Внеплановое отцовство для двоих (СИ)

Глава 20

Ветров с какой-то неистовой тягой вожделеет заполучить себе перстень.

У меня же от этого украшения сплошной негатив в голове и ассоциации, от которых хочется вымыть руки! Ни за какие деньги не согласился бы забрать перстень, даже по наследству, к примеру.

Поэтому с Андреем спорить не стал.

Наверное, прокурор изымет перстень как вещь док, но никто не гарантирует, что Семенихины вернутся домой невредимыми, когда фамильная реликвия вновь окажется в их загребущих лапах. За ушлыми родственниками теперь тотальная слежка.

Время крадется к полудню.

У меня слипаются глаза от бессонной ночи и всех щекочущих нервы приключений.

Вхожу во двор к Шаховым.

Одинокий садовник подстригает газон, гул стоит, но даже за ним я слышу, как громко хлопает дверь в дом, оттого что Ниночка очень резко и с силой распахнула ее.

А дверь-то не картонная. Из стали и пота мужиков на заводе изготовителя.

Сколько мощи, оказывается, бывает у Нины. На вид хрупкой женщины…

Ниночка, одетая в белые шорты и оранжевую футболку, бежит ко мне.

— Наконец-то, Макс! Чем там все закончилось?

Она не укоряет меня за позаимствованный телефон и за то, что уехал не предупредив. Знает, что нарвется на поучительную лекцию о вреде решений сгоряча и дружбе с Ветровым.

Для Ниночки важен результат поездки, ведь она, собственно, и собиралась с той же миссией — вывести родственников на чистую воду.

Накидываю ей захватывающий сюжет, которому бы позавидовал самый талантливый режиссер.

Нина в изумлении приоткрывает рот, но потом выдает коронную фразу, вшитую в подкорку каждой женщине еще при рождении:

— Я же говорила!

Беру ее за руку. Нина дрожит от остаточного волнения и долгожданной встречи со мной. Подношу руку к губам и целую, согревая, успокаивая.

— Если честно, вариантов, как перстень оказался в туфле у меня в избытке, но я ставлю на Зинаиду. А ты, Нин?

Она фыркает.

— Я ставлю на то, чтобы Семенихины навсегда исчезли из нашей жизни! Зудит уже от этой фамилии. Да и к тому же дети стали забывать родственников. Про «отца» мальчики изначально не спрашивали, вот теперь и о бабушке от них не слышу вопросов.

Отстраняю руку Нины от лица, но полностью не отпускаю.

Я сам так рад видеть Ниночку, что только теперь замечаю на ее щеках следы от хлебопекарной муки, словно Нина подалась в кулинарию.

Прогулочным шагом идем в особняк.

— А где мальчики? Они должны вовсю рассекать по двору.

— Занимаются с репетитором. На следующей неделе пойдут в новую школу, нужно подготовиться и заполнить пробелы.

— А Шаховы?

— К ним прилетел дед из далеких странствий, так что Шаховы в полном составе уехали организовывать гостю досуг. В доме, Максим Леонидович, я, как всегда, за хозяйку.

Слова Нины действуют на меня искаженным образом.

Войдя в особняк, сон и усталость улетучиваются без следа.

Снимаю пиджак и бросаю его на пуф в прихожей. Беру Нину за талию, крепко стягивая в кулаке ее футболку. С жаром прижимаю к себе. Свободной рукой беру за горло, но не давлю, только чтобы женщина подняла лицо. Склонившись, целую ее, по-особенному глубоко, жадно пробую на вкус и вытягиваю из Нины дыхание, заполняя своим.

Она тихонько стонет мне в рот и прикоснувшись ладонями к груди нехотя отталкивает.

— Репетитор и сыновья наверху…дождись ночи, умоляю тебя…

— Будет сложно, но я постараюсь.

Нина ведет меня в кухню. Здесь пахнет чем-то сомнительным и лавровым листом.

На плите закипает кастрюля.

— Я варю пельмени! — опережая вопросы, с неким хвастовством заявляет.

— Эм…серьезно? Я не рассчитывал и не мечтал о таком. Покупные?

Нина указывает мне на стул, а сама подходит к плите и снимает кастрюлю.

— Было искушение пойти по легкому пути, но я решила сделать домашние. Мне просто надо было занять руки, иначе… сгрызла все ноги и сошла с ума, пока ждала тебя из участка.

Сажусь за стол.

Не люблю пельмени, но и отказать хозяюшке нетактично.

— Мне только немного.

Ниночка наваливает полную тарелку и ставит передо мной. Сама не ест. Усаживается на противоположный стул и, облокотившись, с радостной улыбкой на лице поглядывает на меня.

— А ты? — скрывая подозрительность интересуюсь.

— Ой, — отмахивается, — я не ем свою еду!

Ко всему в качестве соуса Нина предлагает воду, разбавленную уксусом.

Мой желудок на рефлексах сжимается от предстоящей работы.

Соус я игнорирую, он вызывает во мне меньше доверия, чем пельмени. Они кое-где развалились, но не утратили своего шарма, как считает Нина.

Первые два я проглатываю, оправдывая отсутствие соли заботой Нины о моем здоровье, но третий встает у меня поперек глотки. Пельмень оказывается внутри не с мясом, а с чем-то сухим, что скрипит на зубах.

— Ого! — по моему взгляду догадывается. — Тебе достался счастливый пельмень с пшёнкой! Удача будет на твоей стороне.

И в этот момент, кажется, сами небеса сжалились надо мной.

В кармане оставленного на пуфе пиджака гудит телефон.

Нина под предлогом забрать свой телефон, а заодно поухаживать за мной идет в прихожую.

Я с молниеносной скоростью хватаю бумажную салфетку из подставки, выплевываю туда несъедобный пельмень и швыряю его в отходы. Сажусь на место.

Когда возвращается Нина, я начинаю сомневаться, а все ли правильно сделал? Или надо было перебороть себя и проглотить тесто с недоваренным пшеном.

Вид у Ниночки огорченный едва ли не злой. Она подходит близко и протягивает мой телефон.

— Лари тебя требует. Как это мило…Ла-ри, — и смотрит с укоризной.

Нина догадывается кто Лари.

— Я подписал Валентинову так, чтобы не тратить свое время на полное имя.

Не вру.

Нина неохотно верит.

Принимаю звонок.

— Максим Леонидович, боже! Спасибо Всевышнему, что вы ответили! Я в полной растерянности. Я в беде. Искала вас повсюду на работе, дома, но вас нет.

— Да, Иллария, я в гостях у друга.

Динамик выставлен на достаточную мощность. Нина отлично слышит весь разговор. Если сейчас убавлю громкость или уйду в другую комнату, станет только хуже.

— Умоляю, в каком кафе мы можем встретиться? Срочно нужно поговорить. Вы не откажете в крохотной безвозмездной услуге? Я столько раз помогала людям, но судьба за что-то решила наказать меня.

После утренней заварушки настроения куда-то срываться, у меня нет. И сил.

— Если сама приедешь.

— За вами хоть на край света! Диктуйте адрес.

Нина стоит недовольная. Завершаю разговор.

— Золотов, не припомню, когда именно ты работал бесплатно? Ты перестал консультировать задарма в день окончания практики в институте. Чем Валентинова отличается от остальных клиентов? Привилегированная?

— Я с уважением отношусь к ее роду деятельности. Иллария спасла много жизней и семей. Можешь побыть с нами во время разговора. Я ничего не скрываю.

— Тю… — морщит нос.

Развернувшись, идет на второй этаж.

Не бросаюсь вдогонку. Отдыхаю на диване в гостиной.

Спустя минут двадцать Иллария появляется во дворе.

Выхожу к ней на встречу и приглашаю уединиться на террасе. Там удобная скамья. В дом Валентинову заводить не хочу.

— Максим Леонидович, миленький! — вскрикивает навзрыд и бежит ко мне, широко раскидывая руки.

А я напрягаюсь.

— Что случилось?

Валентинова хочет броситься мне на шею.

Деликатно отстраняюсь, обозначая границы. Приглашаю ее присесть.

На террасе Иллария все равно берет меня за руку и всхлипывает.

— Мне очень жаль, что на празднике с вами приключилось недоразумение, однако теперь полиция с чего-то взялась за меня. Недоброжелатели подсунули мне в сейф поддельные документы, а может, и сами полицейские. Мне выдвигают обвинение о мошенничестве и трате средств не по назначению. Мол, я из фонда брала деньги на личные нужды. Как они могут очернять меня в подобном? Я морально раздавлена…у меня опускаются руки…

А вот я сразу не обратил внимания, что форточка в окне ведущего на террасу открыта.

Через минуту из дома выходит Нина, но не в том образе.

На ней струящееся платье нежной расцветки, макияж. Она обулась в туфли на шпильке, удлиняющие и без того стройные ноги и добавляющие грациозность.

Невозмутимо Ниночка дефилирует мимо нас и держит в руках книгу.

Иллария растерялась и вместо приветствия лишь выпаливает:

— Как можно ходить на таких высоченных каблуках?

Нина улыбается.

— Как и ты на своих щупальцах. Играючи.

С равнодушным видом усаживается на плетеное кресло поодаль террасы. Раскрывает книгу с красивым названием «Желанная для Диктатора».

Ниночка всегда любила остросюжетные романы.

И еще она остра на язык. Я не представляю, чтобы Нина на хамство расплакалась и убежала страдать. Женщина всегда ответит.

Однако ключевое слово здесь ответит, Нина обычно не нападает первой даже из чувства ревности.

Что за муха ее укусила?

Илларии некомфортно от присутствия Семенихиной, но выбора у Валентиновой нет.

— Максим Леонидович, полицейские клевещут, что я отчисляла лишь двадцать процентов от суммы. Уму непостижимо!

Молча киваю ей выслушивая.

Нина откидывается на спинку и будто невзначай объявляет:

— По сюжету героиня тоже считала, что самая умная и решила обмануть героя. А он хоть и жесток, но очень рассчетлив и сразу раскусил фальшь…и чуть не придушил врунишку…ха-ха-ха…

Иллария бледнеет и поджимает губы.

Ниночка мешает говорить Валентиновой, а мне сосредоточиться на проблеме.

— Нин, пожалуйста, — прошу ее. Потом вновь смотрю на Илларию, — продолжай.

Та, бросив косой взгляд на Семенихину, вздыхает:

— Сначала дело вел порядочный следователь. Он общался культурно и понимал меня, но когда вмешался Краснов, все превратилось в ад. Прокурор давит, грубит, — запрокидывает от слез голову. — Мне так больно от этого! Сердце разрывается на куски.

Через секунду Иллария невольно корчится, потому что Нина снова открывает рот:

— Пф! — нарочито плюется в воздух. — Больно! Ты хоть знаешь, что такое боль? — захлопывает книгу и трясет ей же. — Тут герой сам себе рану без анестезии зашивал! А потом еще с героиней ой что сделал. Лучше тебе не знать, постесняешься.

Стучу кулаком по лавке.

— Нина!

— Не смогла удержаться, — пожимает плечами. — Дух захватывает, как интересно!

А что именно интересно, Нина не уточняет.

— Ниночка, ты отвлекаешь, — сбавив тон, говорю как есть.

Она бросает книгу на деревянный столик возле кресла.

— У меня уже уши в трубочку сворачиваются от стонотства Илларии. И ладно бы оболгали реально, а не вот эти колыхания воздуха. Навешала лапши молоденькому следователю, а когда взялся бывалый Краснов, так всё, чары ее исчезли. Портить жизнь и предвзято относиться прокурор может только к тебе, а если на Илларию давит, значит, заслужила!

На Валентинову слова Нины действуют странным образом. Ее бледность исчезает, на светлой коже появляется румянец. Иллария хмурит брови и тоже встает. Рассерженно смотрит на Ниночку.

— Как ты смеешь?!

Нина же в ответ не смотрит на Илларию, а будто сквозь нее на меня.

— Перед Илларией решетка маячит, но она настолько жадная, что даже сейчас приехала плакать бесплатно. И только не говори о ее роде деятельности! Я считаю, что консультировать Ла-ри ты должен по двойному тарифу, как на вредном производстве.

Теперь встаю я.

— Почему же?

— Одно дело, когда оправдываешь мошенника, который уже украл ворованное! Или человека, свернувшего голову более ужасному тирану. Но когда речь заходит о детях, оставшихся без родителей или о семьях погорельцев это совсем другое. Как вообще можно красть у детей? Я и сама отчисляла скромные суммы в фонд, пока не узнала, что он Валентиновой. Иллария отлично понимает, что ни один адвокат не сможет помочь ей, душка у них не хватит, кроме тебя. Лучше оставь эту затею и посмотри, что будет.

Ниночка рассказывает так уверенно, не сомневается ни в едином слове.

Иллария совсем раскраснелась. От духоты и волнения обмахивает себя ладонями как веером.

— Максим Леонидович, что за вздор?! — возмущается. — Оградите меня от этой женщины!

Нина прищуривается, будто прямо сейчас разбирает глазами Илларию до элементарных частиц. Топая каблуками, подходит к нам.

— Не повезло тебе Иллария, что я оказалась на празднике. Но я не особо стеснялась, что приехала без приглашения. Кушала все и не скромничала. И Юля не скромничала, и Алиса. Потому что все угощения были за счет наших мужчин.

— Ложь!

— Еще какая правда. Закатила грандиозную пирушку на деньги из пожертвований. Иначе откуда у тебя средства на роскошный ресторан и артистов?

— От щедрых спонсоров…

— А я слышала другое, — Нина поворачивается ко мне, — Макс я собственными ушами подслушала разговор Илларии, конечно, в туалете, но сути это не меняет. Все, в чем обвиняют ее, правда. Валентинова сама об этом говорила. Если не веришь мне, тогда просто не вмешивайся и убедишься сам. Ты имеешь право отказать хотя бы как нещедрый спонсор.

Раньше в сторону Валентиновой не прилетало ни одного укора от кого-либо. У нее безупречная репутация, добрая слава, но то, что говорит Нина, заставляет задуматься.

— Я спасла много людей! — не унимается Иллария.

Ниночка тут же реагирует.

— А могла спасти гораздо больше, если не была хапугой.

Валентива совсем побагровела. Ее лицо чуть ли не цвета огненных волос. Женщина вспотела и трясется. Смотрит пристально мне в глаза, пытаясь через них затронуть душу.

Я не могу оставаться безучастным:

— Не переживай Иллария, полиция во всем разберется. Если ты невиновата, тебя обязательно отпустят. По своему опыту знаю.

— Очень жаль, Максим Леонидович, что вы связались с халдой. Вы мне всегда нравились ближе, чем деловой партнер. Из нас могла бы получиться отличная пара. Очень-очень жаль…ах, ах!

Огорошивает меня.

Нина тут же кладет свою руку мне на плечо, чтобы Валентинова это непременно увидела.

— Поздно ахать. Лучше подумай, кто в тюрьму будет тебе передачки носить. На Золотова можешь не рассчитывать, вряд ли вы останетесь компаньонами.

Валентинова гордо выпрямляет осанку, не желая выслушивать Нину, идет прочь из террасы. Не прощается. Шагает по двору к воротам.

В этот момент по ту сторону ограды слышится звук подъезжающих машин.

Когда ворота распахиваются, мы видим прибывшего Краснова. Но не по нам прокурор соскучился, а искал Валентинову.

Мне же неприятель лишь холодно кивает.

Иллария заметно трясется и вроде порывается вернуться к террасе.

Краснов же крепко берет ее за предплечье и утаскивает к патрульной машине.

Нина хмыкает.

— Макс, какие еще тебе нужны доказательства? Завтра стукнет стоградусный мороз, ведь Краснов был здесь, но даже не прицепился к тебе. Фантастика!

— Пожалуй, — еле слышно соглашаюсь от увиденного. — Впервые в жизни я ошибся в человеке.

— Иллария еще та хамелеониха! Поэтому простительно, главное, что теперь на ее место возьмут честного сотрудника.

— Я тебе верю, Нина.

За нашими спинами раздается хлопок.

Оборачиваюсь и замечаю мальчишек, закончивших занятие с репетиром. Они навалились на подоконник и открыли окно.

— Ура, дядя Максим приехал!

Я настолько привык к этим мелким разбойникам, что оставшись на несколько дней в пустой квартире подсознательно жду, когда гостиную вновь заполонит топот маленьких ног. Мне стало чуждо засыпать в постели, не опасаясь за порчу своего имущества.

А просыпаться?

Я встаю и спокойно иду варить себе кофе, но все равно периодически одергиваю ступню от пола, будто вот-вот вляпаюсь в разлитый сок или пластилин. Мне даже поворчать не на кого, высказать нотацию о пользе порядка…

Лишь карп скрашивает эти серые будни. Но из него отвратительный собеседник.

Дима скромненько улыбается, а Иван на радостях показывает мне язык.

— Когда же мы увидим Павла?

К вечеру, думаю, можно будет освобождать особняк Шаховых.

Улыбнувшись в ответ, достаю телефон и даю распоряжение Сильвестру, чтобы проконтролировал уборку и все подготовил к нашему приезду.

Нина спохватывается и смеется.

— Точно-точно, Павлика мы давно не видели. Он даже снился мне ночью!

Закончив разговор с охранником, несерьезно оборачиваюсь к Нине.

— Тебе снилась рыба? А почему не я?

— Не знаю, — расплывается в улыбке шире.

Пошутив, идем с Ниночкой в дом.

На пороге сталкиваюсь с преподавательницей, и я, не раздумывая, оплачиваю услугу. Нина возразить не успевает. Моя рука сама тянется к бумажнику, словно так и должно быть. Как будто дети уже стали частью моей жизни.

Я просто сравнил, что было до…

Спокойно, с расчетом и все по графику. Даже какие-то легкомысленные интрижки по расписанию.

И после…

С приключениями и проблемами, каждый день новый, а не по плану. Да еще и с красивой постоянной женщиной и двумя неунывающими персонажами.

Ниночка кормит сыновей пельменями и пока что имеет над ребятами авторитет. Тем ничего не остается, кроме как есть еду матери. Я не вмешиваюсь. Достаточно того, что спас их от счастливого пельменя.

Прошу только Ниночку налить мне чай.

Иду ополоснуть руки после улицы.

В ванной комнате меня застает врасплох звонок. Достаю телефон из брючного кармана. Номер неизвестен. Если честно так сбросить хочется, но в последний момент все-таки отвечаю.

— Максим Леонидович, — из динамика тоненько звучит женский голос, — все утро вам звонила, но телефон был недоступен. Это из лаборатории беспокоят, ваш результат ДНК готов.

Я, кажется, видел пропущенные, но подумал, что напрашивался клиент. Грязные сплетни не лишили меня работы, а отсеяли сомневающихся, подарив мне немного свободного времени.

— Это что еще за новости? — рассержено спрашиваю. — Почему вы звоните мне с мобильного?

Конечно бы, я сразу отреагировал на звонок. Номер лаборатории у меня сохранен в контактах. Бросил, наверное, все, вплоть до бабки с Алёшей и помчался забирать результаты.

— Извините, стационарные телефоны сломались. Вам результат на почту выслать или сами заберете?

— Естественно, сам! Я же предупреждал! Я должен видеть глаза лаборанта при этом. Вдруг вы все сговорились и хотите меня обмануть?

Без лишних сантиментов сбрасываю звонок. Церемонию безмятежного чаепития придется отложить.

В эмоциональном плане я слишком возбудился, это по моему лицу понимает Нина, когда выхожу из ванной и быстро двигаюсь к двери.

— Макс, что с тобой? Куда собрался заполошно?

— Не скажу. Но я скоро вернусь либо другим человеком, либо морально уничтоженным! — на ходу отвечаю.

Мое сердце, чувства и воспоминания, давно рассеяли сомнения. Но я материалист и привык полагаться на факты, что бы там ни нашептывала душа. У меня не получится относиться к детям как к родным, пока не увижу голые цифры в документах.

Очень волнуюсь. Не в состоянии сесть за руль.

Заимствую у Шахова мужчину из обслуги. Он не водитель, но, во всяком случае, будет управлять машиной сейчас лучше меня. Не теряя времени, мчим в лабораторию.

Там меня уже заждались.

Лаборант в белом халате встречает у стойки, держит в руках уготованный лист.

— Говори как есть, но я все равно перепроверю! Какие результаты? — вопрошаю вместо приветствия.

Он сдвигает свои очки к носу.

— Ну…поздравить или посочувствовать? Положительный тест. Вы отец, Нина мама детей.

В этот момент я подлетаю к лаборанту. У меня закладывают уши, но я слышу. Дрожащей рукой выхватываю лист. Лаборант не соврал. Гулко застучало сердце в груди. Странные чувства испытываю, вроде эйфории.

— О-хо-хо… — выдавливаю из себя. Даже строчки перед глазами поплыли.

— С вами все нормально? — беспокоится лаборант, придержав меня за плечо. — В прошлую встречу вы так орали и гневались, а сегодня на вашем лице подобие улыбки. Или это нервное?

— Нервное, черт бы тебя побрал! — одергиваюсь. — Это почему я в прошлый раз злой был? Потому что думал, что госпожа Семенихина меня обманывает ради наживы. А теперь я вспомнил, мы все-таки спали с Ниной.

— Логично, именно так и появляются дети…

Недоверчиво сжимаю лист в руке и прячу его за спину. Смотрю на лаборанта в упор.

— Еще в одну клинику обращаться за перепроверкой имеет смысл или результаты подлинные? Ты меня знаешь. Подтасовал — в тюрьму сядешь.

У лаборанта проступает испарина на лбу.

— Результаты подлинные.

Окончательно и с облегчением выдыхаю.

Тяну руку в знак благодарности лаборанту. Тот неуверенно отвечает. Напугал его, должно быть…

В странном ощущении покидаю лабораторию.

Узнав, что стал отцом, даже краски видятся иначе. Я пропустил роды, младенчество, первые шаги и слова детей. Но может еще не поздно все наверстать?

Я смотрел на примере старшего брата. Ему нравится быть отцом. Демид чувствует себя счастливым. Может, и я познаю это счастье?

Пока трудно делать прогнозы, но, по крайней мере, первые две минуты отцовства меня устраивают.

Сажусь обратно в машину. Беру телефон и звоню Сильвестру.

— Я тебе скину деньги, расплатишься с клинигом. На остальные поедешь в детский магазин и купишь игрушки мальчикам.

— Какие именно?

Голова вообще не тем забита.

— Не знаю, — раздраженно цежу. — Вспомни себя в семь лет! О чем ты мечтал?

— Я мечтал об охотничьем ноже, чтобы было легче вспарывать кабачки на огороде у матери. И о динамите. Хотел бросить его в пруд и посмотреть, как караси всплывают кверху брюхом.

Меня передергивает.

— Нет уж! Обойдусь без твоей атрибутики. Больше башку не напрягай. Зайдешь в магазин и спросишь у консультанта, что в тренде у нынешних первоклассников. Покупай все. Только без отсебятины, Сильвестр!

— Понял.

— Времени в обрез, — закачиваю разговор.

Первым делом решаю откупиться. Это беспроигрышный вариант и самый легкий.

Возвращаюсь к Ниночке.