Внеплановое отцовство для двоих (СИ)

Глава 3

Нина.

Я бы хотела сейчас вернуться в прошлое и поступить на ветеринара, а не в институт с уклоном на финансы, как настояли мои покойные родители.

Тогда бы лечила собак и никогда не пошла на традиционную вечеринку посвящения первокурсников в студенты. Я бы подстригала когти кошкам, зато не повстречала молодого Золотова из параллельной группы!

Ах… это была судьбоносная ошибка, порушившая всю мою жизнь.

И там, на празднике в пылу веселья и дурмана не перепутала бы комнаты в общежитии, зайдя в ту, где ночевал Максим. А не мой на тот момент парень.

Это было как в той истории, что пугали нас в детстве: в темной-темной комнате стояла черная-черная кровать. На ней лежал темный-темный человек.

Мы не спрашивали друг у друга имен. Я надеялась, что это был мой возлюбленный, а Золотов еще на что-то только ему ведомое. А когда поняла, что ошиблась, пулей вылетела. Максим как сытый зверь почти спал.

После такого позора я больше не общалась с Максимом. Официально мы и знакомы не были. Я знала о Золотове из рассказов подружек и их томных взглядов на парня. Да и он даже не понял, кто именно была та ночная гостья.

Позже я узнала, что беременна…

Пришлось перевестись на заочный, а потом взять академ.

Институт я все же закончила, но хотела бы лучше ставить прививки коровам на ферме. Я была бы при деле, и никакой черт не дернул меня помочь заполнить бланк в налоговой начинающему бизнесмену Астахову.

Он сразу очаровался моим умом и сообразительностью, что принял меня на работу личной помощницей.

Астахов был застенчив и торговал трусами в маленькой палатке, особо не верив, ни в себя, ни в свои трусы. Я сумела убедить мужчину в значимости, и когда его самооценка поднялась до небес, то и дела пошли в гору.

Я продолжала мотаться по всем поручениям, пока Астахов колотил состояние. Он стал крупнейшим производителем, открыл сеть бутиков по всему миру, а я оказалась ему не нужна…

Астахов попросил меня на выход, но «заботливо» порекомендовал Шахову. Артур впоследствии тоже меня уволил, передав Хакимову и так по цепочке.

За много лет вот этой несправедливости я не выдержала сама, зареклась больше не помогать ни одному олигарху! Спасибо, накушалась сполна!

— Ниночка, не капризничай, — смеется Золотов и едет по ближней дорожной полосе.

В его голосе я не слышу благородства, только горькие ноты издевки.

Он ставит меня в неловкое положение перед людьми на улице, которые знать меня не знают и я их тоже. Но все равно мне стыдно. Складывается впечатление, что мужчина на роскошном внедорожнике просто желает меня подснять.

Я много лет вращалась в кругах, которые обычным девушкам и не снились. Но! Слава богу, мои боссы не воспринимали меня как женщину, была для них бесполым работником.

И я отлично запомнила их высказывание о том, что к состоятельным мужчинам бедные девочки прыгают в объятья бесплатно. Только потому, что у них имеется авто премиум-класса и дорогие часы на запястье.

— Максим Леонидович, я бы послала вас кое-куда…но и так вижу, что вы оттуда!

С этим человеком я больше путаться не хочу! Мне пришлось когда-то сотрудничать с Золотовым, чтобы по долгу чести помочь его брату расправиться с врагами. Достаточно.

Искренне благодарна Максиму только за своих сыновей, двух чудесных мальчишек, о которых Золотову знать необязательно.

Подхожу к остановке и пытаюсь слиться с толпой. Прячусь за серыми спинами людей, жмусь к самым стенкам маленькой синей будки.

Целеустремленный Золотов тормозит возле остановки, поджидая меня. Вскоре он вынужден убраться. Максиму сигналит подъезжающий автобус и требует освободить карман.

По жизни я невезучая, но сегодня удача мне улыбается. Автобус оказывается нужного маршрута.

Кое-как протискиваюсь в салон, отвоевываю себе место в зоне, где можно постоять. Другие пассажиры, конечно, придавливают. Мы все тут как кильки в банке. Зато без Максима!

В тесноте да не в обиде добираюсь до своей остановки.

Золотов к этому моменту уже исчез, наверное, отправился по своим нуждам более ценным, чем я.

Руки дрожат от тяжести пакетов. Скрипя зубами, тащу их к дому. По привычке сначала заглядываю на детскую площадку в поисках мальчиков. В свободное время они любят гулять на свежем воздухе, а не сидеть в квартире.

— Ваня! Дима! — окрикиваю и отвлекаю от игры в футбол. — Вы уроки сделали?

— Да!

Они у меня в этом году пошли в первый класс.

— Идемте домой, скоро стемнеет!

— Мы не пойдем! — хором отвечают. — Там какие-то дядьки!

— Что за дядьки?..

Последний вопрос я говорю почти неслышно, ощущая страшный жар и панику. Руки трясутся сильнее, но усталость не чувствуется из-за прожегшей до самых костей тревоги. Оставив сыновей во дворе, срываюсь с места и бегу в дом. Вихрем взлетаю на второй этаж.

Дверь в квартиру настежь распахнута. Слышу, как ноет и голосит свекровка. Бросаю пакеты возле порога, не разуваясь, крадусь дальше.

В кухне застаю трех здоровенных мужиков в черных куртках. Мощными фигурами они загородили весь обзор.

— Эй, что здесь происходит? — строго выкрикиваю я.

Один из верзил оглядывается и отступает.

Замечаю сидящего за столом мужа. Он осунулся, облокотился и держится за голову.

Рядом порхает его мать.

— Нинка, ну наконец-то! — визжит Зинаида Васильевна. — Ты посмотри, что за караул творится! Коллекторы явились и грозят расправиться с Алёшенькой, если он не отдаст хотя бы часть денег.

— А нечего было питать иллюзии! Лёша уже горел на ставках, но жизнь ничему его не учит!

— Он твой муж! — гавкает. — Вы семья и в горе и в радости!

У свекрови даже высыхают слезы на щеках, а голос становится тверже. Сыночка своего она любит больше жизни, а он души не чает в маменьке.

Я вспоминаю о собственных детях, что все это время вынуждены быть на улице и о том, что мальчики должны воспитываться в полной семье.

— Мужики, — спокойно обращаюсь к коллекторам и достаю из внутреннего кармана курточки деньги, что успела заработать у Грозных, — вот возьмите, пока что есть…

Черноволосый как смоль человек дергает бровью и хмурится. Забирает пачку и наспех пересчитывает.

— Этого мало Нин, не обессудь.

— Будет еще, — заверяю я.

С вышибалами я уже знакома. Не раз приходилось встречаться и оплачивать долги Алексея по крупицам. Но раньше они никогда не совались к нам в квартиру.

— Срок даю в неделю, Нинок, только из уважения к тебе. Сама понимаешь, над нами тоже начальство, а оно требует.

— И что будет потом? Если вдруг не найдем деньги.

— Останетесь с голым задом на улице.

Мужчина, в свою очередь, вынимает чековую книжку и ручку. Быстро царапает на листе остаток долга, от которого темнеет в глазах. Кивнув остальным, зазывает всех на выход.

Провожаю коллекторов, прикрываю дверь, но не запираю.

Возвращаюсь к домашним.

Алексей, поняв, что мы остались одни и, воспрянув духом, тут же вскакивает из-за стола. Он человек взрывной, особенно когда чужих нет рядом.

— Всё! Приплыли! — орет он. — Теперь надо срочно думать, как погасить долг! — оборачивается к свекровке. — Мать, ты пенсию получила?

— Чего? — встает на дыбы. — Я больная женщина, не разевай рот на мои копейки. Мне лекарства на что покупать? Помогу, чем смогу, но все не отдам.

Зинаида Васильевна получает минималку, и ее жалкие подачки будут как капля в море. Даже если мы продадим дачу, нашу трехкомнатную квартиру и переберемся в плохенькую каморку за городом, денег все равно не хватит. Очень жирные проценты успели добавиться.

Алексей, фыркнув, обращает внимание и на меня.

— А ты, Нинка? Ты же богатая. Вон сколько деньжищ зарабатывала. Пора делиться!

— Все деньги лежат на сберегательном счету моих детей, и распоряжаться ими могут только Ваня и Дима после совершеннолетия, — тоже встаю в позу.

Ни один босс деньгами меня не обижал. Однако больше половины выручки я каждый месяц переводила детям на светлое будущее. Мне не хотелось, чтобы сыновья повторили мой путь. Да и деятельность порой была рискованной. Случись что со мной?..

Остальные тридцать процентов тратила на быт, одежду и много на что еще. Мы ни в чем себе не отказывали и заходя в магазин редко смотрели на ценники… А деньги из моей личной копилки давно отданы коллекторам.

— Значит, найди способ, как их снять! — зверствует муж. — Почему из-за твоей жадности мы должны идти на улицу?!

Наверное, тестостерон так бушует в Алексее, что муж даже покраснел. Волосы на его голове выпали лет пять назад. Остатки шевелюры сбриваю супругу машинкой, но он все равно тянется к голове, правда выдирать там уже нечего. А свекровка обвиняет, что из-за меня ее сынок лишился волос и раньше времени поседел. Я с этим не согласна.

— Со счетов сыновей ни рубля не получите!

Скандалы в нашем доме привычное явление.

Зинаида Васильевна пышет жаром, медленно шаркает ногами ко мне, задвигая на второй план Алексея.

— Ах ты неблагодарная, — шипит она. — Алёша подобрал тебя с детьми, я приняла тебя как родную дочь, а в трудный час ты отказываешься помочь? Ну…дрянь. Мы! — бьет себя кулаком в грудь. — Семья! Мы должны стоять горой друг за друга! Как тебе не стыдно? Ведь жила столько лет в нашей квартире.

— Не преувеличивайте, мама! Трехкомнатную квартиру мы купили, продав вашу двушку и мою однокомнатную. Вот только Лёша обещал оформить ее на нас, но почему-то тайком записал на вас, — вспоминаю о наболевшем.

— И что? — прикидывается, что это ничего не значит. — Я же тебя не выгоняла, жалела, дуру такую. Кому ты, кроме Алёши нужна? Старая, тощая, да еще и с двумя щенками в довесок!

— Да я идеальная невеста! Ко мне даже тёща не прилагается в комплекте, в отличие от вашего сына!

Выкрикиваю на эмоциях и вдруг замираю.

Я совсем не верю в то, что сказала Зинаиде Васильевне. Ведь она права, наверное.

Столько лет я имела дела со многими мужчинами по работе, не теми бездушными, что ворочают миллиардами, а со своей ровней. Но никто из них не воспринимал меня как женщину.

Мне страшно остаться одной с детьми и вместе с тем то, как обозвала ребятишек свекровь, вызывает лютую злость.

Кем только я ни была, по мнению Зинаиды, за все эти годы, но мальчиков она никогда не трогала.

Больше ничего не отвечаю. Молчу. Затаив на свекровь обиду.

Она забыла, как я в последнее время продала все украшения, шубу и нормальный телефон, чтобы хоть как-то уменьшить долг.

Разворачиваюсь и шагаю из кухни в нашу с Алексеем комнату, лишь бы не видеть ее лица.

— Нинка! — кричит вдогонку муж. — Ну, так что? В банк-то поезжай за деньгами. Мать же права, мы родственники и должны поддерживать друг друга!

Усаживаюсь на кровать.

— Нет.

— Если нет, то знаешь, что будет? — запугивает и сжимает кулак.

В этот момент со стороны прихожей раздаются голоса. Домой вернулись сыновья. Муж сопит, но прячет кулаки за спину.

— Что покушать? — забегают в кухню.

— Суп, — ворчит свекровь.

— Фу…опять?

— А вы не модничайте! Все в мать, ты гляди-ка!

— Ладно, Вань…будем кушать третий день суп…

Я все еще злюсь и кричу сыновьям из комнаты:

— Потому что ваша бабушка специально вместо кастрюли купила ведро! Чтобы раз в неделю наварить похлебку, а остальные дни страдать и обвинять всех, что только она на кухне всем заведует, а мы ей не помогаем!

Муж подходит ко мне и трясет за плечо.

— Не говори так на матушку.

— А она пусть не обзывает детей, — шепотом ругаюсь.

— Ну, сказала, что щенки и что такого?

— То есть ты поддерживаешь? Ты считаешь это нормальным? Лёш, ты же обещал, что будешь любить мальчишек как родных?

— Обещал и что с того? Это не дает тебе права плохо отзываться о матушке. Она сказала грубо, но правду. Мы тут вас терпим, а в ответ никакой благодарности.

— Терпите? — встаю. — Больше не придется, Семенихин. Я ухожу. Так что можешь оплакивать то имущество, что не прибито к полу! Все вынесу.

— Ага, — смеется надо мной и не воспринимает всерьез.

Я много раз обещала уйти, но слова были брошены на ветер.

Вот и сейчас Алексей не хочет выяснять отношения или успокаивать меня. Он, как всегда, предпочитает выйти из квартиры, спуститься к своему дружку-соседу в гараж и долго жаловаться, какая я сумасбродная мегера.

Пожалуйста!

Так даже лучше.

Беру телефон и открываю сайт с размещёнными объявлениями о жилье, которое можно снять. Нахожу в нашем же дворе простенькую однокомнатную квартиру.

Теперь дело остается за малым — раздобыть деньги на первое время.

У подруг просить уже стыдно. Я назанимала столько, что теперь не знаю, как отдавать. С бывшими боссами переругалась в хлам. Разве что Грозный…

Набираю номер Демида.

— Семенихина, ты отвлекаешь меня от важных дел.

— Понимаю, Демид Леонидович, — елейным тоном настаиваю на своем, — теперь я для вас пустое место, но я хочу взять у вас взаймы. Обстоятельства совсем плохи…

Грозный сопит, но выслушивает душещипательную историю, а после заключает:

— Все не так ужасно, как ты говоришь. Тем более рядом со мной Максим, а он блестящий юрист. Сейчас передам ему трубку…

— Ой! Нет, нет, нет, не стоит…

Впрочем, Грозный и не думал меня слушать.

Я напрягаюсь чуть ли не до кончиков волос на голове, когда в динамике слышится шум, а после голос Золотова. На удивление общается он со мной нормально.

— Нин, не волнуйся, — даже ободряет. — Никто тебя не выпроводит из дома и детей тоже. Права не имеют. Твои сыновья несовершеннолетние.

— Макс, не тот случай поверь… Тем людям закон не писан. У них-то все схвачено, а у моего мужа и его матери в голове ветер свищет. В общем, с пропиской сыновей тоже беда. Я хочу уйти от Алексея, квартиру нашла.

— И что же мне с тобой делать Нин? — мечтательно рассуждает. — Помогу, наверное.

При другом раскладе ни за что не согласилась взять заем именно у Золотова, однако теперь для меня деньги не пахнут!

Поблагодарив, сбрасываю звонок. На телефон тут же приходит оповещение из онлайн-банка. Максим скинул мне несколько больше, чем я просила.

С облегчением выдыхаю и падаю спиной на кровать. Но радость моя длится недолго. Тапками по полу шаркает свекровь.

— А ты с кем тут кулуарные беседы ведешь, а? С любовниками? Я все расскажу Алексею. Ишь!

— Вы, мама, даже холодные звонки от ботов приписываете мне в ухажеры, — горько ухмыляюсь.

— Раздаешь свой телефон направо и налево, а потом тебе названивают всякие…

Высказав мнение, свекровь прикидывается, будто уходит из комнаты, но я отлично понимаю, что Зинаида Васильевна притаилась за стенкой и подслушивает. Это теперь неважно.

Стрелки на часах ползут к девяти вечера, но я рискую связаться с арендодателем квартиры.

Приветливая женщина радует отзывчивостью и соглашается показать квартиру в столь поздний час.

Не теряя времени, поднимаюсь, торопливо шагаю из спальни. Вижу свекровь, которая тут же задумчиво уставилась в настенный календарь, висящий возле комнаты.

— Нинка, ты что, квартиру снимать вздумала? — кидается за мной и нагоняет в прихожей.

— Никак услышали? Вы всегда слышите только то, что вам выгодно и стараетесь не замечать выходки любимого сына.

— Дура ты, Нинка, — вскидывается она. — Приползешь ведь через два дня.

— Посмотрим.

Внутри меня все трепещет. Будто я наконец-то сбросила с плеч тяжелую ношу.

Запрыгиваю в ботинки, натягиваю пальто и лечу из дома на улицу.

Ледяной ветер раздувает мои волосы и морозит уши, а я даже шапку забыла надеть, так торопилась вырваться.

Во мне все еще бушует адреналин, и я очень боюсь остановиться и попробовать рассуждать здраво. Потому что знаю себя, и, скорее всего, соглашусь со свекровью. Испугаюсь за будущее детей, усомнюсь в своих силах. Так что бегу по тротуару, пересекаю двор и два дома.

Перевожу дух только возле крайнего подъезда третей многоэтажки. Переминаюсь с ноги на ногу, пока жду хозяйку квартиры.

Через минут десять ко мне подходит приятная женщина лет сорока. Вместе с ней шагаем в дом и поднимаемся на пятый этаж. Женщина отпирает дверь.

— Ремонт новый и мебель дорогая, — проводит экскурсию. — Вся техника есть.

У меня челюсть едва не отвисает до пола. Огромный домашний кинотеатр, угловой диван метра на три, хрустальные люстры. А кухня…боже… Я скверно готовлю, но на этой кухне точно начну создавать шедевры.

— И такая символическая стоимость? — уточняю.

— Да, главное сохраняйте чистоту и порядок.

— Конечно-конечно, — заполошно киваю. — А когда можно заезжать?

— Хоть сегодня, — улыбается она, — достает из сумочки договор на аренду, скачанный из интернета.

На самом деле мало кто заморачивается в подлинности бумаг. Здесь скорее все заключается на взаимном доверии. Заполняю нужные строчки и перевожу деньги хозяйке. Она отдает ключи и вскоре прощается.

Посидев несколько минут и поохав, тоже спускаюсь из квартиры. Возвращаюсь в ту, в которую возвращаться не хочется.

Пока иду, мысленно подбираю слова, как бы помягче сказать детям, что мы переезжаем и молюсь, чтобы муж не устроил истерику.

Но к моему изумлению, атмосфера в доме вполне спокойная. Лёша вернулся и теперь демонстративно лежит на кровати, уткнувшись в телевизор. Сыновья в своей комнате играют в компьютер. Зинаида в своей.

— Мальчики, — вхожу к детям, — тут такое дело…

— Мы теперь будем жить в другом доме? — откликается Ваня. — Так бабушка сказала.

— Да…

Те переглядываются и растекаются в улыбках. А я рассчитывала на слезы.

Муж и свекровь упорно не хотят вовлекаться в наши сборы. Алексей смотрит как на стеклянную, когда я пакую собственные шмотки в чемодан.

Сегодня мы с детьми уносим самое необходимое, а бытовые принадлежности вплоть до ложек у нас и в новой квартире имеются. Уже на пороге задерживаю сыновей.

— Не хотите попрощаться с отцом?

Они морщатся, но все же кричат:

— Папа пока!

— Шуруйте! — басит из комнаты муж. — Все равно скоро явитесь. Ваша мать и недели без меня не продержится!