Ветер перемен

==== Глава 45. Пылающие волны ====

Шум на палубе над головой прекратился, а гортанные голоса стахов медленно затихали вдали. Всего несколько пар ног топотали теперь по палубным доскам над ней, и холодный голос Сагаира то и дело отдавал резкие приказания.

Рада лежала на полу, почти что задыхаясь от бесконечной, бескрайней, бушующей силы, хлещущей ей прямо в грудь, словно кто-то вспорол клинком из света грудную клетку и щедро плескал в нее из бочки расплавленные солнечные лучи. Тело чувствовалось слабым, как у котенка, отбитое мясо немилосердно ныло, но отвратительное жжение, стискивающее кожу и делающее ее сухой и чересчур чувствительной, ушло, осыпавшись с нее, как бесполезный шлак. А вместе с ним ушел весь тот яд, что терзал и травил сердце, вся та ложь, черную сеть которой ткал и ткал вокруг нее Сагаир на протяжении последних дней. И теперь дышалось так легко, так звонко, как никогда.

Она будто вынырнула из густого вязкого болота, удерживающего все тело, сковывающего его леденящей донной жутью и илом. Все, что так мучило и глодало предыдущие дни, все ее страхи, недоверие, ярость, сейчас казались ей клубком шевелящихся глянцевых змей, разъяренно шипящих где-то далеко, когда морская волна смыла их прочь, позволяя высвободить душу из их ядовитых зубов и тугих колец. И Рада, прикрыв глаза, дышала, дышала полным ртом, всей собой, глотая затхлый спертый воздух своей камеры, который сейчас показался едва ли не самым сладким из всего, что она только чувствовала в жизни. А где-то за спиной, за плечом, вечно ускользающая, если пытаться ее поймать, обнимала ее мягкой силой Улыбка. И Рада улыбнулась в ответ, склоняя голову к самому полу и всем своим существом моля о прощении.

Ты всегда была со мной, Великая Мать, ты ни на миг не оставляла меня. Это я отвернулась от тебя, погрузившись в ненависть Сагаира, отвечая на нее, согласившись быть в ней. Он и тронуть меня не мог, пока я не позволила это сделать, пока я была в тебе. И стоило лишь на миг ослабить бдительность и позволить ему укрыть меня этой сетью из лжи, как я сразу же отвернулась от тебя и принялась обвинять. Я клянусь тебе, текущей в моих жилах, звенящей в моей груди, что больше никогда не отведу взгляда от твоих золотых глаз.

Словно в ответ где-то вдали громко бухнуло, и звук медленно разнесся над морской водой. А чья-то теплая ладонь нежно-нежно подтолкнула ее в спину, и Рада начала подниматься с пола.

Это было сложно, сейчас особенно. Голова кружилась, в груди что-то противно булькало, и Рада гнала от себя мысль, что в легких есть внутренний разрыв. Ноги дрожали, а руки по-настоящему жгло, и она знала, что на этот раз уже не сможет провернуть запястья в путах. Из-за того, что ее постоянно перевязывали, а сама она только и делала, что вращала запястья в веревках, кожа не успевала заживать, началось заражение, и дергающая неприятно теплая боль терзала ладони, заставляя Раду постанывать от каждого движения. Но в груди бушевало море солнечного света, и она задыхалась от наслаждения и мощи, проносящейся сквозь тело, как ураган. И по сравнению с этим все остальное казалось мелким и чужим, ведь черной сети лжи на ней уже не было.

С трудом ей удалось подняться на колени, но сил на это ушло слишком много, и пришлось сделать передышку. Рада тяжело уперлась лбом в топчан, чувствуя перекисшую вонь слежавшегося старого матраса и пережидая раздирающие тело когти боли. Если бы у меня только сейчас был меч. Если бы только можно было…

Внезапно по руке что-то мазнуло, а за спиной послышался громкий звон и стук. Рада вздрогнула и резко обернулась. Ее глаза уже успели привыкнуть к темноте за эти долгие дни заключения, и она смогла разглядеть слабый-слабый контур своего меча на полу. Того самого меча, который она забрала в поместье Гелата, меча, который Улыбашка назвала гномьим.

В немом изумлении Рада взглянула на люк в потолке трюма. Тот был закрыт, и она готова была поклясться в том, что он не открывался. И в помещении с ней не было ни одной живой души. Взгляд переместился на меч, который лежал рядом с ней, и Рада заморгала, абсолютно ничего не понимая. Я что уже, схожу с ума? У меня галлюцинации? Прямо на ее глазах клинок слабо-слабо засветился кроваво-красным цветом, и на лезвии, будто выпариваясь из пор металла, показались крохотные рубиновые капельки. Все они собрались в одно большую каплю, которая с громким шипением выпарилась, крохотной струйкой пара потянувшись к потолку трюма. И меч моментально остыл, вновь став обычным клинком.

Несколько секунд Рада смотрела на него, отупело моргая, а затем выругала себя последними словами. Какая разница, что сейчас произошло, откуда взялся этот клинок? Она просила меч, меч у нее, так что же еще надо? Вознеся тихую молитву Великой Матери, Рада кое-как заковыляла на карачках по полу, спиной вперед, пытаясь пятками ухватить рукоять и зажать ее. Учитывая отбитое тело и неслушающиеся мышцы, это сделать было очень тяжело, но она давилась собственными стонами и упрямо шарила по полу. Ей выпал шанс спастись, и упустить его Рада просто не могла.

Наконец пятки уцепили и сжали рукоять, и Рада начала медленно-медленно отклоняться назад, вслепую шаря руками в поисках лезвия. Сейчас нужно было быть очень аккуратной: клинок был отточен до бритвенной остроты, и любое неверное движение могло стоить ей пальца. Она ощутила, как веревки, перетягивающие запястья, коснулись чего-то твердого. Несколько движений, и руки были свободны.

Рада не сдержала стона, когда затекшие за столько дней плечи наконец-то приняли обычное положение. Веревки упали с воспалившихся рук, и это тоже было больно, так больно, что горячие слезы выступили на глазах. Всхлипывая и глотая стоны, она наклонилась вперед и принялась медленно-медленно разминать руки в суставах. Это было так тяжело, что кричать хотелось, но Рада молчала и делала, чувствуя, как золотая мощь в груди все нарастает и нарастает. Ты дала мне шанс, Великая Мать, и я не упущу его.

Лиара почти что висела, навалившись грудью на борт и чувствуя, как ноги под ней дрожат, словно две тростинки на ветру. Все тело болело, каждая его клеточка, и контакт с ветрами держался едва-едва. Она почти что и не погружалась в потоки, потому что просто не могла этого сделать, слишком тонка была связь между ней и стихией. Скользя по самому краю воздушных масс, она из последних сил призывала порывы ветра на помощь, направляя их в паруса, и «Блудница» неслась по волнам, стремительно сокращая расстояние, что отделяло их от корабля Сагаира.

— Кажется, я вижу корабль! — раздался рядом звонкий голос Улыбашки.

Гномиха не утерпела, отыскала на нижней палубе пустую бочку и приволокла ее наверх. Выставив ее у самого борта, Улыбашка с трудом вскарабкалась на нее и теперь, держась рукой за какие-то канаты, тоже смотрела вперед, на то, как они приближаются к кораблю Сагаира.

— Мы здесь все видим корабль, Улыбашка, — сухо сообщил ей эльф, глаза которого не отрывались от танцующего впереди на волнах судна. — Твое достижение крайне важно для нас всех, однако, ценность его чрезвычайно низка.

— Боги, ну до чего же ты тугой! — гадливо поморщилась Улыбашка, а потом буквально ткнула пальцем вперед. — Оторви хоть на миг глаза от этого фрегата и оглянись! Твои друзья пираты прибыли, как и обещали.

Лиара с трудом заморгала, пытаясь восстановить расплывающееся зрение. Видимо, тот стах ударил ее гораздо сильнее, чем она думала поначалу, а на то, чтобы контролировать ветра, уходили ее последние силы. Однако она все равно смогла разглядеть на самом горизонте цепь черных точек разного размера. Все они растянулись с севера на юг по морской глади, образуя сеть и перекрывая кораблю Сагаира путь вперед.

Внутри как будто что-то надорвалось, и Лиара выдохнула, безвольно обвисая на борту корабля. Теперь этот проклятый эльф не уйдет, теперь они точно его догонят. Она с самого начала верила в это, вот только тревога все равно скреблась где-то глубоко под сердцем, мешая сосредоточиться и подпитывая страх.

— Ну наконец-то! — выдохнул рядом Алеор, словно подтверждая ее мысли.

Оба корабля летели по волнам вперед, и вскоре цепь, которую встраивали пираты, стала виднее. Их корабли были разномастными, разного размера, держались они примерно на одинаковом друг от друга расстоянии и, заметив Сагаира, начали потихоньку сближаться. Правда, расстояние до них было еще слишком большим, чтобы можно было в деталях рассмотреть, что там происходит, но раз корабли изменили курс, значит, готовились взять в клещи вражеский корабль.

— Вот он! — голос Алеора хлестнул воздух, будто плеть.

Они значительно сократили расстояние до него, и теперь ей было отчетливо видно высокую фигуру, что стояла на корме недалеко от крылатого стаха рулевого. Алеора почти что затрясло рядом, и с его губ сорвалось приглушенное рычание:

— Бхарин ублюдок! Подожди еще немного! Теперь не уйдешь!

Словно услышав Алеора, Сагаир резко развернулся и направился куда-то по палубе в направлении носа корабля.

Ноги шатались, а руки едва слушались ее, но Рада упрямо волокла по полу мешок с чем-то тяжелым, что стоял прислоненным к стене. Он был не слишком велик, и в ее обычном состоянии она с легкостью управилась бы с ним в несколько мгновений, но сейчас от боли рябило в глазах, а саму ее мотало из стороны в сторону так, что она с трудом сохраняла равновесие. Все же, проклятый мешок был ей нужен. По длине он как раз сошел бы за ее тело. Осталось лишь уложить его поверх топчана и прикрыть сверху дырявым одеялом, в которое в последние дни у нее даже сил замотаться не было. Авось, на несколько мгновений оно отвлечет внимание пришедшего за ней стаха, и этих мгновений ей должно хватить на то, чтобы зарезать его и выбраться из трюма.

Что она будет делать дальше, Рада не слишком хорошо себе представляла. Сил на то, чтобы плыть, у нее явно не было, но может, она будет в состоянии продержаться на поверхности волн достаточно долго, чтобы на корабле Алеора ее успели выловить? Оставался еще вопрос, как сделать это незаметно для команды Сагаира: а именно, выйти из трюма, пробежать через всю палубу и перемахнуть за борт, но это Рада решила оставить на потом. Стах мог спуститься за ней в любую минуту, и нужно было подстраховаться до его прихода, чтобы вновь не лишиться меча и не оказаться связанной.

С трудом втянув-таки мешок на топчан, Рада кое-как прикрыла его тряпками, и, запрещая себе даже минуту передышки, поковыляла к трапу, ведущему наверх. За ним в темной нише под ступенями можно было укрыться от взгляда сверху, да никто и не ожидал, что она освободится и сможет встать с топчана, так что преимущество неожиданности было сейчас на ее стороне. Покрепче сжав дрожащими руками рукоять меча, Рада уперла лезвие в пол, чтобы не держать его на весу и не тратить последние силы, и принялась ждать.

Наверху пока было тихо, лишь ветер завывал в парусах, да волны с шумом бились в борта. Рада прислушивалась, затаив дыхание, чтобы не пропустить тяжелую поступь того, кто придет за ней, и изредка двигала плечами, что вызывало резкую боль. И руки надо было разминать, потому что после стольких дней в путах они потеряли всю гибкость и почти что не повиновались ей, и сознание нельзя было терять, а боль в вывернутых суставах быстро приводила ее в чувство. Перед глазами крутились красные круги, а в груди булькало все сильнее, и Рада то и дело сипло кашляла, стараясь делать это как можно тише, чтобы не тревожить болящее тело и не привлекать внимание своих сторожей.

Мысли сами собой вновь вернулись к неожиданному появлению меча в ее руках. Почему так случилось? Вот это было поистине чудом, и Рада все ломала себе голову, пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему. И если поначалу она списала появление оружия на волю Великой Матери, то с каждой минутой все меньше и меньше была уверена в этом. В конце концов, сила Великой Матери никогда не проявляла себя так. Она входила в тело Рады, она добавляла мощи ее рукам, позволяла ей самой творить вещи, которые в обычном состоянии та никогда бы проделать не смогла, но она воздействовала лишь непосредственно на Раду, а не на окружающие ее предметы. И если все произошедшее не было ее волей, то каким же образом меч оказался в трюме?

Приглушенные шаги где-то в отдалении привлекли внимание Рады, и все раздумья моментально вылетели у нее из головы. Она сгруппировалась, собирая свои последние силы и кое-как поднимая перед собой меч. Сейчас это было по-настоящему трудно: изможденным искалеченным рукам он казался неподъемно тяжелым.

— Канакта! — громко крикнул Сагаир, и Рада замерла, прислушиваясь. — Иди вниз, приведи пленницу!

— Слушаюсь, капитан! — прогудел в ответ низкий хриплый голос, и тяжелый стук сапог по палубе направился в сторону люка.

Сейчас! Рада выдохнула, собираясь и ожидая появления стаха. В следующий миг сапоги замерли у нее над головой, и крышка люка откинулась. По глазам моментально резанул яркий дневной свет, и Рада зажмурилась, не в силах выносить его. После долгих дней во тьме глаза немилосердно заслезились, отказываясь что-либо видеть. Впрочем, это было не так уж и важно. Она могла драться и в полной темноте, ориентируясь на звук. Правда, не в таком состоянии, как сейчас, но выбирать не приходилось.

Тяжелые сапоги застучали по ступеням трапа у нее над головой, взметая с них затанцевавшую в квадрате солнечного света пыль, и стах спустился в трюм. Он замер на самой нижней ступеньке, держась рукой за перила трапа и присматриваясь сквозь темноту к укрытому одеялом мешку на топчане, и Рада воспользовалась этим. Сил у нее было не слишком много, потому бить надо было наверняка. Острие меча снизу вверх вонзилось в открытую подмышечную впадину под правой рукой стаха, которой тот держался за перила, и Рада всем телом налегла на рукоять, проворачивая меч в ране.

Стах вскрикнул от боли, потерял равновесие и скатился вниз по ступеням. В один миг Рада была возле него, и лезвие меча ударило во второй раз, теперь уже пронзив незащищенную шею.

Сердце так грохотало в ушах, что она не слышала больше ничего. Кое-как ухватившись за перила, Рада покрепче стиснула меч и полезла вверх по ступеням, вкладывая в это все свое стремление сбежать наконец-то из этого поганого душного трюма.

Ослепительно яркий свет ударил в лицо, а морской воздух был таким свежим, таким полным, густым и холодным, что Рада задохнулась, на миг совершенно растерявшись на верхней ступеньке трапа. Перед глазами вновь помутилось, ее качнуло назад, и она едва не рухнула обратно, прямо в открытый проход в полу. Сгруппировавшись, вслепую, сжимая в руке меч, она рванулась было вперед, не разбирая дороги, надеясь успеть перепрыгнуть через борт корабля до того, как хоть кто-нибудь спохватится. И в следующий миг сильный удар по ногам сбил ее на палубу.

Рада покатилась кубарем по доскам, каким-то чудом умудрившись сохранить меч и не изрезаться об него. От каждого движения избитое тело протестующее ныло, но сейчас не было на это времени. Тяжело упав плашмя и обернувшись через плечо, она увидела размытую фигуру Сагаира, стоящего в центре палубы в нескольких шагах от нее. Больше ничего рассмотреть не удалось из-за выступивших от боли и яркого света слез.

— Ты сама решила выйти ко мне, сестренка, — в голосе Сагаира звучала жестокая насмешка. — Ну что ж, я рад тебе. — Он шагнул к ней, и Рада попыталась поднять меч, но тяжелый сапог брата надавил на больное запястье, и Рада закричала, конвульсивно выпуская рукоятку. — Не стоит играть с острыми игрушками, дорогая, ты можешь порезаться, — вновь проговорил Сагаир, носком сапога отпихивая ее меч прочь.

Зрение начало потихоньку возвращаться, но встать у нее уже сил не было. Рада успела увидеть высокую тень стаха, что склонилась над ней, крепкие руки подхватили ее под вывернутые плечи и резко поставили на ноги. Перед лицом возникла клыкастая ухмылка стаха, и он наотмашь ударил ее по лицу тыльной стороной руки.

На этот раз она едва не лишилась сознания и просто тряпкой обвисла в железной хватке твари. Больше уже сил на то, чтобы сопротивляться, не осталось. Рада могла лишь безвольно болтаться и моргать, пытаясь увидеть сквозь красные круги лицо стоящего возле нее Сагаира.

— Связать, капитан? — хрипло спросил стах, глядя на него.

— Нет, не надо, — покачал головой тот. — Вряд ли она еще попробует показать зубы, да и нести будет сложно. По моему сигналу возьмете ее вместе с Аракта и понесете к берегу. Там вас встретят. И разрежьте паруса. Мне нужно, чтобы корабль остановился, как можно скорее.

— Понял, — кивнул стах.

Сквозь слезы Рада разглядела-таки лицо брата, который стоял всего в двух шагах от нее и улыбался.

— Ты видишь меня, сестренка? Хорошо. — Он развернулся, указывая ей рукой куда-то вперед. Перед глазами плыло, но Рада могла разглядеть длинный ряд кораблей, выстроившихся прямо перед ними, живой стеной загораживающих Сагаиру путь. — Видишь те корабли? Они все пришли сюда для того, чтобы не дать мне увезти тебя на восток. Наш маленький братик оказался сообразительнее, чем я думал, и воспользовался всей этой идиотской ситуацией с Марной, вывернув ее в свою пользу. Только Марна не властна ни над моим господином, ни надо мной, понимаешь, сестренка? — в голосе его звучало торжество. — Не может она дотянуться до нас из своей черной пещеры, руки слишком коротки, да и силенок маловато. К тому же, я поумнее буду, чем Марна и Алеор вместе взятые, и я все равно обойду этого глупого мальчика, не дам ему вернуть тебя. А корабли эти станут для него точно такой же западней, какую он готовил для меня. — На лице его показалась широкая, полная лихорадочной жажды улыбка, и он обратился к Раде тихо, почти шепотом, по-дружески наклонившись вперед и словно обещая ей настоящий сюрприз. — Смотри внимательнее, моя дорогая девочка. Надеюсь, эта маленькая демонстрация хоть немного изменит твое мнение обо мне, и ты наконец-то поймешь, что нет у тебя никакой надежды и никакого выхода. Лишь принять моего господина и никак иначе.

У Рады не было сил даже на то, чтобы ответить ему, да сейчас она и не могла этого сделать. Золото так хлестало в ее избитую грудь, что дыхание перехватило, и она буквально обвисла в руках стаха, не в силах больше держаться прямо.

А Сагаир развернулся навстречу пиратским кораблям и встряхнулся будто кот. Кораблей было много, как минимум сотня, разного размера, быстро приближающихся к ним и сокращающих расстояние друг между другом, чтобы не было лазейки, в которую на полном ходу мог бы втиснуться корабль Сагаира. Рада уже видела черные точки матросов, что карабкались по парусам и бегали по палубам, и разноцветные флаги на высоких мачтах, на каждой из которых полоскалось свое собственное изображение. Неужели все они здесь только для того, чтобы спасти меня? Как тебе это удалось, Алеор? Мысли в голове были вялыми, как желе.

А потом Сагаир вдруг прыгнул, прямо с места прыгнул в воздух, и Рада поняла, что не может оторвать глаз оттого, что происходило прямо перед ней.

— Вон она! — Лиара дернулась вперед всем телом, едва не перевалившись через борт.

Время для нее застыло, и она видела лишь крохотную фигурку, что отчаянно рванулась вперед к борту корабля. Только Сагаир был быстрее. Одним точным движением он подсек Раде ноги, и та покатилась на палубу, а сердце в груди у Лиары сжалось в болезненный кровоточащий комок. Потом над Радой наклонился стах, скрутил ей руки и поднял ее на ноги.

— Вот ведь скот косоглазый! — зарычала рядом Улыбашка, потрясая топорами. — Давай, Рада, отделай его!

— Да куда ей сейчас, — с сомнением в голосе проговорил Алеор, и Лиара была с ним согласна.

Детали с такого расстояния видны не были, но Рада висела в руках стаха буквально тюком, едва не падая на палубные доски, а это означало, что сил сопротивляться у нее нет. Ярость взметнулась в груди, лютая, алая ярость. Что ты сделал с ней, Сагаир?! Что ты сделал?!

Корабли пиратов подошли к Сагаиру уже примерно на то же самое расстояние, что и стремительно догоняющая «Блудница». Команды на парусах суетились, меняя курс и сближая борта кораблей, и те все быстрее и быстрее выстраивались в ровную стену, чтобы не позволить кораблю Сагаира пройти между ними, как вдруг…

— Где он?! — почти что вскричал Алеор.

Лиара не успела понять, что произошло, моргнув и не уловив движения, только секунду назад Сагаир стоял на палубе своего корабля, а теперь его уже там не было. И в следующий миг самый дальний к северу корабль в пиратской цепи содрогнулся.

Лиара поняла, что открыв рот от изумления, смотрит и не верит собственным глазам. Средняя мачта самого дальнего корабля начала медленно заваливаться набок. Удар сердца, и следующий по счету корабль ощутимо дрогнул, просев вниз. Еще мгновение, и на палубе расцвел огненный цветок, который с ревом устремился вверх и обхватил паруса. Удар сердца, и третий корабль дрогнул, а его мачты со стоном обломились, падая в южную сторону и почти что доставая концами борта соседнего корабля.

— Что происходит? — слабым голосом спросила Улыбашка, но ей никто не ответил.

Какая-то неведомая мощь словно чумовое поветрие неслась, перепрыгивая с одного корабля на другой и в мгновения ока круша его до такой степени, что продолжать плавание судно уже не могло. Одна за другой будто под топорами гигантского лесоруба падали мачты, вспыхивали палубы, люди с криками бросались в море. Как назло ветер был северо-восточным, а пиратские корабли сгрудились уже достаточно близко, чтобы по падающим мачтам пламя могло перекинуться на соседний борт. Один за другим паруса вспыхивали как спички, и черный дым пополз в небо густыми столбами, подкрашивая снизу подбрюшья туч в смолистую ночь.

— Кану Защитница!.. — пробормотала Лиара, разглядев, наконец, что же происходило на палубах.

Ни одно живое существо не могло двигаться так стремительно и смертоносно, ни одно, и все же, это был Сагаир. Он буквально серой стрелой несся сквозь плотный ряд кораблей, расшвыривая по сторонам какие-то темные предметы, которые взрывались и поджигали паруса. В руке его виднелась одна темно-серая полоса, даже не блещущая в отсветах огня, тонкое бритвенное лезвие, которым он с легкостью, будто это были тростинки, срубал толстенные мачты кораблей. Достигая дальнего конца палубы, Сагаир группировался, резко и сильно, да так, что корабль припадал на один борт, зарываясь в волны, и выпрыгивал вверх. То ли хищной птицей, то ли камнем, то ли монстром из ночных кошмаров Сагаир обрушивался на борт соседнего корабля, и тот тоже кренился от удара, и даже с такого расстояния было слышно, как трещит палуба. Несколько мгновений на то, чтобы раскидать эти темные предметы, перерубить мачту и добежать до противоположного края, а потом прыгнуть, но за эти мгновения корабль уже пылал, буквально разваливаясь на куски.

— Боги, да что же это такое!.. — сипло прохрипела Улыбашка, стоящая на своей бочке, и ответил ей Алеор.

— Это Огонь Глубин. — Голос эльфа был мрачным, а глаза не отрывались от мечущейся по пиратским кораблям фигуры Сагаира.

— Но как? — Лиара обернулась к эльфу, глядя на него широко открытыми глазами. — Ведь секрет Огня Глубин канул в могилу вместе с Кроном, и после окончания Первой Войны больше никогда не применялся…

— Значит, Сет воссоздал его вновь, — мрачно отозвался эльф.

Лиара содрогнулась. Она помнила сказки об Огне, что невозможно было погасить, который в считанные мгновения пожирал все без разбора: дерево, камень, плоть, пожирал до основания, протраливая саму землю и делая ее бесплодной. Говорили, что именно Огонь Глубин уничтожил когда-то плодородные эльфийские сады, что теперь назывались Хмурыми Землями, бескрайней равниной бурой земли, на которой за эти долгие семь тысяч лет, прошедшие со времен падения Крона, не выросло ни единой травинки. После той войны изготовление вещества было строжайше запрещено, как и изучение найденных в обозах разбитых Кроновых армий остатков, которые увезли эльфы и выбросили в самую глубокую морскую бездну в Океане Штормов.

Только теперь огненное зарево пылающего пожара плясало в ее собственных зрачках, и она прекрасно видела, с какой скоростью это пламя распространяется по череде выстроившихся пиратских кораблей.

Нет!

Люди, сотни людей, что прыгали с палуб своих кораблей в море, пытаясь уйти от пламени, укрыться от него. Только огонь в считанные мгновения охватывающий судно, жадно разливался вниз с него, на поверхность моря, и волны тоже загорелись, словно были жесткой травой на иссушенной солнцем груди степей.

Нет! Нет!

Сердце в груди сжалось в одну крохотную болящую точку, когда прямо на глазах Лиары это пламя разрасталось и разрасталось, пожирая пытавшихся спастись вплавь людей. Часть капитанов, чьи корабли оказались на самой южной оконечности цепи, начали отводить корабли в сторону, цепь распадалась буквально на глазах, и суда на всех парусах мчались прочь, чтобы не угореть в этом буйстве огня. Вот только Сагаир неумолимо приближался к ним, все быстрее и быстрее, и пламя расцветало за его спиной.

Лиара знала, что его не остановит никакое расстояние, знала, что как только он закончит с теми судами, то доберется и до их корабля. И что-то огромное, настоящий первородный ужас охватил все ее существо могучей рукой.

Нет, Великая Мать, не допусти! Это же твои дети! Они гибнут!

Лиара поняла, что задыхается от собственного бессилия. Ветер в их парусе уже совсем стих: увидев ужасающую картину уничтожения почти что сотни кораблей, она растеряла всю свою концентрацию, и соединение, и без того слабое, ускользнуло прочь, оставив ее иссушенной и пустой, как старая рыбья чешуя, которую прибивает волной к берегу. И она ничего не могла сделать, чтобы спасти всех этих людей. Ничего.

НЕТ. И это был уже не ее голос.

На миг все перестало существовать вокруг нее. Ушла прочь палуба под ее ногами, борт корабля под грудью, за который она так отчаянно цеплялась, бушующее небо, полное черного дыма, над головой, алое марево горящих кораблей и пылающего моря. Все это исчезло в один миг, и вместо него пришло иное.

Прямота, луч, ослепительно сверкающий луч, стремительно падающий, буквально рушащийся откуда-то сверху, луч без начала и конца, пронзительный, будто солнечное копье. Этот луч ударил в нее из немыслимой дали, пропитав все ее тело, в мгновение ока обнажив каждый нерв, каждую фибру, каждую каплю крови и клетку плоти. Лиара ощутила, что вот прямо сейчас она взорвется, разорвется на куски, в мельчайшую солнечную пыль такой концентрации, что от этого взрыва не уцелеет ничто вокруг.

А потом два ослепительных огненных глаза, похожих на раскаленные потрескивающие жаром топки, взглянули на нее из черной глубины времен.

Лиара закричала, и луч света вырвался из ее тела, прямо из сердца, словно прожег дыру в груди между ребер, ударил вперед неостановимой волной мощи. У этой волны не было света, цвета, звука, ничего. Но она понеслась с сокрушающей силой горного обвала, мощью падающего вниз водопада, угрожающим ревом ураганного ветра. Как тысячи штормов, собранные в одно единственное дуновение.

На миг все перед ними потемнело, волна мощи хлестнула корабли, и все исчезло в ней: в одном ударе, остановить который не смогло бы ничто на свете. Это длилось короче биения сердца и кончилось столь же резко, как и началось. А когда волна исчезла, не оставив после себя ни следа, точно так же молниеносно, как и пришла, никакого пламени уже не было нигде.

Пиратские корабли качались на волнах, обугленными мачтами и обвисшими парусами глядя в небо, их борта облизывали обычные соленые морские волны. И матросы, что только какие-то секунды назад в панике пытались уплыть от бегущего по воде огня, теперь только крутили головами посреди танцующих волн и пытались понять, что произошло.

Интенсивность присутствия отступила, отпустила Лиару, и силы разом покинули ее тело. Она почти что ничком упала на борт корабля, дыша так трудно, так тяжело, словно бежала несколько часов подряд. Сердце в груди колотилось в ребра как бешеное, и сладковато неприятная боль растекалась по груди. На миг Лиаре показалось, что оно сейчас просто разорвется, и вслед за этим стало чуточку легче, а удары перестали быть столь стремительными.

— Что это было? — прозвучал рядом напряженный голос Улыбашки. — Лиара, это ты сделала?

Ответить она не могла, у нее просто не было сейчас на это сил. Лиара лишь наваливались на борт, из последних сил держась за его край, чтобы видеть, что происходит впереди.

— Он понял, кто его главный противник, — негромко проговорил Алеор, и в голосе его звучала смерть. — И сейчас он придет за нами.

Глаза Лиары отыскали фигуру Сагаира. Он стоял на борту последнего из уже загоревшихся кораблей, который потушила пришедшая Лиаре сила, стоял и смотрел прямо на них. Команда корабля уже давно попрыгала за борт, и сейчас на этом судне Сагаир остался один. Лиаре показалось, что она почти что физически чувствует ненависть эльфа, глядящего прямо ей в глаза. А в следующий миг он присел, скручиваясь в пружину, словно готовый к прыжку кот, и корабль ощутимо накренился вперед. Сагаир выпрыгнул высоко вверх. Его фигура потерялась на фоне черных, полных еще не разогнанного ветрами дыма туч, лишь серая молния едва заметно сверкнула по направлению к кораблю, где на палубе в руках стаха скорчилась Рада. Палуба корабля ощутимо вздрогнула, и в ее центре возник Сагаир, осторожно выпрямляющийся после приземления. Словно ни в чем не бывало, он зашагал на корму навстречу кораблю Алеора.

В пылу этой странной битвы, Лиара и не заметила, что корабль Сагаира давно уже остановился и дрейфует на волнах, а паруса его располосованы в клочья и безвольно болтаются на мачтах. Судя по всему, стахов на борту почти что и не осталось, кроме того, что стоял у штурвала, и того, что держал Раду, а потому у них просто не было возможности обычным способом убрать паруса, вот их и повредили, чтобы снизить скорость. И теперь «Блудница» была уже в каких-то нескольких десятках метров от их кормы, с каждой секундой сокращая оставшееся расстояние.

Теперь у нее выдался шанс получше разглядеть Сагаира. С виду он ничем не выделялся на фоне других эльфов: такой же высокий, как Алеор, златоволосый, как Рада, стройный и двигающийся с той мягкой, танцующей грацией, которая была присуща людям, хорошо владеющим оружием. Но было в нем и еще что-то такое жуткое, что Лиаре хотелось отвести взгляд от его лица, отвернуться, не смотреть. Больше всего он был похож на гадюку, скрутившуюся кольцами и готовящуюся ужалить, и взгляд его гипнотизировал, лишал сил, подавлял.

Алеор рядом напрягся всем телом, сжимая в руках оружие. Трезубец он уже отставил в сторону, и теперь в правой руке держал свой черный, слегка дымящийся тьмой меч, а в левой — длинный тонкий кинжал. Глаза его не отрывались от брата, даже не моргали, и в них застыла лютая ненависть, горячее, чем пылавший только что Огонь Глубин.

Сагаир вышел на корму корабля, с такой непринужденной легкостью, будто гулял по тенистому парку, выпрямился и крикнул через разделяющее два судна расстояние:

— Что, щенок, ты решил, что загнал меня в ловушку, да? Решил, что победил? Только потому, что набрал с собой натасканных эльфами шавок, и они устроили все это светопреставление? Только этого слишком мало, чтобы остановить меня!

— Иди сюда, Сагаир! — прорычал Алеор глухо и утробно, поднимая оружие. — Решим все раз и навсегда!

— О нет, мой дорогой, это ты иди сюда! Мне твой корабль еще понадобится, чтобы доплыть до берега! Очень мило с твоей стороны, что ты мне его подарил! — рассмеялся в ответ Сагаир.

В этот момент нос «Блудницы» поравнялся с бортом корабля Сагаира. Алеор сжался в комок, готовясь перепрыгнуть на другую палубу, но тут Сагаир сделал то, чего Лиара уж совсем не ожидала. Резко развернувшись всем телом и вложив в удар силу разжавшейся пружины, он грациозно махнул своим мечом, и кормовая мачта его корабля затрещала, застонала, начав заваливаться прямо на них.

С громкими щелчками лопались удерживающие ее канаты, словно тонкие ниточки, один за другим. Матросы в панике забегали по палубе «Блудницы», пытаясь укрыться от падающей мачты. А Сагаир все также стоял на корме своего корабля и улыбался, со сдержанным интересом рассматривая, как люди мечутся, пытаясь уйти от смерти.

Лиара сжалась у самого борта, всем телом прижимаясь к нему, чтобы ее не задело при падении. А ее завороженный взгляд все никак не отрывался от стоящего на корме Сагаира. Разве может живое существо быть так жестоко? Разве может это быть, Великая Мать?

Она еще услышала, как Сагаир обернулся и бросил стоящему у штурвала корабля стаху, который отступил на несколько шагов назад от рулевого колеса, дикими глазами глядя на то, как падает мачта:

— Поднимите Раду в воздух и держитесь в метрах пятидесяти к северу от корабля. Ждите приказов. Если драка затянется, в чем я сомневаюсь, несите ее к берегу.

С протяжным стоном подрубленная мачта рухнула вниз, и «Блудница» глубоко просела в холодные морские волны от чудовищного удара в корпус.