Во власти мечты

1

— Что же нам теперь делать?

Вопрос прозвучал как крик отчаяния. Салли сидела на широком подоконнике и задумчиво смотрела на море, подернутое туманной дымкой.

— Придется искать работу, — откликнулась она серьезно и уверенно. Обе сестры посмотрели на нее широко распахнутыми от удивления глазами.

Первой заговорила Мэриголд:

— Работу? Но какую?

На минуту воцарилось молчание. Затем раздался мелодичный голосок Энн:

— Конечно, Салли права! Она всегда права! Нам придется работать, но Господь знает, что же мы можем делать!

Салли встала с подоконника, прошла через всю комнату и остановилась у камина.

— Я думала об этом, — проговорила она, — и мне кажется, что нам лучше жить вместе.

— Да, мы знаем, что придется уехать из этого дома. Как только появится новый викарий, он захочет поселиться здесь, — сказала Энн.

— Я имела в виду не этот дом.

— Ты хочешь сказать, что нам нужно уехать из Сент-Читаса? — Сестры снова удивленно посмотрели на нее.

Салли кивнула.

— Но куда же мы отправимся? — спросила Мэриголд.

— Туда, где можно найти работу.

— Ты имеешь в виду какой-нибудь другой город?

Салли снова кивнула. Энн и Мэриголд переглянулись. Все замолчали. Слышно было только, как потрескивают поленья в камине да кричат чайки за окном.

— Она права, — рассудила Энн.

— Тогда поедем в Лондон! — радостно предложила Мэриголд. — Лондон! Ну почему мы не подумали об этом раньше? Это же так очевидно.

Салли только вздохнула. Она заранее знала, что предложение отправиться в Лондон приведет в восторг ее сестер, но ей самой ужасно не хотелось покидать дом, в котором она родилась. Она так любила неброскую красоту корнуоллского побережья с его темными скалами и золотистым песком, необъятным морским простором и синим небом, которые она помнила с тех пор, как помнила себя.

Сама мысль об отъезде была ненавистна Салли, но ничего другого им не оставалось.

Иногда ей казалось, что всю жизнь она предчувствовала этот горький момент, эту щемящую тоску от разлуки со всем тем, что так любила. Салли словно чувствовала, что настанет день, когда она лишится возможности любоваться чудесной переменчивой красотой моря и побережья, ощущать нежное дуновение ветра. Инстинкт подсказывал ей, что нужно наслаждаться каждым мгновением счастливой жизни, потому что когда-нибудь все это кончится. Теперь такой момент настал: умер отец.

Артур Гранвилл, викарий Сент-Читаса, наставлял на путь истины свою немногочисленную паству в течение двадцати пяти лет. Человек он был скромный, без претензий и в жизни довольствовался малым. Сам он был родом из Корнуолла, воспитание и образование получил там же, да и приход ему достался всего в двадцати милях от отчего дома. Иногда дочки поддразнивали Артура, уверяя, что его прихожане — это не только рыбаки и несколько крестьян, но еще и все птички и зверюшки в округе, поросшие вереском холмы, крутые скалы, великаны, феи, эльфы и русалки, которые, по представлениям местных жителей, все еще населяли окрестности деревушки. Артур Гранвилл знал и по-настоящему любил старинные предания, которые рассказывали обо всех этих существах, а его младшая дочь Салли восприняла страстную любовь и уважение отца к истории и легендам предков.

Энн, первая дочь викария, родилась всего через три года после появления Артура Гранвилла в Сент-Читасе. Она была очень красивым ребенком: золотоволосая и голубоглазая, с годами она становилась все красивее. Отец только удивлялся, как у него, человека с заурядной внешностью, могла родиться такая красавица дочь. Но скоро у Энн появилась сестренка, Мэриголд, которую назвали так не случайно. Бог наградил ее огненно-рыжими кудрями, живостью и проворством. Она всегда была готова смеяться и веселиться. Казалось, что Мэриголд радостно протанцует всю жизнь, будто веселый и легкий солнечный лучик.

Если рождение третьей дочери и разочаровало Артура Гран-вилла, то он не подал виду. Но, возможно, его привязанность к Салли объяснялась боязнью, что девочка может почувствовать себя нежеланной в семье. Ее мать молила Господа послать им сына, но сам Артур Гранвилл, казалось, был вполне доволен появлением на свет третьей дочери. Из троих детей Салли походила на отца больше всех — и чертами лица, и характером.

— Я не только Золушка, я еще и Гадкий Утенок в семье! — в шутку жаловалась она, зная, что не обладает яркой красотой своих сестер. Ее решительное личико редко покрывалось румянцем, а волосы не походили ни на золотистую пышную копну Энн, ни на роскошные рыжие кудри Мэриголд. Они были тусклого каштанового оттенка, который напоминал туман, что временами сгущался над Корнуоллом.

Феи, которые приветствовали девочек у купели, не поскупились на подарки. Энн они одарили красотой, Мэриголд — очарованием, а Салли — умом. Когда нужно было принимать важное решение, все в семье всегда советовались с Салли; именно она приходила на выручку, когда жизнь, казалось, шла под откос; именно на Салли можно было положиться, оказавшись в трудном положении. Никто и не вспоминал, что ей еще не исполнилось и восемнадцати. Энн в свои двадцать два и Мэриголд в двадцать один год казались младше своей сестры, но ведь годы не всегда делают людей мудрее.

Между сестрами повелось, что все планы на будущее строила Салли. А старшие, не споря, принимали их.

— Как я всегда мечтала жить в Лондоне! — воскликнула Энн. — Последний раз мы там были проездом, когда направлялись к тете Мэри, а с тех пор прошло уже четыре года.

— Жаль, что она умерла, — произнесла Мэриголд. — Можно было бы попросить ее подыскать для нас какое-нибудь жилье.

— Я тоже об этом думала, — сказала Салли. — Денег у нас мало. Придется искать что-нибудь поскромнее и подешевле. Но как бы то ни было, мне кажется, что лучше нам держаться вместе.

— Ну конечно! — хором ответили обе девушки.

— Как ты думаешь, чем мы можем заняться? — спросила Мэриголд.

— Ну, Энн умеет печатать.

— Но не слишком хорошо, — отозвалась Энн.

— Ты достаточно занималась!

— Да, но занятия были такими скучными! Наверное, если попрактикуюсь, то смогу печатать быстрее.

— А я? — спросила Мэриголд. — Ты же знаешь, я ничего не умею.

— Что-нибудь придумаем, — улыбнулась Салли.

Мэриголд закружилась по комнате.

— Я могу получить работу в театре, или в магазине, или стать манекенщицей. Почему бы и нет? У меня достаточно хорошая фигура, на мой взгляд!

Салли промолчала, а Энн, встав на цыпочки, посмотрелась в зеркало, которое висело над камином.

— Как знать, может, мы возьмем Лондон штурмом! — задумчиво произнесла она. — Только вчера я читала о двух мисс Ганнингс… Как вы думаете, будут люди в парке забираться на скамейки, чтобы посмотреть на нас?

— Самое лучшее, что мы можем сделать, — заявила Мэриголд, — это добиться потрясающего успеха и выйти замуж.

— Вообще-то, — отозвалась Энн, — это единственное, на что мы способны: вести дом, создавать уют для мужа и всегда быть очаровательными.

— Но мужчины не делают предложения только потому, что ты хорошая хозяйка, — заметила Мэриголд.

— Это правда, — согласилась Энн. — О Господи, как все это необычно! У меня такое чувство, будто мы открываем новую главу какой-то увлекательной книги, в конце которой обязательно зазвонят свадебные колокола.

— Конечно! — воскликнула Мэриголд. — А давайте подумаем, какого мужчину желала бы встретить каждая из нас.

Энн снова посмотрела на свое отражение в зеркале.

— Я хочу выйти замуж за герцога!

— За герцога? — удивилась Мэриголд. — О Боже, но почему?

— Потому что у него будет все, что я обожаю, — медленно проговорила Энн. — Красивые дома, в которых царит заведенный порядок, красивая мебель, картины, серебро. Его предки наверняка совершили немало славных подвигов и оставили свой след в истории страны. Да, мне хотелось бы выйти замуж за герцога, у которого есть величественный родовой замок.

— В котором не будет никаких удобств, зато в избытке — огромных налогов на собственность, — поддразнила сестру Мэриголд. — Нет уж, это не для меня. Увольте! Герцоги сейчас не в моде, Энн. Я предпочла бы выйти замуж за миллионера. Хочу ездить на Ривьеру и Палм-Бич, красиво одеваться, иметь роскошные украшения. От тучного старого герцога никогда такого не дождешься!

— Вот и отлично, — ответила Энн, — я получу герцога, а ты миллионера. Мы не будем соперничать.

Сестры рассмеялись и повернулись к Салли.

— Салли, а что это ты все молчишь и не расскажешь нам, за кого бы ты хотела выйти замуж?

Салли улыбнулась так, будто ее секрет был спрятан в глубине души.

— Я хочу выйти замуж за человека, которого полюблю.

— Но мы тоже этого хотим, — хором ответили обе сестры.

— Об этом вы не говорили, — ответила Салли.

В эту секунду послышался звон колокольчика у входной двери.

— Кто-то звонит, — воскликнула Энн. — Кто бы это мог быть?

— Пойду открою, — сказала Салли.

Девушка пошла к двери, и вскоре из холла донеслись голоса.

— Это Дэвид, — сказала Энн, взглянув на Мэриголд.

Та нетерпеливо махнула рукой:

— Ну что за надоедливый человек! Скорее всего он останется на чай. А я хотела составить список вещей, которые нужно взять с собой в Лондон.

— Ну, это мы успеем сделать, — ответила Энн. — Дэвид нам не помешает.

Салли пригласила Дэвида в гостиную.

Вошел молодой человек, привлекательный, широкоплечий и высокий. Он, казалось, заполнил все пространство небольшой и небогатой комнаты.

— Привет, Энн, — поздоровался он, затем бросил взгляд, полный обожания, на Мэриголд. — Здравствуй, Мэриголд.

— Здравствуй.

— Я все гадал, занята ты или нет. Может быть, не откажешься прокатиться со мной.

— Я очень занята.

— Очень занята? Не похоже.

— Честное слово, я занята, — ответила Мэриголд. — Если хочешь знать, мы обсуждаем отъезд в Лондон.

— В Лондон?

— Да, в Лондон! Мы отправляемся на поиски счастья.

Дэвид Кэри стоял посреди комнаты, глядя на Мэриголд, затем перевел взгляд на Салли в ожидании объяснений.

— Вы собираетесь в Лондон? — растерянно спросил молодой человек.

— Да, — ответила Салли. — Видишь ли, мы не можем оставаться дольше в этом доме, заработать на жизнь здесь негде, так что единственный выход — Лондон.

— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! — воскликнул Дэвид.

Все три девушки удивленно посмотрели на него.

— Да ведь я пришел к вам сегодня потому, что получил предложение занять должность хирурга в одной из крупных больниц Лондона. Это прекрасная возможность, но мне поначалу очень не хотелось уезжать отсюда… оставляя вас всех здесь.

При этом молодой человек смотрел на Мэриголд так выразительно, что было очевидно, кто подразумевается под «всеми».

Дэвид Кэри был сыном врача из Сент-Айвса, ближайшего от Сент-Читаса городка. Три сестры знали о нем все. В детстве они вместе играли и частенько подшучивали друг над другом. Девушки всегда относились к Дэвиду как к старшему брату и очень удивились, когда он влюбился в Мэриголд. Но для самого Дэвида это стало трагедией, поскольку Мэриголд испытывала к нему только сестринские чувства.

Услышав новость, Салли обрадовалась:

— О, Дэвид, но это же чудесно! Ты тоже будешь в Лондоне!

— Мы все будем жить в Лондоне! По крайней мере у нас будет хоть один друг.

— Вероятно, Дэвид будет слишком занят, чтобы беспокоиться о своих провинциальных подружках, — съязвила Мэриголд.

— Ты знаешь, что это не так, — ответил Дэвид. — А что вы там собираетесь делать? Где будете жить? Расскажите мне все.

Дэвид сел в глубокое кресло у камина.

— Мы еще не знаем, — отозвалась Мэриголд. — Не будь таким занудой! Мы еще только составляем план действий. Когда обдумаем все, расскажем тебе.

— Но я просто хотел помочь, — робко произнес Дэвид.

Мэриголд отвернулась от него с раздражением. Обожание молодого человека наводило на нее скуку. Вообще-то он ей нравился, потому что иногда оказывался полезным в качестве друга или названого брата, но привлекательным Мэриголд Дэвида не считала и сердилась, когда он пытался придать их отношениям другой характер.

Салли считала, что Дэвид должен был бы вести себя более решительно и твердо отстаивать свое мнение. Мэриголд бывала сурова с теми, кто казался ей скучным.

«Если Дэвид обратит внимание на кого-либо другого, — думала Салли, — Мэриголд сразу проявит к нему больший интерес».

Юноша был умен и, как полагала Салли, мог пойти далеко, достигнув высот на избранном пути. Но, как часто бывает с единственными сыновьями в семье, у него не было опыта общения с женщинами. Они пугали его. Дэвид робел в присутствии дам, а особенно в обществе Мэриголд. Салли с грустью подумала о том, что, пока Дэвид не был влюблен, он был куда веселее.

— Я так рада за тебя, Дэвид, — говорила Салли, стараясь сгладить неловкость. — Твой отец, наверное, удивлен?

— Он радуется, как дитя. Конечно, я получил это место благодаря отцу. Он довольно долго искал разные пути через одного своего старинного друга. Я знал об этом, но не думал, что из этого что-нибудь выйдет. Ну а теперь, когда все получилось, старик в таком восторге, будто получил титул вице-канцлера или миллион в наследство.

— Мы тоже очень рады, — сказала Салли, и Дэвид благодарно улыбнулся в ответ. В этот момент он казался очень привлекательным.

— Спасибо, Салли. Я пришел сюда, чтобы рассказать об этом, но сначала я хотел сообщить новость Мэриголд, если бы она согласилась покататься со мной.

— В надежде, что я разрыдаюсь на твоем плече? — нелюбезно поинтересовалась Мэриголд.

— Но я полагал, что ты будешь скучать по мне, хоть немного.

— Не думаю, что это продлилось бы долго. Видимо, там в больницах бывают выходные.

Салли понимала, что Мэриголд делает больно Дэвиду, и поспешила вмешаться.

— Не стоит переживать. Ты можешь отправиться в Лондон, Дэвид, а три малышки из Корнуолла поедут вместе с тобой.

— Ты же знаешь, как я буду этому рад, — просто ответил Дэвид.

Салли посмотрела на часы:

— Пора за стол. Пойду приготовлю чай.

— Я помогу тебе, — откликнулась Энн и вышла вслед за сестрой.

Мэриголд и Дэвид остались одни. Мэриголд села на диван, глядя на огонь в камине. Дэвид встал с кресла и прошел через всю комнату.

— Мэриголд! — настойчиво позвал он.

— В чем дело? — подняла на него глаза Мэриголд.

— Ты знаешь, зачем я пришел сюда сегодня?

— Ты же только что все нам рассказал.

— Я пришел спросить тебя кое о чем. Когда я узнал, что уеду, у меня осталось еще только одно желание. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

— Но ты же знаешь, я не выйду за тебя.

— Почему? Почему, Мэриголд? Мне бабушка оставила немного денег, а в больнице я буду получать приличное жалованье. Я смогу содержать жену, и… Мэриголд… я так хочу, чтобы ты была моей!

Мэриголд погладила его по руке.

— Бедняжка Дэвид! Мне жаль, но я ни за что не стану женой доктора. Я не люблю тебя.

— Я научу тебя любить, если только ты дашь мне шанс.

— Не думаю, что можно заставить полюбить, — ответила Мэриголд. — Так не бывает. Ты либо влюбляешься в кого-то, либо нет, и, честно говоря, Дэвид, я ни в кого не влюблена и никогда не была влюблена.

— Но в тебя многие станут влюбляться в Лондоне, — горько заметил Дэвид, — и тогда мне уж не удастся завоевать твое сердце.

— Бедняжка Дэвид, — снова повторила Мэриголд.

Дэвид поднялся с дивана и подошел к камину.

— Хорошо тебе повторять «бедняжка Дэвид», — резко бросил он. — Я люблю тебя, Мэриголд, а ты причиняешь мне боль.

— Прости, — сказала девушка.

Дэвид обернулся и посмотрел на нее. Она смотрела прямо на него и была очень хороша в этот момент: в больших глазах отражалось сострадание, на губах появилась сочувственная улыбка. Настоящая красавица. Дэвид отнюдь не был глупцом и понимал, что Мэриголд не любит его, что ее чувства еще не пробудились. Тяжело вздохнув, он взял ее руки в свои и пристально посмотрел ей в глаза.

— Я хочу, чтобы ты пообещала мне кое-что, Мэриголд.

— Что же именно?

— Если когда-нибудь тебе станет тяжело там, в Лондоне, ты обязательно обратишься за помощью ко мне.

Мэриголд рассмеялась. Серьезность его тона немного смущала и забавляла ее.

— Надеюсь, со мной ничего не случится, Дэвид.

— Но если…

— Тогда, конечно, я попрошу тебя о помощи, но предупреждаю, вряд ли это будет просьба о спасении от неминуемого банкротства.

— Я сделаю все возможное для тебя, — ответил Дэвид.

Он крепко сжал руки девушки и сразу отпустил их, потому что вошли Салли и Энн с подносом. Чаепитие прошло за милой дружеской беседой, и когда трапеза закончилась, Дэвид стал откланиваться.

— Мне пора. Нужно еще заехать за стариком в больницу.

Он медленно направился к выходу, надеясь, как догадывалась Салли, что Мэриголд встанет проводить его. Но Мэриголд не сдвинулась с места.

Салли сама проводила молодого человека до машины. Опускался туман, неяркие отблески вечернего солнца пробивались сквозь облака. Было свежо. Салли, глядя в сторону моря, вздохнула и сказала:

— Нам будет не хватать всего этого, Дэвид.

— Ужасно, — согласился он, но добавил: — Думаю, ты права, Салли. Лучше всего вам поехать в Лондон. Хотя не могу представить вас там. Мне всегда казалось, что вы принадлежите этому тихому уголку.

Салли беспомощно развела руками:

— А что делать? Я думала, думала, но не вижу другого выхода. Невозможно представить Энн продавщицей в магазине в Сент-Айвсе или подавальщицей в каком-нибудь кафе. А больше здесь решительно нечего делать.

— Ты права, — согласился Дэвид. — Но, Салли, прошу вас, будьте осторожны.

— Конечно, Дэвид.

Он сел в автомобиль, помахал ей рукой. Вдруг она показалась ему такой маленькой и трогательной на ступеньках старого домика викария. Дом был неважно спланирован, и его архитектура совсем не радовала глаз, но для Дэвида это было одно из самых замечательных мест в мире благодаря тем, кто обитал в этом доме.

Салли стояла на крыльце, пока автомобиль не скрылся из виду, а затем, закрыв дверь снаружи, прошла через заросший сад к скалам. Она шла по некошеной траве, пока не добралась до небольшой бухты.

Море было спокойнее, чем несколько часов назад, но волны все еще накатывали на камни, рассыпая серебристые брызги вокруг. Салли слушала шум прибоя и вдруг на глаза у нее навернулись слезы и покатились по щекам. Это ее мир, а ей приходится покидать его. В отчаянии она простерла руки к воде.

— О папа, папа, — шептала девушка. — Как я могу уехать отсюда?