Во власти мечты

3

Мэриголд была не слишком приветлива с Питером Эрдом. Она определенно заявила молодому человеку, что вовсе не намерена позировать для каких-то иллюстраций и быть моделью для художников.

— На какое будущее я могу рассчитывать при таком занятии? — сердито спросила она Питера. Когда гость удалился, она сказала: — Художники всегда бедны. Уверена, папа не одобрил бы такое знакомство, хоть мы и живем теперь в Челси.

Салли чувствовала себя виноватой. Наверное, не следовало приглашать первого встречного и знакомить его с сестрами. Но, несмотря на недовольство Мэриголд, молодой человек Салли понравился. При более близком знакомстве Питер оказался именно таким, каким она и представляла себе художника из Челси. Его одежда слегка вводила в заблуждение, но в речи и манерах Питера Эрда не было ничего богемного, и Салли почувствовала, что ей хочется защитить нового знакомого от незаслуженных нападок Мэриголд.

Через два дня Питер зашел снова, совершенно неожиданно, и принес корзинку клубники и персиков. Мэриголд и Энн, потратив еще два дня на безуспешные поиски работы, были настроены более дружелюбно по отношению к возможным гостям, даже таким, как бедный художник. Мэриголд рассказала обо всех местах, какие обошла за эти два дня, и добавила:

— Странно, что мы так плохо приспособлены к жизни: не умеем даже обеспечить свое существование. Когда у меня будут дочери, я постараюсь воспитать их так, чтобы они были практичнее.

— А чего конкретно вы хотите? — спросил Питер.

— В данный момент, — ответила Мэриголд, — я хочу получить любую работу, которая приносила бы мне шесть-семь фунтов в неделю. Конечно, я бы предпочла работу манекенщицы или модели для художников, но если бы мне предложили подметать улицу за подходящую плату, я бы тоже не отказалась.

— Если вы хотите стать манекенщицей, — проговорил Питер, — я, пожалуй, могу помочь вам.

Мэриголд удивленно приподняла брови.

— Но почему вы не сказали об этом раньше?

— По одной простой причине: вы не изволили сказать мне раньше, чего вы хотите, а больше говорили о том, чего не желаете.

— Ну, ладно! Извините меня и будьте великодушны: помогите мне.

— Не могу обещать заранее, — сказал Питер, — но один мой друг работает у Майкла Сорреля. Вы, конечно, слышали о нем?

— Это знаменитый дизайнер одежды?

— Да.

— И вы рекомендуете меня?

— Конечно.

Мэриголд пришла в такое волнение, что вскочила со своего места.

— Но это просто чудесно! Подумать только, а я была так груба с вами, когда вы предложили мне позировать для иллюстраций! Если вы напишете рекомендательное письмо к вашему другу, я буду позировать вам, сколько потребуется.

— Спасибо, — ответил Питер, — но мне не нужна плата за великодушие. Мне будет приятно рекомендовать вас. Кстати, моего друга зовут Надин Слоу.

— О, так это женщина? Ваша подружка?

— Не совсем так, но мы знакомы уже много лет.

— Вы сейчас же напишете письмо? — спросила Мэриголд. — Могу я отнести его завтра утром? Я не в состоянии ждать.

— Не надо волноваться, — предостерег Питер. — У них может не быть вакансии, или вы им не подойдете. Мне бы ужасно не хотелось, чтобы вы разочаровывались.

— Мне бы не хотелось этого еще больше, чем вам!

— Тебе очень повезло, — с завистью сказала Энн. — Вот бы и мне кто-нибудь нашел работу.

— Вы еще не получили ответ на свое письмо? — спросил Питер.

Энн покачала головой:

— Надежда потихоньку начинает умирать.

— О, все еще переменится! — бодро сказал Питер. — У меня тоже часто бывает такое настроение, а потом что-нибудь происходит совсем неожиданно. Бывали дни, когда я заглядывал в почтовый ящик каждые пять минут.

— А вот, кстати, — отозвалась Салли, — сейчас уже должны бы принести почту. Пойду посмотрю, нет ли письма.

— Да-да, — сказала Энн. — Если я пойду сама, а письма не будет, я разрыдаюсь прямо на плече у мистера Джарвиса.

— Он не будет возражать, — ответила Салли, направляясь к выходу.

— Он-то не будет, а миссис Джарвис? — спросила Энн.

Уже выходя, Салли ответила:

— Ты себе льстишь. Старик Билл считает, что никто не может сравниться с «его хозяйкой», и, пожалуй, он прав.

Салли побежала вниз, надеясь, что ответ на их письмо пришел. Энн, обычно спокойная и невозмутимая, последнее время очень нервничала. Мэриголд тоже сдерживалась с трудом, и Салли чувствовала, что счастливое разрешение дела хотя бы для одной из них просто необходимо. Сама Салли переживала сильное разочарование, хотя и не говорила об этом. Сразу по приезде в Лондон она решила, что постарается найти место няни, помощницы в детском саду или что-нибудь в этом роде. Она обратилась по трем адресам, но помощницы были не нужны. Девушка мужественно утешала себя, что найдутся другие места, но все же немного пала духом: она была почти уверена, что ей удастся легко найти место, где надо присматривать за детьми.

Салли вошла в небольшой холл и увидела, что писем нет. Возвращаться наверх с печальной новостью ей не хотелось и, чтобы точно узнать, приходил ли почтальон, она заглянула в кухню.

Миссис Джарвис удобно расположилась в кресле, положив ноги на пуфик. На коленях у нее мурлыкал кот.

— Простите, почта была? — спросила Салли.

Миссис Джарвис быстро повернулась в ее сторону:

— О Господи! Как ты меня испугала! Я только собралась немного вздремнуть. Почта, говоришь? Нет, я не слышала, чтобы приходил почтальон. А который час?

— О, простите, если я вас разбудила! — воскликнула Салли. — Шесть часов.

— Обычно он приходит в это время, но я не слышала. А если есть письма, этот ящик гремит так, что разбудит и мертвого. Как у вас дела с работой?

— Надеемся получить новости, — ответила Салли. — Мы написали письмо по объявлению, и пора бы уж получить ответ. Это для Энн.

— Как бы я хотела помочь вам, — сказала миссис Джарвис, — но мне нужна женщина, которая умела бы как следует мыть посуду. Та девушка, что я взяла на прошлой неделе, безнадежна. У нее соображения не больше, чем у деревянной колоды. Я так и сказала Биллу сегодня утром: ей придется уйти. Из-за этой девицы у меня работы в два раза больше. Я и за ней все переделываю, и свою работу выполняю.

— Вы работаете слишком много, миссис Джарвис!

— Мы оба слишком много работаем, дорогая, — вздохнула миссис Джарвис. — Между нами говоря, я думаю, нам пора на покой. Я всегда мечтала о славном домике где-нибудь в деревне. И хорошо бы были курочки и небольшой садик. Это не так уж дорого, а у нас немного денег отложено.

— Я хорошо представляю, о чем вы говорите, — сказала Салли. — Одна наша знакомая живет в таком домике в деревне. Домик небольшой, с соломенной крышей, но там есть электричество. Ее сад — просто мечта летом. Она держит пчел, кур и козочку. В старости и я хотела бы жить так: свой домик и небольшой сад на берегу моря.

На лице Салли появилось мечтательное выражение. Она представляла, как выглядит Сент-Читас в этот час, освещенный вечерним солнцем. Лодки уходят в море, темные силуэты парусов четко рисуются на фоне закатного неба. Раньше, бывало, они вместе с отцом сидели на скале. Это было их самое любимое время, если погода стояла хорошая. Иногда они просто сидели молча, а иногда говорили о жизни, о смерти и о прочих важных вещах. Салли вздохнула. Без отца ей было очень одиноко.

— Не понимаю, почему все стремятся в Лондон, — проговорила она.

— Ты тоскуешь по дому, — ответила миссис Джарвис, — но не грусти, дорогая, ты найдешь свою судьбу. Лондон — чудесный город для молодых. Готова поспорить, что через месяц ваша жизнь изменится.

Салли пожала плечами, будто отгоняя мечты.

— Надеюсь, так и будет, миссис Джарвис, — грустно улыбнулась девушка. — И нам не на что пока жаловаться. Вы и мистер Джарвис так добры к нам.

— Господь с тобой! С вами у меня никаких хлопот. Вы привели мансарду в полный порядок. Никогда бы не подумала, что она может стать такой очаровательной.

В эту секунду послышался грохот. Салли радостно воскликнула:

— Почтальон! — и бегом бросилась в холл. У двери девушка обнаружила три письма и журнал. Два письма были адресованы мистеру Джарвису, а третье — Энн. Почерк аккуратный и очень четкий, а конверт из хорошей бумаги и с гербом на обратной стороне.

Салли бросилась обратно в кухню.

— Оно пришло, миссис Джарвис! Письмо для Энн пришло!

— Ну, я рада, — ответила та, — надеюсь, там хорошие новости.

— О, я об этом даже не подумала. — Пораженная Салли остановилась как вкопанная. — Но мне очень хотелось бы, чтобы в письме сообщалось о том, что Энн им подходит, иначе, о, миссис Джарвис, она будет так огорчена!

— Я очень надеюсь, что ответ положительный, — подбодрила девушку миссис Джарвис. — Но в любом случае не забывай, что жизнь на этом письме не сошлась клином.

— Конечно, — прошептала Салли и быстро поднялась по лестнице, перешагивая через две ступеньки.

— Смотри, Энн! — объявила Салли, держа письмо в поднятой руке.

Энн соскочила с кресла, взяла конверт и некоторое время смотрела на него, не решаясь вскрыть конверт.

— Давай я! — предложила Мэриголд.

Она взяла ножницы из корзинки с рукоделием и аккуратно срезала верх конверта.

— Ну вот! — Театральным жестом Мэриголд достала листок бумаги. После секундного колебания она громко прочитала:

— «Дорогая мисс Гранвилл! Меня очень заинтересовало ваше письмо. Буду признательна, если вы придете завтра, в четверг, в 10.30. Искренне ваша, Кэтрин Барфилд».

Энн вскрикнула.

— И это все! О, как чудесно! Что мне надеть? И куда идти?

— Холстед-хаус, Баркли-сквер[3]! — ответила Салли, заглядывая через плечо Мэриголд.

— Баркли-сквер? Звучит роскошно! — заявила Мэриголд с ноткой зависти в голосе.

— А что за имя ты назвала? — переспросил Питер.

Мэриголд снова посмотрела на подпись.

— Барфилд или Берфилд.

— Берфилд. Леди Кэтрин Берфилд. Она замужем за полковником, командующим гренадерами.

Все три девушки взглянули на Питера.

— Ты уверен?

— Да, абсолютно.

— Она добрая? — спросила Энн.

— Не знаю, что ты называешь «добрая», — уклончиво ответил Питер.

Он произнес это неуверенно, будто не хотел продолжать разговор, но только Салли обратила внимание на его тон. Энн и Мэриголд были слишком заняты письмом.

— Уверена, они богаты, раз живут на Баркли-сквер, — сказала Мэриголд. — Не вздумай просить слишком мало.

— А как мне узнать, сколько вообще нужно просить? — спокойно возразила Энн.

На следующий день, сидя в огромной библиотеке Холстед-хаус и беседуя с леди Кэтрин Берфилд, Энн вспомнила совет сестры. С того самого момента, как она коснулась шнурка колокольчика на внушительной двери особняка, девушка все время дрожала от волнения. Дворецкий, открывший дверь, казалось, изучал чувство собственного достоинства, а великолепие библиотеки еще больше подавляло Энн. Но с приходом леди Кэтрин ей стало гораздо спокойнее. Леди Кэтрин была одета просто, но дорого и казалась красивой, хотя лицо ее было довольно обычным. Зато манеры отличались изяществом и грациозностью, а умение приветливо вести беседу располагало и успокаивало.

— Очень мило, что вы зашли, мисс Гранвилл, — сказала она. — Присаживайтесь.

Энн села, но чувствовала себя неловко, словно школьница, которую вызвали к директрисе.

— Давайте я сначала объясню, что нам нужно, — начала леди Кэтрин, — а потом вы скажете, подходит ли вам эта работа.

— Как пожелаете, — пробормотала Энн.

— Я дала объявление, — продолжала леди Кэтрин, — чтобы найти компаньонку для моей матери, герцогини Чейнской. Буду абсолютно откровенна с вами, мисс Гранвилл, с моей матерью нелегко поладить, хотя она в своем роде выдающаяся личность с очень живым умом. Ей почти восемьдесят лет, но старушкой ее не назовешь. Она любит молодежь и настаивает на том, чтобы ее компаньонкой была молодая девушка. Нам нужен кто-то, кто будет разговаривать с ней, читать и выполнять сотню мелких поручений, потому что она не выходит из своей комнаты.

У нее есть сиделка, конечно, и поэтому при ней не нужно быть все двадцать четыре часа в сутки. Нам необходима просто компаньонка на дневное время. У нас сейчас в доме достаточно народу, хотелось бы, чтобы это был кто-то приходящий.

— Мне это подходит, — быстро ответила Энн.

— Вот и прекрасно. Должна еще добавить, что вам придется писать письма по распоряжению моей матери. Она считает, что самой ей это делать трудно. Писать нужно от руки. Она старомодна и считает, что это грубо и невежливо печатать письма на машинке.

Энн едва сдержала вздох облегчения. По крайней мере ей не придется печатать.

— Трудно предвидеть все детали вашей работы, — продолжала леди Кэтрин. — У моей матери могут возникать разные идеи, и мы иногда шутим на этот счет. Она любит развлекаться, веселиться. Если у нее будут гости, она может попросить вас разливать чай и все такое прочее. Мама занимает несколько комнат на втором этаже, чтобы видеть как можно больше людей, когда пожелает и насколько ей позволит здоровье. — Леди Кэтрин сделала паузу. — Вроде бы все. Если наше предложение вас заинтересовало, вам надо встретиться с мамой. Окончательное решение принимает она. У нее бывают свои симпатии и антипатии, и никто не может повлиять на нее. Что вы думаете о такой работе?

— Постараюсь угодить герцогине, — спокойно ответила Энн.

— Прекрасно, — одобрила леди Кэтрин. — Ну что же, идемте знакомиться с мамой. О, еще один вопрос: какое жалованье вы бы хотели получать?

Энн вспомнила о наставлениях сестры.

— Может быть, вы назовете свою цену?

Леди Кэтрин колебалась.

— Мы надеялись нанять кого-нибудь за шесть фунтов в неделю, — осторожно сказала она. — Видите ли, в последнее время у нас были большие расходы и, боюсь, мы не можем позволить себе платить больше. Конечно, вы будете здесь обедать и пить чай.

— Очень хорошо, — согласилась Энн.

— Теперь все зависит от моей матери, — с улыбкой произнесла леди Кэтрин. — Идемте.

Пока они поднимались по широкой лестнице, Энн успела заметить парчовые шторы на окнах и семейные портреты в золоченых рамах.

Леди Кэтрин открыла дверь, и Энн оказалась в самой необычной комнате, какую только можно было себе представить. Помещение было просторное, светлое, с высокими потолками, но казалось, что на каждом квадратном дюйме пространства стоял какой-нибудь столик. Там были фотографии, маленькие китайские шкатулки, серебряные статуэтки, какие-то чаши тончайшей работы, флакончики для духов, миниатюры, камеи, — всему этому не было конца. И повсюду фотографии: сотни фотографий в широких серебряных рамках, многие из которых увенчивала корона. Был там и рояль. На нем тоже стояли фотографии и лежала вышитая испанская шаль. Стены были увешаны картинами: акварели, работы маслом, гравюры. Старомодные кресла и диваны были обиты блестящей тканью с узором из крупных роз.

Леди Кэтрин прошла через комнату, Энн следовала за ней, с удивлением разглядывая это нагромождение вещей. Когда они подошли к следующей двери, леди Кэтрин сказала с улыбкой:

— Это драгоценная коллекция моей мамы. Боюсь, одной из ваших забот будет поиск какой-нибудь вещицы, переставленной служанкой на другое место. Мама прекрасно помнит, где какая вещь стоит.

Леди Кэтрин постучала в дверь и вошла. Солнечный свет лился через два высоких окна, и в первую секунду Энн показалось, что она ослепла. Послышался властный голос:

— Это ты, Кэтрин? Что тебе нужно?

— Я привела мисс Гранвилл познакомиться с тобой. Помнишь, я приглашала ее зайти сегодня утром.

Леди Кэтрин прошла вперед, и теперь Энн смогла оглядеться. Она увидела огромную кровать с четырьмя витыми столбиками по углам и узорчатым шелковым пологом. Посреди этого сооружения, окруженная подушками, возлежала герцогиня Чейнская.

Сначала Энн показалось, что это маленькая старушка, но, встретившись с ней взглядом, она поняла, что в герцогине не было ничего мелкого или незначительного. Когда-то она была, наверное, очень красивой женщиной, но сейчас лицо ее было покрыто морщинами, кожа стала желтой, как пергамент, волосы поседели. Однако и седые они оставались великолепными и были уложены в высокую прическу наподобие короны.

На кровати лежало старинное кружевное покрывало, обшитое темно-фиолетовым атласом. На герцогине был бархатный пеньюар такого же цвета, отороченный собольим мехом. Поверх покрывала лежали газеты, журналы и стопка писем. Энн отметила про себя, что герцогиня — отнюдь не немощная старуха, а очень живая и всем интересующаяся женщина.

— Как поживаете, мисс Гранвилл? — произнесла она, протягивая девушке тоненькую ручку с пальцами, унизанными бриллиантами.

— Я оставлю мисс Гранвилл поговорить с тобой, — сказала леди Кэтрин. — Позвонишь в колокольчик, когда захочешь позвать меня.

— Как же я позвоню, если колокольчик не работает!

— Как? Разве он не в порядке? — переспросила леди Кэтрин.

— Как всегда! Я звоню, звоню, но никто не приходит. Однажды вы найдете меня мертвой и будете очень сожалеть.

— Я разберусь с этим сейчас же, — пообещала леди Кэтрин, и Энн поняла, что это обычная ежедневная жалоба.

— Садитесь, мисс Гранвилл. — Герцогиня показала на стул у кровати.

Энн повиновалась.

— Итак, вы полагаете, что хотите стать моей компаньонкой? Почему?

Внезапный допрос застигнул Энн врасплох.

— Мне нужна работа, — просто ответила она.

— И это самое лучшее, что вы умеете?

— Боюсь, я не слишком хорошо подготовлена для многих других занятий.

— Почему? Где вы получили образование?

— Дома. У нас была гувернантка, а потом отец сам учил нас. Наверное, это было не очень практично.

— Звучит куда разумнее, чем многое из того, что я слышала прежде, — заметила герцогиня. — Кто был ваш отец и откуда вы?

— Мой отец был викарием в Сент-Читасе. Это небольшая деревня близ Сент-Айвса в Корнуолле.

— Он умер?

— Да. Поэтому нам пришлось переехать в Лондон.

— Кому «нам»?

— Мне и моим сестрам, Мэриголд и Салли. Я старшая.

— Значит, вы приехали в Лондоне искать свою судьбу, не так ли?

— Мы приехали искать работу, — с достоинством ответила Энн.

— Но ведь вы все надеетесь выйти замуж, — с усмешкой сказала герцогиня. — Я не виню вас, замужество — лучшая карьера для женщины. Найдите мужчину, достаточно глупого, чтобы жениться, и ему придется содержать вас всю оставшуюся жизнь. Это лучше, чем работа машинисткой или продавщицей, от которой наживают варикоз вен и ничего больше. — Голос герцогини звучал слегка насмешливо, будто она все время подтрунивала над собой. Энн, не зная, должна ли она высказать свое мнение, промолчала. Герцогиня взглянула на девушку с улыбкой.

— Вы красивая, дитя мое, вы удачно выйдете замуж. Вы влюблены в кого-нибудь?

Энн покраснела.

— Нет, я никогда не была влюблена.

— Еще успеете. Не говорите, что мужчины не оборачиваются вам вслед. А ваши сестры так же хороши собой?

— Мэриголд — красавица, — с готовностью ответила Энн. — По крайней мере, мы так считаем. А Салли — самая младшая, но самая разумная в нашей семье. Она руководит всеми нами.

— А чем они собираются заняться?

— Мэриголд пытается найти место манекенщицы. Она пошла сегодня на просмотр. Один друг дал ей рекомендательное письмо к Майклу Соррелю.

— Майклу Соррелю? — переспросила герцогиня. — Я знаю, как он шьет. Он делает герцогинь похожими на актрисок, а актрисок — на герцогинь. Очень умный молодой человек, но цены у него смешные. А как насчет самой младшей сестры?

— У Салли есть какая-то идея, но она не хочет ничего рассказывать нам заранее. Она наверняка добьется успеха, потому что всегда добивается того, чего хочет.

Герцогиня ничего не сказала на это. Она молчала и внимательно разглядывала Энн, а затем спросила:

— Ну, пойдете ко мне в компаньонки или передумали, познакомившись поближе?

— Я буду вам признательна, если вы разрешите мне попробовать.

— Не думаю, что вам понравилось. Со мной нелегко ладить. Все компаньонки рано или поздно начинают раздражать меня. Они медлительны, тупы и действуют мне на нервы. «Ах, герцогиня!», «Ну как вы можете, герцогиня!» Так и хочется запустить в них чем-нибудь. А вы не глупы, не жеманны и не действуете мне на нервы.

— Надеюсь, что так, — серьезно ответила Энн.

— Ну что же, если хотите работать здесь, приходите, пока не выскочили замуж.

— Не думаю, что это произойдет в ближайшем будущем, — с улыбкой возразила Энн.

— Я бы не говорила это с такой уверенностью, — предостерегла герцогиня. — Как бы там ни было, попробуем!

Она позвонила в колокольчик, и через минуту в дверях появилась леди Кэтрин.

— Решено, Кэтрин, — сказала герцогиня. — Мисс Гранвилл попытается поладить со мной. На несколько месяцев можешь прекратить поиски компаньонки и заняться собственным мужем.

— Когда мисс Гранвилл приступить к работе? — спросила леди Кэтрин.

— Завтра. Как я уже ей сказала, ожиданием ничего не добьешься.

Она посмотрела на Энн и озорно улыбнулась.

— Во сколько мне прийти? — спросила будущая компаньонка.

— В девять тридцать. И не опаздывайте, — распорядилась герцогиня. — Я люблю покончить с письмами до прихода врачей. Никогда не знаешь, чем может закончиться их визит. Они всегда расстраивают меня по утрам.

— Я приду вовремя, — пообещала Энн и добавила: — Благодарю вас.

Герцогиня, казалось, удивилась.

— Вы не обязаны меня благодарить. Современные девушки считают, что это я должна быть им благодарна. Вы старомодны, дорогая, но скоро научитесь вести себя, как все в Лондоне. До свидания.

Энн попрощалась с леди Кэтрин и ушла с Баркли-сквер. Она чувствовала себя счастливой, получив это место. Старая герцогиня почему-то напоминала ей отца. Он тоже имел обыкновение прямо говорить то, что пришло на ум, и умел пошутить.

«Я вовсе не боюсь ее», — думала про себя Энн и надеялась, что так и есть на самом деле.

Она старалась представить, какими были ее предшественницы: робкие, маленькие женщины, на которых наводил ужас острый язычок герцогини и ее пронзительный взгляд?

— Думаю, мне понравится новая жизнь, — говорила себе Энн. — Компаньонка герцогини Чейнской… Интересно, а существует ли герцог?