Великодушные враги (Право на измену)

34

Джонет хмурилась беспомощно, переводя взгляд с пера в своей руке на почти пустой лист бумаги. Ей вспомнились последние несколько недель новой жизни, прожитой с Александром. Что еще сказать Роберту? Все, что можно, было уже сказано, и не раз. Как же заставить его ответить?

— Еще одно письмо, детка?

Она виновато вздрогнула и оглянулась. Александр появился внезапно, и выражение лица у него было далеко не ласковое.

— Да. Ты сердишься?

— Сержусь, но не на тебя. Я никогда на тебя не сержусь, любовь моя.

Он подошел к письменному столу, за которым сидела Джонет, и, присев на корточки, снизу заглянул ей в лицо.

— Прошло пять недель с того дня, как мы покинули Эдинбург, Джонет. Если память меня не подводит, ты за это время отослала пять писем и ни на одно из них не получила ответа. Ты даже не знаешь, читал ли он их.

Джонет через силу заставила себя улыбнуться.

— Да, но я не знаю наверняка, что он их не читал.

Положив руку ей на колено, Александр улыбнулся в ответ.

— Тут ты меня поддела. Ладно, дай знать, когда закончишь. Я отошлю его с нарочным.

— Алекс… — нерешительно спросила Джонет, — ты бы хотел, чтобы я перестала писать?

Он поднялся, продолжая печально смотреть на нее.

— Я бы хотел, чтобы ты перестала себя изводить. Но я ничего не могу с этим поделать.

Он нежно коснулся рукой ее щеки, обводя скулу кончиками пальцев.

— Я же тебе говорил, милая, он никогда нас не простит. Хотя ради тебя был бы счастлив ошибиться.

— А может, ты и ошибаешься. Он хороший человек, Алекс, только его ты знаешь с дурной стороны. Он добрый на самом деле.

— Ну, раз ты так говоришь, не стану спорить. — Александр вдруг замешкался и спросил, нахмурившись: — Джонет, милая, ты счастлива?

Джонет уставилась на него в полном замешательстве. Неужели об этом надо спрашивать? Она встала со стула и прижалась к нему, обняв его обеими руками за шею.

— Раз тебе приходится задавать мне такие вопросы, значит, я что-то делаю не так.

Она поцеловала мужа в ямочку у основания шеи, надеясь таким образом отвлечь его мысли.

— Возможно, тебе следует преподать мне еще несколько уроков. Я к вашим услугам, дорогой супруг.

Александр крепко обнял ее и притянул к себе.

— Нет, любимая. Эти уроки ты выучила на «отлично».

Джонет положила голову ему на грудь, наслаждаясь ощущением его могучих объятий. Интересно, продолжит ли он разговор или перейдет к делу? Наконец, видя, что Александр продолжает молча обнимать ее, не трогаясь с места, она потеряла терпение:

— В чем дело? Ты же не можешь всерьез думать, что я несчастна?

Он нерешительно продолжил:

— Глядя, как ты бьешься над этими треклятыми письмами, я невольно спрашиваю себя, насколько лучше тебе жилось бы, если бы ты вообще меня не знала.

— Никогда так больше не говори! — вскричала она в ярости. — Слышишь, никогда! Даже если Роберт меня не простит, даже если я никогда его больше не увижу, я все равно буду с радостью вспоминать о каждой минуте, прожитой за эти пять недель.

Джонет на мгновение задумалась и улыбнулась.

— За исключением той недели, что ты провел на осаде Танталлона. Я ужасно боялась: вдруг что-то пойдет не так? Чуть не заболела со страху.

— Так оно и было. Все действительно пошло вкривь и вкось. Хотя чуть ли не вся Шотландия держала замок в осаде, Ангус сумел спустить своих домашних по стене, выходящей на море, прямо в лодку. Ох и бушевал же Джейми Стюарт, когда понял, что пташка упорхнула! Я в жизни не видел парня таким разъяренным.

— Да наплевать мне на Джейми, на Ангуса и даже на Дугласов. Я стала до ужаса своекорыстной, Алекс. Никто, кроме тебя, меня не интересует. И мне казалось, что ты это понял еще в Эдинбурге. Я же тебе все доказала самым наглядным образом! — Она усмехнулась, подняв к нему лицо. — А теперь, вижу, придется мне придумать нечто совсем уж из ряда вон выходящее, чтобы тебя убедить, что я на самом деле счастлива с тобой.

Александр не удержался от ответной улыбки. Не говоря больше ни слова, он наклонился и наградил жену поцелуем, ясно давая понять, что это только начало.

Но тут позади них раздалось неловкое покашливание.

— Извини, братец, ты забыл закрыть дверь.

Джонет улыбкой приветствовала стоявшего в дверях Гранта.

— Можешь это исправить, закрыв ее за собой. Я не позволю его увести, так и знай.

Грант смущенно улыбнулся в ответ.

— Прости, малышка, дела. Но я задержу его всего на минутку.

Александр отпустил жену и отступил на шаг.

— Ладно, Джонет, заканчивай свое письмо. Я мигом вернусь.

— Нет, оставайся здесь. У меня пропала охота писать письма.

Джонет схватила едва начатый лист, скомкала его и швырнула в пустой камин.

— По правде говоря, у меня назначена встреча с Элизабет, Алекс. Мы условились вместе пройтись по саду, чтобы решить, какие новые посадки делать на будущий год.

— Ну что ж, прекрасно. Буду знать, где тебя найти, когда покончу с делами.

Джонет кивнула и вышла. Грант закрыл за нею дверь.

— Опять пишет Мьюру?

— Угу, — угрюмо буркнул Александр.

— Стало быть, бедная девочка даже не знает, что он отказался принимать ее письма?

— Нет, не знает. Я не мог лишить ее этой последней надежды. В замке живет одна женщина, старая нянька Джонет. Я велел Уоту всякий раз спрашивать ее. С тех пор она и забирает эти проклятые письма.

Александр повернулся и подошел к камину, глядя в бессильной ярости на скомканный лист бумаги.

— Меня порой так и подмывает… — Он не договорил и выругался сквозь зубы.

— Не надо, братец. Будет только хуже, — сказал Грант, подходя к нему. — У меня есть новости, Алекс. Джим только что вернулся с границы. Ты был прав. Дугласы ее так и не перешли. Они прячутся на болотах. Ангус хочет с тобой увидеться.

— А что Мэрдок?…Томас?

— Парни говорят, вроде бы они оба все еще с Ангусом.

Александр рассеянно кивнул.

— Пошли кого-нибудь за Гордоном Максвеллом. Кой-какие старые долги пора выплачивать. И скажи парням, чтоб собирались в дорогу. Я навещу лорда Ангуса. Это единственное, что я могу для него сделать.

Подхватив подол платья для верховой езды, Джонет торопливо взбежала по ступеням в поисках Элизабет Хэпберн. Она ездила на прогулку, но свежий воздух не развеял ее беспокойства. Александра не было в замке всего два дня, а она уже места себе не находила, тоскуя по нему. Ею все больше и больше овладевал страх. Он не сказал ей, куда собирается, из чего Джонет заключила, что ему грозит опасность.

Она с тревожным любопытством спрашивала себя, как удалось Элизабет выдержать все эти испытания на протяжении долгих лет, пережить тоску, пустые дни? Коротать бесконечно долгие ночи в одиночестве после того, как однажды была любима Хэпберном из Дэрнэма?

Джонет повернула за угол и пошла по одному из длинных переходов. Элизабет согласилась остаться в Дэрнэме на всю зиму, но настояла на том, что меблирует свои собственные покои в дальнем крыле здания. Александр сказал Джонет правду. Большая часть помещений в его доме была необитаемой и стояла запертой. Но он по-прежнему упорно отказывался заговорить с Джонет о ее приданом.

Джонет помрачнела. Она уже преодолела первую обиду и теперь начинала не на шутку сердиться на Роберта. Если он и дальше намерен делать вид, что не замечает ее, ей придется обратиться к королю. Она — богатая женщина, владеющая значительным состоянием, ей не нужно ждать наследства от дяди. Но Джонет вовсе не хотелось принести в приданое Александру только свою любовь да ту одежду, что была на ней.

Подходя к дверям гостиной, Джонет услышала голоса. Неужели Дункан? Слава Богу, это незабываемый густой бас Дункана Максвелла! Его ни с чем не спутаешь! Она поспешила к дверям.

— Господи, милостивый Боже! Вы хотите сказать, что девочка ничего не знает?

— Нет. Мой сын ничего ей не сказал. Он был уверен, что Роберт не станет предавать это огласке.

Джонет замерла, затаив дыхание.

Собеседники в комнате ненадолго умолкли.

— Я ему говорила, что он заблуждается. Что Роберт Максвелл, которого я знала, ни за что не потерпит неправды.

— Да, он ошибся. Роберт огласил всю неприглядную правду прямо на заседании парламента. Он потребовал, чтобы несправедливость, допущенная по отношению к Хэпбернам, была исправлена. Думаю, мне незачем вам рассказывать, какой скандал вызвали его слова. Вся страна так и гудит.

— Бедный Роберт.

Дверь была открыта, и Джонет переступила порог.

— Прошу меня простить, но я невольно подслушала ваш разговор. Рада тебя видеть, Дункан. Так о каком скандале идет речь?

— Джонет! — Дункан беспомощно взглянул на Элизабет.

— Пусть Алекс тебе расскажет. Он захочет сделать это сам. Давайте подождем его возвращения, — с ласковой улыбкой предложила Элизабет. — Поверь мне, так будет лучше.

Джонет переводила взгляд со свекрови на Дункана и обратно, чувствуя, как внутри у нее все холодеет. Роберт сделал что-то ужасное, и это имело отношение к ней. Она видела это по их лицам, по сочувственному выражению в глазах Дункана.

— Нет, лучше скажите мне прямо сейчас, — ровным, безучастным голосом проговорила Джонет. — Потому что, если вы этого не сделаете, я выйду на большую дорогу и буду спрашивать всех, проходящих мимо, пока кто-нибудь не поведает мне эту новость. Очевидно, она касается меня. Я имею право знать.

Элизабет подошла к ней и обняла ее за плечи.

— Незачем так волноваться. Это старая история, давным-давно забытая.

— Тем более я имею право знать.

Элизабет задумчиво взглянула на невестку.

— Ну хорошо, — она глубоко вздохнула и помедлила, словно ища нужные слова. — Александру все-таки удалось прочесть письмо, о котором он тебе говорил. Письмо, сообщавшее англичанам военные сведения накануне Флодденского сражения. — Элизабет крепче сжала плечи Джонет. — Я не знаю, как смягчить удар, дитя мое. Оно было написано твоим отцом.

На мгновение все умолкли. Джонет словно окаменела.

— Но этого не может быть. Александр мне сказал, что так и не получил этого письма. К тому же мой отец был… был… — она осеклась. — О Господи, он же сражался за короля!

Джонет посмотрела на Элизабет, потом на Дункана. Ее родственник упорно глядел в пол.

— Этого не может быть! — в отчаянии повторила она.

— Алекс отдал письмо Роберту, — тихо продолжала Элизабет. — Он думал таким образом положить конец истории. Но твой дядя решил иначе.

Джонет в оцепенении глядела на Элизабет. Постепенно до нее начал доходить весь ужасный смысл происшедшего. Как будто железные тиски сжали все внутри, сердце замерло в груди.

— Но ведь это значит… — Джонет судорожно перевела дух, — это значит, что мой отец совершил государственную измену. — Она опять запнулась и стиснула кулаки. — Значит… значит, Гэвин Хэпберн был арестован и убит за то, что совершил мой отец! Мой отец!

Ее глаза расширились от ужаса. Она вырвалась из объятий Элизабет.

— Я вынудила Алекса жениться на мне. Боже, что же он должен думать всякий раз, как смотрит на меня, прикасается ко мне? А это кольцо, этот ужасный перстень, будь он проклят! Мой отец носил его. Как может Александр терпеть…

Джонет замолчала и обернулась, глядя на Элизабет, как безумная.

— А вы? Как вы можете находиться со мной в одном доме?

Элизабет подошла к ней и взяла за руки.

— Перестань, Джонет. Ты же знаешь, как мы тебя любим. Все мы. Ты не виновата в том, что сделал твой отец. А что касается Алекса… он тебя любит… больше всех на свете!

Джонет стояла неподвижно. В груди у нее поднималась волна тошноты, мысли кружились в полном беспорядке. Как страшно и непоправимо все изменилось в один момент от нескольких произнесенных фраз! Она все еще принадлежала к роду Максвеллов, но это уже не означало того, к чему она так привыкла. Она была дочерью изменника… предателя.

— Скажите мне… — прошептала Джонет, — когда Александр все это узнал?

— В тот самый день, когда ты пришла ко мне в комнату. Они с Робертом подрались. Это было из-за письма.

Джонет кивнула и до боли закусила губу, чтобы сдержать слезы.

— Он рассказал мне о драке, но не захотел сказать, в чем было дело, — она с трудом перевела дух и снова высвободилась из рук Элизабет. — А сразу вслед за этим объявил, что намерен жениться на Диане. Господи Боже, что я наделала?

Элизабет Хэпберн появилась в дверях гостиной.

— Александр вернулся. Он только что приехал.

Джонет бросила взгляд на свекровь и вновь опустила глаза на лежавшее у нее на коленях шитье. Опять подкатила тошнота, сердце так и выпрыгивало из груди.

— Я рада, что с ним все в порядке.

Элизабет пересекла комнату.

— Не будь дурочкой, моя дорогая. Ты два дня провела здесь, тоскуя взаперти. Почему бы тебе не спуститься вниз и не поздороваться с ним?

Джонет покачала головой.

— Только не на глазах у всех. Только не сейчас, когда все они знают правду.

Элизабет села рядом с ней.

— Неужели ты всерьез думаешь, будто хоть кому-нибудь из домашних есть дело до того, кто ты такая? Джонет, дорогая моя, они думают лишь о том, что он счастлив с тобой!

— Но мне есть до этого дело! Мне не все равно, кто я такая, — ответила Джонет, подняв голову. — Я и без того настрадалась, когда речь шла только о Роберте. А уж теперь…

Ее голос прервался. В наступившей тишине обе женщины явственно различили взбегающие по лестнице шаги.

— Джонет! Джонет, милая, где ты?

— Сюда, — позвала Элизабет. — Сюда, Алекс.

Джонет беспокойно вскочила и, подойдя к окну, уставилась в раскинувшийся внизу сад.

— Какого черта ты здесь прячешься?

Джонет повернулась кругом. В дверях стоял Александр. Его кожаные штаны и куртка были забрызганы грязью, густые черные волосы растрепались от ветра. Никогда раньше он не казался ей таким прекрасным, как в эту минуту.

Элизабет поднялась с дивана.

— Дункан Максвелл побывал здесь. Он рассказал нам о том, что сделал Роберт. Я полагала, ты знаешь.

Александр не сводил глаз с побелевшего лица Джонет.

— Да, мне говорили.

И тут он подхватил Элизабет на руки и закружил ее по комнате в неудержимом порыве радости. И мать и сын захлебывались счастливым смехом. Наконец Александр поставил ее на пол и вновь прижал к себе.

— Хотел бы я, чтобы он это знал, — тихонько сказал молодой хозяин Дэрнэма.

— Я уверена, что он знает, Алекс, — шепнула Элизабет, протянув руку и ласково поправляя прядь волос у сына на лбу. — И я уверена, что он гордится, очень гордится тобой.

Они поглядели друг на друга. Этот взгляд вместил весь тот ад, который им пришлось пережить, и упоение торжеством справедливости. Элизабет улыбнулась и вновь взглянула на Джонет.

— А теперь я собираюсь выйти в сад. День такой чудесный! Увидимся позже.

С этими словами она покинула комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

Александр улыбнулся Джонет.

— Я задал тебе вопрос, милая. Зачем ты здесь прячешься?

Джонет тяжело вздохнула.

— По правде говоря, не знаю. Наверное, это глупо. Но я была просто не в силах встретиться с тобой внизу, у всех на глазах.

Александр пересек комнату.

— Девушка, на которой я женился, плевать хотела на то, что думают окружающие. А главное, она не была малодушной трусихой.

— Девушка, на которой ты женился, не знала, кто она такая. О Алекс, ты же знал правду! Знал еще тогда, в Эдинбурге! Как ты мог позволить мне заставить тебя жениться? Как ты вообще можешь стоять тут и смотреть на меня? И этот перстень, этот жуткий перстень! Выброси его, выброси ради Бога!

Александр перевел взгляд на перстень.

— Честно говоря, я к нему привязался. Он мне напоминает об одной прелестной девушке. О незабываемой ночи, изменившей всю мою жизнь… навсегда.

Он поднял глаза, и его улыбка стала еще шире.

— А что до ответа на твой вопрос… Смотреть на тебя совсем нетрудно. По правде говоря, среди моих любимых занятий это на втором месте. И не смей говорить, что ты заставила меня жениться! Неужели ты и вправду думаешь, будто меня можно к чему-то принудить? Особенно к женитьбе, если она мне не по вкусу? Да если бы мне и впрямь случилось сделать ребенка девице, которая мне не по душе, я предложил бы ей щедрое вознаграждение, но ни за что не женился бы!

Александр протянул руку и, взяв Джонет за подбородок, обратил к себе ее лицо, ей пришлось взглянуть ему в глаза.

— Я женился на тебе, потому что хотел жениться, Джонет. Потому что ясно видел, что без тебя мне не хватит сил дотянуть до конца своих дней. Мне все равно, кем был твой отец и что он сделал. Ведь и ты не спрашивала, кем был мой отец, когда мы полюбили друг друга.

Его прекрасные глаза светились чистой, ничем не омраченной любовью.

— Ненависть ушла, любовь моя, ушли горечь и гнев, отравлявшие мне жизнь на протяжении почти пятнадцати лет. Им больше нет места, Джонет. Я слишком поглощен тобою. Любовью к тебе, желанием видеть тебя счастливой.

Он криво усмехнулся.

— Знаешь, все мои парни считают, что я умом тронулся. Я только что уехал с границы, где наши люди вместе с Максвеллами обложили Дугласов на болоте. Я уехал, милая, бросил все, потому что хотел поскорее вернуться к тебе. Боялся, что ты расстроишься, если до тебя дойдут слухи о заявлении Мьюра. Два месяца назад я захотел бы первым омыть руки в крови Мэрдока, но вчера вечером не нашел в себе ни малейшей охоты смотреть, как он умирает. Точно так же, как не испытывал желания убить Мьюра, когда держал его на острие меча там, в Эдинбурге.

Немного помедлив, Александр тихо добавил:

— В ту минуту я понял — ничто на свете, моя милая, никакая сила не сможет нас разлучить. И с тех пор ничего не изменилось.

— Знаешь, у тебя чудесная улыбка, Алекс, — со вздохом заметила Джонет. — Просто чудесная. А уж язык подвешен до того здорово, что ты святому мог бы вскружить голову.

— Я много упражнялся, милая, — пробормотал он, сохраняя серьезное выражение.

Джонет улыбнулась. Она не знала, как вдруг очутилась в его объятиях. Он так крепко прижал ее к груди, что ей стало трудно дышать.

— Мне не нужна святая, Джонет, — прошептал Александр, прижимаясь лицом к ее волосам. — Вряд ли она оказалась бы искусной в самом любимом из моих занятий.

Джонет невольно засмеялась, но сразу же вновь стала серьезной и, оттолкнув Александра, внимательно заглянула ему в глаза.

— Ты твердо уверен, Алекс? Ты совершенно уверен, что хочешь именно меня? Я — дочь предателя. Меня, наверное, лишат состояния. У меня не будет ни земель, ни богатства, никакого приданого!

— Меня это не тревожит, милая. Если бы я охотился за богатством, то женился бы на Диане. — Он усмехнулся. — К тому же Джейми Стюарт тебе сочувствует. Он видит в тебе товарища по несчастью, пострадавшего от Дугласов. И сейчас вся его мстительность обращена против них.

Наслаждаясь ощущением безопасности в надежных объятиях Александра, Джонет почувствовала чуть ли не жалость к бедолагам, навлекшим на себя гнев Джейми Стюарта.

— Значит, Дугласам придется наконец расплачиваться за свои преступления… А как же Ангус? Джейми так люто его ненавидит… Мне страшно подумать, что он способен натворить!

Александр ответил не сразу.

— Видишь ли… Вчерашней ночью кое-что произошло. Нечто непредвиденное… Боюсь, Ангус сумел ускользнуть у меня из-под носа и успел-таки пересечь границу.

Джонет пристально посмотрела на мужа.

— Скажи уж прямо: ты дал ему уйти? Ты отпустил его?

Александр выдержал ее взгляд и пожал плечами.

— У Ангуса все еще есть могущественные друзья в Англии. Похоже, Генриху он зачем-то понадобился. По крайней мере, так я понял со слов Лайла Барроу. Вот я и передал его Лайлу… ему и Диане. Ведь я перед ними вроде бы в долгу. К тому же я никогда ничего не имел против Ангуса. И не хотел бы принимать участие в той жуткой казни, что задумал для него Яков.

Джонет рассеянно кивнула. Ее мысли были сосредоточены на чем-то куда более важном, чем Ангус.

— Значит, ты виделся с ней? С Дианой?

— Да, любимая, но лишь на минутку. Только чтобы попрощаться, — улыбнулся он. — Тебе не о чем беспокоиться, Джонет. Даже Диана примирилась с тем, что я женат.

Джонет глубоко вздохнула. Александр был прав. Никакая сила в мире не могла их разлучить. Ни Диана, ни Ангус… ни даже ее прошлое. Впервые она по-настоящему в это поверила. Прислонившись к плечу Александра и улыбаясь, она бросила рассеянный взгляд в окно, в раскинувшийся внизу сад. И тут Джонет замерла. Она смотрела в окно словно зачарованная.

— Алекс… о Господи, Алекс, взгляни!

Он выглянул в окно. Под раскидистыми узловатыми ветвями старой яблони сидела на скамье Элизабет Хэпберн, а перед нею на коленях со склоненной головой стоял Роберт Максвелл. Элизабет медленно подняла руку и легким, ласковым движением коснулась его золотисто-каштановых волос.

Джонет закусила губу.

— О! Алекс, я… я не могу поверить! Я уж думала, что он никогда…

Она замолчала и взволнованно подняла на него взгляд.

— Тебе неприятно? Ну… видеть его здесь?

Александр нахмурился и пристально взглянул на человека в саду. Их разделяли долгие годы взаимной ненависти, ожесточения и страдания. И вот чем все кончилось. Сам себе удивляясь, Александр понял, что благодарен судьбе за такой конец.

— Не скажу, что Мьюр когда-нибудь станет моим любимцем, милая, но я вынужден признать, что он набит не одной лишь гордыней. К тому же, в чем бы он ни был виноват, его несомненная заслуга состоит в том, что он вырастил и воспитал для меня необыкновенную женщину. И я поблагодарю его за это прямо сегодня, если он позволит, — тихо добавил Александр.

Джонет вновь обняла мужа.

— За это надо благодарить тебя. За то, что ты меня любишь, позабыв, кто я такая. Но ты ошибаешься. Роберт вырастил девочку. Ты сделал меня женщиной, Алекс.

— Я люблю тебя именно потому, что ты такая, какая есть, Джонет, а не вопреки этому.

Он поцеловал ее в волосы.

— И вот что я скажу тебе, женщина: давай-ка исчезнем на время. Пусть эти двое наговорятся всласть. Я знаю, куда нам отправиться. Честно говоря, я всю дорогу только об этом и думал, пока ехал домой.

Он запрокинул ей лицо, большим пальцем стер оставшуюся на щеке слезу.

— Я же так и не научил тебя плавать, хоть и обещал. Тут неподалеку есть озеро, до него всего-то четверть мили. Думаю, вода уже достаточно прогрелась. Давай пойдем купаться. — На его губах заиграла лукавая улыбка. — Тебе понравится, вот увидишь.

Джонет смотрела на него, не зная что сказать.

— Купаться? Прямо сейчас?

— Ну да. — Александр наклонился и поймал ее губы горячим и жадным поцелуем. — Купаться, — негромко повторил он.

— Но, Алекс, а как же Роберт и…

Он остановил ее новым поцелуем.

— Раз уж мне придется принимать графа Мьюра у себя в доме, дай мне возможность вспомнить о чем-нибудь приятном для разнообразия.

Джонет все еще смотрела на него в изумлении, но в конце концов и она начала улыбаться.

— Это вымогательство, лорд Хэпберн?

Его глаза прищурились и потемнели, в них появилось так хорошо знакомое ей чувственное выражение.

— Верно, милая. Мы, жители пограничной полосы, овладели этим искусством… в самых изысканных его формах. — Он помолчал и усмехнулся. — Мне придется тебя похитить или пойдешь по доброй воле?

Джонет выскользнула из его объятий и быстро обежала вокруг стола.

— А вот поймай меня, тогда узнаешь!

И они помчались вниз по лестнице. Смех разнесся по дому, эхом отдаваясь под сводами Дэрнэма.

Услышав его внизу, в холле, слуги с улыбкой переглянулись и вновь принялись за прерванную работу. Приятно было вновь услышать смех в замке Дэрнэм. Старый хозяин был бы рад.