Ведомые светом

Глава 9. Дар жизни

— Я хочу показать тебе кое-что, — с таинственной улыбкой произнесла Диадра. — Скажи, ты сможешь последовать за мной через портал?

— Конечно. Я могу даже переместиться с тобой вместе.

— Что ж, отлично. Тогда пойдем.

Диадра сделала несколько шагов к гардеробной ширме, скрывавшей за собой пентаграмму, начерченную на полу.

— Кажется, раньше здесь не было портала, — заметил Берзадилар. — Куда он ведет?

Диадра только улыбнулась в ответ.

— Это сюрприз.

Они переместились в сумрачный чулан, тускло освещавшийся единственной почти прогоревшей свечой, и Берзадилар, оглядевшись, хмыкнул.

— Да. Отличное место.

— Ты даже не представляешь себе, насколько, — заверила его Диадра и, распахнув низенькую дверь, шагнула наружу, тотчас оборачиваясь, чтобы не пропустить тот миг, когда на лице Берзадилара отразится узнавание.

Выплыв в просторный холл, Берзадилар замер, неверяще распахнув глаза и ошеломленно переводя взор с таких знакомых ему стен на бархатные ковры и на вазы с цветами, на отполированную мраморную лестницу и…

— О Боги.

Диадра проследила за его взором, и сердце ее упало вниз тяжелым камнем.

Она совсем забыла про портрет.

То есть, разумеется, не забыла, но настолько привыкла к его присутствию здесь, что даже не вспоминала до сих пор, что во времена Берзадилара здесь висел совсем другой: изображавший его, и Аврелию, и их маленького сына. И теперь, когда он, не отводя взора, изучал ее любимое полотно, Диадре все сильнее казалось, что она сотворила нечто неподобающее и кощунственное, заменив утерянный оригинал своим собственным портретом.

Берзадилар медленно обернулся к ней и встретил ее взгляд, и Диадре показалось, будто в его призрачных глазах блеснули слезы.

— Берзадилар, прости меня, я…

— Я хотел, чтобы ты забыла меня, Ди, — прошептал он, и голос его дрожал, но не от осуждения, которого она ожидала, а от неожиданной тоски. — Я надеялся, что ты продолжишь жить дальше, сумеешь быть счастливой… о Боги, как же я мог так ошибиться?.. Как мог заставить тебя пройти… — он неровным жестом обвел ухоженный зал, — …через это?..

— Я… — Диадра качнула головой, ошеломленная тем, как безошибочно и чутко он вскрыл подоплеку увиденного. — В самом деле, Берзадилар, я просто надеялась, что когда-нибудь ты сможешь увидеть это место.

Взор его смягчился, и он еще раз оглядел столь знакомое убранство холла.

— Это невероятно, — сказал он тихо. — Как ты сумела так точно восстановить его?

— По видениям, — чуть пожала плечами Диадра и улыбнулась. — Тебе… нравится?

Он серьезно взглянул на нее.

— Больше, чем нравится, Ди. После всего, что случилось, я не мог даже мечтать о подобном, — его взгляд невольно скользнул вверх, за колонны балюстрады, и плохо скрываемое любопытство оттенило его голос: — Скажи… как много ты восстановила?

— Все.

Берзадилар неверяще обернулся к ней.

— Все??..

— Ну… почти, — потупила взор Диадра. — Остались только конюшни и несколько дальних комнат в служебном крыле. Но прислуги у меня явно меньше, чем было в твое время, а лошадей так вообще нет…

— Ди.

Она подняла глаза. На его лице играла мягкая, счастливая улыбка.

— Покажешь мне?

Она улыбнулась в ответ.

— Конечно, покажу.

До столовой они добрались только спустя полчаса, и несмотря на вереницу пройденных комнат, Берзадилар не переставал восхищаться увиденным. Он просто не мог поверить, что дом, который он совсем недавно видел стоявшим в руинах, теперь вновь дышал, и жил, и хранил в себе древнюю память и новые впечатления.

— А здесь столовая, — напомнила Диадра, входя в просторную залу.

Хоть она и не сомневалась, что Берзадилар помнил, какая комната скрывалась за каждой дверью, она все же отчего-то чувствовала необходимость познакомить его с домом, будто со своим собственным творением. Впрочем, отчасти теперь это и было так.

Пока Берзадилар осматривался, Диадра быстро скользнула к столу, туда, где в изящной вазе цвела одинокая белая лилия. Острые лепестки вдруг напомнили ей о Терлизане, и о том, почему он оставил ей цветок, и о том, что все эти далекие, казавшиеся уже нереальными события произошли всего лишь этим утром… или этой ночью.

Диадра качнула головой, отгоняя неловкие мысли, и пригнулась, заглядывая под стол. Деревянный паркет был безнадежно пуст. Сердце у Диадры екнуло и тяжело опустилось вниз.

Не может быть… Только не это…

— Ты что-то уронила, Ди?

Голос Берзадилара заставил ее едва ли не подпрыгнуть на месте.

— Нет… Да… я…

Неизвестно, сколько еще она продолжала бы бормотать что-то невнятное, если бы в этот миг, обернувшись к Берзадилару, она не заметила позади него на декоративном столике аккуратно покоившийся сверток пурпурного бархата.

— Ох!.. — вырвалось у нее, когда она едва не проскочила сквозь Берзадилара, устремляясь к столику. И лишь коснувшись свертка, она облегченно вздохнула. Кинжал был там.

Вероятно, кто-то из слуг нашел и поднял его. Что ж, слава Богам, что этот кто-то оказался благонадежнее горничной, когда-то сбежавшей со Слезами Тени.

Диадра бережно развернула сверток, неосознанно поглаживая массивный синий камень на рукояти. Позади нее удивленно хмыкнул Берзадилар.

— Ты всегда бросаешь ценные артефакты посреди столовой, Диадра? Признаться, я надеялся на чуть более бережное обращение с ним.

Диадра кинула на Берзадилара укоризненный взгляд.

— Сегодня утром он стал участником небольшого инцидента, — сказала она, защищаясь; впрочем, излагать подробности ей не хотелось. — Мы в самом деле можем пойти к Илли прямо сейчас?

— Да, — Берзадилар кивнул, рассматривая кинжал в ее руках, и задумчиво протянул к нему призрачные пальцы. — Надо же… Ох!..

Его испуганный возглас заставил Диадру вздрогнуть, и она едва не выронила кинжал на пол. Берзадилар отшатнулся на добрых полкомнаты, и над ним тотчас развернулся прозрачный, слегка мерцающий купол.

Диадра ошеломленно взирала на него.

— Что?.. Что такое?..

Берзадилар смятенно качнул головой.

— Он помнит меня.

— Что?.. — непонимающе переспросила Диадра.

— Кинжал помнит мою ауру, которую когда-то хранил в себе, и, кажется, весьма не прочь восполнить утрату.

Диадра ошеломленно взирала на Берзадилара. Потом перевела взгляд на клинок: холодный, безмолвный, недвижимо покоившийся на ее ладонях.

— Это ты называешь безопасным артефактом.

— Он безопасен, в целом. Его влияние касается исключительно меня. Но даже при этом, мне ничего не грозит, если не оказываться к нему слишком близко.

— И ты сможешь провести ритуал над Илли, не оказываясь близко к нему? — с сомнением уточнила Диадра.

— Разумеется, нет. Не смогу.

— Великолепно, — уголки губ Диадры опустились, отражая разочарование. Если Берзадилар не сможет провести ритуал с кинжалом, это значит, что им придется искать другого мага… или другой артефакт.

— Мы все еще сможем сделать это, Ди, — мягко сказал Берзадилар, и Диадра удивленно подняла глаза.

— Как?

— Мы можем разделить ритуал на два этапа. Первый проведу я, и он будет заключаться в том, чтобы отделить силу Иллиандры от ее ауры. А вторую часть завершишь ты.

— Я??..

Берзадилар улыбнулся.

— Ты сенсоул, Ди. Ты как никто другой способна чувствовать ауры. И послужить проводником, направить нужную часть энергии Илли в кинжал для тебя не составит особого труда.

— Я не представляю, как сделать это.

— Я научу тебя.

Диадра оглядела кинжал, все еще не уверенная в осуществимости их плана.

— Что если я не справлюсь?

— Ты справишься. Ди, просто поверь мне. Пожалуйста.

Диадра встретила его взор: мягкий и в то же время уверенный. И улыбнулась.

— Что ж… даже если завершить ритуал сегодня мы уже не сможем, я бы все-таки очень хотела рассказать о нем Иллиандре.

Берзадилар оставил Диадру у дворцовых ворот и исчез, бесшумно растворившись в воздухе. Диадра пожелала остаться с Иллиандрой наедине: она предчувствовала, что после всего случившегося вчера на балу беседа ей предстоит не из легких.

Однако действительность оказалась даже хуже ее ожиданий. Привратники пропустили ее во дворец без каких-либо задержек, а вот стражи у дверей королевских кабинетов оказались непреклонны.

— Ее Высочество не принимает сегодня, леди Монре.

— Это не официальный визит, — удивленно ответила Диадра. — Вы ведь знаете, кто я.

— Разумеется, леди Монре, — все так же ровно ответил стражник. — Однако принцесса не принимает.

В этот момент дверь перед нею отворилась, и в коридор выскользнул низенький непримечательный человечек с кипой бумаг и засеменил куда-то по коридору. Диадра оглядела его и чуть сощурилась.

— Не принимает всех или только меня? — спросила она.

Стражник запнулся на секунду.

— Почти никого, Ваша Светлость.

Диадра вздохнула.

— Все ясно.

Она шагнула к маленькому столику, стоявшему неподалеку от входа, и, взяв чистый лист из стопки, черкнула короткую записку.

«Б. вернулся. Пожалуйста, пусти меня. Это важно».

Сложив лист в несколько раз, она передала его пажу.

— Пожалуйста, отнесите это Ее Высочеству.

Всего спустя минуту паж выглянул обратно и пригласил Диадру внутрь. Он провел ее по коридору и впустил в кабинет без привычного представления. Иллиандра, стоявшая возле стола и сжимавшая в руке ее записку, обернулась, явно оборвав себя на середине какой-то фразы; Плоидис, сидевший в кресле и напряженно переворачивавший пальцами перо на столе, чуть поднял голову и бросил на Диадру хмурый, исподлобья взгляд.

Диадра неуверенно застыла на пороге, чувствуя себя неловко, словно прервала какой-то личный разговор. И в то же время отчего-то ей бросилось в глаза то, чего она не замечала ни на одном балу или прогулке: здесь, в стенах своего кабинета, без роскошных нарядов и парадных регалий, они вдвоем выглядели поистине по-королевски. То, как уверенно они держали себя, то, как смотрели на нее, решительно и твердо, невольно вызывало внутри Диадры благоговейный трепет перед невидимыми, но такими тяжелыми коронами на их головах. И это ощущение неожиданно затмевало привычный образ Иллиандры — близкой, родной, знакомой с самого рождения.

Принцесса чуть сощурилась.

— Не стой на пороге, Ди. И будь так добра, объясни значение этой своей записки.

Диадра глубоко вздохнула и подошла ближе.

— Берзадилар вернулся, — сказала она тихо, глядя в глаза Иллиандре. — И он знает, как помочь тебе.

— Очень интересно, — произнес Плоидис, чуть поднимая брови. Его тон был ровным, лицо — непроницаемым, однако Диадра ощутила волну недоверия, исходившего от него, слабую, едва уловимую, словно тонкий запах мороза.

Она вздохнула.

— Это правда, Ваше Величество.

— Я, кажется, не говорил, что сомневаюсь, — все так же ровно заметил Плоидис.

— Я чувствую, что сомневаетесь, — печально улыбнулась Диадра. — Но прошу Вас, поверьте: что бы ни случилось, я всегда была и буду на Вашей стороне.

Иллиандра явно хотела сказать что-то, но сдержалась. Диадра встретила ее хмурый взгляд и тут же со стыдом отвела глаза. Если вчера она была достаточно раздражена, чтобы в мыслях оправдать себя перед сестрою, то сегодня слишком ясно понимала, как все произошедшее выглядело с ее стороны. Хуже того, теперь все казалось куда более неправильным и непоправимым и для самой Диадры.

Плоидис несколько мгновений пристально изучал ее лицо, без всякого выражения, лишь слегка прищурившись, потом наконец произнес:

— У Вас есть только один способ убедить нас в том, на чьей Вы стороне, Диадра.

Она кивнула и развернула бархатный сверток, до того зажатый в ее руках.

— Помните его, Ваше Величество?

Плоидис бросил короткий взгляд на изогнутое лезвие.

— Да, помню. Это кинжал Берзадилара.

— И ключ к тому, чтобы освободить Илли от ее силы, — сказала Диадра.

— Освободить меня? — слегка удивленно переспросила Иллиандра. — Разве это возможно?

— Да, это возможно. И это навсегда избавит тебя от преследования Терлизана, — мягко ответила Диадра, встречая настороженный взор подруги. — Берзадилар утверждает, что мы сможем провести ритуал уже через пару дней.

Теперь изумленное неверие отразилось на лицах обоих. Они безмолвно обменялись взглядами. Всего несколько дней?..

— Что именно представляет собой этот ритуал? — спросил Плоидис, возвращаясь взглядом к Диадре. — Насколько это рискованно?

— Берзадилар утверждает, что он безопасен. Впрочем, думаю, он сможет лучше объяснить все подробности сам. Я позову его, но прежде… — Диадра сделала шаг к Иллиандре и протянула ей кинжал. — Будет лучше, если ты сохранишь его у себя на это время. У Берзадилара сложные отношения с этим кинжалом, и им не стоит находиться слишком близко друг к другу.

Иллиандра настороженно взглянула на кинжал, словно не решаясь взять его.

— Как же тогда он проведет ритуал, если не может приблизиться к кинжалу?

— Он рассчитывает на мою помощь.

Иллиандра еще несколько мгновений смотрела на кинжал, потом нерешительно протянула руку и сжала рукоять в своих пальцах. Странное выражение отразилось на ее лице: словно она с опаской ожидала чего-то и теперь почувствовала облегчение оттого, что ее ожидание не оправдалось.

И спустя миг Диадра с какой-то болезненной горечью осознала, что именно это было.

— Ты… не веришь мне? — тихо спросила она, глядя в глаза подруге. — Ты в самом деле думала, что я могла… что это могла быть ловушка?..

Столько обиды было в глазах Диадры, что Иллиандра невольно почувствовала себя виноватой, хоть ей и не было за что. В конце концов, это не она спала с Терлизаном, не она предала доверие близкого человека, не она поступала так эгоистично и подло, связывая себя с врагом… и как после этого она могла верить Диадре? Как могла знать наверняка, что все это в самом деле не было ловушкой, новым хитроумным ходом Терлизана, все туже затягивавшего вокруг нее свою сеть?..

Диадра отступила на шаг.

— Я позову Берзадилара, — бесцветно произнесла она и тут же послала ему мысленный зов, чувствуя ужасную, незаполнимую пустоту внутри.

Иллиандра не верила ей. Плоидис не верил. Они были правы, они имели все причины на это — но от этого Диадре было ничуть не менее больно. О Боги, как же она допустила это?.. Как смогла так запутаться?..

Воздух позади нее всколыхнулся, и тут же Иллиандра издала тихий изумленный вздох: похоже, она до сих пор не верила, что Диадра говорит правду. Стараясь не думать об этом и изо всех сил моля затихнуть пульсирующую боль в груди, Диадра потерянно обернулась, неосознанно ища защиты у того единственного, кто никогда не взирал на нее с недоверием, или насмешкой, или презрением.

Обернулась — и замерла, забывая, как дышать.

Берзадилар стоял перед ней — настоящий. Осязаемый.

Живой.

За полчаса до этого, оставив Диадру у ворот королевского дворца, Берзадилар вернулся в холл своего дома и несколько минут недвижимо рассматривал портрет, висевший на стене. Он не знал, чья талантливая рука создала его, однако ощущал, как полотно буквально дышало любовью. И не только их, прижимавшихся друг к другу в навеки застывшем безмолвии, но и чьей-то еще — вероятно, того безликого мастера, что был автором этого шедевра. Он проследил взглядом черты любимого лица, изображенные так чисто и красиво, и странная тоска тронула его призрачное сердце.

Сколько всего произошло с ней, пока он беспамятно покоился в глубинах Тени?.. Кто был рядом с ней, кто оберегал ее, кому она доверилась настолько, чтобы… Берзадилар невольно содрогнулся от боли и ревности.

Он все еще не хотел признавать очевидного, однако неизбежные подозрения терзали его сердце. Он знал единственного человека, кто мог быть причиной всего в ее недавней жизни.

Отвернувшись от портрета, он послал мысленный зов своему брату и спустя всего несколько мгновений почувствовал, как тот раскрывает перед ним тонкую путеводную нить. Магический вихрь опустил Берзадилара посреди сумрачной гостиной. Терлизан, сидевший в кресле, криво улыбнулся ему:

— Соскучился по мне, братишка?

Вместо ответа Берзадилар внезапно размахнулся и запустил в него горсть жалящих черных молний. Терлизан машинально выставил щит, заставляя их осыпаться искрами, и, резко поднявшись, непонимающе уставился на брата:

— Какого черта??..

— Как ты смел, маленький мерзавец?.. — призрачные глаза Берзадилара горели яростью. — Как ты смел, ты ведь знал, кто она…

Терлизан сощурился, сознавая причины этого порыва.

— Разумеется, я знал, — спокойно ответил он и, улыбнувшись уголками губ, добавил: — Знаешь, весьма забавно слышать, как ты обращаешься ко мне, словно ко младшему, в то время как я уже на пару сотен лет пережил тебя в этом мире.

— Мне неважно, сколько лет ты прожил, Терлизан, — процедил Берзадилар. — Ты был моим младшим братом, и ты всегда останешься им.

— Пусть даже я буду на порядок сильнее тебя в магии, — Терлизан невозмутимо улыбнулся.

Берзадилар пустил в него еще охапку молний, скорее, из гнева, чем из желания ранить его; они оба знали, что это заклятие не причинит ему вреда.

— Как ты посмел сделать это с ней? — яростно повторил Берзадилар, но Терлизан вновь лишь улыбнулся уголками губ.

— Что именно?

— Все!.. Ты убил ее, ты сделал ее возвращенной, ты сделал ее… женщиной…

Терлизан изогнул брови в неподдельном удивлении.

— И она в самом деле рассказала тебе обо всем этом?..

— Черт побери, — Берзадилар отшатнулся от него в смятении и боли. — Значит, это в самом деле ты.

Он внезапно устремился к Терлизану и мощным порывом воздуха впечатал его в стену, застывая всего в дюйме от его лица. Его темные, горевшие яростью глаза буравили циничные и невозмутимые золотые глаза брата.

— Ты чертов ублюдок. Как ты смел… как ты мог коснуться ее, зная, что она любит меня…

Терлизан холодно сощурился.

— Знаешь, Берзадилар, до сегодняшнего дня мне отчего-то казалось, будто ты оставил ее и совершенно не собирался в ближайшую пару сотен лет заботиться о том, что происходит в ее жизни. А я лишь дал ей то, в чем она нуждалась.

Берзадилар в ярости зарычал, сжимая пальцы, и плотное кольцо воздуха сдавило Терлизану горло, лишь едва не душа его и оставляя слабую возможность дышать.

— Откуда тебе было знать, в чем она нуждалась?!.. Ты вернул ее, черт побери, ты знаешь, что это значит!! Как ты смел воспользоваться своей властью над ней, чтобы…

Терлизан рассмеялся, мягко и беззлобно. Несмотря на заклятие, которым Берзадилар яростно сдавливал его, Терлизан не выглядел даже немного напуганным и не делал ни единой попытки освободиться.

— Выходит, она все же рассказала тебе не все, братишка. Я не имею над ней никакой власти. Твои Слезы — это весьма и весьма могущественная защита для нее.

Берзадилар опешил и ослабил хватку от удивления. Мимолетное облегчение в его глазах смешалось с неожиданной горечью.

— То есть, выходит, она…

— Я не насилую женщин, Берзадилар, — Терлизан наконец повел рукой, освобождаясь от его давления. — Она выбрала меня сама и, поверь, весьма ясно дала понять, чего хотела.

Ревность исказила лицо Берзадилара.

— Если только ты посмел причинить ей боль…

Терлизан сощурился во внезапном раздражении.

— Нет, черт возьми, я не причинял ей боли. Это ты, глупец, причинил ей такую боль, которая едва не убила ее, которая обрекла ее на невыносимые муки, которая довела ее до такого отчаяния, что она была готова даже броситься в мои объятия, лишь бы хоть на миг забыть о тебе… И после этого ты еще смеешь обвинять меня в чем-то??..

Берзадилар смотрел на него смятенно.

— Ты… любишь ее?

— Нет.

Терлизан уловил неверящий, пытливый взор брата и усмехнулся.

— Нет, Берзадилар, я не люблю ее. И если ты полагаешь, что я намерен сражаться с тобой за ее сердце, то можешь быть спокоен. Она твоя… после всех этих лет, наконец-то.

Берзадилар по-прежнему смотрел на него изучающе.

— Как давно вас связывают эти… отношения?

— Между нами нет отношений, Берзадилар. Пара ночей не имеет никакого значения.

— Это имеет значение для меня!.. — прорычал Берзадилар, вновь вскипая от ярости. — И уж наверняка это имеет значение для нее…

— Она любит тебя, глупец.

Берзадилар осекся, встречая золотистый взор, полный странной, мягкой горечи. Терлизан улыбнулся уголками губ, потом тихо вздохнул и внезапно, сощурившись, вскинул руку, направляя раскрытую ладонь в сторону брата.

Берзадилар не успел осознать, что происходит, как вдруг он резко втянул в себя воздух и приземлился на пол на обе ноги, едва удерживая равновесие от неожиданности. Его глаза широко раскрылись в безмолвном потрясении, однако он еще не успел обрести дара речи, когда Терлизан, на несколько мгновений сам ставший призрачным и неосязаемым, вновь обрел свою материальность и невозмутимо изогнул губы в привычной усмешке.

— Наслаждайся жизнью, братишка.

— Но… как ты… — Берзадилар задохнулся, не в силах найти слов.

Терлизан пожал плечами.

— Одна из моих ценных способностей, — сказал он и отвернулся к окну, не дожидаясь благодарности. — Возвращайся к своей женщине, Берзадилар. Поверь, я не помеха тебе.

Наконец придя в себя, Берзадилар подался вперед — и едва сумел удержать равновесие, только спустя мгновение сознавая, что пошло не так. Он все еще пытался двигаться, как призрак. Он забыл, что живым нужно переставлять ноги, чтобы ходить.

Втянув носом воздух, наполненный дюжиной ярких, головокружительных, забытых запахов, он шагнул к брату и тронул его за плечо.

— Терлизан… спасибо.

Тот слегка повернул голову и усмехнулся, устремляя на него сверху вниз странный, теплый и тоскливый золотистый взор.

— Не за что. Теперь иди наконец.

Берзадилар еще несколько мгновений пристально смотрел на него.

— Я найду способ отблагодарить тебя за это, — тихо сказал он наконец. — Я обещаю.

И, развернувшись, он исчез в бесшумном вихре. Терлизан пронаблюдал, как исчезает в магическом поле его след, и, обернувшись к окну, рассеянно вгляделся в темноту ночи.

— Все просто, братишка. Тебе нужно лишь не мешать мне.