Во власти чувств

Глава 7

В эту ночь, когда после долгого совещания со стражами Лукас наконец-то улегся в постель, его не отпускали мысли о смерти. Стремление добиться правосудия за гибель невинных почему-то начинало уступать непонятно откуда взявшемуся желанию защитить Сашу. А что самое странное, это желание оттесняло на задний план даже его верность Стае.

Так что оказалось вполне естественным, что голод Лукаса нашел свое отражение в его снах. Когда Лукас «очнулся» в мире грез, то обнаружил, что лежит на животе, а женская рука поглаживает его бедро. Прикосновение показалось зверю в душе Лукаса удивительно знакомым и привычным. У женщины было право на прикосновение.

Он повернул голову:

— Ты вернулась.

Саша отпрянула:

— Ты разговариваешь!

— Мне казалось, мы еще в прошлый раз это выяснили, — насмешливо протянул Лукас. — А почему ты одета?

Нет, конечно, в белом бюстгальтере и трусиках Саша выглядела восхитительно, но он предпочел бы видеть ее голой, раскрасневшейся и мокрой от пота.

В его снах Саша была такой, какой он хотел — страстной, соблазнительной и игривой.

— Я думала, это несколько замедлит процесс.

Голос Саши был рассудительным и спокойным, но ее щеки уже порозовели, а тело подрагивало в предвкушении.

Лукас усмехнулся:

— Прости, котенок. В прошлый раз я слишком торопился?

— Почему ты помнишь прошлый сон? — На ее лбу залегла тоненькая хмурая складка.

— А почему бы и нет?

Лукас повернулся на бок и одной рукой обнял за талию Сашу, вставшую рядом с ним на колени.

— Потому что это был мой сон, моя фантазия. — Тихий хриплый голос лаской прошелся по коже Лукаса.

— Может, то, что я все помню, — это часть твоей фантазии? А иначе как нам двигаться вперед? — решил подыграть ей Лукас. Интересно, Саша была бы именно такой, не родись она Пси? Если бы Лукас встретил это чувственное упрямое создание в реальности, он не остановился бы ни перед чем, лишь бы соблазнить ее и сделать своей во всех отношениях.

Прижав кончик пальца к нижней губе, Саша задумалась.

— В этом есть смысл.

Лукас вдруг рывком, без предупреждения, опрокинул ее на матрас. Глаза цвета ночного неба изумленно распахнулись. Он перекатился, накрывая ее своим телом, и Саша не смогла сдержать вздоха. Она «нафантазировала» его на огромной постели совершенно голым, так что теперь ей явно было непросто игнорировать твердый горячий член, прижавшийся к ее животу.

Прежде чем она успела заявить, что это ее сон и Лукасу нельзя перехватывать инициативу, он опустил голову и прижался носом к шее, втягивая в себя ее запах.

— Я никогда не буду покорным любовником, ни в твоих снах, ни в реальности.

Ее ладони сжались на его плечах.

— Но…

— Шшш, — Лукас нежно прикусил кожу, и Саша обхватила его еще крепче. — Раз уж ты обо мне мечтаешь, не пытайся превратить меня в кого-то другого. Прими таким, какой я есть, — грубым и властным.

Проведя губами по ее подбородку, Лукас поцеловал Сашу. Настойчиво. Жадно. Так, как ему хотелось.

— Мне нравятся твои губы, — пробормотал он. — Ну, так что ты скажешь?

Саша хрипло выдохнула:

— Я не хочу мечтать о ком-то другом.

Пантера беззвучно зарычала. Заскользив ладонями по телу Саши, Лукас прошептал:

— Я властный и жадный. Ты с этим справишься?

Упругая кожа ягодиц под его руками казалась восхитительно нежной.

— Если не получится, я всегда могу проснуться. — В глазах Саши сверкнули огоньки. — Не надо меня запугивать.

Усмехнувшись, Лукас принялся покусывать и облизывать ей шею.

— Запугивать тебя было бы не так весело, не пытайся ты со мной всякий раз спорить.

Лукасу безумно нравились ее сила духа, упорство и нежелание подчиняться каждому его слову.

Саша зарылась руками в его волосы и беспомощно заерзала под ним. Продолжая ласкать ее, Лукас оперся на одну руку и потерся о Сашу всем телом, вдавливая в матрас. Его ладонь стиснула холмик груди.

— Стой, — вдруг выкрикнула Саша.

В ее голосе прозвенел настоящий ужас, и Лукас замер.

— Тебе больно? — спросил он, пытаясь найти на ее лице ответ.

Саша покачала головой:

— Слишком быстро и слишком много.

В звездных глазах, которые Лукас уже привыкал видеть в своих снах, мелькнула паника.

— Не надо бояться удовольствия. — Его рука по-прежнему поглаживала ей грудь. — Не сопротивляйся ему.

— Мне страшно, — прошептала Саша.

— Так сильно, что позволишь страху победить?

Задумавшись на секунду, она покачала головой. Ее упрямство взяло свое.

— Если мне и суждено погибнуть, то я хотя бы буду знать, ради чего.

Зверь Лукаса ощетинился.

— Чего ты так боишься?

— Не надо, — провела Саша пальцами по его губам. — Этот сон для удовольствия. А о смерти можно поговорить и в реальном мире. Покажи мне, что такое наслаждение, Лукас. Покажи мне то, чего я никогда не знала.

Желание защитить ее во что бы то ни стало вступило в борьбу с возбуждением. В конце концов победили оба чувства. Если страх из глаз Саши можно изгнать удовольствием, то Лукас ее в нем утопит. Запечатав ей рот яростным поцелуем, он позволил своему зверю вырваться на свободу и зарычал прямо в ее губы, почувствовав, как Саша задрожала в ответ.

Тихий звук, который при этом она издала, возбудил Лукаса еще сильнее и при этом несколько успокоил его инстинкты. Дав ей отдышаться, Лукас снова поцеловал ее, на этот раз нежнее, сплетаясь с ней языком. Саша сперва удивленно вздрогнула, но уже через пару секунд стала восторженно отвечать тем же.

Убедившись, что она готова перейти к следующему па их танца, Лукас прикусил напоследок губу и стал спускаться ниже, покрывая поцелуями уязвимо нежную шею. Изгиб груди, полуприкрытой кружевом бюстгальтера, только раздразнил его — пышные формы Саши приводили его в настоящий восторг.

— Помурлычь для меня, котенок.

Лукас коснулся губами голой кожы.

— Я… я не кошка, — дернулась Саша.

Усмехнувшись, он принялся поигрывать пальцами с налившимся соском. Саша невольно обхватила Лукасу голову, и он выгнулся под ее лаской. Поняв, чего он хочет, Саша принялась перебирать его волосы — как он учил ее в прошлый раз.

— Ты тоже все помнишь.

Пальцы Лукаса сменились губами, жадно обхватившими сосок сквозь кружево.

— О! Пожалуйста! Прошу! — застонала Саша, судорожно цеплялась за его плечи, но Лукас по-прежнему не торопился. Он нежно облизывал ее грудь, пока Саша не растворилась в жарком страстном удовольствии.

Выпустив сосок на волю, Лукас приподнялся, чтобы украсть у задыхающейся Саши еще один поцелуй, сладко-острый, словно к его вкусу примешались экзотические пряности.

— Нравится? — выдохнул он ей в губы и тут же, не дожидаясь ответа, опустил голову, чтобы помучить и второй сосок.

Саша задрожала, когда ее пронзило острое ощущение. Вес Лукаса не давал ей выгибаться, приподнимаясь над матрасом, но и удержать совершенно неподвижной не мог. Твердый член неожиданно прижался к укромному местечку между бедер, как раз там, где хотелось. Лукасу было достаточно лишь отодвинуть трусики, и он мог бы взять ее. Сделать своей.

Он невольно выпустил когти.

Стиснув зубы, он попытался отстраниться от нее. Стройные женские ноги тут же обвились вокруг его бедер, удерживая на месте.

— Пусти.

Лукас готов был сорваться, он уже видел мир глазами пантеры.

— Я не могу больше терпеть.

— Конечно, можешь.

Невероятным усилием воли ему удалось усмирить зверя, стремившегося овладеть Сашей — она еще не была готова. Оперевшись на руки, он качнулся, прижимаясь членом к нежной плоти.

— Лукас! — вскрикнула она, роняя руки и цепляясь за простынь, не в силах совладать с невероятным наслаждением.

— Шшш. — Лукас замер, решив сбавить темп и сперва приласкать ее. — Мне нравится, как ты выкрикиваешь мое имя. — Он принялся целовать ей лоб, веки, кончик носа, щеки и наконец губы. Медленно, нежно, пока ее дыхание не замедлилось, а из звездных глаз не исчезла слепящая пелена желания. Тогда он снова начал двигаться.

Саша зажмурилась, но тут же будто через силу подняла веки. Ее смуглая кожа блестела от пота, густой мускусный аромат пьянил. Через пару минут Лукасу опять пришлось остановиться, чтобы вернуть Сашу в реальность.

С каждым разом она держалась все дольше и дольше, а вот Лукас неизбежно терял над собой контроль. Он хотел эту женщину так, как еще никого прежде. Хотел любить ее, свести с ума, отметить ее. Но даже зверь внутри него понимал, что Саша должна пойти на это добровольно. Между ними не должно оставаться никаких сомнений, никаких препятствий, потому что когда пантера окажется на воле, и животный голод Лукаса возьмет свое, Саше придется полностью ему доверять. Иначе это сломает их обоих.

Лукас уже давно стянул с нее бюстгальтер и теперь любовался ее грудью. Саша же была слишком ошеломлена, чтобы протестовать, когда он то покрывал поцелуями пышные холмики, то терзал пальцами соски. Он тянул время, чтобы Саша смогла привыкнуть к своей чувственности.

И едва ли не сходил при этом с ума.

Вообще-то Лукас умел сдерживаться в постели, но все же, как правило, к этой стадии он приходил после того, как утолял первый голод и упивался криками партнерши. Его зверь не был эгоистичен, просто предпочитал сперва насытиться сам, а уж потом играть. Однако сегодня Лукас был с женщиной, которой нужна прежде всего нежность.

— Больше не останавливайся, — пробормотала Саша, когда он вновь начал медленно раскачиваться. Обхватив Лукаса за шею, она притянула его к себе.

— Я слишком тяжелый, — запротестовал он, но все же наклонился так, что его грудь стала тереться о ее, и он смог сплестись с Сашей языком в горячем поцелуе.

— А еще, — продолжил он, отрываясь от ее губ, — на тебе осталось вот это. — Он пробежался пальцами вдоль оборки трусиков, поглаживая тонкую кожу.

Саша облизнула губы:

— Не уверена, что смогу вынести это совсем голой.

— Тогда мы закончим, как есть.

При необходимости Лукас мог настоять на своем, но принуждать кого-то силой не входило у него в привычку. Он покажет Саше, что такое удовольствие, даже не ощущая шелковистую мягкость и влажное тепло между ее ног. Прижавшись теснее, он начал выписывать бедрами круги.

Саша тут же вскрикнула, под наплывом наслаждения откидывая голову. Лукас почувствовал, как волны удовольствия проходят через нее, и одного этого хватило, чтобы подтолкнуть его самого к оргазму. Не в состоянии мыслить связно, он обхватил Сашин затылок ладонью, чтобы поцеловать ее… и замер.

Ее глаза больше не были цвета ночного неба. Там, где обычно горели белые звезды, теперь взрывались брызги цветного огня — великолепнейший фейерверк в миниатюре. Ни мужчина, ни зверь еще никогда не видели ничего прекраснее.

Лукас проснулся более чем удовлетворенным. Интересно, как бы отреагировала его рассудительная Пси, скажи он ей, что она довела его до оргазма, причем уже дважды. Он усмехнулся. Скорее всего, принялась бы уточнять детали, чтобы внести их в этот тонкий органайзер, который повсюду с собой таскает. И с чего бы это ему находить ее образ таким привлекательным?

Насвистывая, Лукас принял душ и прошел в спальню, бросив по дороге взгляд на настенный календарь. Музыка в его душе внезапно затихла.

Как он мог забыть?

Он не забывал ни разу за последние двадцать лет — прежде ничто не могло отвлечь его настолько, чтобы стереть из памяти этот день.

Натянув джинсы и белую футболку, Лукас отправился в офис и с облегчением обнаружил, что Саша еще не приехала. Сегодня он вряд ли совладал бы со своей загадочной реакцией на нее. В этот день все силы нужны были ему, чтобы справиться с болью от раны, которая продолжала кровоточить.

— Я вернусь после заката, — сообщил он Клею. — Если Саша появится, позаботься о ней.

Клей кивнул, не задавая вопросов. Он прекрасно знал, почему альфа уезжает в такой напряженный момент. Кое-что для Лукаса было важнее.

Оставив стража за главного, Лукас спустился на парковку, сел в машину и поехал по ежегодному маршруту. Первая остановка была у цветочного магазина.

— Здравствуйте, Лукас, — улыбнулась ему из-за прилавка симпатичная брюнетка в очках.

— Здравствуйте, Кайли. Все готово?

— Конечно. Подождите, я сейчас принесу.

Лукас проводил цветочницу взглядом, удивляясь про себя разнице между ними. Кайли была его ровесницей, но при этом выглядела столь невинной, что Лукасу казалось, будто он старшее нее на тысячу лет. И дело не только в том, что она человек, а он вер. Нет, это кровь и смерть так сильно состарили его.

Через минуту она вышла из подсобки, неся в руках огромный букет полевых цветов.

— Ваш специальный заказ для кого-то особенного.

Лукас никогда не говорил, кому предназначался букет — слишком глубока была его рана, чтобы демонстрировать ее случайным знакомым.

— Спасибо.

— Я записала на ваш счет.

— Увидимся через год.

— Всего хорошего, Лукас.

В машине он почувствовал холод и одиночество — как и всегда в этот сумрачный день, словно детское отчаяние дотягивалось до него сквозь года.

На дорогу из города ушло больше трех часов. Бросив машину на скрытой лесной дороге, оставшееся расстояние Лукас преодолел пешком. Место, где упокоились мать и отец, ничем не было отмечено, но Лукас безошибочно нашел могилу, словно на ней стоял маяк. Для их вечного сна он выбрал укромный уголок в густой чаще.

— Здравствуй, мама.

Он положил цветы на густую траву. Здесь никогда не выпалывали сорняки, не мешали лесу. Его родители были леопардами, и для них дикая природа — это родной дом.

— Я купил тебе цветы, которые всегда выручали папу.

Здесь Лукас снова становился ребенком, общающимся с людьми, дороже которых ему не было. Он не должен был видеть, как они умирают. Сердце снова сжалось, когда перед глазами пронеслись воспоминания.

Крики матери.

Его собственные беспомощные стоны.

Полный отчаяния голос отца, когда жизнь его пары оборвали у него на глазах.

В тот миг в Карло что-то сломалось, но он цеплялся за жизнь, пока не убедился, что сын в безопасности. Лишь тогда он сделал последний шаг, воссоединивший его с возлюбленной. Шайла — черная пантера, как и ее сын — была для Карло смыслом жизни.

— Мне вас так не хватает.

Лукас прижал ладонь к земле возле букета. Мать похоронили первой, но когда настало время Карло, Лукас настоял на перезахоронении ее тела. Теперь они спали в объятиях друг друга. И в глубине сердца Лукас надеялся, что они снова вместе.

— Мне так нужны твои советы, папа.

Стать альфой в двадцать три года — это слишком рано, но выбора у него не было. А когда спустя два года внезапно умер его предшественник, Лахлан, Лукас лишился последней поддержки.

— Мне нужно знать, правильно ли я поступаю. А если то, что я делаю, приведет к новым смертям? Пси ведь не станут стоять в стороне, пока мы рассказываем миру, что они покрывают серийного убийцу.

В ветвях зашептал ветер. Лукасу нравилось думать, что это отвечают родители. Здесь они были наедине. Стражи никогда его не сопровождали. Никто не спрашивал, куда он едет. Никто не спрашивал, где он был.

Он провел здесь несколько часов, разговаривая с двумя самыми дорогими ему людьми, которых так и не сломили, хоть у них и грубо отобрали их любовь и жизнь. Карло и Шайла сражались до конца, как и подобает вер-леопардам. Они боролись не за себя — за жизнь своего сына. За Лукаса.

— Я вас не подведу.

Лукас вытер слезы, родившиеся в сердце мальчика, едва не погибшего вместе с родителями. Он выжил — хотя не должен был — лишь благодаря жажде мести.

Тот кровавый день и все последовавшие за ним годы вылепили его характер, укрепили его и закалили. Больше никто из тех, о ком он заботится, не пострадает. Никто из его Стаи не погибнет. Он доказал уже, что убьет каждого, кто попытается обидеть его людей.

Саша почувствовала себя странно, как только проснулась. Опасаясь, как бы веры не заметили ее непонятно откуда взявшуюся грусть, она отменила встречу с леопардами и осталась в резиденции Дункан, всеми силами пытаясь не попасться на глаза Энрике.

Она с облегчением укрылась в своей квартире от пронизывающих взглядов других Пси. Темнота в сердце все разрасталась и разрасталась, пока не превратилась в острую боль. Даже не представляя, чем вызвано подобное состояние — стремительным ухудшением психического здоровья или неким физическим заболеванием, — Саша решила обратиться к медикам.

Впрочем, уже в следующую секунду она передумала. Она не знала, что увидят М-Пси, заглянув внутрь ее тела. Вдруг ее разум настолько отклонился от нормы, что изменения затронули внутренние органы, и медики заметят это и решат провести дополнительные тесты? Лучше просто выспаться. Если завтра ей не станет лучше, она найдет способ вылечиться, минуя глубокое сканирование.

По телу пронеслась еще одна волна боли. Поморщившись, Саша потерла виски. Ее взгляд упал на коммуникатор. Может быть, Лукас знаком с каким-нибудь не слишком болтливым врачом? Она тут же покачала головой. И о чем она только думает? Ведь очевидно, что Лукас считает всех Пси бездушными механизмами, так что с чего ему помогать ей?

И почему она никак не может выбросить этого вера из головы?

По дороге домой Лукас никого не встретил. Припарковав машину вдалеке от дома, остальной путь он пробежал в облике пантеры, чувствуя, как земля дрожит под лапами в такт сердцу.

Вскарабкаться на дерево, в ветвях которого располагался его дом, было проще простого. Перекинуться обратно — уже сложнее. Лукас хотел остаться зверем, спрятаться от терзавшей его боли. Устоять было нелегко, но он рисковал превратиться в изгоя, забывшего о своей человечности, но при этом достаточно сообразительного, чтобы нанести гораздо больший ущерб, чем обычный разъяренный леопард. Именно поэтому за изгоями охотились — оставлять их в живых было слишком опасно. Часто их мишенями становились именно бывшие сородичи, словно вывернутая часть разума зверя помнила, кем они когда-то были для него… и кем уже никогда не станут.

Лишь благодаря инстинкту защитить своих людей, Лукас отмахнулся от отчаянно соблазнительного шепота в сознании и усилием воли перекинулся.

Экстаз и агония.

Невероятное удовольствие и раздирающая боль длились всего несколько секунд, однако казалось, что прошла вечность. Лукас знал, что со стороны это выглядит так, словно его тело распадается на тысячи частиц яркого света, которые соединяются уже в другой форме. Это было очень красиво.

А ему казалось, что с него заживо сдирают кожу, сквозь которую прорывается новый облик. Жгучий жар вспыхнул в каждой клеточке, от пальцев ног до макушки. Открыв глаза, Лукас уже снова был человеком, а зверь укрылся в клетке разума.

Как был, обнаженный, он вошел в душ и включил холодную воду. Колюче-ледяные иглы заглушили последние отголоски соблазна. Обычно у Лукаса не возникало трудностей со сменой облика, но сегодня был не самый удачный день.

Сегодня он мог понять, почему Пси решили избавиться от эмоций. Если не чувствовать, не будешь помнить. Если не чувствовать, не будешь скорбеть. Если не чувствовать, боль прекратит сжимать человеческое сердце с каждым его ударом.