Внеплановое отцовство для двоих (СИ)

Глава 21

Нина.

Снимаю платье и вновь переодеваюсь в удобную футболку и шорты.

Чуть позже сидим с мальчиками на диване. Я показываю им карточные фокусы.

Однако их удивление ничто по сравнению с тем, что происходит, когда в особняк приезжает Золотов. С тортиком.

Максим замирает подольше от гостиной, но смотрит настолько странно, что это вынуждает меня отложить колоду и инстинктивно приобнять детей.

Золотов медленно шагает к нам.

— Нин, как у вас дела?

И улыбается Макс немножечко искаженно. Судя по выражению его лица, он точно не растоптан морально.

А вот другой человек из него получается отменный. Мы с детьми под впечатлением.

— Вроде, как и час назад, — растерянно пялюсь на мужчину. — Ты в норме?

— Даже не близко.

Расстегнув две верхние пуговицы на рубашке, кладет торт на журнальный столик. Усаживается подле нас на корточки и поворачивается к Ванюшке.

— Ну что орёл? Сколько пятерок сегодня получил?! — бойко интересуется.

А Ваня лишь непонимающе хлопает глазами.

Крепче обнимаю сына.

— Золотов, у них пока другая система оценок.

— Да? — дергает бровью и устремляет внимание на второго сына. Тянется и треплет ладонью макушку Димы. — А ты? Может, хочешь на секцию какую-нибудь записаться? По боксу там… или тхэквондо?

Сынок жмется ко мне сильнее.

— Нет…

— Эх, а зря! Спорт очень закаляет.

Предложения годные, но Золотов, кажется, перепутал интересы мальчиков. И вообще, что это за внезапная инициативность?

Не выдерживаю и встаю с дивана.

Через секунду Золотов тоже поднимается.

Принюхиваюсь. Алкоголем не пахнет. Он трезвый и я, надеюсь, еще в здравом уме.

— Ну что, мать семейства, кипяти чайник. Пойдем есть шоколадный торт! — заявляет.

При других обстоятельствах мальчики запищали бы от счастья, но сейчас недоверчиво держатся рядом со мной.

— Ладно…

Слава богу, в этот момент в особняк возвращаются Шаховы. Максим более-менее заземляется при друзьях и ведет себя привычно.

Трехкилограммовый торт оказывается вкусным, он скрашивает экстравагантное появление Золотова.

Но когда в конце трапезы Макс благодарит Шаховых, что приютили нас и говорит о переезде обратно в квартиру, меня начинает потряхивать. Я не готова пуститься вслед за адвокатом с детьми пока он в таком странном состоянии…

— Можно тебя на минутку? — тактично прошу.

— Для тебя Нин теперь можно почти все, — встает из-за стола.

Меня аж передергивает.

Веду Макса подальше из кухни.

— Ты что к колдуну какому-то ездил, и он тебя загипнотизировал? Что, черт возьми, с тобой происходит? — вполголоса шиплю.

— Нет, — мотает головой. — Я был в лаборатории. Ты, наверное, забыла за всеми делами о тесте ДНК. Анализ подтвердился, Нин. Теперь я точно знаю, что дети от меня.

Ах! Сейчас меня охватывает дрожь и волнение похлеще, чем Золотова. Конечно, я была в курсе с самого начала, но когда и Максим убедился в этом, чувствую себя по-другому. Еще не поняла в хорошем смысле или нет.

— И как ты? — осторожно уточняю.

— Свыкаюсь с новизной ощущений. Это вроде как прыгнуть со скалы в пропасть и лишь в свободном полете вспомнить, что забыл пристегнуть страховку. Но я пока лечу…Нин…

— Вот и объяснение твоего немыслимого поведения.

— По пути к Шаховым я много раздумывал, как должен вести себя отец, о чем разговаривать с детьми. Попробовал стратегию на вас, но результат не оправдал ожиданий.

Прикасаюсь к его руке. Она ледяная.

— Немножко переиграл, — вздыхаю. — Просто будь собой Макс. Мальчики ведь прикипели к тебе настоящему, а не к вот этому интересующемуся по поводу и без папаше.

Продолжаю держать Золотова. Он укладывает вторую свою руку поверх моей руки.

— Нужно грамотно рассказать мальчикам кто на самом деле их настоящий отец…

В мыслях тут же вспыхивает воспоминание о фееричном провале Золотова с тортиком.

— Не волнуйся, сама расскажу. Я подберу правильные слова, — успокаиваю Макса. — А на результат из лаборатории можно будет взглянуть?

— Да, он в машине.

— Сделаю это, когда сыновей рядом не будет.

Восхитительно, что Золотов не сбрендил. Он все мне нормально объяснил, но заразил волнением.

Я вроде веду себя по-прежнему и, тем не менее когда подходим к столу, Ваня поглядывает на меня подозрительно.

— Ма-а-м, с тобой все хорошо?

— Чудненько! Лучше и быть не может!

Теперь все оборачиваются.

Максим заводит руку мне за спину и постукивает пальцем. Наклоняется, шепчет на ухо:

— Ты забыла опустить свои удивленные брови…

Вот же.

Собираем немногочисленные пожитки.

Шаховы провожают нас до ворот. Там и прощаемся.

Рассаживаемся с детьми в машину. Едем в район высоток. Замечаю на передней панели папку, вероятно, из лаборатории. Не трогаю ее, чтобы не вызвать интереса у детей раньше времени.

Максим созванивается с Сильвестром, спрашивает о какой-то готовности.

Что-то там готово.

В гостях хорошо, а в квартире Золотова лучше. Пусть роскошные апартаменты и не моя собственность, но за неимением других хозяек здесь чувствую себя хозяйкой я.

Тут даже воздух кажется иным, более прохладным и свежим. Или это работающие кондиционеры и недавняя уборка вызывают такое ощущение.

Первым делом Максим просит подождать нас на диване, а сам скрывается в глубине владений, прихватив с собой папку. Спустя пару минут возвращается. Довольный на вид.

— Квартира претерпела некоторые изменения. Я должен вам показать, — кивком зазывает двинуться за ним.

Насторожившись, крадемся по следам Макса.

Димочка меня даже за руку взял.

Золотов ведет нас в комнату, где когда-то я ночевала с детьми. Загадочно открывает дверь.

Мальчики, словно два маленьких котенка, которых пустили на неведомую территорию, опасливо тянут мордашки и проходят в комнату. Но с каждой новой секундой их тревога рассеивается, меняясь на лютый восторг.

Я тоже обескуражена, глядя на две новые кровати в виде гоночных машин. Тематический шкаф, а, главное, бесконечные коробки с игрушками. Целая гора! На том месте, где стояла большая кровать.

Вот это радость у ребят. Как у них горят глаза. Они будто попали в рай наяву.

Золотов как серый кардинал молча наблюдает, выждав паузу между вскриками детей, поясняет дальше:

— Как видите, двуспальную кровать пришлось выбросить, а, следовательно, места вашей маме не осталось. Раз уж вы демократы и все привыкли решать честным голосованием, предлагаю три варианта: вернуть добрую часть игрушек в магазин и поставить кровать, а вместе с ней маму. Переселить маму в проходную гостиную, где всю ночь буду топать я и вы, мальчики, в сортир, ванную, поесть на кухню. От этого мама не выспится и будет вставать с головной болью, раздраженной. И тогда углы в квартире не станут пустовать. Там буду стоять я или вы, уважаемые Ваня и Дима, чаще, чем обычно. Ну и третий самый скромный вариант. Я забираю маму к себе, у меня места предостаточно. А вы можете навещать ее, когда захотите.

Детки окаменели, внимательно слушая Золотова. Пошептавшись совсем мало, чем я рассчитывала, в голос выдают:

— Только не забирай игрушки!

Я открываю рот от изумления.

Кровиночки мои родненькие так легко отказываются от меня? А как же Бабайки? Посопеть маме под ухо или сложить на нее руки-ноги? Выросли мои милые, у них уже другие интересы. А я до сих пор считаю их крошками.

Впрочем, когда им исполнится сорок лет, а я стану бабулькой, в моем сердце сыновья останутся детьми.

Повздыхав, озвучиваю и свое бесценное мнение:

— Мне, пожалуйста, нормальный сон. Не хочу ни на кого гавкать.

Золотов победоносно улыбается.

— Значит, перебираешься ко мне. Голосование окончено.

По случаю Максим заменил кровать и у себя в комнате.

Объяснив это тем, что при обыске сотрудники с каким-то похотливым жаром тискали его постель, обляпав все ножки и изголовье. А матрас щупали так словно это на все согласная женщина.

Золотов побрезговал и не смог простить кровать и сотрудников после всех игрищ и домогательств. Выкинул и тех и других с глаз подальше.

Теперь в комнате красуется гораздо интереснее модель с основанием из темного дерева и принципиально другим постельным бельем.

Я когда улеглась и по шею закуталась воздушным одеялом, украдкой пробормотала: на новом месте приснись жених невесте.

Не особо верю в приметы, но не смогла удержаться. Вдруг проснусь пророчицей? Есть такой соблазн.

Только Золотов на белом коне не приснился. Как и другой какой-нибудь мужчина.

Я сидела на берегу с удочкой и с особым наслаждением поглядывала то на поплавок, то на ведро с золотистыми окунями.

Я терпеть не могу рыбалку. С чего бы вдруг?

А может, я мало времени уделяю нашему Павлу, и теперь мое подсознание как бы взывает к совести? Хотя когда, вообще, я уделяла много времени карпу?

Череда странностей на этом не заканчивается.

Утром я просыпаюсь с неистовым желанием обогреть и накормить домочадцев.

Не из-под палки, как обычно, а именно от чистого сердца. Ведь в традиционном смысле хранительница очага из меня негодная.

— Макс… — сонно бормочу и, протянув руку, шарю по его половине кровати.

Она пуста.

Нахмурившись, беру телефон и, взглянув на время, удивляюсь. Начало двенадцатого.

Кажется, мою просьбу насчет крепкого сна мужчины приняли очень серьезно. Никому не хочется, чтобы я гавкала.

Переворачиваюсь на живот, но шикаю от болезненных ощущений в грудях. Мастопатии для полного счастья мне еще не хватало! А то слишком хорошо прожила аж целую ночь!

Накинув халат, умываюсь. Потом выхожу из комнаты в поисках родных.

Мои самостоятельные дети где-то достали отвертку и теперь взялись разбирать робот-пылесос, изучая его составляющие.

— Ну-ка перестаньте, — задыхаюсь от увиденного.

— Дядя Максим разрешил! — опережая мое ворчание, заявляет Ваня. — Он сказал, что этот пылесос всасывает только маленькие пылинки, а не свинячесво. Максим Леонидович купит взамен здоровенный промышленный агрегат для уборки квартиры!

Я трезво оцениваю некоторые шалости детей, да и свое отношение к уборке, поэтому не оскорбляюсь.

Будь я даже олимпийским призером по чистоплюйству, все равно не оправдаю надежд Максима.

И Золотов насчет этого иллюзий не питает.

— Хорошо, только не пораньтесь, — предупреждаю и шагаю в кухню. — Приготовлю вам завтрак! Или теперь обед?

Что там, в рекламах едят на завтрак счастливые семьи? Хлеб с маслом, йогурт из пачки?

У нас не образцовая семейка, поэтому будут блины.

К сожалению, даже профессиональная сковорода Золотова меня не спасает. Неблагодарные блины разваливаются, когда пытаюсь их перевернуть. Еще и в душу харкают, обжигая пальцы.

Я не усложняю свою и так сложную жизнь, а уменьшаю размер блинов до гномьих лепешек и лопаткой переворачиваю их.

— А дяде Максиму повезло, — немножко завистливо вздыхает Ваня, подкравшись в кухню. — Он уехал на работу до твоего завтрака…

— Вот еще!

Оглянувшись, замечаю, что и Дима подошел.

Я бы тоже собралась и улетела по делам, нашла бы себе работу. Обязательно будь у меня такое желание. Я очень удивляюсь своим новым пристрастиям.

Тесто в миске заканчивается.

Дети едят второй раз, но первый у Золотова был вкуснее.

Наступает слегка гармоничный момент, намекающий мне, что пора поведать об отцовстве.

— Милые мои, — ласково прошу, — давайте сядем на диван. Мне нужно вам кое-что сказать.

Приглашаю детей обратно в гостиную.

Усаживаю их на диван, а сама становлюсь напротив.

Очень трудно начинать, решаю приукрасить разговор.

Дети передо мной все-таки…

— Однажды чуть ли не в прошлом веке поступили в древнерусский институт две боярыни Забава и Марья. У них была подруга Ни…нель. Нинель была из крестьянской семьи, зато умная! Вот поэтому и поступила в институт на первый курс. Неделя прошла отлично, пока в жизни этих девушек не появился Князь. Князь оказался настолько красивым и мужественным, что в него был смысл влюбиться. Когда он заходил в аудиторию, даже цветок на подоконнике приосанивался. Князь был богат, но не избалован и всегда умел брать ответственность. Он проявлял щедрость, был внимательным и обладал большой долей очарования. Блистательная харизма создавала вокруг Князя особую ауру, на которую, как на огонь слетались девушки. Все, кроме Нинель, потому что у Нинель сомоценности было меньше чем у воробья! Она в своем мозгу даже мысли не допускала, что может понравиться Князю. Только потому, что у нее было меньше денег и связей, чем у других боярынь. Возможно, наряды не брендовые. Чтобы успокоить душу, Нинель нашла себе беспроигрышный вариант — такого же крестьянина, как она сама. Ровню! Тем временем подружки из кожи вон лезли, лишь бы обратить внимание Князя на себя. Они не единственные боярыни, в институте их было предостаточно. И вот Забава решила перевоплотиться в некую стерву, наглую, бесстыжую яркую на внешность. Чтобы ее было слышно на том конце коридора. Губы красила в малиновый, юбки подрезала и пуговицы на рубашке расстегивала, как бы невзначай, но в тот момент, когда Князь проходил мимо. Но разнузданность не привлекла его. Насмотревшись на телодвижения Забавы, Марья бегала от буфета до Князя и все таскала ему булки и чай. Один раз умудрилась в контейнере салат крабовый в институт притащить! Но Князь тактично отказался. А Нинель ничего не делала, кроме выводов. Потому что чрезмерная вульгарность Забавы привлекала только легкомысленных шутов, а мамкины колыхания Марьи ни на что не способных Емель. Но Нинель по-прежнему считала себя недостойной, оттого и не было в ее жизни Князя, а только крестьянин. И вот случился великолепный праздник в общежитии института и…

— Мам, ну может, хватит? — Ваня недовольно морщит нос.

— Подожди ты! Я только разговорилась. Там еще будет Баба-Яга и Лёшик — леший.

Сын, вздохнув, соскальзывает с дивана и так поглядывает на меня с укоризной и особой серьезностью.

— А черной папки, на которую ты посматривала всю дорогу, пока мы ехали от дяди Артура, не будет?

Меня мгновенно бросает в жар, забываю как дышать.

— Будет…

— А мы ее уже читали и в интернете поискали, что не поняли.

Теряю дар речи.

Дима подходит к брату и в знак поддержки кладет ручонку на его плечо.

— Мы знаем, что в капусте нас нашел не папа, а дядя Максим. Теперь ясно, почему ты называла папу плохим огородником.

Я вся трясусь.

— И как вам эта новость?

— Максим Леонидович готовит нам вкусно, игрушки покупает и не орет. И ты больше не плачешь. Нормально.

Я даже завидую невозмутимости детей, ведь сама едва ли не умираю от волнения.

Ваня шагает ко мне близко и берет за руку.

— Мы все равно папу не очень любили. Он часто ругался и совсем не играл с нами, а дядя Максим играет. И на машине катает. И Павла нам разрешил.

С этими аргументами не поспоришь.

— А вы бы хотели, чтобы Максим стал вашим папой? По-настоящему, — осторожно приспрашиваюсь.

— Мы посовещаемся и скажем ответ вечером.