Ветер перемен

==== Глава 50. Странные просьбы ====

Аластар расположился глубоко в разветвленной дельте Тонила. Может быть, поэтому он и не стал главным портом Лонтрона на морском торговом пути с юга: причаливать здесь было сложнее, чем в Алькаранке. Да и торговля по реке шла лишь с южными государствами, которые могли предложить заморским купцам только зерно и сельскохозяйственные товары, и Речным Домом, эльфы которого слыли самыми прижимистыми скрягами среди всех обитателей Срединного Этлана и торговались до хрипоты за каждый медяк.

Тонил — вторая по величине водная артерия Этлана после могучего Асхалата, рассекающего материк буквально на две половины, разливался здесь широко, так широко, что Рада не сразу поняла, что они достигли его громадной дельты. Сначала однородный пустынный берег, кое-где поросший небольшими купами деревьев, сменился буроватой равниной, заросшей жесткой прошлогодней травой. Потом и он скрылся из глаз, и вокруг потянулись бескрайние поля колышущейся под ветром и тревожно шумящей болотной травы высотой в рост человека. Ветер пробегал по ее зарослям, словно громадная ладонь по волосам, и трава клонилась к воде, шумя и обмакивая пожухлые стебли прямо в соленые морские волны.

Воздух изменился. Теперь пахло гниющими водорослями и болотом, с берега тянуло сыростью. Над бескрайними разливами воды кричали белые стаи чаек, то взлетая в воздух, то ныряя вниз и отыскивая среди густых зарослей прокорм. Никаких других птиц уже не было: подступала осень, и все они отправились в дальние края, на юг, туда, где теплее и есть пища. Совсем скоро ветры с востока совсем разозлятся и будут резать острыми ножами, в ярости расшвыривать вокруг пригоршни снега и ледяной каши, и болотная трава поникнет, опуская свои стебли в воду и покорно принимая волю неба. Вслед за этим придут ледяные холода, и царица зима своим дыханием выстудит воду, и та зарастет толстой коркой льда, под которой уснет до весны шумная и бурливая речная дельта.

Но пока еще жизнь вовсю кипела среди тысяч проток и заводей, которые образовывал здесь Тонил. То и дело среди густой травы мелькали лодчонки и лодочки рыбаков, расставляющих сети и вылавливающих последний осенний скудный улов. Порой мелькали суда покрупнее, направляющиеся куда-то на запад, петляющие сквозь узкие протоки, но старающиеся держаться как можно незаметнее среди густой травы: контрабандисты, пираты и те из торговцев, что не слишком-то стремились платить налоговые пошлины в казну Лонтрона или мухлевали с декларациями. Здесь таких всегда было гораздо больше, чем в Алькаранке, как и в Северных Провинциях, впрочем. Аластар отстоял слишком далеко от столиц административных округов Лонтрона, отрезанный от основной части страны бесконечными гнилыми торфяниками, а потому за свою независимость привык бороться сам. Нет, конечно же, законы лошадников здесь действовали в полную силу, но далеко не полная часть налогов, собираемых с продаж, уходила в подконтрольный королю Лонтрона Остол Арран. И еще больше золота оседало в карманах бесчисленных таможенников, сборщиков налогов и податей, всевозможных дельцов разных уровней. О бюрократической волоките, свойственной лошадникам, и их любви к наживе ходили легенды, которые с легкостью затыкали за пояс даже жажду власти и непомерную гордыню мелонских дворян и купцов.

По большому счету, все хороши, один другого краше. И сидят еще, глядя друг другу через забор и постоянно проверяя, насколько плохи дела у соседа. Рада только усмехнулась и покачала головой. Политика всегда казалась ей громадной сточной канавой, в качестве маскировки прикрытой сверху тонким-тонким слоем одуванчиков: чтобы выглядело прилично. А то вроде бы как и нужное дело, и людям показать стыдно.

Равенна, похоже, знала здешние места, как свои пять пальцев. Как только они подошли к дельте, пиратка сама встала за штурвал и уверенно повела громадный морской корабль через сеть узких искривленных проток, словно по чутью выбирая лишь те из них, где дно было достаточно глубоким для осадки судна. Рада подозревала, что плаванье в этих водах грозит большой опасностью. Стоя у борта, она не раз и не два замечала едва-едва торчащие из воды остовы древесных бревен, которые вынесла сюда во время половодья могучая река, и их обломанные сучья были достаточно крупными, чтобы если не пробить борт насквозь, то значительно повредить его и расшатать доски. Не говоря уже о мелях, которых здесь должно было быть неимоверное количество. Вот только, Равенна, похоже, ничуть об этом не беспокоилась. Глаза ее смотрели только вперед, а руки уверенно лежали на штурвале, и «Блудница» ужом скользила через лабиринт из желтой травы, порой поднимающейся так высоко и подступающей так близко, что стоящая у самого борта Рада, протянув руку, могла дотронуться до длинных, гнущихся ветром листьев, а за бортом тихо шуршало, когда просмоленные доски терлись о густую стену камышей.

Их морское путешествие подходило к концу, и от этого что-то облегченно разворачивалось в груди Рады, отпуская сводившее плечи напряжение. Сагаир остался далеко за спиной страшной песней о боли и смерти, песней холодного северного моря с его бескрайним горизонтом и ничем не сдерживаемыми ветрами. Теперь со всех сторон Раду окружали шершаво-желтые стены болотной травы, и это успокаивало, словно никто здесь больше не мог ее увидеть. Море — это, конечно, дело хорошее, но и его тоже не должно быть слишком много. Я уже чересчур наглоталась морской воды и соли, чтобы захотеть, наконец, размять ноги на твердом берегу.

Остальные члены команды тоже воспряли духом, но больше всего радовалась Улыбашка. Тошнота возвращалась к ней стабильно раз в неделю, и Каю приходилось подлечивать упорную гномиху, никак не желавшую выздоравливать окончательно. Чем ближе они подходили к Аластару, тем больше воодушевлялась гномиха, и тем вкуснее становилась ее стряпня, которую теперь уже дружно жевала вся команда, включая даже корабельного кока Вакиту, ворчливо вынужденного признать, что «коротышка свое дело знает». К тому же, те из матросов, что не были заняты работой по судну, которой здесь, в спокойных прибрежных водах стало меньше, засели рыбачить по правому борту судна, а к ним присоединился и Кай, в громадных руках которого толстая бамбуковая удочка казалась едва ли не тростинкой. Дельта Тонила буквально кишела рыбой, и их рацион разнообразили жирные острогребни, больше похожие по вкусу на мясо, мелкие крохотные колючки, которых Улыбашка варила целиком в густом сладком соусе, и наваристый суп из чего-то, что матросы называли дагарией. На вкус Рады, последняя рыба больше смахивала на змею или ящерицу, но вслух она этого говорить не стала, чтобы не пугать Лиару.

Теперь они ни на миг не отходили друг от друга, стоя рядом у борта и разглядывая густую травяную поросль, почти что касаясь локтями друг друга. Взгляд Лиары день ото дня становился все более задумчивым, более тянущим, более глубоким, и все дольше задерживался на Раде. Теперь она уже не спешила отвести глаза, как только их взгляды встречались, теперь она смотрела, подолгу, словно пила ее глазами, смотрела без конца куда-то в самую глубь Рады, и от этого одновременно было так хорошо и так щемило в груди, что Рада буквально задыхалась. И эти взгляды становились все более неприкрытыми, все более значимыми для них обеих, полными смысла. А вместе с этим росла и неуверенность в груди Рады, неуверенность и желание, сражающиеся насмерть прямо за ее ребрами.

Ей в любом случае нужен был совет, совет кого-нибудь опытного в таких делах, чтобы точно не сделать какой-нибудь глупости, которая отпугнет или причинит боль Лиаре. У той-то точно опыта в таких делах не было, а сама Рада не могла назвать то, что с ней происходило, чем-то достаточно значимым, чтобы вынести из него урок. А это означало, что ей все равно придется советоваться. Но с кем? Как?

В Аластаре они собирались пересесть на речной корабль, который повезет их вверх по реке, в сторону Речного Дома, где они и причалят, в единственном порту, доступном для людей. Что-то подсказывало Раде, что в порту бессмертных никаких шлюх она не найдет, а если попробует задать кому-нибудь вопрос о местонахождении борделя, ее запросто могут и прикопать в густых зарослях болотной травки. Это означало, что последний шанс узнать что-либо перед тем, как все может произойти, у нее был в Аластаре. Но в Аластаре они собирались задержаться всего на пару часов, пока Алеор договорится с капитаном речного судна, а их вещи перегрузят на другой борт. Да и вряд ли кто отпустит ее в одиночку бродить по городу в поисках борделя. В прошлый раз, когда она удрала одна, ее захватил Сагаир, а это означало, что Алеор даже слушать ничего не захочет, если она заикнется о том, что хочет погулять. И так было нехорошо, и так было плохо, и Раду раздирали сомнения, не давая ей нормально спать по ночам и заставляя вздрагивать каждый раз, как ее рук касались пальцы Лиары.

А пальцы касались. Оторваться от нее было невозможно, это было выше сил Рады. Когда они стояли рядом у борта, едва-едва касаясь друг друга плечами, когда они сидели и обедали вместе с командой, сидели так близко, что бедром Рада чувствовала тепло бедра Лиары, когда они вместе спускались на нижнюю палубу, и Рада подсаживала Лиару в ее чересчур высоко подвешенный для нее гамак, всегда было прикосновение, хотя бы одно, пусть даже и самое легкое и незаметное, но обжигающее, как огонь. Рада готова была отрубить себе руки, которые тянулись сами, сами, против ее собственной воли, но не могла этого сделать. Она просто физически была не в состоянии не дотрагиваться до Лиары, и с каждым днем этих касаний становилось все больше. Ладони всегда ложились на планширь так близко, почти вплотную друг к другу, рука сама тянулась поддержать искорку, когда та начинала спускаться по крутым ступеням трапа на нижнюю палубу. А иногда корабль качало на волнах, и тогда Рада сама двигалась к ней, приобнимала ее за талию, слегка-слегка, чтобы та не упала, и сразу же отдергивала руку, словно обжегшись. Проклятье, хоть себе не ври! Не сразу! И да, не сразу.

С каждым днем проклятая рука задерживалась на талии девушки на миг дольше, отчаянно, всей кожей, каждой порой впитывая ее тепло и ощущение ее тела под ладонью. Каждый день рука ложилась все ближе к ее ладошке, и Рада даже на заметила, как в один прекрасный день ее пальцы начали робкий мягкий танец на ладони Лиары. Они стояли у борта, напряженные, словно готовые сорваться прочь при любом звуке перепуганные до смерти лани, и пальцы Рады, едва касаясь, тихо-тихо гладили тыльную сторону запястья Лиары. Они не смотрели друг на друга, замерев в этом бесконечно напряженном миге и наслаждаясь. Они дышали золотом, став одним целым, став одной грудью, раздувающейся от каждого вздоха.

И это тоже была игра, мучительная, странная, игра, которой Рада раньше никогда не знала. После того первого касания что-то изменилось. Теперь уже Лиара вставала сама на дюйм ближе к ней, каждый раз, когда они оказывались рядом. Теперь она словно невзначай накрывала ее руку своей или поворачивалась так, чтобы спиной касаться груди Рады. И вслед за руками пришли объятия.

Это было невыносимо, и Рада горела, задыхаясь, забывая обо всем и понимая, что не может это остановить. Да даже если бы ее по рукам и ногам связали, даже если бы от этого зависела вся ее жизнь, она не смогла бы этого остановить. Неумолимая воля сильнее всех крохотных чаяний и надежд людей, неистовая сила толкала ее вперед, что-то, что рождалось глубоко внутри ее грудной клетки и раскрывалось наружу яростным вихрем, сметающим все. Рада хотела ее, хотела ее всю, без остатка, и не могла ни на миг оторваться от нее или хотя бы вспомнить, как это — думать.

Теперь уже они не просто касались друг друга. Теперь они стояли у борта вместе, и Рада обнимала Лиару со спины, окружив ее кольцом своих ладоней. Искорка жмурилась, откидывая голову назад и мягко поглаживая кончиками пальцев руки Рады, обвитые вокруг ее плеч. Они смотрели друг другу в глаза невыносимо долго, не мигая, они плавились и тонули в горячем меде собственных сердец, и губы Лиары были так близко, были такими сладкими, такими манящими, а голова кружилась, и предательские ноги все время подкашивались, грозя свалить ее на палубу. Раде всегда казалось, что уж она-то достаточно велика, достаточно сильна, чтобы свалить ее с ног было невозможно. А эта девочка не делала ничего, она просто смотрела, и силы утекали прочь, сметенные немыслимым вихрем огня, в котором вся ее душа выгорала до крохотной дрожащей золотой нити, и имя той нити было — Лиара.

На окружающих их матросов им было плевать, хоть в первое время их понимающие ухмыляющиеся взгляды и жгли лопатки Рады. Только гораздо сильнее их жег раскаленный штырь, который все ворочали и ворочали в ране туда-сюда, не давая ни вздохнуть, ни двинуться. И чем больше его ворочали, тем сильнее становилось это могучее золото, этот лесной пожар во всем ее теле, и она плавилась как свеча у разверстого зева печи, растекалась в одно целое с Лиарой. Иногда ей казалось, что нет уже никакой разницы между их телами, казалось, что она почти чувствует собственные руки, обнимающие Лиару так, словно была ею самой. Иногда ей казалось, что сердце Лиары вязко и тяжело бухает в груди рядом с ее собственным сердцем, что они то сливаются в одно, то вновь разливаются прочь, то просто бьются рядом, отчего грудная клетка ходила ходуном. Рада не знала, где грань всего этого, и где все это кончится, и в какой момент градус напряжения станет таким сильным, что она не сможет больше держать себя в руках. Но только этот момент приближался, ровно с той же скоростью, с которой они плыли к Аластару.

В конце концов, она вообще перестала замечать дорогу, прекратив смотреть по сторонам и погружаясь в душу своей искорки, в то время, как ее руки мягко обнимали и прижимали к себе ее тело. И очнулась словно от толчка, когда Равенна с кормы громко гаркнула:

— Готовьтесь, псы шелудивые! Впереди Аластар!

Окрик пиратки был мрачным, а ее лицо — чернее ночи. Рада рассеяно взглянула на нее, из-за кружащейся головы не сразу понимая, чего она так злится. Потом с трудом мысли вернулись, и Рада вспомнила. В Аластаре Равенна должна была сойти с корабля и оставить его до времени, пока его не заберет предыдущий владелец. Естественно, чего уж тут радоваться-то?

— Пойдем собираться, Рада? — голос Лиары был хриплым и слегка дрожащим. Что-то такое сейчас прозвучало в нем, что все внутри Рады перевернулось вверх тормашками.

Рада ощутила капельки горячего пота, проступившего вмиг на лбу. Хвала богам, холодный ветер моментально выстудил кожу и стер их прочь. Выждав несколько секунд и сделав глубокий вздох, чтобы хоть немного собраться с силами, Рада открыла глаза и взглянула на нее.

Глаза Лиары были темными, как ночь, огромные зрачки, полуприкрытые длинными ресницами, такими длинными, что на них можно было удавиться, смотрели на Раду с тягучей, зовущей тоской. Ее губы слегка приоткрылись, и с них срывалось прерывистое дыхание, а легкий румянец накрыл щеки, и кожа казалась мягкой, словно наливные бочка напоенного солнцем персика. Ее ладони лежали на руках Рады, вжимаясь в них, напряженные и такие горячие, что Раду жгло даже сквозь толстую шерстяную куртку. Лиара слегка запрокинула голову на ее плече, мазнули по куртке непослушные мягкие кудри, осыпаясь вниз пушистой каштановой волной.

Твою мать! Я сейчас умру! Просто прямо здесь на месте умру! Или прожгу палубу!

— Пойдем, — прохрипела она, с трудом заставляя свои руки разжаться на ее талии.

Лиара также неохотно отступила прочь, жар ее тела ушел, и Раду сразу же обхватил холодными пальцами ледяной ветер. Это слегка отрезвило ее, заставив хоть чуть-чуть прийти в себя. Убедившись, что ноги дрожат не так сильно, чтобы она споткнулась, Рада обернулась, следя глазами за искоркой. Та уже шла по палубе к трапу на нижнюю палубу. Ветер играл с ее кудрями, и искорка обернулась к ней, не улыбаясь и глядя этим своим глубоким, как самая темная бездна океана, взглядом. Рада ощутила, что тонет, все быстрее и быстрее камнем падает на это дно, и все-таки пошатнулась, когда корабль взлетел на волне. Но Лиара уже не заметила этого, отвернувшись.

Господи, боги пресветлые, да что же это такое?! Подышав, чтобы хоть как-то прийти в себя, она встряхнулась и решительно зашагала по палубе к корме. Только вот внутри кто-то отчаянно скулил и почти что по-собачьи визжал, кто-то, взвинченный до такого предела, что, казалось, дальше уже просто некуда было.

Решение пришло в голову молниеносно, само собой, и она не сомневалась. Распахнув дверь в кубрик, Рада почти что ворвалась туда, заставив стоящую спиной к двери Улыбашку подскочить на месте всем телом и резко обернуться.

— Улыбашка! — голос взвизгнул фальцетом, чего Рада уж точно от себя не ожидала. Гномиха в фартуке вздрогнула еще раз, схватившись за сердце и глядя на нее дикими глазами:

— Боги! Что случилось?!

— Пойдем со мной прогуляемся в Аластаре! — почти что прорычала Рада, захлопывая за собой дверь. — Мне нужно… кое-что узнать.

— Бхара дарзан! — Улыбашка выдохнула, отпустила сердце и с силой грохнула половник, который держала в другой руке, в пустую кастрюлю. Он загремел погребальным звоном, а гномиха с горящими от ярости глазами повернулась к ней. — Дубина ты бестолковая! Что же ты меня так пугаешь?! Я уж думала, за борт кто выпал или напал на нас кто! Бестолочь! Совсем мозги потеряла!

— Это да, — согласно кивнула Рада, с трудом вытирая тыльной стороной руки выступившую на лбу испарину. — Только ты все равно, пожалуйста, составь мне компанию в Аластаре. Потому что кроме тебя мне просто некому помочь.

— И куда ты собралась? — выгнула бровь Улыбашка, подозрительно оглядывая ее.

— В бордель, — честно призналась Рада, тяжело дыша, едва язык из пасти не вываливая, как пес, пробежавший по жаре много миль.

Лицо гномихи стало непроницаемым, она очень осторожно, явно подбирая слова, ответила:

— Рада, я тебя, конечно, очень люблю, но видишь ли, я немного не по этому делу. У меня муж есть, детишек трое…

— Тьфу, пропасть! — поморщилась Рада как от собственной глупости, так и от бестолковости Улыбашки. — Да ты-то мне на что сдалась? Мне нужно поговорить с кем-нибудь, а я просто не могу взять и сказать всем: «Извините, ребята, подождите меня часок, я в бордель загляну»! А одну меня Алеор не отпустит. Понимаешь, теперь?

— Поговорить с кем-нибудь? — Улыбашка подалась вперед, вопросительно вздернув брови. — В борделе? Поговорить?

— Да боже мой! — взревела Рада, воздевая руки к потолку. — Господи! Просто мне нужно поговорить с какой-нибудь шлюхой, понимаешь?! Потому что я ни бхары не знаю! И как только что-то случится… ну, что-нибудь… Короче, я не хочу выглядеть как идиотка, понимаешь? — она в отчаяние взглянула на гномиху, понимая, что более внятно все равно объяснить не сможет, и чувствуя себя настолько полной дурой, насколько вообще это было возможно.

Несколько секунд Улыбашка, прищурившись, смотрела на нее, а потом лицо у нее вытянулось, и в следующий миг на губах заиграла широкая заговорщическая улыбка. Шрам от этого натянулся еще больше, и гномиха теперь выглядела до дрожи жутковато. Грозар, это похоже на беса из бездны мхира, который задумал недоброе! Рада передернула плечами от внезапно пробежавшего по спине холодка. И как только она собственного мужа не пугает?

— Вот оно как, — довольно закурлыкала гномиха. — Наша девочка наконец-то поумнела! А я все думала, когда же до тебя дойдет? Это твой рост так влияет на твои умственные способности?

— Иди ты к бхаре! — раздраженно поморщилась Рада. — Просто сходи со мной и все!

— Ладно, — милостиво кивнула гномиха, развязывая на спине передник и снимая его через голову. Вид у нее одновременно был донельзя довольный и заговорщический. — Наконец-то, вы, детишки, договорились. Ну что ж, я не могу отказать тебе в просьбе построить твое личное счастье, Рада.

— Спасибо! — Рада выдохнула, чувствуя, как у нее с плеч буквально гора сваливается.

— Да на здоровье, радость моя, на здоровье! — Улыбашка сняла передник и небрежно накинула его на спинку стоящего рядом с ней стула. — Тебе это явно не помешает. Может, мозги наконец-то на место встанут. А то девочка уже взрослая совсем, а ведешь себя, как бестолковый кобель во время случки.

— Давай вот без этого, ладно? — ощетинилась Рада. — Просто без комментариев?

— Ну куда ж без комментариев-то, Рада? — в глазах гномихи появился нехороший огонек. — Мы же с тобой учиться пойдем. Как же без них-то? Может, я тоже чего послушаю, узнаю чего нового. Ты, главное, расслабься и получай удовольствие, и все будет хорошо.

Рада только кивнула, опасливо косясь на этот хитрый огонек в глазах гномихи. Почему-то вся ее уверенность моментально улетучилась, будто ее холодным ветром из головы выдуло прочь. Такая ли хорошая идея была брать Улыбашку с собой? Или стоило пойти одной, никому ничего не сказав? Но тогда возникли бы вопросы, а врать в лицо искорке она просто не могла. Грозар, пожалуйста, сделай так, чтобы я поумнела! Я понимаю, это кажется непосильной задачей, но ты же все-таки верховный бог! И раз уж ты вообще умудрился создать весь этот мир, то и мозгов, наверное, сможешь мне прибавить, правда ведь?

Через час заросли травы расступились в стороны, и корабль выбрался из паутины узких проток на большую широкую воду. К тому моменту Рада уже пыхтела своей третьей трубкой, притащив все свои вещи на верхнюю палубу и то и дело поглядывая на Лиару, которая стояла рядом с ней, чему-то тихонько улыбаясь и ни слова не говоря. В передней части палубы матросы откинули огромные крышки люка, ведущие в трюм, где раньше держали рабов. Специально по просьбе Алеора сейчас этот трюм переоборудовали в миниатюрную конюшню, где и везли их лошадей. Покрикивая и пересмеиваясь, матросы сбросили вниз широкие сходни, сбитые из крепких шершавых досок, принялись выводить наверх по одному упирающихся и нервничающих коней. Лошади вскидывали головы, трясли гривами, нервно ржали и пятились, привыкая к резкому дневному свету после темноты трюма. Алеор отправился за своим мышастым сам: боевой конь никому кроме него в руки не давался, никого к себе даже близко не подпускал.

Впереди река широко разливалась, и противоположные берега расступились далеко в стороны, превратившись в тонкую полоску болотной травы на самом горизонте. А слева по борту из травяного моря вырастал Аластар. Рада нехотя разглядывала его, выпуская колечки дыма и изо всех сил стараясь сосредоточиться на чем угодно, только не на глубоких, темных как ночь глазах Лиары. Ее уже даже начало подташнивать от неуверенности. Дело надо было провернуть быстро и тихо, чтобы никто ничего не понял, а проклятая Улыбашка расхаживала по палубе с таким заговорщическим видом, так широко скалилась, поглядывая на них, и то и дело хихикала в кулак, качая головой, что даже Кай наградил ее удивленным взглядом, задумчиво сдвинув к носу мохнатые брови. Раде оставалось только надеяться, что всего этого представления не заметит Лиара. И еще что Алеор не начнет задавать свои идиотские вопросы или допытываться, что это они замыслили. Час от часу не легче! Может вообще не стоило всего этого затевать, а, Грозар? Только отступать было уже поздно, Рада прекрасно это знала, а потому только пыхтела трубкой у самого борта и разглядывала Аластар, пытаясь сосредоточиться хоть на чем-то, что могло отвлечь ее от Лиары и хитрющей гномихи.

Прямо из бескрайних разливов болотных трав поднимались высокие крепостные стены. Полукольцом они охватывали город, упираясь концами прямо в искусственную бухту, в которой располагался порт. Пристани и причалы выстроили из крепких дубовых бревен, и они глубоко вдавались в реку, давая возможность кораблям причаливать по нескольку вряд и спокойно маневрировать. Сейчас в порту было не так много судов, как могло быть: большая часть капитанов все еще решала свои проблемы на северном побережье Мелонии или уже набивала трюмы в Алькаранке, чтобы вести товары на далекий юг. Здесь у причалов виднелось всего пять крупных морских кораблей со спущенными парусами. Они спокойно покачивались на волнах, и матросов на их палубах Рада не смогла разглядеть. Зато гораздо больше было речных суденышек поменьше, узких и вытянутых, словно чаячьи клювы. На их фоне мельтешило огромное количество крохотных лодчонок местных рыбаков, они же пятнали собой и всю поверхность речного разлива: часть двигалась в сторону камышовых зарослей, часть навстречу им, с уловом, к городским пристаням. Кое-кто держался на воде на месте, ставя сети прямо посреди широкой реки.

Сам Аластар издали не выглядел красивым. Дома из песчаника ровными рядами выстроились вдоль всей набережной, трехэтажные, с узкими окошками и черепичными крышами. Над ними кое-где виднелись разномастные башенки и шпили, несколько золотых луковиц храмов тускло поблескивали в сером дневном свете. В дальней части города виднелось какое-то большое здание сразу с четырьмя вытянутыми вверх узкими башнями, на каждой из которых на ветру полоскались знамена. Различить, что на них намалевано, с такого расстояния Рада не смогла, да это и не слишком ее волновало. Скорее всего, это было здание местной мэрии, или кто там правил Аластаром, а туда им вовсе и не нужно было. Ее глаза искали другие постройки: приземистые домишки, между рядами окон которых были под углом натянуты красные полотнища с намалеванными на них цветами. В Алькаранке в таких домах располагались бордели, но тогда Раде в голову даже не пришло туда соваться. А может, и следовало бы. Глядишь, не только от Сагаира бы упаслась, но и сразу же на месте все необходимое узнала. Вот только задним умом все были просто бхарски умны, а тогда она ведь даже и не предполагала, что наступит день, когда она захочет поцеловать Лиару. То есть, предполагала, конечно, ведь тогда тот благословенный и одновременно с этим проклятущий лекарь и поставил ей свой «диагноз», но тогда голова Рады была набита такой ерундой, что здравая мысль заглянуть за советом к шлюхам ее, к сожалению, не посетила.

Равенна покрикивала на матросов, и те засуетились по палубе. Корабль неторопливо повернул в направлении первой свободной пристани, и моряки начали готовить его к швартовке. Мимо Рады прошлепал голыми ногами Гардан, подмигнув ей. В руках он тащил два набитых шерстью мешка: их перекидывали на канатах через борт, чтобы не разбить борта судна о причал при сильной качке. Его костлявая спина под полощущейся на ветру простой серой рубахой исчезла среди других моряков, суетящихся у левого борта, и Рада вдруг ощутила укол грусти. Теперь им пришло время проститься друг с другом по-настоящему. Гардан уплывал на далекий юг вместе с Равенной, Рада уходила за Семь Преград вместе с Алеором, и когда еще судьба сведет их на этой земле, и сведет ли вообще, она и знать не знала. Только последние семь лет они почти что бок о бок с Гарданом прожили, деля хлеб, ром и драки пополам, и прощание со старым приятелем стало удивительно горьким.

— Все готовы? — послышался из-за спины холодный голос Алеора, и Рада обернулась.

Он уже совсем оправился и теперь выглядел как обычно, целиком затянутый в черную шерсть, с плащом, что скрывал всю его фигуру под собой. Синие глаза эльфа обежали собравшихся вокруг небольшой кучки пожитков Раду с Лиарой, Улыбашку и Кая, и эльф кивнул им.

— Как только сойдем на берег, я отведу вас в гостиницу, где вы будете сидеть и ждать меня. Если вам все-таки припрет пройтись за покупками, то ходить только парами, чтобы кто-то прикрывал вам спину, и чтобы до темноты все были на месте, я ясно выражаюсь? — его пронзительный взгляд впился в Раду, и она кивнула в ответ, постаравшись сделать это как можно более непринужденно. — Хорошо. Я найду нам корабль и улажу кое-какие финансовые дела, — глаза его сверкнули, дернувшись к Улыбашке, и та, будто невзначай, потупилась, проверяя крепления своих ножей на поясе. Рада смекнула, что речь идет о денежной сумме, которую Улыбашка за Алеора пообещала капитанам северного побережья за их помощь в борьбе с Сагаиром. Алеор вновь оглядел всех и еще раз повторил: — До темноты все должны быть в гостинице. Надеюсь, сегодня же у нас получится отплыть в Рамаэль.

— А разве мы плывем не в Иллидар? — удивленно вскинула брови Лиара, глядя на него.

— В Иллидар, светозарная, пустят только тебя. Он сокрыт Мембраной, и никому, кроме Первопришедшего, не пройти внутрь. Чтобы торговать, речные эльфы построили рядом с Иллидаром открытый для смертных порт Рамаэль. Там мы и высадимся. — Он кивнул и приказал: — Запомните: никому ни слова о том, куда мы идем, кто мы такие, какая у нас цель. Говорить буду я. Ни в какие разговоры и перебранки ни с кем не вступать, лучше вообще не разговаривайте ни с кем, хоть немыми притворяйтесь. И если я услышу, что кто-нибудь из вас произнесет вслух название «Семь Преград», я его самолично утоплю в этом болоте.

— Какие мы храбрые-то стали! — недовольно заворчала ему в ответ Улыбашка. — Еще недавно с ложечки нас кормили, а теперь ишь ты, распетушились, перья растопырили и ну командовать!

— Улыбашка, в твоем случае, я даже услышу, когда ты подумаешь про «Семь Преград», — зловеще предупредил ее эльф, и гномиха захлопнула рот, насупив брови и раздраженно глядя на него.

Настроение у эльфа, судя по всему, было препаршивейшим, да оно и неудивительно, учитывая, какую сумму он должен был выплатить пиратским капитанам с легкой руки гномихи. Рада недоумевала только, откуда он возьмет столько денег. Судя по всему, Алеор собирался воспользоваться услугами банкиров, но даже в таком случае, вряд ли ему удастся быстро собрать необходимую сумму. Да и вопросов будет слишком много, и не столько у банкиров, сколько у Владыки Лесного Дома Илиона, которому от них придет расписка со счетом. Ну, тут уж ничего не поделаешь. Но на его месте я бы убила Улыбашку.

Корабль медленно подошел к пристани и начал швартоваться. Забегали по пристани внизу портовые рабочие, принимая от моряков швартовые, быстро обвязывая их вокруг огромных чугунных тумб и притягивая корабль ближе к причалу. Друзьям пришлось отойти от борта, чтобы освободить место для матросов, точно так же крепящих канаты на борту корабля. К ним неторопливо подошла Равенна. Вид у нее был мрачный, брови хмурились, но она все равно протянула Алеору руку и проговорила:

— Что ж, это была самое безумное плавание в моей жизни! И несмотря на досадные мелочи, мне, наверное, надо поблагодарить вас за все это!

— Я благодарю вас, капитан, — Алеор, тоже с мрачным видом, пожал ей руку. — Возможно, вы оказали миру услугу гораздо большую, чем все мы здесь думаем. И однажды придет день, когда она станет ключевым моментом всего происходящего.

— Вы, бессмертные, бхарски любите красивые фразы и вдохновляющие речи. Мне же, простому капитану, хватило бы одной маленькой песенки в качестве благодарности, чтобы рассказать о том, что мы здесь все пережили, — ее зеленый глаз хитро взглянул на Лиару.

— Я обязательно напишу об этом песню, капитан Равенна, — улыбнулась та, — обещаю вам! Как только все это закончится.

— Вы бесконечно добры, миледи, к такой жалкой пиратке, как я, — Равенна приняла ее руку, картинно поклонилась и легонько коснулась губами ее костяшек.

При этом Рада удостоилась хитрющей улыбки раздвинувшихся в оскале губ, и перед глазами на миг потемнело от ярости. Она услышала скрип собственных зубов, и слегка смутилась, надеясь, что никто этого не заметил. А Равенна уже отпустила руку Лиары и прощалась с Каем и Улыбашкой. Напоследок она подошла и к Раде, протянув ей ладонь и глядя на нее снизу вверх с вызовом в кошачьих глазах и слегка вздернутой насмешливо бровью.

— А с тобой, Черный Ветер, я надеюсь, мы когда-нибудь еще встретимся.

— Взаимно, — проскрежетала Рада, сжав ее ладонь так, что Равенна поморщилась и отошла прочь.

Матросы начали сводить лошадей по сходням на пристань, следом за ними направились друзья, а Рада задержалась, чтобы попрощаться с Гарданом. Ухмыляясь дыркой вместо клыка, наемник сам направился к ней и протянул ей шершавую ладонь, уже покрытую мозолями от тяжелой работы с парусами.

— Спасибо тебе за все, Гардан, — тепло улыбнулась она, пожимая его руку. — Приведут боги, свидимся однажды!

— Это тебе спасибо, Рада! — он помолчал, потом фыркнул и рассмеялся. — Служить у тебя было очень забавно, скажу я тебе! Лучшее время в моей жизни!

Хлопнув его по плечу, Рада забросила на спину седельные сумы со своими вещами и зашагала по сходням вниз с легким сердцем. Их долгая дорога почти закончилась. Оставалось еще два проклятых порта, а дальше их ждали горы, и сказка, в которую всю жизнь она так мечтала попасть.

Алеор вывел их с пристани, не обращая внимания на людскую толчею, направившихся к кораблю купцов, попрошаек, работников порта с тюками на головах, которые они таскали туда-сюда. Он не стал плутать и искать место для того, чтобы остановиться, и прямиком зашагал к высокому зданию напротив пристани, над котором на ветру раскачивалась деревянная табличка с надписью: «Полные ветра паруса».

Помещение гостиницы в середине дня было заполнено примерно наполовину. Люди обедали, пили, смеялись, кое-кто уже начал бросать кости и играть в карты. Рада приметила в углу двух купцов, которые чинно переговаривались, над разложенными на столе образцами тканей. В другом углу худющий паренек жонглировал пятью разноцветными шариками, впрочем, не слишком хорошо, и на него никто не обращал особенного внимания. Полы здесь были из толстых бревен, а в помещении стоял крепкий запах табака, вина, снеди и усталых людей. Рада с наслаждением втянула его всем носом и довольно оскалилась. Этот запах был ей по душе гораздо больше, чем то, что они нюхали в «Звезде Севера» в Алькаранке.

Переговорив с трактирщиком, Алеор зыркнул на них еще раз, дополнительно повторив, что именно они должны делать здесь до его возвращения, и ушел, громко стукнув дверью. Несколько завсегдатаев при виде него начали перешептываться, еще больше народу исподволь глазело на огромного Кая, который, игнорируя взгляды, уселся за стол у окна и принялся аккуратно сворачивать собственный плащ, чтобы тот не помялся.

Решив, что время пришло, Рада бросила свои вещи под стул недалеко от Кая и объявила:

— Мы с Улыбашкой пойдем пройдемся, кое-чего прикупим. Вернемся через пару часов. Обещаю, со мной ничего не случится, — добавила она Лиаре, тревожно поднявшей на нее свои штормовые глаза.

— Да уж! — фыркнула Улыбашка, подавившись смехом, и Рада почти что силой вытолкнула ее прочь из общей залы, чувствуя раздражение и ярость от того, что гномиха своим дурацким видом портила ей всю тайну.

Когда они оказались на улице, Рада сразу же потянула гномиху за собой направо, туда, где еще с борта корабля она приметила здание с красными отрезами тканей между окон.

— Ты смотри, как бежит, а? — заливалась рядом Улыбашка, хихикая и качая головой. — Со всех ног летит! Не споткнись, Радушка!

— Не споткнусь! — огрызнулась Рада, оглядываясь через плечо и проверяя, не вышла ли Лиара посмотреть, куда они пошли. На пороге гостиницы никого не было, и она вздохнула спокойно, а затем в раздражении повернулась к гномихе. — Проклятье, Улыбашка! Я тебя помочь просила, а не скалиться и ржать надо мной!

— Ну прости, Рада, но это выше моих сил! — давясь смехом, отозвалась гномиха, прикладывая обе руки к груди и глядя на нее абсолютно искренним взглядом.

Рада только зарычала и почти что бегом побежала к распахнутой настежь двери борделя.

В такой час здесь почти что и никого и не было, кроме работающих девок. Помещение тонуло в тягучем запахе ароматных масел, благовоний и цветов, которые в горшках были расставлены по всем углам и подоконникам. Приглушенно горели свечи, красновато светились лампы в бумажных алых абажурах, с потолка свисали отрезы шелка, длинные и тонкие, деля все помещение на сектора. Долетающий сквозь открытую дверь помещения холодный ветерок слегка колыхал их, разгоняя тяжелый дурманящий воздух.

Повсюду были расставлены мягкие низкие диваны с множеством подушек, на которых сидели или полулежали разодетые, размалеванные девки. Возле них на столиках в пузатых кувшинах темнело вино и курились маленькие ароматные палочки в позолоченных чашах. Судя по всему, заведение было из весьма зажиточных, и Рада прикинула, сколько у нее денег. На разговор уж точно должно было хватить, причем с лихвой, во всяком случае, она на это надеялась. Впрочем, сама она никогда не пользовалась услугами подобных заведений, а потому весьма туманно себе представляла порядок цен.

Когда они с Улыбашкой вошли в помещение, девки повернули головы в их сторону, удивленно моргая, и только потом расплываясь в искусственных широких улыбках. Некоторые из них, что сидели по двое, начали перешептываться, склонив друг к другу головы и кидая заинтересованные взгляды на Раду, опасливые — на Улыбашку. Рада вдруг ощутила, что ноги почти что к полу приросли, а горло высохло словно пустой кувшин. Внезапно идея спросить совета у шлюх показалась ей далеко не такой уж блестящей, как поначалу. Но отступать было поздно, да и хихикающая Улыбашка подталкивала ее в спину, приговаривая:

— Ну что же ты встала, как столб? Ты же так торопилась сюда, Радушка, так бежала! Давай теперь, покупай свой подарочек Лиаре!

Вместо того, чтобы огрызнуться, Рада только сглотнула комок в горле и заставила себя зашагать через всю залу прямо к стойке в ее конце, за которой стояла средних лет женщина. За ее спиной на полках темнели бутылки дорогого вина, по обе стороны от стойки расходились полуоткрытые двери, завешенные красным шелком. Из глубины помещения доносился негромкий женский смех, голоса, пульсирующая музыка барабанов.

Женщина спокойно улыбнулась Раде, с интересом, но без какого-либо предубеждения, оглядывая ее и Улыбашку. Лет ей было, наверное, около сорока, темные волосы завязаны в тугой узел на затылке, чтобы открыть взору высокую красивую шею, на которой покоилось золотое колье с алыми как кровь камнями. Одета она была в легкий, полупрозрачный алый шелк, что стекал с ее тела, ничего не скрывая, но и не выставляя напоказ. У нее были темные глаза и пухлые, чересчур на вкус Рады, губы, которые раздвинулись в приятной улыбке, когда они подошли к стойке. Улыбашка, кряхтя, взобралась на барный стул, стоящий неподалеку и уложила свои громадные, покрытые шрамами кулачищи прямо на столешницу.

— Добро пожаловать в «Бутон прелестницы», милые дамы, — заговорила женщина. — Мое имя Алнира, и я готова предложить вам только самых лучших и искусных в любовных делах девочек во всем Аластаре.

— Эээ, — промямлила Рада, не понимая, с чего ей начать. В глазах Алниры появился понимающий огонек, и она заговорила, словно таким образом могла помочь Раде раскрепоститься.

— К нам довольно редко заходят бессмертные и еще реже — гномы, но даже для вас мы можем подобрать что-то, что подойдет вам обеим. Что бы вы хотели, дамы? Черную, как статуэтка, южанку? Белокожую северянку? Может быть, предложить вам двух острых, как сталь, подружек из холодного Тарна, с телами горячими, как огонь?

Рада поняла, что покрывается липким потом под одеждой, а язык просто намертво прилип к небу. Ее выручила Улыбашка. Вздохнув и уложив свои ладони на полированную столешницу, она приветливо взглянула в глаза Алниры и проговорила:

— На самом деле, я здесь только за компанию, в качестве моральной поддержки. А вот эта вот госпожа, — ее тяжелая ладонь увесисто легла на плечо Рады, и та даже вздрогнула от неожиданности, — пришла спросить совета в любовных утехах. Но, так как она у нас девочка маленькая и неопытная, сама она задать свой вопрос не в состоянии.

— Вот как? — глаза Алниры загорелись любопытством, но она предпочла скрыть это под густой тенью длинных, накрашенных черным ресниц. — Что ж, госпожа, вы можете выбрать любую девочку, с которой захотите поговорить. Она снабдит вас всей интересующей вас информацией и чем-то большим, коли вы захотите. Рассчитываться тоже будете с ней. Стандартная цена за разговор и общение — три золотых, вознаграждение девочке не обязательно, но приветствуется. А для вас, — Алнира обернулась к Улыбашке, — пока вы ждете, могу предложить прекрасный южный эль из самих Медных Копий. Думаю, вы не останетесь разочарованы.

— Замечательно! — довольно кивнула Улыбашка. — Несите самый лучший, все равно не мне платить.

Рада сглотнула ком в горле, глядя на Алниру и пытаясь заставить себя говорить, но язык словно собаки отхватили. Никогда еще она не была в таком ступоре, никогда.

Вдруг сзади к ней кто-то подошел, и чья-то ладонь мягко легла на бедро, чувствительно, но приятно ущипнув его при этом. Учитывая, насколько была взвинчена Рада, это было уже чересчур, и она почти что до потолка подскочила, едва не взвизгнув, будто девчонка.

— Такая высокая, — промурлыкал рядом голос, рука плавно поползла ей на талию и обняла, а слева от нее выступила молодая девка с темными, как ночь, глазами и ярко накрашенными алыми губами. Глаза ее с интересом изучали лицо Рады. — Да еще и бессмертная. У меня еще никогда не было бессмертных.

— Это Раиль, дочь далекого Тарна, — проговорила Алнира. — Думаю, вы понравились ей, госпожа.

— Замечательно! — выдохнула Рада, выкручиваясь из ее рук и отступая на шаг под ядовитое хихиканье Улыбашки. Взгляд шлюхи стал еще более заинтересованным, и она, выдохнув, промямлила: — В общем, есть одна девушка, которую я люблю… Только вот, я совершенно не знаю, как… как…

— О боже, как это мило! — вроде бы даже без притворства шлюха приложила руки к губам. Потянувшись, она погладила Раду по щеке, росту в ней было максимум Раде по грудь. Руки у нее пахли жасмином. — И ты пришла сюда, чтобы научиться, как ублажить любимую женщину! Если бы все мужики были такими как ты, мир был бы гораздо счастливее!

— Ага, а ты бы просто головы не поднимала от работы! — загоготала за спиной Рады Улыбашка, и на миг глаза шлюхи остро сверкнули над плечом Рады. Впрочем, она сразу же вновь стала приторно сладкой, как патока, и потянула Раду за пряжку пояса следом за собой.

— Пойдем, я покажу тебе все, милая. Включая то, о чем ты даже представления не имеешь.

— Подожди! — Рада застопорила обеими ногами на месте, и шлюху ощутимо дернуло назад. Глаза ее удивленно расширились, а брови недовольно выгнулись. Кашлянув в кулак, Рада призналась: — Мне не надо показывать, ты мне расскажи и все. Просто расскажи. Я слишком люблю ее, чтобы…

— Боги, да ты даже еще большая милашка, чем я думала! — шлюха вдруг совсем по-улыбашкиному захихикала, а потом кивнула ей головой. — Ладно, тогда пойдем на диван. Выпьешь вина, расслабишься. А мы с Марикой расскажем тебе все, что нужно делать. Поверь, твоей девушке будет очень хорошо.

Чувствуя себя полной идиоткой, Рада все же мужественно зашагала следом за шлюхой к диванчику, на котором сидела другая девка, рыжая, как огонь. За спиной отпускала язвительные шуточки Улыбашка, которой уже принесли ее эль, шлюхи вокруг с интересом разглядывали Раду так, будто пытались понять, что у нее под одеждой, а у нее при этом так истерически горели уши и лицо, что даже моргать было больно. Грозар, молю тебя, пожалуйста, сделай хоть что-нибудь! Пусть я поумнею, хотя бы на самую капельку!

Через час Рада пробкой вылетела из борделя под продолжающееся хихиканье Улыбашки, сгорая со стыда и отказываясь говорить хотя бы с одним живым существом во всем этом мире. Лицо и уши у нее горели до самого вечера, пока не вернулся Алеор и не объявил о том, что нашел корабль. Даже на то, чтобы сказать хоть слово непонимающе глядящей на нее Лиаре, у нее не было никаких сил. Кое о чем из рассказанного шлюхами она знала, еще о чем-то смутно догадывалась, а кое-что ее просто ужаснуло. Тем не менее, время было потрачено не зря, и теперь Рада хотя бы представляла, что ей делать. И от этого стало только хуже, потому что вот теперь точно даже смотреть на Лиару она просто не могла.

А ветер все дул и дул, неся с собой первое прикосновение холодов и надувая паруса речного корабля «Быстрый», которой в сгущающейся вечерней тьме отчалил от пристаней Аластара и направился на юг, увозя вверх по течению Тонила Раду с ее горящим лицом и ее друзей в негостеприимный и холодный к людям порт Рамаэль.