Во власти мечты

8

Они вошли в их маленькую гостиную. Салли взяла девочку на руки.

— А теперь, дорогая, расскажи мне, что случилось.

В ответ Элейн разразилась потоком слез, обнимая Салли за шею крепко, отчаянно. Салли только гладила девочку, приговаривая:

— Все хорошо, дорогая… не плачь! Все хорошо!

Наконец рыдания Элейн немного стихли.

Салли посадила ее к себе на колени, а Энн приготовила для нее апельсиновый сок с сахаром.

— Выпей, дорогая, — уговаривала Салли, потихоньку расстегивая на девочке пальто. Каково же было ее изумление, когда под пальто она увидела только ночную рубашку, небрежно заправленную в панталоны. Элейн объяснила:

— Папа отправил меня спать.

Слезы снова полились у нее ручьем.

— Перестань плакать, дорогая, — умоляла Салли. — Пей сок, а потом мы поговорим.

Элейн выпила сок и, тяжело вздохнув, положила голову на плечо Салли, прижалась к ней.

— Я очень люблю вас, мисс Гранвилл, — сказала девочка. — Я люблю вас больше всех на свете.

Салли крепче обняла ребенка.

— Я рада, дорогая, но все-таки тебе не стоило приходить сюда одной.

— Мне пришлось, — начала рассказывать Элейн. — После вашего ухода я пошла к папе. Он был ужасно сердитый. Я думала, что у него плохое настроение из-за каких-то его дел и, если я поговорю с ним, то у него и настроение станет лучше. А он вдруг говорит: «Элейн, надеюсь, ты не станешь возражать, но я решил, что лучше мисс Гранвилл больше не приходить». Я смотрела на него и даже сначала не понимала, о чем он говорит. Потом я спросила его почему, и он сказал, что я еще слишком мала, чтобы понять, и что он найдет кого-нибудь другого, кого я полюблю еще больше. Тогда я ответила, что люблю вас и хочу заниматься только с вами. Папа еще больше рассердился и сказал, что нельзя. Услышав это, я подумала, что сойду с ума.

На секунду девочка закрыла лицо руками.

— Я стала кричать. Я кричала и разбрасывала вещи. Я сказала папе, что ненавижу его, что единственный человек, кого я люблю, — это вы.

— О, Элейн! — упрекнула Салли.

— Я знала, что вы будете недовольны, но я не могла, не могла по-другому! Тогда папа просто рассвирепел, позвонил в колокольчик, позвал няню и велел уложить меня в постель. А я все кричала и кричала, пока не охрипла. Няня тоже плакала вместе со мной и все причитала: «Бедная девочка без матери!» Она все повторяла и повторяла это, пока я не велела ей заткнуться. А еще я сказала, что не нужна мне никакая мать, что мне нужны вы.

Элейн снова обвила ручонками шею Салли и всхлипнула.

— Что же было дальше? — тихо спросила Салли.

— Няня принесла мне ужин и оставила одну. Как только она ушла, я выскользнула из постели, надела гольфы, туфли, пальто и спустилась по черной лестнице. Я знала, что так меня никто не увидит. Я вышла через заднюю дверь и побежала на автобусную остановку. Уже на остановке я вспомнила, что не взяла деньги. Мне никогда в голову не приходило брать с собой кошелек. Поэтому я пришла сюда пешком. Мне пришлось спрашивать дорогу, но люди были так добры, они мне все объяснили. — Элейн глубоко вздохнула и добавила: — Я хочу остаться у вас. Я никогда не вернусь к папе!

Салли улыбнулась:

— Но, дорогая, это невозможно, и ты знаешь об этом.

— Все равно не вернусь! — закричала Элейн. — Вы не заставите меня! Обещайте не заставлять меня! Я ненавижу его, ненавижу ту квартиру и всех, кто там есть! Я хочу жить здесь, с вами! Ну, пожалуйста, позвольте мне! Я не буду вам мешать… Обещаю, не буду… разрешите мне только остаться, пожалуйста, пожалуйста, мисс Гранвилл, позвольте мне остаться!

Элейн была на грани истерики. Девочка почти обезумела от горя и страха. Салли крепко обняла ребенка и прижала к себе, стараясь успокоить.

— Ты устала, дорогая, — нежно проговорила она. — Не будем сейчас ничего решать. Давай лучше посидим тихонько и подумаем о чем-нибудь другом.

— Вы ведь не отправите меня обратно? — умоляла Элейн. — Обещайте! Если вы попытаетесь это сделать, я убью себя: брошусь под автобус или в реку с моста! Да, да, я так и сделаю!

— Элейн, не надо так говорить. Давай не будем сейчас вообще вести подобные разговоры. Ты очень устала и измучилась. Тебе пришлось проделать немалый путь, и сейчас уже поздно. Знаешь, что я сделаю? Я уложу тебя на своей кровати.

— Но вы не бросите меня? Не приведете сюда папу?

— Нет, нет, не брошу, обещаю.

— Правда-правда?

— Правда-правда.

Элейн согласилась отправиться в спальню, а Энн помчалась вниз ставить чайник. Салли сняла с девочки пальто, грязные туфли, расчесала спутавшиеся волосы и помогла улечься.

— Мне нравится ваша постель, мисс Гранвилл. А где вы будете спать?

— Я устроюсь, не беспокойся.

Вернулась Энн с грелкой.

— Посмотри, что моя сестра принесла тебе. Хочешь взять ее к себе под одеяло, погреться?

Салли подумала, что тепло поможет девочке успокоиться. Она все еще дрожала от волнения.

— С удовольствием, — сказала Элейн и, взглянув на Энн, добавила: — Она красивая, правда?

Энн рассмеялась, а Салли тут же согласилась:

— Правда. Она очень красивая.

— Но не такая красивая, как вы, — пробормотала Элейн, уже засыпая, прижала к себе грелку и откинулась на подушки.

Салли поправила одеяло и отошла задернуть штору. Элейн тут же вскочила.

— Вы уходите и бросаете меня! — испуганно выкрикнула она.

— Я просто задергиваю шторы. Я же пообещала не оставлять тебя и не нарушу свое слово. Просто я буду сидеть с другой стороны, за шторой. Если я тебе понадоблюсь, ты только позови.

Сомнения Элейн развеялись, и она снова легла. Она так устала, что прежде чем Салли успела выйти в их гостиную, девочка уснула. Но Салли все-таки предупредила Энн, приложив палец к губам, что не стоит говорить ничего, не предназначенного для ушей ребенка. Сестры подождали еще минут пять, чтобы удостовериться, что Элейн крепко заснула.

— Что ты собираешься делать? — тихо спросила Энн.

— Придется сообщить мистеру Данстену. Когда он обнаружит, что девочка пропала, он будет очень волноваться.

— Да, будет большой переполох, — согласилась Энн. — Бедный ребенок! Мне так жаль ее.

— Мне тоже. Уверена, за всем этим что-то стоит. Очень странное поведение для отца.

— Мне оно кажется ужасным.

— Я обязана сообщить ему, что Элейн в безопасности.

— Но он же явится сюда и потребует, чтобы ребенок немедленно вернулся домой.

— Неужели он сможет так поступить?

— Ты знаешь его лучше, чем я. Судя по всему, он не способен рассуждать здраво, когда речь заходит о его собственном ребенке.

Салли вздохнула.

— Тем не менее мы обязаны сообщить ему. Будь ангелом, сходи, позвони ему из телефонной будки. Я должна сдержать обещание не оставлять Элейн.

— О Господи! Что я скажу? — спросила Энн.

— Скажи правду. Скажи, что Элейн пришла сюда и была в истерике, что она очень несчастна, что я уложила ее спать и лучше не трогать ее до утра.

— Хорошо, так и скажу, — пообещала Энн, — но я сама его боюсь. — Она взяла сумочку. — Дай-ка я посмотрю, есть ли у меня монетки. Да, есть. А если его не будет дома, что делать?

— Поговори с няней и скажи ей, что лучше мистеру Данстену прийти утром.

— Ладно. Надеюсь, в следующий раз, Салли, ты найдешь себе работу у более или менее нормальных людей.

Энн ушла, а Салли задумалась над последним замечанием сестры. Действительно, Роберта Данстена можно было лишь с большой натяжкой назвать нормальным человеком. Элейн не позавидуешь. Бедная девочка!

Салли вздохнула и заглянула за штору, спит ли Элейн. Девочка спала, одна ее рука свесилась с кровати. Иногда она всхлипывала во сне, на ресницах все еще блестели слезы. Она казалась совсем маленькой и беззащитной. У Салли от жалости сжалось сердце. Она всегда жалела детей, на чью долю выпадали страдания. Гнев охватил Салли при одном воспоминании о мистере Данстене.

Но как бы там ни было, сидя в гостиной, Салли снова задумалась о том, правильно ли она вела себя. А вдруг она поступила бестактно? Может, зря она была так откровенна в своих претензиях к мистеру Данстену? Салли молилась, чтобы отец услышал ее и помог.

«Если бы папа был жив, он обязательно что-нибудь посоветовал».

Салли казалось, что он всегда знал, что делать, особенно когда речь заходила о перипетиях человеческих судеб. Ей и сейчас будто издалека слышался голос отца.

— Люди — очень странные животные. Когда пытаешься их тащить, они обязательно потянут в противоположную сторону. Но если их ведешь незаметно для них, они следуют за тобой.

— Да, именно это я и пыталась делать, — созналась сама себе Салли. — Я пыталась тащить мистера Данстена вперед, но из этого ничего не вышло.

Вдруг она поняла, почему говорила с Робертом Данстеном таким резким, менторским тоном: она его боялась. Как часто отец говорил ей: «Салли, никогда не бойся лошадей и людей. Они инстинктивно почувствуют твой страх и одержат верх».

— А почему я его боюсь? — спросила себя Салли. Ответ тут же пришел на ум.

— Он богат! Все так просто! Вот глупая! — прошептала Салли, встала и беспокойно заходила по комнате.

Теперь она знала, какие ошибки допустила с самого начала. Она испытывала неприязнь по отношению к мистеру Данстену еще до того, как познакомилась с ним, потому что у него деньги и власть, потому что о нем говорят с благоговейным трепетом. В своей родной деревушке она бы сумела постепенно, мягко сблизиться со своим работодателем и со временем тактично склонить его к своей точке зрения.

— Деньги! Деньги! — бормотала Салли. — Как я ненавижу их. Вот что они делают с людьми! Да, даже со мной.

Она такая же, как Мэриголд, даже хуже. Деньги изменили ее обычное поведение, и за этим последовало возмездие, от которого пострадала не она, а ребенок.

Салли закрыла лицо руками и стала страстно молиться о том, чтобы все поскорее разрешилось. Она чувствовала, что только ее бесхитростность поможет ей в этой новой, непривычной жизни, где было так много неожиданного, где со всех сторон ее окружали новые жизненные ценности и где люди жили по совершенно другим стандартам. Она должна быть сильной, чтобы противостоять всему миру и помнить о том, чему учил ее отец. Благодаря ему их детские годы прошли тихо, радостно и счастливо. Отец оградил своих дочек от всех опасностей и жизненных потрясений. Тогда у Салли появлялись все новые и новые друзья, а не враги. Ей всегда во всем помогали и поддерживали.

— О Господи, помоги мне сейчас, — молила Салли. — Ради Элейн!

Наконец на лестнице послышались шаги. Вернулась Энн.

— Ну, как прошел разговор? — спросила Салли.

— Сначала я никак не могла дозвониться. Казалось, телефон был занят целую вечность. Вот почему я так долго не возвращалась. Полагаю, что это мистер Данстен названивал в полицию. Забавно, что он не знал наш адрес, а миссис Беллоус, конечно, в такой час уже не было в офисе.

— У него нет адреса? Ах да, ну, конечно, нет. Вот ужас! Мне никогда в голову не приходило оставить в том доме свой адрес. Элейн знала его только потому, что хотела послать открытку Мэриголд в день ее рождения, и я записала для нее адрес.

— Ну, я представилась, — продолжала Энн, — и сказала, что Элейн в безопасности, а он сказал: «Слава Богу!» Думаю, он по крайней мере беспокоился о дочери.

— Я уверена, что беспокоился, и даже очень, — сказала Салли. — А что было дальше?

— Я сказала, как ты велела, что ребенок у нас и лучше оставить все разговоры до утра, но он настаивал на немедленном приезде сюда. Он хотел видеть дочь сейчас же. Так что скоро он приедет.

— Приедет сюда?

— Да, — ответила Энн. — Я не могла его остановить. Я пробовала, но он настоял на своем.

— Да, тут уж ничего не поделаешь, — вздохнула Салли. — Спасибо тебе, дорогая.

— Меня не за что благодарить. А вот тебя мне жаль. Все это грустно и довольно неприятно. Хочешь, чтобы я ушла, когда он приедет?

— О нет! Пожалуйста, останься со мной. Честно говоря, я ужасно боюсь встречи с ним. Наверняка он считает, что это я во всем виновата.

— В его интересах быть с тобой полюбезнее, — предупредила Энн, — иначе я ударю его или сделаю еще что-нибудь, сама пока не знаю что.

— Я не отдам ему девочку посреди ночи, — помолчав минуты две, заявила Салли.

— Но, по закону, мы не можем остановить его, — осторожно возразила Энн.

— Я не позволю ему, — твердо сказала Салли, решительно подняв подбородок. Она всегда так делала, когда упрямо настаивала на чем-нибудь.

— Может, мне пойти вниз и подождать у входа? — предложила Энн. — Если он позвонит, Джарвисы услышат и пойдут открывать. Им может показаться странным ночной визит.

— Да, пожалуй, так и сделаем, — согласилась Салли. — Какая ты молодец, что подумала об этом! Я бы не хотела вводить Джарвисов в заблуждение, но история такая запутанная, что не хочется объяснять ее всем и каждому.

— Я постою у входной двери, — сказала Энн, — а когда услышу, что машина подъехала, выйду встречу его и приведу сюда. Возьму пальто, становится холодно.

Девушка набросила пальто поверх летнего платья с сине-белым рисунком, подошла к Салли и поцеловала ее.

— Мужайся, дорогая! Надеюсь, ты справишься, а если нет, так в мире есть миллион других детей, которые ждут твоей жалости.

Салли улыбнулась:

— Мое сердце не будет так болеть, если я все-таки останусь с Элейн.

— Значит, так и будет, — уверенно сказала Энн. — Что-то не припомню, чтобы ты не получила то, чего действительно хотела.

Энн тихо вышла на лестницу и спустилась вниз. Салли осталась одна. Время тянулось очень медленно. Наконец она услышала шаги. Возвращалась Энн, а с ней еще кто-то. Салли встала, спрятала дрожавшие руки за спину и резко выпрямилась. Дверь открылась.

— А вот и мистер Данстен, Салли.

В этой комнате он показался ей еще больше и могущественнее. Салли тут же подумала, какой же жалкой должна показаться ему эта крошечная комнатка после роскошных апартаментов на Парк-Лейн.

Не дожидаясь вежливых приветствий, Салли предупредила:

— Придется говорить очень тихо, мистер Данстен, Элейн спит за занавеской.

Она взглянула на Данстена, и что-то в его лице заставило ее спросить:

— Хотите на нее взглянуть?

Салли отодвинула штору, и на личико спящей Элейн упал лучик света. Роберт Данстен смотрел на свое единственное дитя. Интересно, подумала Салли, видит ли он, как мала и беззащитна девочка, заметил ли он следы слез на ее щеках. С минуту Данстен стоял не шелохнувшись, а затем обернулся и сказал:

— Спасибо, мисс Гранвилл.

Он прошел в гостиную, и Салли задернула штору.

— Присаживайтесь.

Она указала на самый удобный стул, сама села на другой, а Энн осталась стоять у незанавешенного окна. Ее золотистые волосы на фоне темного ночного неба за окном казались нимбом, который окружал головку девушки. На секунду взгляд Роберта Данстена остановился на Энн, но затем он обратился к Салли:

— Ваша сестра была так добра, что позвонила мне, мисс Гранвилл. Вы, наверное, нашли Элейн около девяти?

— Да, — ответила Салли. — Она устала и измучилась, ведь она проделала пешком весь путь от Парк-Лейн. Когда она начала рассказывать о том, что случилось, с ней началась истерика, и я решила, что разумнее всего будет уложить ее спать.

— Вы очень добры.

Салли показалось, что эти слова мистер Данстен выговорил с трудом. А еще ее поразило, что сейчас, сидя в их крошечной гостиной, он вовсе не казался таким недоступным и высокомерным, как у себя в кабинете. Похоже, он очень устал, и его лицо сейчас было не жестким, а печальным.

— Мне очень жаль, мистер Данстен. Вы, вероятно, считаете, что это я во всем виновата.

— Элейн любит вас, — медленно проговорил мистер Данстен.

— Да, знаю. — Салли говорила очень мягко, словно просила постараться понять ее. — Но я не ставила своей целью заставить девочку полюбить меня, мистер Данстен. Так случилось, потому что она была совсем одинока, и ей так долго пришлось сдерживать свои чувства.

На минуту возникла пауза, а затем Роберт Данстен сказал:

— Я действовал безрассудно и, вероятно, глупо, мисс Гранвилл, я должен был понять, что нельзя изгнать кого-то, кого любит ребенок, как… как…

— …просто одного из своих служащих, — договорила Салли.

Он посмотрел на нее, в уголках его губ промелькнула тень улыбки.

— Я имел в виду более высокую оценку вашей работы, мисс Гранвилл, но дело в том, что я в своих планах не учел, что Элейн — полноправный человек.

— Бедняжка Элейн! — не удержалась Салли от сарказма.

— Вам действительно жаль ее?

Салли кивнула:

— Я не хочу причинять боль кому бы то ни было, мистер Данстен. Боюсь, я наговорила вам тогда слишком много об Элейн, но я очень беспокоюсь о ней. Она милая маленькая девочка, ей хочется любить всех, как обычно хочется нормальным детям. В них так много любви, что они захлебываются в своих чувствах.

— Я узнал об этом от Элейн сегодня вечером, — сказал Роберт Данстен.

Снова по его лицу пробежала тень улыбки.

— Она сказала мне, что подняла крик и разбросала вещи.

— Я и понятия не имел, что маленькая девочка может произвести столько шума. — Он посмотрел на Салли и теперь по-настоящему улыбнулся. — Думаю, мне предстоит многому научиться у вас обеих, мисс Гранвилл. Вы простите меня?

— За что?

— За то, что я так неразумно отказался от ваших услуг. Пожалуйста, я прошу вас, продолжайте работать у нас.

В глазах Салли вспыхнул радостный огонек, но она заставила себя сдержаться и не спешить с выводами.

— Вы действительно уверены, что хотите, чтобы я продолжала работу? Боюсь, я могу учить Элейн только по-своему.

— Я понимаю, — ответил Роберт Данстен. После некоторого колебания он добавил: — Однажды я попробую объяснить вам, если позволите, причины моего отношения к образованию Элейн, но не сейчас.

Все это было сказано очень серьезно и веско. Салли почувствовала, что объяснять придется многое. Но сейчас Роберт Данстен встал.

— А теперь я лучше поеду домой. Может быть, вы скажете Элейн еще до того, как мы с ней увидимся утром, что все решилось, как она хотела.

— Я не буду так говорить, — ответила Салли. — Я скажу ей, что если она будет хорошей девочкой и извинится за свое сегодняшнее поведение, то, возможно, я смогу остаться в вашем доме еще на некоторое время.

Роберт Данстен с удивлением спросил:

— Только на некоторое время?

— Я не хочу пока обсуждать это, — сказала Салли, — но я хочу, чтобы Элейн пошла в школу.

— Мы обдумаем это, мисс Гранвилл. — Он посмотрел на занавеску, разделявшую комнату на две половины, и вдруг ему в голову неожиданно пришла мысль: — Прошу простить меня за то, что упоминаю об этом, но Элейн рассказывала, что вы живете здесь с двумя сестрами. Похоже, одна из вас сегодня останется без постели.

— Пожалуйста, не волнуйтесь, — ответила Салли. — Мы как-нибудь устроимся.

— Не хочу даже слышать об этом! Давайте разбудим Элейн, и я заберу ее домой. Я скажу ей, что вы придете утром.

— Нет, прошу вас, — умоляюще проговорила Салли.

Неожиданно отозвалась Энн, которая так и простояла молча у окна.

— Все будет в порядке, мистер Данстен. У нас есть пуховые перины, которые мы привезли из дома. Из трех перин получится великолепная кровать на полу, а одеял у нас хватает.

— Вы уверены?

— Абсолютно, — заверила Энн.

— Тогда мне остается только поблагодарить вас еще раз.

Роберт Данстен протянул руку Энн на прощание.

— Я провожу вас вниз, — сказала Салли.

Девушка пошла впереди мистера Данстена по узкой темной лестнице. Дойдя до холла, она включила свет и отперла дверь.

— Спокойной ночи, мисс Гранвилл. Не могу выразить словами, как я вам признателен.

Он пожал девушке руку и вышел. Салли видела, что у машины ждет шофер. Она уже собиралась закрыть дверь, как вдруг, к ее великому удивлению, Роберт Данстен обернулся и сказал:

— Ваша сестра — очень красивая девушка.

— Да, это так, — с улыбкой согласилась Салли.

Она подождала, не скажет ли Роберт Данстен что-нибудь еще, но он только приподнял шляпу, прощаясь, и сел в автомобиль. Салли закрыла входную дверь и побежала наверх.

— Что ты думаешь о нем? — запыхавшись, спросила она Энн.

— Он куда приятнее, чем я думала.

— Знаю, — согласилась Салли. — Это моя вина. Когда ты пошла звонить, я все обдумала и поняла, что намеренно и осознанно сразу противопоставила себя ему и была агрессивна с самого начала. Но ты не можешь не согласиться, что он все-таки внушает ужас.

— Да, возможно, — задумчиво произнесла Энн. — Но в то же время он необычный и довольно изысканный. Я представляла его немного не таким.

— А я даже не хотела взглянуть на него непредвзято, увидеть, какой он на самом деле.

— Он симпатичный.

— А он сказал, что ты красивая. Он сам так сказал только что, когда я его провожала.

Энн промолчала, и Салли не поняла, приятно ли сестре было это услышать. В эту секунду на пороге появилась Мэриголд. Она казалась усталой. Пройдя в комнату, девушка, почти не глядя, бросила шляпку и сумочку на стол.

— Тише! — предупредила Салли. — У нас гость!

— Гость?

Салли вкратце объяснила сестре, что произошло, пока ее не было дома.

— И Роберт Данстен был здесь? — спросила Мэриголд.

Салли утвердительно кивнула:

— Он ушел совсем недавно.

— Везет же мне! — воскликнула Мэриголд. — Знаешь, я ужасно хочу с ним познакомиться.

— Но это же был не светский визит, — рассмеялась Салли.

— Все равно, я хочу познакомиться с ним, — настаивала Мэриголд. — Господи, как я устала!

— Ты плохо провела вечер?

— Ужасно!

— О, Мэриголд, неужели ты поссорилась с Дэвидом?

— Конечно.

— Из-за чего?

— Неужели непонятно? — сердито проговорила Мэриголд. — Все из-за того же. Важны деньги или нет… Подумать только, я провела весь вечер в спорах с Дэвидом вместо того, чтобы познакомиться с Робертом Данстеном!

Салли озабоченно спросила:

— Бедный Дэвид! Ты была нелюбезна с ним?

— Надеюсь, что да! Он нагоняет на меня тоску и к тому же до ужаса упрям. Ну разве найдется другой такой дурак, который будет столько работать за такую мизерную плату?

— Врачи работают не за плату, — тихо возразила Салли. — Они работают, чтобы облегчить страдания людей. Врач выполняет свою миссию, следуя клятве Гиппократа, а не делает карьеру.

— Это самое мне и твердил Дэвид, — раздраженно заметила Мэриголд. — Только, пожалуй, не настолько красноречиво. Какие все-таки глупцы мужчины!

В голосе Мэриголд прозвучала такая горечь, что Салли присела с ней рядом и спросила:

— Мэриголд, дорогая, в чем дело?

— Ни в чем! Оставь меня в покое, ради Бога!

Она скрылась за занавеской, а Энн и Салли растерянно переглянулись.

В тот вечер сестры больше почти не разговаривали. Салли устроила себе постель из перин и лишних одеял на полу. Она отдернула занавеску, разделявшую комнату пополам, чтобы было больше воздуха. Салли так устала, что, как только ее голова коснулась подушки, она уснула, но ее разбудили всхлипывания. Сначала ей показалось, что это Элейн, но, прислушавшись, она поняла, что это горько рыдает в подушку Мэриголд.