Вторая жена. (не) твои

Глава 17

Мы заехали в центр, где я провела несколько недель, прячась — безуспешно, как выяснилось — от Набиля. Моя соседка, как ни старалась я не шуметь, проснулась, и с волнением поинтересовалась, как всё прошло, ведь сюда приезжал мужчина в военной форме, искал меня, и они осмелились дать ему мои координаты.

— Спасибо, вы всё сделали правильно, — поблагодарила я её, — утром, когда остальные встанут, тоже им передай от меня большущее спасибо!

Я сняла с себя всё одолженное и переоделась в свою одежду. Стала собирать детские вещи.

— Куда ты?

— Надеюсь, что в надёжное место.

— Сына-то вернула? Где он?

— С тем самым мужчиной в военной форме, — улыбнулась я, — с тем, кого бы я хотела называть настоящим отцом своего сына, но, увы...

— Видный мужчина-то, — заметила соседка.

Боясь принять это комплиментом, что да, мой мужчина — видный, я ничего не ответила. Прошло немало времени, и я не знала, мой ли всё ещё Саша? Хочет ли он ещё быть со мной? Как всё сложится и сложится ли?

Он ждал меня в общей зале и, когда я вышла с сумками, мы поменялись — Саша взял вещи, а я Сан Саныча. Теперь можно было ехать в квартиру, из которой меня беспардонно и беспощадно выгнали, не посмотрев на то, что на руках у меня новорожденный, и деваться мне было совсем некуда. И зачем я тогда только обратилась к Набилю! Лучше бы на паперть пошла, побираться, чем всё, что последовало дальше.

Бербер подвёз нас и, выйдя из-за руля, протянул ключи Саше. Тот отмахнулся:

— Да оставь пока себе, я никуда не собираюсь.

— Вдруг завтра понадобится?

— Оставь, — отвёл он его руку, и Паша, сдавшись, пожелал нам спокойной ночи и уехал.

Дело шло к двум часам ночи, когда мы поднялись в квартиру. Здесь я когда-то пыталась освоиться, так до конца и не почувствовав себя хозяйкой — не решилась на эту роль, считая, что не имею на неё право, пока не пойму себя. Но скольких проблем удалось бы избежать, если бы я согласилась тогда расписаться с Сашей!

Неловкость сковала меня. Всё стояло нетронутым, ничего не изменилось, но тот позор, с которым я была изгнанна Тамарой Сергеевной, впечатался в память, лёг тенью на каждый угол.

— Кроватки нет... - заметила я.

Саша, скинув камуфляжную куртку и оставшись в футболке цвета хаки, спохватился:

— А мы сейчас организуем царское ложе! Без паники.

Он быстро сдвинул два кресла, застелил сложенным с несколько слоёв покрывалом, для мягкости добавил плед и накидал по углам подушек.

— Прошу! Отсюда не выпадет. А за кроваткой завтра съездим.

Я посмотрела на него, когда положила сына на импровизированное и весьма удобное лежбище.

— Если твоя мама узнает...

— Да плевать, Лен, даже не думай об этом, хорошо?

Его глаза не отвлекались от моего лица. Я смутилась, отворачиваясь:

— Я, наверное, на проститутку похожа, да? Размалёванная...

— Нет-нет! Никакого перебора. Хотя ты и без косметики красивая.

— Пойду, смою с себя это...

— Это он велел тебе так накраситься? — помрачнел Саша. Он знал, что я сама по себе не была любительницей яркого макияжа. Но я покачала головой:

— Я специально так сделала... он сказал приехать к нему на ночь, чтобы получить сына, вот я и напялила на себя образ... шлюхи.

Саша, несмотря на неприятное признание, хохотнул:

— Нет, Ленок, у тебя не получилось. Чтоб выглядеть шлюхой — нутро на ебале должно просвечивать шлюшье. А ты как не нарядись — всё ромашка садовая.

— Да ладно уж!.. — покраснела я и ушла в ванную, где не нашла никаких женских принадлежностей, а потому отмывалась простым жидким мылом. Даже в душ залезла, чтобы смыть с себя касания Набиля, избавиться от его запаха, как будто бы впившегося в кожу. Впрочем, лучше всего запахи впитывают волосы, поэтому я заодно и голову хорошенько вымыла стоявшим одиноко на полке мужским шампунем. Хотя длинным волосам сушиться предстояло долго, мне было плевать, лягу с мокрой головой, лишь бы не чувствовать ничего, напоминающего о Набиле.

Выйдя, я нашла Сашу на кухне, гипнотизирующим стоящий на плите чайник. На мне было два полотенца: одно обмотало тело, другое — голову. Окинув меня с головы до ног и обратно растерявшимся взором, Саша отвёл его и указал пальцем на чайник:

— Вот, решил попить на ночь. Ты как? Чай, кофе?

— Потанцуем? — хихикнула я.

— Я в танцах как слон в посудной лавке.

— Тогда чаю.

— Выбирай себе кружку, хочешь — завари, хочешь — пакетик возьми, — ткнул Саша на верхние полки.

— Ты тоже чай будешь? Тогда заварю.

— Давай.

Я открыла полки и увидела всё те же чашки, из которых мы пили, живя тут вместе. Безошибочно вспомнив ту, из которой пил он, и узнав ту, которую предпочла сама, я достала их. Полезла за листовым черным чаем. Саша всегда покупал хороший, на развес.

— Надо же, ещё помню, что тут где лежит, — улыбнулась я, подвинув сахарницу поближе и вынув из ящика чайные ложки, — тебе всё так же на твою здоровенную кружку? Три ложки?

Поскольку он не отвечал, я обернулась. Саша смотрел на меня и моргнул, только когда понял, что и я смотрю на него. Поправив полотенце на голове, я протёрла щёки:

— Что-то не так?

— Нет, всё так... - выдержав паузу, он выдохнул: — Соскучился.

Жар прилил к лицу, даже к ушам. Но не успела я смутиться, как он поднялся с табурета и в один шаг преодолел расстояние между нами. Я оказалась прижата спиной к кухонному столу. Но не испугалась, а возбудилась. Кровь теперь прилила не только к лицу, но и ниже, горячась и закипая от близости, по которой и я скучала тоже.

— Лен...

— Да?

— Я... ну... - он осторожно положил ладонь на мою талию, через полотенце. — Ты не против?

Я покачала головой.

— Нет.

И Саша тотчас поцеловал меня, прижав к себе. Стиснул в объятьях. Я откликнулась, обвивая его шею руками и чувствуя на уровне живота, как сильно возбуждён Саша. Под полотенцем у меня ничего не было, он это понимал, моментально заведясь. Набилю пришлось бы потратить часы, чтобы найти отклик в моём теле, и то вряд ли бы его потуги увенчались успехом, потому что я была напряжена с ним и умом отторгала все его действия. С Сашей же я расслабилась, успокоилась, и организм, после тёплого душа, после нежных слов и чувства защищённости, хотел удовольствия, был готов к ним, находил удовольствие во всём, что происходило сейчас. Поэтому когда Саша, не оттягивая, расстегнул штаны и вошёл в меня прямо здесь, подсадив на стол, я с наслаждением простонала. Чувствуя его внутри себя, я едва не заплакала от счастья. Двигаясь навстречу его движениям, я впивалась поцелуями в его губы, принимала его поцелуи, блаженствовала под его сильными ладонями, от трепетания его члена, входящего глубже и глубже. У меня кружилась голова, я забыла обо всём на свете, были только мы, я и Саша, наши тела, стремящиеся друг к другу, желающие соединиться. Разрядка пришла неожиданно для меня самой: я испытала сильный оргазм, какие когда-то испытывала благодаря опытности Набиля. Как я считала тогда. Но на деле ключевую роль играла любовь. Ведь сейчас от Саши не потребовалось особого мастерства, чтобы я кончила и прекратила его обхватывать дрожащими ногами.

Открыв глаза, я поняла, что он, тяжело дышащий, кончил тоже. Не в меня, а успев вовремя вынуть.

— Прости, — извинился он. За что? Если бы он не объяснил, я бы не догадалась: — У меня несколько месяцев не было... не сдержался.

— Всё в порядке, — заверила я. Саша оторвал бумажное полотенце и стал протирать следы нашей плотской любви. — У меня тоже с тех пор, как ты уехал, ничего не было.

Он посмотрел на меня с затаённой надеждой, как будто всё ещё сомневался, не спали ли мы с Набилем в его отсутствие?

— Саш, я должна тебе кое-что сказать.

— Да? — он напрягся. Ждал какого-то разочаровывающего признания?

— Ты должен знать, что я скажу это тебе не потому, что благодарна сейчас за избавление от Набиля, не потому, что счастлива, получив назад сына. Не от мимолётных эмоций, переполняющих меня...

Рядом запрыгала крышка, и мы только сейчас заметили, что из носика чайника давно столбом валит пар. Мы одновременно вытянули руки выключить конфорку и выключили её, не знаю, кто именно, наши пальцы объединились, делая это.

— Так что ты хотела сказать? — пожалел Саша об отвлёкшем явлении.

Глядя на него, я набралась решимости и выдала на одном дыхании:

— Я люблю тебя. Люблю очень сильно, и поняла это не сейчас, не только что, и не в гостинице, а ещё когда ты уехал. Когда осталась без тебя и поняла, как сильно о тебе волнуюсь, как не могу без тебя. И не хочу без тебя.

Дослушав, Саша задышал более взволнованно. Опять подошёл ко мне. Осторожно взял лицо в ладони.

— Значит, наконец, ты согласна выйти за меня замуж?

Опять заслезились глаза. Что ж я такая впечатлительная и сентиментальная!

— Ты правда этого по-прежнему хочешь?

— Больше всего на свете. Выйдешь? У меня кольца, правда, с собой нет, но могу встать на колено...

— Боже, не нужно! — удержала я его и, смеясь сквозь потёкшие слёзы, закивала: — Выйду! Конечно же выйду, Саша!

— Ура! — просиял он и поцеловал меня. Крепко, горячо. Не с напускной страстью, а с непередаваемой нежностью, любовной заботой. Мы с трудом оторвались, и я втиснула между поцелуями:

— Чай же пить собирались!

— Да чёрт с ним!

— Нет уж, давайте выпьем, Александр Дмитриевич!

— Ох, всё, уже с уважением, как к мужу? — засмеялся он.

— Не знаю почему так сказала, захотелось.

— Ну-с, давайте выпьем, Елена Николаевна...

— Ой нет, ты меня так не называй, — захихикала я, — старухой себя почувствовала.

— Хорошо, — он взял мою руку и поцеловал, поднеся к губам, — но после чая — на второй заход.

— Так сразу?!

— А чего тянуть? Я тебя несколько месяцев не видел. Надо нагонять.

— Очень многое нужно нагонять, — погладила я его по щеке, — хочу дать тебе столько любви, сколько задолжала за всё это время.

— Плюс проценты, — подмигнул он.

— Ах ты!.. — в шутку рассердилась я.

Мы засмеялись. Налили чай и, не сговариваясь, стали торопливо его пить, едва не обжегшись. Разбавили холодной водой. Но всё равно не допили: Саша подхватил меня на руки и понёс в спальню мимо двух сдвинутых кресел, в которых мирно и беззаботно спал Сан Саныч, представления не имея, как много успело произойти с его появления на свет. А сколько ещё произойдёт? Но теперь, рядом с Сашей — старшим — я была уверена, что происходить будет только хорошее.