, умоляюще смотрела на Вожака. Но он смотрел в другую сторону. Поэтому он и не заказывал для себя шлюх. Потому что у него теперь есть своя личная. На глаза Динки навернулись слезы. Она продолжала стоять, комкая в кулачках воротник плаща.

Вожак поднял на нее свои светлые глаза и вопросительно приподнял брови.

— Ты разве не хочешь искупаться после дороги? — спросил он негромко.

Динка попятилась и отчаянно замотала головой.

— Иди сюда, — его голос был низкий, грудной. Сейчас он выглядел, как обычный крупный мужчина. От горячей воды на его мускулистых плечах выступили бисеринки пота. Длинные черные косы кончиками мели поверхность воды. Но Динка видела внутренним взором и мощные, загнутые к затылку, рога, и острые белоснежные клыки, и вертикальный зрачок в золотисто-хищных глазах.

— Я не трону тебя. Не бойся, — проговорил он, глядя на нее. — Раздевайся и залезай сюда.

Последняя фраза прозвучала, как приказ, которому невозможно было не подчиниться. Динка, ощущая побежавшие по щекам слезы, разомкнула застежку плаща, позволяя ему упасть на пол. Дрожащими руками стянула ветхие, рассыпающиеся прямо под пальцами рубаху и штаны. И шагнула в горячую воду, как на плаху. Вожак все это время внимательно разглядывал ее, и от его взгляда Динку бросило в жар еще до того, как горячая вода укрыла ее тело. Она вжалась в противоположную от Вожака стенку лохани, затравленно глядя на него.

Вожак беззлобно усмехнулся. Он редко улыбался, и это выражение неожиданно украсило его лицо. Демон наклонился к ней, разворачивая ее за плечи и притягивая к себе поближе. Динка застыла, прислушиваясь к бешеной пульсации крови в висках и стараясь ни о чем не думать. Чтобы не было больно, надо снова стать мягкой, податливой, покладистой. Она очень хорошо знала, что если сильный удар приходится в пуховую подушку, то она лишь сминается. А если удар придется на твердую деревянную доску, то она сломается или раскрошится. Поэтому она расслабила плечи и без сопротивления позволила Вожаку придать ее телу то положение, которое он хотел.

Вожак, тем временем, подхватил ковш и принялся поливать ей на голову теплую воду, расправляя свободной рукой растрепавшуюся косу. От отсутствия мытья и причесывания волосы спутались и, местами, сбились в колтуны. Обильно смочив их, Вожак принялся, намыливая, распутывать их. Его большие руки осторожно, почти нежно, перебирали ее волосы и массировали голову. Динка прерывисто вздохнула.

— Не бойся, — вновь повторил Вожак, намыливая мочалку и проводя ей по шее и спине.

— Ты не собираешься... — Динка попыталась задать вопрос, который жёг ее горло, но голос ее не слушался.

— Нет, — отозвался Вожак, с полуслова поняв, о чем она боялась спросить.

Он перекинул ее волосы ей на грудь и принялся намыливать шею и спину, но вдруг его рука замерла над ее левым плечом. Указательным пальцем он коснулся саднящего места на шее, и мыло тут же защипало ранку. Динка вздрогнула.

— Это Шторос тебя укусил? — хрипло спросил Вожак и снова провел пальцем по шее. Ранки было две, как раз от двух острых клыков.

Динка молчала. Она не помнила, когда Шторос кусал ее. Возможно, это было в тот момент, когда… Когда ей было слишком хорошо, и даже боль усиливала удовольствие.

— Что еще он с тобой делал? — прорычал Вожак, выходя из себя.

Динка беспомощно сжалась в комок.

«Неужели ты думаешь, что Вожак ради человеческой девки будет ссориться со своим лучшим воином?» — насмешкой прозвучали в голове слова рыжего демона.

«Тогда я скажу Вожаку, что это не я взял принадлежащее ему, а ты сама отдала».

Динка беззвучно плакала от страха. Даже если она попытается объяснить Вожаку то, что произошло на лошади между ней и Шторосом… Ведь он действительно не притронулся к ней и ничего ей не сделал плохого. Это она бесстыдно стонала от удовольствия. А то, что он унизил, оскорбил, напугал, так в этом весь Шторос. Никто и не ожидает от него иного поведения.

— Ладно, — выдохнул Вожак и снова взялся за мочалку. — Можешь ничего не говорить.

Он намылил ее до пояса, а затем смывал мыло, одной рукой поливая из ковша, другой поглаживая ее по спине сверху вниз. Прикосновения его большой шершавой ладони к нежной коже спины были так приятны и пробуждали странное тревожащее чувство в глубине ее тела. Вожак развернул ее лицом к себе и принялся неспешно намыливать ее руки, шею, спускаясь на грудь. Динка залилась краской, ощущая, как мучительно горят щеки от его прикосновений. Очень хотелось прикрыть грудь руками, но она не решалась, лишь до боли сцепила их в замок на уровне пупка.

Вожак не смотрел ей в лицо, наблюдая за своими руками, скользящими по ее телу. И Динка разглядывала его, пытаясь угадать намерения. Не верилось, что он так просто отступится и ограничится тем, что помоет ее. По тому, как разгладилась складка между его густыми черными бровями и расслабились уголки рта, Динка догадалась, что Вожаку нравится прикасаться к ней.

Соски затвердели и сморщились, став похожими на высушенные горошины. Каждое его случайное прикосновение к ним ударяло Динку, словно маленькая молния. Прямо сейчас, будучи обнаженной и беззащитной, она очень остро ощущала каждое касание его рук. Но гораздо больше ее беспокоило то, что ей это нравилось. Прикосновения чужих рук, трогающих ее так бережно, словно она хрупкая ваза, оказались так невыразимо приятны, что Динка снова почувствовала разрывающее ее сознание противостояние между разумом и желаниями.

Вожак обхватил ладонями ее талию и поставил на ноги перед собой. Намылил ей живот и, приобняв ее бедра, обмыл по очереди ягодицы. Затем поставил одну ее ногу на край лохани и принялся намыливать ее от кончиков пальцев вверх. Динка дрожала, как осиновый лист. Но совсем не от холода. Осторожное скольжение его пальцев по намыленной коже обжигало, заставляя горячую кровь бежать быстрее по телу, концентрируясь между ног и вызывая к жизни то самое ощущение, которое сегодня Шторос пробудил в ней. И осознание того, что в этот раз причиной сладкого томления внизу живота являются прикосновения не Штороса, а Вожака, усиливало удовольствие. Внимание Вожака волновало ее и вызывало в ее душе неизвестный ранее трепет.

— Не надо, — пискнула Динка, когда рука Вожака коснулась колена и поползла вверх по внутренней стороне бедра. Вожак оторвал взгляд от своей руки на ее бедре и посмотрел на нее снизу вверх. Динка с удивлением заметила, как потемнели его золотистые глаза, и звериный вертикальный зрачок, расширившись, округлился.

— Я сама, — прошептала она умоляюще.

Вожак пожал плечами и протянул ей мочалку. Динка опустила ногу в ванну, отступила на шаг и по самые уши погрузилась в ставшую мутной от мыла и грязи воду.

Вожак прикрыл глаза и блаженно откинулся на спинку лохани. Справа и слева от себя Динка ощущала его согнутые колени, касавшиеся ее плеч, и его ступни, лежащие по обе стороны от ее бедер.

Быстро домываясь под водой, Динка украдкой посмотрела на Вожака. Он выглядел таким расслабленным. И Динка впервые с тех пор, как ее похитили из дома, почувствовала себя в безопасности. Он совершенно точно не собирался убивать ее или причинять ей вред. Сейчас, когда страх не мутил рассудок, Динка с интересом рассматривала его умиротворенное лицо.

Вожак был красив суровой мужской красотой. Высокий лоб, густые черные брови, прямой нос, жесткая линия губ практически без изгибов, широкий подбородок с ямкой посредине и белой ниточкой шрама, идущего наискось к правой щеке, гладкая кожа на лице без намека на щетину.

Намокшие косы из черных, как смоль, волос обрамляли загорелое лицо и спускались вниз по широкой шее и рельефной груди. И Динка подумала о том, какие они на ощупь. В груди все сжалось от волнения при мысли о том, чтобы прикоснуться к волосам Вожака. Но Динка осадила себя. Он же не пес и не кот, чтобы его хотелось погладить.

«Это нелюдь. Демон. Злобное чудовище», — убеждала сама себя Динка, но желание не пропадало. К тому же, Вожак явно не собирался заниматься своими волосами, а у Динки так и чесались руки коснуться черной кисточки на конце косы, отвязать ремешок и позволить прядкам расплестись.

«Он же помыл мне голову. Значит, и я могу предложить ему ответную помощь. Чтобы не быть в долгу. А то мало ли чем придется за этот долг расплачиваться...» — придумав для себя приемлемое обоснование своего желания, Динка набрала в грудь воздуха, будто собираясь нырнуть в глубокое озеро.

— Можно..? — робко начала Динка. Вожак лениво приоткрыл один глаз и посмотрел на нее.

— Я помогу тебе помыть волосы, — набрав в грудь побольше воздуха, выпалила Динка и зажмурилась от собственной храбрости.

Вожак улыбнулся и сощурил желтые глаза, словно большой довольный жизнью кот. Он развернулся лицом в другую сторону и прислонился своей широкой спиной к ее животу и груди. Динка сначала робко коснулась тонкой и длинной косы, а затем увереннее распутала ремешок, стягивающий ее кончик и принялась распускать жесткие, как конская грива, волосы. Плечи Вожака расслабились, и он охотно позволил ее ловким рукам расплести его косы.

— А как твое имя? — спросила Динка, окончательно расставшись со страхом. Она закончила расплетать косы и с наслаждением запустила обе пятерни в густую жесткую гриву, пропуская пряди между пальцами. Мысли о том, что рядом с ней сидит ее враг, предательски ускользали от внимания. И думать об этом ей совершенно не хотелось. Сейчас ей было хорошо. Так хорошо, как никогда в жизни, кажется, до этого не было. Горячая вода согревала ее, а сильное мужское тело доверчиво расслаблялось в ее руках.

— Дайм, — ответил Вожак. — Меня зовут Дайм.

— Какое красивое имя! — невольно восхитилась Динка.

«Не то, что Шторос или Тирсвад» — добавила она про себя и улыбнулась своим мыслям.

Динка отвела в сторону намыленные пряди и осторожно коснулась шеи Вожака кончиками пальцев. В отличие от его рук, кожа на его шее была удивительно мягкая и нежная на ощупь. Впервые в жизни она мылась с кем-то и могла безнаказанно прикасаться к телу другого человека. Возможно когда-то, когда была жива мама, она ее купала, как купают матери своих детей. Но Динка этого совсем не помнила. Мамы и папы не стало, когда она была слишком мала. Но сейчас она ощущала такое умиротворение, словно вновь оказалась в материнских объятиях.

Вожак снова усмехнулся ее наивной искренности.

— Тебе сейчас хорошо? — спросил он.

Динка вместо ответа протяжно вздохнула. Настолько хорошо, что хочется, чтобы время замерло в этом мгновении навсегда. Благодарность к демону расцвела в ее душе прекрасным огненным цветком. Демон вдруг судорожно сглотнул и часто задышал. Динка выпустила из рук прядь его черных волос, испугавшись, что неловко дернула и причинила ему боль. Но он вновь расслабился. И она опять запустила руки в его густую гриву.