Внеплановое отцовство для двоих (СИ)

Глава 7

Золотов.

Нина долго разговаривает по телефону.

За это время я успеваю проголодаться и потерять запал к спору с женщиной.

Чувство голода дает полет гастрономическим фантазиям. Может распластать на столе Семенихину и обложить роллами?

Нужно пополнить запасы. Грозный мне рекомендовал фермерский магазин с доставкой на дом. Визитка завалялась в кабинете.

Иду и внезапно краем глаза замечаю промелькнувшую тень. Призраков в квартире нет точно, но имеются два незаурядных и весьма характерных мальчика. И они что-то задумали, когда отвлеклась Нина на телефон. Из гостиной куда-то убежали под шумок.

Хм…

Сбавляю темп и бесшумно шагаю, прислушиваюсь к малейшему шороху. История с искусственным цветком и Ниной расцениваю как ложь. Мать выгораживает своих детей — больше похоже на правду.

Простора в квартире много, повсюду гуляет воздух, что позволяет мне уловить очень тихий, но такой хитрожопый шепот. Он как раз из кабинета. Осторожничая, задерживаюсь возле порога.

Опускаю глаза и вижу еле заметную леску, натянутую сантиметров в десяти от двери. Будь я невнимательным или если торопился, но не взял ее в толк. Теперь же оборачиваюсь вправо и вижу еще леску, она натянута кверху.

Запрокинув голову, замечаю над косяком прозрачную пластиковую тарелку. Внутри насыпано белое, вроде муки или манки. Один неверный шаг и я бы попался в этот механизм. На меня прилетело бы все содержимое тарелки.

— Так! — злюсь, перешагивая леску. — Ну-ка быстро выходите из укрытия! Я вас раскусил!

Мелкие бесята поблизости. Уверен. Они не могли отказать себе в удовольствии понаблюдать за моим фиаско. Поняв, что я не простачок, где-то затаились.

И ведь не боятся же, откровенно пакостничать?

Что бы Нина ни говорила, от меня такие безобразники получиться не могли. Хотя про посвящение в студенты женщина не соврала. Я и впрямь не помню все, что было позднее восьми вечера. Но это может и провокация. Вдруг Семенихина просто где-то нарыла дополнительную информацию о моей юности и теперь подстраивает под нее новую легенду для правдоподобности?

— В ваших же интересах сдаться добровольно!

На мой громкий голос откликается только Ниночка, безошибочно отыскав в кабинете.

— Что за шум, а драки нету?

— Нет, Нина, стой!

Пытаюсь предупредить насчет лески. Куда уж там? Нина словно вихрь летит в кабинет, дергает натянутую ловушку. Тарелка махом опрокидывается Нине на голову. Все-таки это была манка…

Нина пугается, взвизгивает. Чихает и лихорадочно отряхивается.

— Какого черта?

Пожимаю плечами. Разумеется, Нина понимает, что инициатором был не я. Тяжелая штора возле дальнего окна шевелиться. Из-за нее выбегают мелкие Семенихины.

— Мама, мамочка, прости! Мы не хотели! Мамочка наша! — зайцами прыгают.

— Конечно, — недовольно скрещиваю руки на груди. — Покушение на меня готовилось. Не на того напали!

На этот раз выгородить детей у Нины не получится. Она присаживается возле сыновей на корточки и обнимает их двумя руками за плечи.

— Максим Леонидович, — виновато упрашивает, — ты же понимаешь, что детей нельзя держать взаперти. Им энергию девать некуда. Вот и придумывают себе развлечения.

— Скверные занятия, — беру со стола визитку, за которой шел. Нина спешно выпроваживает детей и грозит им пальцем за проделки. Плотно закрыв дверь в кабинет, возвращается ко мне.

— Ты испачкалась Нин, но почти все стряхнула.

— Ерунда, — отмахивается. — А что у тебя там в руках?

— Я хотел заказать продукты.

— Может, съездим в супермаркет? Заодно мальчишки немного прогуляются?

Я ненавижу общественные туалеты, закусочные с раздачей и супермаркеты.

— Избавь меня от наслаждения биться за телеги с бабушками! — прозрачно намекаю о доставке.

— Это повод развеяться и купить товар лично. Да и очень удобно. Все в одном месте…

— А я не хочу продуктов из одного места!

Много ли Ниночке нужно для счастья? Потолкаться с людьми в узком проходе между стеллажей и пощупать обляпанные вещи. А другие женщины бриллианты просят или иномарку, скажем, красную.

— Максим Леонидович, ты невозможен, — ворчит.

— Ладно, Семенихина. Только давай договоримся, этикетки по три часа ты не читаешь и сама следишь за сыновьями. Я хочу как можно скорее закончить с походом в магазин, — тяжело вздыхаю.

— Мы и квартиры еще не вышли, а ты уже устал? — удивляется Нина.

— Да. — Указываю рукой в сторону двери. — На сборы у вас минут пятнадцать и… Нин, вычеши, пожалуйста, еще раз волосы. На них немного осталась манка. Смотрится издалека как перхоть.

— Ну и брезгля же ты, Максим Леонидович.

И почему Нина так обозвала меня? Совсем не брезгля. Я человек, который любит опрятность и порядок. Во всем. А Нина привносит в мою размеренную жизнь хаос.

Пока женщина радуется, что вышло, как она хотела, я направляюсь в прихожую, где накидываю куртку. Семенихины присоединяются раньше намеченного времени.

Спускаемся к машине и мчим в супермаркет.

Уже с парковки магазина становится ясно — народу не протолкнуться. Попадаю в небольшую пробку. Впереди плетущаяся машина вдруг останавливается посреди проезда.

— Внимание, — подсказывает Семенихина и стучит ногтем по дверце, — видишь, во-о-он там тачка выезжает. Мы припаркуемся после нее.

— Не получится, — хмыкаю. — Не только ты Семенихина проворная. Считаешь, водитель перед нами просто так решил помедлить? Он и юркнет в освободившийся карман, а мы снова будем нарезать бессмысленные круги. Хотя могли бы заняться чем-то приятнее, если заказали продукты через курьера…

— Проворный, значит? Это мы еще посмотрим.

Нина, разблокировав дверь, выходит на улицу. Грациозно и слегка покачивая бедрами протискивается между автомобилями, обгоняет того что остановился впереди нас.

Тем временем водитель тачки освобождает желанное парковочное место, которое без ноты стеснения тут же занимает Нина. Женщина невозмутимо встает на маленький клочок асфальта.

Мужчина, что мечтал занять это место, недовольно сигналит и открывает окно своей машины.

Я тоже приспускаю стекло.

Мальчики на заднем сиденье ведут себя обычно и ничуть не удивляются. Они будто привыкли вот к таким выпадам матери.

— Эй, ты, чего встала? — возмущается. — Дай заехать.

— Поздно! Я была первая и заняла место!

Тот глупец пытается запугать Семенихину, громко надавив на газ и стронувшись.

— Иди отсюда, говорю!

— Нет уж! — упрямится она и поднимает руку. — Смотри, позади тебя машина. В ней сидит очень грамотный юрист. Только попробуй хоть чуточку задеть меня капотом, засужу. Придется тебе продавать эту тачку, чтобы выплатить мне ущерб!

Водитель отвечает невнятно. Связываться с экстравагантной Семенихиной он не решается, а вновь погружается в нудные поиски другого места на парковке. Довольная собой Нина пятится, а я свободно занимаю место.

— Это было смело, Ниночка, — выхожу из авто.

Следом выпрыгивают мальчишки.

Возле больших стеклянных дверей нахожу много тележек, аккуратно составленных в ряд. Они грязноваты и доверия мне не внушают. Дергаю крайнюю сильно, но все равно не могу достать. Только шум создаю.

Спустя несколько минут моей безрезультатной работы Нина подходит ко мне со спины.

— Эх, Максим Леонидович, — снисходительно произносит, — нужно монетку сначала в отверстие кинуть. Тогда телега отцепится.

— Ты не могла сказать об этом раньше? — шиплю сквозь зубы, ищу по карманам мелочь, которой и в помине нет. Я уже забыл, когда держал в руках наличные деньги.

Нина ловко, как лиса, опускает свою желтую монетку в прорезь.

Слышу щелчок. Чертова телега пружинит ко мне.

Нина берет сыновей за руки.

Шагаем в здание.

Колесики телеги безжалостно стучат, раздражая меня, толпы покупателей тоже не радуют. Зато Нина с мальчиками веселы, как никогда. Это видно по их лицам, цветущим в улыбках.

Нина отлично ориентируется и словно гид проводит экскурсию по торговому залу, мне остается только озвучивать женщине товары, которые следует найти. Иван и Дима держатся ближе к матери, иногда одергивая ее за рукав. Глаза у мальчиков разбегаются. Надо и того и этого, но Семенихина все желания сыновей исполнить не может.

Она не волшебница или миллионерша, а взрослая женщина рабочего характера. И голос у нее четкий, знающий чего хочет. И походка уверенная.

Спустя час тесного контакта с покупателями, которые игнорируют социальную дистанцию, ощущаю моральный и физический дискомфорт, такой силы, что хочется сбежать, побросав все. А треть от списка еще не в телеге. К этому времени даже мальчики устали.

Одна Нина полна энергии. Схватила два куска сыра и принюхивается к каждому, изучая на свежесть. Можно было просто изучить этикетку, но Семенихина пояснила — никому нельзя верить на слово. И продавцам тоже.

Смиренно наблюдаю за Ниночкой. Внезапно напрягаюсь от странного прикосновения. Оно не случайное, а намеренное. Настойчивое. Хмурюсь и оглядываюсь, замечая бывшую. Одну из бывших.

— О…Золотов, — протяжно мурлычет Лия, — что с тобой? Снизошел до простого люда?

Бывшая модельной внешности с рыжей копной на голове улыбается во весь рот, растягивая губы, накрашенные алой помадой.

— Да… — бесцветно отвечаю ей и перевожу взгляд, за плечо Лии, ища Нину.

Семенихина перекочевала ближе к молоку и занята очень. Мелкие бесята крутятся возле матери и, кажется, выпрашивают глазированные сырки.

Лия всячески пытается быть кокеткой и шутницей, но у нее не слишком хорошо это получается. Никогда не получалось. Она рассматривает содержимое моей тележки.

— Яйца, помидоры, тофу… Макс, я вообще тебя не узнаю. Где же двенадцатилетние напитки, клубника, ароматические свечи?

В отдельных случаях не нужно напрягать мозг, чтобы сгенерировать блестящий ответ для таких бестактных высказываний, достаточно выдержать многозначительную паузу.

Лия не со зла это ляпнула, а от стремления покрасоваться передо мной. Выглядеть элитно и пафосно осудив ни в чем неповинный тофу на дне телеги.

Но я молчу и не пытаю Лию встречными вопросами вроде, что она сама забыла в столь приземленном месте, где есть яркие ценники со скидками.

Лия переминается с ноги на ногу, наверняка испытывая неловкость и повышенный интерес.

— Эм…Золотов, а ты в магазин один, что ли, приехал? — женщина делает шажок ближе.

— С удовольствием, Лия, приехал.

Она надувает губы и кладет ладонь на телегу, в то место, где лежит моя рука.

— Вижу, ты без настроения Максим, но может приглашение в ресторан, растопит твой лед?

— Приглашение?

— Просто дружеская встреча! — спешит оправдаться. — Номерок не удалил?

— То есть женского яда или желания смерти мне за то, что бросил, у тебя нет?

— Ах, этой все в прошлом! Эмоции давно утихли!

Отвлекаюсь на россказни Лии и не замечаю, что к нам подошли мальчишки. Они низкие. Так сразу не увидишь.

— Дядь, а дядь, — окликает Иван.

Лия не в курсе о моем хорошем знакомстве с Семенихиными. Женщина тут же напрягается и недовольно причмокивает, приняв Ивана за попрошайку:

— Мальчик, скажи своим придурочным родителям, что если я еще раз увижу, как ты побираешься, отправлю тебя в интернат, а родственничков твоих за решетку! Ясно?!

— Ага, — растерянно кивает мальчуган.

Он слегка напугался громкого тона Лии, что забыл, зачем подошел ко мне. Иван растерянно на пятках разворачивается, а потом пулей бежит и скрывается за длинными стеллажами.

— Так что, Макс, — продолжает Лия, — принимаешь приглашение?

— Если найду окно в своем плотном графике, но ты особо не надейся, не хочу обнадеживать.

Она млеет лишь от голоса.

— Буду ждать звонка Максим, всегда…

Общение с ней скучное и совсем не вызывает наслаждения.

Ссылаясь на недостаток времени, кое-как прощаюсь с бывшей и иду на поиски Нины, однако у меня в кармане гудит телефон. Звонит брат.

— Макс, помнишь Илларию Валентинову основательницу фонда помощи сироткам?

— Худая как щепка мадам с огненными волосами? Да, знаю такую.

— Она подозревает сотрудников фонда в мелком воровстве. Можешь посодействовать и популярно объяснить им, что грозит за такое. А еще расскажи обо всей романтике тюремной жизни. Только сделать это нужно на благотворительных началах, естественно.

— А мне что с этого будет? Забесплатно я могу и из окна своей машины на маргиналов покричать.

— Хоть какой-то плюс в твою карму, Золотов. Валентинова все-таки добрые дела творит.

— Скинь ее контакты. Если время будет, помогу, но ничего не обещаю.

Отключаюсь от Грозного.

Двигаюсь в путь, управляя скрипучей телегой. Вдруг из отдела с крупами неожиданно вылетает Нина. Так быстро, что я едва не наезжаю на нее телегой. Женщина немного всклокочена и рассержена. За ней еле успевают маленькие Семенихины, держащие в руках по шоколадному батончику.

— Максим Леонидович, где эта дамочка с длинным языком, потрудись ответить?

— Лия? Она уже ушла.

— Ее счастье. С какой стати твои подружки смеют называть детей побирушками? Ваня хотел позвать тебя, мне в руках тащить продукты было тяжело.

— Лия не знала, что мальчики со мной.

Подходит почти вплотную и тихонько шипит:

— Значит, если дети с тобой, то нормальные, а если нет побирушки? Впрочем, что уж там, родители ведь придурочные. Да? Золотов…

— Нет Лии больше. Уймись.

— Только потому, что дети сейчас на меня смотрят, я буду улыбаться.

Вот же…сходил. За хлебушком.

При всем, что пострадавшая сторона в этой истории я. Ведь на меня клеветница-Семенихина подала иск. А теперь обидчиво задирает нос.

Покупаю живого карпа. Захотел на ужин рыбу.

Ниночка настолько гордая, что после расплаты на кассе забирает у меня чек и скрупулезно выискивает в позициях товары, которые были не в моем списке, а мелкие прихоти детей. Потом посчитывает на калькуляторе сумму, пока я складываю пакеты в багажник.

Рассаживаемся по местам.

— Держи Максим Леонидович, — протягивает мне руку, — четыреста семьдесят восемь рублей.

— Ты смеешься Нин? — трогаюсь с парковки.

— Я же когда-то говорила, что детки тебе ничего не будут стоить.

— Убер-р-ри…

Прикасаюсь к запястью Нины и слегка давлю. До момента пока ее рука не опускается на подлокотник. Мой взгляд полностью занят дорогой. Пальцы все еще сжимают тонкое запястье. Я не могу его отпустить. Ниночка не пошелохнется, смотрит перед собой в лобовое стекло и руку не одергивает.

Ловлю этот момент и понимаю, что мне хорошо. Вот так по-простому и без лишних слов. В тишине. Поглаживая большим пальцем бархатистую и немного холодную кожу Нины. Семенихина очень приятна на ощупь. И вкусно пахнет. А когда молчит, то похожа на безупречную для меня женщину.

В квартиру возвращаемся еще засветло.

Глушу мотор.

Мальчишки не спрашивая разрешения матери, вяло выползают из машины. Энергию они и впрямь отлично израсходовали. Остаток вечера должен пройти без приключений и мои нервные клетки тоже передохнут.

Изначально я хотел помочь Семенихиным с жильем и Нине с судебным делом. Но узнав, что главным фигурантом буду я и это никак не исправить, решил повременить. Не отпускать детей и Нину.

Никто не гарантирует, что помахав мне на прощание ручкой, Нина еще не побежит куда-нибудь для реализации своих безумных идей по защите сыновей от бывшего мужа.

Во всех смыслах будет проще устранить «причину», чтобы потом не разгребать бесконечные «следствия». Сейчас почти все Семенихины у меня под контролем. Обожаю контроль, и когда все идет по намеченному плану.

Нина по-прежнему сидит и не шевелится. Смотрит перед собой.

— Нина Витальевна, рассчитываю, что у тебя не каталепсия, — подталкиваю ее в плечо.

Женщина вздрагивает.

— Осторожно Золотов, ты рушишь мои грезы…

— Да? А можно узнать какие?

— Я представила тебя в роли образцового папочки.

— И?

— Неправдоподобно, но пустые мечты, на то и пустые, чтобы оставаться иллюзией! — смеется она и тоже покидает авто.

Мне не нравится эта роль и то, что Нина рисует в фантазиях меня как отца детей. Эх… если бы в действительности между нами было то, от чего появляются дети, я обязательно запомнил. Неважно на состояние. С такой женщиной как Нина… нереально забыть.

А если в памяти не отложилось, значит, не было. Да и после той далекой вечеринки Нина никак не проявила себя, не подошла. И училась ли она вообще в моем институте?

Передаю Ниночке рыбину, ожидающую свою судьбу в специальной таре с водой, а сам тащу пакеты.

Иван нам ассистирует, распахивая двери, где нужно.

— Получится отличный суп, — говорю, кивая на карпа.

В квартире оставляю пакеты на кухне и первым делом шагаю в свою комнату. Мне необходимо переодеться. Кажется, пока мы бродили по душному магазину, я успел вспотеть.

Ненавижу одежду и с намеком на влагу. В идеале я бы помылся, но поскольку в доме не один отложу эту процедуру. Беру непопулярные штаны с дальней полки и белую футболку.

Иду в кухню и замечаю Ивана, жующего хлеб.

— Разобрали покупки?

Вторым вижу порядок и отсутствие пакетов.

— Угу, — кивает, насупившись.

— Что с тобой?

— Не скажу… — от волнения болтает ногами на стуле.

Подступаю ближе, настраиваясь на разговор. Иван демонстративно на кого-то обиделся и теперь старается показать это. Подобрать бы правильные слова, чтобы расположить мальчика.

Складываю руки в карманы штанов и обнаруживаю залежавшуюся пятисотую. Сколько она покоилась внутри, даже не припомню. Последний раз я надевал их год назад или больше.

— А так? — протягиваю купюру.

— Дядя, вы что, меня подкупаете?

— Именно.

Малец вертится, проверяя, есть ли на кухне кто-то еще, кроме нас. Ему сильно хочется взять деньги и в то же время страшно.

Понимая, что душа Ивана пока не испорчена трудностями жизни, инициативно прячу купюру в нагрудный карман его рубашонки.

— Можешь ябедничать с чистой совестью. Обещаю, об этом никто не узнает.

— Почему я должен вам верить? — сощуривается мальчик. — Вы совсем не похож на доброго волшебника, — вздыхает он.

Вспоминаю важное правило в общении с трудными клиентами.

Благо багаж знаний это позволяет. Нужно согласиться с оппонентом, а потом добавить свою точку зрения.

— Да, — киваю и склоняюсь к Ивану, чтобы казаться на равных. — Но о твоем визите с Димой в юридический офис все же умолчал. Сохранил секрет от мамы. Можешь мне доверять. Ты сейчас разговариваешь не со мной, а с адвокатом.

Мальчик, бегло взглянув, снова опускает голову.

— Я тоже хотел рыбный суп, — тихонько признается. — А Димка опять разнылся. Ему стало жалко Павла…

— Какого Павла?

— Карпа Павла, — шмыгает носом. Его глаза заблестели от слез. — Мама сказала, что Павел будет жить, раз Дима так расстроился…а когда я просил завести кота…она не разрешила…

С высоты прожитых лет проблемы мальчиков кажутся сущей ерундой. Но я понимаю, что для Ивана это трагедия.

— Не бери в голову, — хлопаю его по плечу. — Я тоже был ребенком. Однажды мне стало жалко щенка, живущего в подвале многоэтажки. Он был очень мал. Без стаи, совсем один. Я подобрал его и принес в квартиру. Моя мама тоже не разрешила приютить пса, заявив…вот будет свой дом, тогда и таскай кого хочешь. И я помню, как страшно разозлился на нее, не осознавая груза ответственности за щенка. Мне было восемь или девять…я бы не выгуливал животное и не заморачивался насчет корма. А мама работала как проклятая.

Впервые я замечаю, как Иван на меня смотрит.

Он больше не хмурится и даже не корчит рожи. Мальчик вникает в каждое слово, слушает с замиранием сердца.

— Если мама разрешила оставить карпа Диме, значит, она сильнее любит брата, чем меня?

— Нет, просто за рыбой не надо убирать дерьмо. Павел мочалив и неприхотлив. Уверен, что с вами карп надолго не задержится. К вечеру поедем на городскую реку устраивать проводы этому счастливцу судьбы Павлу. Грубовато звучит, но так и есть.

— А за плохие оценки вас мама ругала? Дима читает лучше меня и пишет красивее. Я боюсь, что у него будут одни пятерки, а у меня двойки.

— И что? Я вообще был твердым троечником, что развило во мне ценные коммуникативные навыки, смекалку и целеустремленность. Но и отличники с красными дипломами тоже молодцы. Они замечательно трудятся сегодня на меня.

— Тогда можно не учиться? — подхватывает он.

— Во всем должна быть золотая середина, друг. Если честно, я еще не встречал в успешных кругах людей с интеллектом Шарикова.

Потрепав Ивана за макушку, отхожу от мальчика и шагаю к холодильнику.

Общение выдалось конкретное, мужское.

— А суп? — вкрадчиво спрашивает, бежит хвостиком.

— Где-то у меня завалялись креветки. Морской ужин никто не отменял!

Иван сразу же забывает о соплях и обидках, изъявляя желание помочь с готовкой.

Распахиваю морозильную камеру, достаю креветки. Отправляю скрученных моллюсков в глубокую миску.

— Вот держи, — со всей ответственностью передаю миску Ивану. — Неси ее на стол, только не урони.

Помощничек заинтересованно кивает.

— Сделано!

— Отлично, Иван. Ты настоящий профессионал, а теперь садись на стул и внимательно смотри.

— Как долго?

— Пока не разморозятся. А я займусь другими вещами.

— Но зачем смотреть за креветками?

— А вдруг они убегут?

— Хорошо, дядь, — вздыхает он с грустью.

Этот Иван не дурачок и догадывается, что я поручил ему не по чину занятие. Очень статичное и идиотское.

Отправляю кастрюлю на плиту. На время, когда вода закипает, решаю найти остальных гостей.

Иван вынужденно приглядывает за креветками.

Второй маленький Семенихин, наверное, с Ниночкой. Любуются на Павла, хлопающего ртом в стеклянной таре.