Весталка. История запретной страсти

Глава 42

Мелкие колючие дожди шли, не переставая, в течение почти всей зимы. Казалось, над Римом проливались молчаливые, неутешные слёзы. В доме Кальпурнии даже днём царила тишина, царила скука. Такая обстановка обычно располагает к грустным думам, а у Кальпурнии им не было конца. Случилось то, о чём ещё более, чем об изменах Деция, она старалась не думать: событие это было – его внезапное исчезновение.

Но, тревожась и терзаясь самыми страшными подозрениями, Кальпурния тем не менее убеждала себя, что эта размолвка не последняя, что Деций ещё вернётся к ней и всё будет как прежде: и ссоры, и примирения, снова отчаяние и снова восторг воссоединения. Она не хотела верить слухам, будоражившим падких на скандальные истории обитателей Палатина, её возмущало одно лишь упоминание о возможной женитьбе Деция. Она уверяла сама себя, что все слухи о женитьбе её возлюбленного нелепы, так как он первый сказал бы ей об этом. Да, Деций был непостоянным, неверным и изворотливым любовником, но всё же он ценил их долгие отношения. Кальпурния была убеждена или старалась убедить себя в этом. Деций Блоссий давно стал для неё идолом, божеством. Отдавшись всецело страстному чувству, посвятив себя ему одному, она махнула рукой на всё остальное. Даже весть о побеге Альбии из темницы не взволновала её так, как загадочное исчезновение Деция.

Всё изменилось в тот день, когда раб-номенклатор сказал своей госпоже, что с ней хочет говорить бывшая жена Марка Блоссия.

– Привет тебе, любезная Кальпурния! – сказала Деллия, входя в конклав. – Пусть всегда улыбается тебе судьба, как ты того заслуживаешь. Не уделишь ли ты мне некоторое время? Я хочу побеседовать с тобой.

С минуту Кальпурния с изумлением смотрела на нежданую гостью; затем, стараясь унять странное волнение, вызванное её появлением, приветливо ответила:

– Садись, дорогая Деллия, я с удовольствием скоротаю время в твоей приятной компании.

Деллия улыбнулась своей обычной, чуть снисходительной улыбкой, потом заговорила с притворным добродушием:

– Ну, как ты теперь живёшь, что делаешь? Скучаешь, я думаю, без Деция? Говорят, он тайно женился на рабыне и потому бежал из Рима. Конечно, никому не кажется странным, когда кто-нибудь из господ обращает особенное внимание на одну из своих рабынь, такое сожительство не имеет ничего предосудительного в нашем обществе. Другое дело – женитьба римского патриция на безродной чужестранке. Это уже позор, это опала до конца жизни! Никогда бы не подумала, что Деций способен на такой поступок!

Кальпурния молча кусала губы.

– Как ты думаешь, счастлив ли он теперь? – спросила Деллия, делая очень серьёзное лицо. – Я вот уверена, что такой утончённый красавец как Деций Блоссий не может быть счастлив с рабыней, что ему нужна жена с изысканным вкусом, с благородной внешностью... вот, хотя бы такая, как ты. О да, Кальпурния, вы были бы завидной супружеской парой!

Тут Кальпурния не выдержала и, вспыхнув, сухо заметила:

– Мы с Децием расстались. Счастлив или несчастлив он – это его дело.

– А я полагала, что вы стали так дороги друг другу, что одного из вас всегда должны интересовать дела другого.

Кальпурния вскинула голову и с подозрением посмотрела на гостью.

– Что это ты, Деллия, с умыслом или... – начала она сердитым голосом и не смогла сразу подыскать слово, – или из любопытства дразнишь меня? – окончила чуть погодя.

– Дразню? Я и не думала дразнить тебя, – изумилась Деллия и затем продолжила с напускным благодушием: – Напротив, мне тебя жаль. Да-да, Кальпурния, я искренне сочувствую твоему горю! Как тебе, должно быть, больно знать, что тебя предали самые близкие, самые дорогие тебе люди. Твой любовник бросил тебя ради какой-то рабыни, а сестра твоего мужа, забыв уважение к богам, покрыла себя позором, полюбив мужчину, несмотря на обет целомудрия. Но и этого было мало: в своё преступление она вовлекла тебя. О Кальпурния, что ты наделала!..

Слушая гостью, Кальпурния никак не могла понять, куда та клонит, и потому сказала с несвойственной ей суровостью:

– Ты порицаешь Альбию, и слова твои справедливы. Но что касается меня, я хочу спросить, ибо имею право это знать: откуда исходит обвинение?

Перед тем как ответить, Деллия немного помедлила и затем произнесла с загадочным видом:

– Из одного достоверного источника.

– Достоверного! – хмыкнула Кальпурния и, выпрямив спину, произнесла с поистине патрицианским достоинством: – Я не стану убеждать тебя, что чей-то безымённый донос не доказательство и на его основании ты не можешь обвинять меня, высокородную Кальпурнию, вдову Гнея Альбия...

Деллия тут же прервала её речь резким взмахом украшенной золотыми браслетами руки.

– Речь идёт не о доносе, а об убедительных показаниях свидетелей. Твои рабы, с одной стороны, и рабы дома Блоссиев, с другой, подтвердили, что ты не только знала об увлечении своей родственницы старшим из братьев, но и принимала непосредственное участие в этом гнусном преступлении. В римском праве такое преступление называется сводничеством, и за него предусматривается суровое наказание. Твой приятель, Овидий, уже осуждён за это и сослан на край света. Там он и останется до конца своих дней. Не сегодня-завтра ты присоединишься к нему...

– Довольно, довольно! – вскрикнула Кальпурния, меняясь в лице при мысли, что ей предстоит отправиться в изгнание, терпеть всяческие лишения и менять привычный жизненный уклад. – Чего ты хочешь? Моей погибели? Зачем ты пришла?

– Мне всё известно, и даже то, о чём пока не сообщили императору. Но я пришла не для того, чтобы причинить тебе вред. Напротив, я хочу спасти тебя. Только сначала скажи правду, ведь это ты помогла Альбии бежать из темницы? Ты вошла в сговор с Децием и его братом, не так ли?

– Поверишь ты мне или нет, но о побеге Альбии я ничего не знала до тех пор, пока об этом не заговорили на Палатине. И мне странно слышать, что Деций мог как-то участвовать в этом. – Кальпурния умолкла, задумавшись на миг, и затем прибавила: – Хотя надо признать, что люди, подобные братьям Блоссиям, порою способны на самые неожиданные и безумные поступки...

– Догадываешься ли ты, где они могут сейчас скрываться? – продолжала допытываться Деллия, пристально вглядываясь ей в глаза.

– Да... нет... – ответила в замешательстве Кальпурния и покраснела. Ей очень хотелось избежать подобных расспросов: ловко врать она так и не научилась, а сказать правду боялась, понимая, что одним неосторожным словом можно погубить многих людей.

– Нехорошо ты поступаешь, Кальпурния! – Деллия с укоризной покачала головой. – Зачем сомневаешься во мне? Признаться, меня обижает такое недоверие. Я-то была с тобой откровенна, когда обещала в обмен на правду скрыть от императора твоё преступление. Но если хочешь, могу поклясться Плутоном, что о нашем разговоре никто никогда не узнает. Да и требуется от тебя немного: только сказать, кто и где укрывает бежавших от правосудия весталку и Марка Блоссия.

– Стало быть, чтобы избежать опасности, которая может угрожать мне, я вместо себя подвергну ей другого человека? – Кальпурния возвысила голос, который дрожал от негодования. – Нет, призываю в свидетели всех богов, никто не скажет, что я способна на такую низость!

Однако на Деллию ни её слова, ни тон, каким они были произнесены, не произвели должного впечатления. Она уже почувствовала перемену в настроении собеседницы: видя, что та бьётся, как рыбка на крючке рыболова, она испытывала истинное удовольствие.

– Ну, это дело твоё, – с глубоким вздохом огорчения, в котором тем не менее отчётливо слышались нотки угрозы, произнесла Деллия и сделала вид, что собирается уходить.

– Погоди! – воскликнула Кальпурния с испуганным видом.

Несколько мгновений она сидела в нерешительности: мысли о предательстве ещё боролись в ней со страхом быть осуждённой и сосланной на какой-нибудь безлюдный остров, где она состарится и умрёт, всеми позабытая.

– Скажи, тебе-то какая выгода от моего признания? – наконец кротко спросила она, глядя на стоявшую перед ней Деллию.

– Видишь ли, мне надоело быть наложницей фаворитов императора, – небрежно ответила Деллия, которую сейчас куда больше интересовала возможность поскорее найти беглецов, чем объяснение побуждавших её к этому причин. – Я хочу угодить Августу и навсегда добиться его личного расположения.

Кальпурния кивнула, как если бы ответ гостьи её удовлетворил, и сказала:

– Есть только один человек, который может знать, куда бежала Альбия. Это Басса, её старая служанка.

– Я всегда знала, что ты разумная женщина, Кальпурния, – с усмешкой похвалила её Деллия.

И решительным шагом она направилась к двери.

– Помни же, что отныне моя жизнь зависит от твоего умения хранить тайны! – крикнула ей вслед Кальпурния.

Деллия неопределённо махнула рукой, и жест этот означал, что судьба Кальпурнии для неё дело последнее.