Вселенная навсегда

Глава 21

Стоит ли говорить, что никто из парней не оценил мою идею? Они готовы были рискнуть всем ради меня, но не ради абстрактной девочки, воспитанницы Стефана, которую даже не видели никогда. Более того, и меня усиленно убеждали, что не стоит рисковать. Не было лживых заверений, что девочке там будет хорошо, каждый из нас все понимал. В свою очередь, я их не винила, их доводы были рациональны, логичны. Просто, похоже, я и логика не дружим – долгое общение с Астрид не прошло зря.

– Это самоубийство. Второй раз ни тебе не повезет сбежать, ни нам выжить, ты ведь понимаешь это? – спокойно сказал Майло, как только перестал высказывать в целом свое отношение к моим словам, исключительно нецензурными выражениями, большинство которых я слышала впервые.

– Он прав. Ты все равно не сможешь помочь. И, Ася… – Рейн смерил меня долгим печальным взглядом, прежде чем припечатать холодным и категоричным: – Всех не спасти.

Я не стала спорить. Аргументов в свою пользу у меня не было, лишь отчаянное желание вытащить Трикси из этого ада. Желательно до того, как она поймет все. Я готова была на многое. Но стоило признать: мне нечего было положить на эту чашу. Пока нечего.

Стефану не было смысла врать мне, да я и сама видела – регенерация у малышки обычная, человеческая. Силы впечатляют, но смертельно опасными, как у Астрид, их не назвать. Измениться все за одну ночь не может, это длительный процесс. Так что для Трикси все пока останется на том этапе, что сейчас – блаженное неведение как минимум ближайшие несколько месяцев, а то и лет. Даже Астрид менялась годами. А значит, у меня есть время собрать информацию, придумать план и подготовиться как следует.

Парни разошлись по своим делам, а я осталась наедине с Рейном. Слабо улыбнулась ему, ожидая ответной улыбки, но он почему-то помрачнел еще больше. Я же только сейчас поняла, что он имел хмурый вид с самого начала, как я его сегодня увидела, но, занятая своими мыслями, не обратила внимания.

– Что-то не так? – не стала молчать я.

– Да. Наш вчерашний разговор… Про Астрид, – начал Рейн, медленно подбирая каждое слово, и замолчал.

Я не торопила, ожидая, пока он соберется и сам все расскажет. В голове даже не было догадок, до чего он додумался за ночь, что изменило его отношение. Точнее, какие-то догадки брезжили, но я их гнала прочь, не желая накручивать себя еще больше, ведь все равно сейчас услышу правду. Внутри все будто скрутилось в тугой узел, отчего накатывала тошнота. Я бы сказала, что от страха, но нет. Это было скорее ожидание чего-то весьма неприятного.

– Ты сказала, что она была с тобой, когда ты очнулась здесь впервые. И что сначала она ввела тебя в курс дела, но помогать не собиралась, даже пыталась пристрелить из анализатора, глупо пошутив, – продолжил Рейн, заставив меня неуверенно кивнуть.

Все было именно так. Эта сцена ярко запечатлелась в моем мозгу как первое потрясение, ожидавшее в новом для меня мире, неудивительно, что я пересказала мужчине все в мельчайших подробностях. И действия, и слова, и чувства.

– Астрид не стала бы шутить. Она жестокая психопатка, наслаждающаяся мучением своих жертв, и уж точно не стала бы помогать той, кто занял ее место, – произнес Рейн, вызвав мой скептический смешок.

– Не забывай, что я в ее теле и знаю наверняка, что и как она делала и что при этом чувствовала. Да, чтоб ее, мне самой приходилось это чувствовать, пропуская ее воспоминания сквозь себя! – раздраженно выдохнула я.

– Позволь мне тебе кое-что показать, – тихо сказал Рейн и, дождавшись моего растерянного кивка, сел на диван рядом со мной.

Быстро набрал нужную команду в коммуникаторе, открывая архив видео из моей спальни. Видимо, попросил Тристана дать ему доступ. Насколько помнится, раньше он был только у Астрид. Но эта мысль мелькнула отстраненно и тут же была отброшена как несущественная, когда палец Рейна коснулся записи, сделанной в день первой стычки с фуриями.

Голограммное облачко всплыло над его коммуникатором, трансформируясь в объемную картинку. Я увидела себя, сидящую на кровати. Ладони плотно зажимают уши, глаза крепко зажмурены, сквозь сомкнутые ресницы струятся слезы, на бледном лице написан ужас и неимоверное отчаяние. Голова в бессилии мотается из стороны в сторону, будто в попытке вытрясти что-то из нее. Искусанные губы что-то шепчут.

Я бросила удивленный взгляд на Рейна. Я помню, что просыпалась тяжело, видимо, это как раз и был мой переход между сном и явью. Рейн криво усмехнулся и подбавил звук, позволяя услышать сбивчивый шепот из записи.

– Нет… Это не мое!.. Не я… Не я! – Шепот резко сорвался практически на крик. – Я не делала этого! Почему я? Прочь из моей головы, прочь, это не я! Астрид, пожалуйста, я не хочу!

Я судорожно выдохнула, преодолевая желание обернуться к Рейну. Но тогда я могла пропустить то, что происходило на записи. Это, безусловно, была я, но сейчас ничего не помнила. Мое пробуждение началось совсем не так…

– Исчезни, исчезни, исчезни! – доносился уже крик с записи. Каждая фраза запутывала еще больше, практически вгоняя в ступор. – Я не хочу это видеть, это не моя жизнь, не моя! Это слишком для меня, не хочу знать!.. Прочь!

С последним словом ее-меня, видимо, покинули силы. И, стремительно побледнев, моя копия из записи обмякла и упала на кровать, потеряв сознание.

– Ты это помнишь? – тихо спросил Рейн. Но я лишь помотала головой, совсем уже не понимая, что происходит. Мужчина кивнул каким-то своим мыслям и немного перемотал запись вперед.

Девушка на записи вновь открыла глаза и тут же зажмурилась, скривившись от боли. Осторожно сев на кровати, она с изумлением принялась осматриваться, будто забыла, что было в первое ее пробуждение.

– Бред… какой же бред, – пробормотала она знакомую мне фразу. Но только я чуть расслабилась, что это все же было именно так, как я помнила, из-за чего можно было найти рациональное объяснение и забытому кусочку событий, как девушка продолжила, болезненно поморщившись: – Астрид. Всегда Астрид…

Но я отчетливо помнила этот голос только у себя в голове! Я ничего не говорила! События на записи тем временем стремительно разворачивались.

– Кто ты? Кто я? Ася Азарова… Астрид Нави… – шептала я на записи, вновь болезненно кривясь, чтобы опять сорваться на крик: – В конце всегда остается Астрид!

Потерянный взгляд девушки, которую сложно было ассоциировать с собой, заполошно метался по сторонам, пока не наткнулся на анализатор на столе.

– Астрид, я уже здесь, вместе с тобой… – тихо произнесла она-я и взяла анализатор. Словно извиняясь перед кем-то или оправдываясь, произнесла с невыносимой горечью, приставляя анализатор к своему виску: – Все хотят убить Астрид, но я просто хочу домой…

Палец нажал на спуск, но вместо выстрела равнодушный женский голос лишь озвучил процент повреждений. Девушка на записи удивленно взглянула на прибор. На ее лице отразился проблеск понимания, и она истерически рассмеялась, без сил сползая на пол. Жуткая улыбка исказила ее лицо, а смех все не стихал, перерастая в полноценную истерику.

Какие-то кадры из того, что я видела, накладывались на мои собственные воспоминания, что-то же оказалось искаженным до невозможности, показывая мне совсем иную реальность, отличную от той, какой ее видела я. Я помнила дальнейший диалог, но, отсмеявшись, моя копия на записи некоторое время молчала, бездумно уставившись в потолок. В какой-то момент она резко вскочила на ноги.

– Я – не она! – истошно закричала она, выпуская волну силы. И подошла к открывшейся дверце шкафа с зеркалом. Рассматривая себя, прошептала едва слышно, осторожно касаясь кончиками пальцев своего отражения: – Не она… И уже не я.

Опустив голову, помотала ей, отчего светлые волосы всколыхнулись волной из стороны в сторону.

– Не хочу… – выдохнула она совсем жалобно. И тут же на контрасте резко вскинула подбородок повыше, снова уставившись на свое отражение. Глядя себе прямо в глаза, произнесла решительно: – Не хочу умирать.