Весталка. История запретной страсти

Глава 34

Альбия очнулась от внезапного ощущения холода. Она медленно приподнялась и села, прислонясь спиной к стене. В ушах у неё звенело, ноги оцепенели. Долгое время она ничего не различала в темноте – её обволакивал какой-то вязкий туман, в котором чудились чьи-то белые развевающиеся одежды. Мало-помалу слабость начала проходить, а память возвращаться, восстанавливая события прошлой ночи.

Альбия вспомнила унижение и стыд, пережитые ею во время разбирательства её «грехопадения» в жреческой коллегии, вспомнила свой страх, когда кто-то из жриц заговорил о старинном обычае погребения заживо, и облегчение после выступления Великой девы, которая заявила, что столь жестокое наказание не соответствует совершённому весталкой проступку. Она вспомнила, как с неё сняли одежду и как дикая боль пронизала всё её тело, когда по её обнажённой спине ударили розгами. То, как была отперта дверь темницы, в которую её бросили, Альбия помнила уже смутно. От перенесённых ею душевных и телесных мук девушка лишилась сознания...

Альбия глубоко вздохнула и склонила голову. Распущенные волосы прикрыли её дрожащее от холода тело, точно плащ окутали девушку ласковым теплом. Оглядевшись, она увидела в углу плоский камень, на котором лежал кусок хлеба и стояла чаша с водой. Альбия с трудом встала, держась рукой за стену, подошла к камню и поднесла чашу к пересохшим губам. Но, едва сделав глоток, девушка вдруг замерла – ей показалось, что в темнице есть ещё кто-то. Обернувшись, она увидела, что кто-то, в длинной, до пола, одежде, сидит на скамье у двери.

– Ты всё ещё полна сомнений, – раздался голос Великой девы. Скупой луч света, проникавший в темницу сквозь маленькое отверстие в стене, поблёскивал на её сединах, растворялся в её горящих глазах. – Твои заблуждения не принесут тебе ничего, кроме страданий. Ты ослеплена пагубным блеском лживых страстей, но я могу помочь тебе сорвать покровы с твоей души и допустить в неё истинный свет нашей Веры.

Альбия со стоном опустилась на скамью рядом с Пинарией и уронила голову на грудь.

Когда-то у неё было желание – покориться Великой деве, излить ей все свои сердечные муки, получить желанное умиротворение. Но теперь её мысли приняли другое направление – она испытывала чувство острой непримиримости к Пинарии и тому учению, от которого бежала. Те мужчины и женщины, которых Альбии приходилось встречать на пирах у Кальпурнии и Марка, были правы, желая друг друга. Весталка жаждала принять их мир, жить их жизнью, поклоняться чтимой ими пенорождённой богине. А главное: она хотела любить и быть любимой. Она встретила дорогого её сердцу мужчину и уже за это была благодарна Судьбе.

– Ты поступила дурно, поддавшись соблазну, – продолжала Пинария неспеша, – однако ты несчастлива. Ты попала в сети обмана, позволь же мне вывести тебя из греха. Да, тебя оправдали – это знак того, что наша богиня покровительствует тебе и ждёт от тебя искреннего раскаяния. Она милосердна, но она же может быть очень суровой. Ныне тебе предстоит сделать выбор. Ты либо погибнешь, терзаемая желанием плоти, либо прозришь, навсегда доверившись учению, которое несёт священный огонь Весты.

Альбия сидела безмолвная, чувствуя, как на её мятежный ум нисходит покой. Неужели наставления старшей весталки всё-таки коснулись её измученного борьбой и сомнениями сердца и принесли ему облегчение?

– Могу ли я предложить тебе сострадание? Могу помочь превратить зло в добро? – тихо, с состраданием спросила Пинария, бросив на девушку пронзительный взгляд.

– Да, можешь, – ответила Альбия упавшим голосом.

– Тогда доверься мне – и я спасу тебя от гибели, к которой тебя ведёт искушение.

Пинария встала.

– Сначала ты должна забыть того, кто пытался сбить тебя с ровного проторенного пути и увлечь в трясину пошлых развлечений и разврата. – В этот раз в голосе Великой девы послышались привычные суровость и властность. – Ты должна поклясться именами бессмертных богов, что больше никогда не встретишься с ним...

Услышав последние слова старшей весталки, Альбия вдруг словно ожила.

– Я хочу выйти отсюда, – вскинув голову, заявила она каким-то чужим голосом. – Я не хочу томиться ни здесь под замком, ни в стенах храма. И я вынуждена сознаться, что у меня нет склонности к уединённой жизни и нет никаких заслуг перед богиней. Тело моё здесь, но сердце отсутствует, и, если бы мне пришлось выбирать между смертью из-за любви и целомудренным затворничеством в храме, я не колеблясь выбрала бы смерть.

– О боги! – воскликнула Пинария, взглянув на девушку с жалостью. – Для чего вы отняли у неё рассудок? Для чего обрекли на жестокие испытания?

– Я не сошла с ума, хотя боги и подвергли меня суровым испытаниям, – спокойно отозвалась Альбия, но в глазах её, обведённых тёмными кругами, блеснули слёзы. – Мне и впредь нечего бояться: если мне суждены ещё более страшные страдания – я перенесу их во имя любви. Суждена ли мне гибель – когда-нибудь Марк последует за мной, и мы будем вместе целую вечность...

– Твои речи возмутительны, Альбия! Неужели ты вправду пренебрегаешь и своим священным жребием, и обычаями наших предков?

– Да, пренебрегаю, отказываюсь... Только бы быть свободной, быть самой собою, распоряжаться своим сердцем, своими чувствами... И быть рядом с ним... всегда рядом... Видеть его, слышать... Нет, Пинария, я не смогу забыть о нём!

– Замолчи, несчастная! – вскричала старшая весталка и вскинула обе руки, будто хотела защитить себя от чего-то невидимого, но страшного, несущего гибель. – Я содрогаюсь от всего услышанного! Я не могу поверить, что это говорит та, которой я так гордилась, та, которую я пророчила себе в преемницы, та, которая являла собой идеал жрицы!

– Так было, – ответила Альбия. – Но я не в силах и дальше терпеть собственное лицемерие. Я поняла, что я плохая жрица, что утратила смирение и дух благочестия... В какой-то мере я даже совершила кощунство по отношению к богине: я продолжала нести службу у священного очага, но в моём сердце уже не было прежней веры. Я знаю, я признаю это. И теперь я хочу одного – свободы.

И выражение её лица, и взгляд, и голос ужаснули Пинарию. Она хотела что-то сказать, но губы её дрожали, и от возмущения она не находила слов.

– Это твоё окончательное решение? – после недолгой паузы спросила Пинария с уловимым оттенком угрозы.

Альбия молча кивнула головой.

Великая дева подошла к двери и остановилась.

– Ты придёшь, когда тебе это будет жизненно необходимо, – сухо сказала она, уже не глядя на девушку. – У тебя будет достаточно времени, чтобы раскаяться как в своих словах, так и в совершённом тобою позорном для жрицы Весты поступке. Надеюсь, ты не разочаруешь меня. Я же буду терпелива и буду ждать тебя. Да образумит и благословит тебя Веста, в служении которой наша жизнь!

И Пинария ушла, оставив юную весталку в ледяном холоде темницы.