Великодушные враги (Право на измену)

33

Александр не дрогнул и не отвел глаз, выражение его лица не изменилось, хотя все вокруг так и ахнули. Джонет мысленно послала его к черту со всем его хладнокровием.

— Она лжет! — прорезал тишину голос Дианы.

Возглас заставил остальных придворных очнуться от оцепенения. Вокруг Джонет поднялся гул возбужденных голосов, и, несмотря на все свое мужество, она почувствовала, что краснеет. Жар вспыхнул у нее в груди, разлился по плечам, подступил к горлу и пламенем зажег щеки.

Диана бросилась к ней, но Александр ее остановил.

— Нет!

— Черт побери, Алекс, она лжет! — воскликнула Диана. — Ты это знаешь не хуже меня.

Джонет не сводила глаз с Александра. Он стоял неподвижно и не говорил ни слова. Ни одного слова, кроме единственного «нет».

— Замолчите все! — раздался голос короля. — Госпожа Максвелл, подойдите сюда.

Джонет бросила взгляд на Якова. Он смотрел на нее холодно, даже неприязненно. По спине у нее пробежала дрожь. Она как-то не подумала, что бросает обвинение королевскому фавориту. Вскинув голову, Джонет подошла к тронному возвышению. Все кругом перешептывались, провожая ее глазами.

— Это правда, госпожа Максвелл? Вы понесли от лорда Хэпберна?

Никогда в жизни Джонет не приходилось лгать королевским особам. Она решила, что, если уж начинать, следует действовать решительно.

— Да, Ваше Величество.

— Хэпберн?

Красивое лицо Александра осталось по-прежнему невозмутимым.

— Вполне возможно, Ваше Величество.

— Но… может быть… А что, если… это Дуглас? — осторожно предположил король.

— Нет!

Александр сделал шаг и встал рядом с нею. Теперь они обращались к королю вместе.

— Не думаю, что Томас Дуглас наделен силой Святого Духа, ведь речь идет о непорочном зачатии. Ребенок мой. Я готов присягнуть в этом, если на то будет ваша воля.

— Я поверю вам на слово. И даме, разумеется, тоже, — Яков бросил взгляд на Джонет, потом задумчиво перевел его на Александра. — Леди Джонет, я удовлетворяю вашу просьбу. Что ж, Хэпберн, выходит, вам придется пользоваться нашим гостеприимством несколько дольше, чем предполагалось.

— Да, Ваше Величество.

— Она лжет, — повторила Диана, впиваясь пронизывающим взглядом в осиную талию Джонет. — Она беременна не больше, чем я!

Джонет встретила полыхающий злобой взгляд голубых глаз, этот коварный взгляд, столько раз унижавший ее, выставлявший ее в смешном свете.

— Стало быть, мы в затруднении, не так ли, графиня? Видно, придется нам наградить лорда Хэпберна сразу двумя младенцами!

Александр незаметно взял ее за руку, сплел свои пальцы с ее пальцами и тихонько сжал их. Джонет даже не заметила, что вся дрожит, пока не почувствовала ободряющее тепло его руки.

— Диана, милая, я позже с тобой поговорю, — сказал он тихо. — Ваше Величество, полагаю, нам лучше продолжить разговор в узком кругу.

— Безусловно. Я… — Яков вдруг замолчал и уставился на дверь.

Увлекая за собой Джонет, Александр обернулся. В дверях, у самого порога, неподвижный как статуя, стоял Роберт Максвелл.

Вокруг наступила зловещая тишина. В напряженном молчании граф Мьюр пересек аудиенц-зал. Его сапоги громко простучали по каменным плитам пола.

Джонет задержала дыхание. Вот оно, самое трудное. Как объяснить все Роберту, как заставить его понять?

Но он даже не взглянул в ее сторону.

— Я уже было подумал, что был несправедлив к тебе, Хэпберн, чуть не поверил, что ошибался в тебе. Но нет, я не ошибся. Вот она, твоя игра, твой последний удар, твое возмездие. Ты забрал… все, — закончил он тихо.

Александр выдержал его взгляд. Оба не замечали ничего вокруг, словно в комнате никого, кроме них, не было.

— Я понимаю, как все это выглядит со стороны, Мьюр, но вы ошибаетесь сейчас. Дело обстоит не так, как вам кажется. Джонет вовсе не была частью…

— Замолчи! Прикуси свой лживый язык! — зарычал Роберт. — И не произноси ее имени. Не оскверняй его своими устами.

— Роберт, прошу вас, выслушайте меня, прежде чем осуждать нас, — умоляюще проговорила Джонет.

Он повернулся к ней, словно только что заметил ее присутствие. Гневное выражение в его глазах смягчилось и сменилось болью.

— Ах, Джонет, я тебя ни в чем не виню, девочка моя. Неужели ты думаешь, я не понимаю? Он использовал тебя, чтобы отомстить мне. Разрази меня гром, он мне все рассказал заранее еще два месяца назад! Но я был в тюрьме. Боже, мне пришлось сидеть взаперти и думать об этом! Я ничего не мог поделать, чтобы это остановить!

— Я сказал вам неправду просто со зла, чтобы сделать вам больно, — быстро вставил Александр. — Черт побери, за вами был должок, и вам это отлично известно! — Он перевел дух. — Но насчет девушки вы заблуждаетесь. Все было совсем не так. Я предлагаю обсудить все это с глазу на глаз. Не стоит делать из этого спектакль. — Он повернулся к королю. — Если позволите, Ваше Величество…

— А разве ты не этого хотел? — рявкнул Мьюр. — Ладно, я тебе покажу спектакль, будь ты проклят! Проклят на вечные муки!

С этими словами Роберт Максвелл обнажил свой меч и бросился на Александра.

Джонет в ужасе закричала. Яков тоже вскрикнул — от неожиданности. В зале началась суматоха.

Александр вовремя почувствовал опасность и успел уклониться. Оттолкнув Джонет в сторону, он отступил назад и молниеносно выхватил свой меч.

— К вашим услугам, милорд, — прошипел он. — Наконец-то!

На краткий миг оба замерли. Потом Мьюр сделал выпад, и длинные сверкающие клинки со звоном скрестились.

— Остановите их! — воскликнула Джонет и, позабыв о приличиях, схватила Якова за руку. — Умоляю вас, они же убьют друг друга!

Но Яков покачал головой.

— Пусть подерутся, им это необходимо. Насколько мне известно, они давно уже этого ждали.

И молодой король, отвернувшись от нее, стал наблюдать за поединком. В его глазах появился азартный блеск.

В самом начале схватки граф Уоррелл и граф Арран бросились разнимать противников, но теперь, взглянув на короля, вынуждены были отступить. По воле Якова поединок продолжался.

— Ради всего святого… — Джонет судорожно сглотнула и тоже повернулась к дерущимся, не в силах отвести взгляда. А потом она начала молиться.

Мьюр стремительно наступал, вкладывая в атаку всю свою ярость, силу, умение, накопленный годами опыт. Однако соперник парировал каждый нанесенный им удар, отклонял каждый выпад.

Они кружили, поминутно меняясь местами, их мечи сверкали, отражая свет и рассыпая по стенам множества пляшущих солнечных зайчиков. В кратких паузах было отчетливо слышно хриплое, прерывистое дыхание противников, но бой мгновенно вспыхивал вновь, отдаваясь в ушах Джонет душераздирающим звоном и скрежетом стали.

— Он даже вполсилы не дерется, черт его возьми! Он и не думает драться!

Джонет обернулась. Диана подошла и встала рядом с нею, с горечью глядя на участников поединка.

— Если твой дядюшка, этот неблагодарный негодяй, сразит Алекса, это будет убийством. И все по твоей вине!

Джонет ахнула. Александр парировал и уклонялся, держал блестящую, непробиваемую оборону, но не наносил разящих ударов, не делал выпадов.

Диана была права. Он не хотел драться даже вполсилы.

Рубашка Мьюра промокла насквозь, на камзоле проступили пятна пота, но он продолжал сражаться. Александр тяжело дышал, его лоб покрылся испариной. Но было видно, что он бережет силы и что их запас далеко не исчерпан.

Мьюр тоже это понял. Он бросил на Александра взгляд, полный неутолимой злобы, и сделал еще один выпад, призвав на помощь все имевшиеся у него силы.

Александр парировал.

Клинки скрестились. Гром удара прокатился эхом под сводам и зала и заставил обоих противников отступить на шаг. Граф Мьюр опустил свой меч и оперся на него, тяжело дыша.

— Это… бесполезно, — с трудом проговорил он. — Ты не хочешь драться… а я… я больше не могу.

— Довольно! — провозгласил Яков, выступив вперед. — Бой был честным, и все мы имели полную возможность в этом убедиться. А теперь прошу всех выйти. Кроме тех, кого это касается непосредственно.

Джонет с трудом перевела дух и слепо двинулась к Александру. И вот его руки обвились вокруг нее, он прижался щекой к ее коротким волосам. Она слышала, как вздымается и опадает его грудь, ощущала у себя на лбу его неровное, захлебывающееся дыхание.

— Не слушай его, милая, все было не так. Клянусь тебе, милая… Богом клянусь! Я люблю тебя, Джонет, — прошептал он. — Что бы он ни говорил, верь только этому.

— Я верю, — прошептала она. — Я верю тебе, Алекс!

Он обнял ее еще крепче и перевел дух.

— Я бы попросил вас, Ваше Величество, ускорить рассмотрение дела о признании недействительным брака леди Джонет с Томасом Дугласом. Прошу вас также вступиться за меня перед графом Мьюром. Я хочу сделать официальное предложение его воспитаннице.

— Раньше я увижу тебя в аду!

Джонет обернулась в кольце обнимающих ее рук Александра. Роберт выглядел озлобленным и постаревшим. Ей больно было это видеть. Она высвободилась из объятий, чувствуя себя виноватой, словно предала близкого человека, вырастившего ее с такой любовью.

— Роберт, послушайте меня. Я не хотела, чтобы все произошло подобным образом. Я люблю вас… — проговорила она запинаясь. — Но Алекса я тоже люблю. Нам нужно сесть и спокойно все обсудить.

— Послушай, Джонет, — Мьюр говорил с нею, но его глаза были обращены к Александру. — Хэпберн все это задумал и подстроил с самого начала. Он сам мне все рассказал в тот день, когда мы прибыли в Эдинбург. Он похвалялся, что сделает тебе ребенка. Но я ни за что на свете не позволю ему причинить боль тебе, девочка моя. Ты и так уже слишком дорого заплатила за мои ошибки.

— Я наговорил много лишнего два месяца назад, — начал Александр. — Я говорил нарочно, чтобы сделать вам больно. Вам, но не Джонет. И я признаю, что был не прав, Мьюр. Я сделал все, что мог, чтобы загладить свою вину. Все, что было в моих силах. — Он помедлил и послал графу пристальный взгляд. — Разве вы никогда не совершали ничего такого, о чем потом приходилось сожалеть?

— О да… Глубоко сожалеть. Но больше я не допущу подобной ошибки. — Мьюр грозно прищурился. — Ты не пара этой девушке, и ты ее не получишь. Давай, делай что хочешь, говори все, что знаешь, и будь проклят!

— Но, Роберт, вы не понимаете! — воскликнула Джонет.

— Нет, это ты не понимаешь, Джонет! Ты так же ослеплена этим ублюдком, как Элиз…

— Замолчите все! — прервал его Яков. — Похоже, все вы кое о чем позабыли. Супруг леди Дуглас объявлен вне закона и лишен гражданских и имущественных прав. Сама леди Дуглас существует лишь по милости Короны. Я волен распоряжаться ее жизнью и имуществом, как будет угодно мне и только мне одному. — Король криво усмехнулся. — Считайте себя моей пленницей, миледи. Пока я не решу иначе.

Все трое изумленно переглянулись.

— Все считают меня слишком юным для самостоятельного правления, — тихо продолжал Яков. — Но я буду править! И я не намерен спокойно смотреть, как одержимые гордыней и чванством господа Шотландии истощают ее в кровавых распрях. Довольно! Я этого больше не потерплю! — Он на мгновение умолк, переводя взгляд с одного из противников на другого. — Каждый, кто посмеет ослушаться меня, поплатится имуществом и жизнью. Я собираюсь на примере Дугласов показать всей Шотландии, что со мною шутки плохи. Надеюсь, что страна запомнит этот урок навсегда… Надеюсь также, что одного примера будет достаточно! А теперь, — добавил он, — поднимитесь наверх и ждите меня во внутренних покоях, Мьюр. Нам есть что обсудить. — Потом Яков перевел взгляд на Александра. — А с вами, Хэпберн, я поговорю сейчас.

С тяжелым сердцем Джонет проводила взглядом своего уходящего опекуна. Он не сказал ей ни слова. Он даже не обернулся, не попытался поговорить с ней. Хотя, быть может, сейчас это было к лучшему. Он все еще был крайне разгневан и вряд ли смог рассуждать здраво.

— Полагаю, вам следует вернуть это Алексу. Вряд ли ему понравится, если это станет известно всем.

Джонет обернулась. Графиня Линтон протягивала ей сложенный листок бумаги.

— Вы его обронили во время поединка, — продолжала Диана. — А я, как увидела, что это такое, решила спрятать, сохранить для вас.

Джонет взяла документ и крепко зажала его в кулаке.

Диана не спускала с нее глаз.

— Он вас действительно любит. Если вам нужны доказательства, вы их только что видели. А еще одно подтверждение у вас в руке. — Она тяжело вздохнула. — Вот поэтому я и ухожу. Хочу, чтобы он был счастлив. Иначе этот смехотворный обман ни за что не сошел бы вам с рук. Но если когда-нибудь до меня дойдет, что вы его предали или как-то ему навредили… — Прервав себя на полуслове, Диана опустила взгляд. — Скажем так: я приму меры, чтобы это было в первый и последний раз.

Джонет дерзко прищурилась, но, как ни странно, угроза оскорбила ее куда меньше, чем можно было ожидать. Она успела заметить боль в опущенном взоре, боль, о которой сама знала не понаслышке.

— В таком случае, я полагаю, нам больше не суждено свидеться, леди Линтон. Смею вас заверить, у вас не будет повода меня разыскивать.

Диана подняла голову с невеселой усмешкой.

— Должна признать, я заблуждалась на ваш счет, Джонет. Я никогда не считала вас опасной соперницей.

Джонет тоже усмехнулась.

— Я из рода Максвеллов, графиня. Не стоит нас недооценивать.

Диана кивнула и взглянула через весь зал на Александра.

— Я уезжаю. Попрощайтесь с ним за меня, прошу вас. И, пожалуйста, позаботьтесь о них… — Она бросила проницательный взгляд на Джонет. — Об Александре и обо всех грядущих Хэпбернах. Это единственное, чего я не могу ему дать. Так что, может, оно и к лучшему.

С этими словами Диана быстро повернулась и вышла. Но Джонет успела заметить блеснувшие из-под опущенных ресниц слезы.

Она следила за уходом Дианы Хэмптон с совершенно неожиданным ощущением боли. Жизнь тяжела, подчас невыносима. За все, что хочешь получить, приходится драться, вкладывая в борьбу весь ум и всю душу. Иногда при этом побеждаешь, иногда проигрываешь. А порой бывает понемногу и того и другого.

— Я сожалею о Роберте, милая.

Руки Александра легли ей на плечи, он повернул ее лицом к себе. Джонет услышала, как тихо закрылась дверь за Яковом.

— Если тебе удастся хоть как-нибудь примирить его с нашей свадьбой, знай: я на твоей стороне.

Джонет протянула Александру сложенный лист бумаги. При этом он резко втянул в себя воздух и нахмурился.

— Я нашла это в твоей куртке. Ты ее оставил, когда уходил сегодня утром. — Она заколебалась. — Как-то раз ты сказал мне, что даже сам Иисус Христос не смог бы заставить тебя спасти Роберта. Когда я это увидела сегодня утром, то сразу поняла, что ты и вправду меня очень любишь. Вот почему я решила, что не могу дать тебе уйти.

Александр взял в руки бумагу и бросил на нее загадочный взгляд.

— Ах да, Иисус Христос! Мы с ним немного повздорили по этому поводу. — Его лицо озарилось улыбкой. — Нет, сам он не приходил, как ты понимаешь, зато прислал чрезвычайно красноречивого гонца.

Джонет прикусила губу.

— О, Алекс, я так тебя люблю! Но, должна тебе сознаться, я соврала. Я не беременна.

Он улыбнулся.

— Я не сомневался, что ты сказала бы мне прошлой ночью, если бы это было правдой. К тому же до появления первых признаков еще рановато.

— Ты… ты сердишься?

— Я испытываю смешанные чувства, но это… нет. Нет, милая, я не сержусь.

— Да? А что же ты чувствуешь? — тихонько спросила Джонет.

— Сожаление, девочка моя. За все, что тебе пришлось перенести из-за меня, за все, чего ты лишаешься по моей вине. Ты же понятия не имеешь, что это значит — жить среди сплетен, намеков, грубых шуток и перешептываний за спиной. Я хотел бы дать тебе нечто большее… хотел лучшей жизни для тебя.

Ее глаза заискрились весельем.

— Но я не хочу становиться графиней!

— О да, — усмехнулся он. — Ты ясно и недвусмысленно дала мне это понять. Как и всем остальным придворным.

Александр вдруг задумался, его взгляд стал серьезным.

— И еще я чувствую… ну, не знаю… страх, что ли? Я боюсь, что не сумею возместить тебе все, что ты потеряла, что не смогу сделать тебя счастливой. Тебе слишком многим придется пожертвовать ради меня, Джонет, а я почти ничего не могу предложить взамен. Я тебе не подходящая пара, хоть в этом Мьюр был прав.

Джонет обвила руками его шею. Наконец-то она обрела уверенность в себе, наконец ощутила твердую почву под ногами! Да, Элизабет Хэпберн хорошо знала своего сына.

— Не возноси меня на пьедестал, Алекс. Я живая женщина из плоти и крови. Я люблю тебя и хочу быть с тобой, пока тебе самому не надоест. А королевский двор, да и весь остальной мир пусть катится к чертям со своей спесью. Я хочу ложиться в постель и просыпаться рядом с тобой каждый день. Хочу вести хозяйство в твоем доме и чинить тебе одежду. Хочу любить тебя и смеяться вместе с тобой, а при случае и постоять за тебя. Хочу растить твоих детей, Алекс, хочу, чтобы мы растили их вместе. Я очень многого хочу, но… — Джонет нахмурилась, — что, если король не позволит? Мне все как-то не по себе. Господи помилуй, он назвал меня «леди Дуглас»!

Александр не смог удержаться от улыбки.

— В эту минуту, милая моя, ты пребываешь в объятиях своего законного опекуна, назначенного особым распоряжением Его августейшего Величества короля Якова V. Видишь ли, наш Джейми немного свихнулся: вбил себе в голову, что надо во что бы то ни стало удержать меня в Шотландии. Поэтому он считает, что некая Джонет Максвелл явилась как нельзя вовремя.

Он наклонился и поцеловал Джонет, потом заставил ее поднять лицо и усмехнулся ей прямо в глаза.

— Должен заметить, дорогая, ты очень кстати проявила охоту чинить мне одежду. Вот эта рубашка заслуживает твоего внимания. На ней оборваны кружева, а где это случилось — ума не приложу!

События стали разворачиваться с необыкновенной быстротой. Вырвавшись на свободу после стольких лет, проведенных в неволе, юный король Шотландии закусил удила. Последнее время Джейми Стюарт получал все, что хотел. Сейчас он хотел видеть Александра Хэпберна женатым на девушке из местной знати и крепко-накрепко привязанным к Шотландии и ее делам.

Уже к вечеру следующего дня после того, как Джонет вышла на середину королевского аудиенц-зала и, повергнув в замешательство придворных, сделала свое заявление, один из высших иерархов церкви провозгласил ее брак с Томасом Дугласом недействительным. Назавтра к утру все ее вещи были уже упакованы, а сама она в дорожном платье давала клятву супружеской верности Александру в маленькой часовне святой Маргариты при королевском замке.

Церемония прошла скромно, хотя ее почтил своим присутствием сам король. Кроме него, здесь, конечно, была Элизабет Хэпберн. А у самых дверей, неподвижный и угрюмый, стоял Дункан Максвелл. Неожиданным для всех стало появление Анри д'Эстена, французского посла.

По окончании брачной церемонии все преклонили колени и выслушали мессу. А потом Александр помог Джонет подняться, обнял ее и наградил торопливым, но многообещающим поцелуем.

— Я займусь этим всерьез немного позже, обещаю вам, леди Хэпберн, — прошептал он, подводя ее к королю для поздравлений.

Потом Александр остался поговорить с Яковом, а Джонет подошла к Дункану.

— Спасибо, что пришел, — сказала она тихо.

— Я подумал, что кто-то из Максвеллов должен присутствовать на бракосочетании. Иначе было бы как-то неловко.

— Да, верно.

Джонет, помедлив, продолжила:

— Я вчера пыталась встретиться с Робертом. Он не захотел меня видеть. А сейчас мы уезжаем в Дэрнэм. Обещай, что поговоришь с ним, Дункан! Попроси его меня навестить. Я… я должна ему все объяснить.

— Я думал, ты знаешь, милая. Он уехал на рассвете сегодня утром, — хмуро признался Дункан. — Мне очень жаль, поверь.

— Мне тоже.

Он с неуклюжей лаской похлопал ее по плечу.

— Дай ему время, девочка моя. Ты же знаешь, как он смотрит на Хэпбернов. Точно бес его в бок толкает, не иначе. Но, может, со временем он и отойдет.

Джонет кивнула:

— Да, я надеюсь. — Она собралась с духом. — Я написала ему письмо, постаралась все объяснить, насколько это в моих силах. Александр тоже написал. Мы хотели передать письма Якову, но, может, лучше, если ты вручишь их сам. Прошу тебя, забери их у Агнес и в подходящий момент попроси его прочесть.

— Будет сделано. Но не надейся на скорый ответ.

Джонет покачала головой.

— Ладно, не буду. Спасибо, Дункан. Спасибо, что пришел.

— Желаю счастья, милая. Не думаю, что Хэпберн так ужасен, как о нем говорят. Правда, я сам готов был его растерзать, когда узнал, кто держит меня взаперти. Представь себе, он даже не пытался принести извинения. Прямо так и сказал, что захватил меня, чтобы я не вмешивался в его дела! — Дункан вновь нахмурился. — А потом я узнал, что какой-то бродячий торговец, проезжая мимо моего дома, передал моей жене, леди Алисе, кошелек, полный монет, якобы от меня, и сказал ей, что я жив и здоров, но вынужден скрываться. А потом заехал на ферму к Гордону и передал то же самое для его семьи. Хэпберн не признается, что это его рук дело, но и не отрицает, хотя слышать не хочет ни о какой благодарности.

— Такой уж он человек, Дункан, — горделиво улыбаясь, кивнула Джонет. — Привык, что его считают дьяволом во плоти, и не хочет, чтобы люди знали, что это не так. На самом деле он сделал для Максвеллов гораздо больше, чем ты думаешь. Может, когда-нибудь я смогу рассказать тебе всю правду.

Дункан взглянул на нее с недоумением. Она улыбнулась, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— Позаботься о Роберте ради меня. Не давай ему тосковать. И скажи ему, что я его люблю. Всегда любила и всегда буду любить. Передай от меня привет всем в Бериле. Скажи им… — она запнулась, покачала головой и проглотила слезы. — Ладно, неважно.

Александр подошел к ним сзади. Даже не видя его, Джонет ощутила его присутствие еще раньше, чем он успел обнять ее за талию.

— Спасибо, что пришли, — обратился он к Дункану. — Для Джонет это очень много значит.

Дункан сухо поклонился.

— Я всегда питал слабость к этой крошке. Смотрите, не обижайте ее, Хэпберн. У Джонет есть родня, готовая за нее постоять.

Александр не стал обижаться.

— У Джонет также есть муж, готовый за нее постоять.

Он перевел взгляд на Джонет.

— Нам пора отправляться. Если поторопимся, успеем в Дэрнэм до того, как стемнеет.

И, вновь обращаясь к Дункану, добавил с улыбкой:

— Вы будете желанным гостем у моего очага в любое время. На сей раз добровольно.

Эти слова вызвали невольную усмешку в ответ.

— Может, я и поймаю вас на слове. Только на этот раз не забудьте поселить меня в комнате, где есть окно.

Они вышли во двор, где с широчайшей — от уха до уха — улыбкой уже дожидался Грант, держа под уздцы лошадей. Остальные люди Александра должны были догнать их у городских ворот.

Яков был поглощен разговором с французским послом. Д'Эстен кивнул Александру и окликнул его. Торопливо извинившись перед Джонет, он отошел и присоединился к мужчинам.

Зато к ней подошла Элизабет Хэпберн. Она поцеловала невестку.

— Не хотелось тебя прерывать, пока ты беседовала с Дунканом, но я пришла пожелать счастья вам обоим.

Джонет благодарно улыбнулась.

— Как бы мне хотелось вас убедить поехать с нами прямо сейчас. Нам с Алексом вовсе не требуется уединение. — Она улыбнулась еще шире. — Я стала настоящей бесстыдницей. Все так говорят.

Элизабет покачала головой.

— Нам тебя Бог послал, Джонет. В один прекрасный день ты поймешь. Поймешь, когда сама станешь матерью. Когда увидишь, как твои сыновья и дочери выходят в люди. Когда тебе придется трево- житься о них, молиться за них и переживать их ошибки куда острее, чем свои собственные.

Элизабет продолжала улыбаться, но глаза у нее подозрительно заблестели.

— Он был моим двадцать пять лет, и мне нелегко расстаться с ним. Но тебе я передаю его с легким сердцем, зная, как сильно ты его любишь. Ты никогда не причинишь ему зла по собственной воле. Я лишь молю Бога, чтобы Роберт когда-нибудь смог обрести такой же покой.

Во второй раз за последние четверть часа Джонет пришлось сдерживать слезы.

— Спасибо. Я тоже молю Его об этом.

Увидев, что Александр направляется к ним, Элизабет торопливо сжала руку невестки.

— Радуйтесь жизни, дорогие мои. И не теряйте ни единой драгоценной минуты. Помните, упущенного не вернуть.

Александр в задумчивости перевел взгляд с одной пары наполненных слезами глаз на другую.

— Держи, — он протянул Джонет какое-то письмо. — Д'Эстен просил передать тебе это на память. Он говорит, что это часть его свадебного подарка новоиспеченной леди Хэпберн.

— Что? Этот ужасный француз?

Александр усмехнулся.

— Разве ты не хочешь прочесть? Я так просто сгораю от любопытства.

Джонет взяла письмо и оглянулась через плечо. Но Яков уже успел удалиться, уведя с собой д'Эстена. Она сломала сургучную печать и углубилась в изысканно-витиеватый стиль французского послания. Смысл письма дошел до нее не сразу, но в конце концов она ахнула.

— Алекс, тебя больше не разыскивают во Франции! Здесь говорится, что король Франциск отозвал объявленную за тебя награду.

— Чего-то в этом роде я и ожидал.

Она изумленно воззрилась на него.

— Что же ты такого сделал?

Он в ответ недоуменно поднял бровь.

— Когда? Тогда или теперь?

— И тогда и теперь!

— Ну, полагаю, как-нибудь ненастным зимним вечером, когда нам совершенно нечем будет заняться, я тебе все расскажу. — Он подмигнул ей. — Но не жди, что это случится скоро.

Одной рукой Александр обнял мать, другой — жену.

— Вы уверены, что не хотите поехать с нами вместе, матушка? Мы могли бы спокойно подождать, пока вы уложите свои вещи.

— Нет-нет. Я хочу возобновить кое-какие знакомства здесь, в Эдинбурге. Приеду через несколько недель.

Он поцеловал мать в щеку, потом повернулся и подсадил Джонет в седло.

— Итак, дорогая супруга, готовы ли вы вновь пересечь Шотландию с севера на юг?

Джонет улыбнулась.

— С вами? Хоть на край света, дорогой супруг!

Грант подошел и передал Александру поводья его коня.

— Никаких бандитов, патрулей, гроз… ни одного Дугласа на много миль вокруг. Тоска! Как бы нам со скуки не заснуть в пути!

Александр сел в седло и весело ухмыльнулся, глядя на своего верного спутника.

— Не знаю, как насчет тебя, Грант, но меня это ничуть не тревожит.

Угрюмый горец прикрыл глаза рукой от яркого утреннего солнца.

— Нет, — ответил он тихо. — Меня это тоже не тревожит, братец. Все в порядке.