Весталка. История запретной страсти

Глава 11

На пиршество, которое устроила Кальпурния на своей вилле день спустя, приглашённые съезжались со всех уголков Кампании. Десятки поваров и сотни рабов были к услугам гостей. Несомненной похвалы заслуживало разнообразие блюд, соусов и вин; густой аромат разбросанных в триклинии лепестков шафрана смешивался с запахами аравийских масел.

Никто из гостей не знал, что среди них находится юная дева Весты, и потому многие мужчины пытались ухаживать за Альбией, оказывая ей различные знаки внимания, а то и открыто восхищаясь её красотой. Девушка смущённо улыбалась и опускала глаза, но каждый раз на помощь ей приходила бдительная Кальпурния.

Альбия не представляла, до чего она была хороша в тот вечер! Её роскошные волосы, украшенные крупной белой лилией и небрежно зачёсанные назад, открывали гладкий лепной лоб; на нежных щеках играл ровный тёплый румянец; глаза излучали ясный свет. В ослепительно-белых одеждах, свежая и прелестная, она казалась самой Ювентой, богиней юности.

Возлежа за пиршественным столом рядом с хозяйкой дома, Альбия всматривалась в толпу, разглядывала незнакомых людей. Мелькали лица – мужские, женские, молодые и не очень, полные, худые, умные, глупые, простодушные, лживые. Тоска охватывала девушку с каждой минутой мучительнее, и ей казалось, будто огромная тяжесть давит на сердце. Она уже не пыталась обманывать себя: соблазн увидеть Марка Блоссия заглушил в ней все прочие желания. Его отсутствие удручало Альбию, но она тешила себя надеждой: опаздывал Овидий, а с ним, должно быть, и Блоссий.

После обычного выступления музыкантов гости постепенно разбрелись по огромному дому Кальпурнии. Тут и там собирались в тесные кружки – побеседовать, поспорить, посплетничать.

Не находя себе места, Альбия долго бродила в одиночестве, пока не наткнулась на группу молодых мужчин и женщин, сидевших в просторной экседре.

Какой-то юноша рассказывал с увлечением:

– Эрос, предводитель таинств, стал творцом всего неодушевлённого и всего, что имеет душу. Он дал людям высокое свойство любви. Любовники стремятся к взаимности и, получив поровну одинаковое наслаждение, расстаются радостно, всё так же любящие друг друга, довольные друг другом...

– Согласен с тобой, Юний! – подхватил красивый светловолосый мужчина. – В наслаждении нужно стремиться к тому, чтобы обе стороны получали равное удовольствие. И всякое наслаждение тем приятнее, чем оно длительнее. Ах, если бы скарёдные пряхи Парки продлили срок нашей жизни, если бы Фортуна постоянно сопутствовала нам, если бы Эскулап хранил наше здоровье и никакая печаль не омрачала нам настроение!

– Эрос, Эрос! Он только сбивает человека с толку! – вдруг выкрикнул какой-то человек, который сидел в стороне от всех и до этих пор хранил мрачное молчание. – Он – друг необузданного мимолётного желания – заставляет человека в безрассудном порыве гнаться за предметом вожделения. Любовь – самое порочное влечение из всех свойственных человеку. Любовь приносит только вред!

– Позволь заметить, Минуций, что ты не прав, – спокойно ответил ему юноша по имени Юний. – И стыд приносит нам и пользу и вред. Нет ничего странного в том, что любовью именуют и разнузданное желание, и целомудренную привязанность. Одно мы поясняем как вред, другое – как пользу.

Прекрасные глаза Альбии останавливались поочерёдно на говорящих – теперь их взгляд не был печальным, но выражал жадный интерес ко всему, что девушка здесь слышала.

– Ещё Катон Цензор говорил: «Не одно и то же любовь и похоть, куда приходит одна, оттуда уходит другая», – продолжал Юний. – И тебе, Минуций, советую не забывать об этом.

– А что же такое, по-твоему, брак? Чего в этом союзе больше: полезной любви или вредной похоти? – с ехидной иронией спросил Минуций.

– Брак изобретён как средство, необходимое для продолжения рода, – начал отвечать ему Юний со снисходительной улыбкой. – Всё, чем мы занимаемся не ради нужды, а ради красоты и изящества, ценится выше того, что необходимо.

– Извини, Юний, – вступил в беседу один из слушателей, самый старший из всех, – может, я не совсем понимаю... но неужели ты полагаешь, что муж, застав свою жену в объятиях любовника, должен простить их обоих?

– Разумеется...

– А как же святость брачных уз?

– Мы же о любви говорим, а не о браке! – перебила одна из девушек, нетерпеливо пожимая плечами.

– Но ведь брак по всем законам... – не унимался возмущённый слушатель.

– Законы! – Девушка презрительно фыркнула. – Август издал закон о прелюбодеянии и сурово карает тех, кто его преступает. Но разве он сам не нарушал его?.. И как можно превращать высокие имена любовников в такие грубые слова, как муж и жена?

– Вот и Овидий учит:

«Вам не закон приказал сойтись к единому ложу –

Силу закона иметь будет над вами Любовь», – неожиданно раздался за спиной у Альбии глубокий мягкий голос.

Девушка вздрогнула и обернулась: в дверях стоял Марк Блоссий.

Загорелый, сияющий, ироничный, он посмотрел на Альбию с таким выражением, что та опустила глаза и больше не поднимала их. Это был взгляд, каким смелый и уверенный в себе покоритель женских сердец смотрит на понравившуюся ему женщину, взгляд, которым он словно обнимает её и берёт как своё достояние.

Альбия испугалась. Будь она более опытной, она не смогла бы устоять перед этим призывом. От волнения у неё подкашивались ноги, шумело в ушах, голова пылала... Он что-то сказал ей... Но она не слышала его слов.

С пылающими щеками и затуманенным взором девушка отошла в сторону, как бы давая Блоссию дорогу, и он, бросив на неё быстрый, но внимательный взгляд, прошествовал мимо.