Вкус волчьих ягод

Глава 36

Хлопнула входная дверь, я узнала Егора по шагам и на миг мне стало легче. Если я так волновалась, что его час не было рядом, то как собираюсь до жить до утра? Нервы ни к черту!

Порывисто поднялась из-за стола и обняла Егора, как только он зашел на кухню.

– Эй, ну ты чего? – Егор погладил меня по голове, как маленькую девочку. Я так себя и ощущала. Добавляли деталей рябиновые бусы. Вспомнился бабушкин дом, двоюродная сестра… Нам лет по шесть, и мы делаем такие же бусы. И нет в той далекой жизни большей беды, чем порванная нить или порченные ягоды. Сколько мы с ней не виделись? Долго… Представляю, как бы она удивилась, если бы узнала, чем я занимаюсь в этот осенний вечер, да еще и в какой компании.

Я отстранилась и глянула на домового. Тот усиленно делал вид, что никакого внимания на нас с Егором не обращает и ловко мастерил венок из трав, вплетая в него красные гроздья рябины.

Венок был почти закончен, как, впрочем, и мои бусы.

– Я смотрю вы тут времени зря не теряли! – улыбнулся Егор.

– Мы да… мы не теряли… приготовления почти закончены.

Трофим стянул красной ниткой концы венка, перевязал на семь узлов, поплевал, что-то там над нитками пошептал и пошел прилаживать его на входную дверь

Егор взял у меня из рук рябиновые бусы, также связал концы, замыкая цепь красных ягод в обережный круг. Потом осторожно, чтобы не повредить ягоды, одел их мне на шею в три оборота.

– Куда ты ходил, Его?

– К ведьме, на хутор.

– Узнал чего?

– Нет. Томка озлоблена, на мои прямые вопросы отвечает в своей обычной манере загадками и намеками.

– Зачем тогда время тратил?

Хотел посмотреть, чем занята, как на мое появление отреагирует. Но тут ничего особенного. Тоже, как и вы, сидит травки перебирает во дворе. С виду все спокойно, ничего необычного. Но помимо прочего, хотел в памяти обновить ее запах.

– Как это? – я округлила глаза от удивления.

– Ну как, обычно. Кто-то запоминает людей по лицам, а волки – по запаху. В человеческом облике у меня нюх, конечно, не такой острый как у зверя, но в любом случае намного лучше чем у людей. И в памяти образ отложился. Волком вспомню, если почувствую…

– Интересно… Я столько всего о тебе не знаю…

– Страшно? – Егор улыбнулся и легонько погладил кончиками пальцами по моей щеке.

И я вдруг поняла, что нет, не страшно… Волнительно, интересно, трепетно, но не страшно… Я помотала головой, жестом обозначая отсутствие опасений и закрыла глаза.

Наш поцелуй прервало осторожное покашливание домового. Я открыла глаза и оглянулась.

Трофим уже разложил на подоконниках рябину и можжевельник, расставил толстые свечи.

– Егор, там это… Костер надо разжечь на улице, да и уже почти совсем стемнело.

– Да, да, – он кивнул и выпустил меня из объятий.

Я взяла чью-то куртку с вешалки в сенях и вышла вслед за Егором во двор.

Стояла на крыльце и смотрела, как он разжигает костер, как оранжевое пламя сперва маленькое перекидывается с газеты, на мелкие прутики, потом занимаются поленья потолще.

Дрова кто-то наносил и сложил заранее. Пламя разгорелось быстро и рыжей белкой скакало по поленьям, освещая теплым оранжевым светом профиль Егора. Лицо было серьезным, сдвинутые к переносице брови и поджатые губы, указывали, что он чем-то встревожен. Стоит ли волноваться? Или меня это не касается? Хотя сейчас я отчетливо ощущала, что все что важно для Егора, отныне имеет ко мне прямое отношение тоже.

Вышел Трофим, постоял со мной рядом, нетрепливо переступая с ноги на ногу и поглядывая на небо.

– Ну, всё, Егорчик, миленький. Ну, пора уже, – просительным запричитал он. – Сейчас того и гляди луна взойдет. Прощайся со своей ненаглядной и уходи. Пора двери закрывать и свечи зажигать.

Егор кивнул, подошел ко мне и взял за руки. Сердце сжалось, а к глазам неожиданно подкатили слезы. Мы стояли молча, не сводя друг с друга взгляд. И я знала, что он не может остаться, и он знал, что я не могу пойти с ним. Понимала, что нельзя пойти наперекор своей природе, но сердце ныло от тревожных предчувствий.

– Обещай мне, что будешь осторожным, – прошептала я, – Буду ждать тебя здесь. Будь внимателен и вернись ко мне целым и невредимым.

– Хорошо, но и ты пообещай мне то же самое. Пообещай, что с тобой ничего не случится, ты ни на шаг не отойдешь от Трофима и будешь делать все, что он говорит. Ночь пройдет быстро, и я вернусь, как только рассвет разгонит темноту.

– Обещаю.

Мы обнялись и на несколько секунд крепко прижались друг к другу. Потом Егор осторожно отпустил меня, бросил еще один последний взгляд, развернулся и пошел к калитке.

Я осталась стоять на пороге, смотря в темноту, пока его фигура не исчезла среди деревьев. Сразу стало как-то пусто и одиноко. Будто я осталась совсем одна... Но Трофим не дал мне углубиться в меланхолию. Быстро загнал в дом и закрыл дверь изнутри на все засовы.

***

Ночь окутывала лес… заливала мраком. Но на небо восходила большая, полная, нестерпимо прекрасная серебряная луна. Сердце Егора стучало все громче и сильнее в предвкушении волшебства. Он любил ночь, любил охотиться со своей стаей и не смотря на все опасности, которые могли поджидать их темноте, адреналин бурлил, обещая приключения.

Егор уже не мог идти спокойно и как только вошел в лес, побежал. Луна поднималась все выше и выше. Постепенно заливала черноту ночи серебром и запускала по венам оборотня вместе с кровью старинное, древнее колдовство.

Егор бежал, мох мягко пружинил под ногами.

Оборотень впитывал в себя лес. А лес принимал его…

Лес – это картина, которую Егор рисовал глазами. Он видел, как листья с деревьев падают на землю, как луна пробивается сквозь кроны, оставляя внизу серебристые пятна-лужи. Видел, как реки и озера темнеют и остывают, как ветер и дождь становятся сильными и жестокими.

Лес – это песня, которая звучала у Егора в ушах. Он слышал, как шелестят листья под ногами, как вскрикивают потревоженные птицы, как рычат в темноте звери. Егор слышал, стук сердца и шумное дыхание. Слышал, зов стаи, шепот судьбы.

Лес – это запах. Аромат земли, травы, грибов и прелой хвои. Егор чуял как пахнет добыча, враг, друг. Ощущал, как пахнет страх, гнев, радость. Знал, как пахнет любовь, желание и страсть.

Лес – это прикосновение к коже. Влажный холодный ветер лизал его щеки, трепал волосы. Студеные капли дождя остужали горящее лицо. Егор чувствовал, как его касаются зубы, когти, язык, всех лесных обитателей. Знал какая на ощупь ласка, боль, смерть.

Егор бежал, а лес и луна меняли его. Тело будто подхватила мощная, но не поддающаяся познанию сила, которая заставляла перестраиваться его кости и мышцы. Кожа стремительно покрывалась шерстью, руки и ноги превращались в мощные лапы с крепкими острыми когтями. Лицо преобразилось, вытянулось вперед волчьей пастью. Уши удлинились и поднялись вверх, а зубы превратились в острые клыки. Глаза наполнились дикой яростью и силой.

Последний этап обращения принес собой боль и эйфорию одновременно.

На круглую лесную поляну одним сильным прыжком выпрыгнул уже не человек, но огромный волк и остановился, припадая мордой к земле. Его шерсть блестела в лунном свете, а глаза сверкали оранжевым огнем.

Перед ним на поляне стояли восемь величественных волков, полных силы и энергии. Волна восторга накрыла его, и смыла из разума остатки человечности. Он поднял вверх голову и огласил ночной лес громким воем.