Внеплановое отцовство для двоих (СИ)

Глава 1

Золотов.

— Мы хотим подать в суд на нашего папу! — звонко произносит мальчик лет семи, усевшись на кресло в моем кабинете.

Рядом с ним полагаю брат. Несложно догадаться, ведь они очень похожи и одного возраста. Двойняшки.

— И что же папа сделал такого, раз вы решили пойти на крайние меры? — еле сдерживаю смех.

Я — успешный юрист, оценивающий свою работу по достоинству. До этого момента считал, что в жизни меня уже ничем не удивить. Поспешил, оказывается.

— Он нас ни во что не ставит и обзывает маму, — хмурит брови мальчик.

Ему жарко сидеть в помещении одетым. Бойкий сорванец расстегивает курточку и, стянув ее, отбрасывает на спинку кресла.

— Это уже аргумент, — подыгрываю я. — И где сейчас ваша мама?

— Она варит мыло и у нее трудные времена, — продолжает утвердительный разговор мальчик.

— А твой брат? — перевожу внимание на вспотевшего, но так и не шевельнувшегося мальчугана. — Почему молчит? Он немой?

— Не, — улыбается мне беззубым ртом, а брата пихает под бок. — Он просто стесняется.

Тот второй вздрагивает и, повторяя за братом, натужно пытается улыбнуться. Демонстрирует мне наполовину выросший передний зуб.

Какими бы благородными ни казались стремления вот этих «клиентов», поведение мальчиков считаю неправильным. И в первую очередь в этом виноваты родители.

Насчет отца все более-менее ясно, он кретин. А как насчет горе мамаши? Трудные времена у нее?

Хм… это она еще со мной дел не имела и с другими соответствующими инстанциями.

Беру листок из стопки бумаги для принтера и ручку. Подаю мальчику.

— Пишите заявление в свободной форме, — отвлекая бдительность, продолжаю выяснять. — Как вас зовут?

— Меня Иван Алексеевич, — произносит бойкий, — а он, — указывает пальцем на скромного родственничка, — Дима.

Наваливаюсь локтями на стол.

— Хорошо. Иван Алексеевич и Дима мне нужен номер телефона вашей матери.

Мои опасения небезосновательные. На часах почти половина одиннадцатого вечера, на улице уже темно. Время не для детских прогулок по городу.

Кроме того, в моей фирме всякому проходимцу не место. Я согласился задержаться на работе из-за звонка от некого бизнесмена Дроздова, который упросил за любые деньги помочь ему отсудить металлургический завод, но вместо солидного клиента вынужден терпеть двух.

К слову, за семейные тяжбы галдящих супругов я не берусь, слишком мелкое занятие для меня и убыточное.

Иван Алексеевич игнорирует просьбу насчет контактов матери, нацарапав корявыми буквами«Зоявление», возвращает листок. Оборачивается к Диме и что-то шепчет ему на ухо.

Брат безропотно кивает, расстегивает карман на курточке и выгребает две помятых купюры номиналом в сто рублей и копейки. Трясущейся ручонкой кладет мне на стол.

— Что это? — вскидываю бровь.

— Оплата услуг, — объясняет смелый.

— А ты в курсе Иван, что тридцать минут моей консультации стоит восемьдесят тысяч, — наспех подсчитываю вознаграждение, что предложили они. — А вы здесь сидите уже сорок. Будьте любезны оплатите время и предоставьте мне семьдесят девять тысяч семьсот семьдесят шесть рублей.

По задумчивым лицам мальчуганов понимаю, что они даже считать до этой суммы еще не научились.

— Но у нас больше нет… — растерянно бормочет Иван. — Значит, вы нам не поможете?

— При всем уважении, — отрицательно мотаю головой.

Маленький Дима от расстройства чуть не плачет, но так как он мужчина старается сдержать слезы.

— Пойдем Вань… — понуро соскальзывает с кресла.

Его брат тоже расстроился. Снова надевает куртку.

— А, ну-ка, стоять, — строго приказываю. — Куда собрались на ночь глядя? Я вас не отпущу. Передам только родителям!

Мальчишки почуяв, что запахло жареным, переглядываются и, не сговариваясь, срываются из кабинета.

Я встаю следом и бегу за ними.

Время позднее. В конторе остался только я и личный охранник.

Мальчики оказываются на удивление шустрыми. Успеваю схватить Ивана, но он, взвизгнув, пинает меня в болевую точку, расстегивает на ходу одежку и ловко изворачивается. В моем сжатом кулаке остается только его курточка.

На самом выходе ору охраннику:

— Сильвестр, закрой дверь и не выпускай их!

Кажется, кто-то очень захотел в детский дом!

Охранник четко выполняет приказ и блокирует выход прямо перед носом сорванцов.

— Дядя отпусти! Дядя отпусти! — хором кричат они.

— Вам нельзя гулять одним в такое время, — ругаюсь я. Но судя по храброму поведению мальчишек, это не первая их ночная вылазка. — С меня хватит, я вызываю полицию!

— Пожалуйста, не надо, — сложив ладошки в умоляющем жесте, упрашивает Иван.

По логике и гражданскому долгу я обязан вызвать соответствующие органы, однако мне искренне жаль мальчишек. Дети не виноваты, что у них родители болваны.

Глубоко вдохнув, мысленно отсчитываю до десяти, чтобы справиться с лишними эмоциями.

Своих детей у меня нет, и глядя на проделки двойняшек, я в который раз убеждаюсь, что лучше до конца дней оставаться холостяком свободного полета!

— Ладно, — сдаюсь, — где вы живете?

— Здесь недалеко, — от напряжения вытягивается по струнке Иван.

— Я отвезу вас домой.

Набрасываю ему на плечи куртку.

— Мы сами дорогу знаем…

— Это не обсуждается.

Я крайне зол и больше всего на свете мне хочется посмотреть в глаза неблагополучным родителям. Других слов у меня нет. И даже факт, что дети выглядят чистыми и ухоженными положения не меняет.

Под чутким наблюдением Сильвестра вывожу мальчиков на улицу. Идем на парковку.

Специальных детских кресел у меня и в помине нет, но думаю, мальчишки потерпят неудобство. Это не самое страшное, что может приключиться в жизни. Располагаю детей позади в салоне. Усаживаюсь спереди, а Сильвестр занимает место водителя.

Предусмотрительно блокирую все двери. Совершенно не удивлюсь, если эти юркие щеглы задумают выпрыгнуть из автомобиля на каком-нибудь светофоре, пока горит красный.

Иван подсказывает нам маршрут.

Мальчишки преувеличили насчет «недалеко». Путь лежит чуть ли не на противоположный конец города. Остается только «восхищаться», как они сумели добраться до офиса.

И если честно, выяснять подробности не хочется. Я жутко устал.

Да и к тому, надеюсь, что вижу двойняшек в первый и последний раз.

Из центра едем в спальный район. Он считается хорошим, для семейных пар в основном. Все дома там новостройки.

Тормозим по нужному адресу.

Мальчишки были против, но я настаиваю на том, чтобы проводить до квартиры. Внутри меня, где-то под ребрами кипит возмущение. Выходим из машины.

Дима достает ключ и открывает подъезд. Всей троицей шагаем на второй этаж. Не слишком высоко взобрались.

Опередив меня, Иван подбегает к своей двери и, привстав на носочки, тянется к звонку. Я успеваю оценить планировку дома.

Судя по расположению дверей, мальчишкам досталась большая трехкомнатная квартира, а я в глубине души рассчитывал, что приведут они в какую-нибудь собачью конуру. И не сюда, а на самую злачную окраину.

Вскоре дверь открывается.

По ту сторону я вижу тучную пожилую женщину.

— Явились, — раздраженно шипит она.

Но следом заметив меня, вдруг меняется в лице. Ее выражение искажается в скорбной маске горести.

— Ооой, детоньки мои родные, — блажит она. — Слава богу, вернулись живы здоровы! Все глаза выплакала, пока вас ждалааа….

Успеваю осмотреть клочок ремонта в прихожей. Он свежий и добротный, мебель качественная, современная.

Запустив мальчишек, шагаю в дом, но дальше коврика не захожу. Да, видно, что тут живут далеко не нищие люди, но меня смущает общий бардак в доме. Здесь все как-то захламлено коробками, игрушками и непонятным барахлом.

Пожилая дама с растрепанной седой копной на голове звучно рыдает, хватается за сердце, изображая передо мной жертвенность.

— Вы мать? — морщусь я.

Ту аж передергивает. Она на секунду перестает голосить и начинает креститься.

— Упаси господь, я всего лишь бабушка!

Бабушка тоже родственница и за неимением других я хочу как следует пропесочить ее, несмотря на возраст!

Неожиданно у меня за спиной раздается скрежет замка, но дверь не заперта. Через секунду она открывается.

Я недовольно оборачиваюсь и…внезапно ощущаю какой-то неимоверный огонь, вспыхнувший у меня под кожей. Я отлично знаю эту молодую женщину, что от изумления замерла возле порога так и не решаясь войти.

Нина — аферистка и обманщица. Не хватит всех оскорбительных прилагательных, чтобы охарактеризовать ее личность!

— А что здесь происходит? — еле слышно бормочет она.

Ниночка…встречи с тобой я ждал меньше всего.

Оказывается, даже наш большой город может быть тесным.

— Ты у меня спрашиваешь? — скрещиваю руки на груди, а после оборачиваюсь к мальчикам. — Это и есть ваша мать?

— Самая лучшая мамулька в мире! — вскрикивает Иван, который уже схватился за веник.

Он крепко нашкодил и теперь хочет добиться расположения среди родственников. Его тихушник брат незаметно ускользнул на кухню. Я слышу, как льется вода в раковине. Посуду взялся мыть, наверное.

— Отлично Иван, — говорю без ноты доброжелательности, — просто супер! А знаешь, я почему-то не удивлен и…

Не успеваю закончить с речью. Нине наскучило топтаться на лестничной клетке, а может, она до жути перепугалась за детей, женщина решительно шагает в квартиру, случайно толкнув меня плечом.

— Объясните же, ну! Почему я должна приходить с работы уставшей, и еще клещами вытягивать из вас слова!

Женщина вертится по сторонам и не фокусируется на ком-то конкретном. Думаю, ее посыл был адресован всем.

В какой-то момент наши взгляды встречаются. Я нахожу в Нине слишком много красоты и притягательности, к сожалению.

— Твои дети… — начинаю было рассказывать, все как есть.

Нина вместе с бабулькой стоят передо мной, а там поодаль, за их спинами маячит Иван, активно жестикулирует при этом, не проронив ни слова, намекает мне, что если взрослые узнают правду, малому будет нелегко.

А я все-таки юрист…адвокат…

Так и быть про несостоявшееся заявление промолчу.

— … Твои дети разгуливают по темному городу совсем одни. Как это возможно?

Женщина вздыхает. Она явно вымоталась, судя по внешнему виду и чуть покрасневшим глазам. Да…целый день варить мыло трудно. Должно быть. А раньше Ниночка работала на серьезных людей, бизнесменов.

— Ребятки у меня активные, — вздыхает Нина и подобно той старушке грустно прячет взгляд, — сбежали, а бабушка не усмотрела. До свидания…

Нина подходит ко мне и прикасается ладонью к моей спине. Надавливает, явно дает понять, чтобы я развернулся и убирался прочь из квартиры. При всем эта ведьма еще куксится, показывая, как сожалеет проделкам детей.

— И это все? — вопрос сам собой срывается с моих губ.

Я, можно сказать, спас ее детей от опасности! Какого черта?

Нина на секунду призадумывается.

— Ах, конечно, спасибо вам и до свидания.

Похоже, не только я совсем не рад нашей внезапной встречи. Нина тоже совершенно меня не ждала. Она хоть и пытается сохранять невозмутимый вид, но я отлично замечаю, как румянец тронул ее щеки.

Нина старается быть равнодушной, однако я понимаю, что женщина шокирована и смущена. Она притворяется перед родными, будто меня не знает. Ничего страшного. Зато я успел заметить насколько Семенихина скверная хозяйка.

Не сопротивляясь желанию Нины, шагаю за дверь, прикидываясь, будто согласился с ее волей.

— Я обязательно проведу с сыновьями строгую беседу, — держится за дверную ручку и только мечтает, как бы поскорее захлопнуть дверь.

Смотрю на эту бессовестно симпатичную женщину, потом на детей. На мелких мне по большому счету плевать. Впрочем, и Нина…сплошное разочарование…

Замечаю, как на губах женщины промелькнула победоносная улыбка.

— Не только ты поговоришь с детьми, но и служба опеки.

— Что? Я не ослышалась? — изумленно хлопает глазами.

— Нет.

Ниночка хмурит лоб до маленькой морщинки между бровей. Не сводя с меня пристальный взгляд, шагает из квартиры. Плотно прикрывает дверь за собой.

— Послушай, Макс, — шипит она.

— Ты, наконец-то, вспомнила мое имя?

— Оно теперь будет сниться мне каждую ночь в кошмарах. Да, ты меня пугаешь, потому что имеешь огромный вес в обществе, но клянусь, если задумаешь навредить мальчишкам, я позабуду всякий страх и устрою тебе небо в алмазах!

Нина никогда не плывет по течению, а всегда предпочитает бороться. Границы Семенихиной неведомы, пусть и она пытается сейчас прикинуться интеллигентной.

Дотрагиваюсь до ее хрупкого плеча, но женщина тут же одергивается, словно я огонь.

С первого этажа доносится хлопок подъездной двери и звук тяжелых шагов. Вскоре замечаю мужчину, поднимающегося по ступеням. Он был мне совершенно неинтересен, пока не остановился возле нас.

— Что? — раздраженно посылаю пришлому.

Этот мужик полноватый, среднего роста, бритоголовый. У него крупные черты лица, заплывшие и, вообще, он вызывает не лучшее впечатление. Особенно по небрежной одежде, несвежей.

— Я не понял! — возмущается, глядя на Семенихину.

— Лёш, — устало бормочет, — это с работы…

Это…

— Быстро в дом, женщина! Я не потерплю ночных разговоров и сам их решу! — командует.

Даже любопытно. Каким образом?

Нина, пользуясь случаем, юркает за дверь. Я, весь во внимание устремляю взгляд на мужчину.

Очевидно, он и есть тот герой, на которого пытались заявить в суд мальчики.

Оставшись один на один со мной и убедившись, что Ниночка в доме и его не видит, Алексей теряет былой запал.

— Не ходи сюда, — буркнув, спешно разворачивается и тоже прячется в квартире.

Для надежности запирается изнутри.

Не слишком-то и хотелось связываться с такой семейкой. Роль доброго спасителя точно не для меня и теперь я в этом удостоверился. Так что не стоило и начинать.