Вторая жена. (не) твои

Глава 6

Акушерка протянула мне закричавшего мальчугана. Сомневаться не приходилось, теперь было наглядно и очевидно, что у меня — сын. Беря его на руки, я видела, что опасения сбылись. С первого же взгляда ясно, что это не Сашин ребёнок. Чёрные волосики прилегали к крошечной головке, а кожа была куда смуглее и моей, и Сашиной. Зажмуренные глазёнки не давали их увидеть, но сомневаться не приходилось, что они — карие. Тёмные, как крепкий марокканский кофе. Такие же, как у его настоящего отца — Набиля.

Катя приехала со мной, но её ко мне не пустили, когда всё закончилось. Я попросила передать ей благодарность за участие, и что со мной всё в порядке, так что она может ехать домой.

Оставшись один на один с собой и сынишкой, приложенным к груди для первого кормления, я не смогла сдержать слёз. Я не рыдала, не издавала звуков, только по мокрым дорожкам бежали наперегонки солёные капли, спускались с подбородка и капали с него на грудь, неподалёку от того места, где мой маленький мальчик пил материнское молоко.

У меня сын, боже мой! Это такое сладкое и пьянящее чувство, словно одиночество ушло навсегда, словно рядом со мной появился кто-то, любовь с кем всегда будет взаимной, бескорыстной и беззаветной. Сын! Мы с Сашей думали, как его назвать, и я в итоге решила, что хочу маленького Сан Саныча. Александра Александровича... Белова. Мы не поженились с Сашей, и я не могла вписать его в отцы без его присутствия и, выходит, в свидетельство о рождении впишут мою фамилию.

И в то же время, пока одна половина меня радовалась и наслаждалась сбывшимся материнством, другая горевала и дрожала от страха за Сашу — что с ним? Где он? Пропал — да, но погибнуть он не мог, просто не мог! Разве молния бьёт дважды в одно место? У него же когда-то уже была контузия, он чуть не остался парализованным. Все беды после такого должны были обходить его стороной! Да и Паша, который Бербер, с самого знакомства призвёл на меня впечатление человека, которому всё ни по чём, который выберется из любой ситуации. Как же именно они вдвоём могли... Нет, не могли! Я не поверю в это, не буду думать об этом! Я буду ждать! Если бы у меня теперь на руках не было маленького, я бы отправилась туда же, вслед за мужчинами, искала бы их и узнала точно, что произошло. Но куда теперь, с новорожденным?

Роды прошли без осложнений, кесарево делать не пришлось — я родила сама, и выписываться мне разрешили на четвёртый день. Впрочем, я не торопилась — куда? В пустую квартиру, где всё будет напоминать о Сашином отсутствии? Здесь хоть какое-то общение, к тому же напоминающее мне, что все несчастья относительны, и всегда есть кто-то, кому хуже. Нас в палате было трое. Одна — опытная и матёрая женщина, родившая через пару часов после меня четвёртого ребёнка, дочку. Другая — лежавшая на сохранении и боявшаяся даже пошевелиться, потому что у неё до этого сорвалось две беременности. Я была некой серединой, которой уже немного повезло, но пока ещё не с избытком. Молясь о том, чтобы с Сашей всё было впорядке, чтобы он вернулся, я обещала всем невидимым высшим силам, что обязательно рожу и от него, голубоглазого и светловолосого, или голубоглазую и светловолосую, и будет у нас настоящая большая семья.

Позвонив своим родителям, я обрадовала их, что они стали бабушкой и дедушкой. Мама тотчас спросила:

— Саша за тобой приедет забирать?

Они видели его и были знакомы, маме он нравился, но когда он уехал — я не сказала им об этом, чтоб не волновались за меня.

— Да, конечно!

— Так хочется прилететь к вам и посмотреть на внука! Но сейчас никак не получится, ты уж нас прости!

— Не извиняйся, мам, я всё понимаю! Не волнуйся, попозже на внука посмотрите. Может, мы сами к вам первыми прилетим.

— Вот было бы здорово! Саша, наверное, пьёт где-нибудь с друзьями? Сына обмывает!

У меня защипало в глазах:

— Нет, что ты, он же не пьёт больше. Завязал.

— Вот это он умница! Какой же хороший!

Я поскорее сменила тему и попрощалась. Ещё хоть слово о том, какой Саша замечательный — и пить начну я.

Мы с матерью четверых детей выписывались в один день. Укладывали сумки. Точнее, она укладывала, потому что прибыла подготовленной и заранее, а я с собой кроме маленькой сумочки с документами, мобильником и кошельком ничего не имела, так что просто сидела и болтала, ожидая отмашки врача.

— О, мой приехал, — выглянула женщина в окно и помахала вниз, ожидавшему её супругу, — явился, гляди! С шарами и цветами! Вот чего деньги тратил? Дуралей.

Я поднялась и посмотрела тоже, не подходя близко к окну. Стоял у подержанной иномарки какой-то невысокий мужичонка с двумя парнишками школьного возраста. Они все вместе вытаскивали из машины шарики и делили между собой.

— Ваши старшие? — поинтересовалась я.

— Ага. Мелкая дома с бабулей осталась, — она посмотрела на меня, — твой когда приедет?

Я опустила глаза, отходя подальше, к кровати третьей соседки: её увезли, наконец, рожать, но с помощью кесарева.

— Чего такое? — поняла, что что-то не так, собеседница. — Поссорились, что ли?

— Нет. Он... не может приехать.

— Набухался? — подумав немного, предположила она. Ну почему у нас в России из всех причин первая всегда связана с алкоголем? Почему мы сами так дурно мыслим о своих мужчинах? И я ведь была такой же, пренебрежительно-презрительной, потому и выбрала сначала Набиля.

— Он воюет, — выжала я через силу, — добровольцем.

— Ох ты ж, бедная моя! — отбросив сборку вещей, она подошла и обняла меня. — Извини. Ты ж не говорила, где он, пока лежали.

— Не могу об этом говорить... не хочу.

— Ладно, ладно! — погладила она меня по голове. — Всё хорошо будет, не волнуйся! Вернётся, увидит сына... всё будет в порядке!

У меня не нашлось слов, чтобы ответить. Я просто застыла и ждала, когда она отойдёт, чтобы перестать чувствовать эту жалость и, подобное моему, предчувствие неотвратимого несчастья.

Я выходила из роддома после неё минут через двадцать, чтобы не столкнуться с весёлой толпой её семейства, которая некоторое время поздравлялась и шумела у ворот. У меня в руках был только сынок, на плечах висела сумочка. Хотелось пройтись немного, потом вызову такси и поеду домой...

Вдруг на моём пути выросла Тамара Сергеевна. Я разве что не вскрикнула, отступив на шаг назад. Что она здесь делает?!

— Леночка! — Сашина мама улыбалась. Чуть позади стоял серебристый лексус, её машина, которую она сама водила, катаясь по салонам и магазинам. — А я тебя жду, жду!

— Что... что вы тут делаете?

— Что ж ты меня не набрала, а? Мне супруга Олега Степина позвонила, Сашиного товарища, говорит, ты родила! — Вот чёрт! Катя же не знает, что это не от Саши. Надо было ей сказать, предупредить! Но теперь уж поздно... — Я скорее звонить сюда, связалась с главврачом, узнала, когда у тебя выписка. Дмитрий Евгеньевич тоже хотел приехать, но у него дела.

— Да ничего страшного, не стоило, и вы могли бы...

— Ну, дай взглянуть на внука! — протянула Тамара Сергеевна руки с винного цвета маникюром. Я только сильнее прижала сына к груди.

— Тамара Сергеевна...

— Ой, не говори, что ты из тех, кто до крещения никому не показывает дитё! Да и к тому же, это чужим нельзя, а родным-то можно!

Да вот в том-то и дело...

— Тамара Сергеевна, я...

— Отбрось эти предрассудки, — она ловко подошла ко мне, заглядывая в голубой конверт. У меня оставалось желание отклониться, увернуться, прикрыть Сан Саныча, но я понимала, как это будет глупо выглядеть. Она спросит, что не так с ребёнком, что ты его прячешь? И что я отвечу? Поэтому я осталась стоять, предоставив всё на волю судьбе.

Сашина мама — моя несостоявшаяся свекровь — нагнулась к личику младенца, улюлюканье уже было на её улыбающихся губах, когда оно остановилось. Лицо посерьёзнело, взгляд стал жёстким и цепким, забегал по чертам ребёнка, слишком смуглым для славянских. И волосы были чернее некуда. Тамара Сергеевна перевела взгляд на меня и смотрела так пронзительно, словно насквозь меня просветить хотела.

— Ты — натуральная блондинка, — едко подытожила она. Больше ничего говорить не требовалось, она всё поняла. — Это не Сашин ребёнок!

Не вопрос, а утверждение. Я посчитала, что отпираться — ниже собственного достоинства. И для чего? Я не собиралась скрывать правду, только решимости в себе не нашла.

— Да, он не его, — признала я.

— Ах ты... девка! — "Леночка" сразу же было забыто. — Ах ты дрянь! Пока мой сын рискует жизнью, ты... ты держала его тут за дурака?!

— Он знает, — сдерживая волнение, пролепетала я.

— Что?!

— Он знает, что это не его ребёнок. Он собирался его усыновить...

— Врёшь! — вскричала мегерой Тамара Сергеевна. — Врёшь, он бы не взял тебя с каким-то ублюдком от черномазого! Ты с каким таджиком и по каким притонам ползала?!

— Прекратите меня оскорблять, вы не смеете!..

— Смею, ещё как смею! Я к ней со всей душой, а она... дрянь, какая же ты дрянь!

— Тамара Сергеевна!

— Даже имени моего не произноси! Видеть тебя не хочу! И проваливай из Сашиной квартиры, чтоб когда он вернулся — тебя и след простыл!

— Вы шутите?! Куда я пойду, я же...

— Меня не волнует! Проваливай со своим чёрненьким выродком, поняла меня?! Сейчас же отдай мне ключи от квартиры!

— У меня там вещи, кроватка...

— Всё купленное на наши деньги? Ну-ну! Отдавай ключи, я сказала!

Меня всю затрясло и голова закружилась. Я чувствовала, что лишаюсь сил, что не могу сопротивляться и спорить, что всё зашло в какой-то тупик, и я беспомощна, слаба и выброшена куда-то в пропасть. Хватит ли у меня денег на гостиницу? Разве что на хостел, дней на десять, может быть, но пустят ли туда с плачущим младенцем?

— Позвольте хоть личные вещи забрать! Там моё бельё и...

— Хватит! — подняла она ладонь, морщась так, словно я воняла. — Не надо только перечислять, что там твоего. Садись в машину, при мне заберёшь всё, что тебе нужно, чтоб ничего лишнего не вынесла! Так и быть, это я тебе позволю, но потом — убирайся!

Я смотрела в её ледяные глаза, которые больше не верили ни единому моему слову. Она считала, что я обманула Сашу, предала его, изменила ему, и что он никогда бы не усыновил чужого ребёнка. Как же она ошибалась.

— Хорошо. Спасибо, — нашла я в себе гордость не опускаться до ответного скандала и поблагодарить её за уступку.

Тамара Сергеевна сняла машину с сигнализации, кивая на заднее сидение:

— Не обляпайте только со своим ублюдком салон!

После каждого подобного слова было желание развернуться и идти прочь, куда глаза глядят. Но я не могла остаться совсем без всего, мне нужно было взять пеленочки, памперсы, распашонки, которые я уже купила. Кроватку, увы, вытащить я уже не смогу. Просто не хватит сил. Кого я позову на помощь? Катю с Олегом? Он, как сослуживец Саши, тоже решит, что я того обманула, и пошлёт куда подальше, ведь вряд ли Саша делился с ним всеми подробностями, хоть тот и присутствовал при моём спасении... Нет, я не могу им позвонить, да и вряд ли им будет куда меня приютить, у самих двое детей.

Я устроилась на заднем сидении, с любовью придерживая сына, и мы поехали. Это для кого-то он был ублюдком, а для меня — единственным смыслом жизни сейчас, тем, благодаря кому у меня ещё не опустились руки, любимым мальчиком. Хотя состояние такое в душе, что хоть под поезд! Я думала, что хуже уже быть не может, но чёрной полосе было куда чернеть...

И вот, через полтора часа я стояла на улице с чемоданом, ребёнком и схваченной с тумбочки в последний момент визиткой Набиля. Она жгла мне карман, и тем не менее — оставалась последней надеждой как-то решить свои проблемы...