Ведомые светом

Глава 4. И слезы на десерт

В своем новом статусе принцессы Иллиандра впервые навестила убежище Братии Архитогора лишь спустя месяц после скандального венчания. После ухода Элеоноры Ренос по-прежнему остался главным в замке, однако теперь он встретил ее даже еще более мрачным, чем Иллиандра привыкла видеть его в последние месяцы.

— Добрый день, Ваше Высочество, — он поклонился слегка отстраненно, и Иллиандра мягко улыбнулась ему.

— Брось, Ренос. Тебе нет нужды звать меня так. Здесь я та же, кем была раньше.

— Я полагаю, мне стоит делать то же, что и остальным, Ваше Высочество, — ровно ответил Ренос.

Иллиандра чуть вздохнула.

— То есть презирать и ненавидеть меня?

Юноша удивленно поднял глаза и Иллиандра грустно улыбнулась.

— Я понимаю, как это выглядит для всех, Ренос. Но я хочу, чтобы мои друзья знали правду, а она состоит в том, что я люблю его. И дело не в деньгах, не во власти, не в чем-то еще. Я действительно люблю его.

Ренос сдержанно улыбнулся.

— В таком случае я рад за вас.

Иллиандра вздохнула, опуская глаза, словно сознавая бесполезность увещеваний, а потом вновь взглянула на юношу.

— Как дела в Братии?

— Как обычно. Для нас мало что изменилось, ведь никто не связывает этот политический скандал с именем Архитогора.

— Значит, у вас все в порядке?

— В полном.

— А что говорят в Братии о том, что происходит?

Ренос чуть скривил губы.

— Мы мало говорим о суете высшего общества. Нас больше интересуют дела простого народа.

Иллиандра постаралась сдержать раздражение.

— Ренос, ты прекрасно знаешь, что меня интересует то же самое. И оттого, что я замужем за королем теперь, ничего не изменилось. Я полюбила его еще до того, как впервые повстречала вас в том лесу, до того, как имя Архитогора впервые прозвучало в Лиодасе. И почти весь последний год я провела с ним, тайно, но все это время я продолжала служить Братии верой и правдой.

— Служить Братии, да?.. — неожиданно криво усмехнулся Ренос. — Брось, Илли, теперь я впервые ясно понимаю, кому ты служила все эти годы.

Иллиандра сощурилась.

— Мне кажется, или ты забыл, кто помог тебе выбраться из того леса, Ренос? Кто даровал тебе свободу? Почему теперь ты так несправедлив к нему и ко мне?

— А почему вы так несправедливы к людям, Илли?.. — воскликнул Ренос. — Вы дали свободу горстке угнетенных, и думаете, будто этого достаточно, чтобы мы были благодарны вам до конца жизни! А что же с остальными? Почему вы думаете, что они меньше достойны той свободы, которая есть у вас? Нет, Илли, ты никогда не служила Братии. Ты служила себе, и ему, и своему обществу, потому что если бы было иначе, ты бы уже давно убедила его сделать все так, как мы хотим этого!

Иллиандра удивленно подняла брови.

— Почему ты считаешь, что я вообще способна убедить его в чем-то?

— Ты ведь как-то смогла заставить его развестись с законной королевой и жениться на тебе. И кроме того, та давняя дуэль с каким-то бароном… кажется, Ламатье? Так вот, все знают, что король дрался с ним из-за тебя, и что при всей недвусмысленности той истории ты все же умудрилась удержать его в своих путах… — юноша осекся, встречая странный взгляд Иллиандры.

— Так тебя не интересуют светские сплетни, да, Ренос?..

Он досадливо нахмурился.

— Об этом говорят на каждом углу, Илли. Невозможно не слышать того, о чем шумит весь город.

— И ты, зная меня столько лет, все же веришь каждому их слову, — Иллиандра разочарованно качнула головой. — Мне очень жаль, Ренос. Я всегда считала тебя намного более разумным. Но что ж… быть может, когда смолкнут злые языки, ты одумаешься и сможешь осознать, насколько незаслуженно сейчас поливаешь меня грязью вместе с толпою.

Она резко развернулась и вышла, не давая Реносу более вставить ни слова.

На душе у нее было гадко.

Сколько еще мерзких пошлостей они говорили о ней теперь?.. И сколько людей было способно оставаться в стороне от смакуемого светского скандала?.. Если даже Ренос, знавший ее столь близко, работавший с ней все эти годы, поддался бессмысленному мнению большинства, то кто же в целом городе еще был на ее стороне?.. Иллиандра с печалью осознала, что этих людей можно было поистине пересчитать по пальцам. Разумеется, Диадра. Эстер. Ронтан с супругой. И, быть может — хотя теперь она уже не была уверена — Элеонора.

Но кто еще?..

Иллиандра с горечью осознала, что друзей у нее, похоже, было совсем немного.

Въехав в городские ворота, Иллиандра спешилась и, отдав поводья подскочившему мальчишке, печально опустилась в грубое плетеное кресло одной из придорожных таверн. Возвращаться во дворец в таком настроении ей не хотелось: Плоидис и так был весьма терпелив с ней в последние недели, и она все больше чувствовала себя виноватой перед ним, словно вся эта ситуация в самом деле возникла лишь потому, что отныне она не могла подобающе соответствовать своему месту.

— Будете заказывать что-нибудь?

Иллиандра подняла глаза. Перед ней стоял усатый мужчина в переднике и держал в руках небольшую книжицу и угольный грифель. Она улыбнулась ему с неожиданной благодарностью: скрытая магическим кольцом и одетая совсем просто, она, вероятно, походила на обычную горожанку, и теперь его равнодушный, немного усталый голос внезапно показался ей самым приятным на свете.

— Да, прошу Вас. У Вас есть чай?

Мужчина оглядел ее с едва заметным удивлением.

— Есть, миледи, — тон его мгновенно сменился на более учтивый. — Три серебряных за чашку.

— Подайте двойную порцию в чайнике, пожалуйста.

Мужчина тотчас расплылся в улыбке.

— Сию минуту, миледи. Что-нибудь еще?

— Это все, благодарю Вас.

Ожидая, пока приготовят напиток, Иллиандра с тусклым вниманием оглядывала окрестности. Придорожные окраины Авантуса всегда были полны жизни: то и дело проезжали телеги, груженые товаром, сновали туда-сюда рабочие, у обочин слонялись уличные торговцы. Таверны у ворот, вероятно, были весьма прибыльным делом: их залы и летние веранды не пустовали практически ни в один час, пока светило солнце, а вечерами заполнялись до отказа.

Вот и сейчас неподалеку от Иллиандры расположились за столиком несколько мужчин в цветастых одеждах — очевидно, торговцы, подумала девушка. Они вели оживленную беседу и весело смеялись чему-то, и Иллиандра невольно прислушалась, лишь затем сознавая, что в глубине души ожидала услышать от них лишь очередную порцию сплетен.

Но они говорили вовсе не о ней, а, вероятно, о еде, которую заказали, хоть Иллиандра и не совсем понимала, что же вызывало у них столько веселья.

— Пышная булочка, — хохотал один, качая головой. — Клянусь Богами, сегодня вечером Мартинер будет королем этой улицы.

— А крем? — вторил ему другой. — Крем… хех… предлагаю делать ставки, что он хотел сказать этим сладким, мягким кремом…

Дружный хохот был ему ответом.

Иллиандра невольно усмехнулась, сознавая, что хоть она и вовсе не понимала их, но их безудержная радость заставила ее на мгновение отвлечься от собственных раздумий. Эти люди всю свою жизнь проводили на пыльной дороге в бедном, вечно переполненном окраинном районе, и все же они находили в себе способность весело хохотать над пустяковыми шутками. И пускай ее собственные проблемы казались ей куда более серьезными, чем любые, с которыми, по ее мнению, могли бы столкнуться они, но их искренний беззаботный смех неожиданно привел ее к мысли, что ее представления о масштабе сплетен, возможно, все же были сильно преувеличены. И вовсе не весь город был так заинтересован в ее позоре, и большинство людей в действительности были заняты своей собственной жизнью, своими проблемами, своими маленькими поводами для веселья.

Горячий глиняный чайник опустился на ее стол с гулким звуком.

— Миледи, наш повар предлагает Вам попробовать новый десерт, — заискивающе произнес официант. — Называется «лже-принцесса».

Иллиандра вздрогнула от неожиданности.

— Простите, как?

— Лже-принцесса, — официант широко ухмыльнулся. — Представьте, совсем как в жизни: много взбитого крема, под ним — аппетитная пышная булочка, а внутри… впрочем, я не буду раскрывать все секреты, миледи. Желаете попробовать?

Иллиандра горько усмехнулась, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы обиды.

— Лже-принцесса… — тихо повторила она, мельком взглядывая на веселившихся неподалеку торговцев, и официант с довольной усмешкой подмигнул ей.

— Весьма актуально, не так ли?

Иллиандра внезапно поднялась и опустила на стол горсть серебряных монет.

— За чай, — сказала она коротко, оставляя официанта стоять в недоумении перед нетронутым напитком. — Благодарю Вас, но жажды у меня совсем не осталось.

Внутренняя дверь кабинета бесшумно отворилась, и на пороге появился Делтон.

— Ваше Величество, — учтиво поклонился он.

— Добрый вечер, Ронтан, — король поднялся. — Я ждал Вас.

— Ваше Величество, боюсь, у меня не слишком радостные вести, — произнес граф, присаживаясь в предложенное королем кресло. — Ваши опасения были верны. Очень многие люди недовольны Вашим шагом, настолько, что у меня возникает стойкое впечатление, будто кто-то направляет их. Люди в разных концах страны говорят практически одно и то же.

— Что именно? — Плоидис, сжав пальцами подбородок, внимательно смотрел на графа.

— Что подобный поступок недостоин короля. Что Вы не имели права жениться на любовнице. Что Вы не уважаете собственный народ и выставляете страну на посмешище таким поведением. Волнения очень сильны во всех слоях… дворяне ропщут тайно в кулуарах, народ же говорит, не скрываясь. И это тревожит меня больше всего. Кто-то определенно должен стоять за этим, кто-то, кто придает им эту смелость.

— Терлизан, — проговорил Плоидис, бросая отрешенный взгляд в окно.

Делтон чуть сощурился.

— Вполне возможно. Но мы не можем исключать и иные варианты.

Плоидис кивнул.

— Вы правы, Ронтан. Думаю, Вы уже пытаетесь выяснить подробности.

— Разумеется.

— Сейчас это Ваша первоочередная задача, — король поднялся, и Делтон последовал за ним. Плоидис вдруг сощурился и с невеселой усмешкой произнес: — Знаете, Ронтан, как король я не должен говорить Вам этого, но как человек я сожалею, что это мое решение приносит Вам столько новых забот.

Делтон усмехнулся в ответ:

— Что ж, как королю я должен ответить Вам, что это не должно Вас беспокоить; но как человеку скажу, что этот шаг поистине был крайне дерзким. Вы приняли решение, основанное не на долге, но на чувствах. Имели ли Вы право на это — я не уверен. И тем не менее, Ваше Величество, — граф мягко сощурился, — я полагаю, что был свидетелем слишком многого, чтобы теперь не понять Вас в этом.

— Спасибо, за откровенность, Ронтан, — сказал Плоидис, внимательно глядя на графа, и добавил: — Прежде чем Вы уйдете, я бы хотел еще кое о чем просить Вас. Не говорите Илли обо всем этом. Она и так слишком переживает из-за своей новой роли.

Делтон кивнул:

— Хорошо, Ваше Величество.

Как только Делтон скрылся за дверьми внутреннего кабинета, Плоидис хмуро отошел к окну.

Что ж, выходит, он зря тешил себя напрасными надеждами. И даже тот натянутый перерыв в пару месяцев, который он выдержал после развода с Алиетт, и даже то, что став его супругой, Иллиандра получила лишь титул принцессы, но не корону, — все это не оградило его от широкого общественного резонанса. Слишком широкого. Делтон был прав — кто-то стоял за этим.

Был он прав и в том, что как король Плоидис не должен был позволять себе такое решение. Какое им было дело до его любви? И первый ли он король, влюбившийся в женщину не из своего круга?.. Разумеется, нет. Но вот развенчаться с принцессой королевской крови, лишить ее короны и затем сразу жениться на той, которая была причиной этого скандала… О да, Плоидис понимал всю непримиримую дерзость этого поступка.

И в политике для него не было оправдания.

Плоидис печально сощурился, вглядываясь в унылый серый пейзаж за окном. Он разрывался между чувствами и долгом, между осознанием вины и желанием воевать за свое право на счастье; и каждое мгновение удовлетворение от того, что он все же сделал выбор сердцем, смешивалось с досадным ощущением собственной слабости и предательства.

Ему пришлось пожертвовать немалые богатства церкви, чтобы убедить верховного епископа в том, что он может вновь обвенчать короля через несколько месяцев после его скандального развода. «Все это время Его Величество истово молился о прощении, и Боги даровали ему милость…» О, если бы кто-то из его подданных мог представить, сколько золота, заработанного их руками, ушло на то, чтобы купить эти слова!.. А ведь все, очевидно, могло бы обойтись намного легче, если бы он выждал хотя бы несколько лет: не было бы ни этого народного негодования, ни унизительной необходимости платить за право назвать Иллиандру своей женою; но теперь — вероятно, впервые в жизни — ему была безразлична цена. Он должен был сделать это как можно быстрее, он должен был укрыть Иллиандру под своей законной защитой, прежде чем Терлизан смог бы нанести свой очередной удар. Он не оставит их в покое, в этом Плоидис не сомневался. И он не мог дать ему лишних шансов вновь разлучить их.

Потому, невзирая на политическое безумство этого шага, Плоидис скорыми темпами готовил почву для своего нового брака. С самого развода с Алиетт он более не скрывал своих отношений с Иллиандрой. Она жила во дворце. Она каждое утро спускалась с ним к завтраку. Спустя некоторое время прислуга стала заранее сервировать блюда на двоих… все вокруг знали об этом, но, вероятно, все еще полагали, что для короля это было лишь временным увлечением. И вот теперь их брак взывал столь яростную волну возмущения, какой он не наблюдал даже после скандального развенчания с Алиетт.

Что ж, по крайней мере, Делтон все еще был на его стороне, как, вероятно, и те немногие, кто еще знал правду. Остальные же в конце концов забудут об этом; пройдет немного времени, и страсти улягутся, сплетни наскучат. Нужно только переждать все это…

Дверь кабинета внезапно отворилась, и вошла Иллиандра.

— Ты все еще работаешь? — мягко спросила она, однако заметив выражение его лица, нахмурилась: — Что-то случилось?..

— Все хорошо, Илли, — улыбнулся он, призывая ее к себе и ласково обнимая за талию. — Я просто немного устал.

Она провела пальцами по его щеке.

— Ты можешь сказать мне.

— В самом деле, все в порядке, — он мягко коснулся ее губ. — Тем более теперь.

Иллиандра с неверием сощурилась.

— Что ж…

Плоидис внезапно улыбнулся и, обхватив ладонями ее талию, легко поднял девушку в воздух. Она рассмеялась от неожиданности.

— Что ты делаешь?..

— Наслаждаюсь счастьем, принцесса.

Он бережно опустил ее, прижимая к себе. Иллиандра мягко улыбалась.

— Меня смущает, когда ты называешь меня так.

— Отчего?.. — Плоидис с улыбкой поднял брови.

— Оттого, что я вовсе не чувствую себя принцессой. Этот титул не принадлежит мне.

— Теперь он твой. Тебе пора привыкнуть.

Иллиандра вдруг расстроенно качнула головой и, вздохнув, прижалась к его груди.

— Ну что ты, Илли? — спросил Плоидис, мягко поглаживая ее спину.

О Боги, ну почему же она не могла просто принять этого?.. Неужели это в самом деле было так сложно, неужели была какая-то разница в том, что думают о них остальные, если, в конечном счете, он сделал все для нее, пожертвовал всем, чтобы никто больше не мог встать между ними?.. Почему же теперь даже она не могла по достоинству оценить его жертвы?

— Ничего, Плоидис, — она коснулась пальцами его шеи, заставляя таять его раздражение. — Я люблю тебя.

— Скажи мне, — ответил он мягко. — Скажи, что еще тревожит тебя. Илли, я хочу уже наконец покончить с этим.

Она виновато подняла глаза.

— Я просто не могу отделаться от мысли, что все это было неправильно. То есть, разумеется, я счастлива быть с тобой, но только какой ценой, Плоидис?.. Я знаю, ты все понимал; ты знал, что не должен был разводиться с Алиетт, но все же пошел на безумие ради меня. И мне так жаль, что из-за меня наши жизни теперь летят под откос…

Плоидис обхватил ладонями ее лицо и непонимающе сощурился.

— Илли, ты моя жена! Что, помилуй, ты подразумеваешь под словами «летят под откос»?..

— То, что я — непризнанная презираемая принцесса, а ты — безумец, позволивший себе жениться на блуднице.

Плоидис поднял брови.

— Прости, жениться на ком?..

— Ох, брось, Плоидис, я не сомневаюсь, ты знаешь, что говорят на улицах, — сощурилась Иллиандра. — Они еще не успели забыть ту скандальную дуэль с Карресом, и теперь очень быстро осознали, что было ее причиной… Меня считают бестолковой распутницей, которая готова лечь в постель с каждым встречным и, даже будучи любовницей короля, может умудриться попасться ему с другим мужчиной. А поскольку ты, по их мнению, простил мне эту явную измену, то в их скудные умишки не поместилось иной мысли, кроме той, что при всем своем слабоумии я, вероятно, чрезвычайно хороша в постели, — с отвращением закончила Иллиандра и, подняв глаза на Плоидиса, раздраженно нахмурилась. — По-твоему, это смешно??..

Плоидис не сдержал усмешки и ласково коснулся ее щеки.

— Разумеется, это смешно, Илли. Я знаю правду. Я люблю тебя. Какая тебе разница, что говорят на улицах?

— Плоидис, но почему люди всегда думают, что могут судить других, не зная ровным счетом ничего об их жизни?.. — в глазах Иллиандры читалась неподдельная обида, и Плоидис мягко улыбнулся.

— Потому что они люди, Илли. Милая, ты ведь столько лет наблюдала, как они судят меня за каждое мое решение. Я понимаю, что оказаться на этом месте самой, вероятно, немного сложнее, но сейчас ты в самом деле говоришь, как трехлетний ребенок.

Иллиандра сжала губы и отвернулась.

— Конечно, тебе все равно. Это ведь не ты окажешься в памяти потомков презренной принцессой-блудницей.

Плоидис рассмеялся и обнял ее за талию.

— Но я с удовольствием окажусь ее счастливым мужем, Илли, — сказал он, склоняя голову и касаясь губами ее подбородка. — Поверь, история не пощадит тебя, даже если ты будешь стараться. Вспомни Берзадилара. Ты можешь понять, что заставило потомков представить его законченным негодяем в своих легендах?..

Иллиандра вздохнула и, обернувшись, прижалась к Плоидису.

— Наверное, ты прав. Но меня все же тревожит то, как эти пошлые сплетни скажутся на твоей репутации.

Он заставил себя улыбнуться.

— Не волнуйся, Илли. В глазах многих это только придает мне пикантности. Они сами никогда не решатся на подобное безумство, но в глубине души питают симпатию к смельчаку, отважившемуся плюнуть на условности и жениться на распутной любовнице, — Плоидис тепло сощурился, встретив ее укоризненный взгляд.

— Но есть и многие другие, которые в самом деле считают тебя безответственным глупцом.

— Я знаю, Илли. И, если хочешь правды — мне все равно, до тех пор, пока я не вижу в этом опасности для нас или нашего трона.

Иллиандра внимательно посмотрела на него.

— Значит, по-твоему, все сводится к этому? К тому лишь, чтобы ты мог спокойно сидеть на своем троне?..

Взгляд Плоидиса неожиданно засквозил прохладой.

— Не совсем так, но это все же немаловажно, Илли, — довольно сухо ответил он, однако девушка не отступилась.

— Немаловажно почему?

— Не будь ханжой, — король чуть сощурился в раздражении. — Что ты хочешь, чтобы я ответил?

— Ничего, — она тотчас смягчилась, почувствовав его неожиданное возбуждение. — Ничего — я лишь хотела напомнить тебе, что власть не должна становиться для нас самоцелью.

Плоидис криво усмехнулся.

— Но власть никогда не самоцель, милая, — процедил он с неожиданной язвительностью, отпуская ее. — Власть это средство для достижения иных целей. И когда речь заходит о нашем с тобой благополучии, я всецело пользуюсь ей и, не сомневайся, буду пользоваться все время. Однако с твоей стороны, Илли, просто лицемерно пенять мне этим. Да, возможно, я не лучший король; я могу совершать ошибки, могу пойти на поводу у чувств; но ты знаешь, что я люблю Лиодас, и слава Богам, еще не забыл, зачем нужен ему. И это, очевидно, все же делает меня не самым худшим из правителей.

Иллиандра смотрела на него, ошеломленная этой неожиданной тирадой. Да разве она когда-нибудь говорила что-то подобное?.. Для нее он всегда был лучшим: идеальным королем, идеальным мужчиной…

— Плоидис, прости, я вовсе не хотела задеть тебя.

— Тогда думай, что говоришь, — он все еще был раздражен, и Иллиандра вдруг подумала, что нащупала в его словах истинную причину этой вспышки.

— Выходит, ты все же считаешь это ошибкой, — тихо, мягко произнесла она.

— Что именно?

— То, что ты пошел на поводу у чувств. То, что позволил себе жениться на мне.

Плоидис вздохнул и посмотрел на нее.

— Я не считаю это ошибкой, Илли. Но я сознаю, что как король я не имел права поступать так. Это в любом случае повлечет за собой определенные последствия, и если все обойдется лишь сплетнями, о которых ты сейчас так переживаешь, то это будет крайне удачным оборотом событий.

Иллиандра внимательно вглядывалась в его глаза.

— Но у тебя есть основания полагать, что все будет серьезнее.

Плоидис сжал губы. Он не хотел тревожить ее тем, что сообщил ему Делтон, но ее внезапные обвинения вывели его из равновесия, и теперь он уже жалел, что разговор вновь коснулся этой темы.

— Я пока не знаю, Илли.

Она мягко сощурилась и коснулась пальцами его щеки.

— Скажи мне.

Он чуть вздохнул, сдаваясь.

— Люди сильно взволнованы. Это не просто сплетни, это глубокое, всеобщее недовольство тем, что я сделал, и я, как и Ронтан, считаю, что за всем этим должна стоять некая объединяющая сила. Кто-то должен направлять их. Возможно, Терлизан.

Иллиандра удивленно подняла брови.

— Подтачивать твой авторитет в народе? Но зачем ему это?

— Зачем ему был тот скандал с поцелуем? — повел плечами Плоидис. — Я не могу знать, Илли. Я знаю лишь, что кто-то стоит за этим, и мы должны выяснить, кто, как можно быстрее.

— Ты прав, — Иллиандра кивнула и тут же продолжила: — Но в то же время даже не зная подробностей, мы уже сейчас можем предпринять ответные шаги.

Плоидис поймал ее решительный взгляд и невольно улыбнулся уголками губ. Стоило ему лишь поставить ее перед действительной проблемой, как уныние тотчас покинуло ее, и Иллиандра, во мгновение обретя свою привычную бодрость духа, теперь была готова бороться: за него, рядом с ним.

— Какие именно? — спросил он, все еще улыбаясь.

Глаза Иллиандры сверкнули.

— У нас ведь тоже есть свои козыри. Я полагаю, одному могучему старцу наконец пора высказать свою позицию на этот счет.