Воровка. Ты не убежишь

30

Аврора

От собственного крика уши закладывает. Но я не могу успокоиться, когда смотрю в бледное, почти серое лицо Милены, которая лежит в неестественной позе на траве.

— Аврора, что ты кричишь? — Мирон хрипит, когда обращает внимание на девушку. — Вот же чёрт. Тихо, звёздочка, — молодой человек оказывается возле меня и обхватывает меня руками за плечи. — Не смотри, хорошо?

— Что с ней? Что с ней случилось? — плачу жалобно.

— Я не знаю. Иди в комнату, малыш, — Мирон гладит мои щёки, смотрит в глаза. — Иди в комнату, чтобы никто не знал, что ты здесь была. Я сам разберусь.

— Нет! Нет, Мир. Мы вместе нашли. Потом… нужно ей помочь! Я сейчас, Мир, — я падаю на колени возле Милены, пальцами хватаю запястье и выдыхаю с облегчённым стоном, когда нащупываю пульс.

— Кто-то пытался её задушить, — говорит Мир, присаживаясь рядом.

— С чего ты взял? — спрашиваю срывающимся от ужаса голосом.

Его пальцы осторожно прикасаются к шее девушки, там, где алеют тёмные следы от чужих пальцев. Милена лежит без сознания, но только сейчас я замечаю, что она дышит. Хотя, её дыхание очень слабое и прерывистое.

Мир встаёт на колени, склоняется над Миленой низко и начинает изучать раны, явно стараясь не навредить ещё больше. В тусклом свете фонарей, на шее виднеются красные полосы, напоминающие глубокие царапины.

— Её поцарапали.

— Скорее всего, сама. Когда сопротивлялась.

— Нужно вызвать скорую, — отводя взгляд от лица девушки, говорю я.

Мой голос задрожал от ужаса, я крепче обхватила себя руками за плечи, словно пытаясь отогнать собственный страх.

Кто и зачем мог пойти на такой жестокий поступок? Неужели это обычный грабёж, или же мотивы нападавшего скрывают куда более тёмные тайны? Милена, конечно, не самый приятный человек, но я очень сильно сомневаюсь, что она уже успела нажить врагов, желающих её отправить на тот свет.

— Нужно найти кого-то из преподавателей, Аврора. Мы оказались на месте преступления, уходить никак нельзя. Сможешь сбегать? Или…

— Я сбегаю! — выкрикиваю я, сотрясаясь от одной только мысли, что мне придётся остаться один на один с бессознательной Миленой.

— Малышка, — Мир не дал мне рвануть в сторону академии, поймал аз руку и заключил в крепкие объятия, — всё будет хорошо.

— Да, — прошептала я, отчего-то предчувствуя, что дальше будет только хуже.

Я осторожно высвобождаюсь из объятий Мира и бегу в здание академии.

— Девушка, почему Вы не в кровати? — незнакомый мне преподаватель окидывает меня с ног до головы изумлённым взглядом.

— Простите! В саду девушка. Без сознания! Её кто-то пытался задушить. Я не знаю, куда идти и что делать.

— Так, — молодой привлекательный мужчина подходит ко мне и кладёт руки на плечи, призывая меня успокоиться, — медленнее. Что случилось?

— Я… В саду я споткнулась обо что-то. Оказалось, что это тело. Девушка. Милена. Фамилию я ещё не успела узнать. Она тоже первокурсница. Она там лежит на траве. Без сознания. Но пульс есть. Она ещё жива. Ей нужна помощь.

— Так, — мужчина улыбается и кивает. — Всё. Всё хорошо. Выдыхай. Ты молодец. Пойдём, покажешь.

— А полиция? Мы никого звать не будем? — спрашиваю в растерянности.

— Потом. Пойдём.

Как сомнамбула, я переставляю ноги и веду мужчину в сад. К забору, где оставила Мирона и Милену.

— Вот чёрт, — выдыхает мужчина себе под нос, когда замечает, что там ярко горят фонари и толпятся люди.

Молодой преподаватель ввинчивается в толпу, но я теряю к нему интерес, ища взглядом Мира.

— Аврора? Ты была здесь? — София Макаровна подходит ко мне и смотрит строгим взглядом.

— Да. Я споткнулась о неё, — я опускаю глаза в землю, сгорая от стыда и вины под этим взглядом.

— Аврора, скажи мне, почему после отбоя ты не в кровати? — вижу, что женщина скрещивает руки на груди.

— Мы должны были успеть до отбоя, — я оправдываюсь. — Правда. Если бы не Милена на траве, клянусь, я бы сейчас была в своей кровати.

— Но ты здесь! И все были свидетелями вашей перепалки в столовой.

— Да, мы с Миленой ссорились, но ведь это вовсе не повод для того чтобы я её… Боже, — я рукой хватаюсь за горло, будто чувствую удушение. — Я была за территорией академии. Я не могла ей ничего сделать!

— Я делаю сейчас вид, что ничего не слышала, Аврора, — женщина встряхивает головой и уже более мягким взглядом смотрит на меня. — Ты мне понравилась, Аврора. Не разочаровывай меня. Ты ведь понимаешь, что дисциплина важна в академии? Мы стараемся создать безопасную среду для студентов.

Я киваю, пытаясь проглотить ком в горле.

— Да, понимаю. Я очень сожалею, что так вышло. Больше такого не повторится. А что будет с Миленой?

— С ней всё будет в порядке, её отнесут в больничное крыло, где за ней будут наблюдать. Аврора, — женщина шагает ко мне и пальцами сжимает мой локоть, — ты видишь, к чему приводят такие вылазки?

— Но ведь это не я.

— Не ты, я не сомневаюсь, но впредь соблюдай правила. На первый раз я закрою на это глаза.

— Спасибо, — я киваю.

— Иди в комнату, Аврора.

Я разворачиваюсь и, лишь раз оглянувшись на Милену, которую грузят на носилки, бегу в общежитие. Я настолько испугана, что даже заорать не могу, когда меня хватают за локоть и резко дёргают в кусты.

— Привет, моя дорогая и любимая Аврора, — такой знакомый и ненавистный голос заставляет тошноту подступить к горлу.

— Ты что здесь делаешь? — мои голосовые связки не подчиняются мне.

— Как что? Учиться приехал, — Олег улыбается, и этот оскал кажется особенно страшным в полумраке.

— Нет. Нет, это не может быть правдой, — я качаю головой. — Ты придумываешь.

— Отчего же придумываю? Тебе студенческий показать, Аврорушка? — воркует, а сам руками сжимает талию так сильно, что боль разливается по телу.

— Нет. Отпусти меня, Олег. Я спешу.

— Спешит она, — сводный брат обманчиво мягко притискивает меня к себе и рукой начинает водить по голове. — Куда же ты спешишь, милая сестричка?

— К себе в комнату. Уже был отбой, — хриплю от ужаса, ладонями давя на грудь молодого человека и пытаясь его отодвинуть от себя.

— А я думал, что ты спешишь к тому уродцу, который за задницу тебя лапал, когда через забор помогал перелезть, — пальцы Олега с силой сжимают волосы на затылке и запрокидывают мою голову назад. — Быстро ты ему свою задницу подставила. И накрасила рожу, смотрю. Для него, да? — с каждым новым мгновением голос Олега становится всё злее.

Ярость и ненависть в голосе сводного брата заставляют дрожать от ужаса. Сейчас я вижу в его глазах нездоровый блеск, который пугает куда больше, чем придушенная Милена на траве. Потому что интуиция нашёптывает мне, что следующей жертвой могу стать я.

— Отвечай!

— Я просто накрасилась. Сегодня была ярмарка. Я хотела хорошо выглядеть, — оправдываюсь, боясь больше всего на свете за Мирона.

Я слишком хорошо помню своего одноклассника, который долго лежал в больнице с переломанными рёбрами. Потом он избегал меня.

В голове я чётко осознаю, что не переживу, если с Миром что-то случится. Вот так быстро я смогла полюбить человека. Так быстро он стал чуть ли не самым близким и родным, просто подарив заботу, внимание и ласку, которых мне не хватало.

— Смотрю, шмотки дорогие где-то нашла. На краденые деньги отца? — Олег хватает меня на грудки и начинает трясти, будто душу хочет вытащить.

— Это не мои. Соседка по комнате дала. Отпусти меня, Олег. Хватит твоих игр и домогательств. Здесь никто не станет оправдывать тебя и верить, тем более.

— Так кричи, сладкая. Кричи так, чтобы все слышали. Я всем расскажу, как ты сбежала. Как забрала карту отца.

— Боже, я сняла всего сто рублей! — я бью сводного брата ладонями в плечи. — Сто рублей, чтобы получить свободу от вашей больной семейки.

— Никакой свободы не будет, Аврора. Моя сладкая девочка, — парень говорит слова с одержимым придыханием, вызывая мурашки ужаса и отвращения. — Потому что ты моя. Ты стала моей сразу, как только вошла в наш дом. Ты смотрела такими огромными, испуганными глазами, что я понял… ты станешь моей. Моей женой.

— Нет, — я брезгливо морщусь. — Ни за что на свете.

— Да, милая. Да. Я уже договорился с отцом. Никакой свадьбы с посторонним уродом не будет. Буду только я. И моя любовь к тебе.

— Нет никакой любви, Олег. Ты просто одержим. Ты болен, Олег. Тебе нужно к психологу. Тебе нужно лечить голову! Я никогда не любила тебя.

— Но полюбишь. Ты обязательно меня полюбишь, — Олег сжимает свитер с такой силой, что он трещит. — Стерпится, слюбится. Знаешь ведь? Пусть ты воротишь нос, но ты не знаешь, какое удовольствие я тебе доставлю.

— Олег, ты говорил, что просто хочешь переспать со мной. С каких пор ты вдруг загорелся идеей сделать меня своей женой? — я пытаюсь говорить с насмешкой и уверенностью, зная, как бесит это сводного брата.

— Когда увидел, как мою задницу лапают другие руки.

— Ох, кошмар! На твой зад кто-то покушался? — я округляю глаза и изображаю ужас на лице. — А я думала, что у тебя всё в полном порядке с ориентацией.

— Шутишь? — Олег смещает руку мне на горло и сжимает, перекрывая доступ к кислороду. — Я могу прямо сейчас показать тебе свою ориентацию. И знаешь, сладкая, меня всегда влекла твоя задница. Округлая такая, мягкая. Между твоих половинок ведь точно никого не было.

Во мне начинает бушевать такая ярость, что я размахиваюсь и пытаюсь ударить молодого человека по лицу. Вскрикиваю, когда Олег перехватывает запястье и сжимает до хруста костей. Боже, он будто сломал. Так больно, что из глаз брызгают слёзы.

— Запомни, Аврора, раз и навсегда — всё это, — он руками проводит по спине, — принадлежит мне. Каждый, кто прикоснётся, будет отвечать. Сломанными рёбрами он не отделается, поверь мне.

— Олег… Я молю тебя, — в носу начинает щипать от безысходности, — найди ту, что тебя полюбит. Я прошу тебя. Зачем я тебе нужна? Я никогда не смогу ответить взаимностью.

— Меня многие любят, моя милая, — Олег ласково проводит ладонью по моему затылку, — но никто не цепляет, как ты. И я постараюсь добиться взаимности. Ты только будь послушной девочкой, тогда поймёшь, что я твой самый лучший выбор. А с тем уродом, который тебя лапал, я поговорю.

— Не нужно говорить, Олег. Он просто помогал мне. Я вчера на ярмарке разбила фотоаппарат, парень починил его. Мы ходили подобрать детали.

— Я сделаю, что поверил тебе. Но учти, моя сладкая, — он губами прикасается к моему виску, из-за чего меня передёргивает, — если я ещё хоть раз увижу его рядом… Он точно к тебе больше никогда не приблизиться. Поняла меня?

— Да, — выдавливаю, ненавидя Олега всей душой.

— А теперь беги в кроватку, моя Аврора. Ты устала, завтра будет тяжёлый день. Я приду к тебе во сне.

Боже упаси. Я киваю. И, наконец-то, чувствую свободу. Не чувствуя под собой земли, бегу в комнату. Тарабаню в дверь, переступая на месте с ноги на ногу.

— Аврора, что случилось? Милая, на тебе лица нет!

— Боже, Лиса, это просто ужас… Я не знаю, что мне делать. Что это?

Я опускаю взгляд на лист бумаги, валяющийся на полу. Сердце пропускает удар. От Мирона?

«Ночь спускает свой покров,

Аврора, ты, как сон,

Твоя нежность — дар богов,

Любовь — наш тихий дом.

Звезда на небе светит нам,

Я в её сиянии живу,

Обещаю, что не дам

Злодеям омрачить мечту.

Я накажу всех злодеев,

За тобой пойду в огонь,

Наши чувства не трофеи,

Ты — мой светлый небосклон.

Руки нежные твои,

Тают мысли в тишине,

Любовь, как свет зари,

Явью мчится к нам во сне.

Пусть злодеи тьму приносят,

Мы же — свет и доброта,

Наша нежность — искры в космос,

Любовь, как вечная звезда.

Аврора, твоя нежность,

Наш светлый небосклон,

Любовь — вся бесконечность,

Ты — мой самый яркий сон».

— Что это? От кого? — Василиса встаёт возле меня и заглядывает в лист. — Ух, ты. Это от Мирона, да?

— Наверное, — с горьким всхлипом отвечаю я.

— Он тебя обидел, да? — спрашивает Василиса, обхватывая моё лицо руками и большими пальцами стирая слёзы, которые градом катятся по щекам.

— Нет. Нет, всё было просто волшебно. Я влюбилась без памяти, Лиса. Но я не смогу быть с ним.

Я сажусь на пол, обхватываю себя руками за плечи и начинаю раскачиваться из стороны в сторону. Я рассказываю ей всё.

— Ну, нет, Аврора! Нет, я не позволю тебя обидеть. Мирон не хлюпик, чтобы его мог пришибить твой брат.

— Он подлый человек, Василиса. А я… Я слишком сильно полюбила его, чтобы подвергать опасности. Если с ним что-то случится, я просто умру, Василиса. Он стал мне настолько дорогим… И пока я не успела прорасти в него корнями, я должна отстраниться.

— И что ты будешь делать?

— Я сделаю так, чтобы он меня возненавидел. Так будет лучше.